Текст книги "В тени двуглавого орла (СИ)"

Автор книги: Эдуард Тен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 27

Англичанин, с трудом задавив в себе страх, заговорил. Его голос был хриплым и слегка вздрагивал, выдавая внутреннюю борьбу. – Хорошо. Надеюсь, вы не просто русские охотники за удачей? – Он поднял на меня взгляд и уставился, не мигая. В его глазах читался вызов, отчаянная решимость.

– Вы так думаете? – Я продолжил разыгрывать равнодушную маску, не меняя выражения лица.

– Уверен! – Голос Джона окреп, потерял дрожь. Было видно, что он взял себя в руки и начал свою опасную партию. Партию, в которой ставкой была его собственная жизнь.

Я молча смотрел на него, моя вопросительно приподнятая бровь служила немым призывом к пояснениям.

– Во-первых, сама операция захвата. Проведена безупречно профессионально. Ваши люди не кинулись к добыче, как мародеры, а хладнокровно и грамотно добили всех, кто представлял угрозу. Но главное – дисциплина. Та железная, безоговорочная дисциплина, с которой действуют ваши солдаты. Работу группы я оцениваю на «отлично».

– Судя по столь точной оценке и глубокому знанию тонкостей проведения подобных операций, вы явно не тот, за кого себя выдаёте, – спокойно ответил я, сохраняя ледяное спокойствие. В глазах Джона кратко мелькнула досада. Её было достаточно, чтобы понять, начало разговора осталось за мной.

– Джон, – мои слова прозвучали холодно и обезличенно, – я по-прежнему не вижу ни одной веской причины сохранять вам жизнь. Мы оба прекрасно понимаем, кто вы на самом деле и что привело вас сюда. И этот факт убеждает меня лишь в одном: ваша ликвидация – самый логичный и простой выход из положения. – Я сделал небольшую паузу, давая ему осознать смысл моих слов. – Более того, ваш захват не был случайностью, Фарух-ага. Это была целенаправленная операция. Мне неизвестно лишь ваше настоящее имя. И, поверьте, узнав его, я разве что удовлетворю собственное любопытство. Ничего больше не изменится.

Пришло время пойти ва-банк. Я обрушил на него тщательно выверенную порцию лжи, в которой правда причудливо смешалась с вымыслом.

– Вашего резидента мы вычислили. Допустили ошибку, и он ускользнул. Зато одного из братьев нам взять удалось. – Намеренно сделал паузу, давая ему представить эту картину. – Его допросили. – Я произнес это слово медленно и весомо, вкладывая в него всю многозначительную жестокость, на какую был способен. – Он оказался сговорчивым. Сознался во всем и выдал ваше убежище. Вербовка полковника Желтова – явно не ваша заслуга. Так что скажите, что у вас осталось? Одни долги.

В этот момент подошел Савва, нарушив напряженную тишину. – Всё готово, командир. Ждем команды.

Я не отводил взгляда от англичанина. На кону была его жизнь и следующий шаг: пойти на полное сотрудничество со мной или героически погибнуть, исполняя свой долг.

Фарух-ага держался молодцом, но время для него истекало. Смерть уже дышала ему в затылок, а в глазах бушевала невидимая борьба – долг отчаянно спорил с жаждой жизни. О ней кричала каждая струна его напряжённого тела и испарина, проступившая на висках.

– Паша, ослабь верёвки на руках. Зачем мучить человека перед смертью.

Англичанин, судя по всему, понял мои слова – пусть и с трудом. Я начал подниматься, давая понять, что разговор окончен. И в этот миг в нём что-то надломилось. Инстинкт выживания пересилил всё остальное.

– Хорошо… – выдохнул он. – Я подполковник Дэниэль Флетчер, офицер военной разведки. Его взгляд впился в меня, выискивая малейшую реакцию на это признание.

Но сбавлять натиск было рано. – Подполковник, – жёстко усмехнулся я, – вы лишь удовлетворили моё любопытство.

– Что вас ещё интересует? – Вяло отреагировал Флетчер. Видно, решение далось ему нелегко.

