Текст книги "Бункер из Дождя (СИ)"

Автор книги: Эдуард Ларин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

В начале персонал отеля с настороженностью воспринял его утренние пробежки. Потом – с удивлением. Затем – с радостью и уважением. В Штутгарте, машину за ним не посылали и он пользовался общественным транспортом. Рядом с парком находился Римский лапидариум. Выставка древних камней и надгробий с надписями и рельефами.

Первую пробежку он совершил сразу после заселения. Уходил он в теплом спортивном костюме и шапочке, а вернулся с большим пакетом. Утром, когда серое небо уже посветлело, но утро ещё не началось, он снова убежал в парк. Бегунов-топтунов за ним не послали, это выглядело бы слишком подозрительно, но наблюдение, по округе выставили. Пока бегал, обыскали номер, но кроме подозрительной сумки с купленными вещами ничего интересного не нашли. Да и там...

Все свои дела Швед завершал после обеда. Хотя их делегации в прошлом году устроили обзорную экскурсию по городу, она его совершенно не впечатлила. То, что за ним следят, доказал обыск. Поэтому пусть наружка шляется, подошвы стачивает, раз им так хочется. Интересно, а в забег они с ним пойдут? Первым он делом он зашёл в музей Порше, созданный более десяти лет назад. Филеры остались дожидаться снаружи. Чтобы не топтались у входа им подогнали машину. На другой день музей свиней. Потом в художественную галерею посмотреть Рубенса и Рембранта. Там он их выглядел.

Какой местный добропорядочный немец попрётся картины смотреть? Ясный перец, что кроме иностранцев в галерее никого не было, кроме этих двух местных и подозрительных. Если бы не таблички у картин, то он бы не отличил Ренуара от Монэ, а Рубенса от Рембранта. Дань культуре была отдана и он, с чистой совестью, на следующий день отправился в музей Мерседес-Бенц, находившийся на территории завода в Унтертюркхайме. Да и просто гулял. В Штутгарте было полно резиденций графов или каких-то курфюрстов Вюртембергских. Всё это он снимал на свою камеру «Сони». Заодно и свой «хвост» заснял.

Он приехал в Беблинген за час до старта. Документы и страховка были проверены, он получил номер, положил его на сумку и начал разминку и лёгкие пробежки. Тем же самым занимались и другие бегуны. Штаб забега размещался в спортзале местной школы, где и переодевались те, кто появился без надетой на себя формы, а разминались на школьном стадионе. Наконец начали строить по забегам.

Один круг составлял пять километров, поэтому те, кто бежал самую длинную дистанцию в двадцать километров перед зрителями появлялись четыре раза. Те, кто десять – два. Он не особо и упирался. На десятку заявилось около полсотни человек. На двадцатку тридцать, а на пятёру – сотни три, но стартовали все одновременно и моментально перемешались. Различить бегунов на разные забеги, можно было только по номерам. У пятёрочников номера были чёрными, у него зелёный, а у двадцатников – красный.

Он пристроился за парой парней с чёрными номерами и бежал в своё удовольствие, не особо напрягаясь. Через три километра парни заметно поднажали, и он тоже, чтобы бежать под прикрытием их спин. Так, втроём они добежали до финиша. Судья показал ему, что надо бы ещё отмотать круг, что он с удовольствием и сделал. Оказывается, на своей дистанции он занял третье место. Он такому результату удивился, но потом понял, что соревноваться-то и не с кем. Все сильные бегуны были с красными номерами. Почти что все они бежали впереди всей остальной массы и десять километров пробежали быстрее, чем Швед.

Он прошёл в спортзал, переоделся, положив в тряпичную сумку футболку и носки. Пошёл к станции электричек S-бан. Чуть ли не на пороге вагона его прихватили под ручки и, сказав по-русски, предложили пройти в микроавтобус, который сразу подъехал.

– Мы должны обыскать вас и ваши вещи. Вы подозреваетесь в распространении наркотиков.

– Серьёзная претензия. Справку дадите о моём задержании?

– Какая ещё справка?

– Вы следите за мной.

– С чего это вы это взяли?

– Откуда вы знаете что я русский? Вы абвер или гестапо? Наркотики уже подбросили? Не забудьте, акт о моём задержании передать мне в руки.

