Текст книги "Бункер из Дождя (СИ)"

Автор книги: Эдуард Ларин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Но тут непонятно. Как мог недавно пропасть подлинник в Америке, если он оказался у нас полсотни лет назад?

– Я уже сказал. Там был не оригинал, а более поздняя копия. Вот их картина, нас абсолютно не волнует.

– Но и от нас тоже доказательств потребуют!

– А они у нас будут! Даже есть. Наши реставраторы, могут поделиться и куском доски тех времен, с кусочком краски идентичной оригиналу. Тогда же краски вручную тёрли из разных минералов и смешивали с маслом. А все поздние слои – это поздние слои! Тогда этот коллекционер, объявит, что нашёл свою украденную копию, а это будет оригинал!

– Который на самом деле оригиналом не будет. Вот теперь понятно. А почему я? Потому что с Томом знаком?

– Это знакомство было главным аргументом в твою пользу!

– Значит арсенал с собой тащить не надо?

– Конечно!

– Тогда я согласен. А схема внедрения?

– Это самое простое. Как только Фишер узнает, что вы в Нью-Йорке, он начнёт следить, а вы его будете не замечать! На руках будет черно-белая фотография или что-то подобное. Ваш друг попросит бросить конверт в ящик, вы проявите самостоятельность и попробуете сами встретиться с коллекционером. Действовать надо по обстоятельствам, здесь мы можем нафантазировать что угодно, но там придётся всё отбросить и действовать, как того требует обстановка.

– Значит этот художник нужен нам.

– Не он, но у него есть то, что нам нужно.

– Оборудование или технология?

– Формула!

– Я никогда не спрашиваю, но понимать-то должен! Что мы по ней должны изготовить?

– Ничего. Просто наши американские, китайские и прочие друзья узнают, что она и у нас имеется.

– А что, нам самим ни в какую её изобрести?

– В какую. Или в какую! Главное где ударение поставить. То, что на это уйдёт много денег, которых у нас нет – это ерунда. Самое ценное – время! И это всего-навсего за полтора квадратных метра древних крашеных досок! Пройдём в соседнюю комнату.

– Здравствуйте! – Растерянно произнёс Швед, увидев молодую, худую, но не слишком высокую женщину с копной тщательно уложенных волос в очках и взглядом училки поверх них.

– Эдуард! – Представил его Горбунков незнакомке.

– Ирина! – Протянула та руку. – Спасибо, Семён Семёнович! – То сразу вышел.

– Вы разработчик этого действа?

– Откуда вы знаете?

– Потому что я тоже руковожу своими разработками, а в чужие стараюсь не лезть.

– Мне об этом уже сказали. Значит нам будет комфортно вместе. Не будем мешаться. Каждый будет заниматься своим. Легенда. Развелась с мужем, который принёс эти створки домой и сделал для меня ширму. При разводе они мне и достались. Они были несколько раз, разрисованы, крашены, ещё и муж заклеил их обоями. Я содрала эти обои. Вместе с ними оторвался кусок деревяшки с красочным слоем. Это меня заинтересовало и я сделала рентген. Примитивный снимок, но общий характер картины понятен. Я начала искать тех людей, кто поможет мне понять, что на самом деле находится под многими слоями краски. Меня сразу предупредили, что, если это что-то важное, минимум отберут, а максимум ещё и прибьют. Специалистов надо искать за границей. Потом, случайно мне в руки попался французский журнал о краже из коллекции, что-то похожее на тот рисунок, что обнаружила и я. Поэтому мне понадобился человек, который постоянно бывает в Штатах. Может быть мои доски заинтересуют их? Я начала искать такого человека. На одной из вечеринок познакомилась с одним инженером...

– Это был я?

– Нет. Ваш сослуживец. И вот только он рассказал о вас, сударь. Вот моё письмо, а этот конверт с щепкой. Ваша задача найти этого человека и лично, подчёркиваю лично встретиться с ним.

– И что я ему скажу?

– Что я сказала! Все остальные переговоры буду вести я и другие люди. До свидания. – Ирина пожала руку и вышла. Зашёл Горбунков. Показалось, что он никуда и не уходил, за дверью стоял.

– Что пригорюнился, герой?

