Текст книги "Возвращение в Тооредаан (новый вариант) (СИ)"

Автор книги: Егор Чекрыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

…Только вот, чего‑то невесел кремень этот наш. Я бы, на его месте, шпиона словив, искрил бы так, что у меня мушкет бы и без пороха стрелял, а он – так, тока щелкнул и дымок слабенький пошел... Это все потому, я думаю, что шпиона‑то мы, конечно словили. А вот чужака того – выходит, упустили. И где его теперь ловить – даже и не знаю.

Ну да, не мое это дело – знать да думать. У меня на то начальник есть, разумения великого! Он быстро сообразил чего делать надо. Погнал меня по городу с поручениями. Там узнать, тут проведать, тому записку передать, от того принести. Когда Хееку пожаловал, его тоже быстренько впрягли, так что бегали мы до самой ночи, да еще и ночь чуток прихватили. Да и сам командир, тоже на заднице не сидел. – Когда доставили мы шпиона в Бюро, он там остался, и чего‑то долго выяснял–пояснял–ругался даже с местными начальниками... Вышел еще более хмурый, чем ранее был. А может – не хмурый, а задумчивый. А потом и говорит, дескать – по всему видать, что вражина наш, ушел еще на пару дней раньше, чем мы в город пришли, с караваном некоего кредонского купца оу Моовига. И потому, предстоит нам ребятки, за тем караваном гнаться, лошадиных копыт не жалея… Вот–вот – лошадиных. Потому как, верблюды, это конечно хорошо, и попривычней вам будет, но лошадки куда быстрее. Потому, завтра с утра избавляемся от верблюдов, покупаем лошадей и вперед!

…Ох и мчались же мы! Насколько сил хватало… – у лошадок. Потому как на наши силы, оу Наугхо, было глубоко наплевать. Он и себя‑то не жалел ни сколечко, а уж о нас‑то и говорить нечего… Да мне и самому, лошадок жальчеее было чем себя. Ох ведь на каких раскрасавиц десятник наш расщедрился. Я таких раньше, только у офицеров заезжих, да у очень богатых купцов видал. Высокие, тонконогие, шеи стройные, гривы будто шелк, глаза с этакой поволокой, над степью несутся – что твой ветер, и так почти весь день. Особая порода, с Южной Земли завезенная. Не чета нашим мохнатым низкорослым степнячкам. И было у нас тех лошадок, счетом ровно девять. – Каждому две под седло, и три вьючных. Оу Наугхо наш, обмолвился мельком, что дескать – пришлось городскую казну, изрядно растрясти, чтобы лошадок тех выкупить… Правда, лошадке, даже такой дорогущей, по части грузов, с верблюдом не тягаться. Весь тот вес, что наши лошади на спинах своих едва тащили, один верблюд бы без особых проблем уволок. Потому, пришлось нам, в погоню уезжая, немалую часть багажа в Лоорииге оставить. Хееку–жадюга, едва не удавился с горя. Да и мне, признаться, жалко было с барахлом расставаться. Те же три мушкета, что мы конфисковали! Да ить, за них же в степи, столько всего хорошего выменять можно, а пришлось оставить. И лишний бочонок пороха, и харчей немалый груз, и палатку, и… – да много всего полезного, оставлять пришлось. Оно вроде, имущество‑то не мое, а казенное, а все равно – жалко.

Но худо–бедно, а спустя две недели такой дурной гонки, настигли мы наконец караван… Ну как настигли? – Следы свежие узрели. Хееку наш, так прямо и сказал – дескать, следам этим, не более чем три дня сроку.

…В тот вечер, у бивачного костра, наш оу Наугхо, долго молча сидел, да думки свои думал. А когда уж пожрамши, мы было на боковую отправляться решили, голос‑то у него и прорезался.

