Текст книги "Возвращение в Тооредаан (новый вариант) (СИ)"

Автор книги: Егор Чекрыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

…Эх, если бы еще не эта жаба проклятая... То что мне нравится – для нее видите ли, слишком дорого. А то, что подходит ей, это просто барахло одноразовое, такое покупать – проще сразу деньги выбросить. А как же еще раздражает, что нет возможности сначала прикинуть стоимость всего списка покупок и рассчитать сумму, которую можно потратить на ту или иную вещь. Ведь за каждую дрянь, потом предстоит торговаться отдельно, и во что тебе все это обойдется – темный лес.

…В общем – сумки я себе кое‑как купил. Не те что хотелось бы, но… – и так сойдет. А потом начался ад. Нет. Никогда я не был фанатом шопинга. Ну допустим одну–две вещицы купить, это еще куда ни шло. Но мотаться по всему базару с целым списком покупок…

Ведь там, у нас, как всякий нормальный человек, сколько‑нибудь существенные вещи, я предпочитал покупать через Интернет. – Есть возможность не спеша выбрать, сравнить характеристики и цены, почитать отзывы. Без всей этой толкотни, суеты и криков. А в магазинах и на ранке, я разве только что продукты покупал, или так, по принципу – «что подвернется».

Да, абсолютно не умею я это делать, так что, если вначале еще и пытался тщательно выбирать нужные мне вещи, и максимально сбивать названную продавцом первоначальную цену, то под конец, вся эта канитель так мне надоела, что я стал хватать первые попавшиеся товары, не особо разбираясь в качестве, и не торгуюсь так же яростно, как это того заслуживало. В результате, когда уже под конец тяжкого шоппиногового дня, мне осталось купить только седло и упряжь – обнаружил трагический недостаток средств. Так что пришлось быстро сворачиваться, и возвращаться в караван–сарай, словно побитый пес. – Я всегда подозревал, что бизнесмен из меня выйдет хреновый. Но не думал, что настолько.

Оу Игиир Наугхо. Десятник

После допроса купца, настроение оу Наугхо резко улучшилось – след был горячий. И его чутье подсказывало ему, чужак где‑то рядом, а значит – его поимка и рывок в карьере, это только дело техники.

– Рааст. – Обратился он к своему подчиненному. – Иди наконец уже, обменяй верблюда. Мушкеты прихвати с собой, отнесешь на постоялый двор, они нам еще пригодятся. Потом зайди в караван дядюшки Мстоя. Потолкайся там, присмотрись к караванщикам. Описание ты слышал… – не слишком подробное, но глаз у тебя острый, да и удача, похоже на твоей стороне. Уж коли умудрился найти этот ножик в груде остального железа, то и человека, думаю, не пропустишь. Если встретишь Хееку, сообщи ему что знаешь, а я – наведаюсь в Бюро. Вечером, как обычно, отчитаетесь мне на постоялом дворе… И да – все‑таки будь поосторожнее с деньгами. Один раз тебе повезло. Но в ином случае, сам знаешь, – отведала бы твоя спина плетей. Один золотой сатрап, это не те деньги, с которыми можно шутить.

Они расстались, и оу Наугхо, отправился в отделение родной конторы, благо – торговые ряды располагались совсем рядом с центральной площадью города, на которой стояли все главные здания Лоорига, включая храмы и кабак… Впрочем, в этом городишке все было рядом.

Как ни странно «вечный полусотник» оу Каб, все еще торчал в своем кабинете, вместо того чтобы похмеляться в кабаке. Но что еще удивительнее, там же находился и комендант оу Баар Гоор, весьма тепло поздоровавшийся с молодым офицером.

– О–о! – оу Наугхо… – Неестественно радостно воскликнул полусотник, приветствуя своего юного коллегу. – Мы с лейтенантом как раз говорил о вас. Я уже собирался послать кого‑нибудь на ваши поиски… Как успехи в расследовании? От этого пройдохи Фиба Суслика, была какая‑нибудь польза?

– Да, благодарю... – Тон Каба был уж слишком радушен, а проявлять интерес к следствию в присутствии чужака, вообще было крайне неправильно. И все это насторожило оу Наугхо. – Он дал мне весьма развернутую справку о прибытии караванов в Лоориг.