– Как-то неожиданно и быстро.

– Это досье. Неделя на подготовку и в Штаты. – Вручил он папку.

Через неделю с Горбунковым встретилась Ирина, а не Швед.

– Нам надо вылетать через два дня. – Безапелляционно заявила она.

– Что такое?

– В музее современного искусства Соломона Гуггенхайма лицо, нужное нам, будет вести переговоры о продолжении экспонирования части его коллекции, в рамках уже другой выставки, которая через полгода будет проходить там. Это самый удобный и простой момент подобраться к нему. Поэтому пришлось поменять концепцию. Я буду в составе делегации по культурному обмену. Поэтому в наглую напрошусь на переговоры с ним об экспонировании его коллекции в Третьяковке.

– А почему не в Пушкина?

– Должны же у нас быть разногласия, прежде чем прийти к компромиссу?

– А роль Шведа?

– Недотёпы. Я, на их глазах, стану переводить его предложение.

– Зачем?

– Чтобы у нас со Шведом был конфликт. Этот вопрос надо будет решить моментально. Как я могу организовать выставку его картин, если он согласится на это? Дрова, я эту операцию назвала именно так, должны быть уже на территории Штатов. Не обязательно день в день, но и недели слишком много.

– Я переговорю с ним.

– Я уже разговаривала. Я назвала только что полученные сведения, а основу комбинации предложил он.

4.

Разницей в появлении в Нью-Йорке Ирины и Эдуарда были два дня. Пока он летел, она успела побывать в музее и вручить помощнику миллионера свою визитку. До миллиардера ему было ещё далеко – пара сотен миллионов.

Музей Гуггенхайма отличался от остальных необычной концепцией. Издали его здание напоминало белую чашку на блюдце, приставленной к серой коробке с сахаром. Огромнейший лифт поднимал посетителей на верхний этаж, откуда начинался широкий спуск вниз по непрерывной спирали. Поэтому, без особых усилий, заходя и в примыкающие к спирали залы, можно было осмотреть всю экспозицию. Музей с примыкающим к нему Центральным парком, а не наоборот, стал символом культуры Нью-Йорка.

Посреди одного, уже обычного, не совсем прямоугольного, но очень светлого и просторного зала на самом верху чашки, стояла группа людей. Стояли они полукругом. Один из мужчин, доставал из картонной папки, висевшей у него на шее, цветные фотографии формата А3. Каждое фото он держал перед собой на вытянутых руках и медленно перемещался по центру зала по часовой стрелке. Люди, стоявшие полукругом, просто перетоптывались вслед за ним, фактически не сходя с места. Они не мешали посетителям, поэтому те не обращали на них никакого внимания. Они перешёптывались друг с другом и что-то записывали в свои блокноты.

У входа в зал, на спирали, стояли несколько здоровенных мужчин в одинаковых костюмах, ботинках, казалось, даже причёсках и старательно делали вид что смотрят на какую-то странную мазню, которая стоит сумасшедших денег. Это их не удивляло, и не такое видели, но слегка коробило, из-за того, что они не понимают, что и как тут делать в непредвиденном случае. Толканёшь случайно, а он полетит вниз как с крыши небоскрёба!

Сверху, неторопливо разглядывая экспозицию, спускался молодой мужчина в голубом костюме из тонкой английской шерсти. Точно также он прошёл в зал и встал позади группы, разглядывая сначала их, а потом и то, что они делают.

Главным там был плотный, коренастый мужчина слегка за шестьдесят. У него не было в руках блокнота и, кивком головы он принимал решения. К ним подошла красивая женщина в чёрном до пола, облегающем платье и с шикарно уложенной, почти шаром, причёской. Они приветственно кивнула всем и поздоровалась с каждым за руку.

Обсуждение было прервано. Чтобы его продолжить, коренастый повернулся и показал за своей спиной на картину в жёлтых тонах. Эдуард понял не всё, но всё-таки хоть что-то. Это был портрет Жаклин Кеннеди, когда она со своим мужем, а по совместительству президентом США, была в гостях у отца этого коренастого мужчины. Рассматривали коллекцию картин. Это собрание картин состояло из двух частей: купленных и нарисованных собственноручно. После выстрелов в Далласе, картина была подарена музею Гуггенхайма.

