Текст книги "Тени прошлого"

Автор книги: Эдна Бьюканан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Нас сейчас интересует только убийство вашего мужа и происхождение этих младенцев, – прервал ее Берч. – Вы знали, что лежит в боксе, когда поехали в хранилище?

– Нет, конечно. Я была просто потрясена.

– Вы догадывались, чьи это были дети?

Она покачала головой.

– Довольно странно, что в доме, где жила только одна семья, оказалось семь детских трупов и никто из членов этой семьи не имеет ни малейшего представления, что это за дети и откуда они взялись.

Диана пожала плечами:

– Ясно, что они были незаконнорожденными. Но я понятия не имею, кем были их матери, сколько их было и как долго это продолжалось. Их отцом, вероятно, был мой муж.

– Нет, не был, – отрезал Берч.

– Что вы сказали? – изумленно переспросила она. – А кто же еще? Ведь это Пирс арендовал тот бокс и заплатил за него. Очевидно, он спрятал там детей незадолго до своей смерти. Ничуть не сомневаюсь, что ему отомстили за распутство.

– Нет, вы ошибаетесь, – повторил Берч. – Анализ ДНК показал, что младенцы не имеют между собой ничего общего. У всех разные родители. Мы взяли у Саммер и Ская пробы для такого же анализа. Он покажет, имел ли ваш муж отношение хоть к одному из детей. Но мы уверены, что нет.

– Но это же абсурдно!

– Нет. Теперь, когда вы знаете правду, у вас есть какие-то предположения относительно того, что это за дети?

Диана долго молчала.

– Иногда я гадаю, как выглядел бы сегодня Пирс, если бы не умер тогда, – уже не так резко произнесла она. – Интересно, узнали бы мы друг друга, встретившись на улице? Сердце мое навсегда разбито, но забыть его я не могу. В душе все еще теплится огонек.

Диана поклялась, что не представляет, что еще могло послужить причиной убийства. Дела у Пирса были в порядке, а у его жены не имелось не в меру ревнивых поклонников. Как и все другие, она утверждала, что у ее мужа не было врагов.

Когда детективы поднялись, чтобы идти, Берч взглянул на часы.

– Когда мы разговаривали с Брук по телефону, она согласилась с нами встретиться. Не знаете, где ее можно найти?

Диана Нолан удивленно подняла глаза.

– Вы только что с ней разминулись, – усмехнулась она.

Потрясенные детективы подошли к полицейским, стоявшим на тротуаре.

– Мне показалось странным, что мать приняла это известие совершенно спокойно, без единой слезинки, словно давно этого ждала, – сказал им один из них. – Правда, люди реагируют на несчастье по-разному. – Он пожал плечами. – Она только сказала, что ее дочь страдала от приступов депрессии, а у них в семье были какие-то давние неурядицы. После их сегодняшнего разговора дочь ушла расстроенная и, вместо того чтобы спуститься вниз, через лестничный колодец выбралась на крышу.

Ее видел рабочий, поправлявший флагшток. Он окликнул ее, но она даже не обернулась. Бросилась вниз, раскинув руки, словно хотела полететь.

Глава 20

Стоун уже начал волноваться, что она опоздала на рейс.

В международном аэропорту Майами, как обычно, царил хаос – повсюду слышалась многоязычная речь, раздавались полицейские свистки, пронзительно сигналили такси, автобусы и просто нетерпеливые водители. Стоун сказал, что встретит ее в аэропорту. Это показалось ему вполне логичным. Она не знает города, а в машине у них будет время поговорить. Он отвезет ее в управление, потом они пообедают, и он подбросит ее к отелю.

Стараясь не смотреть на красивую черную женщину в отлично сшитом костюме, Стоун вглядывался в толпу прибывших пассажиров в надежде увидеть среди них Эштон Бэнкс. Вдруг он почувствовал, как кто-то дотронулся до его плеча.

– Детектив Стоун?

