Текст книги "Козлы отпущения"

Автор книги: Эфраим Кишон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

А случилось то, что обладатель мирового патента услышал свист парня, стоящего на углу. При этом звуке выводитель пятен быстренько собрал свой столик вместе с патентом, выкрикнул: «Извините, полиция!» – и тут же исчез, будто растворился в воздухе. Однако пятно никак не хотело повторять его путь. Более того, оно безо всяких помех все больше расплывалось по рукаву. По-видимому, мое лицо выражало некоторое беспокойство, ибо Мици оперлась на столб для объявлений и залилась веселым смехом, который продолжался и после того, как зрители мирового патента рассеялись.

Я стоял, глядя на это вопиющее безобразие, и тут ко мне подошел с дружественным видом человек средних лет.

– Кто это сделал? Кто этот подлец?

– Не знаю, – ответил я, – я с ним незнаком.

– Он был лысый?

Тут меня вновь окружили зеваки, так что Мици могла наблюдать за происходящим лишь издали, бросая на меня удивленные взгляды.

– По-моему, он был лысый, – пробормотал и, – но я в этом не уверен.

– Что-то вы слишком колеблетесь, господин хороший, – раздался вдруг голос толстой тетки позади меня, – вы, конечно, видели человека, который испортил вам новый костюм. Так был он лысый или нет? Вы что, слепой?

– Правильно, – неслось отовсюду, – это на них похоже, они увидели человека с шевелюрой, сказали: «А ну-ка, покажем этим волосатым!» – и вылили на него целую бутылку чернил.

– Каждый лысый носит в кармане бутылку чернил. Они без этого на улицу не выходят, – сказал человек средних лет, обращаясь ко мне. – Короче, он был лысый или нет?

– Кажется… не помню.

Раздались гневные выкрики:

– А чего это вы их выгораживаете, дорогой, когда они на вас средь бела дня льют яд?

Тяжелая рука легла мне на плечо:

– Может, и ты лысый, дружок?

Несколько сильных рук вцепились в мой пиджак.

– У него парик! – завизжала молодая женщина, гулявшая с младенцем. – Сорвите подлый парик с этой лысой свиньи!

Мужчина средних лет вырвал пучок волос из моей головы, после чего любопытные разошлись с видимым недовольством.

– Сумасшедшие, – кричала Мици вслед толпе, – чего вы от него хотите?

– Ничего, девушка, – ответил мужчина средних лет, – но понятно, что этот господин ясно видел – был террорист лысым или нет.

– Ведь я уже сказал, – вздохнул я, – что я почти уверен…

– Он просто не хочет раскрывать свой рот! – проревел какой-то обладатель густого баса. – Такие типы даже хуже, чем сами лысые!

Я посмотрел по сторонам и увидел в глазах окружающих меня людей пламя любви к родной стране. Толпа ожидала лишь сигнала, чтобы обрушить на мою голову все свое патриотическое негодование. Мне надо было срочно что-то решать.

– Да, он был лысый! – выпалил я. – Это почти наверняка. Он был лысый, и когда он поливал меня чернилами, то кричал: «Смерть волосатым!»

Толпа была просто потрясена.

– Наконец этот тип открыл-таки свою пасть, – сказал тот самый мужчина средних лет, – из-за таких лысых террористов, как этот, с чернилами, у нас в стране инфляция!

– Вот именно! – согласилась толстая тетка. – Они все заодно!

Я использовал минутную передышку, чтобы проложить себе дорогу сквозь толпу вместе с моей Мици. Мы еще долго были подавлены случившимся.

– Вот видишь, – сказал я Мици, – до какой абсурдной ситуации могут довести человека эти наглые лысые!

2

И вот настал день основания Партии.

