Текст книги "Дети острова Таршиш"

Автор книги: Эхуд Токатли

Соавторы: Джуди Клитснер,Шмуэль Клитснер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

По совету Шалома Рон обжег маленький кусочек теста, который он отделил от всего куска, как это делала его мать. Затем свернул из теста два кольца и положил их на металлический лист над огнем. В результате получился мягкий и душистый хлеб, так хорошо знакомый им.

– Похож на питу,– заметил Шмиль.

– А мне кажется, на блин,– засмеялся Гилад.

– Все равно, это хлеб,– заявил Рон.– Теперь у нас есть хала для Субботы.

Действительно, когда настала вторая Суббота их пребывания на Таршише, они смогли приготовить все необходимое для субботней трапезы: вино, по две халы для обеда, завтрака и ужина, рыбу и фрукты, горящий огонь и ограду эрува.

На этой неделе даже удалось соорудить специальную печь. Ее сложили из больших камней и обмазали глиной, которая затвердела под действием огня. Сверху оставили маленькую щель для дыма. Внизу проделали небольшое отверстие, чтобы подкладывать ветки и сучья.

Каждый день был наполнен напряженной работой, новыми открытиями. Укреплялась и дружба.

– Эй, посмотрите! – закричал Нафтали однажды утром, когда они собирали в лесу фрукты,– это яйца!

Нафтали нашел четыре мелких белых яйца в маленьком гнездышке на ветке дерева.

– Мне глазунью! – заказал Шмиль.

– А мне приготовьте шакшуку,– засмеялся Шалом, вспомнив этот вкусный восточный омлет с помидорами, который он так любил дома.

– Подождите! – проговорил Ашер.– А вы уверены, что эти яйца кашерные?

– Да разве яйца бывают некашерные? – удивленно спросил Нафтали.

– Конечно,– ответил Ашер,– Нельзя есть яйца некашерных птиц.

– Верно,– сказал Дани.– Но как мы узнаем, чьи это яйца?

– Давайте спрячемся,– сказал Гилад,– и посмотрим, кто прилетит в гнездо.

Так они и сделали. Мальчики терпеливо ждали, пока не прилетела птица-мать, и с радостью убедились, что это яйца красивой (и кашерной) голубицы. Только после этого они подошли к гнезду, отогнали птицу подальше, прежде чем забрать яйца, и тем самым соблюли мицву шилуах а-кен^[*]. В тот вечер новое блюдо – вкусный омлет из яиц и овощей – украсило обеденный стол, который они соорудили из камней.

Но самое большое открытие недели было еще впереди. Однажды вечером Рон и Ашер обратились к ребятам с озорным блеском в глазах.

– Посмотрите, что мы для вас приготовили,– сказал Рон голосом, полным гордости и волнения.– Конфеты!

– Конфеты! – изумился Шмиль, вскакивая с места.– Вы не шутите?

– Смотри сам,– улыбнулся Рон, протягивая небольшую чашу из кокоса, наполненную сушеными фруктами, покрытыми тоненьким слоем блестевшего на солнце сахара.

– Как вы это сделали? – спросил Дани.

– Очень просто. Прокипятили фрукты с сахаром и просушили на солнце.

– Сахар? – спросил Нафтали.– Где вы его взяли?

– Мы хотели, чтобы это был сюрприз! – улыбнулся Рон.– Я нашел в лесу несколько стеблей сахарного тростника. Совершенно случайно. Попробовал их на язык, пожевал. Они оказались сладкими. Тогда я решил сделать опыт и посмотреть, получится ли настоящий сахар. Прокипятил тростник в воде, затем выпарил всю воду, на дне действительно остался сахар!

Мальчишки отведали неожиданное угощение, причмокивая губами от восхищения. Очень скоро производство и распределение конфет стало центром всей общественной жизни на Таршише. Ребятам хотелось все больше и больше конфет, и Дани решил распределять их поровну, чтобы никому не было завидно и обидно. Дважды в неделю Рон готовил засахаренные сладости, которые раздавали тут же, на глазах у всех.

Но каждый поступал со своей порцией по-разному. Гилад немедленно съедал, облизывая пальцы. Дани уступал просьбам Нафтали и делился с ним. Шалом и Ашер сохраняли свои порции для послеобеденного десерта, а Рон использовал свою для того, чтобы платить Ашеру, который мыл вместо него посуду и кастрюли. Рон смеялся и говорил, что это занятие надоело ему еще дома. Только Шмиль, который любил подолгу сосать конфеты, собрал целый склад их в своем рюкзаке. Именно эта привычка Шмиля однажды вечером привела к страшному событию.

