Текст книги "Судебная петля. Секретная история политических процессов на Западе"

Автор книги: Ефим Черняк

Контраргументы

На каждый из приведенных доводов можно выдвинуть веские возражения. Приводят несколько фраз Жанны, которые можно истолковать как признание в своем высоком происхождении. Например, когда к ней и Карлу VII приблизился герцог Алансонский, Жанна сказала: «Тем лучше, собирается вместе королевская кровь». Но ведь это может просто означать, что к королю подошел принц крови. Вдобавок забывают, что Жанна под присягой не раз заверяла, что родилась в Домреми. Вообще многие из аргументов сторонников «новой» версии кажутся неубедительными, даже – как отмечалось в литературе – основываются на фактических неточностях и ошибках. Так, например, ссылаются на то, что в Арлон Жанна д’Армуаз прибыла с герцогиней Люксембургской, которая хорошо знала Орлеанскую деву во время ее содержания в тюрьме в Боревуаре. Однако в этой тюрьме Жанну д’Арк видела герцогиня Жанна Люксембургская, умершая еще в 1430 г., до гибели Девы, а Жанна д’Армуаз прибыла в Арлон в свите совсем другой особы – Елизаветы Люксембургской.

Подлоги и недомолвки в протоколах руанского процесса или процесса реабилитации могли иметь разные политические причины. Упоминание о Жанне как об Орлеанской деве ранее освобождения Орлеана могло быть следствием неточной датировки документа или тем, что это наименование было добавлено позднее, и т. д. Сторонники ортодоксальной версии напоминают: сохранился официальный акт за подписями Кошона и вицеинквизитора Леметра, осуждавших доминиканца Пьера Боскье за его заявление, что судьи дурно поступили, осудив Жанну как еретичку и передав ее в руки светских властей. Парижский университет направил римскому папе официальный документ, являющийся подтверждением осуждения и казни Жанны. От имени английского короля Генриха VI через восемь дней после казни были направлены письма главе Священной Римской империи и другим христианским монархам, уведомлявшие их об осуждении и казни Жанны. Несколько позднее, 28 июня 1431 г., такие извещения были посланы крупным светским и духовным феодалам Французского королевства. С целью оградить себя Кошон потребовал от английской государственной канцелярии специальных документов, обеспечивающих «королевскую защиту и покровительство для всех принимавших участие в процессе, на котором осудили Жанну и передали ее светской юстиции». На процессе реабилитации показали под присягой, что присутствовали при казни, Пьер Кюскель, Л. Гюдон, Ж. Рикье, епископ Нойона Гийом де ля Шамбр, Жан де Майи, нотариусы Гийом Мангон, Гийом Коль, Николя Гакель. Имеются также свидетельства священника Изабара де ля Пьера и Жана Масье. На руанском процессе Жанна поклялась на Евангелии, что она родилась в Домреми и что ее отец и мать – Жак д’Арк и Изабелла Роме. На процессе 1456 г. Изабелла Роме ходатайствовала об аннулировании вынесенного в Руане приговора «дочери, рожденной в законном браке», сожженной англичанами. Церковь, устами папы Каликста III оправдавшая Жанну, пошла бы на клятвопреступление, объявляя, что Дева не была сожжена[59]59
  Pernaud R., Clin M.-V. Jeanne d’Arc. P. 342–344.


[Закрыть]. Эта совокупность свидетельств в пользу «ортодоксальной» версии о гибели Жанны представляется убедительной, однако весомость каждого из них в свою очередь может быть поставлена под сомнение, а следовательно, и все они в целом не могут считаться абсолютным доказательством.

Самой слабой стороной нетрадиционной версии является полное отсутствие каких-либо указаний в документах на королевское происхождение Орлеанской девы[60]60
  Guitton G. Les deux énigmes de Jeanne d’Arc // Historia. Mai 1962. N 186. P. 658; Idem. Problème et mystère de Jeanne d’Arc. P., 1961.