К группе подошёл ещё один мужчина и что-то начал шептать главному на ухо. Свой фигурой и жестами этот человек напоминал кого-то, но кого? Он стоял спиной. Был-бы хоть в пол лица, Эд сразу бы вспомнил. Тот, как у нас говорил Хазанов, "спинным мозгом почувствовал" что кто-то на него смотрит и обернулся. Он не смог скрыть своего удивления и резко прошёл к Эду.

– Ты что здесь делаешь? – Злобно, не стесняясь окружающих, громко прошептал он.

– За тобой шпионю, чмо црушное! – И резко, но незначительно, дёрнул локтём в его сторону, но это заметил только Том. Его реакции можно было позавидовать! Он схватил Эда за локоть и повалил на пол. Эд ударил его коленями в живот. Из нагрудного кармана пиджака Тома выполз бумажник. Эдуард схватил Тома за шею свободной рукой и перевернул. Теперь Том оказался на полу. Скручивающим движением, Швед вывернул локоть и продолжая движение, заехал Фишеру в нос. Сзади кто-то навалился и схватил Шведа за шею. Удушающий приём был хорош. Последним движением ноги, Эд, случайно, успел задвинуть бумажник Тома под чёрный пуфик, предназначенный для рассматривания картин сидя. Эда резко встряхнули и поставили на ноги. Профессионально обыскали и подали коренастому всё, что нашли в карманах у Шведа. Охрана чётко знала своё дело.

– You are Russian? – Удивился тот, открыв паспорт.

– Are You Solomon Guggenheim?

– He died long ago! I'm Harry Fitzroy! – Тот открыл конверт и достал щепку. – What's that?

– You do not understand! Guggenheim would have understood! – На этих словах Фицрой засмеялся.

– He, for this was the Baroness Hilla von Rebay.

Тут и Фишер влез в разговор. Он что-то долго и гневно говорил, показывая на Эда.

– Harry, he's lying! – Сказал женщина в чёрном показывая на Фишера и обратилась к Эду.

– Товарищ, расскажите Фицрою, что это за щепка и зачем она Гуггенхайму! Я переведу!

Швед начал не с щепки, а с преследования его Фишером, даже в Германии. А так он скромный инженер. Вот и сейчас приехал в Хартфорд по оборудованию для советской промышленности, а эти конверты просили передать в какой-нибудь американский музей. Фицрой разорвал второй конверт. Внимательно причитал послание на листе, посмотрел на Эда и кивнул. Стальные тиски, до этого плотно державшие его, разжались.

– А на какое предприятие, интересуется господин Фицрой? – Перевела его вопрос женщина.

– "Юнайтед Технолоджис". Оборудование для производства лифтов, вентсистем и кондиционирования, отопительного оборудования. Хотим создать в Москве, совместное предприятие с фирмой "Отис". В Ленинграде его создание уже началось, Поэтому и по ним необходимо уточнить некоторые моменты. У меня времени мало.

– Господин Фицрой, один из акционеров данной группы компаний. Предлагает пообедать помириться с мистером Фишером – представителем страховой компании, которая обслуживает интересы мистера Фицроя.

– Покорно благодарю, но я уезжаю через пару часов. Отдайте мне мои конверты, раз вы не тот, кто...

– Он считает, что тот, кто вам нужен! Свою задачу вы уже выполнили.

– Тогда пусть даст расписку. А вы, как свидетель подпишитесь. К вам, в Штаты не каждый день посылают!

– Всё будет хорошо! – Ответила ему красавица и обратилась к Фицрою. Тот что-то быстро и непонятно произнёс, ему подали блокнот, он что-то быстро начиркал, вырвал листок и подал Эду.

– А вас как звать, голубь мира? – Спросил он женщину. Она, перевела его слова, потом свои. Потом только ответила ему.

– Меня зовут Ирина. Я представляю министерство культуры СССР.

– Если бы не вы... – Эдуард посмотрел на охранников, – я бы здесь тоже стал экспонатом, а авторами такого произведения эти ребята!

Ирина перевела и все засмеялись, даже Фишер, что стоял до этого насупленный.

– Прежде чем уйти, верни мой бумажник! – Сказал Томас Эду.

