Текст книги "Банда гаечного ключа"

Автор книги: Эдвард Эбби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

23. В Хидден Сплендор [7]7
  Потаенная красота ( прим. пер.)


[Закрыть]

Бонни подняла свою палочку с можжевеловых углей, посмотрела на жареный алтей, насаженный на кончик. Она зубами стащила его и проглотила одним куском, как жареную устрицу.

– Я всегда думала, что это едят только дети, – сказал Смит.

– Мне нравится, – сказала Бонни, – и я старуха двадцати восьми лет. Док, дай мне еще.

Он дал ей сумку, она насадила еще один на палочку. Солнце клонилось к западу за Генри Маунтейнс. Прохладная тень потянулась от Елк Ридж. Внизу, в тысяче футов и в пяти милях южнее линии обзора, голые скалы Начурал Бриджес Нейшнл Монумент сияли тусклым золотом в вечернем свете.

Они ждали.

Она вздохнула.

– Дай мне посмотреть газеты.

Чавкая черным алтеем она четвертый раз – а может в десятый – читала отчет на одиннадцатой странице, о последних похищениях в Блек Меза. «Власти разоблачают широкомасштабный саботаж». «Поезд с углем второй раз сошел с рельсов». Стальные клинья нашли возле следов. Загадочные взрывы взорвали башни погрузки и склады. Имя на песке: «РУДОЛЬФ РЫЖИЙ, МСТИТЕЛЬ ВО ИМЯ ПРИРОДЫ». Расследование продолжается. Полиция подозревает, что работала организованная банда, по имени «Бешеные псы». Клан ренегатов из семьи Шошон. Транспортер угля был разрушен взрывами в четырех местах. «Джем ов Аризона», самый большой в мире экскаватор, был разрушен из-за пожара в двигателе. Ущерб нанесен на сумму порядка полумиллиона долларов. Единственный ключ – «РУДОЛЬФ ЗНАЕТ». Линия электроснабжения перерезана следующей ночью. Надпись на песке: «РУДОЛЬФ РЫЖИЙ ЗНАЕТ». Охлаждающие элементы изрешечены пулями, 80 000–вольтный трансформатор разрушен. Слесари по ремонту труб бастуют третью неделю. Линии электропередачи и железные дороги патрулируются с воздуха. Угледобывающие компании запуганы и возмущены актами вандализма, «Дело рук идиотов», заявил координатор природной компании общественной службы штата Аризона. Приборы слежения были установлены на угольный конвейер. Профсоюзы монтажников труб отказываются признать факт промышленного саботажа. «ПОМНИТЕ ФОРТ САМНЕР – РУДОЛЬФ». Семейный совет обещал провести расследование в группе диссидентов навахо, известной под именем «Сыновья Дьявола». «ПОМНИТЕ РАНЕНОЕ КОЛЕНО – РУДОЛЬФ РЫЖИЙ». Американское движение индейцев отрицает причастность к инциденту в Блек Меза. Отдел общественной безопасности, родовая полиция Навахо, офис шерифа округа Коконино просят помощи у ФБР.

Бонни сложила газету с отвращением.

– Я не понимаю, почему нас похоронили на последних страницах. Мы хорошо поработали, – она протянула руку к Доку, – покажи мне еще газету. Нет, старую. За последнюю неделю.

Она открыла газету за прошлую неделю («Аризона Рипаблик», Феникс) на семнадцатой странице и посмотрела на свою фотографию еще раз, на «словесный портрет» со слов летчика вертолета и охранника службы безопасности Бернс. Слабо похоже, подумала она. Волосы слишком темные, грудь слишком выпуклая.

– Почему они хотят, чтобы я выглядела как Лиз Тейлор? – пожаловалась она.

– Что не так? – спросил Док.

– Это не то, вот что не так. Лиз Тейлор – толстая матрона средних лет с двумя подбородками, а я изящная, молодая и красивая девушка.

– Я бы назвал рисунок идеализированным.

