Текст книги "В тени двуглавого орла (СИ)"
Автор книги: Эдуард Тен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Шайтан Иван 8. В тени двуглавого орла.
Глава 1
– Кажись, едут, – тихо, не отрывая глаз от дороги, сказал Ефим.
Мимо глинобитных домиков неторопливо ехала группа всадников. Улица была малолюдна. Редкие прохожие торопились по своим делам.
– Точно, он… Со своими головорезами. Посередине.
– Давай, Игнат, постарайся, – старший брат перевел дух. – Ты всё одно стреляешь метче. На тебя вся надёжа.
Братья, не сводя глаз с цели, бережно уложили на глинобитный дувал свои штуцера – дорогие, немецкой работы. Металл стволов был холоден под пальцами. Мир сузился до мушки и темной фигуры в центре группы. Два выстрела слились в один сухой, раскатистый хлопок.
Цель, высокий всадник, в последнее мгновение что-то почуял, начал поворачиваться. Пуля встретила его вполоборота. Он неестественно выгнулся, будто столкнувшись с невидимой преградой, стал заваливаться вперёд, вываливаясь из седла. Всадник слева рванулся с места, успев подхватить оседающее тело.
– Камандэр!!! – Рёв Аслана разорвал воздух.
Он уже был на земле, подбегая к падающему. Савва, спрыгнув рядом, помог уложить тело на расстеленную бурку. На черной черкеске, со спины, в нижней половине груди слева, зияла маленькая аккуратная дырка. Ткань вокруг быстро темнела, наливаясь бурым пятном. Спереди, залитое кровью выходное отверстие оказалось куда страшнее.
– Сквозное! – Хрипло констатировал Савва, зажимая рану ладонями. Кровь сочилась сквозь пальцы. – Аслан! Скорее! Кровь остановить надо.
– Унтер, чего ворон ловишь, быстро найди коляску, карету, что-нибудь. – Крикнул Савва, пытаясь наложить повязку. Минут через десять, появился унтер, сопровождая коляску. Аккуратно погрузив командира, Савва с Асланом поддерживали беспамятного раненого.
– В госпиталь гони, сторожко только. Унтер, дождись остальных, лошадей присмотри. Скажешь, чтоб в госпиталь ехали.
Паша, закусив губу до крови, впился глазами в глинобитные строения, пытаясь вычислить убийц. Эркен молча ткнул его стволом в сторону одного из дувалов, где в воздухе еще дрожал легкий сероватый дымок.
– У-у-у… Суки!.. – Прошипел сквозь зубы Паша. Ударил в бока коня и рванул к двору. Эркен, тенью, следом.
Они влетели во двор, подняв тучи пыли, как раз вовремя, чтобы увидеть, как два всадника, пригнувшись к шеям лошадей, удирали с противоположного конца. Паша рванул за ними, не раздумывая. Эркен же резко осадил коня, вскинул ружьё. Выстрел был один. Пуля угодила в круп задней лошади. Та с жалобным ржанием рухнула и кувыркнувшись через голову, вышвырнув всадника из седла. Паша поскакал за вторым. Эркен подъехал к упавшему и, держа пистолет наготове, спрыгнул с лошади. По неестественной позе тела было понятно, что всадник получил серьёзную травму во время падения. Мохнатая папаха валялась в стороне. Бритая голова, густая борода обрамляла загоревшее лицо, которое резко контрастировала с белой кожей головы. Одетый в черкеску из грубой ткани он мог быть и простым казаком или простым горцем. Незнакомец не шевелился, лишь глаза, полные боли и отчаяния, яростно смотрели на Эркена.
– Ты кто? – спросил Эркен на русском. Потом на аварском, черкесском. Незнакомец молчал, в его глазах появилась отрешённость. Тело немного напряглось, и, тяжело всхлипнув, он затих. Убедившись в смерти одного из убийц, Эркен стал тщательно осматривать труп. Сняв грубый пояс с кинжалом хорошей работы, явно дорогой. Под черкеской обнаружил ещё один пояс, в котором лежали монеты. Засапожный нож тоже качественной выделки. В отдалении стали собираться любопытные зеваки.
За спиной Эркена, поглощённого осмотром места, раздался сдавленный кашель.
– Кхе-кхе… Кто такие? И что за смертоубийство? – Голос городового, подкреплённый двумя солдатами с ружьями наготове, прозвучал напряжённо. Страж порядка смотрел на Эркена с недоверием.