8. Суд

– Кто взял мои конфеты? – сердито закричал Шмиль.

– Какие конфеты? – спросил Дани.

– У меня здесь были конфеты! – упрямо твердил Шмиль.

– Может, ты доел их еще утром? – предположил Гилад.

– Нет! Я накопил много конфет, я старался беречь их, чтобы полакомиться днем!

– Может, ты их потерял? – спросил Рон.

– Не может такого быть,– настаивал Шмиль.– Я уже третий раз замечаю, что мои конфеты исчезают, когда я работаю. Сначала я тоже думал, что теряю их. Но сегодня утром я точно подсчитал, сколько их у меня осталось, сейчас я посмотрел и не нашел ни одной!

– Что ты так горячишься? Мы сделаем тебе еще,– успокоил его Ашер.

– Это очень важно,– настаивал Шмиль. Я просто хочу знать, кто роется в моих вещах.

– Роется в твоих вещах? – сердито сказал Дани.– Как ты можешь такое говорить! У нас все общее – еда, лагерь. Здесь все принадлежит нам всем.

– Но не мои конфеты,– отрезал Шмиль.– Каждый получает одинаковое количество и делает с ними все, что хочет. Я сберег свои конфеты и никто не имеет права красть их у меня.

– Что с тобой, Шмиль? – спросил Шалом.– Спорить по таким пустякам? Я тебя не узнаю.

– Я имею право требовать, чтобы в моих вещах не рылись.

Дети были расстроены. Разгорелся спор о собственности – все принадлежит всем или у каждого есть свое имущество? Дани горячо настаивал, что все их имущество принадлежит всей группе. Шмиль доказывал, что наряду с общей собственностью, например, чашками и продуктами, есть и личная собственность, которую каждый привез из дома, скажем, одежда или содержимое их сумок.

– Шмиль прав,– сказал Шалом.– Конфеты раздаются всем поровну и как только их раздали, они становятся личной собственностью. Но ты, Шмиль, пожалуйста, перестань разжигать спор на эту тему. Прошу тебя!

– Я не спорю с тобой,– сказал Шмиль.– Дело в принципе. Мы не должны допускать воровства... И здесь, на острове, должна быть справедливость... У нас не должно быть воров!

– Кто вор? – спросил с возмущением Дани.– Кого ты обвиняешь?

Шмиль повернулся и холодно проговорил: – Рон.

– Что? – воскликнул Рон с возмущением.

– Да, Рон,– сказал Шмиль,– мои конфеты исчезают уже в третий раз. И всегда в то время, когда ты остаешься охранять лагерь. Ты был здесь один и никто тебя не видел. Каждый раз, когда ты дежуришь, у меня пропадают конфеты.

– Что ты говоришь? – закричал Рон, задыхаясь от возмущения.– Зачем мне у тебя воровать? Ведь именно я делаю конфеты.

– А я тебе скажу, зачем. Ты ведь используешь свои для оплаты, чтобы вместо тебя мыли посуду. И тебе самому ничего не остается. Нехорошо, Рон. Если бы ты попросил меня, я бы тебе дал немного. Но зачем же брать без спросу?

– Что ты наделал! Пойди извинись! – с возмущением обратился Дани к Шмилю.

– За что? – спросил Шмиль с обидой.– Это ему надо извиниться. А я уж посмотрю, прощать его или нет, если он попросит прощения.

Мальчики подавленно молчали.

– Что же нам делать? – наконец спросил Шалом.

– Я не знаю,– только и ответил Дани.

– Я требую суда,– заявил Шмиль,– пусть суд решит, кто из нас прав.

– Суд? – спросил Ашер.– Какой еще суд? Потом ты потребуешь полицию.

– У нас здесь все должно быть справедливо,– настаивал Шмиль.– Мы не должны допускать воровства.

– Каждые три еврея могут образовать еврейский суд, бейт дин,– сказал Шмиль.

– Но это должны быть взрослые евреи! – уточнил Шалом.

– Если у нас не будет правосудия,– твердил Шмиль,– все начнут воровать, лгать, обманывать!

Рон обернулся к мальчикам и крикнул:

– Если он хочет суда, прекрасно! Я готов поклясться, что не крал!

– Клясться нельзя даже ради правды! – возразил Шалом.

– Я требую суда,– настаивал Шмиль.