[Закрыть]. Эта версия предполагает существование заговора, в тайну которого было посвящено множество лиц – друзья и враги Жанны, французы, бургундцы и англичане, королевские придворные и писцы руанского судилища, даже римский папа и иностранные дипломаты. Недаром поборникам нетрадиционной версии все время приходится повторять, что свидетельства документов в пользу версии «классической» – умелый обман. Авторов этих документов, якобы отчаянно стремившихся сохранить государственную тайну, сторонники «новой» версии подозревают вместе с тем в том, что они различными способами намекали на нее. Остается предполагать, что сама Жанна сохранила секрет, пожертвовав ради этого жизнью, так как дала кому-то клятву никогда не выдавать свою тайну.

Вот характерный пример. Персеваль де Буленвилье 21 июня 1429 г., после первых военных успехов Девы, в письме герцогу Миланскому Филиппе Висконти (кстати, шурину герцога Людовика Орлеанского, предполагаемого «отца» Девы) сообщал свои сведения о Жанне. В них (хотя они явно основывались на данных расследования, произведенного по приказу короля в Домреми в марте 1429 г., и комиссии духовенства, которая допрашивала саму Жанну в Пуатье) уже нашла отражение официальная легенда, создававшаяся двором после того, как было решено возложить на Жанну важную государственную миссию. Буленвилье рассказывает о чудесных обстоятельствах, сопровождавших появление на свет Жанны 6 января, – все жители Домреми были охвачены необыкновенным радостным чувством и расспрашивали друг друга, что же случилось, поскольку им «не было известно о рождении ребенка». Но как могли жители небольшого селения в тридцать домов не знать, что в одной из семей скоро появится ребенок?

Адвокаты «новой» версии, ухватившись за приведенные выше слова Буленвилье и считая их отражением подлинного факта, делают вывод: речь идет, вероятно, о том, что 6 января 1408 г. Жанну неожиданно доставили в Домреми в семью д’Арк[61]61
  Weill-Raynal E. Op. cit. P. 28–29.


[Закрыть]. Однако сам Буленвилье в этом же письме пишет, что Жанна родилась в Домреми в семье д’Арк. Поэтому включение такого «намека» – если это был «намек» – в письмо предполагает сознательное стремление королевского камергера, излагая официальную версию, одновременно раскрыть государственную тайну чужому правительству. Но вряд ли у него могли быть основания для подобной бессмысленной измены. Анализ текста позволяет понять подлинный смысл слов Буленвилье. Жители Домреми были поражены не рождением Жанны, а охватившей их радостью в связи с тем, что 6 января – как это и отмечено в письме– день Богоявления (Крещения). Как в Евангелии короли в день Крещения следовали за звездой, движимые какой-то неведомой силой, так и жители Домреми праздновали, сами того не зная, пришествие вестника божьего. Таким образом, рассказ Буленвилье – один из элементов легенды, не раз возникавшей вокруг имени Жанны и ее деятельности[62]62
  Grandeau J. Op. cit. P. 230–232.


[Закрыть].

Ссылаются на то, что Жанна не называла своей фамилии. Между тем это не было в обычае у простых людей в XV в. В нотариальном документе 1442 г. жена Пьера д’Арка именуется просто «Жанна из Бара». Когда Деву специально спросили 24 марта 1431 г. о ее фамилии, она ответила вначале «д’Арк», а потом добавила «Роме», поскольку на ее родине девушки носят фамилию матери.

Подробное сопоставление довольно многочисленных свидетельств о возрасте Жанны убеждает, что наиболее вероятным временем ее рождения нужно все же считать 1411 или 1412 г., и кажется очень неправдоподобным отнесение его к ноябрю 1407 г. Между прочим, Домреми было самым неподходящим местом, чтобы туда послать на воспитание дочь королевы и герцога Орлеанского. Деревня находилась на границе владений смертельного врага Орлеанского дома – герцога Бургундского, и ребенка легко могли похитить. Герцог Орлеанский мог отослать свою дочь к кому-либо из своих приближенных, у которого она была бы в безопасности, получила бы надлежащее образование и вместе с тем не была бы открыта тайна ее происхождения[63]63
  Ibid. P. 183, 224–225.


[Закрыть].