– Да, – она посмотрела на портрет Хейдьюка. Была нарисована голова и широкие плечи человека в каске и в маске, закрывающей лицо. «Вертолет разрушен в результате пожара». Пилот и охранник подверглись нападению и ограблены вредителем и его спутницей. (Именно так – «спутницей»). Застигнутая возле линии электропередачи, девушка пыталась скрыться, ее поймали пилот и охранник, но рабочий в маске под дулом пистолета увел ее, охранник и пилот дали показания. Вооружен и опасен. Монтеры труб отрицают свою причастность. Рудольф Рыжий – не индеец, заявил председатель племени навахо Джек – Сломанный Нос Ватахомагие, «вождь на тропе войны» племени Шушайн Бешеные Псы. Распространенные догадки. Индейцы, или не индейцы, эти грабежи были работой не одного человека, а хорошо организованной и широкомасштабной тайной организации, заявили частные источники. Угледобывающие фирмы имеют большой опыт проблем с профсоюзами.

Бонни сложила газету.

– Что за гадость. – Она сделала движение, намереваясь бросить ее в костер. – Нам это еще нужно?

– Оставь для Джорджа, – сказал Док, – ему там дали хорошего пинка.

– Не бросай больше ничего в костер, – сказал Смит, – темнеет. Пусть костер погаснет. Не хочется, чтобы П. Г. Дадли Лав заметил нас снизу.

– Он нас ищет? – сказал Док.

– Это то, что они называют дача показаний.

– Откуда он узнал мое имя?

– Я думаю он узнал его от пилота, который подобрал тебя в Фрай Каньон в тот раз.

– Этот пилот мой друг.

– Без комментариев.

Бонни посмотрела на часы в закатном солнце.

– Джордж опаздывает на четыре дня и пять часов.

Никто ничего не сказал. Они смотрели на догорающий костер, каждый думал о своем. Эти мысли были такие: может мы далеко уехали? Может Джордж ушел слишком далеко. Может пора остановиться. Но только Док признался в своих мыслях.

– Знаете, о чем я думаю, – сказал он. Все ждали. Он затянулся сигарой, выпустил плоскую голубую струю дыма. Птицы пели в дубраве. Летучие мыши летали, то сбиваясь в кучу, то разлетаясь, охотясь в сине-золотом небе. – Я думаю, что после того, как мы покончим с этим мостом… – если Джордж появится здесь, но эту мысль он не высказал, – то возможно, мы можем взять что-то вроде отпуска. Скажем, на несколько месяцев. Только несколько месяцев, – быстро добавил он, заметив, что Бонни нахмурилась. – Потом, когда все станет тихо и не так горячо в этом месте, мы можем, так сказать, возобновить работу.

Они подумали молча над этим предложением, повисла длинная пауза. Угли в костре светились, волны темноты двигались с запада над плато. Ночные ястребы выискивали жертву на ужин.

– Мы ничего не решим, пока не вернется Джордж, – сказала Бонни. Подбородок поднят, губы плотно сжаты, она смотрела в остатки костра.

– Конечно, – сказал Док, – но мы все должны иметь план на случай непредвиденных обстоятельств.

– Док, Вы знаете, что я нашел вчера среди шахт? – спросил Смит. – Вы видели этот большой бак над дорогой, в деревянной раме? Он наполовину заполнен соляром. Да, сэр. Пятьсот галлонов дизельного топлива в этой штуке, если организовать утечку.

Док не ответил.

– Просто подумайте, что мы можем сделать с этим, Док.

Док подумал.

– Да, ясно. Но позвольте сказать вам одну вещь, Редкий Гость Смит. Этот плавучий дом, который вы хотите, будет стоить мне по меньшей мере сорок пять тысяч долларов. Я ездил на выставку лодок на прошлой неделе.

– Нам нужно четыре. Четыре шестидесятифутовых, – сказал Смит.

– Это всего лишь сто восемьдесят тысяч, – сказала Бонни, – Док это потянет, да, Док?

Док улыбнулся тонкой улыбкой с сигарой в зубах.

– Да, Док, – сказал Смит, – я хочу сэкономить вам около ста семидесяти тысяч шестисот долларов, здесь и сейчас, – он подождал. Ответа не было. – Нам не нужно покупать никаких плавучих домов. Мы возьмем их в аренду на причале Вовип на сто дней. Мы выведем их из залива Вавип, мимо Лоун Рок, вынесем все из помещений и загрузим их нитратом аммония. Это мощное удобрение, Док. У меня есть все что нужно на арбузной ферме. Затем мы нальем соляр, запечатаем окна плотро и наш парень, который здесь… там… короче, где он есть, старина Джордж зарядит туда детонаторы и поздно вечером мы выйдем в залив и по каналу и перережем этот провод на воде и попадем к дамбе.