Это была как раз та самая женщина с шоколадной кожей и гладко причесанными черными волосами. Большие глаза, живой, пытливый взгляд из-под густых ресниц. Высокая и стройная, она поражала своей элегантностью.

– Вы Эштон Бэнкс?

– Да. Можно просто Эш. Вы только что прошли мимо меня.

– Я не ожидал, что вы чернокожая, – ляпнул Стоун, мысленно проклиная себя за эти слова. На самом деле ему следовало сказать «Благодарю тебя, Господи».

Он был рад, что надел новый пиджак и намазал волосы сверхсильным гелем, который не позволял им вставать дыбом и торчать во все стороны.

Эш сверкнула ослепительной улыбкой:

– Не очень-то вы проницательны для детектива. Ну что ж, поедем к бабушке.

В машине Стоун предупредил Эш, что бабушка может встретить ее не слишком любезно.

– Она не хочет говорить об этом. Боится за меня.

– Ее можно понять, – сказала Эш, стрельнув в него глазами. Она что, кокетничает с ним? Между ними возникло взаимное влечение? Нет, вряд ли ему так повезет. – Если вспомнить то, что случилось с ее сыном, – закончила она.

Когда они подъехали, бабушка рвала зелень в огороде.

– Ба, я хочу тебя кое с кем познакомить.

– О, я вижу, у вас тут базилик, цикорий и петрушка! – воскликнула Эш, не дожидаясь, пока Стоун ее представит. – А это мята? У меня она никогда не вырастала.

– Да, это мята. Сонни любит пить с ней холодный чай, – ответила бабушка.

– Сонни? – насмешливо прищурилась Эштон.

Стоун поморщился.

– Так меня звали в детстве, – пробормотал он.

– Я живу в квартире и могу разводить зелень только в ящике на окне, – объяснила Эш бабушке. – Кое-что мне удается, я даже вырастила кошачью мяту для своей киски, но вот с обычной мятой у меня ничего не выходит.

Пока женщины говорили об удобрениях, внезапно налетевший ветер зашелестел листьями пальм у них над головой.

– Как мне нравится этот звук! – сказала Эш и, прикрыв глаза ладонью, посмотрела вверх.

– «И восславят Господа пальмы трепетом ветвей своих», – торжественно произнесла бабушка.

– Хорошо сказано, ба, – отозвался Стоун.

Бабушка укоризненно взглянула на него.

– Это из Книги псалмов, мальчик мой. Когда ты в последний раз открывал Библию?

– Вот именно, – поддержала ее Эштон Бэнкс. – Когда?

– Ну вот, ополчились на меня вдвоем. Сдаюсь.

Обойдя огород, они направились в дом.

– Стало быть, вы следователь по нераскрытым преступлениям из Миссисипи, – сказала бабушка, опуская в холодный чай листики мяты. – У вас с Сонни должно быть много общего. Вы замужем?

Стоун негодующе посмотрел на бабушку, но все же невольно затаил дыхание в ожидании ответа.

– Нет. Какая личная жизнь с такой работой! А почему вы спрашиваете? У вас есть кто-то на примете?

– Возможно, – лукаво сказала бабушка. – Очень симпатичный парень, немного избалованный, но хороший.

– Бабушка! – смущенно произнес Стоун.

Старушка улыбнулась.

– Они с твоим кузеном Робертом были бы замечательной парой. Как ты думаешь, Сонни? Уверена, что они подружатся.

– С Робертом? – возмущенно переспросил Стоун. – Ни в коем случае! Он любую женщину сделает несчастной.

– А почему вас назвали Эштон? – продолжала свой допрос бабушка.

– Это девичья фамилия моей бабушки по материнской линии. У нее не было братьев, поэтому мать назвала так меня, чтобы не потерять родовое имя.

– Она хорошо сделала, – кивнула бабушка. – Люблю, когда уважительно относятся к семье. Очень разумно. Если я когда-нибудь дождусь правнуков, – вздохнула она, с упреком посмотрев на Стоуна, – я хотела бы, чтобы одного из них назвали Оливером. Это девичья фамилия моей невестки.

