Текст книги "Тени прошлого"

Автор книги: Эдна Бьюканан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава 11

На улице было тихо, свет в бабушкином бунгало не горел. Три часа ночи. Бабушка вставала рано, но Стоуну не терпелось поскорее ее увидеть. Он позвонил, потом стал стучать в дверь. Она неожиданно быстро открыла, щурясь от яркого света детектора движения, который он установил под крышей.

– Это я, ба.

– Сонни, у тебя все в порядке? Что случилось?

На ней был халат, наброшенный поверх ночной рубашки.

– Я тебя не напугал? Извини, что разбудил.

– Ничего. Я теперь сплю мало.

Он вошел за ней в дом.

– Ты что-то рано.

– Я еще не ложился, ба. И сегодня уже не придется. Ездил в Иммокали.

Ему показалось, что в глазах у нее вспыхнул огонек. В гостиной было темно, но в спальне горел свет.

– Есть хочешь?

– Если бы хотел, заскочил бы в «Денни». Нет, ба, я не голоден. Боюсь, что я надолго потерял аппетит. Вот кофейку бы выпил. Мне надо с тобой поговорить.

Старушка надела фартук, медленно завязала тесемки и прошла на кухню, шаркая розовыми шлепанцами. Сев за кухонный стол, Стоун наблюдал за ней. Бабушка поставила перед ним дымящуюся чашку.

– Может, тебе яичницу сделать?

– Нет, – нетерпеливо бросил он. – Я приехал сюда в три ночи не для того, чтобы есть яичницу. Сядь, пожалуйста, ба.

Бабушка присела за стол, настороженно глядя на внука.

– Бабуля, ты помнишь того полицейского, который пришел к нам, когда убили папу с мамой? Его звали Рей Гловер.

Бабушка кивнула, со вздохом поджав губы.

– Он умер, ба. Рей Гловер умер.

– Я знала об этом, – пожала она плечами. – Он уже давно на том свете, упокой, Господь, его душу. Так ты за этим ездил в Иммокали? Мог бы и у меня спросить.

– Но ты же мне ничего не сказала, – укоризненно сказал Стоун. – Почему?

– А тебе что за дело? Тебя ведь это совершенно не касается.

Он сжал губы.

– Очень даже касается. А что еще ты от меня скрыла?

– Пей кофе, Сонни, а то остынет.

Он сделал глоток. Почувствовав резь в желудке, отставил чашку.

– Это не был несчастный случай. Я думаю, Гловера убили.

Бабушка медленно кивнула.

– Ты знала? – недоверчиво спросил он.

– Догадывалась.

– Черт возьми, ба. Ты же с ним говорила по телефону! Писала ему! Расскажи, как это было.

– Не о чем мне рассказывать.

– О чем вы говорили? Он тебе сказал, почему ушел из полиции? Он знал, почему убили папу с мамой? Почему ты ему звонила? Что он тебе говорил?

Бабушка отвела глаза.

– Сонни, это было очень давно. Сейчас я даже не помню, что мне говорили на прошлой неделе. В любом случае тебя это не касается.

– Но это же мои родители! – возмущенно воскликнул он.

– Я делала для тебя все, что могла. И до сих пор продолжаю делать.

– Я знаю, ба, – сбавив тон, сказал Стоун. – Но зачем ты что-то скрываешь от меня? Ты же всегда мне помогала.

– Я не хочу, чтобы тебя убили, как твоего отца!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего, – отрезала она.

– Ну почему ты такая упрямая?

– Это не я, а ты упрямый! Только себе во вред!

– Как бы там ни было, но я расследую это дело. – Вскочив на ноги, Стоун, забыв про свой синяк, с силой ударил рукой по столу, разлив кофе на скатерть. Резкая боль заставила его поморщиться.

– Сонни, что у тебя с рукой?

– Ничего! Тебе какое дело? Я не отступлюсь! Будешь ты помогать мне или нет, все равно не брошу расследование. С тобой или без тебя! Как ты можешь быть такой равнодушной? – Стоун в ярости выскочил из дома, громко хлопнув дверью.