– Подожди хоть немного. Дай подумать,– в отчаянии взмолился Дани и повернувшись к Шалому, прошептал: – Что нам делать?

– Мы не можем судить,– ответил шепотом Шалом.– Но если мы их выслушаем, им станет легче.

– Хорошо,– согласился Дани и повернулся к Шмилю.– Кого ты предлагаешь в качестве судьи?

– Гилада!

– Ты согласен? – спросил Дани Рона.

– Да,– ответил тот,– но я хочу, чтобы судьей был и Шалом.

– Но не может быть двое судей,– возразил Дани.– Вдруг Гилад согласится с Шмилем, а Шалом – с тобой?

– А одного тоже нельзя,– добавил Шалом.– Только А-Шем вершит суд один.

– Тогда будешь судьей и ты,– сказал Шмиль Дани.– Хорошо?

Все согласились. Шалом, Дани и Гилад уселись на большой камень, а Шмиль и Рон встали перед ними.

– Я говорю, что я не крал,– сказал Рон.– Если он думает, что это я, пусть докажет.

– Еще чего! – отрезал Шмиль.– Это ты докажи, что не крал.

– Как он может это сделать? Как человек может доказать, что он что-либо не делал? – усомнился Гилад.

– Если кто-то обвиняет другого, именно истец должен доказывать свое обвинение,– сказал Шалом, вспоминая логику Талмуда.– Шмиль должен доказать, что Рон украл.

– Я уже сказал,– ответил Шмиль,– мои конфеты исчезают каждый раз, когда по лагерю дежурит Рон. Так было трижды. Ведь в это время он остается здесь один.

– Этого мало,– сказал Шалом.

– Сегодня я видел его около моих вещей,– добавил Шмиль.– Когда мы вернулись из леса, он быстро встал и ушел.

– Я не ушел,– сказал Рон,– я пошел всех встречать.

– Погоди, погоди,– проговорил Дани.– Шмиль, ты действительно видел, как Рон брал твои конфеты?

– Нет,– ответил Шмиль.– Но он – единственный, кто был рядом с моими вещами. Значит, это он.

Шалом, Гилад и Дани заявили, что хотят посовещаться и пошли на берег к шлюпке.

Нафтали издалека следил за старшим братом. С мускулистой фигурой, загорелым лицом он выглядел совсем взрослым и напоминал их отца, тоже широкоплечего и светловолосого. Нафтали был рад, что Дани вместе с ним на Таршише, но малыш старался не показывать брату своей радости. Когда они вернулись, Дани заявил:

– Шмиль, мы решили, что у тебя нет доказательств против Рона. Мы убеждены, что он не брал конфет. Здесь требуется другое объяснение.

– Минутку,– сказал Шмиль.– Допустим, что он не брал. Но он был дежурным, таким образом, он отвечает за все, что может произойти в лагере.

– Правильно,– сказал Ашер.– В этом ведь смысл дежурства.

– Погодите,– вмешался Дани, чувствуя себя настоящим судьей,– дайте мне во всем разобраться. Рон, ты сторожил лагерь?

– Да,– тихо ответил Рон.

– А ты не спал? – спросил Гилад.

– Нет.

– И ты не видел, чтобы кто-нибудь что-нибудь брал? – спросил Шалом.

– Нет.

– Ты был в лагере все время? – обратился к нему Шмиль.

– Да..., ну почти все время,– замялся Рон.

– Что значит «почти»? – спросил Шмиль резко. Рон помолчал, а затем выпалил:

– Я ходил в туалет. Только на минутку...

– Вот! – закричал Шмиль.– Я же говорил, что отвечать должен он!

– Спокойно,– сказал Дани.– Мы должны это обдумать.

Три мальчика вернулись к шлюпке для обсуждения. Гилад утверждал, что Шмиль прав и за исчезнувшие конфеты отвечает Рон. Дани не соглашался, говоря, что невозможно требовать от дежурного вообще не ходить в туалет в течение всего утра. Нельзя наказывать за минутные отлучки. Шалом подумал и в конце концов присоединился к Дани. Решение было принято большинством голосов. Рон охранял лагерь с достаточной степенью ответственности и не должен отвечать за исчезновение конфет.

– Мы приняли решение,– сказал Дани, когда мальчики вернулись.– Рон оправдан.

Шмиль не стал дожидаться объяснений.

– Что? – закричал он,– вы не согласны со мной?

– Да,– сказал Шалом,– потому что...

– Мне все равно, почему,– крикнул Шмиль,– с меня достаточно!