– Подполковник, вы поедете с нами. Вам надо отдохнуть. Утро выдалось непростым. Вам освободят руки, и не надо совершать глупые поступки. Сами понимаете, чем это кончится для вас. Лучше подумайте над тем, что вы можете предложить мне.

Паша развязал подполковника и помог ему сесть в телегу. Я подошёл к нему и налил из фляги лечебного напитка. Флетчер, не раздумывая, выпил грамм сто и даже не поперхнулся.

– Совсем не плохо, – удивился он. – Что это за напиток?

– Лекарственный настой. Мы договорились, Флетчер, без глупостей.

– Даю слово. Ах да, вы же не верите слову английского офицера. – Кисло усмехнулся он.

– Поверьте, Флетчер, тому есть причины. Осадил я его. – Паша, Аслан, присмотрите за ним. Очень он нужен мне. – Тихо проговорил я. – Выступаем!

Вечером мы встали на стоянку. Флетчер ужинал со мной. Всю дорогу он продремал в телеге, и было видно, что чувствует он себя неважно. Утренний захват сильно потряс его.

– Вы не могли бы дать мне лекарственной настойки? Простите, не знаю, как к вам обращаться.

– Полковник Иванов.

Флетчер замер.

– Уж не тот ли Иванов, которого здесь именуют Шайтан Иван? – спросил он после некоторой заминки.

– Некоторые именуют меня и так. – спокойно ответил я, наливая подполковнику в кружку моего бренди. Флетчер опрокинул содержимое, занюхав кулаком.

– Чертовски крепкая штука, не слабее ямайского рома. Но, признаться, намного мягче. Напоминает «раку». – Оценил мой бренди Флетчер. – Итак, полковник, как я понимаю, вы намерены убить меня после получения всех сведений, которые представляют для вас интерес.

Лицо Флетчера порозовело, и он немного взбодрился. – Вам не кажется глупым убивать меня? Возможно, я обладаю важными для вас сведениями. Конечно, я не высшее звено, но и не мелкая сошка.

– Дэниэль, я могу так обращаться к вам? – Флэтчер кивнул. – Сделайте одолжение, полковник.

– Вам уже терять нечего, поэтому мы можем поговорить откровенно.

– Хотите сказать, что я уже не смогу кому-то рассказать? – Криво усмехнулся он.

– Можно сказать и так. – Не стал разубеждать я его.

– Давайте попробуем. – Грустно вздохнул Флетчер. Он успокоился и смирился со своим положением смертника.

– Я сразу хочу разочаровать вас, Дэниэль. Не думаю, что вы обладаете сведениями, о которых я горю желанием узнать.

Взгляд Флетчера выразил неподдельное, почти детское изумление. – Вы уверены в этом, полковник?

– Абсолютно. Скажу больше – вы катастрофически переоцениваете свою значимость.

– Полковник, я… Я не понимаю вас, – растерянность Флетчера была искренней. – Вы хотите сказать, что моя информация для вас ничего не стоит?

– Именно так. Подумайте сами. Административная структура вашей разведки? Задачи, которые вы выполняли? Методы работы? Ваша шпионская сеть? Всё это – сущие мелочи, Дэниэль. Пыль. Мы знаем, что Англия пытается сколотить коалицию против России. Об остальном я умолчу – дабы не разочаровывать вас окончательно.

Я постоянно отслеживал реакцию моего оппонента, глядя на него поверх края кружки.

– Видите ли, подполковник, вы, как и многие подданные английской короны, в своём снобизме и высокомерии совершенно оторвались от действительности. Вы, потомки свинопасов и торгашей, возомнили себя властителями мира и взяли на себя смелость указывать другим, как жить. Простите за резкость – я не стремлюсь вас унизить. Это констатация факта. Ваше высокомерие ещё страшно аукнется вам. Как и манера загребать жар чужими руками.

Я сделал паузу, давая ему переварить сказанное. – Впрочем, тут я, пожалуй, погорячился. Я и сам не большой любитель таскать каштаны из огня голыми руками.