– …Еще что‑нибудь удалось нарыть?

– Да так... – То что этот вопрос был задан в присутствии коменданта, заставляло подозревать, что эта парочка и впрямь вертит какие‑то свои делишки, пользуясь служебным положением. И это заставило Игиира быть осторожным в выборе слов. – Есть некоторые наметки, мои люди их сейчас проверяют.

– Ну–ну... – Как‑то неопределенно бросил оу Каб. – Кстати, вот, тут вам почта пришла. К тому же, полагаю вам не помешает и ознакомиться с циркуляром центрального отделения Бюро провинции.

Переполненный самыми нехорошими предчувствиями, оу Наугхо взял протянутые ему документы, и начал читать. Содержание обоих бумаг было примерно одинаковым. И немного объясняло присутствие коменданта, и внезапную откровенность полусотника. Документы отчасти вдохновляли честолюбивого десятника, ибо подтверждали, что порученное ему расследование действительно важно и им интересуются на самых верхах. Но и вызывало изрядную досаду, – о его деле прокричали на весь свет. И теперь, помимо потери столь приятной сердцу самостоятельности, и отвлечения внимания на неизбежную бюрократию, под ногами у него еще и начнут путаться множество посторонних лиц, включая даже гражданских чиновников желающих отличиться. Да и существует большая опасность, что какие‑нибудь честолюбивые офицеры БВБ, попробуют сунуть свой нос в расследование, и перехватить все лавры за его раскрытие. Так что, Игиир мысленно поздравил себя с тем, что был осторожен и немногословен с полусотником оу Кабом.

– Что ж... – Старательно сохраняя спокойствие, сказал он внимательно наблюдающим за ним офицерам. – Я тут как раз за тем чтобы отправить запрашиваемые отчеты. И поверьте, я упомянул в них о той помощи, что оказали мне вы в этом деле. Не сомневаюсь, что если бы мне понадобилась еще какая‑нибудь помощь, я бы получил ее от вас обоих и без всяких циркуляров из Даара… Однако, что вы обо всем этом думаете, господа? – Игиир постарался частично сменить тему. – Не слишком ли все это… – масштабно? Я вот, признаться, пока и сам не очень понимаю, зачем охочусь за этим человеком. Его оружие конечно довольно впечатляюще, однако, едва ли уж на сотую долю настолько эффективно, чтобы внедрять его в армии, или где‑то еще. В конце концов, многоствольные ружья и пистолеты известны довольно давно. Однако в армии особого распространения не получили, ибо мощность залпа, компенсируется долгим временем заряжания. Да и не пытался бы чужак быть таким скрытным, коли и правда обладал бы настоящим чудо–оружием.

– Хм… Возможно оружие тут как раз и не при чем. – Усмехнулся полусотник оу Каб. – Вы, юноша, слышали, что нынче Мооскаа обуяла мода на всяческие чудеса и загадки? И даже будто бы наше Бюро, не осталось в стороне от этого поветрия?

– Думаете, мое дело может каким‑то образом быть связанно с пропажей невесты Ваасю седьмого? – Изумился оу Наугхо. – Однако ж – где Даар, а где… – сатрап? И при чем тут какой‑то дикарь, с непонятным оружием?

– Некоторые вещи, нашему брату, лучше вообще не знать. – Усмехнулся полусотник Каб. – А я вот, признаться, как‑то вообще не сильно знаком со всей этой историей. – Вдруг влез в разговор комендант. – До нашей глуши, порой даже сплетни не доходят… Хм, может просветите? Перескажу вечером своим девочкам, они будут в восторге.

– Да я, тоже, знаете ли, не слишком осведомлен. – Осторожно ответил оу Наугхо, к которому комендант явно и адресовал свою просьбу… Весьма подозрительную просьбу. Ибо болтать о делах, а уж тем более – о сердечных делах монарха и его семьи, было делом небезопасным. Один донос, и оу Наугхо отстраняют от дела, которое благополучно перехватывает какой‑нибудь офицер Бюро, оказавшийся поблизости – полусотник оу Каб, например. Но и не ответить, сославшись на незнание… – тоже чревато. У коменданта и полусотника, внезапно подозрительно сблизившихся, хватало возможностей напакостить молодому офицеру. – Хотя конечно, когда появилась эта таинственная девушка, и очаровала нашего монарха, я еще был в Мооскаа, в Училище, и не мог не слышать разговоров. Благо – Мооскаа это гудящий улей из сплетен, болтовни и вранья, а тамошним жителям, будто и других дел нет, кроме как почесать языки о жизни высшего света. Там каждый подмастерье или мальчишка–лоточник, с таким небрежным видом упоминает в разговоре имена герцогов и графов, будто сам является переодетым принцем. А каждая нищенка, готова забросив все свои дела, чтобы обсудить с подружкой, кто с кем из обитателей Двора спит, и кому при этом изменяет. – Одно слово – столица!

