Текст книги "В крови (ЛП)"

Автор книги: Эдриан Феникс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Глава 4
В темноте

На трассе I-5 между Портлендом и Салемом, Орегон

22 марта

Шеннон Уоллес умерла под развесистыми ветвями дуба, ее кровь впиталась в сосново-хвойную землю, как дождь в жаркую летнюю погоду. Она умерла в темноте без борьбы. Она умерла пьяной. И она умерла, глядя в лицо убийце.

Насчет последнего Хэзер Уоллес была уверена.

Когда она шла по подлеску, ветки и мертвые листья хрустели под ее скетчерсами. Она остановилась перед покрытым лишайником дубом ровно на том месте, где двадцать лет назад было найдено тело ее матери.

Воспоминания закружились, словно фейерверк, в сознании Хэзер, вращающие изображения перетекали одно в другое.

Вспышка. Мама смеется. Улыбка освещает ее лицо, и воздух мерцает вокруг, как летний рассвет. Розовый фимиам тлеет в маленьком латунном держателе.

Вспышка. Мама тихая и сосредоточенная, пока наводит порядок дома, чистит каждую поверхность моющим средством и жесткими щетками. Час за часом. День за днем…

Вспышка. Раздирающий звук маминой вспышки гнева. Грохот и треск разбитой посуды, осыпавшихся керамических осколков. Сильная вонь сигарет и выпивки.

Вспышка. Мама сидит за кухонным столом, опираясь локтями на грязную столешницу, лицо спрятано в руках. Спутанные сальные волосы струятся по пальцам. Сигарета тлеет в пепельнице, полной затушенных окурков. Пустые оранжевые пузырьки из-под лекарств катаются по столу около пустой бутылки водки.

Вспышка. Мама смеется…

Хэзер моргнула, отгоняя изображения прочь, и сделала глубокий вдох теплого, нагретого солнцем воздуха, чтобы стереть въевшийся в память запах дыма и роз.

Шеннон было тридцать, когда она умерла, мама троих детей, жена судмедэксперта ФБР Джеймса Уильяма Уоллеса. На год Хэзер уже пережила ее.

Шеннон была женщиной, которую никто никогда не защищал, даже муж. Дело заморозили. Забыли. Правосудия не свершилось. Хэзер тоже не была безупречной – даже после того как она узнала правду о смерти матери, потребовалось шесть лет, чтобы начать действовать. И наблюдения за тем, как Данте заступался за свою мать, которую никогда даже не знал.

– Отомсти за свою мать, – шепчет Люсьен, когда глаза Данте открываются.

Хэзер надеялась, наконец, замолвить слово и за свою.

И возможно, только возможно, правда сможет излечить Энни.

Но прежде чем Хэзер сможет помочь сестре или защитить честь их убитой матери, ей нужно сохранить жизнь себе. И сделав это, она бы хотела предстать перед Бюро как агент, полностью сфокусированный на своей работе, который добровольно занимался нераскрытым делом в течение медицинского отпуска, только чтобы оставаться занятым; агент, который ведет себя так, словно ничего не изменилось за последние три недели.

Даже если все безвозвратно поменялось – включая ее.

Данте…

Она коснулась отметины на груди, куда попала пуля, почувствовала спокойное биение сердца под пальцами. Вспомнила отчаянье в голосе Данте, хриплые слова с каджунским акцентом: Я не потеряю тебя.

Хэзер закрыла глаза и мягко отодвинула память на задний план. Не сейчас.

Через мгновение она распахнула веки и всмотрелась во мрак под деревьями, вдохнула сильные запахи сосны, влажной почвы и мха. Деревья и кусты приглушали шум машин, мчащихся по I-5. Присев, она изучала землю, стараясь представить, что Шеннон видела и чувствовала в ту последнюю ночь своей жизни. Стараясь работать, словно это любое другое дело.

Даже двенадцать лет назад руководство быстро замяло дело. Шеннон покинула бар «Дрифтвуд-энд-Лаундж» на северо-востоке Портленда одна, около половины двенадцатого ночи первого октября. Опросили сотрудников и постоянных посетителей, заявления завсегдатаев были отфильтрованы и сверены.

Шеннон Уоллес постоянно посещала местные кабаки, часто заводила случайные связи. И была не очень разборчива, по словам ее пьющих друзей.