Я позволил губам тронуться легкой, почти естественной улыбкой. Судя по застывшему выражению лица Флетчера, он был загружен по полной программе. Чего я, собственно, и добивался.

После долгого молчания, нарушаемого лишь треском дров в костре, Флетчер наконец поднял на меня потерянный взгляд. – Тогда я не понимаю… Зачем вы таскаете меня с собой? – Честно? – переспросил я. – Конечно, полковник. Я не понимаю ни вас, ни вашей игры, – окончательно выдохнул он. – Тем более, вы всё равно убьёте меня.

– В том-то и дело, Дэниэль. Разум твердит, что оставлять тебя в живых – непростительная глупость. Но… рука не поднимается.

Я сокрушенно вздохнул, глядя куда-то мимо него, в ночную тьму.

Произошла почти физически ощутимая перемена. Застывшая маска растерянности на лице Флетчера дрогнула. Сквозь трещины в ней проглянула искра – слабая, пугливая, но живая. Она разгоралась с каждой секундой, разливаясь по его лицу румянцем надежды, зажигая огонь в глазах.

Он сглотнул, стараясь совладать с нахлынувшими чувствами, и произнес очень тихо, почти беззвучно, будто боясь спугнуть внезапный шанс: – Может… не надо?

– Не буду много говорить, Дэниэль, ты готов к сотрудничеству со мной? Мы знаем, как проводится вербовка, и поэтому оставим предисловия.

– А вы уверенны, полковник, что я буду сотрудничать с вами после того, как вы отпустите меня?

– Не сделаешь, не узнаешь. Скажу вам, подполковник, откровенно. Убить вас слишком просто. Я рискну. Начнём с малого. Где полковник Желтов?

Мы смотрели друг другу в глаза, пытаясь прочесть искренность сказанного.

– Дэниэль, с вашим участием или без него, я найду Желтова и накажу предателя. Он отработанный материал. Для вас, подполковник. Ну так как?

Флетчер задумался и наконец решился. Он выложил всё о Желтове. Его участии в организации сети агентов, передачи важных сведений и всего остального. О том, что он имеет солидный счёт в Лондонском банке и где находится в настоящее время.

– Послушайте, Дэниэль, даю вам слово, что о вашем сотрудничестве со мной никто из моего начальства не узнает. Только вы и я. Не реагируйте и не верьте никому, кто будет представляться, что он от меня. Паролем моего вестника будут такие слова.

– Шайтан Иван справляется о здоровье её величества.

Надежда преобразила Флетчера, словно он и впрямь восстал из пепла. В его взгляде загорелся живой, цепкий огонь.

– Полковник… Вы хотите сказать, что действительно отпустите меня? И доверитесь простому слову?

– А что остаётся мне, Дэниэль? Не знаю почему, но мне… хочется вам верить. – Я сделал небольшую паузу, давая этим словам проникнуть в сознание. – Ну, а если вы обманете моё доверие… Я найду вас. И вам перережут горло.

Я жестко усмехнулся, видя, как он внутренне содрогнулся.

– И самое главное: ваш труд на благо Российской империи будет оплачиваться. Вы же об этом хотели спросить? Сумма зависит от ценности информации. Всё, как у всех, Дэниэль. Терпеть не могу романтиков и альтруистов.

– Что ж… Если вы выполните свои обещания, я выполню свои, – ответил он, и в его голосе появилась холодная, деловая твердость.

– Не считаю ниже своего достоинства пожать вам руку.

Я протянул ладонь. Флетчер на мгновение замер, его взгляд скользнул по моему лицу, выискивая подвох. Затем его пальцы уверенно, без подобострастия, сомкнулись вокруг моих в крепком, деловом рукопожатии.

В этом жесте не было ни капитуляции, ни дружбы. Было только взаимное признание. Я дал ему шанс принять поражение не как побитому и униженному псу, а как профессионалу, заключившему новую сделку. И он этим шансом воспользовался, оценив мой жест по достоинству.