В качестве арены для проведения исторического мероприятия, сулящего великое будущее, была избрана моя съемная комнатушка. Я заранее обратился к вдове Шик и потребовал от нее по случаю торжества осуществить функцию выметания пыли из-под шкафа, а также соизволить приготовить кофе для делегатов. Вдова вначале не оценила возложенной на нее миссии, но когда узнала, что господин Шумкоти будет присутствовать на заседании, быстренько все сделала.

Пепи пришел раньше доктора Шимковича. Мой друг был изысканно одет и даже надушен одеколоном. Он поцеловал руку вдове, и она чуть не разрыдалась от нахлынувших на нее чувств.

Моему врожденному чувству справедливости была нанесена травма, когда я увидел, как эта пожилая женщина прямо-таки таяла при взгляде на этого беззубого мошенника, хотя она с тем же успехом могла бы влюбиться и в меня.

Мы с Пепи быстренько обсудили ситуацию. Мой друг выразил радость по поводу того, что мы можем наконец приступить к работе после того как, вследствие подлой измены «Утреннего вестника», потеряли наш единственный орган средств массовой информации для волосатого сообщества. Сейчас возникла настоятельная необходимость в издании новой социально-ориентированной газеты. Мы подняли знамя борьбы и надежды на чудесное возрождение нашего движения.

– Знаешь, Гиди, – сказал Пепи, устремляя взгляд в пространство, – еще когда я писал статью о Пулицере, я был уверен в том, что на меня будет возложена руководящая роль в деле борьбы с лысыми и что в этой борьбе я буду не одинок. Свидетельствует ли это о моей социальной зрелости? Нет, Гиди, то была просто моя феноменальная интуиция.

Я пододвинул кресло поближе к моему лучшему другу.

– Я тебе очень многим обязан, Пепичка, – сказал я, будучи погружен в размышления, – в конце концов Пулицер был всего-навсего первым толчком. В моем подсознании всегда жила картина будущего нации. Я чувствовал, что должен сделать первый шаг, если хочу, чтобы История возложила на меня руководящую роль. Знаешь, Пепуля, на определенном этапе я действительно поверил, что я пророк национального волосатого движения. А сейчас мне просто смешно об этом вспоминать. Ведь сегодня это уже не вопрос веры – сегодня мы это знаем наверняка.

Пепи нервно отпил из рюмки абрикосового ликера, будто бы намекая, что руководящая роль мне никак не подходит. Я с трудом скрыл саркастическую улыбку. Мое видное место в Движении бросалось в глаза хотя бы потому, что я весил на пятнадцать килограмм больше Пепи. В этом вопросе у меня никаких сомнений не было. Тем не менее, мой друг сделал последнюю попытку отстоять свою главенствующую роль.

– Мое положение в обществе обязывает меня, – сказал он энергично. – Мне как руководителю Движения срочно нужна личная охрана. Посему я нанял на эту должность метрдотеля Йони, моего пылкого приверженца, который призван заботиться о моей личной безопасности на суше и на море.

Я охладил пыл своего соратника щелчком по лбу:

– У тебя нет никакого права нанимать людей на работу без согласия руководства Движения. При всем моем к тебе уважении ты должен вначале получить согласие лидера.

Пепи проглотил обиду и попросил моего согласия, каковое я ему охотно и дал. При этом я сообщил ему, что у меня не было намерения задеть его, просто для меня важно, чтобы люди беспрекословно выполняли руководящие указания. Затем мы пришли к соглашению, что финансовые вопросы Движения будут решаться между нами в тайном порядке и доктор Шимкович не будет в них вмешиваться, поскольку в этом нет необходимости.

Тут как раз вошел доктор Шимкович. Несмотря на полноту, он обладал упругой походкой. У него в руках была портативная пишущая машинка, поскольку я заранее позаботился о том, чтобы в его обязанности была включена и работа с этим инструментом.

Я представил моего протеже Пепи. Доктор Шимкович полчаса восхвалял статьи Пепи по проблеме защиты волосатых и чуть ли не исповедовался перед ним. Я подал несколько бутылок изысканных напитков будущему партийному руководству, дабы поднять бокалы за процветание нашего дела, и мы приступили к спасению нации.