– Значит так. – Говорит он. Вроде бы и нам, а глаза такие, будто сам с собой, либо с духами разговаривает. – Из Мооскаа отписали, чтоб чужака, коли найдем, за шкирман хватать да в кутузку тащить, не следует. Надо следить за ним втихаря, а коли не выйдет делать это, оставаясь незамеченным, то постараться подружиться и в доверие войти. Караван мы отыскали. А вот чужака, (его теперь, кстати, из Мооскаа, велено «Стрелком» звать), так пока и не вычислили… Можно конечно, караван тот догнать, и вроде как к нему присоединиться. Но – опасно это – засветимся. Что этот Стрелок из себя представляет, я не знаю. Но будем исходить из того, что птица это ушлая да стрелянная, и интерес к себе, почуять сможет… Я, честно говоря, даже в себе‑то не больно уверен, что обмануть смогу, хоть нас и учили представляться да прикидываться, ровно площадные актеры. А уж вы‑то ребята, точно лицедейством никогда не занимались – проколитесь на раз.

…Тут он, надо сказать, ошибся. Оно конечно, на площадях мы разные представления не представляли, и рожи корчить всякие не умеем. Однако – попробовал бы наш оу Наугхо, сам на базаре выжить, притворяться не научившись. Перед кем бедолажку изобразить надо. Перед другими – задиру и костолома. А третьих – в своей честности убедить. – Это та еще наука! Так что народ дурить, я умею. Да и Хееку – тот ведь еще жук! С виду‑то вроде простак–простаком. Ан, давно уж я заметил, как частенько денежки из чужих карманов в его перекочевывают, причем, чаще всего, по доброй воле. Я и то, так не умею.

– В общем – места тут пустынные, – тем временем, продолжал наш десятник. – И дорога только одна. Так что – никуда‑то Стрелок от нас не денется. Потому, пока будем двигаться вслед за караваном, отставая так, примерно на дневное поприще, да присматриваться… Особенно ты Хееку гляди во все глаза, – следы это твоя епархия.

А через два дня, глядим – стервятники над степью кружатся, да радостно так курлыкают. Подъехали поближе, ага – вон место боя. А вон – трупы сложены. Трое – солидно так лежат, в ритуальных позах, с украшениями и клинками в руках. По–всему видать – победители! Свои хоронили, за кем поле боя осталось. А еще с десяток по степи валялись – ободранные. Ну, это ясное дело – побежденные… Побежденные, по всему видать – степняки–нищеброды, с голодухи решившие себе на людских тропках добычу промыслить. Оно – дело обычное, не станешь же молча глядеть, как твои собственные дети с голодухи дохнут, коли есть силы чужое забрать. Кто, хе–хе, в Дааре этим не промышляет, время от времени? …Ну да на этот раз «охотникам» не повезло. – Добыча зубастая оказалась. Выходит – победили караванщики.

– Осмотреться получше. – Распорядился оу Наугхо, и мы слезли с лошадок, да давай землю носами рыть. Искали, ясное дело, следы чужака. Ничего не нашли. Хотя как дела обстояли, дотумкали… Грамотно охрана у тех караванщиков поставлена была. И врагов вовремя заметили, и отпор дать смогли.

– Там это… – Сказал подъехавший Хееку. – По ту сторону оврага тоже драка была добрая. А потом – следы за холмы ведут. Прикажете посмотреть?

Десятник наш подумал, и кивнул согласно. Так что мы все трое на поиски и отправились. Да недолго искали, сразу за холмом, нашли еще три трупа… – будто единым залпом скошенные. Тут‑то, нам десятник сразу насторожился, что твой пес оленя учуямши, и вновь велел нам носом землю рыть… И нарыли! Три таких же трубочки с буковками, что тогда еще, давным–давно, возле трупов лесовиков сыскали! – Попался голубчик!

