Текст книги "Юго-Восточная Азия и экспансия Запада в XVII – начале XVIII века"
Автор книги: Эдуард Берзин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 41 страниц)
Восточная Индонезия в первой четверти XVII в
Район к северу и востоку от Явы, объединяемый под общим названием «Восточная Индонезия», в начале XVII в. был разделен на ряд крупных и мелких государств. Север Калимантана находился под властью султаната Бруней. Западный Калимантан был поделен между княжествами Самбас, Ландак и Сукадана. На юге Калимантана находился султанат Банджар-масин. Западная часть Малых Зондских островов находилась под властью индуистского государства Бали. В восточной части Малых Зондских островов находилась зона влияния Португалии, закрепившейся на Тиморе. На Сулавеси наиболее влиятельным государством было княжество (впоследствии султанат) Гова с центром в Макасаре.
Проникновение голландцев в эту зону началось в 1600 г., когда на Калимантан прибыла эскадра адмирала Оливье ван Ноорта. Голландцев привлекали на Калимантане его традиционные богатства – золото, перец, камфора и алмазы. В то же время правители Калимантана, подвергавшиеся в начале XVII в. сильному давлению, как с юга, со стороны Матарама, так и с севера, со стороны испанцев, захвативших Филиппины, были заинтересованы если не в прямом военном союзе с Голландией, то по крайней мере в приобретении европейского оружия и сами искали контактов с голландцами.
Уже в 1604 г. султан Брунея направил посольство к голландскому адмиралу ван Варвейку, который в этот момент находился в Паттани, с приглашением посетить его государство, В том же году ван Варвейк направил одно судно своей эскадры в Сукадану, где вскоре была открыта голландская фактория [242, с. 191]. 1 сентября 1609 г. голландская Ост-Индская компания заключила торговый договор с князем Самбаса и Ландака (в этот момент два княжества были объединены) и открыла факторию в городе Самбас [96, т. I, с. 73–75]. В следующем году открылась голландская фактория в Банджармасине.
Вскоре, однако, между голландскими купцами и калимантанскими правителями начались серьезные конфликты. Видимо, поведение служащих голландской Компании стало слишком вызывающим. Уже в 1610 г. князь Самбаса напал на голландскую факторию в его столице и перебил весь персонал. В 1611 г. был убит голландский купец в Банджармасине. Воспользовавшись конфликтом голландской Компании с местными властями, на Калимантан стали проникать англичане. В 1611 г они основали фактории в Самбасе и Сукадане, в 1614 г. – в Банджармасине [134, с. 278; 242, с. 192–193, 271, с. 104].
В 1612 г. у берегов Калимантана появилась голландская эскадра, которая подвергла бомбардировке Самбас и Банджар-масин. Торговые отношения с Самбасом в XVII в. уже не возобновлялись. До 1626 г. торговля голландцев с Калимантаном была сосредоточена в Сукадане. Но после того, как в 1626 г. Сукадана была взята матарамскими войсками, причем голландская фактория здесь сгорела, а служащие еле спаслись, голландская Ост-Индская компания возобновила торговлю с Банджармасином. Правда, фактория здесь больше не открывалась, а торговлю, видимо из предосторожности, вели с кораблей [158, с. 230].
На Сулавеси голландцы в первую очередь завязали торговые сношения с государством Гова, которое в источниках того времени обычно именуется «королевство Макасар» (по названию столицы и главного порта этого государства).
Макасар привлекал голландцев как рынок дешевого риса и тонких пряностей, которые доставлялись сюда с Молукк и островов Банда. В отчете адмирал С. ван дер Хагена (1607) говорится о князе Телло, соправителе короля Макасара: «Он прилагает большие усилия, чтобы привлечь торговцев в свою страну, держит для этого специального агента на островах Банда, которого каждый год снабжает рисом, тканями и всем, на что там есть спрос, с тем чтобы собрать в своей стране как можно больше мускатного ореха и тем привлечь сюда купцов» (цит. по [233, т. I, с. 68]).