– Понятно, – сказал Док. – Я должен пойти в офис пристани и мне надо сказать клерку: послушай, парень, я хочу нанять четыре плавучих дома, сразу четыре, этот, этот, этот и вон тот, это я должен сделать?

Редкий улыбнулся.

– Мы все пойдем с вами, Док, вчетвером, и вы можете сказать: мне надо четыре дома для моих друзей, один для девушки, на шестьдесят футов, будьте любезны. Человек за стойкой вероятно будет озадачен, но он обязан выполнить заказ. Кроме того, деньги делают все. Вы будете удивлены. Они нас не любят, Док, они христиане.

– Вы оба ненормальные, – сказала Бонни.

– Ну, – сказал Смит, – мы можем пойти на разные пристани. Вовип, Буллфрог, Рейнбоу Бридж, и Холлс Кроссинг. Это займет немного больше времени, но мы можем сделать и так. Затем мы приведем их на озеро.

– Взять напрокат лодку стоимостью сорок пять тысяч несколько сложнее, чем машину, – сказал Док.

– И затем, – подытожил Смит, – мы можем взять этот отпуск. Мы поедем во Флориду, посмотрим на аллигаторов. Моя Сьюзен всегда хотела посмотреть на них. Остановимся в Атланте по дороге, – Редкий улыбнулся, – мы сможем посадить семена арбузов на могиле Мартина Лютера Кинга.

– О, мамочка, – простонала Бонни, поднимая голову к бархатному небу, к лавандовому вечеру с первыми звездочками. – Что я здесь делаю? – Она посмотрела на часы.

– Постарайся расслабиться, – сказал Док, – выпей овалтин и не ной.

Пауза.

Бонни встала.

– Я пройдусь.

– Погуляй подольше, – сказал Док.

– Я именно это и хотела.

Она ушла.

Смит сказал:

– Девочка влюблена, Док. Она тоскует, поэтому так раздражается.

– Редкий, вы созерцающий исследователь человеческой природы, скажите, а я почему такой раздражительный?

– Вы врач, Док.

Они уставились на догорающий костер. Угольки мерцали, как огоньки в маленьком пустынном городе, с наступлением темноты, затерянного в бескрайнем Юго-западе. Док думал о Нью-Мексико, о своем пустующем доме. Смит думал о Грин-Ривер, штат Юта.

Сменим тему, доктор.

– Сначала мост, – сказал он, – затем, возможно, дамба. Затем передышка. Не важно, что скажет Джордж.

– Вы думаете мы сможем сработать с лодками как следует?

– Все что нужно, это сделать небольшую трещину в ней, Док. Одна трещина в дамбе и природа дальше доделает сама. Природа и Бог.

– На чьей стороне Бог?

– Вот это я хотел бы знать.

Далеко внизу, в пурпурном зареве пара фар светилась одной точкой в темноте, луч был тонкий, как карандаш – какой-нибудь поздний турист, несомненно, искал кеппинг. Они посмотрели за светом, двигавшемся по кривой, то скрывавшимся за деревьями, то вновь появлявшимся, пока он не исчез.

Выше на северо-востоке на склонах Норт Вуденшу Батте лаял койот на угасающий закат. Последний звук лая, модулированный andante sostenutoпрозвучал длинным завыванием. Серенада пустынного волка, его ноктюрн.

Ожидание.

Док вынул изжеванный окурок сигары из зубов, посмотрел на него. Сигара «Конестога», свернутая вручную на телеге где-то на западе. Он бросил его в угли.

– Думаешь, у него получится?

– Да, получится. Этого парня никто не остановит, только он сам.

– Точно, – согласился Док.

В этом-то и проблема, подумала она. Что-то не то с его инстинктом самосохранения. Без меня он как ребенок. Слишком горячий, с поврежденным рассудком, эмоциональный ребенок. Гиперактивный тип. Подсознательная тяга к саморазрушению, и все такое прочее. Я не верю в этот бред из журнала «Психология сегодня». Случайные поклонники знаменитостей, да, нет.