В этот момент вернулся Паша, хмурый и раздражённый, ведя на поводу вторую лошадь. – На людную улицу выскочил, лошадь бросил и пёхом ушёл, – сквозь зубы процедил он, и досада на его лице была настолько горькой, что у Эркена во рту сам собой появился кислый привкус.
– Этот уже не расскажет, шею, видать, свернул, – Эркен легонько пнул сапогом бездыханное тело. – Из казаков, должно быть, лицо русское.
Они разговаривали, не удостаивая вниманием полицейского и солдат, будто тех и не было. Эркен подошёл к сбитой лошади, внимательно осмотрел глубокую рану на её крупе. – Выходить можно, если постараться. Ранение не смертельное, чисто в мясо. Бери, урядник, добрый конь.
– А что, разве можно? – Встрепенулся полицейский, в глазах его вспыхнула жадная искорка.
– Можно. Мой трофей. Мы бандитов ловим. Одного уложили, второй ускользнул. Стреляли в графа Иванова-Васильева. Мы – его охрана. Так и доложишь начальству: покушение на графа. Урядник, ты уж прибери тут всё, – Эркен сунул ему в руку трёхрублёвую ассигнацию. – Если что, понадобимся, мы пока в городе.
Урядник на мгновение задумался, затем коротко кивнул и быстрым движением спрятал купюру в карман. – Будет сделано! – Он пристально взглянул на лицо убитого. – Нет, не знаю его, точно. Чего уставились? Расходитесь! – крикнул он на сгрудившихся зевак.
Немного в стороне от рассеивающейся толпы стоял ничем не примечательный человек в поношенном форменном мундире, в очках с металлической оправой. Он молча наблюдал за происходящим. Затем, не спеша, развернулся и неторопливой, деловой походкой направился в сторону центра города.
Коляска подъехала к воротам госпиталя.
– Открывай быстрее, раненый у нас, – орал Савва. Подъехали к самому крыльцу. На шум и крики вышли дюжий санитар и полный доктор с животиком.
– Что происходит⁈ – строго произнёс он.
– Полковник граф Иванов-Васильев, ранен в грудь, – быстро ответил Савва. – Кровью исходит.
Чин и звание произвели впечатление. Выбежал ещё один санитар, и, бережно уложив раненого на носилки, они понесли полковника в здание.
– Несите в операционную. – Скомандовал серьёзный доктор. – А вы куда? – остановил он Савву и Аслана.
– Мы охрана графа и обязаны нести охрану. – Савва пытался настоять на своём.
– Раньше надо было охранять, а не сейчас изображать, – безапелляционно заявил доктор. – Вон отсюда. В коридоре ждите. – Он захлопнул дверь перед носом Саввы.
Они молча сидели в небольшом дворике госпиталя в тени дерева. Савва прислонился к стволу.
– Аслан, как думаешь, не помрёт командир?
– Зачем нэхароший слава говоришь? Камандир сильный воин. Его нэльзя просто убит. Это ты, я, убит можно, его не можна. – ответил возмущённо Аслан.
– Да это я так, от досады сказал. – Вздохнул Савва.
– Аллах любит камандыра. – Уверенно сказал Аслан.
– С чего это ваш Аллах любит его, он же православный?
– Эх, Савва, ты такой глюпый, как Паша. Камандир сказал: «Есть один бог. Прарок разный. У вас Исса, у нас Мухамед, ссаллаллаху аллейхи ва ссаллям. Еврей тоже бог одэн, только они нехароший. Ваш и наш пророк не уважают».
Савва с удивлением смотрел на Аслана.
– Да тебе, Аслан, в муллы можно податься. Сытый, пьяный и нос в табаке.
– ВАХ… – Аслан сделал характерный жест рукой, давая понять Савве, что не хочет продолжение бестолкового разговора.
Подъехали Эркен с Пашей со всеми лошадьми.
– Ну как, Савва? – обеспокоенно спросил Эркен. Паша хмурый и злой молчал, сжимая кулаки.
– Да никак. Доктор выгнал, сидим, ждём. У вас что?
– Одного подстрелили, шею свернул при падении. Второй ушёл. Бросил лошадь и среди народа растворился. – Ругнулся тихо Эркен. – Что делать будем, браты?
Савва задумался. – Эркен, вы с Пашей пристройте лошадей и найдите жильё рядом. Смените нас. Мы с Асланом в гостиницу за вещами смотаемся. Ну и бдить будем у командира. Как придёт в себя, прикажет, что далее делать.