Уже в 1603 г. в Макасар прибыло голландское посольство с письмом к правителю Макасара Ала-уд-дину от штатгальтера Голландии принца Морица Оранского. Вскоре после этого в Макасаре была открыта голландская фактория. Ала-уд-дин разрешил ее открытие только при условии, что голландцы будут заниматься в его владениях чисто коммерческой деятельностью. Он не хотел, чтобы голландско-португальская война осложнила его отношения с Малаккой [158, с. 211; 242, с. 192; 280, с. 80–85].
Голландцы первые годы вели себя в Макасаре смирно. Но к середине 10-х годов XVI! в. из-за войн, которые Макасар вел с соседним государством Бонн, рис на макасарском рынке подорожал и его стало выгоднее покупать на Восточной Яве. В то же время по мере того, как позиции голландской Ост-Индской компании на островах Пряностей укреплялись, Макасар терял свою притягательную силу как рынок гвоздики и мускатного ореха. Более того. Макасар стал казаться голландцам опасным конкурентом, и они начали вести себя соответственно. В 1615 г. Кун принял решение закрыть факторию в Макасаре. По его указанию глава голландской фактории Абрахам Стерн ночью тайно погрузил все имущество фактории на голландский корабль, стоявший в порту. Утром он пригласил на борт нескольких макасарских вельмож и внезапно объявил им, что берет их в заложники. Макасарцы взялись за оружие. В последовавшем бою на палубе все они, кроме двоих, были убиты. Эти двое (один из них оказался родственником Ала-уд-дина) были увезены в Бантам. В отместку Ала-уд-дин захватил в 1616 г. голландское судно «Ээндрахт» и уничтожил его команду [179, с. 190; 242, с. 193].
Так началась первая голландско-макасарская война. Англичане, открывшие в 1613 г. в Макасаре свою факторию, тайно поддерживали Ала-уд-дина. Вообще Макасар, наряду с Бан-тамом, оставался главной базой английской Ост-Индской компании в Юго-Восточной Азии вплоть до 1667 г. К началу 20-х годов отношения Макасара и голландской Ост-Индской компании нормализовались, Кун отпустил заложников, но в 1625 г. отношения вновь обострились в связи с ультиматумом, который голландцы предъявили Ала-уд-дину. Они потребовали от него запретить своим подданным торговать на островах Пряностей. Макасарский султан ответил голландским послам уклончиво. Как доносил один из послов генерал-губернатору, Ала-уд-дин сказал: «Что касается Вашей (голландской Компании. – Э. Б.)жалобы на то, что макасарцы увозят Вашу гвоздику, то это не так, ибо сами макасарцы занимаются только сухопутной торговлей… Этим могут заниматься малайцы, которым вряд ли можно что-нибудь запретить, ведь они, выйдя в море из Макасарского порта, могут плыть, куда захотят» (цит. по [233, т. I, с. 65]).
Действительно, в это время буги – коренные жители Макасара мало занимались мореходством. Но вскоре положение изменилось, буги освоили постепенно морское дело и даже стали во второй половине XVII в. грозой Южных морей.
Малайя в первой четверти XVII в
В конце XVI в. на Малаккском полуострове существовали две основные политические силы – Малакка, захваченная вместе с прилегающей к ней областью португальцами в 1511 г., и занимавший южную часть полуострова султанат Джохор, наследник Малаккского султаната. Кроме того, в средней и северной части полуострова было несколько малайских княжеств – Паханг, Перак, Кедах, Паттани, Сингора и другие, которые были номинальными вассалами частью Джохора, частью Сиама. В число вассалов Джохора в XVI – начале XVII в. время от времени входили также некоторые княжества на восточном побережье Суматры – Ару, Сиак, Кампар, Индрагири. Политическая обстановка в этом районе осложнялась соперничеством между Джохором и расположенным на Северной Суматре султанатом Аче. Если бы эти два государства объединили свои силы, они, по-видимому, были бы в состоянии выбить португальцев из Малакки, но они истощали друг друга в бесплодной борьбе, если же одно из них обращало свое оружие против Малакки, другое тут же начинало оказывать португальцам пассивную или даже активную помощь.
