Текст книги "Лунный луч (ЛП)"

Автор книги: Эдриенн Вудс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Что он сказал, Елена?

– Вы мои настоящие родители?

СЕМНАДЦАТАЯ ГЛАВА

ЕЛЕНА

Мама превратилась из спокойной в истеричную ровно за две секунды.

– Что?

– Успокойся, – сказал ей отец. – Душистый горошек, с какой стати ты спрашиваешь нас об этом? Конечно, мы твои родители.

Не говоря ни слова, я поигрывала солонкой. Я боялась идти дальше.

– Блейк сказал это? – спросила мама.

– Мама! – Она душила меня.

– Просто успокойся. – Отец, казалось, не осознавал бесплодности этих слов.

– Мы говорили о прошлом, и он сказал мне, что помнит меня только годовалым ребенком. До этого ничего не было, мама. Он сказал, что раньше я жила с Таней и дядей Жако по другую сторону Стены. Как это вообще возможно? – Я начинала говорить, как моя мать. Ненормально.

Мама глубоко вздохнула.

– Я прибью… этого маленького…

– Это не вина Блейка. А теперь скажи мне правду. Разве я жила на другой стороне?

– Да, жила, – сказал мой отец.

– Альберт! – закричала моя мать.

Он пожал плечами.

– Она имеет право знать.

– Она не готова к этому. – Мама перебросила свои длинные темные волосы через плечо.

– Готова к чему? Что вы от меня скрываете?

– Это не так как кажется. Вы обе просто успокойтесь. Елена просто хочет знать, как это произошло, – сказал отец моей матери и снова посмотрел на меня. – Верно?

Я кивнула, сжала челюсти и скрестила руки на груди.

– Тогда мы скажем ей.

Мама покачала головой. Ее ярость пугала меня.

– Еще до твоего рождения у Ирен было видение будущего. Кто-то из наших близких собирался предать нас.

– Кто? – спросила я.

– Это в другой раз, Елена. – Он говорил своим строгим, отеческим тоном. – Потом твоя мать забеременела. У нас не было другого выбора, кроме как держать это в секрете. Мы понятия не имели, кто собирается нас предать. Только Таня знала правду о твоей матери и обо мне. До того, как у твоей мамы начал проявляться живот, они с Таней отправились на поиски самосовершенствования.

– Самосовершенствования чего? – закричала я. Мама прекрасно видела и прекрасно слышала. Ей не нужно было ничего улучшать.

– Ее слуха.

Я прищурила глаза.

– Это было просто прикрытие, но Древние исполнили ее желание. Они с Таней уехали и держались подальше, пока ты не родилась. Мы не смогли вытащить тебя из Пейи. Это не входило в план. План состоял в том, что мы наймем кого-нибудь, кто будет присматривать за тобой. Только до тех пор, пока опасность не минует. – Он глубоко вздохнул.

Я посмотрела на маму в поисках подтверждения. Ярость на ее лице сменилась слезами.

– Но потом ты показала признаки того, что ничего не получится, – продолжал отец.

– Я умирала? – взвизгнула я. Отец кивнул. Его глаза сияли. – Тогда Таня рассказала нам, что Ирен сказала о ее яйце, когда оно вылупилось.

Оно.

– Она, – сказала моя мать строго.

– Прости, она. – Он посмотрел на нее. – Она сказала, что один не справится, но двое могут. Мы никогда не знали, что это значит. – Он покачал головой. – Пока ты не заболела.

Меня оглушило.

– Я не понимаю.

– Она дала тебе зелье Калупсо, дорогая, и ты…

– Что? – Я снова кричала. Я знала о зелье Калупсо. Фрэнк, мой наставник, рассказывал об этом. Оно было запрещено из-за того, что могло делать. Тем не менее, все это не имело никакого смысла. Мне нужно было другое человеческое тело для зелья Калупсо, а оно также разрушилось бы. – Кто?

– Дочь Тани. Ее звали Кара. Она была Грозовым Светом, – сказала моя мать. Ее голос дрогнул.

Я ахнула.

– Грозовой Свет? Они вымерли лет двести назад.

