Текст книги "Бункер из Дождя (СИ)"

Автор книги: Эдуард Ларин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Что вы прокурор клешнями размахались? Вы что хотите, чтобы министр обороны положил генпрокурору на стол документы, которые лежат в этой папке? Я поэтому и приехал, чтобы обсудить этот казус.

– А вы кто?

Петров достал удостоверение и долго держал перед лицом прокурора.

– Запомнили. Можете вернуться к себе и строчить жалобу.

– Хорошо, так в чём вопрос? – Прокурор присел за стол.

Петров медленно открыл папку и достав листок, протянул ему. Тот прочитал и, недоумённо посмотрел в глаза генерала. Петров забрал этот листок и протянул другой.

– Это же идиотизм! – Прочитав и его, скривил тот рот.

– Это с какой стороны смотреть! Тогда почему такие работают у вас? А вот политуправление или контрразведка могут посчитать по-другому. Я поэтому и здесь. Понятно, что ребята свалили всё на вас, чтобы, спасая себя, вы и их вытащили. Притом, насколько я понимаю, никаких документов, по допросу раненого офицера, присутствия в госпитале вооружённого конвоя у вас нет. Бери комендантскую роту и устраивай революцию?

– Понимаете! – Вступил в разговор комендант, считая, что разговор может пойти на возвышенных тонах и закончиться крупным конфликтом, а ему за всё это и отвечать, перед этими всякими или теми такими... – Надо было бы оформить много бумаг, допусков. Субъект мог бы исчезнуть, сбежать, скрыться. Так бывало. Приходилось давать много объяснительных, отменять всё, а это... если происходило задержание, то, после доставки оформляли по полной и как надо.

– И его гаврики тоже не оформлены?

– Я так понял из нашего с вами разговора.

– Правильно поняли товарищ генерал. Я не могу понять одного – зачем? Человек еле руками шевелит, ртом подпись ставит...

– Как ртом? – Встрепенулся прокурор.

– Почитайте внизу приписку. Что, идиотизм зашкаливает? Да все знают, чтобы попасть в военный институт на эту специальность нужен или блат, или взятка. Поэтому там так много ребят с южных окраин. Папаня загонит налево вагон хлопка или отару колхозных овец, а сын уже военный прокурор или следователь. А для того чтобы оказаться в Москве...

– Да что вы клевещите! Я вас привлеку!

– Не возражаю. Сначала от этого отмажьтесь! А то начнём разбираться и окажется, что он чью-то жену поимел, вот за это и мстят! Сами женаты?

– Ладно. Давайте конструктивно. Я их попросил, но без всякого конвоя. Просто выяснить зачем он встречается с моей женой.

– И часто встречается?

– Вот это и хотел узнать.

– А где, как, когда? Вы их с поличным поймали? Или кто-то навёл? Или просто брякнул, а вы повелись? Да ещё в госпитале нашли. Кто и как его вычислил? У нас армия проходной двор?

– Один раз!

– А что жена сказала?

– Вас это не касается! Это наши личные дела!

– Так это вы ему в спину стреляли?

– Стрелял?

– Врачи у него из спины вот это достали! – Показал Петров осколок, развернув носовой платок. – Я вас не понимаю. Ну ладно, какой-нибудь армейский прапор-забулдыга, но вы же знаток всего этого! Вот действия ваших подчинённых можно списать на идиотизм и в клинику их на исправление отправить... вы сами себе срок шьёте! Кого выгораживаете? По глазам вижу, что врёте! Не хотите сотрудничать. Я ухожу. Комендант честный человек, генерал, партиец. Он подтвердит ваши показания! Да? – Петров посмотрел на коменданта. Тот, нехотя, кивнул. – Вы мне без надобности. Я хочу знать, откуда клубочек прикатился!

– Тогда! – Прокурор, что-то жарко начал шептать на ухо Петрову, а комендант, решил прогуляться по своему кабинету.

– Однако же! – Петров носовым платком вытер ухо, завернул в него осколок и убрал в карман. – Я приду и к нему, а он откажется от своих слов! Пишите показания на него. А всё предыдущее, я похороню в глубинах моего сейфа. А своих оболтусов сплавьте в самый зачуханный гарнизон, чтобы они здесь языком не цокали.