На рубеже XVI–XVII вв. в Малайе появляется новая сила – голландцы и англичане, что еще более осложняет происходящую здесь борьбу. Уже в 90-х годах XVI в., базируясь на малайское побережье, они громили португальское судоходство в Малаккском проливе. В январе 1598 г. первый английский посол Бенджамен Вуд прибыл в Кедах и завязал с этим княжеством торговые отношения. В 1601 г. в Паттани, главном порте Малайи, успешно соперничавшем с Малаккой, открылись сразу две голландские фактории. Вскоре была открыта голландская фактория в Сингоре [242, с. 190; 271, с. 102, 105].
Султан Джохора Ала-уд-дин Риайят-шах III с интересом следил за первыми шагами голландцев и англичан в Малайе, видя в них потенциальных союзников против Португалии. Когда в конце 1602 г. в Джохор прибыла голландская эскадра под командованием адмирала Якоба ван Хеемскерка, голландцы встретили здесь теплый прием. Ала-уд-дин Риайят-шах III направил с эскадрой Хеемскерка двух послов к голландскому штатгальтеру принцу Морицу Оранскому. Это были первые послы малайского государя, посетившие Европу. На обратном пути в устье реки Джохор (т. е. еще в джохорских территориальных водах) 25 февраля 1603 г. Хеемскерк встретил большое португальское судно, возвращавшееся из Китая, и ограбил его (продажа захваченного груза в Голландии принесла барыш в 3,5 млн. гульденов). Вскоре после этого к джохорской столице Бату-Савар подступила португальская эскадра под командованием Мендозы, только что вернувшаяся после разорения островов Пряностей. Мендоза предъявил шаху ультиматум с требованием выдать «голландских воров» (персонал фактории, оставленный в Бату-Саваре Хеемскером). Султан ответил отказом. Тогда Мендоза начал осаду джохорской столицы. Ала-уд-дин Риайят-шах обратился за помощью к находившейся поблизости английской эскадре. Англичане прислали два корабля, которые помогли отбить первый натиск. Когда же к Джохору подошла прибывшая из Европы новая голландская эскадра, португальцам пришлось поспешно возвращаться на свою базу в Малакку [262, с. 76, 263, с. 118].
Весной 1606 г. в Джохор прибыл голландский адмирал Ма-телифф для переговоров о совместной войне против Малакки. Ала-уд-дин Риайят-шах III в принципе был готов воевать в союзе с голландцами, но новые союзники никак не могли договориться о разделе будущей добычи. Султан требовал, чтобы Малакка после завоевания была возвращена Джохору, как его исконное владение, Мателифф же не желал об этом и слышать. Договорились, что Малакка отойдет к Голландии, а ее окрестности, в частности предместье Малакки Кампонг Клинг, а также все захваченные в Малакке пушки и половина другой добычи будут переданы Джохору. Кроме того, Мателифф выговорил для голландской Ост-Индской компании право беспошлинной торговли и монополию на торговлю европейскими товарами. Что касается военного союза в будущем, то Мателифф обещал Джохору поддерживать его только в войнах против испанцев и голландцев. Войны же против других врагов оставались личным делом султана Джохора. Впрочем, в случае конфликта с Аче Голландия обещала свое посредничество. На таких условиях 17 июня 1606 г. был подписан первый голландско-джохорский договор [157, с. 35; 158, с. 208; 271, с. 48].
В том же месяце Мателифф со своей эскадрой и джохорское войско приступили к осаде Малакки. Но Малакка с ее стенами толщиной 7,5 метра оказалась слишком крепким орешком для союзников. К тому же Ала-уд-дин Риайят-шах III, разочарованный условиями договора, не был активен. Когда же в августе 1606 г. к португальцам подошло сильное подкрепление из Гоа, Мателифф, после малоуспешного для него морского боя с португальской эскадрой, вынужден был снять осаду [182, с. 73; 271, с. 111].