* * *

Доктор Шимкович открыл пишущую машинку и вставил туда лист белоснежной бумаги. Это придало встрече на высшем уровне некую торжественность. Несколько секунд мы глядели друг на друга, потрясенные значительностью минуты. Я со своего кресла смотрел на адвоката, сидящего за столом, а адвокат – на Пепи, развалившегося на диване с закрытыми глазами.

Довольно быстро завязалась беседа об основных принципах, на которых должна зиждиться партия.

– Говоря откровенно, – отозвался Пепи из глубины дивана, – нам надо заявить, что главный и единственный наш принцип – освобождение родины от гнета лысых. Эта идея закалит наш народ и создаст внутреннее единство.

– Правильно, – сказал доктор Шимкович, – это замечательная идея, вне всякого сомнения, но какова будет наша программа действий после того, как мы окончательно разделаемся с лагерем лысых?

Мы с Пепи обменялись смущенными взглядами. Действительно, мы никогда об этом не думали. Да, это была правильная мысль – присоединить к нам профессионала.

– Лысых невозможно окончательно победить в мировом масштабе, – выдал я основную идею, – всегда будут люди, у которых внезапно обнаруживается лысина. Ведь под волосами каждый лыс. Как мы сможем, господа, заранее определить лысых? Может, и наши волосы завтра…. то есть…

Я тут же понял, что сказал глупость. Пепи гневно взглянул на меня, но адвокат поспешил мне на помощь:

– Вот еще одна причина, чтобы помимо великой генеральной идеи включить в нашу программу дополнительные пункты. Это не так уж и сложно. Я в жизни подготовил платформы для восьми разных партий. По сути, это была одна и та же платформа.

– Вперед, – призвал Пепи, – давайте начинать. Чаша с ядом переполнена.

Доктор Шимкович предложил для начала придумать символ партии, поскольку это самый существенный момент при создании нового движения.

Каждый из нас положил перед собой лист бумаги, и мы начали изображать разные рисунки. Быстро родилась идея круга, который должен был символизировать неестественную форму лысой головы. В этом круге торчат четыре гарпуна – оружие охотников на акул, охочих до живого мяса. Эти четыре гарпуна производят на зрителя устрашающее, убийственное впечатление.

«Фронт гарпунеров» назвал доктор Шимкович родившийся герб. Он несколько раз повторил новое словосочетание, будто примеряясь к нему.

– Скажите, доктор Шимкович, у нас ведь народное движение? – спросил я.

– Еще как! Самое народное, что ни на есть!

– Почему?

– Это невозможно объяснить. Это надо чувствовать, господин Пинто!

– Название партии должно включать слова «национальная защита волосатых», – высказал свое мнение Пепи, – это наш козырь.

Постепенно выкристаллизовалось название, которое доктор Шимкович отстучал на машинке:

 
Партия защиты волосатых
Национальный фронт гарпунеров
Основные принципы нашего движения
 

– Ну, теперь мы подошли к формулировке платформы.

Адвокат обернулся ко мне, будто бы я, а не он был главным специалистом по этому вопросу.

По правде говоря, я на него еще раньше рассердился. Едва прибыв на нашу встречу, он прошептал мне на ухо, что пока не сумел достать разрешения на производство средств для ращения волос в соответствии с нашим тайным соглашением.

– Извините, Шимкович, – сделал я ему замечание. – Мы вас наняли, чтобы вы приносили нам готовые тексты, не так ли? Вы уже должны все параграфы знать наизусть.

Шимкович что-то смущенно пробормотал насчет нехватки времени. Затем он принялся быстро выстукивать на машинке:

Целью движения является коренная перестройка страны на основе ответственности всех и каждого, лишенная каких-либо личных мотивов, базирующаяся на расширенных общепризнанных границах государства, посредством бескомпромиссного удаления лысых из всех сфер общественной жизни в рамках движения национального спасения, которое должно проводиться безо всякой жалости на основе уважения к правам личности как она есть, с полным соблюдением законодательства и удалением подлых отбросов общества.