– Ничего личного, только бизнес. Сильно сказано, господин полковник, – его губы тронула чуть заметная улыбка.

– Вам вернут все ваши вещи. Из денег оставлю половину.

Флетчер задумался всего на секунду.

– Нет, заберите всё. Верните только мои личные вещи, половину денег, особенно фунты, и дайте две лошади. Проводите меня до Сулака. Двоих провожатых будет достаточно. На обратный путь я дам им дорожный фирман. Скажу, что на меня напали бандиты и ограбили. Чудом спасся, бросив всё. – Он вопросительно посмотрел на меня.

– Вполне рабочая версия, тем более следы разбоя имеются, – согласился я.

– Полковник, вы не возражаете, если я отправлюсь немедленно?

– Дэниэль, успокойтесь, – я покачал головой. – Моё слово дано. Спокойно соберитесь, хорошенько отдохните. А завтра с утра вы свободны.

Он глубоко вздохнул, и напряжение наконец начало покидать его плечи.

– Да… Пожалуй, вы правы.

Глава 28

В строгом кабинете шефа жандармов графа Бенкендорфа царила тишина, нарушаемая лишь сонным потрескиванием поленьев в камине. Граф, погружённый в чтение докладной записки, казался изваянием – сосредоточенным и неподвижным.

Тишину нарушила распахнувшаяся дверь. Без доклада, отворив её резким движением, в кабинет вошёл, словно тревожная тень, его заместитель – начальник штаба корпуса жандармов Леонтий Васильевич Дубельт. Лицо его было бледным, а в обычно холодных и проницательных глазах читалось напряжение. Бенкендорф почувствовал внезапный холодок под мундиром.

– Здравия желаю, ваше высокопревосходительство, – голос Дубельта был сух и предельно официален. Александр Христофорович, знавший его как человека выдержанного, мгновенно уловил в нём скрытую дрожь.

– Что случилось, Леонтий Васильевич? – перо в руке графа замерло, оставляя кляксу на чистом листе.

Дубельт сделал короткий, отрывистый вдох, будто готовясь произнести приговор. – Александр Христофорович, на кортеж цесаревича совершено вооружённое нападение.

Словно от удара, Бенкендорф резко поднялся из-за стола, опираясь на него белыми костяшками пальцев. В глазах его вспыхнула мгновенная паника. Он уже раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но Дубельт, предвосхищая его, сделал шаг вперёд и, почти перебивая начальника, поспешил выложить самое главное:

– Нападение отбито! Негодяи обращены в бегство, потери среди них значительны. Его императорское высочество не пострадал! – Он сделал ещё одну паузу, чтобы подчеркнуть следующую фразу. – Более того, по донесениям, цесаревич лично участвовал в отражении атаки и показал примерную, выходящую за рамки всяких ожиданий, храбрость. Всё обошлось для него легкой царапиной.

Воздух в кабинете, секунду назад казавшийся ледяным, снова потеплел. Бенкендорф медленно, с облегчением выдохнул и опустился в кресло, проводя ладонью по лицу.

– Что значит «легкой царапиной»? – спросил Бенкендорф.

– Александр Христофорович, здесь все донесения по сему происшествию, получены с нарочным утром. – Дубельт бережно положил на край стола кожаную папку с истершимся тиснением герба.

Бенкендорф молча, почти нетерпеливым движением, притянул её к себе и раскрыл. Тишину вновь нарушило лишь шелестение плотной бумаги. Граф углубился в чтение, его лицо было подобно маске, и лишь чуть сдвинутые брови выдавали напряженную работу мысли. Дубельт, застыв по стойке «смирно», ждал, следя за малейшей переменой в выражении лица начальника. Спустя минуту Бенкендорф, не отрывая глаз от текста, отмахнулся рукой в сторону пустого кресла – разрешая сесть.

– Снова граф Иванов… – наконец произнес Бенкендорф, и в его голосе звучала странная, тягучая смесь досады и невольного уважения. – Словно злой рок, неотступно следующий за Александром. Стоит цесаревичу покинуть столицу, как эта тень материализуется из тумана, и непременно случается нечто… из ряда вон.