– Годится, Паша, пошли. Да, Савва, барахло с убитого сняли. – Эркен протянул пояс. Савва развязал его и высыпал на ладонь монеты. – Ого, и золотые есть, лиры турецкие, серебро. Ладно, Эркен, держи ассигнации и серебро. Всё, идите.
На крыльцо вышел доктор. Его халат на выпирающем животе был испачкан кровь, создавая общий, неряшливый вид. Все рванули к нему.
– Ну как, доктор? – задал вопрос Савва. Паша с трудом сглотнул от напряжения.
– Что могу сказать. Везунчик ваш полковник. Пуля рядом с сердцем прошла. И ничего серьёзного не задела. Да с…. Просто удивительно. Единственно, крови много потерял. Без памяти, ну, думаю, в скором времени придёт в себя. Потом вещи заберёте. Санитар передаст.
– А можно, доктор, пристроиться в госпитале, пока граф лечится. – Савва отвёл доктора немного в сторону. – Опаска есть, что снова могут покуситься на его жизнь. Он секретов много знает. – Понизил Савва голос, создавая атмосферу таинственности. – Оттого и охрана такая у него. Конечно, мы можем просто занять комнату рядом, имеем на то право. Только не хочется быть грубым и невежливым. Вы же командиру жизнь спасли.
Паша достал сложенные ассигнации и вложил их в руку доктора.
– Примите, уважаемый, благодарность наша и графа. От всей души. Не обижайте нас. – Он не выпускал руку доктора, который пытался отказаться.
– Но позвольте, это слишком много. – смутился он.
– Здоровье, доктор, невозможно измерить деньгами. На кой-они нужны, на том свете деньги без надобности. – произнёс глубокомысленно Савва.
– А ведь вы правы, – усмехнулся доктор немного поразмыслив.
– Да это не я такой умный. Это полковника слова. Вот у кого ума палата. – вздохнул Савва.
– Хорошо вам выделят палату рядом. Но только прошу никаких безобразий.
– Конечно, доктор, мы с понятием. Да и за графом присмотрим. Не сомневайтесь. Да, ещё, доктор. Когда полковник придёт в себя, нас потребует. Мы обихаживать его будем.
– Ну, это не возбраняется. Присматривайте, если хотите. – разрешил доктор и зашёл в здание.
Неожиданно доктор буквально вылетел на крыльцо и, увидев Савву, крикнул.
– Вахмистр, подите сюда, Быстро.
Савва, увидев покрасневшего и взволнованного доктора, забеспокоился, опасаясь за командира.
– Что случилось?
– Вы… Вы знаете, что у вашего полковника золотой жандармский жетон? – Возбуждённо прошептал доктор.
– Ух. – облегчённо выдохнул Савва. – Так я о чём вам толкую, доктор. Полковник не простой человек. Он секретный.
– Возьмите ваши деньги обратно, я не приму их. – Доктор протянул деньги.
– А вот это, зря. – Савва аккуратно вернул его руку. – Считайте, что это сам полковник вручил вам. Повторяю, это его благодарность. Даже не сомневайтесь. Я старший ближней охраны и знаю, что делаю. За жетон предупреждаю, молчок, и передайте всем, кто видел, ни словечка.
Доктор с сомнением смотрел на Савву. Потом нерешительно вернул деньги в карман брюк.
– Вы уверены, вахмистр?
– Считайте, это благодарность полковника.
– Хорошо. Полковника перенесли в отдельную палату, рядом палата для вас.
– Благодарствую, доктор. Насчёт жетона…– Савва приложил палец к губам.
– Разумеется, вахмистр, я всех предупрежу. – успокоился доктор.
– Чэго, случилось, Савва? – спросил встревоженный Аслан.
– Доктор нам палату выделил. Рядом с командиром.
– Харашо. Пайдём, пасматреть будем.
Глава 2
Моё сознание, будто молнией, опалила вспышка боли – слева, в груди. Ощущение было столь явным, словно кто-то вонзил между рёбер раскалённый докрасна шомпол и принялся его медленно поворачивать. С каждым движением внутри расползался всепоглощающий жар, испепеляющий нервы и мышцы. Мир сузился до этого нестерпимого огня, и я с радостью ушёл в небытие.
Когда сознание вернулось, острота отступила. Боль осталась – тяжёлая, глухая, настойчивая. Она уже не резала, а давила изнутри, будто налитая свинцом.