– Я знаю, – ответила Эш. – Она не побоялась поехать в Миссисипи в то лето.

Бабушка кивнула:

– Когда мой сын сказал, что хочет помочь борцам за гражданские права, я очень обрадовалась. В то время я была такой идеалисткой. Хотела увидеть, как исполнится мечта Мартина Лютера Кинга. Слушая церковный хор, я думала о его словах, и мне казалось, что вместе с ним поет вся Вселенная. Слышала волны, разбивающиеся о берег, ветер, шумящий в вершинах деревьев, и бегущие с холмов ручьи. Мне казалось, что в жизни, как в церкви, каждый может петь в полный голос. Я посоветовала сыну поступить, как велит сердце, и помочь людям зарегистрироваться перед голосованием. Я поддержала его. И совершенно напрасно. Это была ужасная ошибка.

Эш взяла ее за руку.

– Я еще помню, как линчевали негров в Майами в 1937 году, – продолжала бабушка. – Я тогда была совсем ребенком. А потом разгон мирной демонстрации, когда полиция применила слезоточивый газ. Никогда не забуду, как тогда кричали люди. И я решила, что такое не должно повториться.

– Я не знал об этом, – сказал Стоун.

– Ты еще многого не знаешь. Тем летом твоих папу и маму травили собаками и обливали водой из шлангов. Они пережили ужасный шок. Мой сын вернулся домой постаревшим на десять лет. Он привез с собой девушку. Это была твоя мать.

Она была замечательной невесткой и до того лета смотрела на мир сквозь розовые очки. Они никогда не рассказывали мне, что им пришлось пережить. Мой сын сказал тогда: «Мама, это какие-то дьяволы в человеческом облике». Больше мы об этом не говорили.

Через несколько лет моему сыну позвонил человек из Миссисипи. Он сказал, что они расследуют убийство того парня. Мы много говорили об этом, и я сделала еще одну непоправимую ошибку. Сказала им, что они должны постоять за правду. «Ты солдат на этой войне, – говорила я сыну. – Хоть и без оружия. На твоей стороне знания, история и закон. Чтобы помочь себе, надо помогать другим». Но зло неискоренимо, – тихо произнесла она, сжав руки. – Это была моя вина. Если бы я сумела их остановить, мы с Сонни не остались бы одни.

– Ты ни в чем не виновата, ба, – прервал ее Стоун.

– Значит, вы знали, что их убийство было связано с событиями в Миссисипи?

– Да, мадам.

– Зовите меня просто Эш. Вы сказали об этом следователям?

Бабушка отрицательно покачала головой.

– Они были белыми полицейскими. Я им не слишком доверяла. Да и вряд ли бы мне поверили. За себя я не боялась, но ведь у меня на руках остался Сонни. А если бы со мной что-то случилось? Кто бы тогда его вырастил?

– Вы поступили правильно. И не зря потрудились. Вы только посмотрите, какой красавец вырос, – улыбнулась Эш, глядя на бабушку с внуком.

– А как же полицейский Гловер? – спросил Стоун.

– Он был совсем другим. Хорошо знал твоих родителей. Почти каждый день заходил к ним обедать или брал еду домой. И всегда платил, не то что другие, которые норовят получить все задаром.

Он и нашел их той ночью. Подъехал в патрульной машине, чтобы купить домой жареное мясо, почти сразу после убийства. Он говорил, что в воздухе еще стоял запах пороха, когда он вошел. Его это прямо подкосило. Он был хорошим человеком. Помнишь, как он утешал нас тогда? Даже на похороны пришел из уважения к твоим родителям.

Он приходил ко мне и потом, Сонни. Хотел разобраться, думал раскрыть это дело самостоятельно. Говорил, что следователи зря думают на грабителей. Был уверен, что они ошибаются. Но они не захотели его слушать и противились всему, что он делал.