– Ну так что там про эту… Одивию, кажется?

– Ну, говорят она из древнего валаклавского рода Ваксай, иммигрировавшего после известных событий в Тооредан. – Начал излагать оу Наугхо, наиболее приличную, из слышанных им версий. – Будто бы там, эта семья, состоявшая в родстве со старыми Императорами и царями, из гордости отказалась принести клятву верности королю, древность рода которого, не могла сравниться с древностью их фамилии, и потому была вынуждена заняться торговлей, превратившись в обычных купцов… Своеобразное конечно проявление гордыни, но я их, отчасти, понимаю. – В этом есть особый шик – предпочесть опуститься в грязь, лишь бы не быть вторыми, после тех, кого считаешь недостойными быть и третьими.

Но, в общем, и став купцами, эти Ваксай весьма преуспели, и смогли обрести немало влияния даже при дворе. Что подтверждает тот факт, что Одивию Ваксай, сопровождали два, наиболее известных в Тооредане героя. – Некие оу Ренки Дарээка, и оу Готор Готор, наделавшие немало шума в свой прошлый приезд в нашу столицу, и по слухам даже входящие в близкий круг тооредаанского короля. Даже царственным особам лестно, общаться с подлинными героями. Эти двое, чисто из лихости и с целью развлечься, помогли студентам украсть знаменитый котел Знаний из Университетского хранилища Мооскаа, чем изрядно повеселили мооскаачей. А потом отыскали древний клад Оилиоои, что произвело еще более сильное впечатление на жителей столицы, и даже привлекло внимание нашего монарха к их персонам.

В общем, говорят – эта девица Ваксай весьма древнего и благородного рода, прекрасно образованна, не лишена множества талантов и достоинств, и конечно же – прекрасна и обаятельна. Наш монарх, благородный Ваасю седьмой не смог устоять перед ее чарами, и предложил ей стать свой супругой. – Очень красивая и благородная история, достойная баллад древности.

Дальнейших событий я уже не застал, ибо отправился на службу в Даар. Однако слышал, что сатрап, даже несколько пренебрегая заботами о государстве, отправился вслед за своей невестой в путешествие за море, на поиски очередных кладов. И смог отыскать там, некоторые древние регалии своих предков, что вызвало бурный восторги, обожающего его народа. Однако, потом, его благородная невеста, отправившаяся с важной миссией куда‑то в верховья Аэрооэо, пропала при таинственных и загадочных обстоятельствах. Вот, собственно говоря, все, что мне известно.

– Да–а–а… – Протянул оу Каб. – Каких только удивительных и возвышенных вещей не случается в мире! Однако, боюсь мне придется спустить вас, господа, на низменную землю. Десятник оу Наугхо. Вы уже составили смету своих расходов? Мы, с лейтенантом, как раз говорили о том, что все можно оплатить за счет городской казны, коли уж нам пришел столь грозный циркуляр.

– Пока еще нет. – Чуть виновато ответил Игиир. – Мои люди, в первую очередь заняты выполнением задания. А уж заботы о личных нуждах, идут во вторую. Так что не все покупки еще сделаны.

– Да–с... Ну что ж. Может это и к лучшему. Раз теперь вы так щедро финансируетесь, то пожалуй, можно не слишком стесняться проставляя цены за купленный товар. К тому же, вам теперь понадобятся почтовые голуби. Увы, тех, что закреплены за гарнизоном, сразил какой‑то мор. Так что, предлагаю вам купить их самостоятельно… Мы подскажем вам где найти подходящего человека, содержащего голубятню. Очень благонадежный подданный, да и птицы у него прекрасные. Правда очень дорогие. Но поверьте, они того стоят.