Прокурор посидел, раздумывая, постучал пальцами по столу, взял листок и начал писать.

– Гарантируете? – Спросил он, отдавая его.

– Гарантирую! – Ответил Петров, прочитав показания прокурора. – Идите за своими!

Комендант по селектору отдал приказание дежурному по комендатуре.

– У тебя водка есть? – Спросил Петров его. Тот кивнул.

– Вот смотри Илья Михайлович, что я обнаружил. Российскую империю, наравне с другими факторами, добили юристы.

– Как это?

– А кем были Ленин, Керенский? Но, в отличие от нынешних, они были образованы. Сословность – это тоже некий блат. Но учились-то они сами и как следует. А потом объявили: свобода, равенство, братство. Армии и не стало. Потому что в армии нет ни свободы, ни равенства, ни братства. А сейчас у нас объявили: демократия, гласность, перестройка. Значит и наша армия пойдёт под откос. Сам знаешь, если и перестраиваться, то надо знать, как это делать и кому! А если никто не знает кому куда поворачиваться и идти – это хаос. Вот такие юристы и Советский Союз ухлопают! Ведь дедовщина и воровство это и их рук дело! Вернее, безделье. Все обленились. Никто ничего не хочет, кроме как что-то урвать для себя. Будь здрав! – Они стукнулись стаканами. Петров выпил, встал и быстро вышел.

5.

Петров вышел на крыльцо и остановился, поглядывая на свою машину, улицу, движения по ней автомобилей, автобусов и пешеходов. Потом полез в карман, достал портмоне и вынул оттуда три рубля. Засунул обратно и вынул пять. Подошёл к машине. Сергеев и Павлов быстро вылезли из неё.

– Берёте такси! – Протянул Петров пять рублей. – В расположение. Павлов, да? Идёт к себе. Надеюсь уже устроили его? – Павлов и Сергеев кивнули одновременно. – Три человека с собой. Без оружия. Адрес сообщу.

Петров сел в машину и быстро укатил. На красноватом лице Сергеева не было никаких эмоций. Он просто поднял руку. Остановилось не такси, а оранжевый "Москвич" времён его былых побед, на различных ралли. На пять рублей водитель поморщился, но согласился. Видать, ему было не по пути.

– Я могу позвонить? – Спросил Павлов, когда они вошли на территорию части.

– Звонить можно только от дежурного, да и то надо быть в списке. Разговор записывается. А вас в списке нет. Появитесь дома только после карантина. Захотите выйти, вас не выпустят. Через забор тоже не получится. У нас появилась отличная собака. След ведёт исключительно.

– Как это появилась? Сама пришла?

– Нельзя так сказать, конечно. Алексеев, которого мы навещали в госпитале, то ли её в плен взял, то ли переманил, то ли завербовал...

– Не понял товарищ майор.

– Когда группа появилась она нашла их обоих в той американской машине. Они, обессиленные, лежали, обнявши друг друга и собака никого к нему не подпускала. Поэтому в вертолёт их погрузили вместе. Можно так сказать, что наш сбежал к ним, а этот пёс, улетел к нам. Размен. Уже зачислен на довольствие и несёт службу. Перипетии судьбы! Отдыхайте. Можете сходить в бассейн. Ключи у дежурного. Я его предупрежу.

– Танюша, как наш сынок? – Сняв только шапку, но ещё не сняв пальто, спросил Александр Григорьевич.

– Растёт, а сейчас спит. Чайку?

– У меня есть кое-что есть получше! Кубинский ром и сигары. Не забывают люди, какое я им благо сделал. Что твой муж? Осваивается на новом месте?

– Недоволен, но зато в Москве. Ему там даже жильё дали.

– Не соглашайся там жить. Как же мы там будем встречаться?

– А его командир сказал, что осенью Юре могут и майора кинуть!

– Брехня. На такое даже я неспособен! Пойдём на кухню, а потом в койку.

– Может завяжем с этим? Неудобно как-то. Мне, кажется, я его полюбила, да и он тоже. Так старается.