Спустя какое-то время я рассказала ему, что тогда произошло в Миссисипи. Я не знала, кто звонил твоим родителям. Тот человек сказал, что он из департамента юстиции. Мы с Реем даже подозревали, что это один из тех полицейских пытался добраться до свидетелей. В общем, Гловер решил всерьез взяться за это дело. Но ему не дали. Его уволили из полиции, и он был вынужден уехать из Майами. Но он сказал, что так этого не оставит. Будет продолжать расследование и вернет себе полицейский жетон.

Он постоянно переезжал с места на место, но всегда давал о себе знать. А потом вдруг перестал звонить. Я почуяла недоброе и позвонила сама. Кейти, его подружка, сказала мне, что он погиб, и расплакалась, как ребенок. Бедняжка не знала, как поступить. «Не лезь не в свое дело, если хочешь остаться живой, – сказала я ей. – Дороже жизни нет ничего». Вот к чему я в конце концов пришла. И очень дорого за это заплатила.

– Ты должна была рассказать мне все раньше, ба.

– А зачем? Ты бы только ожесточился.

– Она права, – сказала Эш. – Тогда еще не пришло время. А вот теперь в самый раз. Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними.

Глава 21

– Это мать столкнула ее с крыши. Не буквально, конечно, – сказал Берч Райли. – Если бы можно было привлекать к ответственности за доведение до самоубийства, я бы сам ее арестован.

– Сколько же еще будет жертв по этому делу? – спросила Райли, меряя шагами свой кабинет, где собрались все детективы.

Берч с Назарио приехали в управление прямо из аэропорта. Райли сообщила им, что в их отсутствие Стокоу прошел проверку на детекторе лжи.

– Теперь мы кое-что знаем и об этих младенцах, – сказала она. – К Ноланам они не имеют никакого отношения. Все доношенные и совершенно здоровые. Пуповина отвалилась, пупки зажили или заживали. Их хорошо кормили. Возраст – до одного месяца.

Это значит, что где-то живут семь пар их родителей. Четырнадцать человек плюс бабушки и дедушки, братья и сестры, родные и двоюродные, тети и дяди, соседи и акушерки. Один младенец еще мог затеряться, но семь… – Перестав вышагивать по комнате, Райли села за стол и посмотрела на детективов. – Это наша вина. Мы что-то упустили. Давайте вернемся в Майами 1961 года. Что тогда происходило в городе? Или в стране? Наверняка были какие-то события, которые мы упустили из виду.

– Сейчас бы пригодилась машина времени, но ее у нас нет, – сказал Берч.

– Есть, – возразила Райли. – Это то, во что были завернуты младенцы. Называется газетой. Сегодняшняя газета завтра уже становится историей.

– Вы с Назарио завтра с утра займетесь чтением. Просмотрите все номера «Майами ньюс» за лето 1961 года – на микрофильмах, микрофишах, в компьютерных базах данных и черт его знает где еще. Сообщения, рекламные объявления, сенсационные материалы, передовые статьи и даже пресловутые письма редактору! Узнайте все подробности о мэре и других влиятельных лицах – кто в чем был замешан, у кого были неприятности. Полное погружение. Как будто это было в прошлом году, а не сорок с лишним лет назад.

– Мы уже просмотрели картотеку преступлений за тот год. Искали похожий почерк, – возразил Берч. – Ничего не нашли.

– Но что-то должно быть. Эти младенцы ведь не с луны свалились. Тогда Майами был небольшим городишком. Пораскиньте мозгами. Попробуйте договориться с газетчиками, чтобы они дали вам порыться в их папках. У всех вас есть приятели среди журналистов, которым вы выбалтываете наши секреты. Позвоните им. У тебя ведь была знакомая репортерша, не так ли, Стоун?

– Не получится. Мы с ней сейчас даже не разговариваем.

– Ничего себе! – раздраженно воскликнул уставший после перелета Берч. – Ты всегда стеной стояла против прессы, пинала ногами репортеров, отпугивала их боссов, а теперь хочешь, чтобы мы у них одалживались.