Детективы полиции Портленда, работающие над делом, поверили, что Шеннон Уоллес стала жертвой серийного убийцы Молотка-Гвоздодера, который орудовал на I-5. МГ нападал на проституток и завсегдатаев баров, женщин, которых никто не будет искать. Не скоро, по крайней мере. Оперативная группа ФБР, которая охотилась за МГ, также считала Шеннон возможной жертвой их преступника.

Если это было правдой, тогда Шеннон уже отстояли.

Специальный агент Крейг Стёрнс, из тогдашнего портлендского отделения, убил МГ, плотника из Хилсборо по имени Кристофер Тодд Хиггинс, во время жестокой драки, которая завязалась, стоило ему предъявить ордер на обыск, вскоре после убийства Шеннон.

Стёрнс.

Хэзер пристально всматривалась в зеленую и золотую листву над головой. Стараясь не возвращаться воспоминаниями к Новому Орлеану. Не получилось.

Стёрнс поднимает глок и зовет Данте.

Данте, опершись руками о дверной косяк, поворачивается. Из дула глока вылетает пуля. Она попадает в его висок, голову откидывает в сторону. Он спотыкается и падает. Лежит, распластавшись на пороге, наполовину внутри дома, наполовину снаружи.

Стёрнс шагает к телу Данте с пистолетом в руке. Хэзер выпрыгивает из машины прежде, чем Коллинз жмет на тормоза. Она бежит, сжав 38-й кольт двумя руками.

– Брось пистолет! – кричит она. – Не заставляй меня делать это!

Стёрнс смотрит на нее с жалостью, затем поворачивается к Данте. Прицеливается.

Она стреляет.

– Черт, – прошептала Хэзер, опустив взгляд на землю. Прошло три недели, а воспоминание глубоко ранило. Она моргала, пока глаза не перестало жечь.

Судя по странице «Inferno» на MySpace, группа была в дороге, а значит,

Данте в порядке – на данный момент. А Стёрнс, ее наставник, человек, который был для нее больше отцом, чем Джеймс Уоллес, – мертв, похоронен с почестями на кладбище Лейк Вью в Сиэтле.

Она сделала глубокий вдох. Не все сразу, Уоллес. Не все сразу.

Тяжелый глухой звук раздался в светло-зеленой тишине. Хлопнула дверь машины.

– Уоллес? Ты в порядке?

Прозвучало так, как будто Лайонс устал ждать. Может, ему хотелось размять ноги. Может, он заскучал. В любом случае, она была вполне уверена, что ему приказали присматривать за ней, так что, возможно, в какой-то степени он тоже был заинтересован в поиске зацепок. Во-первых, ей не хотелось тащить сопровождающего на место убийства, да и для человека с положением, как у Лайонса, вызваться на такую работу – более чем немного необычно.

– Да, сэр, все в порядке.

Хэзер встала. Отряхнув грязь и листву с джинсов, она повернулась и, поднырнув под низкими тонкими ветвями, вышла из рощи как раз вовремя, чтобы увидеть, как портлендский РСА[20]20
  РСА – руководящий специальный агент.


[Закрыть] Алекс Лайонс засунул что-то в карман толстовки. Мобильный? Ей стало интересно. BlackBerry? Она прошла по траве к машине. В начале второй половины дня солнечный свет сверкал, подобно бриллиантам, на ее гладком сапфирово-синем Trans Am.

Лайонс, ссутулившись, курил около пассажирской двери. Ветерок развевал его кудрявые светлые волосы. Он взглянул на Хэзер, щурясь от солнца. Вокруг его зеленых глаз виднелись морщинки, которые придавали ему строгий вид и мужественность Человека Мальборо[21]21
  Человек Мальборо – образ, используемый в рекламной кампании для сигарет Marlboro.


[Закрыть]. Высокий и худой, он носил потертые джинсы, серую толстовку от Plan B и черную обувь от Ripper. Она бы дала ему тридцать с небольшим, но подозревала, что в сердце он навсегда останется двадцатилетним.

– Нашла то, что искала? – спросил он, выпрямившись. Затем бросил сигарету на асфальт. Затоптал ее своими рипперсами.

– Да, сэр. Я ценю, что вы пошли со мной в ваш выходной.

Лайонс пожал плечами.

– Не проблема. Рад помочь.

– Что ж, это было не обязательно, – сказала она. – И спасибо за то, что взяли файл полиции Портленда на Хиггинса для сравнения с файлом Бюро на Молотка-Гвоздодера.

– Снова рад помочь. Особенно кому-то вроде вас.

