Текст книги "Удивительные приключения пана Дыли и его друзей, Чосека и Гонзасека"

Автор книги: Эдуард Скобелев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Эдуард Скобелев
Удивительные приключения пана Дыли и его друзей, Чосека и Гонзасека

От автора

В этой книге собраны, рассказы о трех верных друзьях, трех мужественных и честных товарищах, некогда живших, а может, еще и поныне живущих среди нашего народа, – кто знает?

Записывая рассказы от разных людей, я стремился сохранить в них колорит времени и не ставил перед собой задачи дать последовательное жизнеописание, восстановить хронологию событий, устранить противоречия в характерах и поступках героев: такой подход потребовал бы сносок, пояснений и экскурсов в историю, которая, как известно, петляет чаще, нежели весенний ручей на деревенской улице.

Сказать по правде, я не знаю в точности, кто такие герои моей книги – люди или куклы: ведь среди людей так много кукол, а среди кукол, как всякий знает, встречаются чудесные создания, которые ничуть не хуже настоящих людей.

Дочитав до конца книгу, вы составите обо всем этом собственное и, пожалуй, единственно верное заключение.

Чосек обмишулился

Собираясь с домочадцами в гости к родственникам в Киев, пан Гымза попросил Чосека покараулить его квартиру.

– Разрешаю пользоваться только туалетом и ванной, – сказал он. – В комнаты не входи, чтобы не испачкать ковров!

– Я же не чушка, – обиделся Чосек.

– Я тебе плачу и заткнись! – заорал пан Гымза. – Разве мало тебе удобств? Вот настоящая ванна: в ней можно полежать, если кости ломит!

Как только пан Гымза уехал, Чосек забрался в ванну. Лег и лежит.

– Что с тобой? – удивился пан Дыля. Он вместе с Чосеком и Гонзасеком перебрался в квартиру пана Гымзы из шалаша близ городской свалки. – Что ты делаешь? Ты же простудишься!

– Кости ломит, – объяснил Чосек. – А ванна помогает. Миллионеры знают, что говорят.

– Глупый ты, глупый, – покачал головою пан Дыля. – Чтобы кости погрелись, нужно пустить горячую воду…

Мягкий вагон

Пан Гымза дал телеграмму из Киева: «Встречай завтра мягком».

– Ну и жадина! Нет бы назвать день приезда, номер поезда и вагона! – сказал пан Дыля.

– Не будем огорчаться, – сказал Гонзасек, – будем встречать каждый день. Едет он в мягком вагоне, а мягкий вагон в поезде бывает только один.

Утром побежали на вокзал – к приезду киевского поезда. Пан Дыля и Гонзасек встали в сторонке, чтобы не попадаться на глаза пану Гымзе, и Чосек стал искать мягкий вагон. Подойдет к вагону и щупает. Какой ни пощупает – все железные, твердые.

Когда люди повыходили из вагонов, Чосек вернулся к друзьям.

– Видно, пан Гымза не приехал. Я обошел все вагоны, ни одного мягкого.

– Да вот же он, мягкий, перед нами, – воскликнул пан Дыля. – И написано: «Мягкий». Значит, с мягкими сиденьями. А снаружи он такой же, как все…

И тут показалось семейство пана Гымзы. Все шли друг за дружкой важно, вперевалочку, как гуси через дорогу. Чосек бросился помочь поднести вещи, но пан Гымза брезгливо скривился:

– Прочь, шантрапа! Я лучше найму носильщика, чем позволю твоим грязным рукам прикасаться к моей клади!..

Понурый Чосек поплелся вслед за рассерженным хозяином.

– Что же ты не встретил меня у вагона? – закричал пан Гымза, войдя в дом. – Я разволновался и исполнил роль носильщика и таксиста. Я плачу тебе за работу три рубля. За десять дней моего отсутствия тебе положено рубль пятьдесят копеек. Стало быть, рубль пятьдесят ты мне еще должен. Сейчас же заплати долг и убирайся прочь!

Чосек потоптался у порога и тихо сказал:

– До свиданья.