Прибывший в январе 1609 г. в Бату-Савар голландский адмирал Верхувен вступил в новые переговоры с Риайят-шахом III. На этот раз он просил разрешения построить в Джохоре крепость, чтобы использовать ее как базу для военных действий против Малакки. Джохорский султан, резонно видя в этой просьбе угрозу для независимости Джохора, ответил категорическим отказом. После этого в голландско-джохорских отношениях наступило охлаждение. Голландцы сократили до минимума свою торговлю вБату-Саваре и сосредоточили свои капиталы в Паттани, государстве, враждебном Джохору. В ответ на это Ала-уд-дин Риайят-шах III вступил в переговоры с Португалией и заключил с ней 10 ноября 1610 г. договор о дружбе и союзе. Поощряемый португальцами, джохорский султан стал выказывать великодержавные наклонности и под незначительным предлогом развязал войну с Пахангом. В то же время он начал проявлять военно-дипломатическую активность и на восточном берегу Суматры [45, с. 34; 157, с. 50].
Здесь он был встречен сильным сопротивлением, поскольку молодой султан Аче – Искандер Муда в это время стал проявлять интерес к богатым перцем и золотом княжествам Восточной Суматры. Вскоре войска Аче начали брать верх над войсками Джохора и его ненадежных вассалов. В 1612 г. Искандер Муда без особого труда завоевал княжество Ару. Затем он оккупировал Сиак, Кампар и Индрагири. Таким образом в его руках оказалась вся западная сторона Малаккского пролива. 7 мая 1613 г. ачехский военный флот появился у причалов Ба-ту-Савара. После 29-дневной осады город был взят штурмом и сожжен. Португальцы не оказали Риайят-шаху никакой помощи. Он вместе со всей семьей был взят в плен и увезен в Аче, где вскоре умер. В качестве своей марионетки Искандер Муда посадил на джохорский трон брата шаха – принца Бонг-су, который принял тронное имя Хаммат-шах (1613–1623) [45, с, 24; 158, с. 247; 179, с. 190].
Чтобы привязать к себе Хаммат-шаха, Искандер Муда женил его на своей сестре и выделил ему рабочих и строительные материалы для восстановления столицы, а для присмотра за ним посадил в Бату-Савар гарнизон – 2 тыс. ачехских солдат.
В августе 1614 г. в Джохор прибыл голландский представитель Адриан ван дер Дуссен. Он вновь предложил джохорскому султану построить в его государстве голландскую крепость в обмен на защиту от всех врагов. Хаммат-шах отклонил это предложение. Тогда голландцы обратились к султану Аче с аналогичным предложением. Вопрос о крепости остался открытым, но военный союз между Аче и Голландией против Португалии был заключен. В начале 1615 г. Искандер Муда приказал всем своим вассалам собраться в Аче с войском и флотом для похода на Малакку. В числе прочих на сбор прибыл и Хаммат-шах, а с ним 30 тыс. воинов и 300 кораблей, включая 12 60-весельных галер. Флот Аче и его вассалов летом 1615 г. близ устья реки Муар встретился с португальской армадой из Гоа. Голландская эскадра, шедшая на соединение с ачехцами, опоздала, и Искандер Муда потерпел тяжелое поражение в этом морском бою [157, с. 36; 271, с. 114].
Хаммат-шах, вернувшись после боя в Бату-Савар, решил использовать сложившуюся ситуацию, чтобы вернуть себе независимость. В августе 1615 г. он заключил мир с португальцами и династический союз с Пахангом, где местные феодалы – орангкайя посадили на трон его племянника, сына Риайят-шаха. После этого он изгнал из Бату-Савара ачехский гарнизон. Затем он направил свои посольства в восточносуматранские княжества и создал против Аче оборонительную лигу из Па-лембанга, Джамби, Индрагири, Кампара и Сиака (последние три княжества также провозгласили свою независимость). Эта довольно рыхлая лига, несмотря на свое численное превосходство, недолго продержалась против такого блестящего полководца, каким был Искандер Муда. Он быстро оправился от поражения при Муаре и, действуя, как всегда, стремительно, уже в конце 1615 г. атаковал Бату-Савар. На этот раз город был сровнен с землей. Жители его были угнаны в рабство в Аче. Те, кто уцелел, бежали в Джамби, Макасар, на Молукки. Среди беглецов был и Хаммат-шах. Он укрылся на острове Бинтан.