Мы с Пепи согнулись над машинкой и с почтением читали формулировки конституции, рождавшейся на наших глазах. По правде говоря, я не очень понимал смысл написанного, однако явственно ощущал, что все делается лучшим образом.

«Да, это правильно, – подумал я, – никогда больше! Чаша переполнена!»

Машинка продолжала стучать:

 
Принципы членства в партии
 

– Желательно привлечь людей с капиталом, – усмехнулся специалист, но тут же осекся, увидев наши суровые лица, и улыбка замерла на его устах.

– Шимкович! – сказал я сурово. – Если дело национальной защиты волосатых сводится для вас лишь к увеличению притока средств в кассу, то я прошу вас покинуть этот зал немедленно!

Пепи глянул на меня, широко раскрыв глаза, и поспешил присоединиться ко мне:

– Правильно! Мы не можем позволить себе, чтобы те, кто гонится за наживой и привилегиями, находились в партийном помещении под сенью гарпунов.

Шимкович промямлил, что он лишь хотел гарантировать партии как можно более прочную финансовую основу ввиду предстоящих свободных выборов и пообещал впредь воздерживаться от комментариев, которые могут быть неправильно истолкованы.

Нам удалось, правда с трудом, подавить наш гнев, и мы перешли к обсуждению принципов членства в партии. После длительных дебатов мы пришли к выводу, что в партию может вступить каждый, кто жив и движется, чья голова покрыта волосами, если он регулярно платит членские взносы.

Лишь после этого мы приступили к формулировке основных принципов партии:

 
Политическая линия партии:
 

всемерное и скорейшее способствование расцвету страны всеми доступными средствами.

Мы стояли вокруг профессионала, стучавшего на машинке, и я видел, что Пепи лишь кивает, но на самом деле не понимает ни слова из того, что мы произносили и записывали. Он не осмеливался задавать мне вопросы, так как я постоянно выражал согласие с Шимковичем, делая вид, будто проникаю до конца в суть его формулировок.

 
Основные принципы организации
общественной жизни
 

1. Человек, определяемый как лысый, не пользуется правами гражданина государства, даже если он признает свою жизненную или культурную общность с ним, за исключением тех случаев, когда у него отрастут волосы на голове.

2. С целью дальнейшего укрепления общенациональных интересов партия будет последовательно проводить антилысистскую политику как в рамках проведения свободных выборов в частности, так и в других сферах в целом.

– Наша основная идея почти не упоминается, – вскипел Пепи, обращаясь к адвокату, – слово «лысый» упоминается всего дважды. Нет, товарищ, так работать невозможно.

Доктор Шимкович переключил ленту машинки на красный цвет:

 
Защита волосатых
Идейно-политический манифест
 

Лысые сегодня в нашей стране овладели всеми сферами жизни. Существует насущная необходимость удалить их, а также лиц их происхождении как с ключевых общественных постов, так и с командных постов в частной жизни, лишив их какого-либо влияния в государстве.

– Извините, – перебил я, – что значит «лица их происхождения»?

– Ну, это просто. Это те, у кого отец был лысый, – ответил доктор Шимкович.

На основании его ответов мы пришли к выводу, что в этой области, судя по всему, может иметь место совершенно нежелательное развитие событий.

– А теперь надо написать что-нибудь со словом «социальный».

– Нет проблем, – ответил Шимкович и продолжал выстукивать:

 
Социальные принципы нашего Движения
 

1. Деятельность Движения зиждется на основе общепринятых норм, гарантирующих осуществление социальных идеалов, с позиции оправданных общенациональных интересов.