Она шла среди выгоревших, продуваемых всеми ветрами лачуг. Двадцать лет назад здесь жили шахтеры из урановых рудников, непонятно как, в этой безводной местности, над каньонами. Ржавые шахтные барабаны виднелись на фоне скошенных стен. Матрацы цвета карнотина, мочи, выпотрошенные крысами, скалистыми белками и полевыми мышами, лежали на гнилом полу. Туалеты в будках на задних дворах будто утонули в земле. Старая автопокрышка покачивалась на веревке с ветки пинии – когда-то здесь играли дети. Кучи мусора, как гигантские хвосты, разрастались по скалам, превращаясь в беспорядочную массу метала, пластмассы, дерева, бутылок из под кетчупа, старой обуви, банок из – под моющих средств, и автопокрышек со стертым протектором.

Она прошла вниз, по гальке дороги для грузовиков, под загрузочные желоба, мимо вагонеток, цистерн для воды, топливных баков. Она чувствовала запах серы, соляра, гнилого дерева, экскрементов летучих мышей, промасленных бревен, ржавеющего железа. Из черных горловин шахт выходили облака видений из неизвестных газов – радон? двуокись углерода? – похоже на дым, но без запаха, тяжелее воздуха, он стелился по земле. Хидден Сплендор. Чудное место ты выбрал для рандеву, Джордж Хейдьюк, свинья ты после этого. Рептилия. Жаба. Жабовидная ящерица. (Я могу быть с рогами, ответил Джордж, но я не жаба). Она осторожно ступала по туманным языкам, ползающим пальцам из газа, по ржавым узким рельсам, ведущим из шахт через дорогу в отвал.

Она уселась на край перевернутой вагонетки и смотрела вдаль в сторону юга, в вечерние сумерки, на сотни миль, как будто могла полететь над Овахомо Начурал Бридж, над Гранд Галч, Мали Пойнт к реке Сан-Хуан, мимо Орган Рок, Монумент Веллей, вулканической громады Ага – Талан, над Монумент Анворп и за грядой видимого мира в Кайенту, «Холидей Инн», где снаряженный голубой джип все еще ждет.

24. Побег разрушителя

Хейдьюк съел банку бразильской солонины, консервант и все остальное (эти фашисты делали замечательную солонину), съел две полные банки ананасов на десерт. Немного передохнув, он запаковал остальные банки в ящик, который спрятал в запас провианта.

Он разобрал бензопилу, смазал все части, завернул ее в чехол из толстой ткани и положил вместе с едой. Он накрыл запас продуктов землей, валунами и кусками древесины; при свете звезд такая маскировка казалась достаточной. Оставшееся перекочевало в его рюкзак.

Он надел шапку и посмотрел на звезды. Ковш Большой Медведицы был с этой точки перевернут, было около часа ночи. Хейдьюк пошел по откосу чуть ниже кромки и направился севернее через поля в сторону огней Кайенты.

Он чувствовал себя неплохо. Его груз казался не таким уж тяжелым после нагрузки последних дней, ноги были в форме, сердце и голова наполнялись приятным чувством успеха. Он неплохо поработал, несмотря на собак, лаявших из каждого свинарника, полицейский контрольный пункт на хайвэе южнее кайентской развязки, заставивший его сделать крюк. В час ожидания рассвета он достиг комплекса с мотелем, заправкой и магазином возле развязки. Спрятав свой рюкзак в кустах, ибо нет ничего более подозрительного для глаз горожан чем бородатый мужик, белый или краснокожий, пешком с рюкзаком за плечами, он вышел к паркингу возле Холидей Инн. Джип был все еще здесь, со спрятанными ключами и запиской:

«Сэм, я ждала тебя целых три дня. Пришли Святые Последнего дня и мы поехали забрать его светлость в международный аэропорт Мексикан Хат. Будем ждать тебя в Плаза, как договаривались. Пожалуйста, поторопись, а то я не люблю ждать. Хватит валять дурака. И помоги облагородить Америку – прими ванну.

Твой друг и советник

Тельма.»

Никого вокруг не было, кроме нескольких местных, прошедших мимо бетонной стены, опорожняя бутылки здесь же. Хейдьюк завел свой джип, откопал свой груз и порулил на север через Кайенту к реке Сан-Хуан и деревни Мексикан Хат. Солнце встало, когда он переезжал мост. В Юте, в краю сумасшедших каньонов, он чувствовал себя спокойнее, лучше и по-домашнему. Здорово было снова оказаться в старой доброй стране Сан Хуан.