– Она была последней в своем роде, Елена. И она отдала тебе свою жизнь… – Слова моего отца продолжались, но я перестала слушать. Я покачала головой. Мои руки запутались в волосах. Слезы выступили на глазах. Я убила ребенка своих крестных родителей. Почему они это сделали? Но потом…

– Грозовой Свет пожертвовала своей жизнью ради меня. Папа, она была драконом. Я бы стала… – Я не могла думать об этом.

– У нее еще не было человеческого тела, поэтому Таня объяснила нам, что ее человеческая форма превратится в тебя.

Мой взгляд снова метнулся к нему.

– Я дракон?

– Нет, детка. – Слеза скатилась по щеке моей матери. – Кара исчезла в ту минуту, когда ты превратилась в себя.

– Значит, один из самых добрых и благородных драконов, которые когда-либо существовали, умер, чтобы спасти мою жизнь?

Оба моих родителя ничего не сказали. Как они могли скрыть это от меня?

Я вскочила и побежала в свою комнату.

– Елена! – крикнула мне вслед мама. Но я не остановилась. Я открыла дверь и, рыдая, упала на кровать. Я убила Грозовой Свет. Хуже всего было то, что я даже не могла рассказать Блейку, что они сказали. Я вообще не хотела ему этого говорить. Я была убийцей.

КАТРИНА

– Елена! – крикнула я ей вслед.

– Оставь ее в покое. Ей нужно с этим смириться. – Альберт положил руки мне на плечи.

Я одарила его таким взглядом. Тем, который сказал ему, что ему лучше держать рот на замке, иначе он снова завоюет себе восточное крыло.

– Блейк должен знать лучше. Почему они вообще говорили об этом?

– Это не вина Блейка. Ему всего семнадцать, и никто не говорил ему держать это в секрете, Кэти. Мы должны были сказать ей. Она была готова к этому. Блейк, вероятно, просто упомянул об этом вскользь. Он многого не знает.

– Это не имеет значения. Он сказал ей об этом. Она думала, что мы не были ее настоящими родителями. Всю ночь она чувствовала это, Альберт. Не говоря уже о том, что она, должно быть, чувствует сейчас. Я собираюсь позвонить Тане. Они должны вернуться.

– Кэти, ты превращаешь это во что-то, чем это не является.

– Это не так! – крикнула я, достала Камми.

– Таня Ле Фрей, – произнесла я нараспев. Раздался звуковой сигнал.

Я была так зла, что если бы я была драконом, то дышала бы огнем. Я всегда могла взять эту информацию из памяти Елены и просто рассказать ей сама. Может быть, мне стоит это сделать.

Она взяла трубку, и из Камми выскочила ее голограмма.

– Эй, детка, почему… – Потом она увидела, насколько я зла. – Что случилось?

Я начала говорить быстро, крича о том, каким маленьким подонком был Блейк. Я действительно пыталась примириться с их связью, с ее интенсивностью. Я рассказала ей все.

– Успокойся. Что Блейк сделал?

– Он сказал Елене, что встретил ее только тогда, когда ей был год. Она знает о Каре. – Я начала плакать.

– Хорошо, глубокий вдох. Успокойся.

– Она плохо это восприняла, – наконец вырвалось у меня.

– Мы будем там через десять минут. Просто не делай глупостей, например, не пытайся стереть это из ее памяти, Кэти.

Она так хорошо меня знала. Тем не менее, это был вариант, который я пока не собиралась исключать.

Мы ждали. Я ненавидела тот факт, что слышала, как Елена плачет в своей комнате.

Я знала, чем закончится эта ночь. Мы собирались пойти за каким-нибудь грязным мешком, чтобы успокоить ее. В такие дни, как этот, мне хотелось свернуть шею одному дракону. Мне было все равно, насколько он особенный.

БЛЕЙК

Было уже поздно. Я лежал в постели и разговаривал с Табитой по Камми. Я не понимал, почему она просто не могла оставить меня в покое. Мы не были вместе. Конечно, она была хорошенькой, но она также была Снежным Драконом. Нужно ли мне говорить больше?

По крайней мере, она была хороша для чего-то: ежедневно делала мою домашнюю работу.

Я услышал шум внизу. Даже если моя комната была звуконепроницаемой, шум всегда доносился до моих ушей. Я догадывался, что так уж я был устроен; я всегда знал, когда опасность рядом.

– Я должен идти. Скоро поговорим, – сказал я и нажал кнопку отключения. Ее лицо мгновенно исчезло. Я положил Камми и подошел к двери.