– Кому-то вроде меня? Что вы имеете в виду, сэр? – Хэзер открыла пассажирскую дверь Trans Am и быстро скользнула на водительское сиденье из черной кожи. Она взяла ремень безопасности и пристегнулась.

Лайонс сел на пассажирское сиденье и закрыл дверь. Он застегнул ремень безопасности.

– Я имею в виду, помимо коллеги агента, тому, кто лично заинтересован в деле.

Запах его одеколона витал в воздухе. Таким одеколоном, Drakkar Noir, насколько помнила Хэзер, пользовался ее брат, но в данном случае аромат с нотками лимона, сандалового дерева и янтаря был приправлен запахом сигарет.

– Все эти «сэр» слишком официальны для выходного дня, – добавил он с улыбкой. – Как насчет того, чтобы ты звала меня Алекс, а я буду звать тебя Хэзер?

– Круто, какое совпадение, что это мое имя.

– Красивая, умная и с чувством юмора, – усмехнулся Алекс. – Убийственная комбинация.

– Вы только что сделали мой день лучше… Алекс.

– Так, каковы твои мысли о деле после пересмотра?

– Возможно, Хиггинс повинен в убийстве моей матери, – сказала Хэзер.

– Но я хотела бы знать наверняка.

– Я прекрасно понимаю.

Хэзер повернула ключ зажигания. Мотор Trans Am заурчал. Она надавила на газ и переключила на пятую передачу, плавно вливаясь в движение на трассе I-5.

– Могу я задать тебе вопрос? – спросил Лайонс.

– Конечно.

– Каково это было, взять Элроя Джордана? Я имею в виду, даже после провала судмедэксперта, которая объявила его мертвым в Пенсаколе, ты все– таки нашла его.

Хэзер сфокусировала взгляд на дороге, выводя Trans Am на скоростную полосу, чтобы объехать фуру, транспортирующую Budweiser[22]22
  Budweiser – марка пива.


[Закрыть], но ее пальцы сжались на руле.

– Просто крупно повезло, – сказала она.

– Просто крупно повезло? – Лайонс рассмеялся. – Эй, не нужно ложной скромности. Прими свою славу. Я уверен, черт возьми, она заслужена. Ты выследила этого ублюдка и отправила туда, где ему самое место, в землю.

Бюро называло ее убийцей Джордана и героиней, хотя они знали правду, правду, о которой никто не говорил вслух, правду, которую и она, и власти хотели бы похоронить, но по очень разным причинам.

Она должна была продолжать дышать и защищать Данте.

Они коллективно прикрывали свои задницы.

А судмедэксперт в Пенсаколе, которую Лайонс так небрежно упомянул? Та, кому приказали фальсифицировать отчет о вскрытии? Совершила самоубийство. Порезала запястья в ванне. Оказалась на одном из своих же столов для вскрытия.

Очень удобное самоубийство.

Хэзер с дрожью поняла, насколько далеко могло зайти коллективное прикрытие задниц, но это не удивляло ее, не после Нового Орлеана. Но самым худшим оказалось собственное молчание, молчание, которое – не важно, насколько необходимое – заставляло ее чувствовать себя соучастницей.

– Да, хорошо. Но я хотела бы, чтобы вместо этого Джордан встретился лицом к лицу с родными своих жертв в суде, – наконец ответила она. – Кажется, он отделался слишком легко.

– Преступники часто так отделываются.

– Преступники, да, – согласилась она. – Но с каждым новым арестом я надеюсь, что это изменится.

– Аминь, сестра. – Лайонс помолчал, а затем сказал: – Я слышал, что ты тоже поймала пулю. Как себя чувствуешь? Ты отлично выглядишь для женщины, которая почти умерла три недели назад.

– Я отвечу на твой вопрос, – произнесла Хэзер легко и непринужденно, – если ответишь на мой.

– Давай его сюда.

– Я видела, как ты положил что-то в карман, когда вышла из леса. Ты записываешь этот разговор?

– Что-то в моем кармане? Я не уверен… – Лайонс вдруг рассмеялся. – Моя сестра. Я звонил своей сестре, спрашивал, нужно ли что-нибудь купить по пути домой.

Хэзер посмотрела на него. Их взгляды встретились, веселость мелькнула в его глазах. Интуиция говорила: «Он сказал правду». Часть напряжения ушла, и она ослабила хватку на руле.

– Так это ФБР-овская подозрительность или природная паранойя?

Хэзер усмехнулась:

– ФБР-овская подозрительность, – призналась она. – Но теперь я не знаю, как от нее избавиться.