– Это я стараюсь. А он бы так и сидел бы в каком-нибудь зачуханном полку начальником связи и посылки вскрывал, солдатиков обирал. Я не для него, и даже не для тебя стараюсь, а для нашего сынка. Машину без очереди получили? Думаешь это легко? Сейчас он станет командиром этого батальона, я вам квартирку подгоню. Как раз пару домов около метро заложили. Новый проект, между прочим. Ты хоть и числишься в Военторге, зарплата капает, а хоть раз на работе появилась? Миллионы людей на работе надрываются, в общагах до собственной смерти живут, да ещё и жрать нечего! Даже в Москве талоны уже! Куда катимся? Твой Юра несамостоятельный. Да, красивый, высокий, но привык что им управляют. Приспособленец, в общем. Если не дурак, значит догадался, что ребёнок не от него, но молчит. Выгода. Придёт время – своего струганёт. Если я сейчас уйду, то это навсегда.

– Да я разрываюсь между вами троими. Я вас всех люблю!

– Не каждая женщина может иметь такой гарем. Летом в Пицунду поедем, в военный санаторий. Я в душ. Пока малыш спит, потренируемся. Пока я могу и это и вас обеспечивать, а когда такое желание отпадёт, будут ли другие? Как говорил Гамлет в своём монологе? Быт или не быт? Вот в чём вопрос!

Расслабленные они сидели на кухне. Александр Григорьевич одетый, только пиджак висел на спинке стула, Татьяна в халате. Он пил ром и курил сигару. Она – чай с ромом. Ей нравилось именно такое смешение. Главное незаметно сколько в чае рома. Чай мог быть или светлее, или темнее, но согревал одинаково. Редкие подруги, изредка забегавшие, завидовали такому благополучию. Вот только рома у них не было, поэтому ром они заменяли всякими настойками на ягодах и листьях. Не совсем то, но всё же эффект похожий.

Раздался осторожный стук в дверь. Потом посильнее. Александр Григорьевич вздрогнул.

– Стучат что ли?

– Так звонок есть.

– Поди в глазок посмотри.

Татьяна подошла. Какая-то красноватая пухлая рожа.

– Бомжара что ли? – Сообщила она, вернувшись на кухню.

– Что он хочет?

– Я не спрашивала.

Александр Григорьевич прошёл в прихожую и открыл дверь. Цвет лица означал, что пьёт, но не бомж.

– Что надо? – Грубовато спросил Александр Григорьевич.

– Нижайше извиняюсь, что потревожил вас, хозяин. Я управдом.

– Мы что кого-то затопили? – Угрожающе произнёс Александр Григорьевич.

– Что вы! Нет, нет. Никакого затопления. Гораздо хуже. Вы, наверное, не замечаете, а вот ваша жена – должна. Всё дело в бабках.

– И сколько надо?

– Их трое или четверо. Иногда из других подъездов на цирк приходят.

– Вы пьяны что ли? Вы мне что, цирк устраиваете?

– Это они вам устроят. Я пришёл предупредить.

– Танюша! Поговори с ним, я ничего не понимаю!

– Запах кубинской сигары! – Хлюпнув носом, сказал управдом. Александр Григорьевич вернулся на кухню. Сигара вяло сигнализировала, что она ещё в работе. Татьяна встретилась с управдомом уже в прихожей.

– Я управдом. – Снова представился тот. – Проверял трубы не чердаке. У вас, кстати тепло? Все батареи греют? Воздушных пузырей нет?

– Спасибо, всё нормально.

– Наши домовые бабки играют в одну игру – вызови милицию. Может вы иногда видели, что у дома милицейские машины появляются? Это дело рук бабок. Вернее, дело их языка. Им скучно, поэтому они выбирают соседей, которые дома и вызывают к ним милицию, что-то вроде шумят, дерутся. Приезжает экипаж. Представляете недоумение и милиции и людей, к которым пришли. И ничего с этим не поделаешь – бдительность. На этот вечер они выбрали вас. Я, когда, поднимался наверх, слышал, что они назвали номер вашей квартиры.

– Нам это ни к чему!

– Вот и я о том! Проверка документов, заглядывание во все помещения, грязь на полу. Они же разуваться не будут.

– А что делать?

– Бабки, сейчас, на ваши окна смотрят. Давайте вместе выйдем на балкон и помашем им рукой. Вызовут милицию – ложный вызов. Их можно будет привлечь к ответственности. Не представляете, как они меня и участкового задолбали.