Оу Игиир Наугхо. Десятник

Когда Игиир увидел знакомые цилиндрики, у него, словно бы камень с души свалился… Да какой–там камень – скала! Целый горный хребет, свалился с души десятника, едва он получил подтверждение того, что все‑таки не сбился с правильного следа. А до этого, душа его пребывала в настоящем ледяном аду отчаяния, тоски, и безнадежности… Уж очень велика была ставка в этой игре. Ведь фактически, даже лавры за поимку удихского шпиона, ему пришлось отдать полусотнику оу Кабу, ради того чтобы продолжить охоту за чужаком. А куда деваться? – При других обстоятельствах – поимка шпиона, это как минимум, автоматическое повышение в звании. А сейчас – все равно, что доложить начальству, что упустил оленя, за зайцем погнавшись... Теперь, этот пьяница, будет получать награды и почести, а у него... У него остается только надежда. Надежда, что чужак, в поимке которого так заинтересованы аж в самой Мооскаа, не окажется очередной пустышкой. Фактически, он поставил на кон и свою жизнь, и счастье своих сестер, потому что если дело с чужаком не выгорит – их всех троих, ждет лишь жалкое прозябание в нищете, если не что похуже. Ну а в случае удачи... Об открывающихся перспективах, в случае удачи, сейчас лучше даже не задумываться. – Попасться на глаза заместителю директора Бюро по Северо–Западному округу – это уже удача немалая. Это уже фактически высший эшелон власти в Бюро. А там, и до самого оу Лоодиига рукой подать, а это уже уровень государства! Ибо выше оу Лоодиига только сам Сатрап. А еще, в училище ходили шепотки, что коли оу Лоодииг, хотя бы просто узнает и запомнит твое имя – карьера тебе обеспечена! Хотя конечно – запомнить его он должен, только в связи с чем‑то очень хорошим… Игиир помнил, как тянулись на плацу, и из кожи вон лезли на экзаменах кадеты, желая обратить на себя внимание всесильного директора Бюро, когда тот благоволил посетить училище и приглядеться к своим будущим подчиненным. Да и он, Игиир, тоже тянулся и лез... Безуспешно. Оу Лоодииг лишь скользнул по нему холодным равнодушным взглядом, когда на экзамене, он весьма лихо ответил ему на удихском, на вопрос о структуре армии удихской орды, и молча на мгновение прикрыл веки, давая понять, что принял ответ… Если он – оу Игиир Наугхо, сможет поймать чужака, и если этот чужак и впрямь окажется кем‑то важным, – вполне возможно, что этот холодный взгляд потеплеет и в нем появится искорка интереса. Ну а уж дальше…

– Тут эта, ваша милость. – Вдруг ворвался в его мечты скрипучий голос Хееку. – Посмотрел я следы. По–всему видать, не простые дела тута творились. Этот, Стрелок который, тоже с холма спустился. За кем‑то гнался. А тут вот, людишки какие‑то стояли. Я так понимаю – полон, потому как безлошадные все, и босые. Трое, которые полон охраняли, вроде как навстречу Стрелку выехали… Ну, он их и убил из оружья своего чудного. Потом – часть верблюдов и лошадей забрал, и погнал их к каравану. А пленников, что интересно – отпустил, и даже с собой им оставшихся коней и верблюдов дал! …Нет, я понимаю еще, пленников отпустить, коли они тебе не нужны, или продать некому. Но животных‑то им, да еще и с грузом, зачем отдавать? Уж не родня ли это его какая была?

…Да уж, – действительно странно. – Подумал оу Наугхо. – Даже стражники, освобождая полон, особенно с бедолагами не церемонились, потому как… – Даар, и этим все сказано. Представления о некоторых вещах тут, кажется, не изменились еще с доимперских времен. Пленные – это скот. И обращаться с ними надо, как со скотом. Так что, даже стражники, отбив полон, вполне могли отобрать у итак пострадавших соотечественников, остатки пожитков, или попользовать под шумок молодых баб. Даже если у отряда будет какой‑нибудь образованный офицер–южанин, который не позволит чинить насилие над отбитыми у врага подданными Сатрапии, то все равно – делиться с ними имуществом, захваченным у врага, он не станет… Иначе, рискует нарваться в следующей стычке на случайную пулю. – Примерно пятая часть трофеев, шла на премиальные выплаты рядовым стражникам. А отбирать кусок мяса у голодной собаки, дело рискованное…

– Хм. Как думаешь, далеко они ушли? – Спросил оу Наугхо у Хееку.

– Я так думаю, что побитых и раненных у них немало. Да и лошадок с верблюдами маловато. Судя по следам, на верблюдах аж по три человека едет, и на лошадках по двое. Если поторопимся – нагоним завтра к полудню.

– Тогда поторопимся.

Группу беглецов, они настигли, как и обещал Хееку, где‑то к полудню следующего дня. Встреча была… – непростой. Не обошлось без стрельбы. Но к счастью, напуганные бывшие пленники, чересчур нервно прореагировавшие на гонящихся за ними всадников, ни в кого не попали. А потом, разглядев знакомую всему Даару форму, опустили оружие… Скорее всего, подумав то это только передовой дозор, и в любую секунду, из‑за холмов может вывалиться основной отряд.