Бабушка осталась сидеть на стуле, сникнув и опустив голову. Раньше они никогда не ссорились. Никогда. Даже когда Сэм был подростком, он не позволял себе грубить бабушке, отлично понимая, что она этого не потерпит. Да она и не заслуживала такого обращения. Они ничего друг от друга не скрывали, обо всем говорили откровенно, без хитростей и уверток.

Вернувшись в управление, Стоун просмотрел дело об убийстве Гловера, пробежал свои заметки и постарался вспомнить каждое упоминание о нем в деле об убийстве своих родителей. В шесть утра он уже звонил Биллу Рейкстро, лучшему следователю по дорожно-транспортным происшествиям со смертельным исходом.

Потом он вдруг почувствовал угрызения совести. Бабушка показалась ему такой слабой. Она всегда была ему опорой, вырастила его одна на зарплату домработницы, приохотила его к книгам, воспитала в нем любознательность и любовь к справедливости. Они исколесили на автобусе всю южную Флориду, побывали даже в тех местах, где их не очень ждали. Она всегда говорила ему: «Надо все увидеть своими глазами».

Бабушка открыла для него мир, благодаря ей он многого достиг. Ему всегда хотелось, чтобы она им гордилась. Он старался заботиться о ней, как в свое время она заботилась о нем. Ведь она была для него единственным родным человеком. Как можно было ее обидеть? И все же он накричал на нее и хлопнул дверью. Стоун посмотрел на часы. У него еще есть время извиниться и объяснить, почему он обязан разобраться в этом деле.

Он снова подъехал к маленькому бунгало, в котором прошло его детство. На стук никто не ответил. Вряд ли она успела куда-нибудь уйти. Он громко окликнул ее. Никакого ответа. Может, она поливает огород? Она всегда говорила, что лучше это делать ранним утром. Он обошел дом вокруг. Никого. Вернувшись к фасаду, Стоун заглянул в окно кухни: возможно, она там, и радио мешает ей услышать стук.

Сначала он заметил на полу ее розовый шлепанец. А потом увидел и саму бабушку, ничком лежащую на полу.

Глава 12

– Сержант Берч, – громко сказала Эмма, уперев руки в бока, – будьте любезны, возьмите трубку.

– А кто это?

– Грета Ван Састерен.

– Скажите ей, что мне нравится ее шоу, и отправьте ее в информационный отдел. Мы пришли сюда ни свет ни заря не для того, чтобы болтать с журналистами.

Через минуту Эмма вернулась.

– Возьмите трубку, – опять потребовала она.

– Нет.

– Ну хорошо! – бросила она, промаршировав к своему столу. – Там какой-то мужчина говорит, что знает, кто убил Пирса Нолана. Я отправлю его в информационный отдел.

– Наверное, какой-нибудь псих, – проворчал Берч, снимая трубку. – Они всегда активизируются после газетных сенсаций.

– Спасибо, что ответили на мой звонок, – прозвучал извиняющийся мужской голос, показавшийся Берчу вполне адекватным.

«Все они поначалу кажутся нормальными», – подумал он.

– Я прочитал в газете об этом случае.

Об этом же прочитали еще не меньше миллиона человек. Еще не хватало, чтобы все они бросились звонить. Стараниями радио, телевидения и Интернета эта история уже успела облететь всю страну. Скоро сюда начнут звонить сотни таких ненормальных.

– Мне ничего неизвестно об этих мертвых младенцах.

Берч мученически закатил глаза.

– Но я знаю, кто убил Пирса Нолана. Все эти годы меня мучила совесть. Больше не могу скрывать.

– Хорошо, приятель. И кто же это сделал?

– Мой брат. Мой младший брат Ронни. Роналд Стокоу. Сто-ко-у.

– А почему вы думаете, что это ваш брат убил Пирса Нолана? – спросил Берч, машинально водя карандашом по бумаге.

Интересно, верит ли Грета Ван Састерен в фэн-шуй?

– Он в ту ночь был в Шедоузе. Потом позвонил домой из автомата на Бэйшор-драйв и попросил его забрать. Когда я за ним приехал, он был просто в панике. Никогда раньше не видел его таким испуганным. Вся одежда на нем была изорвана и запачкана кровью. Он сказал, что произошло что-то ужасное.