– Значит милиция приедет в любом случае? Саша собирайся!

– Если позвонили, да. Если не успели – нет.

– Странно. Ну пойдёмте!

– Я разуюсь... так неудобно...

Когда они возвращались с балкона, то увидели, как на кухню прошёл военный в шинели и серой папахе.

– О! Так вы военные? Не будем им мешать. Присядем на диванчик.

– Да что здесь происходит? Саша?

– Села и заткнулась! – Краснорожий схватил её за мышцу на предплечье руки и сжал-то несильно, но слёзы у Татьяны всё равно появились. Они вместе присели на диван.

– Вы бандиты?

– Бандиты по военным не ходят, что взять с вас? Телик включить? Программа "Время" как раз!

– У меня сын спит!

– Посидим в тишине. Вы только не рыпайтесь и всё будет хорошо.

– А что может быть и плохо?

– Может. – И он нажал на мышцу посильнее, так что она застонала.

– Ребёнка только не трогайте.

– Это не от меня и не от вас зависит.

Александр Григорьевич, чуть не поперхнулся сигарой, когда увидел, что вместо Татьяны, дверь на кухню открыл какой-то генерал.

– Это вы что? Тут, а не там! – Совсем растерялся он.

– Если я тут, значит это вам надо. Если я там, то вам поздно курить. Как говорится, перед смертью не надышишься, а перед арестом не накуришься.

– Встал и пошёл вон! Я генерал-лейтенант! Я приказываю!

– У-тю-тю-тю! Что вы так пыжитесь? Математику же изучали. Там одинаковое вычёркивается. А у нас одинаковое слово – генерал. Получается, что вы в этом случае – лейтенант, а я – майор. Курите сигару и слушайте. Два раза повторять не буду. Я к вам пришёл тайно, а значит с миром. Иначе, – Петров похлопал по папке, – бумаги, находящиеся здесь, были бы уже у министра, в политуправлении и, в контрразведке. А если ещё об этом и наши доблестные чекисты узнают?

– Вы меня пугаете?

– Ни сколько. Ознакомьтесь. – Петров толкнул ему потёртую кожаную папку Сергеева.

– Ну и что тут такого? – Бегло просмотрел листы бумаги генерал-лейтенант. – Два каких-то идиота...

– Все так считали. Но когда начали смотреть с другой стороны... вы курите, курите... телефонный провод привёл к вам. Остальных вы ввели в заблуждение. Взять в госпиталь. Финансирование на ремонт, второй год подряд госпиталю выделяется, но не ремонтируется. Ресурсами не обеспечен. Стройуправление не подключено, материалы ему не выделены. Тут добрый дядя, важный, но не главный руководитель службы тыла министерства, предлагает пустячок для него сделать. Тогда ремонт может начаться через месяц. Это же не взятка? Ну и у остальных что-то подобное. А теперь вопрос. Как в игре по телеку. Ответ должен быть правильный, знаток. Зачем?

– Вы что за мной следили?

– А как иначе? Подозрительно себя ведёте, товарищ! Как бы партбилет на стол не уронить. Переоделись в гражданку на работе. Приехали на явочную квартиру, да ещё разлагаетесь ромом и сигарой. Советские люди себе такого позволить не могут. Колитесь на кого работаете?

– Послушай хам, как там тебя, я сейчас звоню...

Александр Григорьевич потянулся к аппарату, который висел не стене.

– Вот телефончики приёмной министра, политуправления, контрразведки. У меня и с Лубянки есть. Подойдите к окну. Видите, у подъезда стоит "командирский" с военными номерами? Они вас ждут!

Рука генерал-лейтенанта безвольно упала, но к окну он подошёл, и увидел, что ему машут сквозь ветровое стекло. Он сел. Покинутая сигара нервно и ревниво дымила.

– Всё-таки вы существуете... – обречённо произнёс он.

– А вы сомневались? Мы, как ангелы, спускаемся с неба. Как дьяволы выползаем из земли, как касатки выпрыгиваем из воды. Мы есть и нас – нет. Мы везде и нигде.

– Эскадроны смерти...