– Шмиль,– проговорил Дани.– Сделай мне одолжение. Перестань сердиться. Зачем весь этот скандал? Завтра наделаем еще конфет. Мы должны жить в мире. Так на тебя не похоже – спорить из-за пустяков!

Шмиль посмотрел на него с обидой.

– Все всегда пользуются моей добротой. Все всегда хотят, чтобы Шмиль пошел на уступку... Но на этот раз я не уступлю. Не из-за конфет. А потому, что вы все хотите устроиться за мой счет. Нет здесь справедливости! Лучше быть одному, чем жить с такими людьми, как вы!

И прежде чем дети поняли, что происходит, Шмиль выскочил из лагеря и исчез в лесу.

Ребята хотели броситься за ним, но Дани остановил их.

– Оставьте его. Я знаю Шмиля. Ему надо немного успокоиться. Он редко сердится, но когда он считает, что дело принципиальное, то выходит из себя. Дайте ему время, и он успокоится.

Мальчики согласились и с тяжелым сердцем разошлись по своим делам. Они были уверены, что Шмиль скоро вернется. Но прошел не один час, а Шмиля все не было. Их возмущение и печаль сменились тревогой.

– Может, он заблудился? – сказал Нафтали.

– Или, упаси Господи, с ним что-нибудь случилось? – пробормотал Шалом.– Мы должны его найти.

Дани согласился. Все дети разделились на две группы и начали прочесывать лес. Искали среди деревьев и кустов в лесу, среди дюн на берегу, пересекли ручей, поднялись на холмы, но не обнаружили никаких следов Шмиля. Искали много часов, в пустынном воздухе раздавались их крики: «Шмиль! Шмиль! Где ты? Вернись». Ребята охрипли, взмокли от пота, ноги болели, но они продолжали искать пропавшего друга.

– И все из-за глупой ссоры,– сетовал Дани.– Совсем ненужной.

Шел час за часом. Мальчишки падали от усталости. Шмиль, похоже, бесследно исчез...

9. Примирение

Издалека белые скалы казались дикими и опасными. Но теперь перед Шмилем открылся новый, заманчивый мир. В узких глубоких расселинах виднелось множество птичьих гнезд. Бесчисленные следы самых разных зверьков покрывали утесы.

Чувство первооткрывателя, охватившее мальчика, смягчило гнев, переполнявший его душу. На минуту ему захотелось назад к друзьям, позвать их и вместе полюбоваться этим уединенным местом. Но потом он вспомнил о ссоре, о решении, вынесенном судьями, и твердо решил не ходить.

Всю вторую половину дня Шмиль бродил по острову. На душе было тяжело. В голове теснились мрачные мысли. Правильно ли он вел себя? Может быть, ребята были правы, когда просили прекратить спор? Но затем приходило чувство жалости к самому себе. В все время уступаю, убеждал себя Шмиль. Почему я должен все время улыбаться и поддерживать других, а меня не хочет поддержать никто? Все хотят, чтобы я всегда шутил и пел, но и я иногда могу рассердиться. Разве я не могу вести себя, как все другие?

Эти мысли усилили тоску по дому. Шмиль вспомнил родителей, братьев, старшую сестру с ее маленькими детьми. Он иногда заходил к сестре по дороге из школы и та всегда была рада, разрешала брать детей на прогулки, играть с ними. Шмилю очень нравилось изображать из себя взрослого дядю. Он вспомнил, как разрешал маленьким племянникам взбираться к себе на плечи, как учил их играть в камешки. Они смотрели на него с обожанием, ведь он побеждал во всех забегах, устраивавшихся в их квартале. Шмиль пытался представить, что они делают в эту минуту... А вдруг они нашли себе нового кумира вместо пропавшего в море дядюшки.

Только к вечеру рыжеволосый Шмиль по-настоящему испугался надвигавшейся темноты. Ему вдруг очень захотелось в лагерь, к друзьям. А голодная боль в желудке заставила углубиться в лес, чтобы набрать хоть каких-нибудь фруктов.

На закате Шмиль одиноко стоял на пляже у устья ручья и произносил слова минхи. Он молил А-Шема о помощи, просил у Него смелости и мудрости. Помолившись, Шмиль твердо решил вернуться в лагерь. Но как ему теперь вести себя с ребятами? Нельзя было просто вернуться, будто бы ничего не произошло. Нужно первым сделать какой-то шаг. А может, извиниться? Или должен извиниться первым Рон?

