Текст книги "В крови (ЛП)"

Внезапная мысль мелькнула в разуме Данте, пронеслась через его лихорадящее сознание словно холодная и успокаивающая рука.

<Люсьен?>

Связь между ними распалась на части, будто кто-то разрезал ее раскаленным лезвием, концы ее взвились в небо. То же самое сделала какая-то часть него. Боль взорвалась в Данте; вспышка огня сотрясла его разум, сердце, душу и закрутила его песнь в область неистового огня.

Его песнь горела – преисподняя, хаотичная и голодная.

И Данте горел вместе с ней.

***

У ублюдка чертовски острое зрение и чертовски точный выстрел. Вычислил меня даже в движении.

Вон упал животом на землю. Хвоя под ним хрустела и пахла так, что заставила его чихнуть.

Пуля со свистом влетела в грязь в ярде справа от Вона. Черт побери. У ублюдка еще и острый слух. Возможно, создание ночи, возможно, накачанный стимуляторами или просто хорошо делает свою работу.

Снова пошел дождь, капли барабанили по листьям и стволу дерева. Мечтая о ливне, Вон перекатился на ноги и переместился. Он слышал тихие «тип» за собой, когда пули врезались в стволы деревьев. Мгновение спустя он поднялся на верх холма. Промчавшись мимо мужчины в пиджаке, он лег в грязь, поймал в поле зрения винтовку на треногом штативе, перевел взгляд за него. Поднял браунинги.

– Эй, ты, отродье. Ты задолжал мне солнечные очки.

Небеса разверзлись, и дождь полил сильнее, быстрее и тяжелее. Мужчина застыл, его смертное сердце громыхало громче, чем желаемый прежде Воном ливень.

Это осуществилось, а мое желание об выигрышном лотерейном билете нет?

– Брось винтовку.

Дрожащими руками стрелок выбросил винтовку вниз с холма. Она несколько секунд проваливалась сквозь кустарники, пока со стуком не остановилась.

Как только Вон открыл рот, чтобы спросить парня, на кого тот работает и за кем охотится, боль ударила по его щитам – дикая, первородная и глубоко-душевная – и пошатнула его.

– Братишка, – прошептал он, кидая взгляд вниз по склону. Голубой свет прорезался из окон главного дома.

Страх обвил холодом его сердце. Вон выстрелил в бедро смертного, чтобы тот не смог много и быстро двигаться. Мужчина закричал сквозь стиснутые зубы.

Вон побежал.

***

Все еще запертый в объятиях телекинеза Лайонса, Данте начал биться в конвульсиях в вертикальном положении, вертя головой, выгибая спину, его тело и конечности извивались неистовыми, щемящими сердце размазанными движениями.

Лайонс склонил голову, корректируя свою цель.

Проскользнув к нему, Хэзер вогнала лезвие перочинного ноже ему в бок, между ребрами. Лайонс задохнулся, но успел нажать на курок, выстрел отдался по комнате, как хруст зимнего льда. Запах пороха взвился в воздух.

Но его концентрация нарушилась. Данте упал на пол с тяжелым стуком, его сведенное тело все еще билось в конвульсиях, изгибалось.

Хэзер отбросила нож и отпрыгнула от Лайонса, когда тот развернулся, держа пистолет обеими руками.

– Энни, беги! – пронзительно закричала она.

– Может быть, он пойдет в Подземный мир за тобой, – сказал Лайонс.

Он выстрелил снова, и Хэзер кинулась на пол, перекатилась на колени и нырнула за кресло.

Приступ Данте стих. Он дрожа свернулся на ковре, дыхание его было неровным. Лучи голубого пламени вращались вокруг его ладоней, раскручиваясь все больше с каждым оборотом.

Преобразуя все, до чего дотрагивались.

Пол зарябил, вместо него появилась земля, усыпанная хвоей, густые заросли и маленькие голубые цветочки.

Пульс Хэзер, подстегиваемый адреналином, подскочил до бешеной скорости. Несмотря на выстрелы, что она слышала снаружи, она завопила:

– Энни! Уходи! Выйди через черный ход! – Она пригнувшись прошла мимо кресла и рискнула посмотреть на диван.