– Где? Где? – Задёргался за его спиной мужчина с сильным американским акцентом.

Швед резко повернулся.

– Том, а что ты тут делаешь? Тебя тоже сцапали? Беги! Я прикрою!

– Плохо играешь Эд!

– А ты, хорошо? Я тебе часы подарил, как другу, а ты оказывается шпион! Вон она ваша хвалёная демократия. Только мы захотели стать такими же как вы, тут ваша подлая натура и проявилась. Что наркотики не ищете? Нету? Да?

– Эмоции выплеснул? Поговорим конкретно. Это ты шпион, а я разведчик. Что ты тут вынюхиваешь?

– Вот ты мне об этом и скажи. Докажи. Я же как от вас освобожусь, позвоню в торгпредство.

– Тогда скажи, почему здесь бегаешь, а там, у нас нет?

– А где там у вас бегать? В том месте где вы меня поселили, даже тротуаров нет. Дома заброшенные, причём в центре города.

– Вы, две страны хотели навести порядок во всём мире, а у себя порядка создать не можете! – Перевёл немец фразу своего соседа, тоже немца.

– Везите меня в отель!

– Вряд ли. Мы объявим, что сбежал к нам со всеми секретами.

– Объявляйте.

– Но ты-то будешь мёртв. Ты, даже если не причём, уже много знаешь, особенно обо мне.

– А что твои друзья немцы скажут? Помогать будут засовывать в газовую камеру как евреев? Что Гансы молчите? Холодная война продолжается? Если у вас демократия – предъявляйте обвинения. Нет – кончайте!

Сначала заворчал один немец, потом другой. Третий крикнул и все замолчали. Он что-то начал выговаривать Тому, потом посмотрел на Эда.

– Вылезайте оба и разбирайтесь на улице между собой. Нам всё равно, кто из вас шпион. Нам только приказали задержать и проверить вещи.

– Проверяйте, что сидите!

– Проверили уже! Вылезай!

– Да вы что? Он же убьёт меня, а свалит на вас!

– Да, янки, они такие!

– А вы его обыскали? Он же может прикончить вас, а свалит на меня. В общем задачка про волка, козла и капусту. Как их переправить на другой берег реки по одному, но так, чтобы они не съели друг друга? Повезёшь волка, козёл, – Эд показал на Тома, – сожрёт капусту. Повезёшь капусту – волк сожрёт козла.

Том нахмурился, а немцы засмеялись.

– Том, твой ответ!

– Пошёл ты!

Немец-переводчик, а может и руководитель группы что-то сказал своим. Они начали обсуждать, но ответ родился быстро. И они его озвучили. Перевезти козу, потом волка, а козу обратно. Затем капусту к волку, а потом уже козу на другой берег. Причём немцы уточнили что коза через речку ездит три раза, а билет только на один раз. Перевозчик должен её оштрафовать!

Швед понял их юмор и засмеялся первым!

– Дойче орднунг зе бест! – Объявил Швед им. Немцы тоже загоготали. Окликнули Тома, открыли дверь и показали на выход. Том, понурясь, вышел.

– Тебя куда?

– В отель. Адрес, надеюсь знаете?

Когда Швед выходил из "Транспортёра" он повернулся к ним.

– Спасибо за спасение. У вас работа закончилась?

Старший посмотрел на часы.

– Drei Minuten.

– Тогда слушайте. Я этот анекдот учил на немецком целую неделю.

Der junge kommt in die Apotheke und sagt:

Verkaufen Sie mir eine Packung von Kondomen.

– Junge, Kondome nicht für Kinder. Geh nach Hause und Sag Papa, lass ihn kommen. Was er braucht, und kaufen.

– Die Frau, Kondome nicht für Kinder, und von Kindern. Sie brauchen nicht Dad, sondern Mama. Sie geht in den Urlaub, und was wird die Größe sein, Sie weiß es noch nicht!

(Приходит мальчик в аптеку и говорит: Продайте мне упаковку презервативов.

– Мальчик, презервативы не для детей. Иди домой и скажи папе, пусть приходит сам. Какой ему размер нужен, такой и купит.

– Тетенька, презервативы не для детей, а от детей. Они нужны не папе, а маме. Она уезжает на отдых, и какие там будут размеры, она ещё не знает!)

