Текст книги "Призрачные страницы истории"

Автор книги: Ефим Черняк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 38 страниц)

Что же касается подписей Шекспира, то детальный графологический анализ убедительно показывает: все шесть подписей имеют одинаковые характерные особенности и, следовательно, принадлежат одному лицу. При жизни Шекспира происходил сдвиг в стиле почерка – переход от старого, так называемого «секретарского», к новому, именуемому «итальянским». Нынешние студенты, выучившиеся свободно читать текст, написанный итальянским почерком, оказывались не в состоянии разобрать секретарский почерк. Шекспировские подписи сделаны секретарским почерком, что и создает впечатление, что они принадлежат малограмотному человеку. Что же касается разной транскрипции его фамилии, то это характерно для очень многих его современников: правила правописания еще далеко не устоялись. Фамилию поэта Кристофера Марло и он сам, окончивший университет, и другие лица писали самым различным образом: Marlow, Marley, Marly, Marlin и т. д. Компьютерный анализ шекспировских текстов также показал, что все они написаны одним человеком. Первую поэму Шекспира «Венера и Адонис» напечатал Ричард Филд, уроженец Стратфорда. Студенты Кембриджского университета ставили любительские спектакли «Путешествие на Парнас» (1598) и «Возвращение с Парнаса» (1602). В одной из пьес говорилось об актере Шекспире, в другой – о поэте и драматурге Шекспире, причем в этих упоминаниях явно имеется в виду один и тот же человек. Кто из претендентов мог дважды написать в сонетах, что имя его, Билл – Will – сокращенное от Вильям? (Правда, слово Will могло иметь и другой смысл – «воля», «желание» и др.) Посвящение своей поэмы «Венера и Адонис» знатному аристократу мог сделать только актер Шекспир, а не вельможи, которых пытаются наделить авторством его произведений. Опровергаются и утверждения о занятии Шекспира ростовщичеством. Во-первых, это связывают с закупкой Шекспиром большего, чем полагалось по норме, зерна на случай неурожая. При более подробной проверке выяснилось, что у многих жителей Стратфорда в погребах хранились большие запасы зерна, чем у Шекспира. Во-вторых, имеется мелкий иск о неуплате денег за солод. Сколько благородного негодования вызвал он у антистратфордианцев! Оказывается, иск был предъявлен в те месяцы 1604 года, когда Шекспира не было в Стратфорде (он уехал в Лондон, чтобы выступить свидетелем на совсем другом судебном процессе). В 1602 г. при обсуждении в геральдической коллегии герба, который должен был получить Шекспир – уроженец Стратфорда, о нем говорилось как о Шекспире-драматурге. Издатели первого собрания сочинений Шекспира (первого фолио) актеры Хеминдж и Кондел называют Шекспира своим коллегой и автором публикуемых произведений. Земляк Шекспира Леонард Диггес упоминает в первом фолио о стратфордском памятнике Шекспиру. В том же первом фолио драматург Бен Джонсон именует своего покойного друга «нежным лебедем Эвона», то есть уроженцем Стратфорда, где протекает эта река. Таких свидетельств немного, но они весомы. На протяжении жизни Шекспира около 50 современников так или иначе упоминают о нем как об авторе ряда пьес. Исследования ученых выявили, что в пьесах Шекспира автор проявляет знакомство с несколькими римскими писателями в таком объеме, в котором преподавали в местных школах. То же самое следует сказать и о знаниях в области права. Насчет знания придворной манеры говорить – от нее осталось слишком мало письменных свидетельств, чтобы можно было судить, насколько точно передает ее Шекспир. Все сомнения в отношении Шекспира можно адресовать и биографиям других, современных ему драматургов, за исключением Бена Джонсона, но тот был еще и ученый, литературный критик, вовлеченный в политические интриги.

Теперь о том, почему Шекспир ничего не говорит в завещании о своих пьесах. Да просто потому, что их не было в Стратфорде, так как они являлись собственностью труппы, в которую входил Шекспир. Кроме того, после напечатания рукопись считалась утратившей цену, идеи о самостоятельном значении авторского автографа не существовало. Почему нет распоряжения о книгах? В большинстве завещаний той поры нет упоминания о книгах. Оно отсутствует даже в завещании выдающегося ученого и государственного деятеля Френсиса Бэкона, одного из главных кандидатов в Шекспиры. К слову, книги вовсе не были тогда малодоступной роскошью, как уверяют некоторые антистратфордианцы, доказывая, что Шекспир не мог иметь денег для таких дорогостоящих приобретений, даже если занимался самообразованием. Дешевые издания небольшого формата, так называемые «кварто», продавались по несколько пенсов за том и были рассчитаны на малоимущие слои населения. Именно из кварто Шекспир был в состоянии почерпнуть те сведения из истории, географии, литературы и права, которые, по мнению антистратфордианцев, не мог иметь «невежественный» актер из Стратфорда и, следовательно, являться создателем приписываемых ему шедевров.

Антистратфордианцам не удалось доказать, что цитаты из произведений античных писателей были взяты из оригинальных текстов, поскольку переводы их появились после написания шекспировских пьес, и поэтому их не мог написать стратфордский актер. Кроме того, по свидетельству Бена Джонсона, Шекспир знал, хотя и недостаточно, латынь и греческий, которые преподавали в стратфордской школе, – ведь только предположение, что он не посещал ее. (Не сохранилось и, возможно, не велось списков учеников местной школы, отсутствие в которых фамилии Шекспира могло бы считаться доказательством, что он не посещал ее.) Сами же цитаты без указания имен авторов были известны зрителям – вероятно, хотя бы отчасти из тех же кварто, иначе авторы не включали бы их в свои произведения для театра.

В форме кварто книжные пираты выпускали в свет и шекспировские пьесы, часто без имени автора. Текст записывался со слуха во время представлений. Иное дело – дорогие издания, вроде шекспировского собрания сочинений. Это издание было подготовлено его друзьями – актерами Хеминджем и Конделем, но и само по себе было коммерчески невыгодным предприятием, и было напечатано при помощи его аристократических покровителей. Антистратфордианцы считают, будто издание принесло 6 тысяч фунтов стерлингов убытку, покрытого графами Пемброком и Монтгомери, участниками «заговора», ставившего целью скрыть имя истинного автора. Но при этих расчетах исходят из того, что было напечатано всего 250 экземпляров. Однако примерно такое их количество сохранилось до наших дней. Ныне специалисты полагают, что тираж составлял 1000–1500 экземпляров. Главное же, что через девять лет, в 1632 г., потребовалось второе издание, следовательно, публикация собрания сочинений оставалась прибыльным предприятием.

Претенденты на корону

Обратимся теперь к претендентам на шекспировскую корону. Для каждого кандидата изобретается своя виртуальная биография, в основу которой закладывается несколько фактов, никак не подтверждающих главный тезис и, в лучшем случае, позволяющих предположить, что данный претендент чисто теоретически мог быть подлинным Шекспиром. Такое предположение делается в отношении ряда аристократов, от которых не осталось ни одной стихотворной строки или даже свидетельства, что они баловались виршами. То же следует сказать о предлагаемых в кандидаты лицах женского пола, начиная от жены Шекспира и кончая самой королевой Елизаветой. Д. Э. Суит в книге «Шекспир. (Тайна)» предлагает значительно более раннюю, чем традиционная, датировку некоторых пьес и сонетов (вполне бездоказательную). Отсюда, по мнению Суита, следует, что Шекспиром могло быть только лицо, ставшее уже в 1586–1589 гг. лучшим поэтом Англии (сонеты); а в 1591 г. – лучшим драматургом. Большинство претендентов следует отвести, так как они не удовлетворяют этому условию. Далее, лишь королева могла обладать столь обширными познаниями, такими силой и талантом проникновения в чувства и помыслы людей, которые присущи Шекспиру. Известно, как королева Елизавета была находчива и остра на язык, поэтому не приходится удивляться, что в шекспировских произведениях исследователи насчитали 15 тысяч, а по другому подсчету – даже 25 тысяч различных слов. Никто из живших до Шекспира и после него не обогатил английский язык таким количеством новых слов, во многих из которых греческие и латинские корни. (Между прочим, добавим, что словарь Шекспира вдвое превосходит словарь крупнейшего поэта Джона Мильтона, который был широко образованным человеком.) Суит, разумеется, обнаруживает сходство между положением, в котором находятся герои шекспировских пьес, и Елизаветы, страдавшей от измены любимого ею графа Лейстера. И разве не показательно, что наряду с волевыми решительными героинями шекспировских пьес – Порцией, Розалиндой, Виолой – столь часто появляются колеблющийся Гамлет, ревнивый до безумия и легковерный Отелло, слепо внимающий льстецам Лир, Кориолан – храбрый воин, но подчиняющийся женщине с твердым характером – своей матери. Вдобавок еще одно «доказательство». Шекспир не сочинил элегии на смерть королевы. Более того, в 1603 г., в год кончины Елизаветы, Шекспиром, если, разумеется, придерживаться традиционной датировки, не было написано ни одного нового произведения. И после этого года производительность драматурга резко падает – не из-за того ли, что теперь могли появляться только пьесы, написанные покойной королевой ранее? Последние же пьесы («Тимон Афинский», «Перикл», «Цимбелин», «Зимняя сказка», «Буря») обнаруживают, как считает Суит, упадок творческих сил создателя «Гамлета». Разве это не подтверждение того, что эти пьесы были написаны ранее других, более зрелых сочинений и лишь напечатаны после ее смерти? Конечно, Елизавета не могла и думать опубликовать произведения «Шекспира» под собственным именем. Когда ее не стало, оставшиеся неизданными пьесы были опубликованы доверенным лицом королевы – Мэри Герберт, графиней Пемброк. Сама Мэри Герберт, оказывается, героиня сонетов, которые при издании были, возможно, адресованы ее сыну Уильяму Герберту. На титуле значится, что они посвящены таинственному W.H. – эти инициалы уже не первый век пытаются расшифровать ученые. Может быть, это – William Herbert? Та же графиня Пемброк и ее семья стояли за изданием первого фолио – это доказанный факт…

Единственным доводом в пользу такой виртуальной истории и ей подобных является только то обстоятельство, что во многих отношениях с фактами в традиционной биографии Шекспира дело обстоит не намного лучше. Конечно, о большинстве предлагаемых кандидатур «серьезные» антистратфордианцы говорят с иронией, отстаивание таких претендентов называют просто чудачеством. Реальными считаются четыре-пять претендентов. Первой из воображаемых биографий этих персонажей было переиначенное в соответствующем духе жизнеописание знаменитого ученого и философа Френсиса Бэкона. Она излагается во множестве книг и статей.

Бросаются в глаза совпадения между мыслями, обнаруженными в записных книжках Бэкона, и в пьесах Шекспира. А между тем этих мыслей философ в произведениях, изданных под собственным именем, не выражал или же, если и высказывал, то только после опубликования шекспировских трагедий и комедий, где встречаются параллельные замечания и утверждения.

Немыслимо допустить, что актер Вильям Шекспир имел возможность знакомиться с заметками, которые вельможа, государственный деятель Бэкон делал исключительно для себя. Не следует ли из этого, что сам Бэкон повторил свои мысли, зафиксированные ранее в записных книжках, в пьесах, опубликованных им под псевдонимом «Шекспир»?

Елизаветинцы – писатели Холл и Марстон – в сатирических произведениях, опубликованных в 1597 и 1598 гг., давали понять, что считали Бэкона автором двух ранних поэм Шекспира – «Венера и Адонис» и «Обесчещенная Лукреция». Точнее было бы сказать, что, по мнению Холла, эти или какие-то другие поэмы были частично написаны неким неназванным юристом, а Марстон понял это утверждение Холла таким образом, что скрывшийся под псевдонимом автор – Френсис Бэкон. Однако ведь другие современники не сомневались, что Шекспир – это Шекспир из Стратфорда. Почему следует считать, что ошибались они, а не Холл и Марстон?

По мнению бэконианца И. Доннели, автор шекспировских произведений – родовитый аристократ, сторонник ланкастерской партии (одна из двух группировок династии Плантагенетов, которые в XV веке столкнулись в войне Алой и Белой роз; от ланкастерцев брала начало правившая в Англии династия Тюдоров, к которой принадлежала королева Елизавета). Этот человек – поклонник Италии и итальянской культуры, любитель музыки, спорта. Он был беззаботен в денежных вопросах, непостоянен и противоречив в отношениях с женщинами, возможно, сочувствовал католичеству и был затронут духом скептицизма. И. Доннели выдвинул идею, что в шекспировских пьесах содержится запись шифром, что их действительным автором является Бэкон. Другие школы антистратфордианцов вычитали из «криптограммы», что шекспировские пьесы принадлежат перу именно их кандидата. Какой-то шутник даже «доказывал», что шекспировские произведения, как явствует из шифрованного текста, написаны… самим И. Доннели!

Часть антистратфордианцев сочла драму «Ричард II», сюжетом которой является свержение с трона законного монарха, криптограммой. Эту драму шекспировская труппа сыграла накануне неудачной попытки мятежа, предпринятой бывшим королевским фаворитом графом Эссексом. Возобновление постановки было произведено по заказу приверженцев Эссекса, оплативших все расходы. Сторонники кандидатуры Бэкона цитируют его «Апологию», написанную для того, чтобы опровергнуть подозрения, которые возникали в отношении возможного его участия как бывшего приближенного Эссекса в подготовке этого мятежа. Бэкон передает в «Апологии» свою беседу с королевой по поводу книги некоего Д. Хейуорда о Генрихе IV, свергнувшем с престола Ричарда и ставшего его преемником. На титульном листе книги были поставлены инициалы Д.X., а в латинском посвящении Эссексу значилась полностью фамилия автора – Д. Хейуорд. Однако Елизавета, видимо, заподозрила, что он был лишь подставной фигурой, и собиралась подвергнуть его пытке, чтобы узнать имя действительного автора. Бэкон не без труда уговорил королеву отказаться от этого намерения. Между тем поползли слухи, что автором был сам Бэкон. Поэтому, когда ему предложили, чтобы он выдвинул на судебном процессе Эссекса обвинение, что тот потворствовал изданию «мятежной» книги, Бэкон оказался в очень щекотливом положении.

Сочинение Хейуорда, заявил он, – старое дело (книга была напечатана более чем за год до мятежа) и ему, Бэкону, особенно неудобно выступать с подобным обвинением, что дало бы новую пищу слухам об его авторстве. Из этого места в «Апологии» бэконианцы делают совершенно поразительный вывод, что в нем речь идет не о книге Хейуорда, а о шекспировском «Ричарде II», и что, значит, Бэкона считали автором этой драмы и других пьес, приписываемых Шекспиру! Но в «Апологии» сообщается о посвящении сочинения Эссексу. Это могло относиться только к книге Хейуорда, а никак не к драме «Ричард II», о которой в рассматриваемом отрывке из «Апологии» вообще не говорится ни слова. К тому же из рассказа Бэкона явствует, что он опровергал слух, будто имел какое-либо касательство к сочинению книги о свержении с престола Ричарда II и занятии трона Генрихом IV. Пригодится и еще довод, что королева не могла заподозрить кого-либо, кроме Бэкона, в написании драмы «Ричард II», ибо имя автора прямо значилось в книге Хейуорда, тогда как пьеса не содержала таких сведений. Аргументация действительно неожиданная в устах бэконианцев и других антистратфордианцев, утверждающих, что фамилия Шекспира, обозначенная на издании его пьес, в том числе прижизненных, является мистификацией, призванной скрыть подлинного автора.

В бумагах начальника государственного архива Вильяма Ламбарда сохранилась очень несовершенная запись его разговора с королевой, происходившего, как и беседа Бэкона, после мятежа Эссекса. Елизавета гневно заметила Ламбарду: «Я – Ричард II. Разве вы этого не знаете?» В ответ Ламбард вежливо намекнул, что это, мол, злостные выдумки Эссекса, не назвав его прямо по имени. Тогда королева бросила загадочную фразу: «Кто готов забыть Бога, забудет и своих благодетелей; эта комедия сорок раз игралась на площадях и в зданиях». Замечания Елизаветы уже не могли относиться к вышедшему из игры главарю провалившейся попытки бунта – антистратфордианцы относят эти слова к «своему» кандидату в Шекспиры; в частности, бэконианцы – к Бэкону. Между тем ни один из них не обвинялся в безбожии и не получал исключительных милостей королевы, чтобы его можно было обвинить в неблагодарности и забвении благодетелей. Эти слова Елизаветы, вероятно, составляют не одну, а две фразы, трактующие о разных вещах. В первой фразе речь идет об Эссексе, во второй – о драме Шекспира «Ричард II», постановку которой возобновили в канун мятежа. О ней было естественно вспомнить, тем более, что беседа началась с упоминания о Ричарде II, судьба которого в те дни занимала мысли королевы. Актеры труппы лорда-камергера, в которую входил Шекспир, не были подвергнуты ни суровым допросам, ни обычным в таких случаях жестоким репрессиям, тогда как заговорщики, заплатившие деньги за возобновление «Ричарда II» (Д Меррик, Ч. Денвере и Р. Кафф), были казнены. Это ясно показывает, что власти считали актеров лишь невольными, ни о чем не подозревавшими орудиями мятежников. Правда, отдельными исследователями высказывается предположение, что актеры все же попали под подозрение и в последующие полтора или два года гастролировали вне Лондона, возможно, даже в Шотландии, чем объяснялось благорасположение к ним шотландского короля Якова, когда он в 1603 г. унаследовал английский престол. Код, якобы обнаруженный бэконианцами в произведениях Шекспира (начиная с работ в прошлом веке уже упомянутого выше И. Доннели) и будто бы свидетельствующий, что шекспировские творения написаны Бэконом, оказался мифом. При использованных бэконианцами методов расшифровки можно доказать все, что угодно, в том числе и что автором шекспировских произведений был Шекспир. Тем не менее игра в шифры продолжается. В 1990 г. появилась книга Пенна Лири «Второй криптографический Шекспир». Быть может, наиболее впечатляющим из. аргументов бэконианцев является факт, что два писателя – Холл и Марстон – в своих сатирических произведениях, опубликованных соответственно в 1597 и 1598 годах давали понять, что считают Френсиса Бэкона автором двух поэм Шекспира – «Венера и Адонис» и «Обесчещенная Лукреция». Вернее, Холл приписал эти поэмы какому-то неназванному юристу, а Марстон понял эти слова так, что речь идет о Бэконе. Но даже если признать, что Холл и Марстон имели в виду именно шекспировские поэмы и Марстон правильно понял намек Холла, что автором их является Бэкон, то где гарантия того, что правы именно эти невольные основатели бэконианской версии, а не другие современники, считавшие Шекспира Шекспиром?

В XIX веке преобладала кандидатура Бэкона. В XX ее затмила кандидатура Эдуарда де Вера, Семнадцатого графа Оксфорда. В поддержку этого фаворита среди претендентов в дополнение к имеющейся литературе выходят все новые работы. Достаточно помянуть здесь 900-страничную монографию Ч. Огребена «Таинственный Вильям Шекспир. Миф и реальность» (Нью-Йорк, 1984). Оксфорд был старшим современником Шекспира – родился в 1550 и умер в 1604 г., и в связи с этим поборникам его кандидатуры пришлось полностью передатировать все шекспировские пьесы (к этому мы еще вернемся). В отличие от большинства других претендентов, он имел прямое отношение к поэзии и драматургии, но его пьесы, даже их названия не сохранились. Это был, вероятно, один из видных придворных поэтов в первые десятилетия правления королевы Елизаветы. Поборниками его кандидатуры с дотошностью проведено сравнение обстоятельств жизни Оксфорда и ситуаций, в которые поставлены многие герои шекспировских произведений. Оксфорд, к тому же, бывал в Италии, месте действия ряда комедий и трагедий Шекспира. Оксфорд участвовал в придворных турнирах в присутствии королевы Елизаветы – и появляется поэма «Венера и Адонис». В одном из писем к Оксфорду, относящемуся к 1578 г., говорится, что выражение его лица «потрясает копья» (shakes spears). Вывод, который при этом делается, очевиден: шекспировское творчество отражает жизненный опыт Оксфорда и не имеет ничего общего с теми впечатлениями, которые мог вынести из жизни стратфордский уроженец.

Правда, такое же сравнение проводится с подобным же результатом и для других кандидатов. Его нетрудно проделать при подборе других примеров из шекспировских пьес и в отношении Шекспира из Стратфорда. Вдобавок многие из этих сравнений совершенно искусственны. Например, фраза притворяющегося безумным Гамлета: «Я помешан только в норд-норд-вест» (акт 2, сцена 2). По разъяснению оксфордианцев, эти слова навеяны воспоминанием о том, что отец Оксфорда вложил много денег в экспедицию капитана Фробишера, стремившегося найти северо-западный проход в Азию. Гертруда, мать Гамлета, вышла вторично замуж вскоре после смерти его отца, как мать самого Оксфорда. Полоний очень напоминает тестя Оксфорда лорда Уильяма Сесила Берли. Трагедия «Гамлет» во многом – сатира на Сесила, самого могущественного (после королевы) человека в Англии. В пьесе на вопрос короля Клавдия, куда Гамлет дел тело убитого им Полония, принц отвечает: «Не там, где ест он, а где едят его самого. Сейчас за него уселся целый собор земских червей» (worms). Из бумаг Сесила и близких к нему лиц, опубликованных через столетия после их смерти, известно, что всемогущий министр любил рассказывать анекдот о том, как он родился во время созванного германским императором Карлом V в 1520 г. для обсуждения проблем протестантизма рейхстага в Вормсе (Worms). Оксфордианцы хотели бы видеть в этом месте из текста «Гамлета» доказательство, что их не мог написать актер Шекспир, ни прямо, ни косвенно не общавшийся с Сесилем. Вместе с тем это, по их убеждению, доказательство того, что обнаружение авторства Оксфорда могло грозить ему немилостью или даже суровыми карами. Кстати, о сатире. В «Тщетных усилиях любви» высмеивается вычурный стиль – эвфуизм поэта Джона Лили, модный в 1570 и 1580 годах, совершенно изжитый к 1594 г., когда по традиционной датировке она была создана Шекспиром. Пародировать этот стиль было нелепым в то время. Не ясно ли, что на деле пьеса была написана раньше и, следовательно, не Шекспиром из Стратфорда? И подобных, явно притянутых за волосы параллелей – множество. Нужно добавить, что таких же примеров нашлось предостаточно и для других кандидатов в Шекспиры, что воочию демонстрирует несостоятельность таких методов. Сторонники кандидатуры Бэкона, как мы знаем, проводят сравнение между мыслями, содержащимися в сочинениях и записных книжках Френсиса Бэкона и произведениях Шекспира. Не отстают от них и оксфордианцы, выискивая параллели между подчеркнутыми Оксфордом местами в его экземпляре Библии и отдельными высказываниями в шекспировских сочинениях. Оксфордианцами создана виртуальная биография Оксфорда, которая рисует его как автора всех произведений, выходивших под именем Шекспира. В стратфордианской биографии актера Шекспира его творчество обычно принято разбивать на три периода: первый – 1590–1601 гг., который называют оптимистическим; второй – 1601–1608 гг, когда были созданы в числе других вещей великие трагедии «Гамлет», «Отелло», «Король Лир», «Макбет»; и, наконец, третий – 1608–1612 гг, когда были написаны три последние пьесы – «Цимбелин», «Зимняя сказка» и «Буря». В виртуальной биографии Оксфорда также выделяются три периода, из которых средний – 1576–1590 годы. Это было время, когда его личным секретарем был известный поэт Джон Лили и когда содержавшаяся Оксфордом труппа актеров давала (в 1584 г.) представления в Стратфорде. Быть может, именно с ними Шекспир покинул родной город, а не годом позже, как принято считать в его традиционной биографии. Не тогда ли возник план использовать Шекспира как прикрытие для действительного автора? Это было особенно важно для Оксфорда, поскольку, по мнению сторонников его кандидатуры, королева поручила ему в годы крайнего обострения борьбы с Испанией в канун Непобедимой армады, отправившейся в 1588 г. в плавание с целью покорения Англии, создать своего рода пропагандистский центр для подготовки страны к отражению грозного врага. Последний период продолжался вплоть до смерти Оксфорда в 1604 г. Он прожил эти годы, окруженный писателями, актерами, музыкантами, возможно, был связан с лондонскими театрами. Выше уже отмечалось, что в изданном в 1609 г. сборнике сонетов Шекспира об авторе отзываются как о «вечно живущем» поэте, но так было принято говорить об умерших людях. Оксфорд умер, а Шекспир и другие считающиеся серьезными претендентами на его поэтическую славу были живы. Имеется судебный протокол от 29 октября 1615 г., в котором перечисляются мертвые и живые пайщики театра «Глобус». Шекспир включен в число умерших. Но ведь в октябре 1615 г. стратфордский Шекспир был жив и умер почти через полгода, 23 апреля 1616 г. Значит, делают оксфордианцы вывод (как мы убедимся далее – поспешный), имелось в виду какое-то не известное нам лицо, скрывавшееся под фамилией Шекспир. Другое возможное предположение – что в Лондоне ошибочно считали скончавшимся живого Шекспира – не кажется правдоподобным, скорее, можно допустить описку чиновника, ведшего протокол судебного заседания. Оксфорд (и некоторые другие кандидаты) к октябрю 1615 г. уже давно умер.

Более полувека назад большое волнение среди антистратфордианцев вызвало исследование так называемого эшборнского портрета Шекспира (его назвали так по месту, где он был обнаружен – Эшборн, графство Дербишир). Портрет просветили рентгеновскими лучами и обнаружили, что он представляет собой переделку изображения другого человека, похожего на Оксфорда. Однако надо учитывать, что эшборнский портрет всплыл довольно поздно, в 1847 г. Всего вероятнее, он являлся действительно переделкой изображения Оксфорда или какого-то еще неизвестного лица, произведенной в конце XVIII века, когда усиленно искали портреты Шекспира и коллекционеры были готовы платить за них огромные деньги. Спрос родил предложение. Да и зачем было современникам Шекспира использовать в качестве основы портрет Оксфорда? Чтобы позволить грядущим поколениям раскрыть тайну? Но тогда те, кто переделал портрет, должны были предусмотреть открытие рентгеновских лучей почти за три столетия до того, как оно было сделано. Если они так стремились дать возможность потомкам узнать тщательно хранимый секрет, не проще ли было оставить портрет Оксфорда в его первоначальном виде, как-то намекнув, что в действительности это портрет «подлинного» Шекспира? Антистратфордианцы дошли даже до раскрытия могил, до бесед – подобно известному оксфордианцу Перси Аллену – на спиритическом сеансе с духами Шекспира, Бэкона и Оксфорда.

Френсис Мерес (1565–1647), хорошо осведомленный о состоянии литературных дел, в книге «Palladis Tamia: сокровищница ума», опубликованной в 1598 г., перечисляет и высоко оценивает пьесы, поэмы и сонеты Шекспира, созданные к тому времени, и одновременно отмечает, что граф Оксфорд «один из лучших среди нас в области комедии». Часть оксфордианцев из факта потери произведения Оксфорда выводит заключение, что они нам известны как произведения Шекспира. Другая часть оксфордианцев, наоборот, считает, что Мерее, говоря о Шекспире и Оксфорде как разных авторах, был участником заговора. Ему, мол, было приказано скрыть, что произведения Оксфорда публиковались под именем Шекспира и поэтому считаются утраченными. В отношении большинства других претендентов дело обстоит «проще» – они не упоминаются Мересом.

Наряду с Оксфордом виртуальную биографию получил еще один претендент в Шекспиры – Роджер Мэннерс, Пятый граф Ретленд. Теория эта появилась в Германии и Бельгии накануне первой мировой войны, в России ее популяризовал Ф. Шипулинский («Шекспир – Ретленд», 1924), а ныне развивает талантливый исследователь И. Галилов. Аргументами в пользу Ретленда сторонники его кандидатуры считают то, что он был знаком с Данией и замком Эльсинор – местом действия в «Гамлете». В списке студентов Падуанского университета за 1596 г. значатся, как утверждал бельгийский ученый Демблон, два датчанина – Розенкранц и Гильденстерн (правда, фотографии списка не было приведено). В это же время в том же университете в Падуе учился и Ретленд. В трагедии «Гамлет» придворные Розенкранц и Гильденстерн названы питомцами Виттенбергского университета наряду с самим Гамлетом. (Насколько шатким является этот довод видно хотя бы из того, что показал оксфордианец Д. Собран в изданной им в 1997 г. книге «Псевдоним Шекспир». Оксфорд был знаком с отчетом, присланным из Дании, где в списке королевских гостей на одном приеме фигурирует Гильденстерн и два члена семейства Розенкранц.) Следует обратить внимание на то, что после возвращения Ретленда из Дании в пьесе Шекспира появляются датские реалии. Рассказ Гамлета о пьянстве при датском дворе почти буквально повторяет записи Уильяма Сегара, который был вместе с Ретлендом в Дании. А записи эти были опубликованы много позднее. Однако в целом мода на кандидатуру Ретленда, видимо, прошла. Архив Ретленда в замке Бовуар содержит запись об уплате управляющим 44 шиллингов Шекспиру в 1612 г., в год смерти графа. Хотя неизвестно, кто оплатил сооруженное двумя лицами надгробие на его могиле, ими же был установлен и памятник Шекспиру в Стратфорде, похожий на монумент Ретленду. От Ретленда не сохранилось никаких литературных произведений, нет и свидетельств современников, что граф был причастен к драматургии. Он был моложе Шекспира. Поэтому сторонники его кандидатуры вынуждены делать крайне неправдоподобное допущение, будто целый ряд замечательных шекспировских произведений (которые невозможно хронологически передвинуть вперед, так как точно известны даты их публикаций в виде кварто) написан Ретлендом в 14-15-летнем возрасте. Кстати, прямо противоположное положение с Оксфордом. В драмах Шекспира встречаются недвусмысленные ссылки на различные явления, которые происходили позже 1604 г., года кончины Оксфорда (например, в «Макбете» – на «пороховой заговор», раскрытый в 1605 г.). Поэтому такие упоминания рассматривают как результат позднейшего редактирования этих сочинений и их датируют более ранними годами.