Голубой свет отражался в широко распахнутых глазах Энни, она заорала:

– Какого! Черта!

– Просто уходи!

Темноволосая женщина села, она больше не спала. Энни взяла ее за руку и дернула, поднимая на ноги. Женщина кинула взгляд на Хэзер, глаза ее были полны изумления и голубого света.

– Я присмотрю за ней, – сказала она с легким европейским акцентом.

Хэзер снова развернулась, и ее сердце подскочило к горлу. Перед ней стоял Лайонс, пистолет в его руке целился ей в голову. Данте поднялся на колени, в золотых глазах читалось ошеломление. Кровь текла из его носа и ушей, скатываясь вдоль линии челюсти.

– Достань мою сестру из Подземного мира, – приказал Лайонс, – или я пошлю Хэзер составить ей компанию.

Хэзер стиснула пальцами рукоять ножа и вонзила лезвие сквозь риппер Лайонса в ногу, лезвие прошло насквозь и вонзилось в пол… землю… под ногами. Неестественный крик вырвался из-за сжатых зубов Лайонса.

Вскакивая, Хэзер толкнула его со всей силы. Лайонс оступился, начал размахивать руками, чтобы удержать баланс, перешагивая толстые шипастые плети, вьющиеся по полу.

Данте схватил его обеими светящимися руками и сбил с ног. Голубой свет закрутился вокруг Лайонса, проходил сквозь него, излучался из его открытого рта и шокированных глаз цвета моря. Пистолет выпал из его рук в грязь и превратился в черепаху с черным панцирем, что поползла под кресло.

Хэзер попятилась от лучей света, окружающих Данте и Лайонса. Лайонс извивался, как канат или как лакричные конфеты, в руках Данте, его руки обвили тело, лицо менялось. Лайонс кричал, звук был окрашен болью и слепой яростью животного.

Энергия трещала в воздухе подобно молниям, поднимая волосы Хэзер на голове и руках. Давление нарастало внутри дома, упиралось в стены. Уши ее заложило, и она вздрогнула, шевеля челюстью. Смесь запахов озона, горящих листьев и кладбищенской грязи ударила в ноздри.

Дом содрогнулся. Зигзагообразные трещины поползли по стенам и потолку. Повалилась штукатурка. Окно в передней части дома разбилось вдребезги, осколки его превратились в мерцающих голубых кристаллических светлячков, улетевших сквозь порог в ночь.

Песнь Данте пульсировала сквозь Хэзер, темная, дикая и убитая горем, ее ритм вибрировал в ее сердце, проникал внутрь. Она смотрела на него, не могла оторвать взгляд, не хотела отрывать взгляд.

Данте закрыл глаза и задрожал. Боль промелькнула на его бледном лице. Два голубых языка пламени ударили из его ладоней; один прошел сквозь тело Афины, другой промчался по комнате, чтобы пронзить ее безликого отца.

Мертвое тело Афины заволновалось, как если бы в нем не было костей. Оно поползло сквозь голубые плетеные заросли, как растопленная ириска, вплелось в спиралевидную растянутую форму ее брата. Легкие, как пух, и горячие, как ириска, тела сплелись. Близнецы стали одним целым.

Охваченный в кольцо голубого пламени, Уэллс перелетел через куст с красными ягодами, что когда-то был диваном. Одна его тапочка зацепилась за ветку и осталась там висеть, словно потемневший на солнце лист. Он прижимал отрезанную голову к испачканной кровью груди, как ребенок в кровати прижимает плюшевую игрушку.

Уэллс объединился со своими детьми, обвиваясь вокруг и вплетаясь внутрь, его плоть была растягивающейся и эластичной. Отрубленная голова выскользнула из его рук и словно маска села на его пустое лицо. Только теперь это была голова молодой женщины с дрожащими блондинистыми волосами, упругой кожей и приоткрытым ртом.

Они поднялись в воздух, купаясь в холодном голубом огне, трехликий комок плоти. Руки и ноги тянулись следом пернатыми хвостами. Глаза блестели на триедином существе со сплетенным телом. Вращающиеся рты хором пели: «Триединая…»

Одна из толстых балок на потолке сломалась и пронзила крышу. Огромный кусок штукатурки упал на пол в шаге от Хэзер.