– Да, такова жизнь, – философски произнесла Райли.

– Мы можем воспользоваться их услугами в онлайне, но вряд ли они охватывают тот период. И потом это дорогое удовольствие. А мы, к сожалению, уже потратили все средства на ваше путешествие по стране. Билеты на самолет, отели, питание и небольшая увеселительная поездка в Аламо. Поэтому идите и налаживайте контакты с прессой. Скажите, что эта подлая сука заставляет вас грубить им. Поплачьтесь, что начальница у вас – полный геморрой.

– Что правда, то правда, – усмехнулся Корсо.

– Черт побери, – выругался Берч. – Этот сукин сын Корсо опять взялся за свое. Узнал, что мы были в Аламо, и тут же настучал Райли. Вот сволочь! Как будто мы только и делали что развлекались.

– Сочувствую, – сказал Стоун.

– Он постоянно к ней бегает. Она тут как-то спросила, что я думаю о фэн-шуе. Он и об этом ей растрепал. А у тебя с ним что за дела? Я заметил, вы не очень-то ладите.

– Как я могу ладить с белым парнем, который зовет меня чуваком или корешем? – вздохнул Стоун. – И говорит со мной на негритянском жаргоне. Он что, подделывается под черных? У него раздвоение личности? Или слабые генетические связи?

– Вот-вот, – продолжал кипеть Берч. – Так бы и начистил ему морду. Стукач паршивый. Поэтому и трется у нее в кабинете. Стучит и сплетничает. А она это поощряет, чтобы держать нас в узде. Но ты здорово продвинулся со своим делом, – похвалил он Стоуна. – Продолжай в том же духе. Если понадобится помощь, только свистни. А мы с Назарио завтра покатаемся на машине времени.

Перед уходом Назарио позвонил Кики, чтобы сказать, что она оказалась права насчет Клифа Нолана, и пригласить ее завтра на ужин.

– Я сотрудничаю с «Майами ньюс», – сказала она, когда он упомянул об их задании. – Моя подруга Онни работает в библиотеке, и я иногда помогаю журналистам с историческими материалами. Может быть, я смогу для вас что-то сделать.

Свернув на дорожку, ведущую к Каса-де-Луна, Назарио почувствовал неладное – в окнах его квартиры и в большом доме ярко горел свет.

Войдя к себе, он застал там Флер, которая накладывала макияж, обложившись баночками, флакончиками, тюбиками и бутылочками.

В открытом шкафу он увидел целый ворох переливающихся вечерних платьев и множество туфель на высоких тонких каблуках.

– Привет, дорогой, – весело прощебетала Флер. – Вот ты и вернулся.

– Я думал, что ты уже сняла себе квартиру, – вздохнул Назарио, опуская на пол дорожную сумку.

– Ну как тебе?

Она повернулась на каблуках. На разлетевшемся платье вспыхнули огоньки блесток.

– Красиво.

Она действительно была хороша.

– А может, лучше это? – спросила она, прислонив к себе красное шелковое платье.

– Ты все это купила? – с надеждой спросил Назарио.

Кротко взглянув на него, она стала красить губы.

– Не совсем. Сначала надо немного заработать.

– Тогда откуда все эти наряды? – спросил он, делая вид, что еще не догадался.

– Позаимствовала у Шелли.

– Это никуда не годится.

– Мы всегда менялись тряпками, когда жили вместе.

– Да, но сейчас она живет с твоим отцом.

– Раз она охомутала моего отца, я имею право носить все эти ее «Версаче» и «Гуччи».

– Их можно будет потом почистить? – мрачно спросил он. – Похоже, они стоят кучу денег.

– У нее так много барахла, что она и не заметит, – успокоила его Флер.

– Ты же обещала найти себе квартиру.

– Я пыталась. Но не все получается сразу. Зато я нашла работу. Сегодня вечером выхожу. Почему ты не позвонил, милый? Я бы приготовила ужин.

– Это совсем не обязательно, – нахмурился он.