– Еще раз аминь, сестра. Так, теперь мой вопрос?

– Моя травма не была такой страшной, как ты мог слышать. – Резкое бип-бип телефона прервало ее.

– Это твой или мой? – спросил Лайонс, залезая в карман толстовки.

– Черт, это мой, – пробормотала Хэзер, шаря одной рукой за сиденьем в поисках сумочки.

Она поставила на мобильном специальный сигнал на звонки из Бюро.

Песня нео-грандж Лэя Стэнза «Мне не нужен свет» оповещала ее о не-относящихся-к-работе звонках.

Учитывая, что она не числилась сейчас на службе, то звонок с работы не предвещал ничего хорошего.

– Держи взгляд на дороге, а руки на руле, – сказал Лайонс, ерзая на сиденье. – Я возьму.

– Спасибо, – сказала Хэзер, сделав то, что он посоветовал. Секунду спустя Лайонс держал телефон напротив ее уха.

– Давай, – прошептал он.

– Уоллес, – сказала она в телефон.

Разговор был коротким и, определенно, неприятным. Когда он закончился, она потянулась и взяла мобильный у Лайонса, закрыла его и положила в карман пиджака.

– Проблемы? – спросил Лайонс.

– Пришел запрос на обновление твоего медицинского статуса. Будь здесь в восемнадцать ноль-ноль. Подготовься к дополнительному допросу.

– Дополнительный допрос, сэр?

– Просто возможность. Восемнадцать ноль-ноль, Уоллес.

– Нет, – солгала она, сверкнув быстрой улыбкой. – Путаница, скорее всего.

– Я слышал. Парни-Бюрократы из Канцелярии поют свою песенку: «Это должно быть заполнено в трех экземпляра».

Несмотря на тугой узел в животе, Хэзер рассмеялась:

– Именно.

У нее было пять часов, чтобы вернуться в Сиэтл, и хотя времени оставалось достаточно, даже после того, как она закинет Лайонса на парковку портлендского офиса, ей все равно придется отменить незапланированный визит к Энни в исправительный центр. Ей также придется поднапрячься, чтобы заскочить домой и сменить джинсы на более подобающие для офиса брюки и блузку.

А может быть, это не имело значения. Подготовься к дополнительному допросу.

Узел в животе стал еще туже. Может быть, они узнали что-то о ней и Данте. Если так, то причин избавиться от героини, которую они сами же создали, имелось достаточно. Возможно, они сделают из нее еще одну жертву трагедии, как судмедэксперта в Пенсаколе, самоубийство в ванне. Или подстроят автокатастрофу, или кражу со взломом, которая пошла не так.

Хэзер глубоко вздохнула, чувствуя аромат Drakkar Noir. Контролируй себя, Уоллес. Если власть имущие хотели бы увидеть ее мертвой, то они не стали бы ждать. Она уже лежала бы на столе патологоанатома.

Может быть, ее отец стоял за этим внезапным запросом на обновление медицинского статуса. Может быть, он узнал о ее расследовании замороженного дела.

– Могу я попросить об услуге? – поинтересовалась она.

– Проси.

– Мой отец – Джеймс Уоллес.

– Джеймс Уоллес? Бесстрашный лидер нашей лаборатории на Западном побережье?

– Он самый.

Лайонс присвистнул.

– Если он свяжется с тобой насчет того, чем я занимаюсь, насчет этого дела, то я была бы очень признательна, если бы ты и дальше держал его в неведении.

Хэзер посмотрела на Лайонса, и что-то промелькнуло в его глазах цвета океанской зелени, связь, понимание. Он кивнул:

– Будет сделано. Я буду держать твоего старика в неведении.

– Спасибо, – выдохнула она, успокоившись, что он не спросил почему.

– Я очень признательна.

– Не проблема.

Последние двадцать лет Джеймс Уильям Уоллес держал Хэзер в неведении. О том, как умерла ее мать, о том, как она жила, о болезни Энни. Ей пришлось докапываться до каждого кусочка правды, отсеивать ложь и преднамеренное отрицание. Она планировала вернуть любезность. Сполна.

Глава 5
Кормящая рука

Сиэтл, Вашингтон – местное отделение ФБР

22 марта

Хэзер знала, что ее жизнь завит от того, как она ответит на вопрос, заданный заместителем начальника отдела Моникой Ратгерс. Если ответит «да», то станет немного больше, чем марионеткой Бюро для отвода глаз – правда, живой марионеткой с хорошей зарплатой. Если же скажет «нет», они найдут способ выбить из нее ответы, и тогда, так или иначе, она умрет.