Он заметил, что кафе открылось, и несмотря на то, что он должен был по возможности избегать городов и асфальтовых дорог, он остановился. Хейдьюк истосковался по кофе и нормальному завтраку с яйцами и ветчиной. Пять дней одного лишь изюма, орехов, подсолнухов и шоколада, сплошного сухого молока, арахисового масла и консервированной солонины, довели его до такого состояния.

Он припарковал джип за два квартала от кафе, за въездом Снежной Королевы (закрытого до полудня), прошел назад и уселся на табурет за стойкой. Прыщавая индейская девушка с раскосым лицом монгольской кинозвезды приняла у него заказ. Он прошел в туалет умыться и попытаться смягчить непослушную шевелюру.

Облегчаясь, он читал надписи на стенах. О чем пишут люди: «Свободная любовь ценится вернее», «Освободим женщин сегодня ночью», на потолке он прочитал: «Чего ты ищешь здесь, придурок? Ты льешь себе на туфли».

Хейдьюк вернулся в зал и обнаружил две широкие спины в ковбойских рубахах, сидящих рядом с его кофе и завтраком. Две серебристо-серых ковбойских шляпы и два широких важных зада в габардине. Он моментально заметил тот тип мужчин, которые носят галстуки и стреляют уток, едят сосиски по-венски из банок на рыбалке. Тип людей из народа, сделавших Америку такой, какая она сейчас.

– Доброе утро! – сказал Хейдьюк, садясь и глядя себе в тарелку. Широкая пола шляпы приподнялось, открыв верхнюю часть лица, опасную часть (красные глаза посмотрели на него устало в треснутое зеркало в уборной.) Он уселся, хотя в этот момент понял, что совершил серьезную ошибку. Уголком левого глаза он увидел ярко-желтый «Блейзер», который стоял возле кафе, на водительской двери он разглядел знак официальной службы. Он был более усталым, чем ожидал. Импульсы в его мозгу давали сбои или вообще отсутствовали. Его рефлексы не реагировали. Он знал, что он устал, но не знал, что слишком устал, чтобы видеть.

Сильные загорелые челюсти перед ним приостановили работу на мгновение. Шершавое лицо повернулось к нему, глаза, синие, как ягоды можжевельника, с расходящимися лучами морщин, следствие жизни под ярким пустынным солнцем, остановились на бородатом недружелюбном лице Хейдьюка.

– Как дела у малыша Редкого Гостя? – спросил епископ, уставившись тяжелым взглядом.

Испугавшийся, но слишком измученный, чтобы волноваться, Хейдьюк уставился в ответ, раздумывая. «Джордж, ты выглядишь как лошадиная задница… В этом твой шанс.»

– Я не знаю его, – пробормотал он полным ртом. – О’кей?

Огромные ручищи епископа, больше, чем у Дока, и наполовину не такие ласковые, возобновили движение по приему пищи.

– Да, но он тебя знает, малыш.

Мужик справа от епископа, выглядевший как младший брат Лава, на мгновение перестал есть, глядя на свою яичницу, и стал ждать реакции Хейдьюка.

Хейдьюк колебался совсем немного.

– Я не знаю никого с таким именем, – он добавил еще сахара в кофе.

– Уверен?

– Никогда не слышал.

Все три снова стали монотонно есть: Хейдьюк свою ветчину и яичницу, епископ то же самое, младший Лав четыре сосиски и болтунью. Чавканье и жевание заполнило пространство. «Мисс Юта» сновала между кухней и баром в своих подростковых туфлях. Стеклянная дверь с шумом распахнулась. Два пожилых человека, выглядящих как директора школы или наследственные чиновники, уселись за стол возле двери, поставив свои дипломаты на пол. Они тоже носили галстуки. Хейдьюк почувствовал ощущение затравленного зверя. Уходить отсюда!

Епископ продолжил:

– Вот что, парень, я видел тебя с ним в тот день в Бриджесе. И я никогда не забываю лица. Особенно похожие на твое. Там был ты, он, молодая девчонка с приятным голосом и большой лысый мужик с седоватой бородой. И мы остановились спросить вас о похитителях на строительстве дороги. Кто-то оставил следы, размер 10 или 11, на всем пути от Комб Вош до развязки Холл Кроссинг. Если не ты, то это мог быть твой брат-близнец.

Брат епископа откинулся на спинку стула и уставился на обувь Хейдьюка.

Большой палец на ноге Хейдьюка согнулся внутри его горного ботинка.