– Вы что книжек и газет начитались? Эти писаки напридумывают, что им угодно, а вы начинаете думать, что так и есть! Стыдитесь, вы же офицер чтобы что-то читать кроме уставов! Даже пока целый генерал-лейтенант! Эти эскадроны где-то там, на Гаитях! В советской армии только в конном полку Мосфильма есть эскадроны. Может вы ещё и "Голос Америки" слушаете? Если вы такой, что ждать от подчинённых? Пьют небось? А ведь вы наследники Хрулёва! Ему должно быть стыдно за вас. Без тыла солдат уже не воин. Голодный, разутый и раздетый, но с патронами – мародёр. Без патронов – либо пленный, либо труп. Связисты паучков в петлицах носят. Я о них говорил. Второй раз спрашиваю, хотя и после первого можно было вас брать, но спрашиваю только из уважения к вашим погонам. Я уйду и придут другие. Они, не я. Только выполняют приказы. Разговаривать не будут. Зачем? Зачем понадобился больной, младший лейтенант?

– Я готов сотрудничать, но я не понимаю суть вопроса!

– Это другое дело. Курите, а то сигара потухнет, обидится и вонять начнёт. Вот батальон связи. С виду замухрышка, но он секретный.

– Да у нас всё в стране секретно, даже унитаз генеральский.

– Согласен. Там, за бугром, средства связи создают, испытывают, модернизируют частные компании, а у нас государственные институты. Причём делают это так долго, что мы всегда отстаём в этом направлении. Вот этот батальон этим и занимается. Ускорением процесса. Им передают добытые средства связи их разбирают, исследуют элементную базу, сравнивают с нашими аналогами и выдают рекомендации. Проверяют в боевых условиях. Занимаются этим гражданские. Любой офицер стремится сделать хоть какую-то карьеру. А здесь всё! Максимум командир этого батальона. Поэтому в батальоне почти все гражданские, или те, кто вышел в отставку. Никто не хочет сюда идти. Москвой не заманишь! Большинство офицеров из рядовых. Училища закончили комбат и начальник штаба, да и то не по связистскому профилю. Здесь даже не караульные, а вахтёры. Вы нам скинули парня из Генштаба, но обратно он не вернётся. Нынешний комбат, с радостью выдохнул – есть преемник. Со службы, без сменщика не отпустят. С этим, новеньким, как его... это не важно, год-два и тот комбат. А так можно до смерти комбатом пробыть!

– Извините меня! – Горестно выдохнул генерал-лейтенант и взялся раскуривать уже почти потухшую сигару. – Какой же я идиот! С теми же целями. Хотел парня сделать комбатом, родственник как-никак! Компромат на нынешнего искал, чтобы сковырнуть его! Какая разница, где тому дослуживать?

– Нормальные пираты всегда идут в обход! Помните "Айболит-66"? Пришли бы, сказали... с превеликой радостью приняли бы его. А теперь это сложно поправить!

– Но все материалы, пока у вас!

– Я, конечно, могу похоронить их в глубинах моего сейфа, но...

– Что вам надо?

– В батальоне, с квартирами, у гражданских очень туго. Они работают только из-за них, а выделяют одну в год. Очередь с полсотни. Они не военные, развернулись и ушли. И унесли опыт, возможности, мозги.

– В Москве, можно увеличить максимум до трёх в год, да и то со вторичкой.

– Вот и славно, что со вторичкой. Запоминайте. Тридцать в Москве. Десять: там Сочи, Геленджик, Тупасе, Анапа. Десять – Крым. Министр поддержит. Только инициатива должна быть ваша. Если это вскроется, то скандал будет похлеще приземления Руста на Васильевском спуске.

– Да понял, понял. Мне на это надо месяц.

– Неделя. Коллегия будет обсуждать наш вопрос. Ваше предложение должно быть у министра на столе. Это телефон. – Петров прямо на салфетке написал номер. Этот отдел будет формировать повестку для министра. Можете сослаться на меня, но я их предупрежу.

– Ну если только так... изыскали внутренние ресурсы... решения партии в жизнь!

– Благодарю вас за понимание, до свидания!

Петров поднялся и быстро вышел из кухни. Управдом, увидев его, тоже встал, церемонно поцеловал руку Татьяны и выскочил вслед за генералом. Татьяна кинулась на кухню.

– Кто это был? – Бросилась она к нему. – Я так испугалась!