– Честно, я потрясена, – сказала Хэзер, изгибая губы в улыбке. – И это честь для меня. Но такое важное решение стоит хорошенько обдумать.

– Конечно, – произнесла Ратгерс с широкоэкранного монитора, висевшего на западной стене. Седеющие волосы вились у спокойного лица. – Как насчет понедельника? У тебя будет четыре дня, чтобы все обмозговать.

– В понедельник было бы замечательно, мэм, – ответила Хэзер. Она сидела в одном из двух мягких кресел перед дубовым столом, в офисе, который когда-то принадлежал Стёрнсу. Его энергия, устойчивая и твердая как гранит, все еще витала в воздухе. Временами ей казалось, что она краем глаза замечает мимолетное видение: Стёрнс стоит позади стола у исполосованного дождем окна и смотрит на улицу. Представив это, она уловила запах кофе и Tums[23]23
  Tums – лекарство для желудка.


[Закрыть].

– Мы считаем, что ты более чем доказала свою отвагу и достойна занять эту должность, – сказал Альберто Родригез из-за стола Стёрнса.

– Спасибо, сэр, – ответила Хэзер. И посмотрела на временного РСА, сверкнув, как она надеялась, победной улыбкой. – Несомненно, это серьезное решение…

– Ты будешь великолепным РСА, – паршивая звуковая система сделала голос Ратгерс таким же тонким и плоским, как ее лицо. – Мне кажется, Крейг Стёрнс одобрил бы это назначение.

Хэзер в этом сомневалась, учитывая правду, которую Стёрнс узнал в Новом Орлеане.

– Ты помечена на уничтожение. Я тоже.

– Как высоко это уходит?

– Я думаю, что лучше всего действовать так, будто это идет на самые верха.

– Я признательна за ваше доверие, мэм, – пробормотала Хэзер, горло сжалось.

Ратгерс сложила руки на полированной поверхности стола, натянутая улыбка склеила ее губы. Она изучала Хэзер с вашингтонской стороны веб– камеры. Хэзер заставила себя расслабиться в кресле.

– Последний отчет твоего врача говорит, что ты пригодна к службе, – сказал Родригез.

Хэзер немного повернула кресло, чтобы видеть и его, и монитор.

Он постучал пальцем по папке, лежащей на столе, его угловатое гладковыбритое лицо было задумчивым.

– Хотя, откровенно говоря, он удивлен твоим восстановлением. Это не что иное, как чудо.

– Мне повезло, вот и все, – сказала Хэзер. – Если бы пуля попала на сантиметр левее… – Она пожала плечами. – Я не сидела бы здесь. Не чудо, просто удача и своевременное медицинское вмешательство.

– У нас все еще есть несколько вопросов… – Он поднял взгляд, когда дверь открылась и снова закрылась. Затем кивнул в знак приветствия.

Когда Хэзер обернулась через плечо, чтобы посмотреть, кто пришел, то поймала запах лосьона после бритья Brut.

Я знала его.

Он выглядел старше, чем она помнила, – худее, в волосах пробилась седина, еще больше морщин появилось на лице.

– Извините за опоздание, мэм, – сказал специальный Агент Джеймс Уильям Уоллес, кивая монитору. Он стоял в дверном проеме, через левую руку был перекинут забрызганный дождем желтовато-коричневый плащ. – Ужасные пробки.

– Не нужно извиняться, – ответила Ратгерс. – Ты ехал из Портленда, и тебя не предупредили заранее.

– Могу я спросить, мэм, почему приглашен мой отец? – Хэзер выпрямилась в кресле. – Мы никогда не работали вместе. Он не мог оценить…

– Он здесь в качестве твоего адвоката, – сказала Ратгерс, наклоняясь к столу. – Мы не хотим недопонимания. И тебе нужно знать, каков риск.

Ледяная дрожь прошлась по спине Хэзер.

– Риск, мэм?

Джеймс Уоллес повесил плащ на спинку свободного кресла и сел рядом с Хэзер. Подмигнув и улыбнувшись, он развернулся в кресле лицом к монитору, к Ратгерс.

– Она готова вернуться в седло, – сказал ее отец.

– Мой отец не отвечает за меня. Просто чтобы прояснить, – сказала Хэзер.

– Расслабься, – пробормотал Джеймс Уоллес. – Я на твоей стороне.

Хэзер не стала смотреть на него.

– Мэм, вы упомянули о риске?