– …Так что, просто взял и отпустил? – Наверное уже раз в пятый, переспросил оу Наугхо, вожака беглецов. – А почему? Не объяснил?

– Он, ваша милость, вообще плохо по–нашему говорил. Вроде как сказал, что мы ему не нужны.

– А верблюдов с лошадьми, и оружие – просто так подарил? С чего бы такая щедрость?

– Я так понимаю, ваша милость, что это он нас пожалел. Он, вроде как строгим казаться пытался, а глаза‑то у него жалостливые были. Особливо когда он на баб умученных, да детишек смотрел.

– Пожалел... Хм... Это ведь однако... Щедро!!! А что, он сильно богатым выглядел, раз такие подарки дарить может?

– Да нет, ваша милость. – Так, с виду – обычный погонщик. Ни одежд дорогих, не украшений. Мушкет хороший, солдатский, вроде как у вас. А так – ничего особенного.

– А ну‑ка, внешность его опиши… Как выглядел, говорю.

– Ну, молодой. Роста – чуток меня повыше будет. Волос белый. Глаза – вроде голубые будут. Сам весь такой из себя – справный, ловкий... А больше и не знаю что сказать.

– А особые приметы – шрамы какие‑нибудь, или там родинки? Может нос кривой, или еще чего в глаза бросилось?

– Э–э–э… – ваша милость... Вот вроде бы тут вот, возле глаза, родинка была. Да только ведь – он после боя, сами небось знаете – все лицо дымом закопченное. Может то и не родинка была вовсе?

– А тех троих… – он что, из своего мушкета застрелил?

– Не, ваша милость. Когда на него трое ринулись, да еще один разворачиваться начал. Он вроде как мушкет свой в сторону отбросил, и руки поднял – дескать – сдаюся я. А как к нему бандюки те подъехали, он из‑под плаща, чего‑то вроде пистоля достал, да – тых–тых–тых... Негромко так, будто не выстрелы даже, а щелчки какие. Три подряд, из одного ствола. Ни пороху на полку не подсыпая, не пулю в ствол не забивая. И… – я ведь во все глаза глядел, и точно видел – дыма из ствола не было! Вспышку – видал. А вот дыма – не было! Такие вот дела чудные! …Так мы можем дальше идти?

– Идите. – Махнул рукой Игиир... – Все равно больше ничего не знаешь… Хм... – Глаза жалостливые... М‑да… – очень интересно.

Игорь Рожков. Лейтенант

С повозочным караваном, я расстался через полторы недели, и дальше поехал уже один, благо – дорога была наезженная, да и места вокруг, приобрели куда более цивилизованный вид. Стало заметно теплее, это даже, несмотря на то, что местный календарь стремительно отлистывал свои странички в сторону зимы. И хотя вокруг, насколько видит глаз, раскинулись привычные степи – природа стала куда разнообразнее и богаче. Травка зеленее, деревья и кусты раскидистее и кучерявей, и на их ветках все чаще стали мелькать ягоды и плоды. Вдоль дороги стало появляться больше деревень, окруженных распаханными землями, огородами и садами. А подчас и целые поместья, с большими домами под высокими изогнутыми крышами на манер китайских, ухоженными парками, и явно искусственными прудами. Да и городки, через которые я теперь проезжал – выглядели уже куда более солидными и обжитыми – каменные двух-, а то и трехэтажные дома, мощеные улицы, богато украшенные храмы. Разнообразнее стали и люди, которых я стал встречать на своем пути. Если на севере, все кого я видел, были преимущественно высокими блондинами или рыжими, с чуть плосковатыми лицами и раскосыми глазами типичных степняков. То южнее начали встречаться и длинноносые круглоглазики, и невысокие крепыши с очень смуглой кожей, и даже встретил несколько брюнетов, что, как нам рассказывали на лекциях, было признаком потомков выходцев с Южного континента. Да. Чувствовалось, что Сатрапия, – и впрямь осколок Империи, за долгие тысячи лет своего существования, втянувшей в себя многие народы… И это, было мне сильно на руку.