– Позвольте усомниться, ваше высокопревосходительство, – мягко, но настойчиво вступил Дубельт. – Что, если в данном случае мы имеем дело не с роком, а с ангелом-хранителем? Обратите внимание на рапорт ротмистра Малышева. Он недвусмысленно указывает, что отсутствие графа Иванова в свите могло бы повлечь за собой последствия самые плачевные. Нападение, несомненно, было бы отбито и без него, но… – Леонтий Васильевич сделал многозначительную паузу, давая словам нужный вес, – … вопрос, какой ценой?

– В данном же конкретном случае, – продолжил Дубельт, опираясь на спинку кресла, – нападение было отбито с потерями минимальными. И даже более того… – он слегка подчеркнул паузу, – цесаревич не только не уронил чести императорской фамилии, но и явил примерную храбрость, доказав, что дух в нём крепок. Подобная встряска, есть наилучшая прививка от иллюзий. Подлинный боевой опыт для наследника необходим.

Он вновь бросил взгляд на бумагу.

– Что до потерь… Ротмистр доносит, что основной урон понесли казаки конвоя. По причине отсутствия того самого опыта и некоторой опрометчивости в действиях. – Граф махнул рукой, как бы отсекая несущественное. – В вашем же всеподданнейшем докладе его величеству я не вижу необходимости акцентировать на этом внимание. Сие – сугубо внутренняя, тактическая подробность.

– Что-нибудь ещё, Леонтий Васильевич? – спросил Бенкендорф после некоторого раздумья.

– Да, Александр Христофорович. Есть несколько рапортов, в которых действия полковника графа Иванова-Васильева, преподносятся в крайне негативном свете. Их оценка в вашей компетенции, ваше высокопревосходительство. Более, для доклада вам, ничего не имею.

– Вы свободны, Леонтий Васильевич.

– Слушаюсь! – Дубельт поднялся и поклонившись покинул кабинет.

Откладывать доклад его величеству не стоило и Бенкендорф ещё раз пересмотрев докладные и рапорта принялся писать свою бумагу периодически заглядывая в предоставленные сводки Дубельта.

Император пребывал в прекрасном расположении духа. Посетив свою пассию и в ожидании ужина, Николай знакомился с делами, связанными со строительством железной дороги Петербург–Москва.

– Ваше величество, генерал Бенкендорф просит аудиенции, – доложил Лоренц, адъютант императора.

– Проси.

– Здравия желаю, ваше императорское величество! – Чётким военным шагом Бенкендорф вошёл в кабинет. – Сегодня получена срочная почта. На кортеж цесаревича совершено вооружённое нападение.

Император резко поднял голову, но Бенкендорф, не давая ему вставить слово, тут же выложил главное:

– Сразу довожу до вашего сведения: с его императорским высочеством всё в полном порядке.

Лишь тогда, сделав небольшую паузу, генерал продолжил, выкладывая оставшуюся часть доклада:

– Скажу больше, ваше величество. Александр Николаевич, презрев опасность, встал в строй, как простой воин, и принял активное участие в отражении нападения. Атака была отбита с большим уроном для противника. Тем самым цесаревич явил окружающим воинам пример мужества и храбрости, вновь доказав, что он, достойный наследник и продолжатель дел императорской фамилии.

Император, сперва растерянный, постепенно осмысливал сказанное. Первоначальный испуг сменился интересом, а затем вспыхнувшим гневом, который государь тут же в себе погасил.

– Александр Христофорович, – тихо, но твёрдо произнёс он. – Повторите всё сначала. И что это за манера – докладывать в таком оглушительном темпе?

Бенкендорф молча принял замечание императора и в более размеренном темпе повторил суть происшедшего.

– А вот и докладная записка о случившемся, – генерал положил перед императором папку с обобщённым докладом.

Николай быстро пробежал глазами по документам.