– Мне не «до свиданья» нужно, а рубль пятьдесят! И пан Гымза так треснул Чосека по спине, что тот взвыл и бросился наутек…

Странные воры

Через неделю после того случая пан Гымза возвращался от свояка Шепелевича. Он был не в меру весел, насвистывал и разговаривал с полночной луной.

– Только посмей спрятаться, хрычовка, я тебя гвоздями приколочу!

И вдруг, уже почти у самого дома, из-за деревьев выступили три фигуры в масках.

– Стой, пан Гымза! – раздался хриплый голос. – Стой и не пытайся кричать, иначе тебе каюк!

От неожиданности у пана Гымзы отнялся язык.

– Что вам от меня надо? – наконец пролепетал он. – Я честный человек, грабители могут найти у всякого другого куда более увесистый кошелек!

– О кошельке и речь. За тобой водится должок сироте. Нужно немедля вернуть его. Чувствуешь ли ты раскаяние?

– Никого я не обижал и никакого долга возвращать не намерен, – осмелев, заявил пан Гымза. – Да и нет при мне кошелька.

– В таком случае я нашел его, – сказал один из налетчиков, подбрасывая кошелек.

Пан Гымза узнал его: блеснули белые жемчужины, которыми он был украшен.

– Мой кошелек, – закричал он. – Вы вытащили его у меня из кармана!

– Но ты же сам сказал, что у тебя нет при себе кошелька.

– Сказал, но кошелек был!

– Значит, ты нечестный не только на руку, но и на язык, – заключил все тот же налетчик, открыл кошелек и ловко вытащил из него какие-то деньги.

– На помощь! – заорал пан Гымза. – Кара-ул!.. На помощь, однако, никто не прибежал, как было в прежние времена, и грабители преспокойно скрылись.

Дома пан Гымза несколько раз пересчитал оставшиеся в кошельке деньги. Недоставало ровно полтора рубля.

«Странные воры, – обрадовался Гымза. – Вернее сказать, дураки… Однако у свояка Шепелевича я так поздно больше задерживаться не буду. Даже ради жареного барашка…»

Пузыри

Пан Гымза держал гостиницу. Гостиница была задрипанная, полная клопов и тараканов. С постояльцами, несчастными и бедными людьми, постоянно происходили курьезные истории.

Однажды к пану Гымзе прибежали и сказали, что один из постояльцев умирает. Вызвали доктора, но несчастный отказывается от его услуг, так как у него нет ни копейки денег, чтобы расплатиться.

Пан Гымза пришел к постояльцу, понаблюдал за ним и сказал:

– Ему нужен не доктор, а свежий воздух.

– Я умираю, – простонал человек и вдруг отрыгнул лиловый мыльный пузырь.

– А мое мыло зачем сожрал? – угрожающе спросил пан Гымза. – Отвечай!

– Меня убедили, что мыло выводит радиацию, – жалобно признался человек. – Извините, – и опять отрыгнул лиловый пузырь.

Пан Гымза, тотчас смекнув, что может заработать на чужой беде, стянул беднягу с постели и поволок на улицу.

Собрались зеваки.

– Удивительный аттракцион! – объявил пан Гымза. – Свежие лиловые пузыри! Сеанс – десять копеек!

Кто-то подал монету. Пан Гымза надавил на живот несчастного и тот отрыгнул лиловый пузырь. Пузырь покачался подле носа пана Гымзы и улетел вверх.

Люди засмеялись. Нашелся еще желающий посмотреть вблизи на необыкновенный пузырь, потом еще и еще…

Денежки совали со всех сторон. Пан Гымза сжимал своего постояльца, как гармошку, и тот отрыгивал пузырь за пузырем.

Так продолжалось довольно долго, человек стонал и махал руками, но пан Гымза не давал ему передышки.

– А мыло сколько стоит, паршивец? – тихо переспрашивал он.

Увидев все это, Гонзасек приблизился к пану Гымзе и прошептал ему на ухо: «Вы не хотите выслушать несчастного. Он говорит, что вот-вот пустит пузыри иного свойства и с другого совсем конца. Прекратите фокусы, иначе вас ославят на весь город! Вас исключат из клуба миллионеров и не будут больше знакомить с уловками, помогающими вам уклоняться от уплаты многих налогов!»

Пан Гымза был озадачен и отпустил бедного человека.