Когда я открыл ее, комнату заполнил голос Тани. Что она здесь делает?

Она говорила о своей дочери Каре. Я вспомнил ее. Я гадал, когда они вернулись, что с ней случилось, но я был слишком молод. Потом я услышал имя Елены. Что-то о том, что Елена узнала. Что узнала?

Я добрался до лестницы и обнаружил Сэмми с сонными глазами уже внизу.

– Мам, все в порядке? – спросила она, когда я вприпрыжку спустился по последним ступенькам.

– Все в порядке, детка. Иди обратно спать. – Ничто в тоне моей матери не говорило мне, что все в порядке.

Сэмми прошаркала мимо меня обратно вверх по лестнице в свою комнату. Настоящая Спящая Красавица.

– Так она узнала о зелье Калупсо? Она знает, что ты пожертвовала Карой, чтобы спасти ее жизнь? – спросил мой отец.

Ледяное давление, как мой снег, выдавило весь воздух из моих легких.

– Что ты сделала? – спросил я.

– Елена была больна, Блейк. У нас не было выбора, – сказала Таня со слезами на глазах.

– Ты дала ей зелье Калупсо. – Я не мог в это поверить.

– Это сработало. Ирен предсказала, что это сработает.

– Когда?

– Когда ей было несколько недель от роду. У нас не было выбора. – Голос Тани звучал сердито. – Почему вы двое вообще заговорили о прошлом?

– Не смей пытаться свалить это на меня. Ты должна была рассказать ей о Каре и о том, что она для нее сделала, давным-давно. Теперь я должен пойти и разобраться с этим! – Я развернулся, чтобы уйти.

– Блейк! – позвал отец.

Я не остановился. Я уже был за входной дверью, занятый тем, что раздевался и держал всю свою одежду в руке. Я взлетел, превратился в дракона и направился к замку.

Я чувствовал Таню позади себя, но она была недостаточно быстра, чтобы угнаться за мной. Когда показался замок, я услышал, как спорят король Альберт, Жако и королева Катерина. Насколько я понял, Елена не хотела никого видеть.

Она не хотела, особенно ее крестных родителей, из-за чувства вины за то, что она не могла контролировать, что им пришлось сделать. Потом я услышал ее рыдания, хотя пока не мог точно определить, где она находится. Я ненавидел, когда она плакала. Это было то, чего она почти не делала. Она всегда была такой счастливой. Она была моим счастливым местом.

Я жестко приземлился, трансформировался через две секунды и натянул джинсы. Таня приземлилась позади меня, когда я направился к двери.

– Блейк! – закричала она, все еще в форме дракона. Я проигнорировал ее и вошел. Я пробрался в вестибюль, промчался по коридорам и спустился еще на один лестничный пролет на кухню.

– Как ты мог так поступить с ней? – закричала королева Катерина, как только увидела меня. – Сказать ей, что ты встретил ее только тогда, когда ей был год. Ты знаешь, через что ты заставил ее пройти сегодня вечером?

– Через что я заставил ее пройти? – Я усмехнулся. – Ты пожертвовала дочерью Тани, чтобы спасти ее жизнь, и забыла сказать ей об этом. Это не моих рук дело, а твоих. И теперь она, вероятно, чувствует себя виноватой в том, что забрала жизнь последнего Грозового Света из-за твоей ошибки.

Королева Катрина ахнула. Король Альберт и Жако выглядели виноватыми.

– Я даже не…

– Ты серьезно не думала об этом? – Я покачал головой. – Тогда ты не так хорошо ее знаешь.

– Блейк! – закричал король Альберт.

Ладно, я перешел все границы, но давай.

Я покачал головой.

– Где она, чтобы я мог хотя бы попытаться помочь ей пройти через это?

– О, ты так хорошо ее знаешь, почему бы тебе не найти ее?

Я бросил на королеву непристойный взгляд.

– Домик на дереве.

Она хмыкнула, и это сказало мне, что я попал в точку. Я выбежал из комнаты.

Рыдания становились все громче, чем ближе я подходил к домику на дереве.

Лестницу подняли наверх.

– Елена, – сказал я.

– Уходи! – закричала она.

– Просто спусти лестницу, хорошо? Я не хочу разрушать еще один домик на дереве. Мне на самом деле этот нравится.