В 1616 г. Искандер Муда объявил себя султаном всей Суматры и Джохора со всеми его вассальными владениями. Суматранские княжества довольно быстро признали гегемонию Аче, но бывшие вассалы Джохора на Малаккском полуострове решили защищать свою независимость с оружием в руках. В 1617 г. Искандер Муда вторгся в Паханг. Жители Па-хэнга стойко защищались, и после нескольких месяцев боев ачехскому султану пришлось ни с чем вернуться на Суматру, Но в следующем году он снова вторгся в Паханг и, истребляя все на своем пути, наконец овладел столицей княжества. Тысячи жителей Паханга были угнаны в рабство. Затем Искандер Муда атаковал остров Бинтан, где укрылся Хаммат-шах, и последнему пришлось бежать на край своих владений – на острова Риау-Линга [271, с. 114–115].
В 1619 г. Искандер Муда приступил к завоеванию Западной Малайи. Несмотря на упорное сопротивление местных жителей, он в течение двух лет завоевал Кедах и Перак. Война велась с исключительной жестокостью. Видимо, Искандер Муда не рассчитывал долго удержаться в этих районах, поэтому он приказал уничтожить здесь все перечные плантации – основу благосостояния этих княжеств. Теперь перец можно было получить только на Суматре. Десятки тысяч пленных были угнаны в Аче, и Западная Малайя обезлюдела [179, с. 99–190].
В марте 1623 г. Искандер Муда разорил последнюю столицу Хаммат-шаха на острове Линга, шах бежал на остров Тамбе-лан и там несколько месяцев спустя умер. Его наследник Абдул Джалил-шах III (1623–1677) вынужден был несколько лет скрываться, выжидая перемен к лучшему [242, с. 189; 271, с. 115].
Бирма в первой четверти XVII в
В конце XVI в. Бирма после долгих внешних и междоусобных войн распалась на уделы. Это сделало возможной крупную колониальную авантюру в этой стране.
Захватив в 1598 г. крупнейший торговый порт Бирмы – Сириам, король Аракана Мин Разаджи (1593–1612) оставил в нем в качестве начальника таможни португальского авантюриста Филиппа де Бриту и Никоте с гарнизоном из 500 португальских наемников. Несмотря на войну, бушевавшую в Бирме, международная морская торговля в прилегающих к ней морях продолжала развиваться, и де Бриту, прикарманивая часть пошлин, к 1600 г. накопил достаточную сумму, чтобы на месте таможни построить сильно укрепленный форт. Затем он подчинил своей власти весь Сириам и его окрестности. После этого он перестал посылать деньги в Аракан, изгнал араканского губернатора и объявил себя независимым правителем [72, с. 153; 107, с. 70].
Тогда араканский король направил против него эскадру под командованием наследника престола принца Минхкамаунга. Но де Бриту к этому времени уже сам имел небольшой флот и наемное войско из 2 тыс. индийцев, негров и монов. Он устроил араканской эскадре засаду у острова Негрэ, разгромил ее наголову и захватил в плен Минхкамаунга. Араканскому королю пришлось заплатить за своего сына огромный выкуп [13, с. 52].
После этого де Бриту вступил в переговоры с феодалами Нижней Бирмы, тайно обещая каждому сделать его королем Пегу. Ему удалось убедить некоторых из этих феодалов направить посольство к португальскому вице-королю Гоа, и он вызвался лично сопровождать этих послов. В Гоа де Бриту втайне от послов предложил вице-королю иной план. В обмен на военную помощь де Бриту обещал подчинить Нижнюю Бирму Португалии. Португалия, которая как раз в это время начала испытывать серьезный натиск голландских и английских конкурентов в странах Южных морей, была заинтересована в приобретении новых баз. Но ее материальные ресурсы уже были сильно подорваны, поэтому вице-король не мог оказать большой военной помощи. Однако он одобрил проект де Бриту, присвоил ему звание генерал-губернатора, выдал за него замуж свою побочную дочь, наполовину яванку, и отправил его обратно в Бирму завоевывать страну, снабдив его только небольшим количеством солдат и военными материалами [72 с. 159; 207, с. 125–126].