Рааст Медведь. Стражник

А лихо мы то дело с купчиной сварганили. Я, правда, чуть было дурака не свалял… Ну, когда мне десятник велел купчину водичкой попоить. Стоял так, глаза вылупив, и понять не мог, с чего это он вдруг таким добряком заделался. Уж обычно‑то, наш Игиир добычу из когтей не выпустит, а тут... А потом гляжу, как он мне подмигивает, ну и сообразил, что вовсе даже не водичку искать‑то надобно, а чем за задницу купчишку прихватить можно. Ну и нашел, благо, не больно‑то и спрятано было. В общем, когда мы расставались, я чувствовал, что командир мной доволен, хе–хе, даже похвалил.

Ну а я тоже приемного доволен был. Не, не только тем, что меня похвалили. Сама работенка понравилась. Этак вот, лихо, да с подвывертом, раз, и уцепили злыдня. Все из него вытрясли, да еще и при добыче остались. Мушкеты‑то армейские… – в наших краях это ценность не малая. Эх… – вот бы здорово было и мне в Бюро, на службу пристроиться… Как бы у командира, под хорошее настроение, выспросить, как это устроить можно. Тока сначала, отличиться надо, так и у командира настроение хорошее будет, и у меня репутация что надо! А потому, руки в ноги, и вперед, выполнять приказ.

С верблюдом разобрался быстро. Я в них хорошо разбираюсь, да и кто в Дааре, в верблюдах, лошадях или овцах не разбирается? Так что меня даже и надуть не пытались, потому как разводки всякие, это для городских, а у меня на морде написано, что я из предгорий. Поторговаться, правда, пришлось. Так что с полчасика мы друг на дружку поорали, верблюдов несчастных наших, с верху донизу общупали, обругали их как последнюю падаль, и порасхваливали как невесту–перестарка. И только потом по рукам ударили, весьма друг дружкой довольные. А куда деваться – так из веку заведено!

Потом бегом на постоялый двор, а оттуда, даже не пожрамши, хотя время уж к обеду было, в караван–сарай дядюшки Мстоя. Солидное такое заведение, караван–сарай этот. Чем‑то даже нашу казарму напоминает, и размерами там, и всяческими строениями да коновязями… Тут‑то я торопыга неумный, и сдурил как распоследний деревенский олух, начал просто шляться вокруг домов да сараев, да глядеть во все глаза, не мелькнет ли кто подозрительный. Ну меня быстро и прихватили, за одно место. Ну, не то чтобы прихватили, хрен они бы меня прихватили, я бы им... Впрочем, коли тебя заметили, и приставили мужиков–сторожей за тобой ходить–глядеть, как бы ты чего не спер, это видать и значит, в моей новой работе – «прихватили». Ну а когда терпение местных в конец иссякло, ко мне мужичина такой солидный, в приказчицком кафтане подошел, и спросил, чего мол, тебе служивый надо, и не пойтить бы тебе отселя, куда подале, потому как не нравишься ты нам тут, такой красивый.

Ну да я тоже не дурак – догадался ляпнуть, что мол сослуживца ищу, должон он был к вам сегодня зайти. А у меня дело до него – начальство требует.

– Ну был тут один такой, по поводу постоя расспрашивал. – Понятливо кивнул мужичина, и глаза у него вроде как подобрели. – Разминулся ты милок. Иди, где в другом месте о нем поспрашай.

В общем, выпроводили меня. Вежливо так, но настойчиво. Оно в общем‑то понятно, – мужики свое дело делают, добро приезжих гостей оберегают, но обидно, знаете ли, я ить тоже при деле, и оно у меня поважнее ихнего будет. Да и служу не дядюшке Мстою какому‑то там, а самому государю нашему... Ну да ни на того напали. Оббежал я караван–сарай, да около другого выхода, невдалеке пристроился, и стал всех ходящих–выходящих разглядывать. Кто как одет, как выглядит. Потом к другому входу перешел, и уже там всех разглядывал. Но правда быстро сообразил, что это вроде как тока для прислуги ход, гостей там почти и не бывает, так что пришлось опять возвращаться к первым воротам. На всякий случай – отошел подальше, купил у лоточника пирожков с потрохами, и вроде как пристроился под деревцем пополудничать, и тут... Я даже пирожок недоеденный выронил. След! Тот самый! Вел от караван–сарая, вдоль улицы. Свежий совсем, иначе бы затоптали давно, не иначе, пока я вокруг забора тут бегал, чужак его и оставил. Эх, думаю, и впрямь видать, дедушка–медведь благоволит тебе Рааст медвежонок! Удача так и сыплет валом... И это хорошо! Чтобы там не бубнил зануда Хееку.