Говорить по–местному, я более–менее научился. Кажется, какой‑то акцент в моей речи еще был слышен, однако теперь я все реже замирал с тупым выражением лица, пытаясь понять, что же мне хотят сказать, и уже почти не мычал, пугая людей, пока подбирал слова, чтобы объяснить встречной крестьянке, что с удовольствием отведал бы фруктов, которые она тащит в своей корзине. Все же, как мне кажется, встречные догадывались что я иностранец – возможно из‑за акцента, а может другие манеры, или просто выражение лица другое. Однако – особого ужаса и волнения у людей это не вызывало, чувствовалось, что местные видывали «чудовищ» и поэкзотичнее меня, и вообще – привыкли к чужакам. Так что ехал я довольно спокойно, и без особых приключений… Ну турнули меня разок, когда я по привычке, пристроился разбить лагерь в показавшейся мне особенно уютной роще. Оказалось – частная территория, а для всяческих проходимцев, дальше по дороге, расположен постоялый двор. При въезде в городки, частенько спрашивали документы. Пару раз пытались придраться, и содрать мзду. Ну да я, воспользовавшись кое–какими советами, полученными от Мыша, от этих нападок отбился, так что и тут все окончилось благополучно как для меня, так и для моего кошелька.

Итак вот, как‑то незаметно, а я уже почти доехал до своей первой намеченной цели – Мооскаа. По слухам, до нее уже было не более недели пути, но тут…

…Честно говоря, это началось как‑то неожиданно. Нет, про некоторые особенности местного климата, нам рассказывали. Но я раньше никогда с такими сумасшедшими дождями не встречался, так что изрядно удивился, когда небольшой дождик, которые зачастили в последнее время, вдруг начал перерастать в ливень, а потом и в бесконечный поток падающий с неба, сдобренный сбивающим с ног ветром и резким похолоданием. Тут‑то я и сообразил, что начался сезон ураганов, про который нам как‑то рассказывала Офелия, и что сейчас южные ветры, гонят в степь, поднятые из океана многие тонны воды, и это дело может затянуться надолго. Что совсем даже не есть гут. Потому как, мало того, что двигаться по такой погоде – это себя ненавидеть и лошадок не жалеть. Так еще и многочисленные степные речки, которые обычно были не больше наших тверских ручьев, – мгновенно забурлили, вскипели, и вышли из берегов, превратив степь в огромное болото.

В общем, я едва успел добраться до ближайшего постоялого двора. Пристроить недовольного Троцкого с его заводной подружкой на конюшню, и ввалиться в помещение, дрожа от холода и пачкая пол потоками воды, насквозь пропитавшей мою одежду.

– О! Еще один! – Поприветствовал меня хозяин постоялого двора. – А деньги у тебя, парень, есть?

– Есть, – буркнул я, стуча зубами от холода, и направляясь прямым ходом к горящему у противоположной стены очагу. – А что, иначе не пустил бы?

– Да ты, видать, не из нашенских будешь. – Вполне добродушно усмехнулся хозяин, которому, чувствовалось, просто охота было почесать языком. – Иначе бы знал, что еще по указу императора Пеет'и двенадцатого, в сезон дождей, каждый хозяин постоялого двора, обязан принимать постояльцев даже бесплатно. Многие этим пользуются. – Он кивнул в противоположную сторону зала, где возле стены пристроилось небольшое семейство, судя по одежде – крестьян.

– Нет. Я заплачу. – Поторопился я развеять сомнения хозяина, ибо мне отнюдь не светило ночевать в общем зале, на голом полу. – Хорошо бы комнату с чистым бельем. Горячую ванну, а потом плотный обед, и пусть кто‑нибудь позаботится о моих лошадях и занесет багаж.

– Будет исполнено ваша милость... – Хозяин как‑то внезапно напрягся и даже вроде как подтянулся. – Извиняйте, ваша милость, шпагу под плащом не сразу заметил.

– Хм... – Высказался я, ибо не знал что на это ответить. – Хотелось бы, побыстрее.

– Э–э–э... – Замялся хозяин с подозрением смотря на мою не слишком роскошную одежду погонщика. – Горячая ванна, чистая комната, и обед, обойдутся вам, ваша милость, в три чешуйки. Уж не извольте гневаться, ваша милость, дровишки‑то нынче, сами знаете, ваша милость, дороговаты.