Шмиль боролся с собственной гордостью. Трудно признаться, что он вернулся в лагерь из-за страха остаться в лесу, да еще ночью. В конце концов он решил тихо подойти к лагерю, спрятаться за деревьями и послушать, о чем говорят ребята. Шмиль надеялся, что по этим разговорам он поймет, с какими словами лучше вернуться.

Но к своему изумлению Шмиль нашел лагерь пустым. Все дети исчезли, не было даже ночного дежурного. Шмиль укрылся в кустах и пытался найти объяснение этому страшному явлению.

Может быть, они прячутся от меня,– подумал он.– Прячутся, чтобы проучить? Но это нелогично. А вдруг, пока меня не было, пришел корабль,– с внезапным страхом подумал Шмиль,– и всех забрал, а меня оставили здесь одного! Но и это невероятно, он бы увидел приближающееся судно с тех высоких белых скал. К тому же они не поступили бы так по отношению ко мне, даже после всего, что случилось.

Вдруг Шмиль увидел, как из-за низких кустов, окружавших лагерь, появилась короткая тень и метнулась к их вещам. Шмиль осторожно пошел следом. Это оказалась лисица. Маленький, быстрый зверек бесшумно подкрался к вещам ребят и первым делом принялся за его сумку. Так вот кто утащил конфеты!

Шмиль почувствовал огромное облегчение и прилив сил. Он выскочил из укрытия и кинулся к лисе, крича и размахивая веткой. Испуганный зверек бросился к лесу. Шмиль с шумом помчался за ним.

– Что там? – испуганно спросил Гилад.

– Это голос Шмиля! – воскликнул Нафтали. Мальчики застыли на месте и прислушались.

– Это действительно Шмиль,– сказал Дани.

– Его голос слышится со стороны лагеря,– воскликнул Ашер.– Он вернулся!

Ребята поспешили в лагерь и увидели Шмиля, сидевшего около печи и раздувавшего огонь. Все радостно кинулись к нему. Шалом нежно обнял друга.

– Где ты был? – обратился к нему Дани.– Мы так о тебе беспокоились!

– Ты разве не слышал, как мы тебя звали? – спросил Ашер.

– А почему ты так кричал,– спросил Шалом.– Ты нас здорово напугал!

Шмиль спокойно объяснил им все, что было с ним. В течение всего рассказа его взгляд был устремлен на горящий огонь.

– Так что вы видите, я все-таки поймал вора,– закончил Шмиль.– Поймал. Утащила конфеты лиса.

– И это все? – спросил Ашер.– Больше ты ничего не хочешь сказать?

– А знаешь, как мы из-за тебя переволновались? – возмутился Дани.

– И Рон чувствовал себя ужасно из-за тебя,– добавил Нафтали.

– Вы правы,– проговорил Шмиль в замешательстве.– Я прошу всех простить меня.

Покрасневший Рон согласился – все прощено и все забыто.

– Хорошо,– проговорил Гилад,– все забыто, и самое главное, мы снова все вместе.

Он остановился на мгновение и добавил:

– Плохо, что лисы роются в наших вещах. Они могут попортить, а то и съесть продукты. Надо что-то придумать.

– Нет проблем,– сказал Ашер,– надо все повесить на дерево. Лисы туда не заберутся.

– Прекрасно,– согласился Шалом.– Но как повесить сумки и ранцы достаточно высоко?

– Нужна веревка,– сказал Рон.

– Правильно,– подтвердил Гилад.– Я же давно сделал веревку. Смотрите!

Он показал ребятам короткую толстую веревку из корней растений, переплетенных как женские косы. Они недоверчиво подергали ее и убедились в крепости изобретения Гилада.

Весь вечер мальчики обдумывали, как защитить лагерь от незванных гостей. Они сидели вокруг огня, наслаждались ужином и распределяли работы на завтрашний день. Чувство облегчения и покоя снова воцарилось в маленьком коллективе, они еще раз увидели, что единство – самое главное условие в их жизни на острове, если они действительно хотят выжить.

Рон и Ашер сидели на берегу, болтая ногами в воде лагуны.

– Я так скучаю по старшему брату,– вздохнул Ашер. —

Мне не хватает его шуток. Он всегда знал, что делать, чтобы поднять всем настроение.

– Да, нам очень нужен такой человек,– сказал Рон.

– Погоди,– у Ашера загорелись глаза.– Я вспомнил кое-какие его шутки. Мы запросто сможем повторить их! Слушай.– Ашер понизил голос и поделился своим планом с Роном.