– Так точно. Есть еще несколько других нюансов, которые тебе надо обдумать, прежде чем принимать решение.

Родригез раскрыл папку, пролистал страницы.

– Специальный Агент Беннингтон на допросе в Вашингтоне говорил, что доктор Мур собиралась использовать тебя как «психологическую приманку», но не был уверен для кого – Джордана или Прейжона. – Он поднял взгляд на Хэзер. – Есть мысли, почему, для любого из них? Хэзер постаралась не сжимать руки на коленях, оставляя их расслабленными. Нахмурилась, потом покачала головой.

– Мне кажется, Беннингтон знал о мотивах доктора Мур больше, чем я.

– И ты утверждаешь, что когда доктор Мур выстрелила в тебя, – сказала Ратгерс, – она целилась в Джордана? Ты уверена, что она не намеревалась убить тебя вместе с Джорданом?

На мониторе появился мужчина с Bluetooth-гарнитурой в ухе – возможно, ассистент, попавший в поле зрения камеры. Он что-то прошептал Ратгерс и снова вышел из зоны видимости. Выражение лица заместителя начальника отдела стало мрачным.

– Я ни в чем не уверена, мэм. Из-за наркотиков и ранения было мало что понятно, – сказала Хэзер ровным голосом. – И снова, что касается намерений доктора Мур, Беннингтон должен знать о них больше, чем я.

– Это мог быть огонь по своим, как Хэзер и сказала, – вставил Джеймс Уоллес. Ткань зашелестела, когда он скрестил ноги. – Как и произошло с Крейгом Стёрнсом, когда пуля из пистолета Хэзер попала в его плечо во время перестрелки.

Наконец, Хэзер посмотрела на своего отца. Несмотря на то, что в ее венах пылал огонь, пульс бешено колотился, лед сковал ее изнутри.

– Это все есть в моем отчете, – сказала она, сжав челюсти. Ее отец встретился с ней взглядом, успокаивая скорее себя. – И ничего не поделаешь с тем, что случилось в Центре.

– Просто обращаю внимание на то, как это просто, и как часто случается, – сказал он.

– Печально, но это так, – произнесла Ратгерс. – Но возвращаясь к вопросу…

Хэзер переместила взгляд на монитор. Узел в ее животе затянулся.

– Да, мэм?

– Если все-таки Мур намеренно выстрелила в тебя, то почему? Она надеялась спровоцировать Прейжона?

Пульс Хэзер участился.

– Я не понимаю, – проговорила она, во рту внезапно пересохло. – Спровоцировать Прейжона?

– Плохое Семя, – сказал Родригез. – Ничего не напоминает, Уоллес?

Хэзер посмотрела на него. Его глубоко посаженные глаза следили за ней.

Она покачала головой.

– Плохое Семя? Нет, а должно? И снова, если это то, над чем работала Мур, возможно лучше спросить Беннингтона, а не меня.

– К сожалению, у нас больше нет такой возможности, – пробормотала заместитель начальника. – Специальный агент Беннингтон мертв.

Хэзер держала себя очень тихо. Она уставилась на изображение Ратгерс.

– Мертв?

С мрачным лицом Ратгерс кивнула.

– Сердечный приступ, около двух недель назад.

Хэзер подсчитала, что Беннингтону было тридцать с небольшим, и он поддерживал себя в хорошей форме. Сердечный приступ нельзя было исключать. Но ее сковало чувство, что Беннингтону помогли умереть вовремя, так же, как и Анзалоне, судмедэксперту в Пенсаколе.

– Мне жаль это слышать, – едва смогла выговорить она, узел страха в ее животе сжался еще больше. – Я не могу ответить на ваш вопрос, мэм. Вы спрашиваете меня о том, чего я не знаю.

Ратгерс продолжительное время изучала ее, затем кивнула.

– Достаточно честно. Пока будешь обдумывать наше предложение, пожалуйста, помни, что отказ или отставка могут привести к тому, что определенная информация просочится в прессу.

– Мэм?

Уголком глаза Хэзер поймала промелькнувшее движение и еще одно дуновение Brut, когда отец выпрямился в кресле.

– Психическое расстройство уже выявили у двух членов твоей семьи, у матери и сестры, я полагаю, – голос заместителя начальника был спокойным, непринужденным.

– Это ложь, мэм, – прервал ее Джеймс Уоллес. – Моя жена была алкоголичкой…

– Биполярное расстройство[24]24
  Биполярное расстройство – известное также как маниакально – депрессивный психоз, представляет собой психическое заболевание, которое характеризуется нетипичной сменой настроений, перепадами энергии и способности функционировать.