– Нормально. – Буркнул я. – Но хотелось бы оказаться в горячей ванне раньше, чем превращусь в ледяного демона, это делает меня злым.

…Кажется я все‑таки выбрал верный тон. – Хозяин явно проникся, и дальше шуршал как электровеник. Ванну, конечно пришлось подождать – так быстро, такое количество воды не нагреешь. А вот в комнату меня проводили немедленно, так что я смог скинуть с себя мокрые тряпки, насухо вытереться, и достав из притащенных лакеем тюков второй комплект белья, переодеться в сухое. А там и ванна подоспела, и кружка горячего вина, очень качественно подогревшая мой заледеневший организм. Так что к обеду я уже изволил спуститься благостным и полностью довольным жизнью.

Народу, надо отметить, в обеденном зале заметно прибавилось. Возле дальней от очага стенки, копошилась еще одна крестьянская семья, а возле огня отогревались трое служивых мужичков в мундирах.

Хозяин свое дело знал. Поданная им рыбная похлебка была настолько острой, что кажется после первых же двух–трех ложек, у меня из ушей пар повалил. Она не столько уняла, сколько разбередила аппетит, и последовавший за ней утащенный со стола кусок мяса, я смолотил как шредер промокашку, не обращая внимания на разные, поданные к этому блюду соусы. Потом была какой‑то аналог нашенского плова, выложенного на шестиугольном блюде, причем каждый угол был пропитан своей подливой, и кокетливо украшен чем‑то вроде помидорчиков–огурчиков и стебельками местных петрушек–укропов, а в центре – гордо покоилась горка мясных тефтелек с воткнутыми в них зубочистками. Это, у местных, было чем‑то вроде парадного блюда, а стало быть, уже пошли кулинарные изыски, и смаковать эти изыски, надо было с чувством и неторопливо, отдавая дань искусству повара и демонстрируя свое воспитание. Ну, коли в брюхе больше не скребется голодный зверек, то почему бы не повыкобениваться, изображая из себя испанского гранда? Откинулся на спинку стула. Налил себе вина, и начал тыкать вилочкой в плов, также не обходя вниманием блюдца с разными солено–маринованными хреньками и разнообразные соусницы. В общем – изображал из себя тонкого ценителя. – А ведь и правда – вкусно!

Но вот, брюхо уже полное. А на столе осталось еще много всего. Короче – развел меня хозяин! Тут жратвы, на целый банкет. Одному мне все это точно не одолеть. Кинул гад, как минимум на одну чешуйку, как на местном жаргоне, называли мелкую серебряную монетку… А впрочем – и хрен с ним. – Шумящий за окном ливень, и иногда пробивающиеся в щели оконных переплетов иголочки сквозняков, резко контрастировали с теплом и уютом обеденного зала, настраивая на благодушный лад, а булькающее в брюхе вино, резко выявляло в окружающих исключительно хорошие стороны натуры и внешности. Да, было хорошо, но чего‑то не хватало для полного Щастья. – Ну да, хорошего застольного общения! И вообще – пить в одно рыло, первый признак алкоголизма.

– Хм… – сударь. – Обратился я к одному из вояк, видимо офицеру, коли хозяин посадил его за соседний столик, поближе к очагу, в отделении для «благородных». – Прошу меня простить, если я делаю что‑то не так. Я, видите ли, приехал сюда из дальних земель, и не совсем еще... Но… – я так понимаю, этот дождь надолго?

– Думаю да. – Ответил мне офицерик, еще довольно молодой парнишка примерно моих лет, при этом посмотрев на меня как‑то странно.

– А может быть… – как это сказать? – Я решил не обращать внимания на странные взгляды. – Не будет ли с моей стороны излишней наглостью, предложить вам скоротать время за приятной беседой и кувшинчиком вина? В конце концов, не сидеть же нам до самой ночи, молча глядя на стену?

– Хм... – Офицерик как‑то задумался с таким видом, будто от принятого решения зависела вся его дальнейшая жизнь. – Серьезный парень! – Почему бы и нет? – Наконец решился он, и прихватив свою кружку, пересел за мой столик. – Оу Игиир Наугхо, старший десятник Бюро всеобщего блага.