– Но я так хочу. Садись и отдыхай, – распорядилась Флер, кладя ему руки на плечи. От нее опять пахло вином. Девушка пошла к плите, чуть пошатываясь на высоких каблуках.

– Если ты собираешься готовить, то лучше сними это платье, – посоветовал Назарио, прикидывая, сколько оно может стоить.

– Хорошо, – пропела она. – Расстегни мне молнию.

Флер, повернулась к нему спиной, изящно изогнувшись.

Назарио занялся молнией. Когда он потянул замок вниз, стала видна этикетка с надписью «Париж», подтвердившая его худшие опасения.

Когда молния была расстегнута до конца, Флер повернулась к Назарио лицом и, взяв его руки в свои, прижала их к груди.

– Флер, не надо, – взмолился он. – Я устал, расстроен и не ручаюсь за себя.

– Ты же этого хочешь, – улыбнулась она.

Назарио отступил назад.

– Я серьезно.

Флер расстегнула кружевной бюстгальтер.

– Нет, – отрезал он.

Надув губы, Флер застегнула бюстгальтер и потянула вверх молнию на платье.

– Ладно, тогда я приготовлю тебе ужин. У меня еще есть немного времени.

Пока Назарио пытался найти место для своих вещей в заваленной ее косметикой ванной, Флер возилась у плиты, помешивая ложкой в огромной кипящей кастрюле.

Перед горячим она предложила ему закуску. Вокруг лужицы соуса были разложены морковь, брокколи и цветная капуста. Все это помещалось на серебряном подносе, который откровенно нелепо смотрелся на его кухне.

Макнув морковку в соус, он отправил ее в рот и чуть не сломал себе зуб.

– Что это? – удивился он, но потом увидел в раковине пустые пакеты из-под мороженых овощей. – Очень мило, Флер. Но мне кажется, что мороженые овощи…

Ударяя ладонью по дну бутылки, она стала поливать разварившиеся макароны кетчупом «Хайнц».

– Спагетти, – гордо произнесла она, подавая ему тарелку.

Когда она наконец ушла на работу, Назарио убрался на кухне, выбросил спагетти в мусорное ведро и пошел спать.

Глава 22

Рея Гловера убили. На этом сошлись все, кто изучал его дело. Сбивший его водитель несколько раз проехал по его телу.

– Я так и думала, – сказала Эштон Бэнкс.

Стоун принес протоколы в кабинет Райли, где сидела помощник главного прокурора штата Джой Салазар.

– Наши специалисты тоже пришли к этому выводу. Мы затребовали персональные дела подозреваемых. Они работали в полицейском управлении Бигби, но в тот день, когда убили Гловера, все были в отпуске. Полицейские Рон Джон Купер, Эрнст Ли Эванс и его сын Уэсли, который тоже служил в полиции, взяли отпуск, чтобы поехать на охоту.

– А как насчет… – начал Стоун.

– Это мы тоже проверили, – сказала Салазар, сочувственно взглянув на него. – На той неделе, когда убили твоих родителей, они тоже отсутствовали на работе. И тоже брали отпуск, чтобы поохотиться.

– Сукины дети, – глухо произнес Стоун. – Значит, это правда. Их убили они. Я все-таки надеялся, что это сделали не полицейские.

– На этот раз мы их достанем, – сказала Бэнкс.

– Как пить дать, – подтвердила Райли.

* * *

Эштон Бэнкс выразила желание попробовать блюдо знаменитой кубинской кухни. Стоун пригласил ее в «Версаль» в Маленькой Гаване. Там они пили кубинский коктейль «Мохито» и ели arroz con polio [8]8
  рис с цыпленком ( исп.).


[Закрыть].

– Я знаю, что вы это любите, – усмехнулась она, помешивая листик мяты в своем коктейле.

Стоун заказал на десерт кубинский кофе со сладким кремом из яиц и молока.

– Одну минуточку, – остановила его Эштон и стала подробно изучать меню и чашки на соседних столиках. – А сколько существует видов кубинского кофе? Они различаются по крепости? Их делают из разных бобов?