На воздушном шаре

Пан Гымза задумал сделать себе рекламу. Купил где-то воздушный шар и написал на нем: «Лучшие гостиничные номера – у пана Гымзы!»

Когда шар подняли в воздух над городской площадью, оказалось, что никто из людей прочесть надписи не может, и, стало быть, затея бесполезна. А стоила она, конечно, немалых денег.

Но изобретательный пан Гымза нашел выход. Он позвал пана Дылю, Чосека и Гонзасека:

– Друзья, я знаю, что вы безработные, и хочу помочь вам. Видели воздушный шар над площадью?.. Можете покататься, я не жадный… Я приделаю снизу небольшую корзину. Человеку, вроде меня, в корзине делать нечего, шар его не поднимет, а вы хлопцы некостистые, легкие, как куча хвороста, полезайте в корзину. Я дам вам мегафон. Будете кричать в него с высоты: «Лучшие гостиничные номера – у пана Гымзы! Кто не богат, но хочет комфорта, селитесь в гостинице пана Гымзы!» За день работы в корзине я заплачу каждому по рублю, если вы явитесь за деньгами в течение суток… Идет? По рукам?

Друзья молчали.

«Ну, конечно же, – рассуждал про себя Чосек, – мошенник заботится о себе, беднякам он платит копейки…»

«Рекламировать гостиницу прохвоста – недостойное занятие, – размышлял пан Дыля. – Какой «комфорт», когда в номерах полно клопов и тараканов, а из общей кухни постоянно несет дохлятиной. Кроме того Гымза подмешивает в пиво стиральный порошок – ради пены. А однажды сказал при всех: «У меня в корчме не подохнут, я не позволяю никому засиживаться, а если протянут ноги в другом месте, это меня не касается…»

«Нечистое дельце, – соображал Гонзасек. – Проторчать целый день в корзине черт знает на какой высоте? А дождь? А ветер? А если лопнет воздушный шар? Или оторвется?.. Лучше впроголодь, да на родной земле…»

– Не нравится мне ваше молчание, – нахмурился пан Гымза. – Близится зима, и вы, конечно же, опять прибежите ко мне просить чаю и хлеба, а может, и места в ночлежке для бездомных. Я добрый человек, но лишь тогда, когда втройне платят за мое добро.

– Ладно, – махнул рукой пан Дыля, – где наша не пропадала? Так и быть, посидим в корзине, поорем в мегафон…

Сказано – сделано. Через час приятелей подняли над площадью.

Узнав, что в корзине сидит пан Дыля, горожане толпами повалили на площадь. С тех, кто хотел протиснуться поближе, пан Гымза брал по рублю.

– Что мы наделали, братцы, – охал Чосек, – тут же собачий холод и ветер! К вечеру мы охрипнем и простудимся. Нас нужно было бы опускать каждый час и поить горячим чаем с медом да угощать кулебякой.

– Что такое кулебяка? – спросил Гонзасек.

– Не знаю, но думаю, что-то очень вкусное. Кухня прошлых времен. Однажды я слышал, как один богатый человек сказал про кого-то: «Ему подали стерлядь с кулебякой, а кулебяка была с вязигой». Наверно, вкус необыкновенный… Хорошеют времена, прибывает свободы, и прежнее кажется сказочным сном…

– Н-да, – промолвил хмурый пан Дыля. – Я бы никому не рекомендовал загреметь с такой высоты. Корзинка-то наша, черт бы побрал этого Гымзу, держится всего лишь на двух тонких бечевках…

Стали по очереди кричать в мегафон заготовленные слова, и в толпе внизу тоже что-то кричали, грозя кулаками и махая шляпами.

Чосек вскоре охрип и приуныл, зато Гонзасек оставался бодр и весел и то и дело подбадривал своих товарищей.

– Да здравствует пан Гымза! – гремел он в мегафон. – К тем, кто ночует в его гостинице, возвращается бодрость и молодость! Тот, кто обедает в его харчевне, непременно переходит на диету! А что такое диета? Это та же бодрость и та же молодость!..

– Послушай, дружище, – пан Дыля отнял мегафон у Гонзасека. – Ты выкрикиваешь от себя, к тому же весьма двусмысленное, так что вместо нищенской платы мы можем схлопотать богатые тумаки. Стоило ли так рисковать?