Дом продолжал трястись и содрогаться. С громким треском кусок другой потолочной балки и часть потолка обрушились на диван.

Хэзер вскочила, пол под ней сотрясался и шел волнами.

Глаза Данте открылись, узнавание мелькнуло в его взгляде.

– Catin, – сказал он шепотом, полным страдания. Голубые языки пламени, горящие вокруг него, исчезли, словно погашенное ветром пламя свечи.

– Триединаясвятаятроицатриединаясвятаятроицасвятаясвятаясвятая… – пело триединое существо свой многоголосый гимн, быстро скользя в сторону темного коридора.

Передняя дверь распахнулась и застыла в кривом проеме. Свежий запах хвои, дождя и кордита ворвался в комнату. Вон остановился, усердно стараясь удержать свой баланс, пока дом разваливался на части, он смотрел на поющее триединое существо Данте.

– Святые угодники, – прошептал бродяга, засовывая браунинги в кобуру.

– Да уж, – согласилась Хэзер дрожащим голосом.

Она поползла к Данте. Сев на колени рядом с ним, она убрала назад волосы с его лица, легко скользя пальцами по щеке и виску; его кожа пылала, жар, исходивший от него, обжигал ее. Уши с сережками-кольцами были наполнены кровью. Это испугало ее, и сильно.

– Данте? Батист?

Он поднял голову. Глаза больше не светились золотом, радужные оболочки теперь были насыщенно коричневыми и окружали расширенные зрачки. Она обвила его рукой за талию и потянула.

– На ноги, Батист. Нам нужно уходить.

Все больше окон взрывались облаками осколков стекла. Кирпичная кладка крошилась под тяжестью. Балки превращались в щепки. Обломки валились на пол.

– Я разберусь, куколка, – сказал Вон. – Нужно убираться.

Хэзер поднялась на ноги.

– Вместе, – сказала она.

Наклонившись, бродяга схватил руку Данте и перекинул его через одетое в кожаную куртку плечо. Выпрямившись, он посмотрел на Хэзер:

– Шевели задницей, женщина.

Заметив рядом с дверью спортивную сумку Энни, Хэзер схватила ее, выбираясь сквозь деформированный дверной проем, Вон следовал по пятам.

***

Когла Вон проследовал за Хэзер за порог и вышел во двор, обхватив рукой бедра Данте, он услышал сквозь дождь знакомый звук – взмахи крыльев. Ниточки облегчения теплом пронеслись по нему.

Значит, в конце концов с Люсьеном все хорошо. После того, что он почувствовал от Данте, и того, что тот отсутствовал, он опасался худшего. Потому что, закрыта связь или нет, Вон знал, что Люсьен прилетит на помощь к сыну, даже если придется перелететь и океан, и время, и сам ад.

<Где, мать твою, ты был?> – послал Вон, останавливаясь и поворачиваясь.

Мысль вернулась обратно, неуслышанная. Его облегчение испарилось. Смахнув с глаз капли дождя тыльной стороной ладони, он посмотрел на чернокрылую фигуру, стоящую между елей.

Не Люсьен. Она захлопала крыльями, смахивая капли дождя обратно в ливень. Ее длинные черные волосы взвились в воздух, глаза блестели, как золотые звезды. Промозглый воздух испарялся на ее коже.

– У нас мало времени, – сказала она поспешно музыкальным голосом. И вышла из-под деревьев. – Другие уже в пути. Отдай мне сына Люсьена, и я смогу его спрятать.

Слова Люсьена четко прозвучали в глубокой памяти Вона: Охраняй его от Падших, llygad. Охраняй его от них, как ни от кого другого.

Когда Вон потянулся левой рукой под куртку за оружием, дом взорвался.

И гигантская раскаленная ладонь прижала его к земле.

Глава 40
Великая бездна

Дамаск, Орегон

25 марта

Данте жестко ударился плечом о землю, а потом катился, подпрыгивая по влажной траве, пока не врезался в дерево и не остановился. Яркие пятна вспыхнули перед глазами, и боль замерцала жаром в его голове.

Люсьен…

Je t’aime, mon fils, toujours.