Я слышал, как она пытается взять себя в руки и подавить слезы. Примерно через минуту она опустила лестницу.

Я поднялся наверх и обнаружил, что она сидит, положив голову на колени и прислонившись спиной к стене. Я забрался внутрь и поднял лестницу. Она даже не посмотрела на меня. Я подошел к ней и просто обнял ее.

Она разрыдалась. Я обнял ее крепче.

– Все будет хорошо.

– Это не нормально. – Она подняла голову. – Я убила Грозовой Свет, Блейк. Долбаный Грозовой Свет.

– Ты никого не убивала, ясно? – Я вытер ее слезы. – Это не твоя вина, Елена. Это на их совести. И да, Грозовой Свет погиб в процессе, но она умерла смертью Дракона. Умереть за королевский род – самая благородная смерть на свете. Она – героиня, потому что спасла тебе жизнь. Это не твоя вина.

– Я до сих пор даже не знаю, как, черт возьми, это сработало.

– Я могу изложить тебе свои теории, – спокойно предложил я, – но они таковы. Теории. Больше ничего.

Она ждала.

– У нее не было ее человеческой формы. Что-то подсказывает мне, что они молились, чтобы она стала тобой.

Елена влажно шмыгнула носом.

– Мы были несовместимы, Блейк.

– Может быть, и нет, это может быть причиной того, что ее сегодня здесь нет. Из-за этого. – Я отпустил ее и устроился рядом с ней. Она измученно вздохнула и положила голову мне на плечо.

– Что, если она все еще внутри меня?

– А что, ты что-то чувствуешь?

Она покачала головой.

– Тогда нам лучше не будить ее, хорошо?

Она кивнула и придвинулась ближе, положив руку мне на грудь. Я погладил ее по спине.

– Я все еще не могу поверить, что Грозовой Свет умерла из-за меня. Ты помнишь ее?

– Да, вроде того, – солгал я. Я действительно помнил ее, но мне нужно было быть нежным. Было легко быть нежным с Еленой. – Она была примерно на год старше меня, когда они исчезли. – Я не сказал ей, каким удивительным драконом она была. Это только заставило бы ее чувствовать себя еще более виноватой за то, чего она даже не совершала.

– Почему они скрывали это от меня?

– Не знаю. Может быть, из-за этого. Они не хотели причинить тебе боль, Елена. Я точно знаю, что твои мама и папа любят тебя всем сердцем. Так всегда говорила моя мама.

– Ладно, – она шмыгнула носом и вытерла слезы.

– Но сомневаюсь, что твоя мать позволит мне скоро навестить тебя.

– Что ты сделал? – Все ее тело напряглось.

– Я накричал на нее.

Она вытаращила глаза, чтобы рассмеяться… что заставило меня рассмеяться.

– По крайней мере, я все еще могу рассчитывать на тебя.

– Всегда рядом, когда становится слишком темно, – пообещал я. – Это определенно один из таких моментов.

Она засмеялась и снова легла мне на грудь.

– Спасибо, Блейк.

– Всегда пожалуйста, принцесса.

ВОСЕМНАДЦАТАЯ ГЛАВА

ЕЛЕНА

Летние каникулы растаяли. Блейк был неправ насчет того, что мама не разрешит ему приезжать и навещать меня. Она чувствовала себя виноватой за то, что скрывала от меня правду. Все они так себя чувствовали.

Жако рассказал мне все, что знал, как он был зол, но потом я проникла в его сердце и немного облегчила потерю Кары. Он повторил мнение о том, что она умерла благородной смертью, и что он знал с того момента, как они обнаружили, что она была Громовым Светом, что произойдет нечто монументальное. Что-то грустное, но прекрасное. Только что-то великое могло заставить ее яйцо вылупиться.

Он заставил меня чувствовать себя менее дерьмово из-за убийства его дочери.

Таня не могла справиться с грустью моей матери, и из-за слов Ирен она действительно поверила, что это было то, что она имела в виду. Что Кара спасет мне жизнь.

Я все еще параноила. Я потребовала тестов, чтобы выяснить, есть ли внутри меня дракон. Блейк был рядом со мной каждый раз, когда я ходила к кому-то на встречу. Результаты всегда были отрицательными.