– Игорь Рожков. Lejtenant vnutrennih vojsk Российской Фед… – княжества… Как это сказать?.. Да – в отставке.

– Lejtenant vnutrennih vojsk? – Удивился мой, как оказалось, почти тезка. – Это?..

– Lejtenant – командир примерно... По–вашему, кажется будет – взвод, иногда – роты. А vnutrennie vojska, это… – что‑то вроде вашей Стражи.

– Так мы почти коллеги, и примерно равны в звании. – Усмехнулся Игиир. – Но где, позвольте полюбопытствовать, – существуют такие звания, и вообще – говорят на таком странном языке?

– Ну, это там – махнул я рукой. – На север и на восток. По ту сторону гор. Далеко... – И дабы замять щекотливую тему, предложил своему собутыльнику выпить.

– Мы до сих пор, довольно мало знаем о тех землях. – Печально вздохнул тезка, словно бы это было его личное упущение, подставляя чашу под струйку льющегося из кувшина вина. – А какими судьбами к нам, сударь?

– Слышал. У вас тут очень знаменитый университет. Хочу учиться! – Выдал я заранее заготовленную версию.

– Весьма благое начинание, сударь! – Серьезно кивнул Игиирь. – А Мооскаавский университет, и впрямь весьма известен. В конце концов – это самое древнее подобное учреждение во всем мире!

– Вы его хорошо знаете? – Полюбопытствовал я. – Служите в Мооскаа? Мне очень интересно. Говорят – огромный город!

– Да. – Горячо поддержал меня Игиир. – Подобных ему, нет во всем мире! …Но, к сожалению, служу я не там. В Дааре. Тут… – по делам службы.

– Я знаю Даар. – Кивнул я, обрадовавшись, что нашлась общая тема. – Проезжал через него. Не самое веселое местечко… Ну так? – Выпьем за службу?

– …Ты говоришь, что ушел со службы, потому что тебе не нравятся трупы, однако хочешь заниматься ковырянием в ранах?

– Лучше лечить, чем наносить... Да и вообще – палить из мушкета, и крушить головы тесаком… – неужели ты и правда хочешь заниматься этим всю оставшуюся жизнь?

– Служба есть служба. – Пожал он плечами в ответ. – А копаться в чужих кишках – думаешь интереснее?

…Это был уже не первый кувшинчик, и даже не первый день пьянки. Дождь, затянулся надолго, а мы, соответственно, надолго застряли в этом кабачке. А поскольку делать тут было совершенно нечего, мы с Игииром, усердно уничтожали хозяйские запасы вина и закуси. Впрочем – винцо было слабенькое, закуска обильная, а, мы оба знали свою норму. Так что – легкий шум в голове и приятная расслабленность. Однако – никаких дурных улетов, пьяных откровений, мордобоя и охоты на кудяпликов[5]5
  Кудяплики – кто не знает, ищите ролик «Адская белочка»


[Закрыть]. – Приятно разделить стол и время с подобным собутыльником!

Игиир вообще оказался нормальным парнем… Я и так довольно легко схожусь с людьми, а тут – два летехи, успевших послужить в медвежьих углах. Два, достаточно молодых парня, с похожим жизненным опытом. Даже детство и юность у нас были чем‑то похожи. Он тоже вырос в каком‑то небольшом городке в паре дней езды от столицы, с золотой посуды не жрякал, и в шелковых подгузниках не гулял. Так что – сам бог велел нам подружиться… Не, реально. – Отличный парень, этот оу Игиир Наугхо. – Серьезный такой, молчаливый, ответственный. О своих солдатиках, он заботился не меньше чем о себе, не забывая посылать им кувшинчики вина, и закусь. Однако бдил, и когда один из его людей – здоровущий громила, с кулаками размером и весом как двухпудовые гири, начал вести себя несколько буйно – усмирил его одним взглядом… Красиво так вышло. Этакий негромкий окрик – «Рааст», и выразительный взгляд. И громила мгновенно съеживается, и даже будто становится ниже на две головы. – Сразу видно – командир!