– Я тоже. – Он налил целый стакан рома и медленно выпил его. – Я думал это смерть пришла. Потом договорились. Юра прав. Быть ему майором в этом году.

– Мне, кажется, что я его по телику видела. Рядом с Горбачёвым на мавзолее.

– Ты не ошиблась. Видишь ко мне какие люди приходят. Не я к ним, а они ко мне! Пошли обратно, что-то у меня от страха опять встало!

На работу генерал-лейтенант приехал рано. Подписал что нужно, позвонил кому надо, побеседовал с кем смог, раздал указания и, уже в форме, отбыл в ближайшее Подмосковье.

– Неплохо устроился! – Вместо приветствия сказал он, пройдя на участок.

– Твоими молитвами. – Обнял его сухощавый седой мужчина, бритый на лысо на голове, но не бритый на лице. – Что тебя привело в чертоги мои? Хочешь отведать моих напитков, усталый путник?

– Я хотел бы вернуться на работу.

– Ничего не получится. Отведай то сегодня, что не сможешь отведать завтра, а значит никогда.

– Ты прав Валерий Семёныч. Остаюсь.

– У меня как раз и обедик поспевает, а супруга в Москве. Она не любит дачу зимой.

Они зашли в дом. Семёныч быстро сгоношил нехитрые закуски и изредка поглядывал на газовую плиту. Череда разнокалиберных бутылок, как невесты на выданье, стояли перед двумя чашками.

– Извини, будем из чашек. Моя благоверная все стопарики и стаканы забрала. У неё какой-то юбилей наметился, на выходных отмечать будет. Не хочется, а придётся ехать. Начнём с этого! – Показал он на крайнюю бутылку, – а дальше по построению. Щишки уже поспели, сейчас выключу, пока отстоятся, перейдём к более крепким.

Вот так попивая-закусывая генерал-лейтенант описал свои приключения.

– А от меня что хочешь?

– Ты хоть от дел отошёл, но можешь прояснить. Всё-таки не последний в ГРУ был. Значит про других тоже можешь что-то знать.

– Так я в группе консультантов. До инспектора званием не дотянул.

– Что скажешь про этот долбанный батальон связи? Не знаю почему, но мне кажется, что что-то там не так.

– Как партийцу, креститься не предлагаю, но тебе не кажется. Лучше тебя сразу предупредить, пока ты кому-нибудь не болтанул по простоте. Ты вскрыл, не бомбой, не снарядом, не пулей, даже не консервным ножом или ковырянием в носу... я тебе сказал, но я тебе этого не говорил... самую секретную часть советской армии. Этого даже предатель Поляков не смог сделать! А он, ой, сколько наших америкосам сдал!

– Расстреляли?

– Спрашиваешь!

– Так и знал, что эскадрон смерти. А этот Петров отпирался ещё!

– Ты! Генерал-лейтенант газеты читаешь? Позор!

– Вот и он почти также сказал!

– Ты "Терминатора" видел?

– Это на видике, с гнусавым голосом? Потомки ознакомили.

– Это просто железяка, по сравнению с ними. Когда я был начальником разведки округа, то сам туда отбирал. Не просто тех, кто отменно владеет оружием и всем остальным, что положено, а в первую очередь сообразительным. Неважно офицер или рядовой. Офицеров там по пальцам можно пересчитать. Их в училищах научили мыслить стандартно, по шаблону. На этом и гибнут. Год назад у них погиб целый взвод. А всё потому, что возвращались старым путём и попали в засаду, а командовал командир роты. Изображали из себя контрабандистов. Они там перебили уйму народа, чуть ли не пятьсот человек. А измени маршрут? Никто бы и не узнал.

– На нас подумали?

– Нет. А недавно я видел одну любопытную секретную, пока ещё на испытаниях, штатовскую машинку. У нас подобная на базе БМП, а у них несколько длиннее и шире командирского УАЗика. Такая аппаратура нам и не снилась.

– Мне не надо подробностей. Я после этого без стакана заснуть не могу. Кто они?

– Глубинная разведка.

– Всего-то? Да у нас этих рот, батальонов, полков и бригад...

– Поменьше языком молоти. Официально у нас их нет. И все они только тренируются в своих границах, а эти – нет.

– Ну, напугал, я-то... ха-ха...