В ответ немцы тоже рассказали пару анекдотов, но они были не такие смешные как этот. Вот так, в анекдотах и закончилось время работы. Немцы досчитали вслух последние секунды, словно отправляли работу в космос и зааплодировали сами себе.

– Ребята! У меня в номере водка есть, будете?

Немцы с сожалением посмотрели на водителя.

– Не начинайте без меня! Я вернусь на такси! – Крикнул он и газанул.

На всех двух стульев не хватило. Поэтому пододвинули стол к кровати. Стаканов было только два. Эд спустился в кафе и принёс ещё три. Из холодильника достал бутылку, сало и чёрный хлеб. Немцам объяснять было не надо. Они начали нарезать. Карманные ножички у них были под рукой. Эд разлил водку. На немой вопрос ответил.

– На него тоже хватит! – Открыл морозильник. Горлышки бутылок, как пушки искали в какую цель влиться.

Выпили по первой. Закусили. По второй. Закусить не успели. В комнату ворвался водитель. Швед добавил остатки водки в бутылке в его стакан.

– Штрафная! – Объявил он, пододвинул стакан и подал бутерброд с салом.

– Познакомимся? Вы меня хоть и знаете, представлюсь: Эдуард!

– Ганс! Гельмут! Генрих, Гюнтер!

– Грамоту мою видели? А Том спрашивает, почему я бегаю! Просто так, нравится!

Вторую бутылку немцы пить отказались.

– Ладно. Не везти же водку обратно. Возьмёте по двадцать марок?

– За все?

– За каждую. Всего шестьдесят марок.

– Пятьдесят! – Начал торговаться Гельмут.

– Уговорил. Деньги давай. – Он вынул три поллитровки "Русской" из морозильника. Увидел их растерянность. Они не знали куда девать бутылки. Он засунул троим в рукава.

– А тебе не досталось! – Сообщил он Гюнтеру. – Первым пойдёшь.

Немцы тепло попрощались и ушли. Выйдя из отеля, повернули направо и ещё раз направо – за угол отеля. Там и стоял их "Фольксваген-Транспортёр". За рулём был уже другой водитель, а не Ганс. Внутри микроавтобуса находился Том, которого немцы называли Эндрю.

– Ну что?

– Маяки установили, пока он в туалет ходил. Хоть бы объяснил, что ищем и как это выглядит.

– Не знаю, как выглядит. Может выглядеть, как угодно.

– А у себя почему упустили?

– Он ни с кем не контактировал. Обыскивали, ничего не нашли.

– То есть, раз вы ничего не нашли и ваши подозрения беспочвенны, вы за это его и преследуете. Нам его подсунули.

– Он связник. Я докажу. Мы его прихватим в аэропорту Франкфурта. Для этого и маяки нужны. Куда их внедрили?

– В беговую туфлю, в воротник куртки, в шов бокового кармана сумки.

– Он же побежит утром.

– Не побежит. Поезд в шесть утра. Темно ещё. Считаешь, что ему в поезде что-то передадут?

– Не исключено. Поэтому садимся в два соседних рядом с его вагоном.

Швед прошёл к лестнице где начинался спуск на первый этаж. В углу лестничной клетки, у окна и батареи отопления в квадратном ящике стоял фикус. Может и не фикус, а какое-то другое вечнозелёное растение с большими листьями. Он отставил ящик в сторону, поднял пластиковую коробку, размером с автомобильную аптечку. Красный крест на ней подтверждал, что это аптечка если и не есть, то точно когда-то была такой. Поставив ящик на место, он вернулся в номер. Со дна тканевой авоськи достал сумку из болоньевой ткани. Картон достал из шкафа и засунул в сумку, сложив его коробкой. На дно положил аптечку и коробочки с парфюмерией и косметикой. Всю сумку плотно обмотал узкой клейкой лентой, чтобы содержимое не бултыхалось при погрузке. В матерчатую сумку сложил книги, купленные в музеях. Особенно толстой и тяжёлой была из художественной галереи.

Хотя немцев и было четверо, но из прежних, засветившихся перед Эдом, был только Генрих. Начальник группы и переводчик. Он хорошо говорил на нескольких языках: французском, русском, польском, чешском. Английский знал гораздо хуже, но объясняться мог. Остальные трое: Ганс, Гельмут и Гюнтер, хоть и называли себя именно так, были другими.