Жанна, быть может, выучила какие-то начатки грамоты, но это очень мало вероятно. В ее время умение читать и писать не считалось нужным даже для знатных придворных дам. Когда Жанна говорила, что «не знает ни «а», ни «б»», она хотела сказать буквально то, что сказала. Ее современники – и друзья, и враги вроде Кошона, – не сговариваясь, подчеркивали, что она была простая, «невежественная» девушка. При ближайшем рассмотрении точно так же обстоит дело и с ее «военными познаниями». То, что она якобы говорила без лотарингского акцента в отличие от своих земляков, по-видимому, тоже прямо опровергается источниками. Да и как могла она, проведя детские и юношеские годы среди крестьян Домреми, не усвоить их произношение?[64]64
  Ibid. P. 241, 315–316.


[Закрыть]

При дворе действительно служила некая Жанна д’Арк. Она была родом из Бургундии и должна была находиться в лагере противников герцога Орлеанского. Она не состояла ни в каком родстве с семьей Орлеанской девы в Домреми. Другого «придворного родственника» – Гийома д’Арка – Орлеанской деве приписали в результате… типографской ошибки. В источнике «Христианская Галлия», опубликованном в XVIII в., сказано «de Arca», но, сверившись с указателем имен и названий в книге, можно убедиться, что следует читать «de Area», что является другим названием селения Лэр (Laire); Гийом де Лэр – лицо, известное историкам и не имеющее никаких родственных связей с Жанной д’Арк. (Эту ошибку признали и некоторые сторонники «новой» версии, в частности Е. Вейль-Райналь[65]65
  Ibid. P. 227.


[Закрыть].)

Что бы ни сообщила Жанна Карлу VII при их свидании, это не могло быть известием, что она его сестра. Трудно поверить, что король один оставался в неизвестности насчет планов родных превратить Жанну в спасительницу трона. Он менее всего мог обрадоваться сведениям о том, что его мать была неверна отцу: ведь это прежде всего усиливало бы сомнения Карла VII в отношении законности своего происхождения. В своих показаниях 21 февраля 1431 г., данных под присягой, Жанна заявила, что тайна, которую она открыла Карлу, «касалась короля», т. е. не относилась к самой Деве.

Как уже упоминалось, 22 февраля 1431 г., отвечая судьям, Жанна заявила: «Если бы вы были лучше осведомлены обо мне, вы не пожелали бы, чтобы я находилась в ваших руках». Сторонники «новой» версии считают, что эти слова трудно объяснить, считая Жанну пастушкой из Домреми. Однако эта фраза может звучать и как угроза, означавшая, что ей придут на помощь сторонники или даже небесные силы.

Глашатаи неортодоксальной версии прикидывают, когда и у кого могла возникнуть мысль отправить незаконную дочь королевы в Домреми, кто мог стать исполнителем поручения, кому могли отдать на воспитание девочку, кто мог открыть ей тайну происхождения и т. д.

В своих построениях «бастардисты» (так стали называть сторонников версии о королевском происхождении Жанны) запутываются в целой цепи неразрешимых противоречий. Например, чтобы объяснить, почему д’Аркам было поручено воспитание Жанны, их объявляют зажиточными людьми, имевшими родственные связи с дворянскими семьями. А когда утверждают, что свои знания она никак не могла приобрести в этой семье, тех же родителей Девы рисуют невежественными пастухами. Или другое: Жанне якобы с самого начала была уготована ее миссия. Но ведь родные Карла VII никак не могли заранее знать, окажется ли ребенок, «отосланный в Домреми», пригодным для такой миссии и сумеет ли он выигрывать сражения там, где потерпели неудачу опытные военачальники.