Голоса напевали и шептали, и требовали, жужжали из разрушенных глубин на спинах опаленных огнем ос.

Ты так похож на нее.

Ты хочешь получить наказание за нее, p’tit?

Почему папа Прейжон надевает тебе наручники на ночь?

Твое сердце получило меня, Данте Батист.

Лицо Хэзер мелькнуло в сознании, когда яркие пятна исчезли. Данте попытался вздохнуть, но ребра болели, и он не мог набрать воздуха в легкие.

Сфокусируйся на Хэзер.

Он перевернулся на колени, прижимая руку к поврежденным ребрам. Дождь холодил его лицо. Он развернулся и, пошатываясь, встал. Дом представлял из себя дымящуюся груду камней, кирпичей и дерева. Хэзер…

Музыка зазвучала в воздухе, горящая и яркая, и его песнь взлетела вверх из сердца в импульсивном ответе. Люсьен! Он потянулся к их связи, но ничего не нашел, только жгучую пустоту там, где когда-то была связь. Боль вонзилась в сознание Данте и выбила с таким трудом доставшийся воздух.

Земля устремилась к нему навстречу.

***

Из-за холодного дождя волосы Хэзер облепили голову, а одежда – тело. Мокрая трава колола ей нос. Она поднялась на колени, в ушах звенело, голова раскалывалась. Взрывная волна прижала ее к земле, выбив воздух из легких.

– Хэзер! Черт! – закричал голос.

Как только Хэзер поднялась с земли, Энни остановилась около нее и схватила за руку.

– Ты в порядке?

– Думаю, да, – ответила Хэзер. – А ты?

– Ага, но когда дом взорвался, я подумала, ты… я испугалась…

– Дерьмо, – выдохнула Хэзер, разворачиваясь.

Вон и Данте были прямо позади нее. Сквозь дождь она разглядела фигуру, встающую на колени в нескольких ярдах от искореженных и разрушенных остатков главного дома. Схватив сестру за мокрую руку, Хэзер ринулась через двор к Вону.

– Ты в порядке? – спросила она и осмотрелась в поисках Данте. Ёе пульс ускорился. Она не видела его.

Вон моргнул, затем его зрение сфокусировалось. Он вскочил одним плавным светло-размытым движением. Развернулся на триста шестьдесят градусов.

– Где, черт побери, Данте? Она его забрала?

– Кто? – спросила Хэзер, холод просочился через ее влажную кожу.

– Одна из Падших, девчонка, – ответил Вон. – Она приказала мне отдать ей Данте. Сказала, что другие уже в пути. Черт побери! Люсьен просил меня охранять Данте от Падших.

Хэзер убрала влажные волосы с лица.

– Но Данте частично тоже Падший, почему его нужно…

– Данте Батист – Создатель, – голос женщины с темными волосами присоединился к разговору. Она встала около Энни. – И принц Истинной крови.

Вон остановил на ней свой тяжелый взгляд.

– А кто ты такая, черт возьми?

– Катерина Кортини, llygad, – ее голос был пронизан уважением. – ТО послало меня убить Уэллса, – она посмотрела на Хэзер спокойным взглядом, – и тебя.

Рука Вона быстро оказалась в куртке, скрипнула кожа. Хэзер моргнула. Дуло браунинга уперлось в висок Кортини.

– Потрудишься объяснить это заявление, прежде чем я нажму на курок?

Взгляд Кортини оставался спокойным, но Хэзер поймала вспышку удивления в ее глазах от действий Вона.

– Приказ изменился, – обратилась Кортини к ней. – ТО отправило за тобой другую команду. Но даже до этого я решила защитить вас обоих – тебя и Данте Батиста.

Дуло не сдвинулось ни на йоту.

– Почему ты делаешь это? – спросила Хэзер.

– Потому что я узнала, кто и что такое Данте, и догадываюсь, что ты значишь для него.

– И почему тебя это волнует? – возразила Хэзер напряженным голосом.

– Моя мать вампир, – подбородок Кортини чуть-чуть приподнялся. – Я была воспитана в семье вампиров и всю свою жизнь слушала легенды об Истинной крови.

– Дитя сердца, – сказал Вон. – Кто твоя мать?