Генрих и Том сели в вагон впереди вагона Шведа, а остальные – после. Когда поезд тронулся, один из троих прошёл вперёд через вагон Эда.

Швед сидел у окна развернувшись под шестьдесят градусов к проходу, закинув ногу на ногу и смотрел цветной иллюстрированный журнал. Поэтому он, боковым зрением, мог видеть, кто подходит сзади. Филер вычислялся тем, что шёл по вагону совсем без вещей. Подозрительно же, уехать на двести километров, а даже газетки в руках не держать.

Невзрачное лицо, невзрачная одежда, обувь, походка. Не запомнишь сразу, но острые уши, с круглой головой диссонируют.

– Порножурнал смотрит. – Доложил топтун, прошедший через вагон.

– Кто рядом?

– Никого. В вагоне всего шесть человек.

Том-Эндрю внимательно посмотрел на Генриха.

– Что же он затеял, а Генрих?

– А может он ничего не затеял? Мы же вспугнули его, он встречу и отменил.

– А как? По телефону он же не звонил!

– Горшок с цветком на окно поставил или занавеску задвинул.

– Посмотрим, что будет делать в аэропорту! Если что, прихватим за паспортным контролем, чтобы других пассажиров не пугать. Поэтому, как приедем, сразу с ними договорись.

Швед появился в аэропорту минут за двадцать до начала регистрации. Поэтому у стойки стояло всего несколько человек. Он занял очередь и дождался следующего за ним. Только после этого отошёл. Просто гулял по залу. Посмотрел на общее табло. Прошёлся вдоль стоек регистрации. Около двух самых дальних скопилось множество народа. Они выглядели толпой, но не толпились. Спокойно ожидали начала регистрации.

Рейс был на Гонконг. То ли это был транзитный рейс из Лондона, то ли самостоятельный гонконгских авиалиний. Регистрация начиналась через десять минут. Зайдя в толпу, он нагнулся, сделав вид что завязывает шнурок, но сам надел вязаную шапку. Рядом стоял ухоженный менеджер типичного английского банка. Разгибаясь, Эд слегка, толкнул его.

– Sorry. My shoe's untied.

– ОК!

– I thought that there was always good food. My stomach thinks differently.

– Happens.

– О! Began! Can you help me?

– How? Take him to the bathroom?

– It's redundant! I have a lot of books. The bag is heavy. Keep an eye out? Literally one minute! Otherwise there will be a plane crash!

– Well...

(О! Началось! Можете мне помочь?

– Как? Отвести в туалет?

– Это излишне! У меня много книг. Сумка тяжелая. Можете посторожить? Буквально одна минута! Иначе будет авиакатастрофа!)

Клерк не сразу въехал в сказанное. Эдуард быстро достал из олимпийской сумки матерчатую сумку с книгами и вручив ему, сразу скрылся за его спиной. Выбираясь из толпы, он сдёрнул свою шапочку и положил её в карман. Гансов-топтунов обнаружил сразу. Они растерянно оглядывались. Если бы он не знал, как они выглядят, можно было их и не заметить. Они засекли его, когда он подходил к туалету. Войдя в туалет, сразу за дверью, он остановился и, повернувшись лицом к кабинкам, принялся изучать их. Ганс, а может Гюнтер стукнулся об него, резко войдя в помещение.

– Ты чего, паря?

Тот пробурчал что-то невнятное и подошёл к писсуару. Довольный тем, что всё сработало, Швед выбрал кабинку и разместился в ней. До начала регистрации на Гонконг оставалось четыре минуты. Сходить по большому он мог и ранее, но в этом деянии и заключалась суть.

Отосрался он хорошо: громко и вонюче. Помыл руки, просушил и вышел из туалета. Не спеша добрался до стойки регистрации гонконгского рейса. Клерк нервно оглядывался.