– Теперь подробности, Александр Христофорович. Те, что в доклад не вошли, – император пристально посмотрел на Бенкендорфа и стал внимательно слушать, изредка задавая уточняющие вопросы.

– Именно по этой причине я не хотел отпускать его в эту поездку, – задумчиво произнёс Николай, откладывая папку в сторону.

– Ваше императорское величество, другого способа получить жизненно важный опыт просто не существует. Теперь же мы лишний раз убедились, что наследник обладает сильным характером и отменно проявил себя в опасной ситуации. Отзывы о его действиях – в превосходных тонах. А знаете, кто их произнёс? Полковник граф Иванов-Васильев. Вам хорошо известен его характер – он не из тех, кто станет лебезить и льстить кому бы то ни было. Тем не менее, именно он вышел с ходатайством о награждении его императорского высочества золотым оружием «За храбрость», которое наследник проявил в бою. Зная ваше отношение к графу хочу дополнить, ваше величество.

Получив разрешающий кивок императора, Бенкендорф продолжил. – Ротмистр Малышев докладывает, что благодаря вмешательству полковника Иванова – Васильева, кортеж цесаревича изменил порядок следования. Его императорское величество был окружён тройным кольцом защиты. Личной охраной, бойцами отряда ССО и полусотней пластунов. Это позволило без потерь отбить нападение бандитов. Дальнейшее следование только в таком порядке. В противном случае последствия нападения были бы куда трагичнее.

Император молчал и было непонятно как он оценивает действиях графа Иванова. Наконец, он встал и подошёл к окну.

– Признаюсь вам, Александр Христофорович, – тихо произнёс император. – Порой меня пугает присутствие графа Иванова-Васильева рядом с Александром. Ни как не могу решить для себя: благо это или угроза?

Не получив ответа от Бенкендорфа, император продолжил, обращаясь скорее к самому себе:

– Мы слишком приблизили к себе графа. Его независимость, решительность и… чересчур вольные взгляды на многие вопросы государственного управления заставляют меня задуматься: правильно ли мы поступаем, доверяя ему формирование и руководство столь влиятельной структурой?

– Ваше величество, моё мнение на этот счёт неизменно, – твёрдо ответил Бенкендорф. – Таких людей, как он, необходимо держать при себе и, желательно, на своей стороне. В противном случае… он способен нанести Империи урон, масштабы которого я даже не берусь оценить.

– В том-то и суть моих сомнений, Александр Христофорович. Если дело дойдёт до крайности, нам нечего будет ему противопоставить.

– Ваше величество, но зачем же допускать развитие ситуации до подобной крайности? Устранить его физически мы сможем в любой момент. Но упускать возможность использовать его уникальный потенциал – это, простите, государственная близорукость.

– А его влияние на Александра? Оно крепнет с каждым днём.

– Я уверен, цесаревич обладает достаточно твёрдым характером, чтобы не позволять никому влиять на свои решения. В будущем, как и любому государю, ему потребуются верные и умные соратники, на которых можно будет опереться в годы правления. А таких людей, ваше величество, как вам известно, не так уж и много.

– Что же, будем надеяться, что Александр благополучно вернётся в Петербург. Полагаю, сейчас он как раз должен выступить из Тифлиса?

– Так точно, ваше величество. Мы тщательно отслеживаем все перемещения цесаревича. О любом происшествии вам будет доложено немедленно.

Кивком головы Николай дал понять, что аудиенция окончена.

Выйдя из кабинета, Бенкендорф вновь погрузился в мысли о полковнике. Он не раз анализировал эту непростую фигуру и всякий раз приходил к одному и тому же выводу: в текущий момент такой человек, как Иванов, необходим. Именно ему под силу выстроить новый орган разведки – действенный, гибкий и проницательный, способный подняться на качественно иной уровень в сравнении с нынешней громоздкой и архаичной структурой, безнадёжно отставшей от требований времени. Для этого был нужен свежий взгляд и совершенно новый подход, и Бенкендорф возлагал все свои надежды на организаторский талант полковника графа Иванова-Васильева.