Народу на площади все прибывало. Сгустились сумерки, и снизу начали стрелять ракетами, чтобы осветить воздушный шар. Чосек испугался, что ракета пробьет оболочку шара и тогда все погибнут.

Но тут пошел дождь, и народ стал расходиться. В корзине все приободрились, хотя промокли до нитки.

– Сейчас будут спускать, – сказал Чосек. – Кажется, я слышу, что уже крутят ворот… Предлагаю: немедля потребовать свои денежки и идти в кафе «Трынь-трава» – выпить горячего чаю. Может быть, со школьной булочкой, которая раньше стоила всего пять копеек.

– У Чебуракера чаю теперь не подают вовсе, – сказал Гонзасек. – С тех пор как вернулся его брат из Мексики и купил оба банка нашего города, там продают одну мексиканскую водку по двести рублей.

– Кто же покупает дрянь по таким ценам? – присвистнул Чосек. – Грабители и спекулянты, которые любят погулять, когда честные люди спят, и поспать, когда честные люди работают?.. Послушайте, не тот ли это Чебуракер, который выехал в Мексику и создал совместное предприятие со своим дядей, живущим в Гродно? Они продают лес, торф, медь в слитках и железный лом. И все на льготных условиях. У них родственники в Узбекистане и Москве.

– Нет, это совсем другой, – сказал Гонзасек. – Он занимается наймом прислуги. За год он отправил в разные страны мира более двух тысяч школьниц…

В эту минуту корзину тряхнуло, потом подбросило, и все почувствовали, что куда-то летят.

– Держись! – закричал пан Дыля, едва не вывалившись за борт накренившейся корзины.

Всем стало ясно, что воздушный шар оторвался и летит в неизвестном направлении. Вокруг было темно, свистел ветер, бросая в лицо пригоршни холодного дождя. В напряженном ожидании беды, кажется, прошла целая вечность. Наконец стало светать. Дождь прекратился, и шар пошел на снижение. Опустились на мелколесье. Корзина проскребла по верхушкам берез и елей, а потом зацепилась – застряла.

– Прыгай! – скомандовал пан Дыля. – Не мешкай!

Едва Чосек и Гонзасек выбрались из корзины, порыв ветра подхватил шар, корзина разломилась, и остатки ее унесло в небо…

Оказавшись на земле, приятели не сразу пришли в себя.

– Повезло, – промолвил, наконец, пан Дыля.

– Неужели мы живы? – Чосек радостно засмеялся и пропел: – «Мы уцелели, мы уцелели, а пан Гымза, обрезавший веревку, полагает, что мы пропали и сэкономили ему три рубля!»

– Мне тоже кажется, что это проделка пана Гымзы, – сказал Дыля. – Наше исчезновение – лучшая реклама его вшивому предприятию. Теперь все будут знать это имя. «Ах, – скажут, – это тот Гымза, у которого улетел воздушный шар?»

– И я уверен, что все это подстроено нарочно, – добавил Гонзасек. – Теперь я припоминаю его странные слова, которые сразу насторожили меня: «Плачу три рубля, если вы явитесь за деньгами в течение суток». Шельмец уже знал о нашей участи.

– Не робеть, друзья! – воскликнул Чосек. – Главное – мы живы. Обещаю, что мы вернем свои денежки. Нет худа без добра. Скажите, кто согласился бы за три рубля завести вас в такие дальние края? Тут, наверняка, полно ягод и грибов…

В город приятели добрались на попутных машинах через два дня.

И тотчас же явились к своему работодателю. Пан Гымза вытаращил глаза:

– Какими судьбами? Все только и говорят о происшествии с воздушным шаром!

– Вероятно, говорят также о прекрасных гостиничных номерах пана Гымзы, не так ли? – ледяным тоном спросил пан Дыля. – Мы могли погибнуть, но, как видите, мы живы. И пришли за своим, за кровным. Деньги на бочку!

– Деньги на бочку! – закричал Чосек. – Клянусь вашим сизым носом, хозяин, я знаю, кто перерезал веревку!