Тем не менее, их ответы не успокоили меня. Отец привел Ночного Искателя. Его лицо было пепельно-серым, а губы красными, из-за которых слегка выступали острые зубы. Ночные Искатели были кровопийцами. Некоторые из них были слепы из-за дневного света, а некоторые просто пугали своими скелетообразными чертами. Но у них была удивительная способность. У них был дар справляться с проблемами и ситуациями так, как не смог бы ни один психиатр. Будто они могли ускорить этот процесс.

Он напугал меня, но был нежен. Его звали Лео, он был тем, кому мой отец доверил свою жизнь.

Его заявление состояло в том, что Кара отдала свою жизнь, чтобы спасти мою. Он сказал, что, хотя внутри меня не было дракона, она всегда будет присматривать за мной, как ангел-хранитель. Она будет рядом во времена серьезной опасности, пока Блейк не сможет выполнять свои обязанности дракона. Так что лучше держать ее спящей.

Так и говорил Блейк.

Блейк проводил со мной почти каждый день, когда не записывал песни со своей группой в студии.

Это было совсем как в старые добрые времена. Все лето мы плавали в озере и часами разговаривали в домике на дереве, пока ему не наступало время возвращаться домой.

На этот раз моя мать не возражала.

– Все, что ей нужно. – Я слышала, как однажды вечером отец сказал ей.

Но настал день, когда Блейк должен был вернуться в Академию Дракония, и я должна была признать, что на этот раз было нелегко попрощаться.

– Помни, – предупредила я, когда он собрался уходить, – когда тьма станет слишком сильной, просто дай мне знать.

– Хорошо, – он похлопал меня по носу и еще раз обнял. – Увидимся на Рождество.

– Лучше сделай отличный подарок.

– Да, да. Я пойду хорошенько подумаю о рождественском подарке.

Я смеялась, но мне не нравился каждый шаг, который он делал от меня.

Он превратился в дракона. Он становился гигантским. Отец обнял меня и притянул к своей груди. Мама мило улыбнулась, попрощалась и пожелала ему хорошего полета.

– Держись подальше от неприятностей, Елена, – сказал он и взлетел.

– Держись подальше от неприятностей! – прокричала я ему вслед и смотрела, пока не перестала его видеть.

КАТРИНА

Я готовилась ко сну. Беспокойство туманило мысли.

– Любимая, если ты еще немного потрешь руки, они могут отвалиться, – сказал Альберт с кровати, поднимая взгляд от кроссворда в руках.

– Ты видел, как она смотрела ему вслед?

Он устало ссутулился.

– Отпусти это. – Он раскрыл объятия, и я придвинулась ближе к нему.

Я плюхнулась на кровать и положила голову ему на грудь.

– Что тебя так беспокоит в них, Кэти? Это не может быть просто из-за интенсивности их связи.

Я посмотрела на него, ничего не сказав.

– Мы всегда говорили, что это хорошо, что у нее будет кто-то, кто будет любить ее так сильно и никогда не причинит ей боль. Так в чем же дело?

– Я не знаю, – уклонилась я. – Ей всего тринадцать, Альберт.

– А в следующем году она будет немного мудрее и на год старше.

– В этом-то у меня и проблема, – сказала я. – Она станет старше, и он не всегда будет видеть в ней свою младшую сестру.

– И твоя проблема с этим в том, что…? Ты забываешь, что мы познакомились примерно в том же возрасте, Кэти.

– Это было двести лет назад, Ал. Черт возьми, тогда женщины выходили замуж в возрасте четырнадцати лет. Теперь все по-другому, – горячо возразила я. – Не то же самое.

Он рассмеялся. Это был смех, который я ненавидела, тот, который заставлял меня чувствовать себя глупой и маленькой. Я встала в гневе.

Он снова притянул меня в объятия и прижался губами к моему виску.

– Я не это имел в виду. Просто… ты беспокоишься о вещах, которые мы абсолютно не контролируем. И если ты будешь давить слишком сильно, боюсь, она будет презирать тебя. Отпусти ее. Дай ей веревку и посмотри, что она с ней сделает, дорогая. Прошло двенадцать лет. Тебе нужно забыть об этом.

Я вздохнула. Это было тяжело. Так тяжело.

– Итак, дать ей больше пространства, больше ответственности и веревку, чтобы повеситься, – пошутила я.