– Значит я не умер. У мёртвых ничего не болит. – Эта фундаментальная мысль окончательно вернула меня реальность.
– ООО.камандыр, мэня видэш? – Нарисовалось радостное лицо Аслана.
– Вижу. – я еле услышал свой голос. – Где я?
– Госпитал, камандир.
– Где все? —
– Другой комната, сэйчас позову.
– Нет, сначала доктора.
Аслан вылетел из палаты. Через некоторое время быстро вошёл доктор.
– Как вы себя чувствуете, ваше сиятельство? – спросил он встревоженно. Доктор с заметным испугом смотрел на меня.
– Терпимо. Кто вы?
– Надворный советник, Дамиров Всеволод Григорьевич. Главный врач госпиталя, ваше сиятельство.
– Доктор, я могу так обращаться к вам?
– Разумеется, ваше сиятельство. – Поспешил ответить Дамиров.
Я прикрыл веки. Говорить для меня было ещё той задачей.
– Док, всем отвечать, что я в тяжёлом состоянии, прогноз неутешительный. Шансов выжить мало. Так надо. – Заметил непонимающий взгляд доктора. – Ко мне никого не впускать, кроме тех, кого я назову. – Пришлось отдышаться и набраться сил. – Помимо вас, мои гаврики будут проводить процедуры и перевязки. Доверьтесь им, они знают, что делать. Если интересно спросите, они расскажут. Всё. Аслан, зови всех. – Опять передых, сил почти не осталось.
Озадаченный доктор, поклонился и вышел из палаты. Следом ввалились мои ухорезы.
– Живой, командир. – Прошептал Савва. Они стояли еле сдерживая радость. Их глаза были явно на мокром месте.
– Прекратить истерику! Живой я. Так, слушать, не перебивать. – Сил не осталось.– Савва быстро в жандармерию, скажешь подполковнику Булавину чтобы пришёл. Больше никого ко мне не пускать. Всем говорить: состояние тяжёлое, надежды на поправку очень малы. Скорее всего помрёт.
– Типун тебе на язык! – возмутился Савва.
– Молчать. Слушать. Заготовите больше соляного раствора, промывать рану. Всё помните, что делать?
Все закивали головами.
– Остальное, после.
– Прости меня, командир, что не прикрыл тебя. – Хрипло повинился Паша, опустив голову. Все уставились на меня, ожидая общего приговора.
– Паша, заткнись. Не нервируй меня. Твоей задницы не хватит, чтобы прикрыть меня со всех сторон.
– А чо сразу задница? – обиженно засопел Паша.
– Потому, Паша, что твоя голова ещё меньше чем задница.
Повисла тишина, потом резкое сдавленное хрюканье, после прорвался хохот. Меня самого стало трясти от собственного изречения. Пришлось терпеть. Каждый вздох отдавался болью в груди, а тут такое.
– Всё, заткнулись все. Быстро на выход. Командиру отдых нужен. Обезбол накапать, командир? – спросил Савва.
– Давай, восемь капель, не больше.
Решил проанализировать своё ранение. – Судя по состоянию, задето только левое лёгкое. Крупные сосуды не пострадали. По тому, как дышится, лёгкое опало и не функционирует полноценно. Раневой канал доктор почистил, будем надеяться хорошо, осталось опасаться инфекции и воспаления. Если гнойный плеврит, тогда жди беды. Надежда на мою усиленную регенерацию и повышенную сопротивляемость. Для такого ранения состояние вполне терпимое. При кашле появилась кровавая мокрота. Это вполне допустимо.
Голова стала тяжёлой, мысли замедлили движение. Действует мой обезбол. Я провалился в беспокойный сон.
Весть о тяжёлом ранении графа мгновенно долетела до жандармского управления. Барович и Булавин, встревоженные этим известием, уже собирались немедленно выехать в госпиталь, как к ним ворвался запыхавшийся вахмистр из личной охраны графа.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – Савва замер по стойке «смирно».
– Докладывайте, вахмистр, что случилось? – нетерпеливо бросил Барович.
– На графа совершено покушение, ваше высокоблагородие. Он тяжело ранен и находится в госпитале. По словам доктора, прогноз… крайне неблагоприятный. Полковник просит вас, господин подполковник, срочно прибыть.
– Максим Сергеевич, немедленно поезжайте, – тут же распорядился Барович. – И сразу же доложите мне.