[Закрыть], – сказала Хэзер. – У мамы было биполярное расстройство. У Энни тоже.

Взгляд Ратгерс стал суровым, твердым и холодным, когда она посмотрела на Джеймса Уоллеса.

– Я больше не потерплю, чтобы меня перебивал любой из вас. – Она вернула внимание к Хэзер.

– Я слушаю, мэм, – сказала Хэзер.

– Раскроется, что ты третий член семьи с расстройством, – сказала Ратгерс. – Мы будем огорчены, если у одного из наших лучших агентов возникнут такие проблемы со здоровье. Кроме того, мы объявим, что не несем ответственности за любые бредовые комментарии, что ты можешь дать. И пообещаем обеспечить всей медицинской и психологической помощью, которая тебе понадобится, чтобы восстановить здоровье.

Кресло Джеймса Уоллеса скрипнуло, когда он наклонился вперед, облокотившись на колени и подперев руками подбородок.

– То есть, вы дискредитируете Хэзер и саботируете мою карьеру.

– Это сделает твоя дочь, – сказала Ратгерс. – Не мы. Все зависит от ее решения.

Хэзер сцепилась взглядом с заместителем начальника отдела.

– На этом все, мэм?

– Джентльмены? – пробормотала Ратгерс. – Есть что добавить? – Ее лицо было невозмутимым, но Хэзер заметила напряжение в языке тела, в натянутости плеч.

– Нет, мэм, – ответил Родригез.

Джеймс Уоллес покачал головой.

– Тогда мы закончили. До понедельника, Уоллес. Хорошо подумай. – Ратгерс нажала на кнопку на столе. Монитор погас.

Поднявшись на ноги, Хэзер посмотрела на Родригеза.

– Сэр, – пробормотала она, даже не взглянув на отца, и вышла из офиса.

***

Хэзер быстрыми шагами пересекала парковку. Ярость горела внутри. Снаружи перестал идти дождь, но воздух был холодным, влажным и пах резиной, старым маслом и выхлопными газами. Она разблокировала Trans Am смарт-ключом и потянулась к дверной ручке.

– Хэзер! – ее имя бумерангом отскочило от бетона.

Она развернулась лицом к отцу, сумка ударила ее по бедру.

– Какого черта ты хочешь?

– Мне кажется, что традиционное приветствие – это «здравствуй», – сказал Джеймс Уоллес нейтральным голосом. Он стоял на расстоянии ярда, засунув руки в карманы жёлто-коричневого плаща. Его очки отражали свет гудящих ламп. – Я пришел сюда, чтобы поручиться за тебя. Мы все еще одной крови, нравится тебе это или нет. И мое слово имеет вес.

– Мне никогда не был нужен твой вес.

– Я знаю, – сказал Джеймс Уоллес. Улыбка коснулась его губ. – Мне

всегда это в тебе нравилось.

– Ты знаешь, что они просто используют тебя?

– Знаю… теперь. – Он вздохнул. – Я пытался защитить тебя.

– Ты никогда раньше этого не делал. Почему решил начать?

Джеймс Уоллес снял очки и потер переносицу.

– Ты уверена в этом? – Внезапно он стал выглядеть усталым и изможденным, небритым; беспокоящимся отцом. Он надел очки обратно, даже не взглянув на нее. – Я хочу, чтобы мы снова стали семьей, Хэзер. Все мы.

– Правда? Я не помню, чтобы ты навещал меня в больнице, или чтобы позвонил мне, – сказала она тихим голосом. Напряжение сковало мышцы ее плеч.

– Я не мог вынести мысли о том, чтобы увидеть тебя раненой и больной. Не тебя, Тыковка. Надеюсь, СМИ оставят тебя в покое.

Искреннее участие? Техника допроса? Хэзер не знала, и это беспокоило.

– Почему тебя заботит, оставят ли меня СМИ в покое или нет?

Он вытащил руки из карманов пальто и сложил их на груди.

– Жизненный опыт. Я помню, какое было сумасшествие, когда умерла твоя мать.

– Была убита.

– Я делал все возможное, чтобы защитить тебя в детстве. Я хочу, чтобы ты это поняла.

– Я понимаю то, что ты не предоставил Энни той помощи, в которой она нуждалась. – Она почувствовала, как ногти впиваются в ладони. Осознала, что попала с отцом в петлю: она – осуждая, он – защищаясь; те же аргументы, снова и снова.