– Thank you very much! You saved not only me, but the passengers of the whole flight, including the crew! – И сунул тому швейцарскую шоколадку в карман пальто. Топтун заметил это движение. Швед пошёл к своей регистрационной стойке, занял свою очередь. Среди наблюдателей началась движуха. Они начали что-то бормотать во внутренние карманы курток и пальто. Девушка за стойку «Аэрофлота» пришла несколько раньше. Когда подошла очередь Шведа, удостоверился что преследователи, не слишком хорошо, через чужие спины, видят, что происходит у стойки, выдернул из своей сумки обмотанную другую сумку с косметикой и отправил её в багаж. Талон на неё уронил на пол и задвинул ногой под стойку. После этого он прошёл к кафе, заказал чашечку кофе и долго выбирал пирожное. Только после того, как количество отлетающих уменьшилось наполовину, пошёл на таможню, а затем и на паспортный контроль. Весело помахивая паспортом, он прошёл за будку пограничника и был, тоже радостно, схвачен.

– Ну, что ещё? – Спросил он Генриха, стоявшего рядом с Томом. Тот невербально перекинул его вопрос Тому.

– А мы сейчас найдём! – Тот радостно потёр руки.

– Генрих, скажите, что вам надо, я сам отдам! – Эд демонстративно не обращал внимание на Тома.

– Я...

– Здесь Германия, а не Штаты, поэтому я обращаюсь с представителем, этой страны! Прежде чем обыскивать меня и мои вещи сделайте вот это. Вызовите нашего консула, приведите адвоката и понятых, которые своими подписями подтвердят законность обыска и изъятия моих ценностей.

Генрих поморщился как от зубной боли.

– Здесь есть ценности, которые тебе не принадлежат! – Снова попытался влезть в разговор Том.

– Тьфу на вас! – Голосом Жоржа Милославского ответил Эд.

– Генрих, если он знает, что ищет, значит это он мне и подсунул. Вы... – он обвёл пальцем окружающих, в том числе пограничный контроль, – будете свидетелями. Вы же честные люди? Не так ли?

На эти слова Том ехидно улыбнулся, а Генрих, кривясь, переводил всем остальным. Потом те что-то говорили ему.

– Они могут стать свидетелями и, даже защитниками от возможного произвола, чтобы не ждать тех людей, которых надо вызвать. Ты успеешь на самолёт. В другом случае просидишь здесь неизвестно сколько.

– Да он сожрёт всё улики! – Нервно вскрикнул Том, но получил в ответ лишь вежливые улыбки.

– А если моё имущество будет повреждено? Кто и в каком размере компенсирует мне не только материальный, но и моральный ущерб?

– Я компенсирую... хоть в тройном размере! – Том рассчитывал, что Швед откажется от такого щедрого предложения, но тот согласился. Обыск отложили. Сначала привели испуганного клерка с гонконгского рейса. Спросили, тот быстро кивал каждому слову.

– Он сказал... – начал было Генрих, но Эдуард прервал его.

– Я не знаю, что он сказал, но поясню как я с ним познакомился. Проходил мимо, шнурок на ботинке развязался, наклонился, завязал, и от этого мой желудок устроил революцию. Я попросил подержать мои книги, потому что они тяжёлые, а сам пошёл в туалет. Когда вернулся, то положил ему в карман пальто шоколадку.

– Да, это так! – Лицо Генриха погрустнело.

– Да и ваш товарищ... – Показал Швед на сыщика, который зашёл в туалет, – подтвердит, как я славно срал!

– Пытается выгородить и его и себя! – Хищно осклабился Том. – Отправляйте рейс в Гонконг, а его задерживайте. Это всё показывает, что они связаны друг с другом. Этот Смит, или как там его, вложил в эти книги шифрованные донесения.

Швед, ни слова не говоря, отдал сумку с книгами. Том принялся листать и трясти их. Ничего из них не выпало. Он разорвал корешки книг. Полетели красочные листы.

– Он отдал их своим, кто регистрировался на рейс в Москву! – Взревел Том. – Задержите рейс туда.

– А так же бармена! Я кофе пил! В туалете срал! Спроси у них! Генрих вам придётся ковыряться в кале со всего аэропорта! В поезде ехал. С ними! – Показал он на Генриха. – Водку пил. Этому американскому гегемону планеты, водку наливал и часы дарил. Но не удовлетворил его в чём-то, поэтому он меня и преследует. Обыщите его! Сколько паспортов вы у него найдёте? Смотрите, как хорошо он знает русский язык. Это КГБ! Не надо мне посла, ни самолёт в Москву, предоставьте убежище от преследований этого долбоёба!