Он рассмеялся. На этот раз это был смех, который я всегда любила. Я присоединилась к нему.

– Она не повесится, – заверил он меня. – И ты знаешь почему?

– О, скажи мне?

– Потому что у нее самая потрясающая мать, о которой только может мечтать девочка. – Он поцеловал меня в кончик носа.

ЕЛЕНА

В первый месяц Блейк писал почти каждый день, а потом ворон стало меньше… примерно два раза в неделю. Его письма становились все короче и реже. Ему было весело. Так продолжалось до Рождества.

Мы проводили каждое Рождество с Лифами. Один год – у них, следующий – у нас. В этом году мы отправились в наш летний домик в Соверене. Маме нравился летний домик, раскинувшийся в два этажа, и водопад на заднем дворе. Всякий раз, когда мы отправлялись туда, то ловили рыбу голыми руками. Какая-то часть меня всегда догадывалась, что я наполовину дракон, потому что я могла делать то, что могли они, за исключением полетов, конечно.

Моя семья приехала в дом первой вместе с некоторыми сотрудниками. В течение двух дней мы украшали дом праздничными безделушками и огромной рождественской елкой. Украшения с драконами были моими любимыми. Они были вылеплены так, чтобы выглядеть как члены семьи, которые собирались присоединиться к нам. Там был Ночной Злодей, изображавший сэра Роберта, Ласточкокрылый – тетя Изабель, Огнехвост – Сэмми, а на верхушке елки был подарок, который Блейк сделал мне на мой тринадцатый день рождения: Рубикон на звезде.

Я умоляла маму поставить его сверху, только на этот год.

– Пожалуйста, мам, – умоляла я. – Пожалуйста.

Она вздохнула.

– Ладно, хорошо. Иди и сделай это.

Я побежала в свою комнату, которую мне предстояло делить с Сэмми. Я достала его из черной деревянной коробки, которую тоже сделал Блейк, и отнесла вниз.

Она просто рассмеялась, глядя на него, а потом забралась на лестницу и установила его прямо на верхушку дерева.

Дерево было идеальным.

В пятницу, за два дня до Рождества, появились Лифы. Я была в восторге, увидев их очертания в небе.

– Они здесь! – крикнула я из кухни родителям, сидевшим на крыльце. Не дожидаясь, пока они последуют за мной, я побежала и открыла входную дверь как раз в тот момент, когда они приземлились один за другим. Задний двор быстро заполнился неуклюжими, сверкающими фигурами драконов. Они плавно трансформировались в свои человеческие формы и брали мантии, протянутые служащими.

– Счастливого Рождества, Елена. – Тетя Изабель по-матерински обняла меня.

– Счастливого Рождества, – сказала я.

Дракон моего отца, сэр Роберт, мимолетно поцеловал меня.

Сэмми обняла меня с широкой улыбкой. Мы обе ходили в одну и ту же частную школу, которую посещали одаренные дети до шестнадцати лет. Тем не менее, мама настояла на частном репетиторе во второй половине дня, чтобы познакомить меня с предметами в Драконии. Учитель был старым и одним из профессоров, которые раньше давали уроки в Драконии, но из-за его интереса к темным зельям – его восхищения их опасностью – у них не было выбора, кроме как уволить его. Он считал, что я должна знать обо всех запрещенных предметах, заклинаниях и зельях в Пейе.

Блейк был последним. Я крепко обняла его. Я не видела его шесть месяцев. Либо я сошла с ума, либо он стал выше и выглядел намного взрослее, чем раньше. Его мускулы были видны под плоскостями туго накрахмаленной рубашки.

Его мысли, должно быть, отразили мои, потому что он сказал:

– Серьезно, Елена, ты должна перестать расти.

– Ты намного выше меня. Никто не вырастает так сильно за шесть месяцев.

Он улыбнулся.

– Счастливого Рождества, умница.

– Счастливого Рождества.

Мы провели весь день у ручья, ловя рыбу. Пребывание рядом с Блейком расслабило меня. Он был действительно забавным, и я могла говорить с ним о чем угодно.

– Итак, Елена, у тебя еще нет парня? – спросил он.

– Нет, – сказала я. – Фу.

Он рассмеялся.

– У Арианны было, вроде, два в прошлом году.

– Я не Арианна.

– Да уж, – прощебетал он.