2. К числу наших основных требований относятся:

2.1. Отмена подоходного налога, НДС, таможенных пошлин, штрафов, налагаемых в судебном порядке, за исключением общепринятых марок госпошлины. Прекращение в законодательном порядке удобных процессов о банкротстве, отмена уже принятых судебных решений по этим вопросам, отмена продажи имущества за долги. Социальное разоблачение всех подлых лысых грабителей.

– Ну, если уж это не пройдет, тогда я просто не знаю, что писать, – заметил Пени, – пошли дальше!

3. Отмена в законодательном порядке долгов волосатых граждан, не по своей вине запутавшихся в долгах и оказавшихся в кабале у лысых стервятников.

– Да, но как быть с теми, кто ссужает деньги под проценты, если они не лысые? – поинтересовался я, вследствие чего в документе тут же появился новый пункт:

3.1. Вместе с тем мы требуем полного соблюдения интересов нелысых кредиторов.

– Господа! – сказал я прочувствованно. – По-моему, хватит на сегодня. Предлагаю приступить к выборам Центрального комитета. Кто будет Генеральным секретарем партии?

Мы с надеждой смотрели друг на друга. Я не горел особым желанием возложить на себя обязанности руководителя партии, поскольку полагал, что, судя по скрытым во мне способностям, мне больше подходит должность главного партийного казначея. Поэтому я набрал в рот воды.

– Я полагаю, что господин Пинто больше всех подходит для этой миссии, – заявил адвокат, – я же не гонюсь за высокими постами и могу удовлетвориться скромной административно-финансовой должностью.

– Нет, – запротестовал Пепи, – это предложение ни в коем случае не может быть принято, господин адвокат. Вам решительно подходит должность советника по внутренним делам. А функцию казначея, довольно сложную по всем показателям, я уж, так и быть, готов возложить на себя.

Тут в ход дискуссии вмешался я, заявив, что в качестве бухгалтера с огромным опытом больше всех подхожу на сложную должность финансового руководителя. К сожалению, товарищи по партии не очень тепло отнеслись к тому, что я отказываюсь использовать свои административные способности.

Через полчаса жарких дискуссий был создан «Общенациональный руководящий совет партии» в следующем составе:

Я – председатель партии и казначей.

Пепи – ответственный за пиар и средства массовой информации, а также зам. казначея.

Доктор Шимкович – советник по внутренним делам и помощник зам. казначея.

После успешного достижения консенсуса Пепи попытался улизнуть, поскольку к тому времени у нас кончился коньяк, однако я настоял на том, что прежде чем разойтись мы, в соответствии с обычаем, должны принести клятву верности Движению. Я даже вызвался провести эту церемонию.

Пепи отчаянно сопротивлялся, утверждая, что даже в детстве он питал отвращение к заключительным церемониям, однако доктор Шимкович энергично встал на мою защиту – в частности, благодаря нашему тайному средству для ращения волос, которое вот-вот появится.

Дача клятвы получилась довольно торжественной. Оба руководителя Движения встали передо мной с другой стороны стола, возложили правую руку на грудь и начали повторять за мной вслух:

«Во имя правды и справедливости я торжественно обещаю: быть верным делу Движения в защиту волосатых. Я не предам вождя, не повернусь к нему спиной и не причиню ему вреда из упрямства и в финансовом аспекте, аминь».

Разумеется, можно критически отнестись к формулировке клятвы, но для сымпровизированного текста это было совсем неплохо. К этому выводу можно было прийти, глядя на Пепи, который при произнесении присяги покраснел до корней волос и пытался скрипеть отсутствующими зубами. Невооруженным глазом было видно, что ему не очень нравится факт моего избрания харизматическим вождем, однако, стиснув зубы, он вынужден был признать, что человек без зубов выглядит недостаточно представительно.