Генрих, сначала старательно перевёл все это, а потом попытался что-то возразить, но не успел. Пограничники быстро скрутили и обыскали Тома. В их руках оказалось несколько паспортов, разных стран.

– Второй акт морлизонского балета закончился. Составляйте акт господа! Давайте считать мою компенсацию!

Том что-то резко и громко начал говорить. Генрих, соглашаясь с ним, тоже. Тома выпустили. Генрих и начальник, судя по погонам, пограничного контроля, отошли в сторону, что-то обсуждая. Потом оба ушли, судя по всему звонить своим начальникам. Вернулись минут через двадцать. Самолёт на Москву, должен был уже взлететь, но всё ещё стоял возле терминала с открытой дверью и лестницей перед ней.

– Гражданин СССР Эдуард Швед! – Строго, почти что официально, обратился к нему Генрих. – От имени и по поручению Германии, приношу вам извинения по поводу произошедшего инцидента. Виновные, по нашей линии, будут наказаны. Гражданин США Эндрю Ли Джонс будет выдворен немедленно. Компенсация в десять тысяч марок вас устроит?

– Это вы платите или он?

– Мы!

– Тогда с вас пять. Пятнадцать тысяч баксов с него, как он и обещал. Телеграмма в ЦРУ о том, что Том слетел с катушек и ему необходим отдых в какой-нибудь психиатрической клинике!

– Ах ты сука! – Крича по-русски, кинулся на него Том. Эдуард увернулся и, неожиданно для себя, продолжил. – Я прав! Вашу долю давайте!

– Мы перешлём на ваш счёт! – Протянул короткий блокнотный листок с адресом и телефонами Генрих.

– Сами понимаете! – Взял его Швед и убрал в карман куртки. – Я вынужден буду доложить начальству. – Эти деньги достанутся не мне, а попадут в Госбанк. Спасибо вам за всё. Отведите меня в самолёт.

3.

– Ну, здравствуй, герой! – Поздоровался с ним Семён Семёнович. – Не мог, всё проделать без шума?

– Что поделать? Том почуял добычу и не желал её выпускать! Кроме того, в мои вещи они засунули маячки. Как оказалось, новейшей конструкции. Пригодятся?

– Официантом кто был?

– Где?

– Кто тебя обслуживал? Кому ты заказ делал чтобы организовали передачу?

– Дима! – Протянул аптечку Швед.

–Дима?

– Он так назвался!

– Ладно, выясним. Считаешь стоило за это платить?

– На первый взгляд, да. Прецизионные станки с ЧПУ в стране есть, можно ещё заказать и купить, даже построить. Программы к ним, тоже можно создать, но это гораздо сложнее. Сколько времени и средств это займёт? Я не знаток немецкого, в смысле вообще, но технологические термины знаю. Поэтому к каждой карточке приложили подробное описание. Нельзя изобрести велосипед. Он уже изобретён. Улучшить, использовать в других целях, отыскать новые возможности, дать толчок в развитии...

– Вот для этого мы и нужны. Подготовку как оцениваешь?

– На высоте. Всё чётко, поэтому не докопались.

– Передача, как ты и запланировал, произошла с самого начала?

– Именно так. Мы с агентом не виделись. Почему Том рассвирепел и пошёл ва-банк? Я сломал ему шаблон. Только заселился и сразу на пробежку. Изъял в парке. Ночью проверил. Утром опять на пробежку. Деньги в схрон, который тот сделал. Даже если собаку по следу пустили, она бы не нашла. Я на бегу закинул, а остановился в другом, открытом месте и сделал разминку. Они же и утренней пробежки не ожидали. А после этого плотно обложили. Даже дышали за меня. Вот, – Эдуард протянул листок, – их координаты, чтобы они выплатили мне компенсацию.

– Но теперь ты полностью засвечен. Тебя сложно использовать. Попадёшься.

– Это потому, что они наших мало видели, редко сталкивались и общались. Пусть кидаются на меня, а ...

– Это тоже неплохо, быть в загоне и убегать от легавых.

– Кстати. В Детройт, на завод надо послать отказ от покупки того обрабатывающего центра.

– Так мы его не собирались покупать.