– Рената Алесса Кортини.

Вон присвистнул.

– Святые угодники. Одна из Cercle de Druide. – Он опустил пистолет и посмотрел на Хэзер. – Предлагаю ей на время поверить. Если она облажается, она труп.

Кортини наклонила голову в сторону Вона.

– Спасибо, llygad.

– Сойдет, на мой взгляд, – сказала Хэзер. – Давайте найдем Данте.

***

Шелест крыльев. Данте ощутил мускус и дым ладана. На него лучилось тепло. Боль в сердце ослабла.

Люсьен здесь и в безопасности.

Но запах был неправильным, и он был женским.

Данте открыл глаза и посмотрел на женское лицо, покрытое каплями дождя, – золотые глаза, волосы цвета ночи, тонкий сапфирово-синий торквес вокруг шеи. Черные кончики ее крыльев изгибались над головой, укрывая его от дождя. Она провела пальцем по его челюсти, скользнув вниз к ошейнику.

– У тебя был приступ, Данте. Но ты не можешь долго отдыхать, мы должны уходить.

– Ты знаешь мое имя. Ты друг Люсьена?

– Да, он послал меня, – ответила она. – И ты можешь звать меня Лилит.

Она бросила взгляд в небо.

– Нам нужно уходить.

– Нет, я не уйду. Почему Люсьен послал тебя, а не пришел сам?

Данте поднялся с земли. Боль пронзила его ребра. Поцарапала его разум. Ночь вращалась вокруг, и он бы упал, если бы Лилит не поддержала его рукой за плечо.

– Merci, – пробормотал он, отступая в сторону. – С Люсьеном все хорошо?

Свет в глазах Лилит стал мягче.

– Твой отец мертв, малыш.

– Ложь. Я не верю тебе, мать твою!

Он снова потянулся к связи с Люсьеном и коснулся пустоты. Боль выжигала, словно кислота, его сознание. Он покачнулся и коснулся дрожащими пальцами виска.

– Он умер, защищая тебя от своих врагов, – произнесла Лилит. – И эта жертва навредила тебе больше, чем ты можешь представить. Позволь мне помочь.

Данте не мог вдохнуть. Сердце заледенело и остановилось, кровь застыла в его венах. Он судорожно вздрогнул, руки сжались в кулаки.

– Нет, – с трудом выдавил он. – T’a menti. Он не мертв. Нет.

Je t’aime, mon fils, toujours.

Я оттолкнул его, а теперь он ушел навсегда.

Он теперь будет со мной, Данте-ангел?

Рыжие волосы, веснушки, голубые глаза, хихиканье. Хлоя. В этот раз ее имя не ускользнуло из его сознания, словно камушек, летящий по льду. На этот раз ее имя, ее лицо остались.

Хлоя.

У Данте перехватило дыхание. Горе ножом полоснуло по его сердцу. Мышцы скрутило, они дрожали. Кровь текла из носа.

– Моя принцесса, – выдохнул он.

– Нам нужно уходить, – поторопила Лилит. – Я обещала твоему отцу, что буду беречь тебя.

Голос Люсьена всплыл в памяти: Я старался охранять тебя молчанием.

Ты обещал мне, что я никогда не буду один снова. И ты оставил меня.

Глаза Данте жгло. Он встретился с золотым взглядом Лилит.

– Почему я должен верить тебе?

– Люсьен сказал мне, что однажды ты подарил ему подарок, которым он дорожил, кулон в виде Х-руны.

Память выплеснула кислоту в сознание Данте.

– Эй, mon ami, я увидел это в бутике. И подумал о тебе.

Чистое серебро и вольфрамовая цепь скользят из руки Данте в ладонь Люсьена.

– Руна дружбы, – бормочет Люсьен. Довольный свет греет его глаза. Он дразнит: – Что заставило тебя подумать обо мне?

Данте пожимает плечами, губы растягиваются в улыбке.

– Не знаю. Это случается время от времени.

– Где его тело? – спросил Данте, низким и резким голосом. – Я хочу его увидеть.

Лилит моргнула.

– Оно превратилось в прах. Ничего не осталось.