После этого я велел доктору Шимковичу поискать в центре города подходящее место для партийного штаба. Я также дал указание Пепи без промедления приступить к созданию средств массовой информации нашего Движения. В силу данных мне, как Генеральному секретарю, полномочий я разрешил двум другим руководителям партии использовать свои личные средства для покрытия жизненно необходимых расходов, пока партийная касса не наполнится наличностью.

Закончив все эти действия, я вызвал к себе вдову Шик и спросил ее, согласна ли она взять на себя руководство женским отделом общенациональной партии по защите волосатых. Вдова долго боролась с признаками сильного волнения и в конце концов заявила, что признает меры, направленные на сдерживание лысых, однако предпочитает, если это возможно, развернуть в их среде миссионерскую деятельность, дабы их общественная реабилитация проходила под покровом религиозной веры.

Центральный совет партии тут же собрался и утвердил ее в должности религиозного проповедника. В силу этого вдова от нахлынувших чувств расцеловала Пепи.

Я направил госпожу Шик с обращением ко всем нашим приверженцам в доме: к доктору Шванцу, Артуру Мольнару и Гагаю с тем, чтобы вышеперечисленные составили ядро первичной организации нашей будущей массовой партии.

Первопроходцы общенародного движения в защиту волосатых пришли, как подобает, в темных костюмах, и лишь Гагай явился, не имея ни стыда ни совести, в рубашке с засученными рукавами.

Наши новые товарищи выстроились в ряд и с горящими глазами выслушали речь ответственного за пропаганду и агитацию. В своем выступлении Пепи подчеркнул, что новые члены партии составят ее будущее идеологическое ядро, которое будет строить новый, лучший и более справедливый мир.

– Братья волосатые! – закончил Пепи свое выступление. – Терпение наше иссякло, чаша переполнена!

Было роздано угощение – наименее принципиальная часть деятельности Движения.

Доктор Шванц был назначен руководителем отдела текущих дел, а госпожа Мольнар – зам. зав. женским отделом. На господина Мольнара была возложена задача тайно выслеживать лысых, которые прикидываются волосатыми. Метрдотель, стоявший в дверях, удостоился звания вышибалы, и лишь с жалким Гагаем мы не знали, что делать. Старик все время хихикал и просил оставить его в статусе наблюдателя, поскольку, по его словам, ему с детства нравился театр кукол.

Поведение этого сенильного старца пробуждало у руководства партии подозрения, так что мы поручили доктору Шванцу тайно следить за стариком, чтобы предотвратить опасность внедрения в наши рады тайного агента лысых.

Затем я предложил членам первичной ячейки вносить пожертвования – от каждого по возможностям – для создания партийного фонда. Предложение было принято с энтузиазмом. Я пообещал внести в два раза больше, чем внесет доктор Шванц; чета Мольнаров внесла наличные.

Напоследок была провозглашена партийная здравица:

– Терпение! Да здравствует Пинто!

Я почувствовал приятное покалывание в области позвоночника. В дальнейшем это чувство возникало у меня неоднократно – каждый раз, когда в мою честь организовывали какое-нибудь празднество или что-то в этом роде.

После того, как соратники покинули мою комнату, я погрузился в ностальгические размышления о незабвенных минутах основания партии. Единственное, что мне мешало – это отсутствие пачки сигарет, которая, судя по всем признакам, перекочевала в карман Пепи.

* * *

Но все это были лишь первые шаги в истории нашей партии. Мы тут же сообщили о создании партии защиты волосатых в МВД, используя солидную формулировку доктора Шимковича, то есть уважая принципы демократии и конституции в борьбе за очищение общества от лысой нечисти. Мы гарантировали правительству, что Общенациональный фронт гарпунеров будет бороться со своими подлыми противниками лишь общепринятыми средствами. Я как руководитель партии торжественно обещал, что «в этой героической борьбе нас будет вечно сопровождать немеркнущий свет идеи защиты волосатых». Я подписал обращение к министру внутренних дел, добавив:

«С глубочайшим почтением остаюсь покорным слугой Вашего превосходительства

Гидеон Пинто-сын».