– Должно быть то был мой брат-близнец, – сказал он, подбирая остатки желтка коркой тоста. Ладно, с Божьей помощью. Он повернулся к принцессе:

– Еще кофе.

Она налила, одарив его стеснительной улыбкой, которая, при обычных обстоятельствах запомнилась бы Хейдьюку на два следующих месяца.

– Ты ничего об этом не помнишь?

Хейдьюк добавил сахар в кофе.

– Не-а.

– Ты врешь, парень.

Хейдьюк отхлебнул из чашки, затем еще. Он почувствовал, как струйки пота потекли вниз по ребрам. Рубашка, которую он не снимал последние пять дней воняла достаточно и без этого дополнительного букета. Что же делать, что делать? Старый вопрос. Конечно у него был пистолет за поясом, под курткой, но его невозможно было быстро вынуть и уложить двух этих братьев Лав при стольких свидетелях. Выплеснуть кофе в лицо епископу и выскочить наружу? Да, неприятности не ходят по одной.

– Ты, слышишь, парень?

Есть идея, прикинуться глухонемым.

– Сэр? – сказал он, и обратился с улыбкой к официантке. – Чек, мисс.

Она выложила зеленый бланк счета.

– Посчитать вместе? – спросила она, глядя на Хейдьюка и двух других. Этот разговор сбил ее с толку.

Хейдьюк вспомнил «Отче наш».

– Отдельные счета, пожалуйста, – она была красива. Сконфужена, но ничего. Эти щеки. Глаза ацтеков. Но у него были более важные вещи в голове. – Отдельные счета. Мне пора.

– Никуда ты не уйдешь, – тихо сказал епископ. – У нас есть о чем поговорить.

– Сэр? – он нащупал деньги.

– Да, да. И бульдозер, сам собой прыгнувший в озеро Пауэлл, И камни, которые кто-то набросал на мой другой «Блейзер». И местонахождение Редкого Гостя Смита. И еще несколько маленьких вопросов вроде этого, малыш.

Епископ и его брат продолжали пожирать еду, но были готовы вскочить в любой момент. Их бледные и едва удивленные глаза ни на миг не отрывались от Хейдьюка.

Все еще сидя у стойки он заплатил по счету, дал чаевые был готов удалиться. Но как? Он все еще рассчитывал уйти достойно, спокойно и не спеша.

– Ладно, отец, – сказал он, – ты меня с кем-то перепутал, это все, что я могу сказать, – он начал вставать. Епископ положил тяжелую руку на него и усадил на место.

– Сядь.

Младший брат епископа улыбнулся:

– Мы уйдем все вместе.

Страх окутал голову Хейдьюка. Он ненавидел тюрьмы. Они вызывали у него клаустрофобию. Чувство западни. Вздохнув, он сказал:

– В таком случае я хочу еще кофе.

Он подставил большую чашку, девушка наполнила ее.

– Спасибо.

Пар шел от кофе, вычерчивая в воздухе вопросительный знак. Его волновал вопрос вооружены ли они, но, как и он, они не держали оружие на виду. Правда у Хейдьюка оно было нелегальным, но у этих парней наверняка были удостоверения заместителей шерифа. Еще один вопрос: сможет ли он не описаться, пока не выйдет отсюда свободным. Загадка сфинктера. Это был вопрос.

– Как тебя зовут? – спросил епископ.

– Герман Смит.

– Ты не очень-то похож на американца, как по мне. Уверен, что не Рудольф?

– Кто?

– Рудольф Рыжий.

Хейдьюк выплеснул остатки кофе в лицо епископу и рванулся к двери. Два чемоданчика стояли у него на пути. Одним прыжком он вывалился через стеклянную дверь.

– Счастливо! – крикнула ему вслед официантка, на автомате выполняя наставления начальства. – Заходите еще!

Хейдьюк пролетел мимо нового восьмицилиндрового «Блейзера», жалея о том, что не было времени стащить ключи или проколоть шины. Он заметил внутри заряженный пистолет Лава, флажок на антенне, до того, как он завернул за угол и помчался по дороге в сторону Снежной Королевы. Энергия, о наличии которой он и не подозревал, билась у него в венах, рождала искры в промежутках нервов, электризовала его мышцы. Ноги, выручайте. Гневное рычание, хлопанье двери, крики слышались позади, топот бегущих ног. Оглянуться? Нет, не теперь.