– А теперь есть повод – Том. Мы не можем сотрудничать с фирмой, через которую работает ЦРУ.

– А, поскольку, этот станок не покупается, то и ты ЗИЛу стал как бы не нужен. Переведём тебя в станкостроительный институт. Как?

– Институт лучше, чем завод. Там постоянно надо на работе появляться иначе не поймут. Я даже тренировки забросил.

– А они так нужны тебе?

– Опухну, стану малоподвижным. А вдруг придётся? А у меня кондиций боевых не будет!

– Жить останешься в общаге. Институт подготовит просьбу, чтобы тебя откомандировали к ним. Потом окончательно перейдёшь, а комнату оставят за тобой. Очко играло?

– После, когда обратно летел! Они же тоже могли шаблоны поломать. Объявили бы проверку багажа! Просто им в голову не пришло, что я мог что-то сдать в багаж.

Действительно, в институте было значительно лучше. Отдельный кабинет, секретарша. Её основной обязанностью было контролировать телефон. В этом кабинете, обитало ещё несколько человек. За первые две недели он ни с кем так и не столкнулся. Обычно он появлялся либо до обеда или после, причём и не каждый день.

На третью, ему показали мужчину на несколько лет старше. Типичного советского интеллектуала своей внешностью выражавшего протест системе. Густая шапка чёрных прямых волос, через неширокие бакенбарды переходила в курчавую бородку. Заметная внешность. Создать ему негласное прикрытие. Прилететь на замену с небольшим перехлёстом в сроках. Он был настоящий учёный, но с небольшой тайной нагрузкой. Ему уже дважды продляли командировку. Сначала их была целая группа, потом двое, а уже три дня он оставался один, но встретиться с агентом не мог. Требовалась личная встреча. Агент темнил, учёный опасался. Это был последний шанс встретиться с агентом.

На третий день после прибытия в Бостон Эд, случайно, натолкнулся на соотечественника. Встреча была назначена на вечер в одном из припортовых пабов. На бостонскую судоверфь и обратно в отель его маршрут был проложен. Но этого оказалось недостаточно. Бостон не Москва, населения гораздо меньше, но транспортная сеть значительно обширнее, но и запутанней. Старейшее метро в штатах затруднений не вызывало, но двадцать линий пригородных поездов, трамваев создавали проблемы.

Покинув, после обеда судоверфь, сначала сел не в ту сторону в метро. Покинув его, на поверхности, не обнаружив знакомых ориентиров, начал спрашивать. Кто-то ему махнул на трамвай. А тот увёз его ещё дальше к Бостонскому университету. Сказалось слабое знание не только языка, но и полное отсутствие местного сленга.

Хвостов не заметил. Его внимательно выслушивали, пытались понять, сочувственно улыбались, но показывали в разные стороны. Полисмены, как назло, отсутствовали. Тут-то он и углядел среди стайки молодёжи знакомую шевелюру, бородку, а потом и лицо из-под каракулевой шапки пирожком. Сразу подходить не стал. Решил проверить наличие слежки за ним. Его самого никто не пас. А этого?

Плотно пасут. Парень с девахой, типа студенты и ещё пара парней, по которым не опознать чем они занимаются, время от времени они бросали на учёного равнодушные, но внимательные взгляды. Швед проследовал за ними. Учёный размещался в отеле Kitty's House на Holmes Street. В отеле было всего шесть номеров. Шёл снег, перемежаясь метелью, и очень хорошо, из-за влажности, ощущался холод. Зябко! Особенно когда поднималась метель и надо было идти вдоль набережной. Какого же топтунам! Стой, жди, когда преследуемый выйдет из отеля. Но те ждать не стали, а отправились, на другую сторону улицы, в кафе.

Бородач уже хотел было войти в отель, под звёздно-полосатый флаг, но передумал, спустился с высокого крыльца и зашёл в соседнее здание – универсам. Ряды с товарами, казалось, тянулись бесконечно и скрывались за горизонтом. Швед накинул капюшон аляски на голову и вошёл следом. После промозглой улицы, несмотря на пониженную температуру в помещении, казалось тепло. Ничего магазинчик. Всё есть и не так дорого. Поскольку предстояло пребывать в Бостоне ещё несколько дней решил слегка подзатариться. Ничего особенного. Колбаса, сыр. Овощи, булочки и котлеты для бургеров. Отворачиваясь от полки, Эд столкнулся с бородатым.