Быстро пробежал по следу. Увы, он оборвался буквально через десяток шагов, когда дорожка свернул на мощеную булыжником мостовую. Тогда, быстро пробежал по нему же назад. Быстро поздоровался со сторожами на воротах караван–сарая, поинтересовался не приходил ли мой сослуживец, а заодно, скосив глаз, рассмотрел возле лужи краешек следа с очень знакомой подошвой. Значит – чужак вышел отсюда. И пошел… – пару раз пробежал по мощеной улице, внимательно разглядывая каждое пятно грязи, опять никого интересного не углядел. Тогда вернулся, тихонько оглянувшись, перебрался через невысокий заборчик, тянущийся возле какого‑то домишки, забрался в дровяной сарайчик, и стал внимательно наблюдать за воротами в заведение дядюшки Мстоя. Так и проторчал в том сарае до самой ночи. Голодный, но настроенный на лучшее.

Хееку Барс. Стражник

– Да не было там ничего такого!

– А я говорю – был!

– Уж я‑то там все оглядел. Кабы был там наш след, уж я бы‑то его точно не пропустил!

…Мы уже вечером собрались на постоялом дворе, и, как водится, отчитались командиру о выполнении заданий. Я‑то, грешным делом, думал сегодня отличиться. Да тут дурень Рааст влез, и вывалил свою новость, меня, вроде как, во вторую шеренгу оттерев. Оно конечно – след от обувки, лошадкин след на раз кроет. Вот и не выдержал я, сдуру в спор этот влез… Ругался я с дурачиной Раастом, а сам чувствовал – нет, не врет. Опять этому верзиле зверообразному повезло. И главное – где? На том самом месте, где я был на несколько часов раньше него, но так ничего и не нашел! С чего бы это вдруг, дурню – да такая удача? Или это меня сглазили? Надо бы камешки пораскинуть, да в храм опять сходить, да ведь теперь, небось, не до этого будет. – Совсем как‑то нехорошо на душе стало.

– Так ты же там когда был! – Горячась, едва ли не начал, тем временем, кричать Рааст. – Утром еще. А я же говорю – ткнулся носом, а тут он, свеженький совсем... Когда в ворота входил, не видел следов. А когда меня оттудова выперли, нашел. Точно говорю, там чужак этот и сидит, у дядюшки Мстоя.

– А чего же тогда, я следы его лошадки на восточной стороне видал?

– Ну так... Мало ли. Коли, как ты говоришь, хилая та лошаденка была, так может ее обменяли. Или чужак зачем‑то на восточную сторону ездил. Или, к примеру…

– Стоп. – Прервал наш спор десятник оу Наугхо. – От вашей ругани никакого толку. Вы оба – молодцы, и все сделали правильно. Коли два следа найдены, – оба придется отработать. Утром, ты Рааст, отведешь Хееку на ту улицу, и след ему покажешь. Может он чего найдет, чего ты не разглядел. Потом, мы с тобой, Хееку, вместе пройдемся по караван–сараю дядюшки Мстоя, якобы собирая дополнительные сведения для квартирьерской службы. А Рааст пойдет в тот караван–сарай, где ты лошадиные следы видел, и попробует выяснить что‑нибудь про саму лошадку, и про ее хозяина. Хееку там уже успел примелькаться, а ты человек новый – подозрения не вызовешь.

В обед собираемся на центральной площади, я выслушиваю ваши доклады, и решу что будем делать дальше. А теперь – спать, завтра встаем до рассвета, будет много работы.