Въезд. Он забежал за угол и прыгнул за руль джипа. Запустив мотор, он позволил себе оглянуться. Младший Лав бежал позади во весь опор, покрыв половину дистанции. Большой мужик, но не такой быстрый, вытирал лицо полотенцем, шатаясь стоял в дверях кафе, крича своему брату, и нащупывал дверь «Блейзера».

Колеса джипа крутились, разбрасывая гравий, Хейдьюк петляя вел джип в сторону хайвэя. Младший Лав пробежал до стены Снежной Королевы, с трудом переводя дух, затем повернул и поковылял назад к рычащему брату.

План Хейдьюка: убираться отсюда. Он разгонял свой скрипящий джип до максимальной скорости. Недостаточно быстро. У него есть выигрыш около мили пока Лавы перестанут выяснять кому сесть за руль, заведут свою мощную машину, развернутся и сядут ему на хвост. Мало времени. Шанс у Хейдьюка был, если он свернет с дороги в лес. В какой лес? Он был в пустыне реки Сан Хуан, страны красных скал и пурпурной породы, где ничего не росло, кроме колючек. Высокое плато, где можно было найти убежище лежало в десяти милях на север. Круто вверх. Он никогда с этим не справится. Придумай что-то еще, парень.

Автостанция Мексикан Хат появилась в поле зрения, разрастающаяся груда старых, разбитых, брошенных и разграбленных автомобилей. Хейдьюк посмотрел в зеркало заднего вида: желтый «Блейзер» все еще не показывался. Он съехал с дороги и втиснулся в дыру в заборе, затем забился среди металлолома, остановился и стал ждать. Через полминуты братья Лавы выехали на холм и проехали дальше в пятидесяти ярдах от носа Хейдьюка. По звуку двигателя он понял, что они ехали на второй передаче, вынюхивая где он. Рулил епископ; его брат держал винтовку между колен.

Хейдьюк подождал, чтобы они удалились на милю, затем поехал за ними. У него не было иного пути, на юг, в Аризону. Там у него больше нет друзей. Ему нужно подняться на плато и через леса к своим товарищам в Спрятанный Блеск. Так что он поехал за своими преследователями.

Через три мили от Мексикан Хат хайвей разветвлялся, основная дорога лежала на восток в Блафф и Блендинг, левая ветка – частично асфальтированная – вела на север, в горы, к каньонам, свободе, сексу и бесплатному пиву.

Епископ, преследуя невидимого беглеца, должен первым принять решение. Будет ли он достаточно тупым, чтобы выбрать восточную дорогу, оставив Хейдьюку чистую дорогу для побега? Или, может он свернет налево, связавшись по дороге по рации с Блафф и Блендинг, подняв по тревоге дорожный патруль штата Юта, офис шерифа, службу спасения Сан Хуан? Епископ Лав, хотя и полный ярости и не слишком умный, выбрал дорогу налево.

Хейдьюк, держась позади, увидел куда поехал епископ и выбрал правую дорогу. Прямо в лапы ожидающим его «властям»? Возможно, хотя может быть и нет. Не настолько знакомый с этой местностью, как Редкий Гость, и как епископ, Хейдьюк изучал карту достаточно часто, чтобы запомнить, что через несколько миль должна быть грунтовка, ведущая налево в нечто, обозначенное торгово-промышленной палатой как Долина Богов. Ведет ли дорога в тупик? Забирается на плато? Снова выводит на хайвэй? Хейдьюк не знал, и не имел времени опрашивать местных жителей. Через несколько минут епископ должен был осознать, что его преследуемый как-то просочился мимо, и теперь вероятно не впереди, а позади его. Перемалывая хайвэй, глядя на абсолютно голую местность, Хейдьюк обнаружил грунтовку, съехал по ней влево, прыгнув в канаву, подняв брызги воды из кювета. Он ехал по дороге, которая была плоха, но все же не очень. Кто-то, видимо, недавно поработал здесь грейдером, чтобы сделать эту дорогу доступной для туристов.

Хейдьюк продолжал ехать, поднимая клубы пыли на открытой, пустынной местности. Если епископ не увидел его, то потому, что он был слеп от душившей его ярости.

Дорога шла в основном на север, повторяя контуры рельефа. Впереди была группа скал, маячившая впереди на фоне неба, обтесанные эрозией голые скалы с профилем египетских богов. Красная стена плато воздвигалась на пятьсот метров над пустыней в виде ровных, голых, обманчивых по размеру скал. Хейдьюку пришлось бы искать дорогу на вершину плато если он хотел встретить друзей в точке сбора.