Данте сжал челюсть. Слова Люсьена вспыхнули в его горящем сознании: я прятал тебя от других. Могущественные другие, которые используют тебя без сожаления.

Падшие найдут тебя. И свяжут тебя.

Лилит указала когтем в небо.

– Они те, из-за кого ты должен довериться мне. Они убили твоего отца, так что они могут претендовать на тебя.

Данте посмотрел на волны насыщенного синего, пурпурного и зеленого света, мерцающего по всему небу. Песнь неожиданно прошла сквозь ночной воздух, трели издавали множество глоток, каждый индивидуальный ритм и мелодичная нить сплетались в безупречное целое; неземной концерт проникал внутрь Данте.

Не свяжут меня. Никогда. Только если они знают, как привязывать чертов труп.

Песнь Данте поднялась в ответ, темная и яростная ария.

***

Дождь прекратился.

Шеридан затянул галстук вокруг бедра, надеясь замедлить кровотечение. Боль пока была не настолько сильной, но он знал, что это скоро изменится. Он задавался вопросом, успеет ли спуститься вниз по склону, по подъездной дороге к трассе, прежде чем вампир…

Что-то сверкнуло в небе.

Шеридан поднял взгляд.

И его крыша тихо и безвозвратно поехала.

***

– Там, – сказал Вон, указывая через двор в сторону лесного склона.

Хэзер пристально всмотрелась в темноту. Данте был не один; крылатая фигура стояла около него – женщина Падшая. Шелест в ночи был мощным, словно порывистый штормовой ветер или приливная волна, или сотни крыльев.

– Твою мать, – прошептал Вон, его взгляд был обращен в небо.

Хэзер посмотрела вверх и ахнула. Северное сияние призрачным светом танцевало и перемещалось через ночь. Огромные черные фигуры в виде V кружили под облаками; десятки Падших летали туда и обратно, вырисовывая восьмерки, их гладкие черные и золотые крылья, словно как у разгоряченных ястребов, блестели от дождя и дрожащего света.

Один отделился от остальных, мужчина с развевающейся гривой рыжих волос, сырой воздух превращался в пар, сталкиваясь с его обнаженной грудью. Его золотые крылья рассекали тьму с силой и точностью, когда он спланировал вниз и заскользил над верхушками деревьев, затем взвился в небо в изящном пируэте крыльев и тела; захватывающий воздушный балет повторял каждый, один за другим. И они пели; хор кристальных голосов звенел в ночи.

«Словно ритуал ухаживания», – подумала Хэзер.

Падшие кружили над Данте.

– Они зовут его, – сказала она, пульс забился с бешеной скоростью.

– Они его не получат, – прорычал Вон. – Пойдем, куколка.

– Оставайся здесь, – обратилась Хэзер к Энни.

Она уловила дуновение мороза и кожи, затем почувствовала жилистую сильную руку на талии. Вон крепко держал ее, когда они переместились.

Хэзер услышала топот позади и поняла, что Энни последовала за ними. Конечно. Она никогда не слушалась. Это ее маленькая сестренка. Она чувствовала, что Кортини тоже пошла следом.

Вон замер в десяти ярдах от Данте.

– Держись позади, куколка, – пробормотал он.

Хэзер резко вдохнула, когда шипы синего света вырвались из Данте, пронзая ночь. Воздух наэлектризовался силой. Его бледное лицо было обращено к небу, и падшие ангелы кружили над ним.

Один спустился, паря на черных крыльях, на землю, окутанную туманом. Крылья еще раз распахнулись, затем сложились позади него, красный килт, словно шелк, обвился вокруг бедер. Он поклонился Данте, затем упал на колени на влажную траву, пряди длинных волос цвета светлого шампанского развевались на ветру.

– Мы пришли помочь тебе добраться домой, юный Создатель, – произнес он с уважением. – Сопроводить тебя в Геенну, на твое законное место на Троне Хаоса.

Данте опустил голову, черные волосы были усеяны перламутровым жемчугом из дождя. Он обратил горящий золотой взгляд на светловолосого Падшего.

– Геенна?

Падший ангел уставился на него, приоткрыв рот.

– Ах! Так прекрасен, маленький creawdwr!