Да, и впрямь – хлопотный денек выпал. По улице той, я пробежался. Да про какие следы тут говорить, коли везде сплошной камень? А где не камень, там за день по сто раз пройдут, и все на свете затопчут. Только в одном месте, возле ворот, у лужи, где Рааст и говорил, смог я разглядеть остатки нашего следа. Специально кошелек пришлось рассыпать, а потом ползая, собирать монетки, чтобы хорошенько разглядеть тот отпечаток. Отпечаток‑то оказался правильным, а вот одну монетку, я так и не нашел, – видать сторожа уперли, хотя я вроде за ними и приглядывал.

Настроение и так никакое, а тут еще оу Наугхо наш заявляется. Увидел меня ползающего на коленях, поставил по стойке смирно, и давай словами всяческими ругательными поносить. Дескать – позорю честь мундира, и все такое. – …Оно понятно, любой бы офицер на его месте, так же сделал бы. Вот и ему, хотя наверняка понимал, зачем я на коленках, да в грязи ползаю, а пришлось меня отчитать, да еще прямо перед ухмыляющимися в бороды сторожами… А все равно ведь обидно!

Ну да потом, удача нам вроде как лицом повернулась. – Начали мы заведение обходить, да всюду нос сувать, дескать – смотрим, как да что. И вот, в обеденном зале, меня будто торкнуло. Я даже, слегка позабывшись, командира своего локотком в бок ткнул, и глазами ему показал. Мужик. Роста как и в описании – высокого, но не очень. Волосом бел, крепыш, двигается вполне себе по–воински… Вот правда одежда и оружие. – У того, как мне сказали, обычные для караванщиков куртка да портки. А этот – в дорожном, но дорогом камзоле, шпага на бедре. Короткая правда, как купцы носят, но шпага. Кинжал на поясе, явно не местной работы. Но самое главное – обувка его! – Я такой еще никогда не видывал! Ботинки не ботинки, сапоги не сапоги. Будто, хе–хе, взобрался сапог на ботинка, и ублюдка ему сделал, вроде нашего Рааста – дурилы. Правда, как и наш Рааст, ублюдок славный уродился… Я это хорошо разглядел, потому как Игиир наш – хитрый лис, мою же ухватку перенять решил, да на свой манер. Когда проходили мы возле того мужика, он вроде как невзначай с его стола стоящую с края миску, уже пустую, свалил. Да так ловко это у него вышло, что я подбирать бросился, даже и не подумав – привычка солдатская, не самому же офицеру нагибаться. Ну и только согнувшись, догадался ботинки те повнимательнее осмотреть… Что сказать… – уж не знаю как, а как‑то понял я, что ботинки эти ублюдские, с теми цилиндриками и ножиком непонятным, в родстве состоят. Вот даже не знаю, как и понял. – Может швы, – мелкие, и одинаковые – такие, в наших краях, ни один сапожник не сделает. То ли отделка, никаких украшений, но множество мелких деталек, вроде блеснувших металлом кончиков на шнурках – это ж надо, такую мелкую работу, для обувки делать!

…А командир наш, тем временем, разливался перед мужиком этим, в извинениях. Ну, таких, какими оу перед друг дружкой извиняются. Со стороны – так будто подерутся сейчас, ибо у них в обычае, «извини» говорить принято, задрав нос да грудь выпятив.

Но ничего, тот вроде извинения принял, тем более что я ему евоную миску обратно на стол положил. Ан, вот тут‑то, он и прокололся еще раз. – По–нашенски, мужик говорил, с трудом подбирая слова! – Как и тот, чужак. – Споймали мы, стало быть, голубчика! Не помогло и то, что одежу он сменить успел.

Ну да, суть да дело, а время уже к обеду, да и торчать далее в караван–сарае, уже было неловко. Так что пошли мы на главную площадь, а там нас уже Рааст поджидает.

– Ушла… – говорит, – Сегодня та лошадка, с караваном. – Ежели прям щас выехать, то может к вечеру и нагоним. А то ведь – уйдут в пустоши, и хрен потом, их там отыщешь.

…Опять след раздвоился. Ну да слава богам, не мне выбирать, по которому идти. На то у меня командир есть.

Игорь Рожков. Лейтенант

Ребята, кажется, со мной согласились. – В том смысле, что лох я наипервейший. Впрочем – глумиться не стали, а даже вроде как посочувствовали, что дескать – «Вечно купчины, нас, вояк, объегоривают». Но… – и помощь тоже никто не предложил. Хотя бы сходить, помочь безъязыкому поторговаться. Нет, это вовсе не потому что они сволочи такие, друг другу не помогают, а просто я для них еще был недостаточно свой.