– Вот ты сейчас сидишь рядом и усмехаешься, а на самом деле, я перед тобой стоять должен!

– С какого-то?

– Так кроме меня ещё куча офицеров стоять будет, с орденами на подушечках, а я как твой друг, около лафета, на котором ты будешь очень красивый. Почему этого не произошло?

– Квартирный вопрос помог мне это отсрочить! – Александр Григорьевич налил полную чашку какой-то настойки и быстро выпил.

– Ты что? Это же настойка пустырника! Раз плохо спишь, помогает, но не в таких количествах! Давай, я тебя на диванчик уложу, а к вечеру домой отправлю. С такой дозой обоспишься. Тебе несказанно повезло, они бы сами могли и луну с неба доставить, да и тебя заставить. А они ещё подсказали как быстро решить свой вопрос. У них не бывает врагов, даже если и были. Отдыхай. То, что я тебе сказал, просто сон. Сон усталого бойца.

6.

Не успел Павлов зайти к дежурному и расписаться о появлении на службе, как его перехватил зам по тылу командира батальона. Бравый весёлый капитан, лет на пять старше самого Павлова.

– Павлов что ли? Быстро чирикай в журнале и пошли.

– Куда?

– Не на птичнике, чтобы кудахтать! Полевую одежду, обувь получать. Потом в оружейку отведу, личное оружие прикрепим, но на руки не дадим.

Обмундирование заняло много времени. Максим Максимов, как представился зампотыл, был дотошен и тщателен настолько, что начал раздражать. Заставлял одевать, одеваться, ходить, бегать, приседать, ползать.

– Ну, наконец-то! – Обрадовался он, когда Павлов, обернувшись, хотел послать его куда подальше. – Сегодня ночью спасибо скажешь. Ботинки не снимай, ходи, малейшее неудобство, подгоним. Надо будет, утюгом поглажу, чтобы плотно прижимались и на ноге не болтались. Ты только вазелином их начисть. – Он подал маленькую щётку.

Капитан сам понёс за ним вещи, как вестовой. Павлову ничего не оставалось как прийти в ротную канцелярию и, открыв дверь, пропустить вперёд капитана.

После этого тот его привёл к замполиту батальона, а сам быстро смылся. Замполит оказался и парторгом батальона. Проверил уплату взносов, занёс его в карточку и убрал партбилет в сейф. Объяснил, что в ротах есть должность замполита, но они все при нём, замполите и все они профессиональные психологи. Один из них повёл показывать их хозяйство. Комната релаксации, с музыкой и водопадом, соляная пещера, и даже топчаны для бесед и гипноза. Отвёл в санчасть.

Двадцать коек. Несколько кабинетов напичканные аппаратурой, включая стоматологию. В подчинении у начмеда было шесть фельдшеров и четыре санитара из срочников. Павлова количество персонала удивило, но оказалось, что работы у них невпроворот. Перед заступлением на дежурство рота проверялась. Давление, пульс и всё такое что требуется для водителей, пилотов уходящих в рейс, но кроме этого очень тщательно осматривали ноги. Если на ногах кожа стоптана, высохла и превратилась в фанеру и начала трескаться они тщательно её обрабатывали. Павлов догадался почему. Ещё в училище, у него треснула пятка, он не то, что бегать – ходить было больно. Если боец не может как следует двигаться – это обуза со всеми вытекающими для него печальными последствиями. Никто тащить или дожидаться не будет. Проверяли ногти на руках и ногах и заставляли подстригать их уже самих бойцов. Если даже было подозрение на инфекцию – запирали в карантине.

Раз в месяц приезжали зубной врач, хирург, ухо-горло-нос, глазник, кардиолог, невролог. Понятно, что не каждый месяц они пропускали через себя весь личный состав, но по графику два-три раза в год. Поэтому чуть ли не все в батальоне попадали под осмотр. Если кто-то что-то хотел, мог прийти и вне плана. Павлов тоже подвергся плановому осмотру. Начмед прочитал результаты осмотра и дал указания провериться в этом месяце у специалистов. Один из фельдшеров отвёл его в оружейку, которая находилась в тире, а тир в подвале. АКС, АК-74 и Макаров были вписаны в личную карточку, но на руки он их не получил.