– Я честный человек, – сказал пан Гымза. Это была его коронная фраза. – Я никогда не изменяю своему слову. Да, случилась беда, вышло недоразумение. Но мы договаривались, что вы получите деньги не позднее следующего дня. Теперь я не могу заплатить вам. Просто не имею права. Демократия предполагает соблюдение всеми принятых обязательств, а я – демократ.

– Что ж, придется иным путем истребовать с вас должок! Да еще кое-что в придачу – за страхи, которых мы натерпелись, и за опасности, которым подвергались!

– Суд? – прищурился пан Гымза и забарабанил пальцами по столу. – У вас нет никакого документа, да и главный судья, как вам известно, свояк моего шурина. Кто станет обвиняемым и кто истцом – это еще вопрос.

На руке пана Гымзы сверкало кольцо, и взгляд пана Дыли случайно упал на него. Пан Гымза перехватил взгляд.

– Вы грозите, и я мог бы вызвать полицию. Но я добрый человек и не хочу, чтобы обо мне думали плохо. Вот, возьмите это кольцо. Оно стоило гораздо больших денег, чем вы требуете. Но я дарю его, – пан Гымза стянул с толстого пальца кольцо и протянул его пану Дыле.

Помедлив, тот взял кольцо, молча поклонился, и все трое вышли на улицу.

Кольцо пана Гымзы

Приятели тотчас направились к старьевщику Шломоку. Тот брал под залог костюмы, пальто и шапки, скупал часы и иконы, посуду и мебель. Но особенно уважал «старину», под которой подразумевал золотые монеты царской или юбилейной королевской чеканки.

– Поклон Шломоку, – пан Дыля, крякнув, выложил на прилавок кольцо пана Гымзы. – Продаю!

– Мне такую медь босяки с улицы каждый день носят, – сказал старый Шломок, продолжая чистить пальцем ухо. – Десять копеек за цацку, а больше не проси.

Пан Дыля кашлянул и подкрутил усы.

– Внимательней погляди, Шломок, иначе может получиться конфуз! Твои кости, как и деньги в твоем кармане, вряд ли любят, чтобы их пересчитывали посторонние. Никто не станет жалеть человека, раздевшего весь город.

– О да, – Шломок вооружился лупой, – мои кости больше любят крымский пляж в августе. Но это, клянусь всеми святыми, все же жалкая подделка. Она не стоит больше тридцати копеек. И – только для вас. И чтобы вы знали, у вас нет друга, вернее бедного Шломока!

Пан Дыля приподнял шляпу и в сопровождении Чосека и Гонзасека вышел из лавки.

– Если Гымза обманул нас вновь, я сделаю ему то, что сделал пану Мишульскому, когда он вымазал мои штаны дегтем! – заявил Чосек.

Гонзасек засмеялся.

– Я прекрасно помню, что ты «сделал» пану Мишульскому, от которого тогда многое зависело в нашей жизни. Ты сказал: «Уважаемый пан Мишульский, мои штаны слишком малы, чтобы ими, как помелом, обмазывали бетонные блоки вашей строящейся дачи!» Вот и все «дело». Так что пану Гымзе даже не придется принимать лишнюю таблетку снотворного!

– Я застрелю пана Гымзу на дуэли! – вскричал Чосек.

И тут показался сам Гымза. Он слышал слова Чосека.

– Кто-то что-то сказал? – он покрутил в руках тяжелую кизиловую трость в серебряных насечках. – Если я трахну этой штукой промеж ушей, клиент наденет очки! Чтобы впредь видеть, на кого кашлять!

– Чосек имеет право возмутиться, – заступился пан Дыля. – И вы не очень расходитесь, поскольку вновь объегорили нас. Ваше кольцо – дешевка.

И он рассказал о посещении старьевщика.

– Кольцо! – потребовал пан Гымза и, схватив свое кольцо, разъяренным быком понесся к лавке.

Пан Дыля и его друзья услыхали удары трости, крики и звон разбитого окна. Из окна с истеричным болботаньем выскочили две индюшки-наседки: Шломок любил индюшатину и потому разводил индюшек.

Разумеется, кольцо не было золотым, но все же оно было позолоченным, и Шломоку, вздыхая и охая, пришлось выложить тринадцать рублей.