– Это... как там... экскьюзми что ль?

– Вы что русский?

– Нет! Я сын турецкоподданного! Остап!

– Я Сергей Шапин! Как вас в Кембридж занесло?

– Кембридж? Вообще-то на теплоходе Михаил Светлов мы пришли в Бостон. Может здесь и Оксфорд с Шекспиром найдутся?

– Шекспир в Стратфорде-на-Эйвоне, а не в Оксфорде.

– Вас провидение мне принесло. Я заблудился. Говорил мне механик "сиди на корабле, там ничего интересного"! Да я, может в Бостон больше никогда не попаду! Что тут смотреть? Механик прав.

– Здесь отличные сады и парки, даже зимой, но в не такой снегопад! Ваш механик, в целом прав. По сравнению с Москвой, здесь смотреть нечего, но в Квинси надо зайти. Квинси-маркет – туристский центр. Там вкусная еда, интересное общение и тёплая атмосфера. В павильоне расположены магазины, рыночные лотки, закусочные и сувенирные лавки. Особенно сейчас, когда на улице кошмар, выступают уличные артисты и музыканты.

– Далеко отсюда? Ладно, а что снег с улиц не убирают?

– А зачем? Американский практицизм. Через несколько дней всё само растает! Бостон на параллели Тбилиси. А в Квинси такие лобстеры! Жаль мне не по карману. Отсюда не так далеко, но с учётом того, как ходит транспорт...

– Чёрт с ним с рынком, а как добраться до Сопли хаус?

– Тут написано Copley House West Newton Street. Это где-то на той стороне реки у музея изящных искусств. Если стать спиной к магазину, то повернуть направо. Вперёд метров триста. Там остановка автобуса. Следующая как раз потом у музея останавливается.

– Спасибо тебе, Сергей, пропал бы без тебя. Сходи-ка вечерком в Квинси-маркет и погуляй там как следует, лобстера погрызи! – Протянул Швед свёрнутые цилиндриком сто пятьдесят баксов, так что номиналов не было видно. – Сам чем занимаешься здесь?

– Биомедицинская инженерия в Бостонском универе. Через пару дней отбываю на Родину. Такие интересные медицинские приборы! Это будущее медицины! Спасибо Бендер! Сам видишь какая погода. Выдохнуть нельзя.

Швед первым вышел из магазина. Шапин направил его точно. Через полчаса он был в номере. Ещё час ждал соединения телефона с Москвой. После звонка сразу вырубился. Разница в восемь часов между этими городами. Как между и Москвой и Дальним Востоком.

Его 215 номер располагался на первом этаже с собственным входом. В отличие от остальных номеров отеля он был простым, неказистым и дешёвым.

Проснулся, принял душ, вышел на улицу. Напротив отеля был Титус Спарроу парк. Пересёк его. Прошёл Пембрук-стрит, повернул направо. Дотопал до Вустер-стрит, на которой был небольшой скверик во дворе домов. Там и остановился в тени деревьев.

"Темнота, друг молодёжи и разведчиков. Снег и метель в помощь. Ни души, ни тела. Это радует." – Подумал он и посмотрел на часы. С Пембрук-стрит свернула машина, резко осветив фарами и его и кусты с деревьями. Проехала и остановилась впереди него. Задняя дверь распахнулась. Он нырнул туда, на ходу пробурчав пароль и получив ответ.

– А почему здесь?

– Мне так удобнее.

– Почему ты?

– Его пасут.

– Тебя тоже могут.

– Может быть, но не сейчас.

– Сумка на соседнем сиденье. Тебя куда?

– Обратно.

Эдуард вышел из машины в том самом месте, где и садился. Прошёл через деревья к автостоянке. Если остальные авто стояли в разной степени засыпанности снегом, то в самом дальнем углу, одинокое авто, даже не виднелось из под сугроба.

Ботинки утопали в снегу и тот набился в них, таял. От этого было неудобно и неприятно. Он, под бампером, отгрёб снег рукой, засунул в нишу сумку. Насыпал на неё снег и утрамбовал. Потом закидал. Погода способствовала такому тайному делу. Мелкая позёмка не уставала.