В первый день мы с ним были на «вы», и вовсю сыпали неискренними любезностями. К концу второго… – все еще продолжали выкать, но искренности уже стало куда больше. Обсудили службу, перемыли косточки командирам, посетовали на недостаток женского общества в отдаленных гарнизонах. Отчаянно привирая – поделились военными байками и анекдотами, выдавая их за реальные случаи. В общем – все как обычно… На третий день – мы уже резались в местные шашки, вовсю «тыкали» друг дружке, и вообще – стали настолько хорошими приятелями, чтобы начать изливать друг дружке душу. – Он мне поведал про печальные материальные обстоятельства его семейства, и грустные перспективы в плане карьеры, а я ему – про то насколько неприятен вид вражеских мозгов на прикладе твоего мушкета, и насколько омерзительна вонь вывалившихся из раны кишок. Мол, потому, я и решил завязать с военной службой, и посвятить себя медицине… Врал конечно… – слегка. Хотя – кишки и впрямь воняют препротивно… Он мне поведал о том, что надеется использовать эту поездку, чтобы закрепиться на службе в Мооскаа, поскольку Даар – это дыра и кладбище надежд. А я ему вещал о своей великой мечте стать ученым человеком и постичь тайны мироздания. Дескать – даже специально для этого ваш язык выучил.

– Твой язык Иигрь. – Заметил мне на это мой новый приятель. – Он… – как бы это сказать – весьма вульгарен и груб. Тебе следует приучиться говорить, как пристало людям благородного звания.

– А что ты хочешь, друг. – Ответил я, заметив что Игиир слегка поморщился, услышав очередной простонародный оборот, но ничуть за это на него не обидевшись. – Я ведь, если не считать пары старых книжек из библиотеки отца, набирался знания языка, общаясь с погонщиками караванов в вашем Дааре. Какие учителя – такой и язык. Вот сейчас пообщаюсь с тобой, и научусь говорить правильно. Ты не думай – я человек способный, ловлю на лету! – «А ведь и впрямь». – Подумал я про себя. – «Полезно будет пообщаться с представителем местной знати, и поднабраться от него хороших манер, коли задумал пролезть в высшее общество».

– Полагаю. – Опять что‑то серьезно обдумав, кивнул головой Игиир. – Раз мы оба едем в Мооскаа, то нет причины не разделить сообща трудности этого пути. Если ты едешь одвуконь, то вполне сможешь придерживаться нашей скорости.

– За это надо выпить! – Подтвердил я разумность его решения.

Письмо к Юстиине. №2

Итак, дорогая кузина. Это моя вторая жертва на священный алтарь твоего любопытства, и конечно же – любопытства твоих прекрасных подруг.

…Да. Каюсь. От меня давно не было вестей. Увы – Ты должна простить мне этот грех, ибо долг подданного короля, вступил в противоречие с моим долгом перед вашим прекрасным обществом. Эта поездка, в которой столь любопытный вам генерал оу Дарээка намерен развлекаться, думаю, обернется для меня немалыми хлопотами. Почти неделю я не вылезал из библиотеки генерала, (надо отметить – весьма богатой), копируя, и освежая в памяти содержание сотен документов, которые… – впрочем, думаю тебе и твоим подругам это абсолютно неинтересно.

В общем, когда на ставшем традиционном совместном ужине, наш гостеприимный хозяин объявил, что завтра мы отправляемся в плавание – я вздохнул почти с облегчением, хотя труд в архивах, никогда не считал чем‑то неприятным и наводящим тоску.

Итак, начинаю новую главу моих приключений, которую условно можно озаглавить «Океан»… Ты знаешь, дорогая кузина, мое отношение к океану и прочим кораблям, лодкам и даже рыбе, коли она не лежит на тарелке обработанная руками искусного повара. Как сын флотского офицера, никогда не видевший отца, ибо его поглотила эта ужасная бездна воды и ужаса, я испытываю некоторое предубеждение ко всей этой «морской романтике». Так что уволь меня от описания «пенящихся волн», «буйства стихий», «восходов–закатов» и «легкой дымки над горизонтом». Об этом, в куда более искусной и живописной форме, вы с подругами сможете прочитать в каком‑нибудь новомодном романе. Да и от описания «высоких мачт» и «белоснежных парусов», так же умоляю меня избавить. Однако…