Между тем во время отсутствия де Бриту его заместитель Сальвадор Рибейра успешно отразил несколько нападений араканского короля и князей Таунгу и Прома. Затем он повел агитацию среди монских феодалов за неотложные выборы единого короля Нижней Бирмы, который мог бы эффективно охранять эту страну от набегов с севера и запада. Монские феодалы, не сумев договориться о кандидатуре из своей среды (ибо каждый готов был стать претендентом), по подсказке Рибейры остановились наконец на нейтральной для них фигуре – де Бриту. Ослабленная Португалия представлялась им гораздо менее опасной, чем Аракан и верхнебирманские княжества.
Вернувшись в Сириам, де Бриту согласился возложить на себя корону. На первых порах он исправно выполнял возложенные на него функции и победоносно отразил новые нападения Аракана и Прома и даже в 1604 г. принудил их заключить мир и прекратить набеги на Нижнюю Бирму. Моны дали ему за это прозвище «Нга Зинга» – «Хороший человек». Под властью де Бриту оказалась вся центральная часть Нижней Бирмы и часть Западной с портами Сириам, Далла и Бассейн. Бинья Дала, правитель расположенного на востоке крупного монского княжества Мартабан, формально вассал Сиама с 1599 г., но фактически независимый, заключил с де Бриту союз, скрепив его браком своей дочери с его сыном [142, с. 189].
В период правления де Бриту монский юг несколько оправился от потрясений конца XVI в. В новой столице государства – Сириаме вновь образовалась обширная колония купцов – торговых посредников из многих стран Азии. Де Бриту завязал торговые отношения с Аче, главным центром торговли перцем на Суматре. Желая повысить значение Сириама, де Бриту создал военный флот, который крейсировал в Бенгаль-ком заливе и Андаманском море, заставляя все торговые суда сворачивать именно в этот порт. Апогеем успехов де Бриту стал 1612 год, когда он в союзе с князем Мартабана вторгся по воде и суше в княжество Таунгу и взял его столицу. Де Бриту захватил в плен князя Таунгу Тихатару и сделал его своим вассалом. Казалось, что скоро вся Нижняя Бирма окажется под властью Португалии [172, с. 156; 107, с. 77].
Между тем на севере, в Верхней Бирме в эти годы постепенно крепла сила, которой было суждено положить конец португальской колониальной авантюре. После взятия в плен последнего общебирманского короля Нандабайина и распада Бирманской державы [12, с. 248] младший брат короля Нгьяунг Рамменг, княживший в Аве, начал снова собирать бирманские земли. Сначала его успехи были незначительны. С феодальной анархией, охватившей Бирму, невозможно было справиться одним ударом. Нгьяунг Рамменг начал с завоевания прилегавших к его уделу шанских княжеств (Могаунг, Мохьин и др.). Покорение шанов заняло несколько лет, но все же они признали его сюзеренитет, а войско Нгьяунг Рамменга пополнилось большим контингентом стойких шанских воинов [207, с. 127]. Сын Нгьяунг Рамменга Анаупхелун (1605–1628) уже обладал достаточным военным потенциалом, чтобы объединить вокруг себя всю Северную и часть Центральной Бирмы. В 1607 г. он начал войну против своего родственника, князя Прома, принявшего титул короля и так же, как другие крупные феодалы, претендовавшего на верховную власть в Бирме. В августе 1608 г. после восьмимесячной осады Пром пал. Его владетелю, взятому в плен, Анаупхелун сохранил жизнь и дал маленькую пенсию. Княжество Пром он сделал провинцией Авы, посадив здесь губернатором своего брата [72, с. 152; 142, с. 185].