– Не лги, Елена, – подзадоривала Сэмми.

Блейк ахнул, подняв глаза. Улыбка тронула его губы.

– Кто? – крикнула я ей.

– О, Лииииииии, – пропела она.

Я покачала головой с притворным отвращением.

– Кто такой Лииии? – Блейк хотел знать.

– Тот, кого Елена до смерти хочет.

– Я не такая. – Рыба выскользнула из рук, когда я отвлеклась, и я нахмурилась.

– Он просто мальчик в моей школе. Его отец владеет крупной транспортной компанией.

– Елена и Ли сидят на дереве.

Я шлепнула его.

– Это не так. Конечно, он симпатичный, но он немного дамский угодник. Девушки всегда кудахчут вокруг него.

Блейк принял позу.

– У нас с Ли есть кое-что общее.

Я снова рассмеялась.

– Да, ладно, неважно, – пропела я.

Ли больше не упоминался.

Некоторое время спустя я энергично потерла руки.

– Пожалуйста, мы можем идти? Здесь чертовски холодно.

– Освежающе. Да ладно, небольшая простуда никогда раньше тебя не беспокоила.

– Не так холодно, – сказала я. – В воде буквально плавают кубики льда.

– Ладно, хорошо. Пойдем, пока ноги Елены не превратились во фруктовое мороженое.

Я хихикнула. Сэмми вышла из воды с извивающейся рыбой в руках.

Слуги приготовили рыбу. За ужином мы слушали истории. Каким-то образом эти собрания всегда заканчивались тем, что мы говорили о Мерике и Купере. Блейк любил эти истории больше всего, но мама всегда становилась такой тихой, действительно странной, и отец обычно обрывал их. Сегодня он переключился на тему, о которой они почти никогда не говорили.

Дядя Горан.

Смех исчез. Его смерть была тяжелой для всех них, особенно для моей матери, даже после всех этих лет. Я в сотый раз задумалась, что на самом деле значил для нее Горан.

После того, как всплыло имя Горана, разговорчивость иссякла. Изабель отправила нас всех спать.

На следующий день мы отправились кататься на лыжах. Мы провели весь день на склонах. Блейк был прав. Девочки не оставляли его в покое. Мы снова увидели его только около пяти, и девочки чуть ли не плакали, когда он прощался. Я подумала, что это было чертовски забавно, и дразнила его по этому поводу всю ночь. Моя мать тоже дразнила его. Это было чертовски забавно.

Блейк просто много хрюкал, что заставляло всех смеяться.

Наконец, наступило Рождество, холодное и ясное.

Мы открыли подарки у костра. Блейк подарил мне потрясающий браслет, который он сделал из собственной кожи.

Я уставилась на это творение с благоговейным ужасом.

– Блейк Сэмюэл Лиф, – пожурила его мать.

Он невинно захлопал своими пышными черными ресницами.

– Что? Я быстро выздоравливаю.

– Мне нужно поговорить с мастером Лонгвеем. Это все то оружие в Драконии.

– Расслабься, Исси, – сказал мой отец. – Мальчик сказал, что он быстро заживает.

– О, я бы хотела посмотреть на вас двоих, если бы Елена вырезала кусочек своей кожи, чтобы сделать ему браслет.

Они все смеялись над тем, как тетя Исси это сказала, но я была так с ней согласна.

Когда я потеряла дар речи, он одними губами спросил:

– Что?

Я покачала головой и мягко улыбнулась ему.

– Только через мой труп, – взорвалась моя мать, обвиняюще указывая на него пальцем. – Никогда больше так не делай.

– Да, мам, – пошутил Блейк. Я не могла не присоединиться к их смеху. Он всегда дразнил ее; он знал, что она из кожи вон лезет, чтобы мы не стали такими, как Купер и Мерика.

– Спасибо, Кэти, – игриво сказала тетя Исси.

– Для чего нужны друзья?

Я подарила Блейку дневник, который сделала сама. Свирепый дракон сердито смотрел из своего укрытия. Мой наставник помог мне наложить на него заклятие, чтобы только Блейк мог открыть его своим Розовым поцелуем, как он это называл. Отстойно, я знала. Но насколько, черт возьми, крут этот дневник?

Он обожал его. Теперь он мог писать все, что хотел, в абсолютной конфиденциальности.