– Ты мне его не давал!

– Пока мы барахтались, ты вытащил из кармана!

– Что же ты за подлая тварь такая? Меня же уже обыскали. Пусть ещё раз! Обыщите меня! – Посмотрел Швед на Ирину. Та перевела его требование Фицрою. Они поспорили. Тот согласился и отдал команду. Эдуарда обыскали ещё раз.

Was it! Where? Where to? – Фишер даже пуфик перевернул, чуть ли не на платье Ирины, но и там бумажника не было.

– These are the ghouls in your CIA! – Прокомментировал провал агента Эдуард, рассовывая свои вещи по карманам. Кивнул головой всем и ушёл. Фишер, было рыпнулся за ним, но его удержала охрана Фицроя.

Швед не ушёл далеко. Он ждал её в Центральном парке. Она подошла к нему в длинной дублёнке, с пакетом в руках.

– У меня мало времени! – Сообщила она.

– У меня тоже. Скоро поезд. Какие ещё будут указания?

– Мне показалось... я даже уверена в этом, что Фицрой не поверил в наши случайные совпадения... назовём их так...

– Не надо от этого шарахаться. Не афишировать, но и не скрывать. Многим людям, которым страна доверяла выезд за границу, выездные визы для этого и нужны. Они выполняли и частные поручения. Передать знакомым, родственникам, вещи, послания, привезти такое же обратно. Купить вещи, лекарства, а не сувениры. Произвести выгодный обмен товаров на твёрдую валюту. Будет подозрительно, если этого совсем не будет.

– А зачем?

– Как зачем? Вот фотоаппарат "Зоркий" в магазине у нас стоит – 110 рублей. Здесь я его продам, пусть за сто долларов. Доллар, хоть и запрещено, я в Москве могу продать за пять рублей. Итого – пятьсот рэ. То есть получить у нас в пять раз дороже. Но на сто долларов я могу купить пять джинсов или два джинсовых костюма. Продать оптом джинсы можно за сто пятьдесят рублей. В розницу ещё дороже. Итого – семьсот пятьдесят рублей. Каждый костюм – за пятьсот рэ. Итого тысяча. Американцы это знают. Наши тоже. Каждый из нас может немного заработать во имя мира на Земле. Если его наши доски заинтересуют – три тысячи американских рублей за доставку. Мы дальше как бы не при чём. Ну, а дальше по плану. Даёшь запечатанный конверт с условиями продавца.

– Не получилось, как я планировала. У нас нет конфликта с тобой.

– Этот Фишер не вовремя влез.

– А он вовсе и не Фишер!

– Не сомневался, что это настоящая фамилия.

– По-настоящему, скорее всего, его зовут Томаш Возняк. Возняк с поляцкого – сторож.

– Так он что из-за фамилии в цсрушники подался? Откуда знаешь?

– Так его портмоне у меня оказалось. Ты его ногой пнул. Оно проскользнуло под пуфиком и упёрлось в мои ноги. Когда он поставил пуфик на своё место, я его портмоне засунула обратно под пуфик. Когда все ушли я вернулась и забрала его. Денег было немного, но зато старое водительское удостоверение.

– Ну, теперь, понятно. Многовековая ненависть к русским. Нам эта ненависть ещё боком выйдет. Зря Сталин немецкие земли полякам вернул. Не ценят хорошее отношение. Закон цивилизации – чем больше помогаешь, тем больше тебя ненавидят те, кому помогаешь! Сначала поляки нам счета будут предъявлять, а потом и немцам, если тем им хорошее начнут делать.

– Если Фицрой клюнет, встречаемся через четыре дня у картины с Жаклин Кеннеди.

– В то же зале?

– Да. Только там будет выставка картин, написанных отцом Фицроя. В левый нижний угол рамки засуну бумажку с местом и временем встречи. Это если ты к двум часам опаздывать будешь. – Она протянула ему права Томаша Возняка. – Могут пригодиться.

В Хартфорде действительно заинтересовались совместным предприятием по строительству современных лифтов в Москве. Выдали свои предложения как они видят создание совместного предприятия. То, что Возняк-Фишер пасёт Ирину, причём, особенно не маскируясь, стало заметно при входе в зал с картинами Фицроя.