Это сложно объяснить… – понятия «боевое братство», «взаимовыручка», «воинский долг», в устах всяких там бардов – трубадуров, звучат фальшиво и пафосно. Но для тех кто живет с оружием в руках, и от него же кормится, все эти понятия воспринимаются вроде как приземленнее и проще, но в то же время и куда серьезнее. Для них это не красивые картинки и звонкие фразы, но законы выживания, нарушать которые весьма чревато. Сегодня ты не придешь на помощь однополчанину, а завтра он не прикроет твою спину. Не пойдешь под пули спасать товарищей, и весь твой отряд–армия будут разбиты, из‑за отсутствия слаженности и взаимовыручки. Но тут есть и другая сторона – попасть в это «боевое братство», не так‑то просто. Тут одинаковой формы, единой присяги, и даже соседних коек в казарме недостаточно. Кандидат должен пройти серию проверок на вшивость, доказав свою надежность как перед лицом врага и тяжелых нагрузок, так и перед ликом начальственным, прежде чем товарищи начнут ему по–настоящему доверять.

А я, в общем‑то, был среди этих ребят человек случайный. Попутный студент. Вчера пришел – завтра уйду, так что относились ко мне вполне благожелательно, но своим не считали.

Нет, при других обстоятельствах, они бы и «чужаку» скорее всего охотно бы помогли – нам, психологи на курсах, говорили, что один из действенных способов завоевать расположение человека – попросить его оказать тебе какую‑нибудь несложную услугу. Он при этом ощущает себя очень важным, и подсознательно благодарен тому, кто дал ему возможность это почувствовать. Но… – заход в город, для моих новых приятелей, был чем‑то вроде долгожданного праздника. Есть возможность напиться, развлечься со шлюхами, а главное – скинуть с себя бремя вечной напряженности и ожидания опасности. Тут уж, не до возни с беспомощным студентом.

В общем – пришлось выкручиваться самому. Тратить деньги из трофейного кошелька, мне принципиально не хотелось, – в нашем попаданском деле, я считаю, заначка на черный день, это святое. Неизвестно как жизнь сложится, когда настанет пора удирать, давать взятку, а то и жизнь свою выкупать, так что горсточка монеток, припрятанная за пазухой, никогда лишней не будет. Но раз нельзя тратить неприкосновенный запас, значит, придется расставаться с чем‑то другим. После долгих раздумий, решил загнать свой китайский ножик, и берцы.

Ножик, в общем‑то фигня, – не жалко. Большинством из кучи запрятанных в нем инструментов, я так никогда и не пользовался. А штопор… – для настоящего российского спецназовца, преград не существует. Особенно между глоткой и содержимым бутылки. Хе–хе, шутка. – Попробуйте выдержать марш–бросок или пройти полосу препятствий, коли организм со–вчерашнего отравлен алкоголем. Ну да это все лирика. А вот с берцами, расставаться и правда жаба давит. Такую обувку тут, еще лет триста–четыреста днем с огнем не найдешь. С другой стороны – новые сапоги я себе уже купил, и даже начал разнашивать. Конечно не так удобно, как мои чудо–ботинки, но и не так ужасно, как я опасался. Но ведь, коли уж пытаюсь косить под местного, (хе–хе – это с моим‑то знанием языка), то хотя бы все демаскирующие детали туалета, лучше бы убрать. Поэтому я себе даже нижнее белье местное купил, хотя, честно говоря, все эти кальсоны на завязочках и «ночнушки» чуть ли не до колен, – то еще уродство – пока штаны снимешь, десять раз обосраться успеешь. И конечно же, хотелось оставить привычные трусы и майку, но… – у нас тут тесный мужской коллектив. Уединения, практически никакого. Помыться, переодеться, да даже в кустики отойти – в кочевой жизни никто особо не стесняется, практически все приходится делать на глазах у других, так что рано или поздно, мои иномирные вещи привлекут внимание остальных, и начнутся неудобные вопросы… Да. А уж берцы, в подобной ситуации, будут выделяться как жабо и ботфорты средневекового дворянина, в сочетании с камуфляжем, бронником и разгрузкой. А просто хранить их как память – слишком накладное удовольствие, если все твое имущество должно уместиться в двух сумках. Так что, – продавать однозначно. Да и, в случае чего, будет хорошая отмазка, если кто спросит – «куда дел – зачем продал?». – Деньги нужны были, сами знаете, вот и продал!