В столовую он пришёл сам и, к удивлению, получил нагоняй, что пропустил завтрак. А он-то, со слов Сергеева, подумал, что самому надо платить за питание.

Он устроился в канцелярии и начал рассматривать уставы и военные журналы. Все журналы были с переводными статьями и посвящены вероятным противникам и их вооружению. Телефон так резко тренькнул, что он вздрогнул. Это был дежурный, который сообщил, что его вызывает начштаба.

Фамилия начштаба была тоже простой – Иванов, поэтому он не ошибся как обратиться к нему, погоны же на пиджак не пришьёшь!

– Иван Иваныч, Павлов, по вашему приказанию прибыл.

– Пал Палыч вы всё получили?

– Так точно, в том числе и оружие, но мне его не выдали.

– С оружием потом. Пора вас на дело выводить. Кантемировская дивизия проводит учения и мы с ними. Нам поставлена задача не только захватить дивизионную радиостанцию, но и вывести её из строя. Найти, при удаче, шифры, коды, а также вывести из строя всех связистов, а не только тех, что попадутся под руку. То, что возможно нападение, они знают. Мы хотим привлечь вас как специалиста. Нападением будет заниматься вторая рота. Третья будет атаковать штаб дивизии. Вы будете со второй ротой, как рядовой связист. Радиостанцию вам выдадут во время задания.

– Но...

– На войне, как на войне, но вы будете без оружия. Пройдёте стрелковую подготовку там и решим. Маскхалат, в придачу к полевой получили? Тогда задание. Одеться. Как выйдете из здания, то направо котельная. За ней проложена беговая тропа. Восемьсот метров. Заканчивается она там же, но с другой стороны. Запомните время первого и последних кругов, а также сколько пробежите за один час. Результаты доложите дежурному. Следом бассейн один километр. То же самое. Там на самом видном месте часы висят. Потом спортзал. Там инструктор проверит вашу становую силу. Потом обед. После него разработка плана нападения и путей отхода. Как стемнеет выдвигаемся на позиции.

Павлов измотался, но выполнил всё, что ему приказали. Обессиленный он ввалился к начштаба.

Пришёл Сергеев и взял листки бумаги, лежащие на столе перед ним и показал их Иванову. Они, молча, изредка поглядывали друг на друга, но Павлову казалось, что между ними идёт какой-то диалог. Сергеев кивнул и ушёл. Иванов повернулся к Павлову.

– Знаете Пал Палыч, нам кажется, что мы несколько поторопились взять вас на задание. Обследование медиков показывает, что у вас недостаточный объём лёгких, неэластичные стяжки, ну и по мелочи. Результаты бега тоже неудовлетворительные. Меньше нижнего норматива. А ведь на вас ещё и рацию повесят. Даже не знаю. Командир против вашего участия.

– Боитесь подорву репутацию батальона?

– Репутация здесь не причём. Минимум вы можете отстать и вас никто ждать не будет. Рацию заберут и повесят на кого-нибудь другого. Вам же придётся выбираться самостоятельно. Ночью из леса. Сейчас зима. Это дополнительная опасность. Хорошо, что это учения. В боевых условиях вас бы... что о грустном? Не хотелось бы потерять командира роты на первых днях его службы.

– Я постараюсь!

– Старания недостаточно. Нужны возможности. Кроме того, бывают такие моменты, что мы разрабатываем план операции, готовимся, едем на полигон, а приезжаем на аэродром. Неожиданные подлые изменения. Дают парашюты и одну, две карты на всех. Выбрасывают в незнакомом нам месте. Ночью. Я вам открою один секрет. У нас все чего-то не любят, а некоторые вообще всё. Свою работу они делают и делают хорошо. Но не любят её. Парадокс да? Анекдот к слову:

Муж ходит по квартире и талдычит только одно слово: Парадокс, парадокс!

Жена не выдержала и спрашивает, в чём парадокс то?

– А ты за миллион отдалась бы?

Та подумала и согласилась.

Мужик дочери тот же вопрос задал. Та тоже согласилась.

– Парадокс в том, что в доме полно блядей, а денег нет!

Вот так вот и у нас. Не любят, но делают хорошо. Например, прыжки с самолёта. Плавание в одежде, лазание по скалам, бег! Этот бег, я просто ненавижу, лучше с парашютом. А ведь придётся бежать!