Сэмюель приготовил вкусный рождественский обед. С полными животами мы все играли в снежки на заднем дворе. Блейк перекинул меня через плечо и швырнул в глубокий сугроб. Я отомстила, подставив ему подножку и смеясь, когда он упал на задницу. Мы делали снежных ангелов – и снежных драконов! – и ледяное голубое небо звенело от наших счастливых голосов.

Служащие вернулись внутрь, когда стало слишком холодно, но мы слонялись без дела. Блейк валялся. Когда солнце начало садиться, пришло время возвращаться в дом.

Нам пришлось попрощаться на следующий день.

– Увидимся в твой день рождения. – Блейк крепко обнял меня. Я вдохнула его фирменный мускусный аромат, уже скучая по нему.

– Увидимся. И веди себя хорошо.

– О, я так и сделаю, – сказал он.

Я не осталась смотреть, как он уходит, как в прошлый раз. По какой-то причине мне больше не нравилось смотреть, как он уходит.

Рождество – один из моих любимых праздников. Я ненавидела то, что оно прошло так быстро.

Вскоре после Рождества мама купила мою первую пару туфель на шпильке. Она не шутила с этими каблуками. Я сделала несколько неуверенных шагов в этих зеленых туфлях на шпильках с ремешками и бац! Я скатилась с лестницы. Мне повезло, что я сломала только лодыжку, а не шею. Прошло целых два дня, прежде чем Констанс пришла, чтобы излечить травму.

Второй семестр Блейка в Драконии был самым тяжелым. Почему, я не знала. Наверное, потому, что я получала только одну ворону в месяц. Он никогда раньше не был таким тихим. Но он писал, что у него самый крутой дневник, и смеялся каждый раз, когда кто-то пытался его открыть. Это было похоже на трюк на вечеринке. Они устраивали вечеринки. Это было так чертовски несправедливо.

Я не могла дождаться. Еще два года, и я присоединюсь к ним.

Тем не менее, меня расстроило, когда количество ворон, появляющихся раз в месяц, сократилось до одного раза в два месяца. Меня задело, что он получал все удовольствие и забыл обо мне.

Я очень хотела Кэмми. Но мама отказала мне. По крайней мере, с Кэмми я могла бы позвонить его заднице.

Однажды ночью я сидела на кровати. Мама одолжила мне свой Кэмми, чтобы поговорить с Сэмми. У мамы даже не было номера Блейка. Я посмотрела, вздохнула, а затем голограмма Сэмми зависла над моим грязным гипсом с сочувствующим выражением лица. От брата она тоже ничего не слышала. Я сводила ее с ума. Пристав к ней, я умоляла ее ничего ему не говорить. Я не хотела, чтобы он думал, что я становлюсь похожей на Арианну, которая раздражала его целый год.

От одной мысли об этом меня бросило в дрожь. Мне хотелось, чтобы он просто написал. Я понятия не имела, что происходит в его жизни. Мы никогда не были такими. Мы всегда знали, что происходит в жизни друг друга.

Когда я выключила мамин Кэмми, то услышала стук в свое окно. Это была ворона.

Она взгромоздилась на подоконник.

Этого не могло быть.

Я вскочила с кровати и подбежала к окну к вороне, и в конце концов достала письмо из мешочка у нее на шее.

Я нетерпеливо разорвала конверт, не дав вороне угощения. Он сильно клюнула меня. Появилась алая капелька крови.

– Ой! Терпение. Разве тебя этому не учат в летной школе? – Я засунул палец в рот. Было чертовски больно. Если бы Блейк был здесь, он мог бы так легко исцелить меня.

Я наклонилась над столом и схватила сушеную мышь. Я терпеть не могла их держать, но вороны были разборчивы. Если угощение было невкусным, то они не приносили еще одно письмо.

Она взяла сушеное мышиное мясо и взлетела. Жадная ворона.

Я открыла письмо Блейка.

– Я кое-кого встретил, – написал он. – Ее зовут Табита. Не суди меня, но она – Снежный Дракон. Хаха. Думаю, человек не может выбирать, кого любит.

По какой-то причине мое сердце опускалось все ниже и ниже, когда я читала бессвязную страницу, которую он написал о глупом Снежном Драконе. Ничего о его дне. Ничего о прошлом месяце. Только о ней.