– Как поможет твоей сестре то, что ты раскопаешь прошлое? Смотри в будущее и позволь мертвому остаться мертвым.

Хэзер уставилась на него. Как он так быстро все разузнал? Встроенные жучки? Шпионы? От Лайонса? Или его мимоходом проинформировал клерк?

На самом деле, не так уж и важно, как. Он знал.

– Нет, – сказала Хэзер.

– Просто нет? Это все?

– Это все.

– Подумай о своей сестре, о брате, – сказал отец. – Им не нужно знать все детали убийства матери.

– Я думаю о них, – ответила Хэзер. – И, если бы ты был с нами честен с самого начала, мы могли бы помочь Энни гораздо раньше. Я думаю, что правда пойдет на пользу всем нам. Мне нужно идти.

Подтянув ремень сумки повыше на плечо, Хэзер развернулась и открыла дверь машины. Рука отца сжалась на ее запястье. Она остановилась, посмотрела на него. Ясные глаза орехового цвета встретились с ее.

– Отпусти, – сказала она.

– Я хочу, чтобы ты знала, чего это стоит, я рад, что ты жива. Рад, что Прейжон сохранил твою жизнь. Если бы Стёрнс убил его… – Челюсть Джеймса Уоллеса напряглась.

– Стёрнс рисковал своей жизнью ради меня. Когда стрелял в Данте… – Хэзер притихла, сердце колотилось. Он пропустил этот комментарий мимолетом и так гладко. Подцепил ее на крючок, словно она только что выпустилась из Академии.

Рад, что Прейжон сохранил твою жизнь.

Как он узнал?

Она рассказала только одному человеку о том, что сделал Данте; телефонный разговор шепотом с человеком, который не стал бы судить ее и не подумал бы, что она рехнулась. Со стаканом бренди в руке, скрипя горлом при каждом слове, она поделилась о Данте со своей сестрой.

– Я не ушла. Я просто немного отступила. Чтобы во всем разобраться.

– Потом позвони ему, Хэзер. Дай ему знать, что ты беспокоишься о нем, что волнуешься.

Хэзер высвободилась из хватки отца. Она скользнула на водительское сиденье и захлопнула дверь. Вдохнула слабый запах ванили освежителя воздуха Starry Night, висевшего у лобового стекла. Почувствовала себя такой же натянутой и твердой, как кулак. Она старалась дышать, несмотря на скрученный узел злости в груди.

Джеймс Уоллес сделал шаг назад, печальная улыбка изогнула его губы.

Человек Бюро. Отец. Муж. И бессердечный лживый ублюдок.

Прослушивался ли ее телефон или телефон Энни?

Она завела двигатель, привела Trans Am в движение, и спешно покинула парковочный гараж.

Ей нужно предупредить Данте.

***

Дверь захлопнулась за Катериной, и две пары глаз смотрели, как она пересекает комнату и встает перед заместителем начальника отдела. Ассистент Ратгерс, СА Брайан Шеридан, стоял рядом с креслом Ратгерс, как один из королевских охранников, которых в свое время описывала мать Катерины, в итальянском суде, его взгляд был отстраненным, а лицо спокойным, несмотря на пот, выступивший на лбу.

– Я не знала, что ты в Вашингтоне, Кортини, – сказала Ратгерс, нахмурившись. Затем дотронулась пальцем до аккуратной стопки папок на столе.

– Таков был план, – произнесла Катерина, усаживаясь в одно из кресел, расположенных перед столом. Кожа заскрипела. Она посмотрела на Шеридана.

– Наша беседа должна быть приватной.

Взгляд Шеридана больше не был отстраненным, внимательные глаза орехового цвета были сфокусированы на ней. Чуть больше тридцати лет и, судя по тому, как хорошо сидел на нем элегантный костюм, в великолепной форме.

Никаких пончиков и латте для королевского охранника.

– Валяй, – сказала ему Ратгерс.

Все еще глядя на Катерину, Шеридан сказал:

– Да, мэм.

Он пересек офис быстрыми шагами. Дверь за ним тихо закрылась.

Катерина установила аудио глушитель на стол заместителя начальника отдела. Тонкий темный прибор был сконструирован так, чтобы походить на iPod, поэтому она не беспокоилась, что Ратгерс знает, что это на самом деле такое и зачем. Катерина включила устройство. Оно щебетало, трещало и выло, пока снижало чувствительность всех записывающих аудио устройств в комнате.