Мы уже не говорим о том, что с 1407 или 1412 г. политическая ситуация не раз претерпевала изменения, менялась и позиция возможных участников «заговора», причем некоторые из них даже вступали в соглашение с бургундцами – союзниками англичан. Так, предполагаемая главная заговорщица Иоланта Арагонская в 1412 г. находилась в дружеских отношениях с герцогом Бургундским, в 1419–1422 гг. жила вдалеке – в Провансе, а в 1423 г. заключила сепаратное перемирие с англичанами, чтобы сохранить свои владения в Анжу. Если появление Жанны при дворе было заранее подготовленной инсценировкой, почему же Деве в ее поездке чинили препятствия местные власти? Почему Карл VII, если Жанна представила ему доказательства, что она его сестра, не признал ее достойной доверия до тех пор, пока Деву не подвергла всесторонним расспросам специально созданная комиссия, которая, кстати, могла раскрыть тайну происхождения пастушки из Домреми? Почему король, вместо того чтобы поспешить выдать Жанну замуж и отослать ее подальше как свидетельницу неверности своей матери, поставил Деву во главе армии? Почему незаконная дочь герцога Орлеанского должна была преуспеть там, где потерпел неудачу его незаконный сын граф Дюнуа? Если уж на роль освободительницы необходима была принцесса королевской крови, почему было не выбрать, допустим, Маргариту Валуа? Вся теория операции «Пастушка» кажется искусственной. Никто не мог знать заранее, что девочка, которая выросла в Домреми, окажется человеком большого природного ума, огромного мужества, выдержки и таланта. Никто не мог заранее определить, что нужда в ней будет как раз в те молодые ее годы, когда она только и могла выполнить миссию Орлеанской девы. Даже если принять гипотезу о «королевском происхождении», весьма малоправдоподобным кажется, что ее могли с детства готовить к предназначавшейся роли спасительницы Франции.

Во время следствия, проводившегося в марте 1450 г. по предписанию Карла VII для выяснения «ошибок и несправедливостей» руанского процесса, в числе свидетелей были Мартин Ладвеню и Изембар де ла Пьер, присутствовавшие при смерти Девы[66]66
  Smith H. Joan of Arc. N. Y., 1973. P. 179.


[Закрыть]. Изембар де ла Пьер держал крест прямо перед глазами осужденной, пока она не скончалась[67]67
  Prasteau J. Le nouveau procès de Jeanne d’Arc // Le Figaro littéraire. 4–5 Mai 1970. № 1250. P. 17.


[Закрыть]. Неужели и он был участником заговора?

«Новая» версия совсем не нова[68]68
  О существовании Лже-Жанны были осведомлены уже историки в XVIII в., цитировавшие, в частности, дневник парижского буржуа, в котором рассказывалось о разоблачении самозванки. См., например: De la lecture des livres françoises. Pt 3. P., 1780. P. 266.


[Закрыть]. Сведения о Жанне д’Армуаз известны давно (их упоминает и Анатоль Франс в своей биографии Жанны д’Арк). Время от времени, еще с начала XIX в., появлялись отдельные работы, авторы которых пытались поставить под сомнение традиционное жизнеописание Жанны д’Арк. Многое в работах поборников «новой» версии идет от желания создать сенсацию вокруг старой исторической загадки. Большинство ученых подчеркивали полнейшую недоказанность «новой» версии, основанной нередко просто на домыслах. Однако возражения против нее диктовались не только научными соображениями, но и нежеланием пересматривать историю Жанны д’Арк, превращенную в житие католической святой, которое так характерно для клерикальных биографов Девы. За последние десятилетия возникла целая литература по вопросу о происхождении и о спасении Жанны д’Арк.

По существу фигурируют уже четыре варианта истолкования «загадки» рождения и смерти Жанны. Согласно первому, «официальному», Жанна родилась в 1412 г. в Домреми и погибла на костре в Руане в 1431 г. По второму – Жанна родилась в 1412 г., но спаслась от костра в 1431 г. и вернулась во Францию под именем Жанны д’Армуаз. Третий вариант – Жанна – дочь Изабеллы Баварской, родилась в 1407 г. и была сожжена в 1431 г. И наконец, четвертая версия – Жанна родилась в 1407 г. и, как принцесса крови, спаслась от костра и жила после 1431 г. под именем Жанны д’Армуаз. Имеются авторы, отстаивающие каждую из указанных версий. Более того, среди сторонников тезиса о спасении Жанны (будь то поборники второй или четвертой версии) наметился раскол: считать ли Жанну д’Армуаз Орлеанской девой или полагать, что Жанна д’Арк прожила остаток жизни под каким-то другим именем, а «дама д’Армуаз» была ловкой самозванкой (либо даже сестрой Орлеанской девы – есть и такие досужие вымыслы)?