Шмиль увидел, как шепчутся мальчики, спросил настороженно:

– Надеюсь, это не про меня?

– Конечно нет,– ответил Рон.– Мы тут обсуждаем один маленький сюрприз, а ты как раз и можешь нам помочь.

Эта ночь казалась особенно темной. Пожелав друг другу хорошего сна, ребята улеглись. В лагере, чуть освещаемом серебристым серпом луны, наступила тишина, и вдруг...

«Рибет!»

– О, Господи! – простонал Дани.

– Шмиль! – закричали Гилад и Шалом,– ты же обещал выбросить свою лягушку!

Все бросились к сумке Шмиля и... не нашли ничего!

«Рибет! Рибет! Рибет!» – Вопль звучал по всему лагерю. Бегая в полной темноте, путаясь в одеялах, они лихорадочно искали вернувшегося непрошенного гостя.

«Рибет! Рибет! Рибет! Рибет! Рибет!» – кричали две, а то и три лягушачьи глотки.

– Шмиль! – крикнул Шалом.– Где ты? Шмиль!

И тут все прояснилось. Сидя в кустах, Шмиль, Ашер и Рон весело смеялись. Ребята поняли, в чем дело: три мальчика-лягушки разыграли их, и они попались на эту удочку. Гилад тоже захохотал, потом Дани, за ними Нафтали. Все смеялись кроме... Шалома.

– Мешать человеку спать все равно, что обкрадывать его,– мрачно заявил он.

– Спи крепче,– сказал Дани, все еще корчась от смеха.– Я завтра объясню тебе, в чем была шутка.

– Здорово Шмиль, просто здорово. Я давно так не смеялся,– признался Гилад.

Утром Шалом нерешительно подошел к Дани.

– Скажи мне,– пробормотал он, трогая очки,– что, у меня действительно нет чувства юмора?

Дани, посмотрев на Шалома, которого они все так любили, обнял его за плечи и постарался успокоить. Шалом благодарно засмеялся, и они вернулись в лагерь.

10. Тайный подарок

– Стойте! – хлопнул себя Гилад по лбу.– Как мне это не пришло в голову раньше?

– Что ты имеешь в виду? – удивленно поднял брови Дани.

– У нас ведь есть веревка?

– Есть. Ну и что?

– Мы же можем нарезать бамбука и прочных водорослей из ручья.

– Можем,– сказал Дани.– А зачем?

– А вот зачем,– радостно заявил Гилад.– Из бамбука и веревок можно сделать столько полезных вещей! Чем вешать наши сумки на дерево, лучше... Смотри.

И Гилад нарисовал на песке ящик.

– Хорошая идея,– улыбнулся Дани.– Давай подождем ребят, они скоро придут из леса. И покажем им.

– Нет,– запротестовал Гилад.– Пусть это будет нашим сюрпризом.

И они принялись за дело. Собрав несколько крепких бамбуковых ящиков, по одному на каждого мальчика, они подвесили их и крепко привязали к дереву. Во всех ящиках была дверца на веревочных петлях.

– Даже если лисица и подберется к ящику,– заметил Дани,– она не сможет развязать веревку и открыть дверцу.

Затея Дани и Гилада была восторженно встречена вернувшимися ребятами. У каждого теперь был свой ящик для личные вещей. Рон и Ашер соорудили большой ларь для хранения продуктов, Шмиль и Шалом – стол и стулья, а Гилад и Дани – сушилку для белья. Ашер научил Нафтали плести из прутьев и бамбука корзинки.

Однажды все собрались вокруг Шмиля и внимательно наблюдали, как тот подвешивает большой бамбуковый ящик на ветвях дерева, растущего у самой границы лагеря...

– Что это будет?

– Догадайтесь,– улыбнулся Шмиль.

– Хранилище для инструментов? – спросил Рон.

– Нет, не угадали. Намекнуть?

– Конечно,– закричали мальчишки с растущим любопытством.

– Это секрет,– подмигнул Шмиль.

– Ты же хотел намекнуть нам, а сам твердишь, что это секрет! – обиделся Гилад.

– А это и есть намек,– догадался Дани.– Это сооружение – своего рода сокровищница.

– Почти угадал,– сказал Шмиль.– Это секретное хранилище и брать оттуда можно будет только тайно.

«Цдака^[*]-ящик»! – догадался Ашер.

– Правильно,– подтвердил Шмиль.– После случая с конфетами я решил, что это необходимо. Мы можем выделить немного конфет в общий фонд, и всякий, кто захочет полакомиться, может прийти сюда и потихоньку съесть конфетку.