Правительство отреагировало на первые шаги нашего движения, к нашему удивлению, весьма заинтересованно.

«Мы надеемся, – отмечала передовица правительственного официоза, – что эта молодая симпатичная партия не намеревается подрывать основ стабильности власти, а будет высоко нести знамя великих принципов защиты волосатых в общенациональном масштабе».

По мнению доктора Шимковича, это означало, что они нас боятся.

Не только экономический упадок, тяжело отразившийся на благосостоянии всего общества, но и международное положение были нам на руку. В соседних странах лихорадочно готовились к войне, и тучи предстоящей битвы уже сгущались над нами. Неудивительно поэтому, что историческое руководство нашей страны действовало из страха, но принимало во внимание и возможность приобретения новых территорий для нации, гордящейся, как вы помните, великой древней воинственной традицией.

Мы, защитники волосатых, использовали каждую минуту. Доктор Шимкович нашел симпатичную мансарду с почти полной меблировкой под штаб партии, а я в личном порядке вел интимные переговоры с Тровицем, стараясь убедить его перевести производство париков с примитивного уровня на конвейер, ибо это был единственный способ удовлетворять растущие с каждым днем потребности населения.

Не забывали мы и о пропаганде. Доктор Шимкович придавал большое значение святым под руководством св. Антала. Поэтому мы разделили между собой контроль над церквами в столице и в других крупных центрах. Каждый получил в свое распоряжение несколько приходов, поскольку церковное руководство страны занимало весьма сдержанную позицию. Более того, некоторые священники в глухой провинции предупреждали прихожан, чтобы те не приближались к нам. Я возложил на себя обязанность каждую вторую субботу посещать какую-нибудь церковь.

Главный раввинат, тем временем, тоже не мог выработать четкую позицию по отношению к нашей партии. Раввины прежде всего намеревались проверить, нет ли расхождений между идеей общенациональной защиты волосатых и еврейской традицией. Этот вопрос они изучали досконально с целью принятия обязательного для всех решения.

Главной нашей проблемой по-прежнему оставалась финансовая. Говоря откровенно, мы были в полном болоте. И хотя нас со всех сторон подбадривали многообещающими посулами, у партии все еще не было начального капитала, проще говоря – наличных. Процветание парикового бизнеса, к сожалению, не могло служить источником партийных доходов из-за болезненной подозрительности Пепи, а операция по производству средств для ращения волос, которую мы втайне затеяли с Шимковичем, как вы помните, была исключительно частным проектом.

На партийной конференции доктор Шимкович жаловался, что ничтожные суммы, которые текли в кассу от членских взносов, не дают возможности основать партийную газету. На эти гроши невозможно даже покрасить помещение штаба в фиолетовый – официальный цвет нашей партии. Я понял, что мне в любом случае придется предоставить в распоряжение партии свое личное имущество, которое, кстати, за последнее время значительно увеличилось. Чтобы не допустить даже тени подозрения со стороны членов руководства нашей партии, я заявил, что приобрел все это за счет какого-то проклятого кредитора, ссужающего деньги под огромный процент с ежемесячным погашением. Я сообщил на заседании, что совершенно безвозмездно взял на себя функцию посредника между этим кредитором и нуждающимися в займах.

К моему удивлению, Пепи сказал, что у него тоже есть приятель, который дает деньги в долг под большие проценты. Этот приятель готов предоставить партии кредит, и поскольку у нас нет выбора, нам придется воспользоваться услугами этого проклятого ростовщика.

От гнева мой лоб покрылся холодным потом. Я прекрасно знал, что ни один кредитор не даст Пепи ни гроша. Поэтому у меня возникло естественное в этих условиях умозаключение: Пепи хочет провернуть махинацию со своими собственными грязными деньгами. С некоторых пор я заметил, что мой лучший друг стал вести совершенно шикарную жизнь и появляться в свете в обществе легкомысленных девиц с задом вызывающей формы. Мне стало ясно, что у этого мерзавца есть тайные источники доходов, которые он тщательно скрывает от партийного контроля.