Я почувствовал, как меня осторожно трясут за плечо. С трудом разомкнув веки, увидел знакомое лицо. Послышался голос Саввы.
– Командир, командир, подполковник прибыл.
– Пётр Алексеевич, вы слышите меня? – настойчиво повторял Булавин.
– Слышу и вижу, Максим Сергеевич. – Наконец смог вынырнуть из тяжёлой наркотической дрёмы.
– Как же так, Пётр Алексеевич? – В голосе Булавина слышалась искренняя досада.
Наверное, выглядел я неважно. Скорее всего осунувшееся лицо, бледность кожных покровов с синюшным носогубный треугольником. Следствие сильной кровопотери. Вспомнилось стандартное описание в истории болезни из далёкого будущего.
– И такое случается, Максим Сергеевич. Ничего, ранение серьёзное, но жить буду. Дело рук генштабиста.
– Вы уверены? – с сомнением спросил Булавин.
– Абсолютно. Хотел просить вас, Максим Сергеевич. Поставьте в известность князя Воронцова, что со мной всё в порядке. Не нужно лишнего шума вокруг меня. Сообщите всем, что ранение серьёзное, прогноз неутешительный. Главное, чтобы генштабист успокоился.
– Вы выяснили кто предатель? – с затаённой надеждой спросил Булавин.
– Нет, но теперь я точно уверен, что это не вы. – Неудачно пошутил я. Булавин моего юмора не понял.
– Максим Сергеевич, я в пути и надеюсь, что скоро найду предателя. – Постарался я успокоить Булавина.
– Дай то Бог, Пётр Алексеевич. Хорошо, я выполню вашу просьбу немедленно. Выздоравливайте. При возможности навещу вас. До свидания. – Булавин вышел из палаты.
– Командир, может сделать перевязку? У нас всё готово.
– Давай, – устало произнёс я.
На перевязку, помимо Саввы и Аслана, пришёл главный врач с двумя докторами помоложе. Савва и Аслан в чистых рубахах принялись тщательно мыть руки с мылом. Затем, смочив салфетки спиртовым раствором «Бренди», перевернули меня на правый бок, стали снимать повязку.
– Вахмистр, не могли бы вы комментировать свои действия? – Попросил один из докторов.
– Чего? – не понял Савва.
– Рассказывать, что вы делаете. – Уточнился доктор.
– Ааа., ну это можно, – согласился Савва.
Он обработал раны спиртом, стал набирать в металлический шприц соляной раствор и аккуратно промывать раневой канал.
– Значит, так. Я соляным раствором промываю рану. Пуля, когда пробила плоть, то разворотила всё на своём пути. Вы, доктор, очистили её, но всё, что внутри, не смогли достать. В этом и вся херня. Кровь, плоть, что погибла, всё одно осталась. В рану попала грязь, а с ней всякие мелкие твари, что глазу не видно. Мало того, что все остатки гниют, так эта дрянь всякая начинает там жировать. Жрать и ср…., ну гадить, значит. От этого всего может начаться антонов огонь, а это, считай, хана раненому. Вот поэтому мы хорошо промываем рану. Вот эти полоски ткани хорошо смачиваем и вставляем в дырки, чтобы грязные жидкости в ране не задерживались. Солевой раствор вытягивает на себя всю нечисть гнилостную. Так что нельзя сразу дырки зашивать. Гнильё всё в нутрях останется.
После длительного молчания и наблюдения за перевязкой один из докторов выдал:
– Оригинальная трактовка, но вполне понятная. В этом что-то есть, господа.
Савва предусмотрительно не стал ввязываться в научные разговоры с эскулапами, а сосредоточенно заканчивал перевязку.
– И сколько, по-вашему, не нужно зашивать рану, вахмистр? – Спросил главный врач.
– Эт надо по выделению смотреть. Ежели гноя и другой дряни нет, а только кровянушка, то можно шить одну дырку. Другую чуть позже, когда и кровянушка пропадёт.
– Так вы и шить умеете? – Удивился доктор.
– Да, мы все умеем. Кто лучше, кто хуже. Не так, конечно, как командир, но могём.
– А почему раствор такого странного цвета? – поинтересовался один из эскулапов.
– Так мы его с настоем ромашки мешаем. Командир сказывал, он мелкую нечисть хорошо убивает.
– А если рана наружная? – не унимался доктор.
– Ну, это легче. Рану почистить, соляным раствором промыть и зашить, если надо. Ну и мазь волшебную наложить.