По мнению сторонников традиционной версии, гипотеза о том, что Жанна – дочь Изабеллы Баварской, не подтверждается каким-либо документом, в котором бы говорилось об этом и который имел бы доказательную силу. Ж. Банкаль в нашумевшей книге «Жанна д’Арк – принцесса королевской крови» считает чрезмерным требование представить такой документ. Ведь, мол, и сторонники классической версии не располагают документальным подтверждением, что матерью Жанны была Изабелла Роме, да его и быть не может, поскольку в XV в. не велось метрических записей.

Страсти вокруг Жанны не стихают уже пять с половиной веков. Во время гитлеровской оккупации предатели французского народа – коллаборационисты пытались представить Орлеанскую деву не как символ борьбы за национальную независимость, а лишь как «врага англичан». Сторонники «наднациональной» Европы объявляют, что подвиг Жанны роковым образом помешал начавшейся еще в XV в. «европейской интеграции» путем объединения в одно королевство Англии и Франции. Впрочем, другие, более ловкие «европеисты», не смущаясь, рисуют Деву чуть ли не предтечей «европейского строительства»[69]69
  См.: Сабов A. Жанна д’Арк и Европа // Новый мир. 1980. № 9.


[Закрыть].

Многие доводы сторонников нетрадиционной версии о спасении Жанны д’Арк, несомненно, относятся к области фантазии.

С легендарной эпопеей Орлеанской девы оказалась связанной и жизнь ее соратника маршала Жиля де Ре. Он пытался освободить Жанну во время суда над нею, подступил к Руану, но опоздал. Позднее он признал за Орлеанскую деву Жанну д’Армуаз, но вскоре усомнился в своем убеждении. Однако Жилю де Ре оказалось уготованным место не в героических летописях Франции, а в народной мифологии, в которой он предстает самой мрачной фигурой в истории своей страны. Его обвинили в том, что, влекомый жаждой золота, он занялся черной магией и ради своих алхимических опытов предал мучительной смерти многие сотни детей. Жиль был казнен 26 октября 1440 г. в Нанте. Некоторые ученые подозревают не без основания, что суд над Жилем де Ре был искусной инсценировкой с целью захвата его обширных владений.

Метаморфозы государственной измены

Судебный процесс 1502 года

2 мая 1502 г. в Лондоне состоялся судебный процесс, о содержании которого нам почти ничего не известно и который, казалось бы, должен был пройти почти незамеченным и не остаться в памяти не только потомков, но даже современников, являвшихся свидетелями политических процессов куда более важных и влиятельных государственных деятелей и полководцев. Строго говоря, подсудимого даже нельзя было отнести к их числу. Речь шла о военачальнике среднего ранга, коменданте крепости Гине, являвшейся ключом к городу Кале, единственному сохранившемуся после Столетней войны английскому владению во Франции. Коменданта обвиняли в государственной измене. Смертный приговор был предрешен, и вскоре после его вынесения осужденный сложил голову на эшафоте. Этот процесс, как будто не оставивший заметного следа в истории Англии того времени, тем не менее позднее вызвал ярые споры среди ученых, не утихающие и в наши дни. Ведь они связаны с оценкой «одной из наиболее знаменитых легенд в английской истории… считавшейся неопровержимой на протяжении почти пятивекового периода»[70]70
  Lamb V. В. The Betrayal of Richard III. L., 1965. P. 6.


[Закрыть]. Но чтобы разобраться в загадках, связанных с этой легендой, надо заглянуть в историю Англии предшествующих десятилетий.

В преддверии Возрождения, как бы замыкая английское средневековье, высится мрачная «готическая» война Алой и Белой розы, как ее позднее поэтически назвал Вальтер Скотт. Так именуют растянувшуюся на три десятилетия междоусобицу между двумя ветвями королевского дома – Ланкастерами и Йорками – в борьбе за королевский престол (1455–1485). Английские бароны, для которых после окончания Столетней войны исчезла возможность при помощи грабежа во Франции приумножать свои доходы, рьяно включились в эту борьбу. Победившая сторона овладевала поместьями побежденных, приобщалась благодаря близости к короне к обогащению за счет налогов и других поборов с населения. В ходе войны, послужившей сюжетом для «Драматических хроник» Шекспира, престол несколько раз переходил из рук в руки, что всякий раз сопровождалось убийствами побежденных «изменников». Старая феодальная знать истребляла сама себя в этой ожесточенной схватке. Сегодняшний победитель мог уже завтра оказаться в казематах крепости Тауэр, чтобы послезавтра сложить голову под топором палача.