Впрочем, я сделал вид, что ничего такого не подумал, и согласился обратиться к кредитору Пепи. И все же мною овладел бессильный гнев.

На следующий день я поставил перед доктором Шимковичем задание: в качестве тайного агента, в порядке совершенной секретности, расследовать, не извлекает ли Пепи все же некоторые льготы от объединения торговцев стеклом.

Доктор Шимкович добросовестно все изучил и доложил мне, что, к сожалению, все в полном порядке и господин Шумкоти чист. Однако это заявление нисколько не рассеяло моих подозрений в отношении Пепи.

Слухи об основании новой партии привели к тому, что наши враги очнулись от спячки. Некоторые безответственные СМИ начали против нас кампанию подлого подстрекательства, а наемные писаки выливали на нас ушаты грязи с целью опорочить партию в глазах общественного мнения.

«Идиотская идея защиты волосатых, – писал, к примеру, пресловутый профессор Сил, – разжигает низменные инстинкты толпы. Эта низкопробная идея может сбить с толку и порядочных людей, но в основном она предназначена для отбросов общества, снедаемых естественной завистью к более удачливым. За неимением другого выхода этим людям приходится придумывать различные обходные пути, недостойные порядочных людей. «Защита волосатых» может превратиться в настоящую общественную эпидемию, которая потребует вмешательства властей».

Однако профессор напрасно ожидал вмешательства властей. Демократическое правительство такими мелочами не занимается.

«Невозможно решить проблему лысых путем проклятий, – писал политкомментатор правительственного официоза, – и даже образованным людям иногда стоит заткнуться».

Однако поток проклятий в наш адрес нас нисколько не задевал. Мы нутром чувствовали, что идем по верному пути, и нам этого было достаточно. Единственное, что несколько нарушило ход моей тихой и спокойной жизни, – это записка, которую кто-то сунул под входную дверь. Вдова Шик принесла ее мне.

– Не принимайте близко к сердцу, господин Пинто, – сказала она с видимым удовлетворением, – бывает.

На клочке бумаги красными буквами было написано:

Чтоб ты сдох, свинья с загребущими лапами!

Содержание записки меня несколько смутило. Ну хорошо, чтоб я сдох – это ладно. Но откуда автору послания известно про загребущие лапы? То есть на каком основании он предполагает, что я делаю все это только ради денег? Откуда он это знает?

Я тут же побежал к Пепи, в его новую, со вкусом обставленную квартиру, и швырнул эту грязную бумажку ему в лицо. Пепи мельком глянул в записку и ответил с чувством собственного превосходства:

– Просто не надо обращать внимания. В конце концов, ты же не свинья с биологической точки зрения. А то ты уже чуть в штаны не наделал от страха.

Я плюхнулся на глубокую мягкую тахту, подставив свой покрытый холодным потом лоб под поток воздуха от кондиционера.

– Я боюсь? – раскатисто рассмеялся я. – Да чтобы меня напугать таким письмом, дружочек, надо вставать пораньше утром.

– Тогда зачем же ты ко мне прибежал?

– По делу. Теперь Йони будет моим телохранителем.

– С чего вдруг? – резко ответил Пепи. – Ведь и я могу получить такую штуку.

– Моя записка представляет гораздо большую угрозу для общего дела, – проревел я, – ведь я руководитель партии.

В ответ Пепи загнул нечто такое, что здесь невозможно процитировать. Упомяну лишь, что он затронул честь моей матери. Однако ваш покорный слуга не испугался и ответил этой свинье, гоняющейся за длинным форинтом, в том же духе. Я сообщил ему, что если он будет упорствовать и держать при себе этого телохранителя, похожего на гориллу, то я просто собственноручно разобью Пепи голову.