Три рубля пан Гымза отдал пану Дыле, остальные сунул себе в карман.

– Весь мир знает, что мое кольцо стоило два восемьдесят, но с тех пор золото подорожало и будет еще дорожать. Если вы полагаете, что я оттаскал жулика всего за десятку, вы глубоко заблуждаетесь: за ним водятся и другие грешки!

Так сказал пан Гымза, плюнул и ушел, а пан Дыля со своими друзьями поспешил в продовольственный магазин, где по карточкам для безработных продавали самый низкосортный товар.

Пан Дыля – «Доктор наук»

Однажды пан Дыля заприметил на улице толстяка, в карманах которого звенела мелочь.

Чосек и Гонзасек в это время болели. Им нужен был хлеб, но пан Дыля был слишком гордым, чтобы просить милостыню. Подумав, что от обилия монет карман непременно продырявится, пан Дыля последовал за толстяком и ходил за ним целых полдня: сначала толстяк отправился на почту и дал кому-то телеграмму, потом в киоске покупал газеты и журналы, затем неторопливо завтракал в ресторане, после этого сидел в сквере и читал газеты, позже бродил по выставке собак и только потом поднялся в какое-то мрачное здание, где стоял круглый стол, за который рассаживались чинные господа, приветствуя друг друга кивками.

Пан Дыля тоже сел за стол рядом с толстяком. К нему тотчас подскочил распорядитель в голубом костюме:

– Какую страну или организацию представляет господин?

– Лучшую в мире, – ответил пан Дыля, степенно поправлял свои усы. Не таков он был, чтобы теряться перед типами в голубом. – Я не из Варшавы, не из Парижа, не из Лондона и не из Берлина. Меня зовут Дыля. Пан Дыля.

– Гость из Чехословакии? Вы будете делать взнос в кронах, долларах или фунтах?

– В граммах. Сейчас придет мой секретарь и все объяснит. Вы только не суетитесь.

– Я вас прекрасно понял, – воскликнул человек в голубом, потирая руки. – Речь идет о металле, не правда ли? Мне нужно тотчас подать сведения в президиум. Как прикажете вас представить? Бакалавр? Магистр?

– Не торопитесь, всему свое время… Пометьте доктором, – сказал пан Дыля, не спуская глаз с толстяка, который то и дело перебирал мелочь в кармане. – Пока существует докторская колбаса, которая раньше стоила два двадцать кило, я остаюсь ее поклонником…

– Простите, не понял каламбура, – угодливо улыбнулся распорядитель. – Каких наук?

– Гм… Филейных, сэр. Филейно-маргариновых! Через пять минут перед Дылей поставили табличку:

«Пан Дыля, доктор физико-математических наук, Чехословакия». А еще через минуту какой-то холеный тип, постучав по столу колотушкой, объявил открытой какую-то международную конференцию. Гладко причесанные люди, дымя вонючими сигарами, заговорили о счастье, которого они хотят для всех, тогда как некоторые народы этого не понимают, влачат жалкое существование и вымирают; если международной полиции не предоставить право контроля над каждой семьей, то, пожалуй, все и вымрут…

Пану Дыле стало невообразимо скучно. Он сполз под стол и некоторое время гулял там, обходя вытянутые ноги, но нигде не нашел нужной ему монетки.

Тогда он вышел из здания и отправился к своим друзьям. Понятно, все легли спать голодными.

В ту ночь пану Дыле приснился сон, будто он очутился в столовой, где висел цветной портрет свергнутого короля. Подали горячие сосиски, которые пан Дыля тут же проглотил. Но вот появились полицейские и стали требовать, чтобы он рассчитался за сосиски, а он сунул им под нос табличку: «Пан Дыля, доктор физико-математических наук, Чехословакия». Один из полицейских прочел и морщась, как после горчицы, сказал: «Надо оставить его в покое. Это важный иностранный гость, а для гостей у нас заведен специальный режим!..»

Проснувшись под утро от голода, пан Дыля сказал, ощупав свою голову:

– Сосиски – это, конечно, сон. Но то, что отпустили, – факт. И на том спасибо…

Чосек и Гонзасек могут подтвердить, что все именно так и было.