– Я считаю, что каждый должен отдать в общий фонд десятую долю конфет,– сказал Дани.

– Но мы ведь не в Израиле,– возразил Рон.– Мы не обязаны отдавать десятую часть фруктов и овошей, которые мы собираем здесь.

– Да,– согласился Дани.– Но наши конфеты – это как бы наши деньги, поэтому мы и должны отдавать десятую часть их в цдаку. Так велит Тора делать каждому, кто имеет деньги.

– По крайней мере, мы будем помнить об этой мицве,– сказал Шалом.– А вообще, прекрасная идея.

– Благодарю,– скромно улыбнулся Шмиль,– но не забывайте, что каждый должен жертвовать и брать тайно, чтобы не было споров, кто дал больше, а съел меньше.

Все с радостью согласились.

В этот день Шалом посвятил урок мицве цдаки, и ребята почувствовали, что они постепенно становятся настоящей еврейской общиной, каких много во всем мире.

Веревки, которые они плели из гибких корней, пригодились еще не раз. Однажды Ашер предложил спать в гамаках. Он привязал две толстые веревки между деревьями и приладил к ним сетку из прутьев. Все были в восторге. Теперь можно спать в гамаках, а не на голом песке!

Шли дни, и они забыли о коварной лисице. Однажды утром Ашер сидел в тени бананового куста с широкими листьями и смотрел на горизонт. Небо глубокого синего цвета распростерлось над безбрежным океаном. Ашер вспомнил безоблачное небо Израиля. Он закрыл глаза и попытался представить, что сидит во дворе своего дома и тоже глядит в небо. Внезапно грезы его прервал душераздирающий крик, донесшийся из лагеря. Мальчики бросились на вопль и буквально остолбенели, увидев бледного и дрожащего Шалома.

Он стоял около кустов, ожесточенно размахивая большой веткой.

– Что случилось? – спросил Дани, кладя руку на плечо Шалома.

– Лисы,– проговорил Шалом дрожащим голосом.– Они на меня напали. Они хотели утащить продукты из ларя, который сделал Рон. Мне с трудом удалось прогнать их. Они совсем обнаглели.

– Мы должны что-то придумать,– сказал Гилад.– Я тоже их боюсь.

– С этим надо кончать,– решительно заявил Шмиль.– Надо раз и навсегда отвадить их от лагеря.

11. Крушение

– Нам нужно строить дом,– сказал Ашер.– В дом лисы не посмеют сунуться.

– Дом? – усомнился Шмиль.– Из чего ты его здесь построишь?

– Ашер прав,– сказал Дани.– Если бы наши вещи находились внутри помещения, мы бы его запирали. Было бы куда безопаснее. Но как это сделать?

– Придумаем,– сказал Шалом.– Гилад что-нибудь придумает.

Гилад покраснел от такого комплимента и заметил, что если будут думать все вместе, решение придет быстрее.

Ребята сели в кружок и стали высказывать самые разные мысли. Гилад предложил сплести дом из бамбука. Дани – обмазать его толстым слоем глины, на солнце он станет прочным и твердым. Ашер припомнил, что читал об африканских племенах, которые смешивают тростник, траву и глину и лепят стены своих жилищ, где укрываются от дождя и ветра. Шалом вспомнил, что именно так поступали и израильтяне в Египте – смешивали солому с глиной и делали кирпичи.

Мальчишки оживились и решили немедленно приступить к строительству. Но Гилад предложил сначала все хорошенько обдумать.

– Мы должны выбрать место для дома,– сказал он.– Я думаю, лучше всего соорудить его прямо на дереве. Лисы не лазают по деревьям, и хранилище будет безопаснее.

– Но это рискованно,– возразил Дани.– Дом на дереве должен быть прочным. А как построить прочный дом без досок и гвоздей?

– Ты прав,– ответил Гилад.– Но у нас есть доски и гвозди.

– Есть? – усомнился кто-то. Гилад указал на шлюпку:

– Она сделана из досок, гвоздей и металлических листов. Если мы осторожно ее разберем, то сможем построить на дереве прочный дом.

Ребята примолкли. Эта мысль испугала их. Разбирать шлюпку, спасшую их во время шторма? Она была символом, последним свидетельством их прежней жизни.

Но Гилад продолжал убеждать:

– Мы ведь не собираемся возвращаться в море? А на острове лодка нам не нужна. Почему бы ее не разобрать?