– Что Том? Новую жертву нашёл? – Хлопнул его по плечу Эд. Тот от неожиданности вздрогнул, резко ушёл в сторону и провёл удар. Шведа за спиной уже не оказалось – он входил в зал. Подошёл к Ирине и они начали рассматривать и обсуждать выставленное.

Это так казалось со стороны.

Она сообщила, что деревяшка дала положительный результат и Фицрой готов обсудить условия.

– Тогда отдай конверт с этими условиями! Вечером, значит, по-нашему вечером, приглашаю в ресторан на Восточной пятнадцатой улице. Будь с вещами.

– Но мы же улетаем только через пару дней?

– Может и улетим, но место надо сменить. За это отвечаю я. Съезжай. Жду в ресторане в шесть.

– Ладно. А деньги откуда?

– Пару фотоаппаратов продал, так что гуляем! Столик заказан ещё вчера.

Когда Ирина приехала в ресторан, оказалось, что попасть туда не так просто. Очередной съезд потребителей лифтов «Отис» проходил именно там. Ирина была в списках приглашённых. Возняка, который следил за ней, не пустили.

Представитель Совьет Юниона, поднял тост за дружбу и сообщил что и такая великая держава идёт в будущее с такой известной фирмой как "Отис". Под аплодисменты присутствующих Эдуард прошёл к своему столику и сел.

– Продал два фотоаппарата?

– Да. Здесь халявы нет. Количество мест ограничено. Хочешь участвовать – плати заранее. Мне, как иностранцу, оказали любезность заплатить по позже. Что Возняк?

– Взбешён. Зато Фицрой через чур спокоен. Тебе не кажется это подозрительным?

– А сколько он с этого имеет?

– Несколько миллионов, но для него это копейки. Но обладание пусть даже эфемерным оригиналом тешит самолюбие.

– Но эфемерный – это недолговечный!

– Согласна. Пусть будет призрачный оригинал. Как и формула. Она вообще ценности не имеет. Она будет важна только в определённый промежуток времени при переговорах о запрещении и ликвидации химического оружия. Хотя формула его детище, он прекрасно понимает, что её использование грозит всему живому, в том числе и здесь. Доски готовы?

– Они на соседней улице дожидаются. Он готов прямо сейчас? Пусть это будет для всех считаться вашей интимной встречей. А его охрана займётся Возняком. Это очень профессиональные ребята. Найдут способ неконтактно его нейтрализовать и ненавязчиво отодвинуть от вас. Хотя он может и на Фицроя работать. Это тоже не исключается. Вот смотри... – Он начал рисовать воображаемые линии на столе, используя посуду и салфетки... – мы здесь. Через дорогу отель. При Возняке заходите в него. Или он один заходит. На твой выбор. Когда охрана с ним шуршит, Встречаетесь там, если он один в отель идёт. Выходит, лучше, через другой выход. Эта пятнадцатая улица упирается в Юнион-сквер. Идёте через него, рассматривая красоты парка. Пересекаете этот сквер и справа, на два часа, видите Макдональдс и японский ресторан. Спорите куда идти. Начинаете переходить дорогу, проезжающий после вас фургон, немного тормозит. Вы бросаетесь назад в его открытую боковую дверь. Он проезжает квартал и сворачивает на пятую авеню. Справа две церкви разделяемые западной одиннадцатой стрит. Вот на одиннадцатой мы выходим с формулой, а он остаётся с досками. Главное в формуле не ошибись.

– Там, кроме формулы, будут и прекурсоры и катализаторы, применяемые на разных этапах.

– Не забудь только съехать из номера.

– Мы не вернёмся сюда?

– Мы никогда, вообще, ни сюда, ни в другое место, в Штатах не вернёмся. Так тоже может быть!

– Как это?

– Поторопись, через три часа улетает наш самолёт. Только никто об этом не должен знать. Мы на таком клочке бумажки можем погореть лет на сто каждый. Это здесь будет считаться удачей, иначе электрический стул, в первую очередь для Фицроя.