– Дело не в бобах, а в способе приготовлении. В эспрессо сразу после варки кладут сахар. Колада – это очень крепкий эспрессо без молока. Его подают в крошечных пластмассовых чашечках, там просто лошадиная доза кофеина. Корта-дито – это эспрессо, наполовину разбавленное молоком, которое подают в маленьких чашках. Есть еще просто кофе с молоком – эспрессо с горячим молоком в больших чашках. Там больше молока, чем кофе. Пожалуй, самый безопасный вариант для начинающих.

– Давайте попробуем их все, – предложила Эштон. – Я хочу поэкспериментировать.

– Идет. Но, госпожа следователь, не жалуйтесь, если потом неделю не сможете спать.

Возможно, это коктейль, кофе и обстановка сыграли свою роль, но они весь вечер говорили без умолку. Причем обо всем, а не только о деле. Потом Стоун замолчал и просто стал смотреть на свою собеседницу.

– О чем вы сейчас думаете?

Он пожал плечами.

– А все-таки?

– О том, что вы не похожи на других.

– Вы тоже.

В отеле она чмокнула его в щеку.

– Это приглашение?

– Это пожелание спокойной ночи.

И Стоун остался один в вестибюле.

Стоун был слишком возбужден, чтобы ехать домой, поэтому решил вернуться в управление. Было уже поздно, и все разъехались по домам. Он не стал заезжать в гараж и оставил машину на пустой стоянке.

Дежурный сержант, писавший какой-то рапорт, поднял на него глаза.

– Стоун! Тебя кое-кто искал. Буквально минуту назад, – сообщил он, оглядывая вестибюль. – Ты с ним не столкнулся?

– Нет. А он назвал себя?

– Нет. Просто спросил, здесь ли ты и в какие часы работаешь. И как раз в этот момент я увидел, что ты вылезаешь из машины. «Вам повезло, – говорю я парню. – Вон он идет» – и снова стал писать. Куда же он делся?

В вестибюле никого не было. На стоянке тоже.

Стоун пожал плечами:

– Вернется, если я ему так нужен.

Он поднялся к себе на пятый этаж. Детективы, работающие в ночную смену, разъехались, и он мог побыть один. В его почтовом ящике лежала фотокопия с полицейского удостоверения Гловера, которую он затребовал в отделе кадров. Открытая улыбка, полицейский жетон, тщательно отглаженная синяя форма. Человек, на которого можно положиться. Стоун улыбнулся ему в ответ.

Он прикрепил фотографию на первой странице дела о дорожном происшествии в округе Колье, где были только снимки изуродованного тела на дороге и зловещие фото из морга. Пусть знают, каким он был на самом деле.

Закончив дела, Стоун помахал рукой дежурному и пошел к машине. Спускаясь по пандусу на тротуар, он вдруг увидел, как прямо перед ним от кирпичного ограждения отвалился угол, и только потом услышал выстрел и увидел вспышку.

Стреляли в него. Бросившись на пол, Стоун выхватил пистолет. Он лежал на выложенном плиткой пандусе, и на него градом сыпались осколки кирпича. Вспышки сверкали со стороны надземного перехода, начинавшегося у пандуса. Нащупав в сумке рацию, он попытался открыть ее, стараясь держать голову как можно ниже. Потом выстрелил.

Из здания выбежал дежурный с пистолетом.

– Вы ранены?

– Нет! Ложись! – крикнул Стоун. – Стреляют из перехода.

Сержант вызван помощь по рации. Заключительный залп прозвучал, уже когда завыли сирены и в вестибюле появились полицейские, сбежавшиеся со всего здания.

Послышался визг шин, и нападавший скрылся в темноте.

– Черт, его кто-нибудь видел? – тяжело дыша, спросил Стоун, все еще сидевший на плиточном полу пандуса с пистолетом в руках. Все пространство вокруг него было засыпано битым кирпичом.

Но никто ничего не видел.