Теперь наступила очередь королевства Таунгу, владетель которого, дядя Анаупхелуна, сыграл решающую роль в падении Нандабайина. В первые годы правления Анаупхелуна оба государства находились по отношению друг к другу в состоянии вооруженного нейтралитета и даже обменивались время от времени внешне дружественными посольствами. Но после того, как в августе 1609 г. старый король Таунгу умер и на престол взошел его сын, бесталанный и бесхарактерный Тихатара, Анаупхелун двинулся походом на Таунгу. В 1610 г. город пал. Чтобы ослабить возможность новых мятежей, Анаупхелун выселил большое число жителей Таунгу в Аву (среди них, впрочем, было много прежних жителей Авы, Пегу и Прома, угнанных во время гражданских войн конца XVI – начала XVII в. [142, с. 185]). Тихатару он заставил принести присягу и оставил на прежнем посту в качестве вассального князя. Его родню Анаупхелун взял в заложники [112, т. I, с. 53].
Забрав в качестве главного трофея «Зуб Будды», государственную реликвию Бирманской империи, оказавшуюся в Таунгу, Анаупхелун с торжеством возвратился в Аву. Между тем обезлюдевший Таунгу оказался легкой добычей для португальского агрессора. Как уже говорилось выше, в августе 1612 г. де Бриту с помощью Бинья Дала – князя Мартабана захватил Таунгу и принудил Тихатару переменить подданство. Узнав об этом, Анаупхелун пришел в ярость. По свидетельству современников, он бросил на землю свои королевские одежды и поклялся, что не будет молиться в храме, пока не покарает преступника и святотатца де Бриту [112, т. I, с. 53].
Действительно, к этому времени де Бриту в глазах бирманцев и монов уже не был просто иноземным завоевателем, каких было много в истории Востока. В последние годы правления, считая свое положение достаточно прочным, он отказался от прежней политики религиозной терпимости и приступил к массовому разрушению буддийских пагод всюду, где распространялась его власть. Золото, сорванное с куполов и статуй, шло в казну португальского «вице-короля» (как именовал себя де Бриту), а колокола переливались на пушки. Приглашенные де Бриту иезуиты начали силой крестить его подданных-буддистов. Наряду с этим де Бриту резко повысил пошлины в Сириамском порту, чем вызвал недовольство многонационального восточного купечества. Все это, вместе взятое, резко сузило число сторонников де Бриту [29, с. 97–98; 107, с. 71].
Когда осенью 1612 г. Анаупхелун начал наступление на Нижнюю Бирму, он не встретил здесь практически никакого сопротивления. В один-два месяца все земли бывшего «вице-королевства» де Бриту, за исключением сильно укрепленного Сириама. перешли в руки короля Авы. Незадачливый князь Таунгу Тихатара, не решаясь держать ответ перед своим двоюродным братом за сдачу города де Бриту и присягу португальской короне, также укрылся в Сириаме, где принял католичество.
И он, и де Бриту еще надеялись, что Португалия не оставит их и беде [72, с. 156].
Вице-король Гоа, получив известие о критическом положении Сириама, действительно начал готовить эскадру в помощь де Бриту, но события развивались слишком быстро (если учитывать тогдашние средства передвижения), и помощь опоздала. Когда в декабре 1612 г. Анаупхелун со 120-тысячным войском и флотом в 400 кораблей подступил к стенам Сириама, де Бриту направил доверенное лицо для закупки пороха в близлежащий Бенгал, но этот португалец не оправдал доверия своего начальника и бежал вместе с деньгами. Понимая, что его ждет, де Бриту сопротивлялся отчаянно. Сначала он попытался прорвать морскую блокаду, направив против бирманского флота свою небольшую, но сильно вооруженную эскадру. Морское сражение, однако, кончилось не в его пользу. В гавань вернулось только два полуразрушенных португальских корабля. Вскоре у португальцев вышел весь порох. Тогда они начали лить на осаждающих вар и кипящее масло со стен крепости. Чтобы избежать лишних жертв, Анаупхелун изменил способ осады и начал вести подкопы под стены [142, с. 187].
Видя, что ресурсы крепости истощены, де Бриту послал к бирманскому королю парламентеров с просьбой о пощаде. Просьба была отклонена. В этот момент судьба как будто снова улыбнулась португальцам. К Сириаму подошла эскадра из 50 араканских кораблей, посланных на выручку де Бриту его союзником королем Минхкамаунгом, который из-за вражды с королем Авы забыл свое унижение и плен у португальцев. Но араканцам не удалось захватить флот Анаупхелуна врасплох. После жестокой битвы все араканские суда были потоплены или захвачены бирманцами [207, с. 129].