Фицрой оказался рисковым, но хитроумным мужиком. Первый листок с формулой был неточным. Второй – неполным. Только третий удовлетворил Ирину. Эдуард ножом вскрыл обшивку фургона. Фицрой потрогал кусок доски, приставил щепку к щербине. Она вместилась как родная. Кивнул. Отсчитал три тысячи за доставку. Они вышли, подхватив чемодан Ирины и пересекли десятую стрит. Около французского ресторана стоял потрёпанный «Шевроле». Он оказался незапертым. Эдуард кинул чемодан Ирины на заднее сиденье, завёл автомобиль и, не прогревая двигатель, поехали в сторону аэропорта Ньюарк. Вместе с двигателем включилась магнитофонная кассета. Всю дорогу до аэропорта своими песнями их поездку сопровождала джазовая певица Патти Пейдж. На огромной аэропортовой стоянке оставили эту машину. На водительское удостоверение Возняка Эдуард арендовал «Форд» до Денвера и поставил его на стоянку. Сами же они прошли к аэропорту. Сели в автобус, который направлялся аэропорт Джона Кеннеди.

5.

Возняк прекрасно понимал, зачем его остановила охрана Фицроя. Весело и непринуждённо болтали о матче "Рейджеров" и "Айлендерс" они обсуждали овертайм, когда Фицрой вышел из лифта и отдал ключ от номера. Охрана сразу окружила его и они покинули отель. Возняк показал портье жетон ФБР и потребовал ключ от номера, что сдал Фицрой. С улицы, в фойе, ввалились ещё четверо сотрудников бюро.

– Этаж? – Рявкнул Возняк.

– Шестой! – Они побежали к лифту. Не стесняясь заскочили в номер. Он был девственно чист. Чист, в смысле следов пребывание людей замечено не было.

Том не подавал виду, но по суетливым движениям, было понятно, что он взбешён. Он что-то проорал в рацию. Когда лифт доставил его в фойе, там его ожидали ещё два агента.

– Я вам приказал следить за выходом из ресторана. Как вы могли их упустить?

– Мы их не упускали. Через кухню вышел только мужчина, которого вы назвали Фицроем. Агент Скалкини проследил за ним. На углу Юнион-парка он встретился с женщиной, у которой в руках был чемодан. Давай Джон, расскажи сам!

– Когда он вышел из отеля через кухню, я начал следить за ним в авто. Мало ли? Они пересекли парк и на проезжей части нырнули в фургон, который слегка притормозил. Я, даже немного растерялся, так ловко это было проделано. Только что они шли через дорогу, бац и сразу их нет. Фургон никуда не спешил и я его догнал на пятой авеню. Он остановился. Они пересели в "Шевроле". Все свои передвижения я докладывал Биллу, потому что ваша рация была отключена. Они приехали в аэропорт Ньюарк. На стоянке я их потерял. Билл приказал вернуться. Две минуты назад я и вернулся.

– Фицрой вернулся, буквально, за минуту, до Джо. – Пояснил Билл.

– Тогда совпадает. А где русская? Она же не входила вместе с ним в отель! Я считал, что она уже там его ждёт. Все в Ньюарк. Билл сообщи в службу охраны аэропорта. Пусть проверят все билеты на самолёты. Будем через полчаса.

Когда они прибыли в аэропорт, то у местных служителей закона на руках были результаты.

Билл, который хорошо ориентировался в Ньюарке, принёс их.

– Были забронированы два места на Сан-Диего. Паспорта русские. Бронировал некий Возняк.

– А вот и моё водительское удостоверение обнаружилось! – Обрадовался Томас. – Одно непонятно, куда он спрятал моё портмоне, когда спёр из моего пиджака? Звони туда, пусть примут русских!

– Но они не выкупили билеты и не улетели! – Билл грустно посмотрел на Томаса. – Отсюда ходят шаттлы в Кеннеди и Ла-Гардия.

– Самолёт в Москву отлетает только через три часа! – Проявил свою осведомлённость Томас. – Предупреди наших, пусть стоят везде и на паспортном контроле, в зоне вылета и на трапе у самолёта. Мы возьмём их с поличным!

– Поличные это что? Что русские вывозят?

– Когда схватим, тогда узнаем. Эндрюс, Нуньес, Вудфорд со мной. Фицроя допросим. Этот русский у меня в печёнках поселился. Он наглый, но не такой дурак чтобы прямым рейсом в Москву сваливать. Проверьте здесь всё: автобусы, такси... стоп! Первым делом выясните, не брали ли в аренду авто на моё имя!