Джип поднимал слишком много пыли. Хейдьюк остановился, чтобы осмотреться и отдохнуть несколько минут. Он начал думать, что возможно ему удалось убежать. Он нацепил бинокль на шею и полез на ближайшую скалу. Ничего вокруг, кроме дикой пустыни. Мексикан Хат, единственное населенное место в радиусе двадцати миль, лежало внизу на небольшом возвышении. Во всех направлениях он видел только пустыню, рыжие скалы, местами поросшие кустарником, с несколькими участками хлопка в болотцах. Горы и плато, плавающие в горячих волнах, тянулись до самого горизонта.

Облака пыли простирались с юга на север. Он поднял бинокль к глазам. На дороге на запад за скалами и оврагами он увидел металлический, быстро двигающийся, объект – справа; один желтый «Шевроле Блейзер», прыгающий по колее и скалам, красный вымпел развевался на конце его антенны. С юга по той самой дороге, по которой приехал Хейдьюк, ехал еще один «Блейзер», сверкая металлом на солнце. Хейдьюк проследил за обеими дорогами и обнаружил, что они соединяются через несколько миль, к западу от богов торгово-промышленной палаты. Поисковики и Спасатели отрезали ему путь к отступлению и они приближались. Оставалось не более 10–15 минут.

– Но я не потерялся, – сказал Хейдьюк, – меня спасать не надо.

На мгновение паника охватила его: выбрось свой груз и беги. Забейся в нору и заплачь. Ляг на землю, закрой глаза, сдайся.

Но он подавил панику, и, повернув от своих преследователей, стал изучать местность к северу и северо-востоку. На севере он не нашел ничего, кроме плато, на северо-востоке он обнаружил след тропинки, вьющейся между богами, углубляющуюся в овраг и скрывающуюся из виду, затем снова выныривающую на узком, заросшем можжевельником, гребне и ведущую к пологой части склона. Тупик? Отсюда он не мог сказать.

Хейдьюк спрыгнул с бугра и влез в джип. Он завел двигатель, затем снова выпрыгнул, чтобы заблокировать ступицы передних колес и убрать ветки кустов, застрявших в лебедке. Снова усевшись в машину, он включил первую передачу и тронулся. Шлейф пыли снова поднялся, выдавая его расположение. Ничего невозможно сделать.

Громыхая на максимально возможной скорости, он осматривал местность впереди, выискивая тропу, которую он заметил с холма. Хотя отсюда был хороший обзор, она была невидима. Плиты обожженного солнцем камня в наслоенных террасах блокировали видимость. Одинокий можжевельник простирался слева от него. Он помнил это; тропа в этом месте отклонялась. Хотя каждая секунда решала все, он остановился и вскарабкался на капот. Он увидел за своим радиатором колеи, ведущие по песку через высохшее русло и снова взбегающие на холм в восточном направлении. Вернувшись за руль, Хейдьюк порулил через песок к скалам. Наверху он притормозил, чтобы оглянуться. Три шлейфа пыли смыкали вершины десятимильного треугольника, в котором он был одной из вершин.

Он прибавил. Дорога вилась среди кустарников, огибая пьедесталы пятисотфутовых монументов. Несмотря на мелкие изгибы, дорога продолжала идти вверх; стрелка высотомера показала очередную сотню футов, еще несколько можжевеловых кустов пронеслось мимо. Хейдьюк понял, что он приближается к обрыву, который он видел с места своей первой остановки – можжевельники стали больше по ходу дороги в восточном направлении. Двигаясь, в основном, по скалам, его машина больше не поднимала шлейф пыли. Но особой помощи это не приносило. Хотя три мили позади не сократились, епископ и его команда могли видеть джип Хейдьюка в луче обзора.

Что надеялся найти Хейдьюк в конце этой встающей волны скал и можжевельника? Он не знал, у него больше не было плана. Он на что-то надеялся, и продолжал ехать. Один большой можжевеловый куст, заякоренный на камне, живописно выглядел на фоне неба. За ним, очевидно, была пустота. Направляясь к этому дереву, Хейдьюк рулил вперед и вверх. Он уже не видел дороги, она исчезла полмили назад, и сейчас он ехал по гладкой скале.