После этого осада длилась еще несколько недель. Бирманский король не имел пушек для пролома стен, а подкопы не дали ожидаемого эффекта. Но в Сириаме стало иссякать продовольствие. К тому же монский гарнизон, в шесть раз превосходивший по численности португальский, несмотря на традиционную вражду к бирманским феодалам, без энтузиазма защищал «короля-святотатца» – де Бриту. В начале марта 1613 г. в гарнизоне созрел заговор. Монский командир по имени Бауна открыл ночью бирманцам ворота. После ожесточенного боя на улицах 500 португальцев сложили оружие. Анаупхелун сохранил им жизнь, но превратил в государственных крепостных. Он сослал их в Верхнюю Бирму, где им была выделена земля для поселения. Они и их потомки в течение почти трех веков после этого были земледельцами-воинами, служившими в бирманской артиллерии [112, т. I, с. 54; 142, с. 187].
Несмотря на репутацию кровожадного тирана, которую ему приписывали европейцы, Анаупхелун после взятия Сириама ограничился только двумя казнями. Де Бриту, как осквернитель пагод, был подвергнут мучительной казни – посажен на кол (его жену донью Луизу Сольданья взяли служанкой в королевский, дворец [112, т. I, с. 54]). За измену родине и религии был казнен и князь Тихатара. Но его, как члена королевского дома, казнили, согласно обычаю, без пролития крови: он был зашит в мешок из драгоценной ткани, а мешок бросили в море [72, с. 158].
Через месяц после взятия города в Сириам прибыла из Гоа португальская эскадра под командованием адмирала Хайме де Мендоза Фуртадо с десантом в 3 тыс. солдат. Эскадра попала в засаду в Сириамской гавани и почти вся была истреблена. Спасся только один корабль. После этого португальцы навсегда прекратили свою колониальную активность в Нижней Бирме, хотя на Араканском побережье их пиратские набеги не прекращались до 60-х годов XVII в.
Покончив с португальским господством в Сириаме, Анаупхелун двинулся на Мартабан. Князь Мартабана Бинья Дала, союзник де Бриту, трезво оценил ситуацию и не стал оказывать сопротивление. В награду за это Анаупхелун сохранил за ним его земли при условии принесения вассальной присяги [7]7
Бирманский король потребовал также, чтобы Бинья Дала сам казнил своего зятя, сына де Бриту, как соучастника святотатства [107, с. 72].
[Закрыть]. Сиамский король Экатотсарот, настороженно следивший за событиями в Бирме, не протестовал против тесных контактов своего номинального вассала князя Мартабана с португальцами, так как это способствовало ослаблению его давнишнего врага – Бирмы. Теперь же, когда новое объединение Бирмы стало реальностью, он использовал переход Мартабана в подданство Авы как повод к войне. Другим, еще более надуманным поводом была месть за казнь де Бриту, ибо Сиам в свое время не давал никаких гарантий этому самозванному королю [107, с. 72; 207, с. 139].
В том же, 1613 г. сиамские войска перешли бирманскую границу и заняли город Ие. Анаупхелун, однако, быстро организовал контрнаступление, и к декабрю 1613 г. сиамцы не только были изгнаны из Ие, но и потеряли завоеванную ими в конце XVI в. бирманскую провинцию Тавой. Затем войска Анаупхелуна подступили к Тенассериму – важнейшему порту Сиама на берегу Бенгальского залива, и осадили его с суши и с моря. Гарнизон, состоявший в основном из португальских наемников, сумел, однако, удержать Тенассерим до подхода мощного сиамского флота. В завязавшейся морской битве Анаупхелун потерпел серьезное поражение. Потеряв много судов и 2 тыс. человек, он был вынужден отступить. С тех пор до второй половины XVIII в. Тенассерим оставался в руках Сиама [38, с. 262, 72, с. 159; 142, с. 189].