На охрану Фицроя значки ФБР не подействовали. К удивлению Фишера, начальником личной охраны оказался здоровенный негр. До этого Том считал начальником Джексона – плотного, но низенького, с толстыми пальцами и сломанными ушами борца-вольника.

Начальник личной охраны издали напоминал Ирвина Эффея Мэджика Джонсона-младшего – легендарного баскетболиста из "Лос-Анджелес Лейкерс".

– Слушай внимательно! – Навис над ним наполовину близнец Мэджика Джонсона. Он специально нагнулся, чтобы Фишер видел его лицо, а не подбородок. – Ты нам не начальник. Хочешь поговорить с Фицроем иди к судье, прокурору, хоть к чёрту лысому и неси бумагу, где... – тут негр ехидно улыбнулся, – чёрным по белому написано, что ты можешь с ним поговорить. А сейчас он отдыхает. Я тебя уже держал за шиворот, когда ты накинулся на русского. Ты мне обязан. Я спас тебя. Тот бы тебе так навалял – мама не горюй! И правильно бы сделал! Это у них, в России, каждый коп может не утруждать себя доказательствами, правильно оформленными бумагами и пристрелит только за то, что ты думаешь не так, как он! У нас, в Америке, правит закон, а не произвол, хотя и с этим проблем хватает.

Такой встречи, а тем более проповеди, Фишер не ожидал. Он получил такой моральный пинок, что показалось, что его задница тоже ощутила. Но, выходе из дома его обрадовали. На его имя была взята машина до Денвера.

То, что русский, как и подразумевал Фишер, оказался не дурак, показал вылет самолёта в Москву, который задержали на десять минут. Самолёт был забит русскими, но тех, которые были нужны – не было!

Что же такое отдал им Фицрой, что русские предпринимают такие усилия, чтобы это вывезти? Что было в чемоданчике? Зачем они едут в глубь страны, вместо того чтобы спешно улизнуть? Фицрой – химик. Очень успешный. Поэтому Фишера устроили в страховую компанию, чтобы на удалении наблюдать за Фицроем. Поездка в Денвер тоже отвлекающий манёвр. А может они никуда и не уезжали? Остались здесь, как и миллионы других мигрантов! Образованы, язык плохо, но хоть как-то... Может вся эта суета напрасна? Всё обыденно и проще? Советы голодают, вот все и бегут, где сэндвич потолще!

Доставшаяся от предков польская упоротость давала себя знать! Он мог назвать любое место, а назвал Денвер! Может туда и рванул! Женщина, эта Ирина, нужна была для отвода глаз в сторону. Она флиртовала с Фицроем. ФБР тупо, ничего не добившись, следило за этим Шведом в Хартфорде.

Щепка! Всё дело в щепке, которую изъяли из конверта Шведа. Это был пароль, тайный сигнал. Женщину прислали раньше. Она подготовила почву для встречи... как всё сложно и запутано! В своей паранойе можно дойти до того, что русский смылся на Аляску и через пролив махнёт в СССР! Томаш – это же идиотизм! Какой нормальный человек будет создавать себе такие трудности! Мексика же за забором! Калифорния, Аризона, Нью-Мексико, Техас! Тысячи мексиканцев ежедневно пересекают границы!

Неужели один русский не сможет пересечь нашу границу в обратном направлении? Да раз плюнуть! Но что назвать в качестве повода? Что за вещь он вытаскивает из столпа демократии? Что самое ценное в Соединённых Штатах Америки? Демократия! Зачем её воровать, если мы её бесплатно, даже приплачивая, дарим? А этот, так называемый Эд, стоит рядом, за углом и ехидно посмеивается! Фишер, несмотря ни на что, решился потревожить руководство на ночь!

Руководство с пониманием отнеслось к сомнениям Фишера и добилось получения соответствующей бумаги несмотря на позднее время. Фишер пришёл не один, а с окружным прокурором.

– Вэлком! – Пригласил их в кабинет Фицроя Мэджик. Окружной атторней, или прокурор, в открытую таращился на высокого негра. Фишер еле успел перехватить его с просьбой об автографе и объяснить ему, что это не настоящий Мэджик Джонсон.