Крылатая женщина, стоявшая под деревьями позади Данте, сделала шаг вперед и зашептала ему на ухо. Данте слушал, рассеянно вытирая кровоточащий нос тыльной стороной мерцающей руки.

Хэзер ощутила глубокий укол сочувствия. Неужели они не видят, насколько ему больно? Она потянулась вперед, намереваясь подойти к нему. Стальные пальцы схватили за плечо и дернули ее назад.

– Нет, – прошипел Вон, – слишком опасно.

– Мне все равно. Пусти меня.

Бродяга покачал головой.

– Забудь, куколка. Данте никогда меня не простит, если с тобой что-то случится.

– А я никогда не прощу тебя, если что-то еще случится с ним. Черт возьми! Пусти!

Но Вон держал ее за плечо крепкой и жесткой хваткой. Она с горечью осознала, что никуда не двинется, пока он не позволит этого.

Несколько других Падших спикировали вниз и приземлились. Черные и золотые крылья затрепетали, стряхивая влагу, затем сложились. Синие, черные, фиолетовые и красные килты и тоги прикрывали их. Золотые и серебряные торквесы блестели маленькими лучиками пойманного лунного света.

Один за другим они подходили к Данте, напевая:

– Потуши огонь, юноша. Потуши огонь и утихомирь свою песнь, тогда мы сможем помочь тебе. Направим тебя. Прекрасный маленький creawdwr, мы заберем тебя домой.

– Ты его убил? – спрашивал Данте, ярость горела на его лице, кипела в хриплом голосе. Взгляд перемещался от лица к лицу. – Ты? Или ты?

Падшие смотрели друг на друга с недоумением.

– Убили кого, маленький creawdwr? – спросил один и посмотрел на женщину Падшую позади Данте.

– Возможно, леди Лилит дезинформировала…

– Люсьена. Моего отца.

Вон втянул воздух. Тревога омрачила его лицо.

– Вот, что я почувствовал. Разрушенную связь.

– ДеНуар мертв? – прошептала Хэзер.

– Мы не знаем этого Люсьена, твоего отца, – ответил Падший с волосами цвета шампанского, поднимаясь на ноги.

– Лорд Габриель и Утренняя Звезда послали нас…

Данте ударил руками по плечам падшего ангела, оттолкнув его на пару шагов назад.

– T’a menti, – прорычал он, – ложь, ложь, проклятая ложь!

– Ой-ой, – рука Вона скользнула с плеча Хэзер к бицепсу, и он быстро переместил их назад.

Синий свет сверкал, исходя из Данте, выстреливал в северное сияние неба и в Падших, тех, кто был на земле, и тех, кто все еще оставался в воздухе. Хэзер ощутила запах озона. Электричество потрескивало в ее волосах и покрывало кожу мурашками. Она вцепилась в руку Вона.

Стрела синего света пронзила падшего ангела, которого оттолкнул Данте. Рот ангела открылся от шока, затем страх пробежался по его лицу, когда синие язычки пламени подсветили его изнутри, делая кожу полупрозрачной. Свет вышел наружу. Каменная статуя стояла на мокрой траве под вечнозелеными деревьями – наполовину распахнутые каменные крылья, искривленные от ужаса черты лица, замороженный в движении вокруг бедер килт.

– Данте, дерьмо, – выдохнула Хэзер.

Боль и потеря ярко выступали на его прекрасном лице. Ярость полностью поглотила его.

Крики и панические трели звучали под деревьями и в небе.

Голубые лучи пронзали убегающих Падших одного за другим. И превращали их в камень. Те, кто быстро улетал по воздуху, падали на землю,

те, кто был на земле, так и остались стоять, сидеть на коленях или склоняться в поклоне. Все превращались в статуи с точной детализацией и запечатленными движениями – завитки волос, взлетевшие в воздух, полу-повернутые тела, отведенные лица, поднятые руки – из ослепительно-белого с синими гранями камня.

Северное сияние исчезло. Тишина стелилась толстым слоем между деревьев, словно речной туман.

Данте резко развернулся и столкнулся лицом к лицу с женщиной Падшей. Ее золотые глаза были широко раскрыты, руки около рта.

– Ты тоже не свяжешь меня, – произнес он напряженным голосом.