– Как волшебную? – озадачились доктора.
– Эт командир так называет, мы проще: «Вонючка».
– М-да. – задумчиво протянул главврач.
– Точно, доктор. Как говорит командир: «Век учись, и всё равно дураком помрёшь».
– Это почему? – опешили доктора.
– Так не можно про всё знать. – Мудро закончил Савва.
– Это тоже ваш командир сказал?
– Он самый.
Перевязка закончилась и бойцы всё, убрав за собой, вместе с докторами покинули палату.
* * *
Доложившись начальству, Булавин поспешил к князю Воронцову.
– Ваше высокопревосходительство. – В кабинет к князю вошёл адъютант. – К вам просится жандармский подполковник Булавин, по срочному делу.
– Проси, – кивнул Воронцов.
– Здравия желаю, ваше высокопревосходительство. Подполковник Булавин.
– И что за срочность такая? – Спросил Воронцов, разглядывая посетителя. Подполковник подошёл вплотную к столу.
– Совершено покушение на полковника графа Иванова-Васильева. Он тяжело ранен. – Вполголоса сообщил Булавин.
– Как ранен⁈ – Вскинулся от неожиданности Воронцов.
– Ваше высокопревосходительство. Не нужно так реагировать. Да, граф ранен, но, надеюсь, не смертельно. Он в госпитале.
– Вы виделись с ним? – Нахмурился князь.
– Да, ваше сиятельство. Я только от него. Признаться, выглядит он не очень. Хотя судить не могу. Ранен в грудь. Я с просьбой, ваше высокопревосходительство. В интересах дела будут распространяться слухи, что граф при смерти. Он просил известить вас, что это только слухи. Он постарается к прибытию цесаревича встать на ноги.
Булавин заметил, как напряжение, овладевшее генералом, отступило.
– А что за дело, подполковник? Или это секрет?
– Да, ваше сиятельство. Пока секрет. Единственное, что могу сообщить вам. Из-за него графа пытались убить.
– И куда граф умудрился вляпаться, что его пытались так подло убить?
– Ваше высокопревосходительство, граф не играет в мелкие игры с карточными шулерами. Как вам, наверное, известно, наличие у него серебренного жетона с золотой каймой нашего ведомства. Тех, кто имеет такой знак, единицы.
– Да уж, как-то вылетело из головы, подполковник. Надеюсь, вы позаботились об охране.
– У него своя охрана, ваше высокопревосходительство.
– Однако она не спасла его от ранения. – Усмехнулся генерал.
– И на старуху бывает проруха. Абсолютно от всего уберечься невозможно, к большому сожалению.
– Ладно, – вздохнул генерал. – Я поставлю в известность атамана. Вы не возражаете?
– Нет, только, как мы оговаривали ранее. Тяжёлое ранение с неизвестным исходом. Прошу разрешения удалиться.
– Можете быть свободным, подполковник. По возможности, сообщайте, как у вас идут дела.
– Непременно, ваше высокопревосходительство.
Когда дверь за подполковником закрылась, Воронцов погрузился в размышления о полковнике графе Иванове-Васильеве. Он никак не мог определиться в своём отношении к нему. Человек из самых низов стал приближённым лицом к императорской фамилии. Друг цесаревича Александра. Князь пристально наблюдал за ним во время их совместной дороги в Пятигорск. Действительно искреннее уважение атамана к своему подчинённому. Уважительное отношение начальника штаба линии, офицеров и самого Мазурова. Но окончательно его поразила манера графа докладывать по поводу намечавшихся военных действий. Чётко, лаконично и понятно до мелких подробностей. Воронцов буквально заслушался красивой речью графа с точки зрения военного человека. И это докладывал человек без военного образования. Даже кадетского корпуса не имея за плечами. Он навёл подробные справки о нём. Если отмести слухи и банальную зависть, получалось, что всего он добился сам.
– Только его игры с жандармами?
Как все военные, в душе князь тоже недолюбливал их. Копаться в грязном белье и калечить судьбы людей. Дело, недостойное офицера. Но… С каким пиететом жандармы относятся к графу, хотя он не состоит на службе в жандармском корпусе.
– Ах да, серебряный жетон, да ещё с золотой каймой. Серьёзный аргумент. – вспомнил Воронцов. И все равно, не смотря ни на что, граф нравился князю. И ему было искренне жаль, что он получил тяжёлое ранение.