… И началась новая эпопея «продай – купи». И новый холодный душ, от осознания насколько же я не понимаю этот мир, и ценность вещей в нем. Честно говоря, думал что ножик удастся загнать за хорошие деньги. Все‑таки – вещь довольно клеевая, а сталь у него, по местным меркам, вполне себе качественная. Но… – в оружейном ряду народ вертел мой чудо–ножик в руках, хмыкал–гыкал, и предлагал за него сущие гроши. Дескать – забавная игрушка, но чего с ней по жизни‑то делать? – «…Ну да – сталь и впрямь хорошая, вот кабы из нее кинжал, а лучше шпагу сковать... А это–та твоя ковырялка на что пригодна?«… Угу. Посмотрел я местные ножики, у самого коротенького, лезвие сантиметров пятнадцать было. И то – он бабским считался, для хозяйственных работ. А у моего китайца – лезвие не более семи сантиметров – на фоне других, выглядит ужасно не солидно… В общем – я и торговаться пытался, и демонстрировал чудеса крутости своего девайса, однако – облом. Не удалось выручить за него и половину той цены, на которую надеялся.

А вот берцы зато, ушли за очень даже приличную цену. Первый же попавшийся купчина, долго их вертел, разглядывая со всех сторон, щупал подошву, исследовал стельки, цокал языком, разглядывая металлические колечки вокруг дырок для шнурков, и удивленно водил пальцами по самим нейлоновым шнуркам, спрашивая у меня, из чего это они сделаны? Потом назвал цену… – больше той, что я надеялся получить. Но и я, уже не был таким лохом как вчера, – обрадовался, но вида не понял, и назвал свою цены, вчетверо выше первоначальной. Сторговались на тройной цене – аж целых двух золотых монетах! А это легко покрывало стоимость седла и сбруи. Которые я и приобрел без особых проблем. И, поскольку всяческие мелкие покупки типа – гове, сластей, и прочей хозяйственной фигни, были куплены ранее, – довольный как слон, вернулся в караван–сарай. И только потом вспомнил, что город так толком и не осмотрел, а ведь собирался же! А на завтра, уже намечено продолжение пути.

Мооскаа. Главное управление Бюро всеобщего блага. Директор оу Ваань Лоодииг

– …И вот, извольте, прибыл доклад по интересующему вас делу. Прислали голубиной почтой, тут расшифровка.

– Меня многие дела интересуют, уточните, о чем вы говорите оу Маатаасик. – Раздраженно потребовал оу Лоодииг, с неудовольствием глядя на угодливо изогнувшего спину заместителя директора Бюро по Северо–Восточному округу… Весьма ценный работник, хороший организатор и делопроизводитель, однако страдает излишним чинопочитанием и лизоблюдством, в связи с чем – оставаться ему до конца службы на вторых ролях.

– Касаемо Красной папки. Об убитых разбойниках в Дааре. – Ничуть не обидевшись грубости начальства, поспешил уточнить оу Маатаасик. – Кажется, есть существенные результаты.

– Положите здесь, потом прочитаю. Вы свободны.

Выпроводив подчиненного из кабинета, оу Лоодииг приступил было к разбору текущих дел, но его взгляд то и дело скашивался к углу стола, где лежала довольно полная, для своей категории, папка, с результатами Даарского расследования, одним своим видом щекотавшая любопытство директора Бюро. Во–первых, поступила она слишком быстро, он ведь не так давно распорядился вплотную заняться этим делом, а во–вторых, обычно, подаваемые ему отчеты после расследований дел связанных с Красной папкой, состояли из одного листка, на котором коротко говорится что «сведения не подтвердились». Конечно – настоящие отчеты намного полнее и толще, однако всю шелуху отсеивают еще в канцелярии, доставляя ему лишь краткую выжимку из множества документов. И коли оу Маатаасик – человек опытный и осторожный, решился допустить до его светлейших глаз подробный отчет какого‑то даарского оперативника – в нем просто обязано быть что‑то действительно интересное.