Фицрой даже не соизволил переодеться к их приходу и сидел в синей шёлковой пижаме с красными драконами. Фишер не успел и рта раскрыть, как Фицрой начал диктовать прокурору.

– Господина Фишера я знаю, как представителя службы безопасности страховой фирмы в которой застрахована моя коллекция картин. А теперь выяснилось, что он агент ФБР! У меня украли копию створки Гентского алтаря! Вместо того, чтобы заниматься поисками створки он следил за мной! На каком основании и кто дал разрешение? Записывайте. Это моё расположение к вам, позволило устроить встречу со мной, а не с моими адвокатами! Тем не менее иск к министерству юстиции будет огромным! Про огромный, возможно международный скандал я не упоминаю! Я буду общаться с вами, а не с ним. Начнём с Ирэн!

– Не стоит! – Оборвал его Фишер. – Нас интересует этот Швед, который отдал вам щепку! Что это за щепка?

– Вот эта? – Гарри Фицрой поднял щепку с письменного прибора.

– Похожа! А что было написано в письме?

– Что эта щепка, возможно от моей похищенной, и до сих пор не найденной створки!

– Но как она оказалась у Советов? – Заинтересовался прокурор. – Зачем они эту створку похитили у вас?

– Любой человек, разбирающийся в искусстве, скажет вам, что похитить её мог только обдолбанный наркоман. У ней нет ни исторической, ни финансовой ценности. Только небольшая художественная. Эта копия створки с копии 1945 года написанной ван дер Фекеном.

– А кто написал вашу копию?

– Мой отец! Гарри Фицрой-старший. Понимаете, почему она очень важна для меня7

– Тогда причём эта щепка?

– Эта щепка от доски начала пятнадцатого века! Возможно от оригинала, который, судя по всему, был доставлен из побеждённой Германии! Представляете, какая сенсация? Открытие мирового масштаба! Русские не подозревали, что у них хранится! И теперь это мы никогда не узнаем. Те, в России, у кого эта створка хранится, не понимают какой ценностью обладают. Зная, что мы – американцы, скупаем любые культурные ценности, попросили завести эту щепку в музей у Центрального парка! Музей Гуггенхайма – музей современного искусства. Этот русский ошибся. Ему надо было идти в Метрополитен-музей. Дом 1000 на Пятой авеню. Музей Гуггенхайма тоже на Пятой авеню, но дом 1071. Мистер Фишер, первоначально здесь сыграл положительную роль, когда напал на русского. Только благодаря этому мы узнали о щепке. Но о ней узнала и представительница министерства культуры СССР! Она и уговорила меня не участвовать в этой авантюре. Отношения с Советами налаживаются и становятся очень выгодными. Стоит ли терять десятки миллионов долларов из-за нескольких, пусть древних крашеных досок?

– А моё пормоне? На моё водительское удостоверение он бронировал авиабилеты и взял в аренду машину!

– Моя охрана обыскивала русского два раза! Так что я не могу сказать он или не он что-то ваше бронировал! – Усмехнулся Фицрой.

– Зачем вы пришли в отель и покинули его через кухню, а потом вернулись? Русская уже там была?

– Что за чушь? Вы это готовы подтвердить под присягой? Я не заходил с женщиной в отель. В номере был один и принимал ванну.

– Вас видели! Вы в микроавтобус запрыгнули на ходу!

– Встретимся в суде! С вами, с теми, кто меня видел! С микроавтобусом, ванной!

– Господин прокурор, вы же видите агент ФБР не в себе! Об этом нас, когда мы с ним встретились в музее и русский предупредил. Сообщил, что господин Фишер преследует его везде, даже за границей! Не так господин Фишер?

– Да это русский шпион! Вы отдали его подруге чемоданчик!

– Надеюсь не ядерный? С президентом Бушем, я тоже знаком, как и вами. Он тоже ко мне заходил. Он тоже из Массачусетса, как и мы с отцом, как и Кеннеди. Все трое воевали с японцами, только Буш был лётчик. Кеннеди – командир катера, а мой отец – на авианосце "Сан-Хосито" механиком.