– Кто знает, что с нами случится,– пробормотал Шмиль.– Шлюпка еще может пригодиться.

– Мы можем разобрать шлюпку,– сказал Дани.– Но все равно опасно строить дом на дереве. Мне кажется, на земле все же будет спокойней.

– Если строить хорошо, то никакой опасности кет,– настаивал Гилад.

– Ты уверен? – спросил его Дани.– Я не думаю, что мы можем так рисковать. А вдруг кто-нибудь упадет?

– Никто не упадет,– настаивал Гилад.– У меня есть опыт. Я строил дом на дереве у себя в Израиле. Я сам все рассчитал, и даже отец сказал, что дом абсолютно надежный. Можешь на меня положиться, Дани.

Дани глубоко задумался. Он, как старший в группе, чувствовал огромную ответственность за всех. Однако уверенность Гилада внушала доверие.

– Я не знаю,– решился наконец Дани.– А что думают другие?

– Я согласен с Дани,– сказал Шмиль.– Мне кажется неосмотрительным разбирать лодку и строить дом на дереве. Я против.

– Я тоже,– присоединился к нему Нафтали.– Дани самый старший. Значит, он прав.

Гилад возмущенно пожал плечами. Рон и Ашер приняли его сторону. Ашер заявил, что полагается на талант Гилада, а Рон – что боится лис гораздо больше, чем влезать по дереву к дому, укрепленному среди ветвей. Группа разделилась на две равные части. Только Шалом еще не выразил своего мнения, все смотрели на него. .

– Дело в том, что я еще не знаю,– бормотал он.

– Но ты должен решать,– настаивал Гилад,– ты со мной или с ними?

– Я считаю, что все правы,– проговорил Шалом.– Может быть, мы можем достичь компромисса. Давайте начнем строить, как предлагает Гилад. А когда мы кончим, Дани проверит дом на прочность. И если решит, что он недостаточно надежен, мы сможем его использовать как хранилище для продуктов и вещей.

Ребята обсудили идею Шалома, и в конце концов все, кроме Дани, согласились с ним. Гилад подпрыгнул от радости и немедленно приступил к составлению проекта.

На следующее утро ребята энергично взялись за работу. Они осторожно разобрали шлюпку. Гилад вытаскивал гвозди своим перочинным ножиком. Тем временем Шмиль, Рон и Ашер отправились на берег ручья, где срезали стебли бамбука и складывали в кучи рядом с плоским влажным камнем. Ноша оказалась тяжелее, чем он предполагал. Под тяжестью связки Ашер поскользнулся на мокром камне и свалился в мутную воду ручья. Рон кинулся к нему и помог подняться.

– С тобой все в порядке? – спросил Шмиль с беспокойством.

– Со мной-то все хорошо,– проговорил Ашер, опуская глаза.– Только вот рубашка порвалась в клочья.

– Главное, чтобы кости были целы,– заметил Шмиль. В глубине души Ашер злился на себя за свое легкомыслие и был расстроен, что испортил самую нарядную рубашку. Он молча продолжал работать, и только Рон видел, как на глазах у него навернулись слезы.

– Не расстраивайся,– успокоил его Рон, проходя мимо.– Возьми любую мою рубашку.

К вечеру все собрались вокруг костра и подвели итоги дня.

– Дело движется очень медленно,– проговорил Гилад.– Мы смогли со шлюпки снять только три доски. Надо работать быстрее.

– Может, отложить на время все другие дела? – предложил Ашер.

– Но нам же надо есть,– возразил Рон.– И кто-то должен готовить пищу.

– Конечно,– согласился Гилад.– Для этого достаточно двух человек. А остальные будут строить дом.

Его идею одобрили. Все последующие дни работа просто кипела. Гилад вложил всю душу в планировку будущего дома, Дани наблюдал за качеством работы. Они быстро разобрали шлюпку, а доски и железо аккуратно сложили рядом со стройплощадкой. Гвозди спрятали в надежном месте – пусть полежат, пока будут готовить запасы бамбука.

Наконец Гилад принялся возводить каркас дома. Он выбрал несколько крепких деревьев с переплетающимися ветвями. У самых толстых наметил места, которые нужно соединить досками от лодки. Дани и Шмиль забрались на дерево и помогали поднимать доски наверх. Гилад снизу руководил строительством. Через неделю каркас дома был готов. Все стояли вокруг и радостно галдели. Гилад с удовлетворением осмотрел сооружение и сказал: