Текст книги "Билет в забвение"
Автор книги: Эдвард Марстон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
«Нет, миссис Воэн, «ответил он, «совсем наоборот».
«Пожалуйста, объяснись».
«Ты сказал именно то, что я надеялась услышать». Колбек повернулась к мужу. «Можно ли поговорить с твоей дочерью?»
«Это необходимо?» – поинтересовался Воан. «Эмма не может сообщить вам никакой информации, которой моя жена уже не удостоила».
«Тем не менее, мы были бы признательны поговорить с ней».
«В таком случае я немедленно пошлю за ней».
«Честно говоря, – сказал Колбек, когда Мастер поднялся на ноги, – мы бы предпочли поговорить с вашей дочерью наедине, если это вообще возможно».
«Эмма предпочла бы, чтобы я была там», – сказала Кассандра, озадаченная такой просьбой.
«Мы должны подчиниться пожеланиям инспектора, любовь моя», – посоветовал Воан.
«Я ее мать, Доминик. У меня есть право».
«Если вы хотите провести его в жизнь, – любезно сказал Колбек, – тогда, конечно, милости просим присоединиться к нам. Но подумайте вот о чем, миссис Воэн. Ваша дочь и ее двоюродный брат примерно одного возраста. Когда их оставляют наедине, они, скорее всего, делятся секретами. Они обмениваются маленькими безобидными секретами, которые не доходят до ушей их родителей.»
«Инспектор прав», – постановил Воан, на этот раз пренебрегая желаниями жены. «Он и сержант должны поговорить с Эммой наедине. Будь ты там, любовь моя, наша дочь могла бы невольно умолчать о вещах, имеющих отношение к расследованию. Ей должна быть предоставлена свобода самовыражения.»
Протест Кассандры был подавлен решительным жестом ее мужа.
«Следуйте за мной, джентльмены, «пригласил Воан, направляясь к двери.
«Спасибо за сотрудничество, «сказал Колбек, поднимаясь на ноги.
– Я хочу знать все, что тебе скажет Эмма, «сказала Кассандра.
«От вас ничего не скроют, миссис Воэн».
Но даже произнося эти слова, Колбек подозревал, что вполне могут быть определенные вещи, о которых дочь не хотела бы, чтобы ее мать знала, и он был более чем готов скрыть их, если это спасет Эмму Воэн от смущения.
Получив известие об исчезновении своей дочери, сэр Маркус Бернхоуп отреагировал быстро и решительно. Он галопом добрался до станции Шрабхилл и воспользовался ее телеграфной системой, чтобы отправлять сообщения туда-сюда. Он не только предупредил Скотленд-Ярд о кризисе, но и позаботился о том, чтобы высокопоставленные лица, работающие на железных дорогах Оксфорда, Вустера и Вулверхэмптона, также были в курсе этого. По его приказу с промежуточных станций между Кустарниковым холмом и предполагаемым местом назначения Имоджин и ее горничной были отправлены команды. На линии было более двадцати возможных остановок, многие из которых представляли собой не более чем привал посреди открытой местности. В таких местах не хватало людей, чтобы присоединиться к охоте. В то время как некоторые участки линии были обысканы, следовательно, большие участки ее оставались нетронутыми. Тем, кто тащился вдоль линии, охота казалась бесполезным занятием.
«Мы зря тратим время», – проворчал полицейский.
«Да, Том, я знаю».
«Мы никогда не сможем заглядывать за каждый куст».
«Это то, что приказал сэр Маркус».
– Тогда пусть он присоединится к поискам. В конце концов, это его дочь.
«Говорят, она настоящая красавица».
«О, это она. Я ее видел. Она не похожа на своего отца, вот что я тебе скажу. Сэр Маркус – уродливый старый хрыч».
Вместо того, чтобы гулять по рельсам, железнодорожный полицейский захотел побыть дома со своей женой. Его спутником был начальник станции, которому было приказано провести вечер, участвуя в поисках пропавших женщин. Как и полицейский, он был усталым и разочарованным. Он использовал палку, чтобы раздвинуть несколько кустов.
«Здесь никого нет, Том. Сколько еще мы должны этим заниматься?»
«Мы идем дальше, пока не становится слишком темно, чтобы что-то видеть».
Начальник станции лукаво посмотрел вверх. «Я бы сказал, что уже довольно темно.
На самом деле, в небе все еще было достаточно светло, но никто не собирался ему противоречить. Двое мужчин обменялись заговорщицкими ухмылками. Если бы они отказались от того, что считали бесцельным трудом, никто бы ничего не узнал. Они уже собирались сдаться и вернуться по своим следам, когда полицейский заметил что-то в высокой траве примерно в сорока ярдах перед ними. Он толкнул локтем своего спутника и указал пальцем. Начальник станции тоже это увидел. Это были длинные, ниспадающие волосы женщины. Убедившись, что они все-таки нашли одну из пропавших пассажирок, они стряхнули с себя усталость и побежали к ней, стуча ботинками по твердым деревянным шпалам. Шум произвел мгновенный эффект. Полураздетая женщина внезапно ожила и села рядом с молодым человеком, прятавшимся в траве рядом с ней. Когда они увидели форму полицейского, то не стали церемониться. Они подхватили разбросанную одежду и скрылись с места происшествия. Двое мужчин остановились, чтобы перевести дыхание.
«Бедняга!» – со смехом сказал начальник станции. «Мы испортили ему веселье».
«Жаль. Она была симпатичной девушкой с красивой попкой».
«Как ты думаешь, нам следует сообщить об этом?»
«Нет, я думаю, мы должны пойти домой и забыть обо всем этом».
«А как насчет дочери сэра Маркуса?
«Пусть ее найдет кто-нибудь другой».
Когда они шли по рельсам в противоположном направлении, то услышали вдалеке приближающийся поезд. Они быстро отпрыгнули в сторону и увидели, как он появился в поле зрения, мчась к ним, затем промчался мимо так быстро, что их отбросило назад потоком воздуха. Они подождали, пока не стихнет оглушительный грохот.
«Я скажу вам одну вещь», – сказал полицейский. «Если бы дочь сэра Маркуса спрыгнула с поезда на такой скорости, она была бы мертва, как дверной гвоздь».
Эмма Вон часами хандрила в своей комнате, горячо молясь о безопасности своей кузины и вновь переживая ужас от осознания того, что она просто исчезла. Когда отец познакомил ее с детективами, она сначала встревожилась, думая, что их прибытие означает, что было совершено ужасное преступление. Колбеку потребовалось некоторое время, чтобы успокоить ее и в какой-то мере подбодрить. По предложению Хозяина они с его дочерью перешли в гостиную. Эмме было неловко оставаться с ними наедине, и черты лица Лиминга вызывали у нее беспокойство. Обаяние и чувствительность Колбека постепенно покорили ее.
«Ты очень любишь своего кузена, не так ли?» – спросил он.
«Я люблю Имоджин. Она моя лучшая подруга».
«Как часто ты ее видишь?»
«Этого было недостаточно», – ответила она. «Имоджин приезжала сюда всего два раза в год, но я останавливался в Бернхоуп-мэнор три или четыре раза».
«Какое место ты предпочел?»
«О, было намного приятнее, когда она приходила сюда. Мы могли нормально поговорить».
«А ты не мог бы сделать это у нее дома?»
«Не совсем, инспектор», – сказала она. «Леди Бернхоуп, казалось, всегда была рядом. Я, естественно, люблю свою тетю, но у меня все время было ощущение, что за мной наблюдают. Имоджин вечно извинялась за это.»
«Не обижалась ли она на то, что находится под бдительным присмотром матери?»
«Да, она это сделала».
«Я понимаю, почему она с нетерпением ждала приезда сюда, где у нее было немного больше свободы. Расскажите мне, «продолжал Колбек, «о прибытии поезда из Вустера. Вы с матерью ждали на вокзале, не так ли?»
«Совершенно верно. Я был так взволнован, когда его прислали, и так убит горем, когда в нем не оказалось Имоджин. Я был уверен, что она, должно быть, успела на поезд».
«Кто с этого сошел?»
«Много людей – каждый вагон был занят».
«Миссис Воэн упоминала солдата», – вспомнил Лиминг.
«Да, я тоже его видел. На одном глазу у него была повязка. Прежде чем я смог как следует рассмотреть его, на меня налетел маленький мальчик, выпрыгнувший из вагона. Мама пожурила его за беспечность. Но я помню солдата в поезде, – сказала она, – и того, кто приветствовал его на станции.
«Я так понимаю, вы знакомы с мистером Таннадайном», – сказал Колбек.
«Мы видели его пару раз».
«И он был в компании с вашим кузеном?»
«Да», – сказала Эмма с улыбкой. «Они были такой красивой парой. Клайв Таннадайн был очарован Имоджин, а она была очарована им. Она сказала мне, что он сбил ее с ног.»
«Значит, она была довольна этим браком?»
«Кто бы не был счастлив с таким человеком? Он очень богат и происходит из хорошей семьи. Мой дядя говорит, что у него впереди блестящая карьера в политике. Имоджин была застигнута врасплох, когда он сделал предложение. Он подарил ей самое великолепное обручальное кольцо, «с завистью сказала она. «Имоджин не могла перестать улыбаться, когда показывала его мне».
Эта информация заставила Колбека по-новому взглянуть на Туннадина. Они с Лимингом сочли этого человека одновременно высокомерным и несколько непримиримым. Очевидно, он по-разному действовал на молодых женщин. Он посоветовал Эмме рассказать больше о его отношениях с ее кузиной, а затем переключил свое внимание на что-то другое.
«Я слышал, у тебя есть брат по имени Джордж».
«Джордж – мой младший брат. Старший – Перси. Они очень непохожи друг на друга», – сказала она с нежной улыбкой. Джордж – художник, живет в Лондоне, а Перси – викарий в Глостершире. Видите ли, отец любит поэзию. Именно поэтому он выбрал им имена.»
Лиминг был ошарашен, но Колбек быстро понял.
«Не могли бы вы, случайно, назвать Перси в честь некоего Перси Биши Шелли?»
«Да, инспектор, так оно и было».
Шелли был студентом этого колледжа, не так ли? Странно, что такой викарий, как ваш брат, носит его фамилию. Насколько я помню, Шелли отправили в отставку за написание брошюры под названием Необходимость атеизма.»
«Вы очень хорошо информированы».
«Я тоже восхищаюсь его поэзией, мисс Воэн».
«Отец очень высоко отзывается об этом. На самом деле, он считает, что у нас должен быть какой-то мемориал, посвященный ему. К сожалению, ребята об этом и слышать не хотят. Они думают, что Шелли дискредитировала колледж.»
«В честь кого назван ваш второй брат?» – спросил Лиминг.
«Это еще один любимый поэт моего отца – лорд Байрон».
«Даже я слышал о нем».
«Звучит так, словно это могло бы быть более подходящим крещением», – сказал Колбек. «Лорд Байрон славился своей необузданностью, и, похоже, ваш младший брат не лишен безрассудной жилки в своей натуре».
Она рассмеялась. «Джордж – привлекательный безумец».
«Мистер Таннадайн считает, что он стоит за исчезновением вашей кузины. Он утверждает, что ваш младший брат похитил ее и увез тайком».
«Это абсурд!» – воскликнула она.
«Судя по всему, Джордж был семейным клоуном».
«Я охотно признаю это, инспектор, но это не значит, что он сделал бы что – нибудь, чтобы навредить Имоджин – или расстроить нас, если уж на то пошло».
«А что, если он хотел расстроить мистера Таннадайна?»
«Не похоже, чтобы он и ваш брат сошлись во взглядах», – сказал Лиминг. «Как они поладили, мисс Воэн?»
«Джордж встречался с Клайвом всего один раз, «ответила она, «и, должна признаться, между ними были некоторые трения».
«Значит, у вашего брата был мотив нанести ответный удар мистеру Таннадайну».
«Он никогда бы не сделал ничего, что могло бы испортить счастье Имоджин».
«А как насчет его собственного счастья?» – спросил Колбек. «Мы поняли, что ваша кузина славилась своей красотой. Это не могло остаться незамеченным вашим братом. Возможно, он лелеял надежды от своего собственного имени.»
«Ты, очевидно, не знаешь моего брата. Джордж любил Имоджин как друга и кузину. Дальше этого дело никогда не заходило. Молодые женщины, к которым его влекло, всегда были… – Эмма оставила эти слова невысказанными. «Давайте просто скажем, что у них был совершенно иной характер, чем у Имоджин. Джордж любит описывать себя как свободного человека. Он ищет женскую компанию подобного толка.»
«Спасибо вам за то, что раз и навсегда опровергли эту теорию, мисс Воэн», – сказал Колбек. «Когда я впервые услышал, как мистер Таннадайн озвучил ее, я подумал, что ей не хватает убедительности. Ваш брат оправдан. У него нет никаких причин похищать своего кузена. Однако, «добавил он, глядя на сержанта, – вам не повредит познакомиться с этим джентльменом, Виктор. Я уверен, что он хотел бы быть поставленным в известность о затруднительном положении, в котором оказалась его кузина, и – основываясь на своих знаниях о ней – он, возможно, сможет высказать предположение относительно того, что могло с ней случиться.»
«Я дам тебе адрес Джорджа», – вызвалась Эмма. «Ему следует рассказать об этой ужасной ситуации. Несмотря на всю эту дикость, он очень заботливый человек».
«Тогда он захочет, чтобы его кузена нашли».
«И Перси тоже. Ему тоже следует рассказать. На самом деле, Перси должен быть первым, кто услышит об исчезновении Имоджин».
«Почему это?»
«Ну, – объяснила она, «это своего рода открытый секрет. Перси, конечно, никогда бы в этом не признался, но я его сестра и могу читать его мысли. Джордж будет дразнить Имоджин и смеяться за ее счет, но Перси и не мечтал об этом. По-своему спокойно, «сказала она, «мой старший брат был влюблен в нее много лет.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Калеб Эндрюс никогда не был удовлетворен. Когда он работал машинистом, он всегда жаловался на долгие часы работы, сопутствующие опасности, связанные с гонкой по стране на большой скорости, и неизбежную грязь, которую он собирал в течение обычного дня. Теперь, когда он наконец вышел на пенсию, он жаловался на то, что ему нечего делать и некуда идти. Стремясь покинуть Лондонскую и Северо-Западную железную дорогу после службы в течение всей жизни, он в равной степени стремился вернуться на подножку. В идеале ему хотелось бы оказаться на полпути между работой и выходом на пенсию, но LNWR не нанимала водителей на неполный рабочий день и не удовлетворяла индивидуальные требования такого капризного человека, как Эндрюс. Когда он зашел к дочери в тот вечер, то принес свой обычный список обид. Мадлен не дала ему возможности раскрыть свое сердце.
«Боюсь, Роберт к нам не присоединится», – объяснила она.
«Почему это так, Мэдди?»
«Он замешан в деле, которое привело его в Вустершир. В записке, которую он отправил, упоминались два пассажира, которые исчезли по пути на поезде в Оксфорд».
«Это неудивительно, не так ли?» – сказал он презрительно. «Они, должно быть, путешествовали на OWWR, а она не имеет права называть себя железнодорожной компанией. Это катастрофа. Человек, которого я виню, – Брюнель. Он был главным инженером, когда проект только начинался. Неудивительно, что у них были проблемы.»
«Роберт думает, что мистер Брюнель принадлежит к своему собственному классу».
«Да, это класс дураков и деревенских идиотов. Этот человек представляет угрозу».
Мадлен Колбек достигла своей цели – отвлечь его от обычного перечисления бед, но вместо этого ей пришлось выслушать обличительную речь в адрес Брюнеля. Это продолжалось несколько минут. Поскольку ее муж вряд ли вернется в тот день, она была рада хоть какой-то компании и давным-давно научилась терпимо относиться к страстным лекциям своего отца обо всем, что касается железнодорожной системы. Он был похож на сварливый старый локомотив, въезжающий на станцию и наполняющий ее оглушительным шипением пара. Шум постепенно утих» и гнев Эндрюса остыл.
«Не спрашивай меня о подробностях, – сказала она, – потому что у меня их нет».
«Тебе ничего не нужно, Мэдди. Я могу рассказать вам, что произошло. Если два человека исчезли на Старом поезде, который становился все хуже и хуже, это означает, что они были настолько напуганы тем, как трясло поезд, что они спрыгнули в попытке спастись. Он погрозил пальцем. «Тебе нужно составить завещание, прежде чем ты отправишься по этой линии».
Мадлен рассмеялась. «Ты будешь преувеличивать.
«Я знаю то, что знаю».
Эндрюс был невысоким, жилистым мужчиной со вспыльчивым характером. Приближаясь к шестидесяти, он проявлял признаки старения: его спина была согнута, волосы редели, а бахрома бороды из седой превращалась в белую. Мадлен, напротив, выглядела моложе, чем когда-либо, как будто брак с Железнодорожным детективом омолодил ее. Она была энергичной, привлекательной, полной женщиной лет двадцати с милыми ямочками на обеих щеках, которые временами так сильно напоминали Эндрюсу его покойную жену, что ему приходилось отводить взгляд. Мадлен впервые встретила Колбека в результате дерзкого ограбления поезда, которым управлял ее отец. Эндрюс был тяжело ранен во время инцидента, но полностью выздоровел и был бесконечно благодарен Колбеку за поимку тех, кто стоит за ограблением.
«Хотел бы я, чтобы твоя мама могла видеть тебя сейчас», – сказал он. «Она не поверит, как ты устроилась в этом прекрасном большом доме. Это очень далеко от нашего маленького коттеджа в Кэмден-Тауне, но, похоже, ты здесь совершенно как дома.»
«Я не всегда это чувствую», – призналась она. «Мне потребовалась целая вечность, чтобы привыкнуть к мысли о том, что слуги всегда в моем распоряжении».
«Не понимаю почему, Мэдди. Я был в твоем полном распоряжении долгие годы».
Она напряглась. «Я помню все не так, отец. Я была единственной, кто заботился о тебе.
«Не придирайся».
«Тогда не лги».
«Важно то, что ты счастлива». Он бросил на нее проницательный взгляд. «Ты счастлива, не так ли?»
«Я не могу быть счастливее», – ответила она, сияя. «У меня есть все, что я хочу».
«Убедись, что так и останется. Если за тобой не будут должным образом присматривать, мне придется серьезно поговорить со своим зятем».
«В этом нет необходимости. Роберт – замечательный муж».
Мадлен все еще не могла поверить, что ей так повезло встретить Колбека и выйти за него замуж. Одним махом она приобрела новый социальный статус, переехала в прекрасный дом на Джон Айлип-стрит и получила наилучшие условия для продолжения своей карьеры художницы. Благодаря поддержке мужа она достигла той стадии, когда ее картины с локомотивами продавались по хорошей цене. Отец неизбежно назначил себя ее техническим консультантом.
«Еще одна вещь, которую следует помнить о Брюнеле, – сказал он, обретя второе дыхание, – это то, как он начал бунтовать против Старого, все хуже и хуже. Я когда-нибудь рассказывал тебе, что произошло в туннеле Миклтон?»
«Да, отец, у тебя есть».
«Это был позор. Брюнеля следовало посадить в тюрьму за то, что он сделал».
Мадлен вздохнула. «Ты говорил это много раз.
«Я сохранил вырезки из газет».
«Я видел их, отец».
«Он взял закон в свои руки, «продолжал он, – и нанял армию пьяных землекопов, чтобы расправиться с подрядчиками, ответственными за строительство туннеля. Была вызвана полиция, и мировой судья дважды зачитал Акт о беспорядках, но остановило ли это Изамбарда Кингдом Брюнеля? О, нет – он вернулся в темноте со своими землекопами, все они были вооружены кирками, лопатами и бог знает чем еще. Была жестокая битва. Брюнель, казалось, думал, что он цветущий герцог Веллингтон, возглавляющий атаку при Ватерлоо. Когда войска были вызваны из Ковентри, они были слишком поздно, чтобы предотвратить кровопролитие и переломы костей. Вот что я тебе скажу, Мэдди, «закончил он своей любимой фразой. – Туннель Миклтон – это памятник глупости Брюнеля».
Когда они достигли туннеля, им предстояло погрузиться в полную темноту. Они пришли подготовленными. Двое мужчин были свободными от дежурства носильщиками со станции Мортон-ин-Марш и – когда сэр Маркус Бернхоуп поднял тревогу – вызвались присоединиться к поискам. Двигаясь на северо-запад, они миновали Блокли и Чиппинг Кэмпден и оказались перед зияющей дырой, которая оказалась туннелем Миклтон. Зажегши фонарь, они с трепетом вошли в черную, как смоль, облицованную кирпичом трубу длиной около 887 ярдов. Они не боялись быть застигнутыми там, когда поезд промчался по туннелю, потому что они заранее проверили расписание. Чего они боялись, так это крыс и других притаившихся существ, которые могли напасть на них. Они также слышали истории о бродягах, время от времени ночующих в туннеле, и об отчаявшихся преступниках в бегах, которые использовали его как временное убежище.
Чтобы укрепить свою уверенность, они шли плечом к плечу. Питер Дейл, круглолицый мужчина, державший фонарь, раскачивал его взад-вперед, так что его яркий свет освещал обе стороны туннеля. Они крадучись двинулись в темноту. Ярдов через пятьдесят или больше послышался шорох, затем мимо них пронеслась крыса, задев штанину другого мужчины. У него сразу сдали нервы.
«Здесь мы ничего не найдем», – сказал он, дрожа. «Давай вернемся».
– Мы еще не обыскали его как следует, «сказал Дейл, поднимая фонарь повыше. «Сэр Маркус Бернхоуп пообещал награду тому, кто найдет его дочь. Возможно, у нас есть шанс потребовать ее.
«Здесь никого нет, Питер».
«Мы должны быть уверены в этом».
Пока Дейл осторожно шел дальше, его спутник неохотно держался рядом с ним. Мысль о том, что его укусит какой-нибудь острозубый обитатель тьмы, заставила его вздрогнуть, и он изо всех сил постарался подавить тошноту внизу живота. Они были на полпути по туннелю, когда луч фонаря высветил нечто, заставившее их резко остановиться.
«Ты видишь то же, что и я?» – спросил Дейл.
«Подними фонарь повыше, Питер. Я не могу разобрать, что это».
Дейл сделал неуверенный шаг вперед, чтобы свет от его фонаря отчетливо осветил предмет. Когда он увидел, что это было, он ухмыльнулся.
«Вот это могло бы быть интересно», – сказал он.
Был поздний вечер, когда Виктор Лиминг наконец добрался до Скотленд-Ярда, но он знал, что суперинтендант все еще будет там. Неутомимый Таллис часто работал до поздней ночи, но утром все равно умудрялся выглядеть бодрым и внимательным. В данный момент сержант не был ни тем, ни другим. Когда он произносил свой отчет, его голос был усталым, и он был опасно близок к тому, чтобы зевнуть. Таллиса это не впечатлило.
«Я ожидал чего-то более осязаемого от этого расследования», – сказал он.
«Это займет время, сэр».
У нас нет времени. На карту поставлена жизнь молодой женщины. Сэр Маркус преследует меня телеграммами и
Ко мне приходил мистер Таннадайн и требовал, чтобы я выделил больше ресурсов на это дело.»
Лиминг был опечален. «Мистер Таннадайн любит выдвигать требования».
«Что ж, я не позволю ему держать надо мной руку с хлыстом», – сказал Таллис с мрачной улыбкой. «С другой стороны, я надеялся, что ваши расспросы дадут мне что-нибудь, чем я смогу успокоить и его, и сэра Маркуса».
«Скажите им, что юная леди все еще жива – и ее горничная тоже».
«Откуда ты это знаешь?»
«Честно говоря, – сказал Лиминг, – я не знаю, но инспектор уверен в этом. У него есть шестое чувство в подобных ситуациях».
«Я оспариваю это. Его знаменитая интуиция – миф».
«Это никогда раньше его не подводило, сэр».
«Это спорный вопрос, сержант».
Лиминг с надеждой взглянул на дверь. «Теперь я могу идти домой, пожалуйста?
«Нет, вы не можете. В вашем отчете упущено слишком многое. Например, я до сих пор не установил, почему Колбек проводит свое конкретное расследование».
«Он верит, что ответ на загадку находится внутри семьи».
– Меня это по-прежнему не убеждает. «Он ткнул пальцем в Лиминга. «И не смейте говорить мне, что у нас есть еще один пример шестого чувства инспектора. Для меня это звучит как дикая догадка, не подкрепленная никакими убедительными доказательствами.»
«Это все, что нам нужно сделать на данном этапе, суперинтендант».
Таллис сердито посмотрел на него. – Колбек серьезно предполагает, что кто-то из членов семьи на самом деле потворствовал этому исчезновению?
«Нет, сэр», – ответил Лиминг, стараясь не раскрывать всех деталей теории инспектора. «Он просто чувствует, что ему нужно больше узнать о том, как члены семьи ведут себя друг с другом, прежде чем он сможет принять взвешенное решение».
«Так что же он предлагает делать?»
«Он остается на ночь в Оксфорде, чтобы потом отправиться в деревню в Глостершире под названием Северный Черни».
«Какого дьявола ему нужно туда?»
«Племянник сэра Маркуса работает викарием в местной церкви».
«Ад и проклятие!» – воскликнул Таллис, ошеломленный новостью. «Неужели Колбек в таком отчаянии, что обращается за помощью к церкви? Вы хотите сказать мне, что это его шестое чувство – не более чем обращение к молитве? Детектив должен выявлять, а не опускаться на колени перед алтарем. Что он надеется найти в Глостершире?»
«Вам придется спросить его, сэр».
«Я спрашиваю тебя, чувак!»
«Инспектор считает, что это важно сделать».
«Что ж, я считаю важным изменить приоритеты Колбека ради него самого. Его первая обязанность – собирать относящиеся к делу факты, а не шататься по сельской местности. Когда я поручил ему это дело, «с горечью сказал Таллис, «я сделал это из-за его прошлых успехов в расследовании преступлений, связанных с железными дорогами. К сожалению, это расследование выявило пределы его возможностей. Это также доказало бесполезность его шестого чувства и недостатки некоторых из пяти других. Ему нужно сделать выговор за его недостатки.»
«Я не согласен, сэр».
Таллис повернулся к нему. «Разве я просил тебя говорить?
«Инспектор добился некоторого прогресса».
«Придержи язык!» – рявкнул суперинтендант. «Тебе и в лучшие времена нечего сказать, а твоя ошибочная преданность Колбеку приводит в бешенство. Ты можешь передать ему сообщение от меня.»
«Да, сэр, я так и сделаю».
«Заткнись, чувак, просто послушай!» Лиминг отшатнулся от упрека, как от удара. «Предупреди его, «продолжал другой, дрожа от ярости. – Предупреди его, что, если он в ближайшее время не добьется результатов, я сам возьму расследование на себя. Мы не можем позволить себе враждовать с сэром Маркусом. У него есть друзья в самых высоких кругах. Если мы расстроим его, то дорого заплатим. Встав, он возвышался над Лимингом. «Что ты будешь делать завтра?»
«Инспектор попросил меня поговорить с другим членом семьи Воан, сэр. Его зовут Джордж Воан». Лиминг попытался изобразить обезоруживающую улыбку, которая каким-то образом превратилась в грубую ухмылку. «Его назвали в честь лорда Байрона».
«Меня не волнует, что его назвали в честь царицы Савской. Кто он?»
«Он младший сын ректора того колледжа, в котором мы учились, и он живет здесь, в Лондоне».
«Какое отношение этот парень может иметь к исчезновению двух женщин?»
«Это то, что я должен выяснить, сэр».
«Визит к этому Джорджу Воэну – ненужное развлечение».
«Он заинтересовал инспектора. Он в некотором роде художник».
«Художник!» Суперинтендант дико расхохотался. «Становится все хуже и хуже. Нам нужен кто-то, кто может найти дочь сэра Маркуса, а не художник, который может написать ее портрет. Что касается лорда Байрона… этот человек был талантливым поэтом с тревожными эмоциональными наклонностями.» Он щелкнул пальцами. «Куда, вы сказали, направлялся Колбек?
«Он хочет поговорить с викарием в Северном Черни».
«И с кем он будет консультироваться после этого?» – спросил Таллис с едким сарказмом. «Будет ли он искать руководства у архиепископа Кентерберийского? Или он намерен обсудить все с Человеком с Луны?»
Лиминг был рад сбежать живым.
Проведя ночь в Университетском колледже в качестве гостя, Колбек рано ушел и направился на железнодорожную станцию. Он сожалел, что ему пришлось отклонить приглашение Магистра осмотреть здание. Ему нравился Доминик Вон, и он восхищался всем, что видел в колледже, но свободного времени в расследовании не существовало. Ему нужно было двигаться дальше. Поезд доставил его более чем на полпути к месту назначения, затем он сошел, нанял двуколку и поехал в направлении Сайренчестера. Находясь там, он прекрасно осознавал древность Оксфорда, а теперь углублялся в историю еще глубже, потому что ехал по Фосс-Уэй, великой магистрали, построенной римлянами, чтобы соединить Эксетер с Линкольном. Долгие отрезки пути были прямыми, как стрела.
Отдохнув и напоив лошадь в придорожной гостинице, он снова отправился в путь по приятной сельской местности и взвесил всю информацию, которую ему удалось накопить к настоящему времени. Встреча с вспыльчивым Клайвом Таннадайном укрепила его веру в то, что Имоджен Бернхоуп, возможно, не до конца привержена идее выйти за него замуж. Туннэдайн мог быть эффективным политиком, но он не был привлекательным женихом. Заметно старше Имоджин, он был резок и безапелляционен, говорил о ней так, словно она была ценной собственностью, которая пропала без вести, а не как о женщине, которую он любил настолько, что хотел видеть своей женой. Колбек слишком хорошо представлял, что бы он чувствовал, если бы Мадлен когда-нибудь пропала. В отличие от Туннэдина, он был бы во власти бурлящих эмоций, а не вымещал бы свой гнев на ком-то, кто пытался ее найти. К его чести, сэр Маркус Бернхоуп проявил искреннюю привязанность к своей дочери. В будущем муже Имоджин не было соответствующей привязанности. Брака по любви, о котором объявил ее отец, больше не существовало.
Если бы ее и ее горничную тайком стащили с поезда в Оксфорде, то женщинам понадобились бы и маскировка, и сообщник. Поскольку Имоджин была высокой, гибкой молодой женщиной из репортажей, она могла бы сойти за солдата, особенно если бы ее лицо было частично скрыто повязкой. Рода Уиллс была бы невидима на руке раненого солдата. Их мог утащить поджидавший сообщник со связями в армии, и двое в красной форме растворились бы в толпе, незамеченные Кассандрой и Эммой Вон. Обман, несомненно, удался. Но что произошло потом? Куда увезли женщин и как они будут жить теперь, когда, по-видимому, разорвали свои связи с семьей Бернхоуп? Только что – то – или кто-то – обладающий непреодолимой желанностью, мог спровоцировать достопочтенную Имоджин Бернхоуп на важный шаг – повернуться спиной к своей семье и искать жизни в другом месте. Колбек надеялся, что Перси Вон сможет пролить свет на эту тайну.
Северный Черни представлял собой немногим больше, чем разрозненные дома и скопление ферм. Залитая солнечным светом церковь Всех Святых возвышалась на склоне холма с видом на деревню и была одним из самых живописных зданий во всей долине Черн. На первый взгляд Колбек посчитал, что у него идеальное расположение, и оценил его безграничное очарование. При ближайшем рассмотрении оказалось, что средневековое сооружение несколько непропорционально. Крестообразная по форме, она имела западную башню нормандского происхождения с седловидной спинкой. Трансепты были добавлены позже, но различные архитектурные элементы объединились, придав церкви почти запутанный вид. Привязав лошадь у ворот, Колбек направился по извилистой дорожке церковного двора под звуки жужжания пчел. Птицы на покрытой шифером крыше добавляли к припеву свои отдельные песни. Время от времени овцы, пасущиеся между надгробиями, вносили диссонанс. Это было очаровательное деревенское место, и Колбек мог понять, почему Перси Воэн выбрал именно его.