Династические причины войны восходят к концу XIV столетия. В течение первой половины XV в. трон занимали представители Ланкастерской династии, возводившие свой род к Джону Гонту, четвертому сыну короля Эдуарда III (1327–1377). Сын Джона Гонта Генрих Болингброк в 1399 г. сверг с престола короля Ричарда II и был коронован под именем Генриха IV. Его сын Генрих V, упрочивший власть Ланкастерского дома блестящими победами во Франции, умер молодым. Престол перешел к его малолетнему сыну Генриху VI, уже в молодые годы проявлявшему признаки психической ненормальности. Власть над слабоумным королем взяла в свои руки его жена Маргарита Анжуйская и ее фавориты. Единственного сына и наследника Генриха VI не считали его ребенком. По ходившим слухам, сам король, узнав о рождении принца, заметил, что оно произошло при посредстве святого духа.

Наряду с династическими спорами ослаблению королевской власти способствовало начало войны Роз[71]71
  Storey R. L. The End of the House of Lancaster. L., 1966. Voi. 198; Lander J. The Wars of Roses. L., 1966.


[Закрыть]. Герцог Ричард Йоркский, потомок третьего сына Эдуарда III, сумел добиться объявления его наследником престола. Первоначально успех был на стороне Йорков. Генрих VI попал в плен к Ричарду, который стал протектором королевства. Однако вскоре Генрих был освобожден, и власть от имени короля захватила его жена Маргарита. Потом самый влиятельный сторонник Йорков – Ричард Невил, граф Уорик, нанес поражение Ланкастерам. Генрих был опять захвачен в плен, но уже в конце того же года чаша весов снова склонилась в пользу Ланкастеров. Герцог Йоркский потерпел поражение и был казнен. Генрих VI был освобожден из Тауэра и занял трон, но ненадолго. Во главе йоркистов стали старший сын герцога Ричарда Эдуард и его братья – Джордж, впоследствии герцог Кларенский, и Ричард, позднее ставший герцогом Глостерским. Наибольшую поддержку Йоркская партия получила от могущественной семьи Невилей. Ричарда Невила, графа Уорика, прозвали «создателем королей». Новая армия йоркистов в марте 1461 г. разгромила войско Ланкастеров. Генрих VI и Маргарита бежали в Шотландию, а победитель был коронован под именем Эдуарда IV. Через несколько лет Генрих был еще раз захвачен в плен и водворен в Тауэр.

Борьба между Ланкастерами и Йорками сопровождалась при Эдуарде резкими столкновениями внутри победившей Йоркской партии. Граф Уорик выступал против брака короля с Елизаветой Грей (урожденной Вудвил), вдовой одного из погибших дворян ланкастерской партии. Уорик, заключив союз с братом короля герцогом Кларенским, занял столицу. Эдуард спасся бегством, а победители стали править от имени слабоумного Генриха VI. Через несколько месяцев (в апреле 1471 г.) Эдуарду удалось снова занять престол. Уорик был убит в сражении. Кларенс, еще до этого снова изменивший – на этот раз Уорику, помирился с братом, но Эдуард не доверял ему и вскоре приказал бросить в Тауэр. Высадившиеся вслед за Уориком в Англии Маргарита Анжуйская и ее сын Эдуард собрали своих сторонников, но в битве при Тьюкесберн были разгромлены армией Эдуарда IV. Захваченный в плен принц Эдуард был казнен, а королева Маргарита заключена в Тауэр. Ее муж Генрих VI, освобожденный было из темницы Уориком, снова стал узником мрачной тюрьмы-крепости и был там убит по приказу Эдуарда IV. Претендентом на престол от ланкастерской партии стал бежавший после битвы при Тьюкесбери во Францию Генрих Тюдор. Он был внуком Оуэна Тюдора, тайно женившегося на вдове Генриха V. Мать Генриха Тюдора была отдаленным потомком Джона Гонта, основателя Ланкастерского дома, и его любовницы Катерины Суинфорд. Эти подробности существенны: они показывают, сколь зыбкими были династические права Генриха Тюдора на престол. 15 лет он вел полную опасностей жизнь изгнанника.

После смерти Эдуарда IV в апреле 1483 г. королем был провозглашен его сын, малолетний Эдуард V, а регентом назначен брат Ричард, герцог Глостерский, впоследствии знаменитый Ричард III.

Даже тот, кто успел забыть когда-то прочитанные страницы исторических учебников, повествующие о войне Роз, хорошо помнит мрачную фигуру хромого Ричарда III, коварного и зловещего убийцы, устранявшего одного за другим родственников, стоявших на его пути к трону. Таким он предстает в драматических хрониках Шекспира «Генрих VI» (ч. III) и особенно «Ричард III», на века закрепивших за ним мрачную, обагренную кровью известность. Считалось, что именно по наущению Ричарда был убит в Тауэре Генрих VI, казнен взятый в плен его сын принц Эдуард, что по приказу Глостера умертвили его брата Джорджа, герцога Кларенского (по слухам, убийцы утопили его в бочке с вином). Этот горбатый, уродливый человек шел к трону, не останавливаясь ни перед какими преступлениями.

Прежде всего Ричард поспешил расправиться с родственниками королевы – Вудвилами, которые могли оспаривать у него влияние на Эдуарда V. Брат королевы Энтони Вудвил (граф Риверс), ее сын от первого брака лорд Грей и другие вельможи были схвачены и переданы в руки палача. Еще до этого Глостер женился на Анне Уорик, дочери убитого им или при его участии графа Уорика и невесты (у Шекспира – жены) принца Эдуарда, сына Генриха VI. Сцена обольщения Глостером Анны у гроба короля Генриха VI принадлежит к числу наиболее известных мест в трагедиях гениального драматурга. В ней Шекспиру удалось показать всю силу безграничного вероломства и кошачьей изворотливости герцога Глостерского, сумевшего привлечь на свою сторону женщину, страстно его ненавидевшую за преследование и убийства ее близких. Ричард предстает в этой сцене не просто злодеем, но человеком выдающегося ума, огромных способностей, служащих ему, чтобы творить зло. Все свои жестокие дела, говорит Ричард, он совершил из любви к ней, леди Анне, домогаясь ее руки. Страстными речами он опутывает свою жертву, ссылками на свою безграничную любовь обезоруживает взрывы ее ненависти и отчаяния и добивается согласия на брак. При этом Ричард нисколько не любит Анну: женитьба на ней еще один шаг в сложной политической игре. После ухода Анны Ричард сам останавливается в изумлении перед своим искусством:

 
Как! Я, убивший мужа и отца,
Я ею овладел в час горшей злобы.
Когда здесь, задыхаясь от проклятий,
Она рыдала над истцом кровавым!
Против меня был бог, и суд, и совесть,
И не было друзей, чтоб мне помочь.
Один лишь дьявол, да притворный вид.
 

«Ричард IІІ», акт I, сцена 2

Некоторые критики упрекали Шекспира за психологическое неправдоподобие этой сцены, но все дело в том, что Анна действительно согласилась стать женой Ричарда! Правда, скоро она скончалась при довольно подозрительных обстоятельствах. Надо добавить, что к этому времени она не только не была нужна Ричарду, но и просто мешала осуществлению его дальнейших планов…

Укрепив свое положение путем расправы с родственниками королевы, Ричард Глостерский решился на следующий шаг. По его наущению брак Эдуарда IV с Елизаветой Вудвил был объявлен незаконным, поскольку Эдуард еще до этого был помолвлен с двумя невестами, в том числе с дочерью Людовика XI. Эдуард V, как «незаконный» сын, был лишен престола и вместе со своим младшим братом Ричардом посажен в Тауэр. Обоих мальчиков после этого видели лишь несколько раз, и об их дальнейшей судьбе долго не было ничего известно. Однако уже тогда ходили слухи, впоследствии подтвердившиеся, об умерщвлении принцев. Убийство детей считалось особенно тяжким преступлением и по тем суровым временам. В шекспировской хронике, когда Ричард предлагает осуществить это убийство герцогу Бэкингему, даже этот верный приспешник кровавого короля отшатывается в ужасе. Правда, палач вскоре нашелся – Ричарду представили сэра Джеймса Тирела, который в надежде на милость монарха согласился исполнить его черный замысел. Слуги Тирела Дайтон и Форрест, по словам их хозяина, «два стервеца, два кровожадных пса», задушили принцев, но и они были потрясены содеянным. А их хозяин Тирел восклицает:

 
Кровавое свершилось злодеянье.
Ужасное и жалкое убийство,
В каком еще не грешен был наш край!
 

Акт IV, сцена I

(Шекспировской трагедией навеяна и знаменитая картина Деляроша «Сыновья Эдуарда», хранящаяся в Лувре: два мальчика в богатых нарядах сидят на кровати в темнице и с ужасом смотрят на двери своей камеры, откуда придет смерть…) Но Ричард, хотя и смущен злодеянием, опасаясь мщения неба, упрямо идет к своей цели. Он решает вступить в брак с дочерью королевы Елизаветы (той самой Елизаветы, которую он же объявил недавно любовницей Эдуарда IV) – жениться на сестре убитых им принцев, чтобы укрепить свое положение. И главное – не допустить. чтобы принцесса вышла замуж за Генриха Тюдора, претендента на престол от ланкастерской партии, который готовился во Франции к высадке на английскую землю и пытался привлечь на свою сторону всех недовольных Ричардом из рядов Йоркской партии. У Шекспира здесь следует еще более потрясающая воображение зрителя сцена переговоров между Елизаветой и Ричардом, убеждающим ее отдать дочь за него – убийцу ее сыновей и брата. Но час мщения уже близок, судьба неумолима…

Агенты Ричарда пытались держать под наблюдением каждый шаг Генриха Тюдора. Они не раз предпринимали попытки похитить и увезти его в Англию. Однако, переезжая с места на место по территории Бретани и других областей Франции. Генрих не только умело обходил ловушки, но и организовал свою секретную службу, успешно соперничавшую с разведкой бывшего герцога Глостерского. Агенты Генриха многократно пересекали пролив, сплетая сети новых заговоров, организуя восстания. Им удалось вступить в контакт с недовольными Ричардом в самой Йоркской партии, в том числе с королевой Елизаветой. Первая попытка Генриха высадиться в Англии осенью 1483 г. закончилась провалом. Поднятое было восстание против Ричарда окончилось полной неудачей. Флот Генриха был рассеян бурей, он сам едва добрался до Бретани.

В августе 1485 г. Генрих Тюдор снова высадился со своими сторонниками у себя на родине, в Уэльсе, и двинулся навстречу спешно собранной королевской армии. 22 августа в битве при Босворте Ричард потерпел полное поражение и был убит. Сражение было выиграно в основном благодаря усилиям тайных ланкастерских агентов, сумевших договориться с одним из главных военачальников Ричарда – сэром Уильямом Стэнли – и его братом Томасом, женатым на матери Генриха Тюдора. Три тысячи тяжеловооруженных всадников, составлявших отряд Стэнли, в разгар сражения неожиданно перешли на сторону неприятеля, что решило исход битвы при Босворте.

Такова вкратце история заключительной стадии войны Алой и Белой розы, при изложении которой мы преимущественно следовали за шекспировской драмой «Ричард III». Основная канва событий, о чем повествуется в ней, соответствует действительности. Другой вопрос – оценка самого Ричарда, выяснение ответственности, которую он несет за приписываемые ему преступления.

Шекспир писал более чем через столетие после событий, о которых говорится в исторической драме «Ричард III». В течение всего этого времени престол находился в руках победителя Ричарда – Генриха Тюдора, коронованного под именем Генриха VII, и его потомков. Во время написания драмы на троне находилась внучка Генриха VII королева Елизавета I, и это в известной мере предопределяло отношение любого писателя той эпохи к фигуре Ричарда III, от которого Англию «спас» основатель новой династии Тюдоров.