Берч перестал чертить в блокноте и написал печатными буквами «Роналд Стокоу».

– А что ваш брат делал в Шедоузе? Как он там оказался?

– Тогда он ничего не сказал, но я догадался. Это из-за девушек, дочек Нолана. У Ронни с одиннадцати лет были проблемы. Когда он был подростком, то подглядывал в окна за женщинами. Потом стал забираться к ним, чтобы утащить нижнее белье или разбудить их среди ночи. Или же прятался в кладовке и ждал их возвращения. Его несколько раз судили за сексуальные домогательства. Два года назад его досрочно освободили из заключения. Он сидел по обвинению в изнасиловании.

– Пирс Нолан был убит больше сорока лет назад. Вы уверены, что брат ваш был там именно в ту ночь?

– Когда я повез Ронни домой, навстречу нам промчались полицейские машины и «скорая помощь» с огнями и сиренами. Они ехали в Шедоуз. А на следующий день об убийстве написали все газеты. Я тогда служил в армии. В моих военных документах есть отметка, что в тот момент я как раз находился в отпуске и был дома.

– Когда родился ваш брат?

– Десятого мая 1944 года. Ему тогда исполнилось семнадцать.

– Где он живет?

– В доме наших родителей около Больницы милосердия.

– А почему вы не сообщили об этом раньше?

– Пожалел родителей. Я молчал из-за стариков. У них было слабое здоровье. Моя мать не перенесла бы этого. Нас было два брата, и Ронни, младший, считался их любимцем. Он умолял меня никому не говорить, обещал исправиться. Он был весь в крови. Я отвез его в клинику в Майами-Шорс, где его без лишних вопросов подлатали.

– А почему вы вдруг решили позвонить сейчас?

– Наши родители умерли. Я узнал о вашей находке из новостей и решил, что сейчас уже можно сказать. Какой смысл молчать? Ронни всю жизнь попадал в истории. Родители с ним намучились. Они освобождали его под залог, нанимали адвокатов и психоаналитиков, навещали в тюрьме. Все деньги, которые они скопили на старость, ушли на бесконечные вызволения его из-за решетки.

Я был старшим и никогда не давал им повода для беспокойства. А после их смерти оказалось, что дом и все, что у них было, они оставили ему. В завещании было написано, что я достойный человек и могу сам позаботиться о себе. Поэтому они все оставляют Ронни. Ему это больше нужно. Они завещали ему все, что сумели скопить за долгую жизнь, но он снова попал в тюрьму. Я устал его прикрывать. Горбатого могила исправит.

– Когда вы его подобрали той ночью, у него был пистолет?

– Нет, не видел.

– А он имел доступ к оружию?

– У моего отца были охотничьи ружья – хорошо помню двуствольный «ремингтон». Я четыре года служил в армии, а когда вернулся, все ружья исчезли вместе со многими другими вещами, которые были либо украдены братом, либо проданы, чтобы вытащить его из тюрьмы. – В голосе Леонарда Стокоу звучали обида и усталость. Но он вызывал доверие.

– Ваш брат сейчас дома?

– Наверное. Он ведь нигде не работает.

Роналд Стокоу был впервые привлечен к суду в восемнадцать лет.

– Посмотрите-ка на его подвиги! – Райли развернула распечатку длиной в ее собственный рост. – Десятки арестов по весьма похожим поводам: бродяжничество, вторжение в чужое владение, подглядывание в окна, появление в общественном месте в непристойном виде, публичное мастурбирование, непристойное и распутное поведение, проникновение в чужой дом, нападение, непристойное нападение, попытка изнасилования, изнасилование. И это только те случаи, когда он попался. – Райли долго служила в группе изнасилований, и Стокоу был как раз по ее части. – Единственное, за что он никогда не привлекался, – это убийство. Но это упущение можно исправить. Отложите поездку, пока мы не разберемся с этим типом, – сказала она, обращаясь к Берчу, и углубилась в изучение списка судимостей Роналда Стокоу. – Его преступления идут по нарастающей. Многие насильники начинают с невинного подглядывания, но потом их аппетиты растут, и просто глазеть в окошко им уже недостаточно. Они проникают в дом и мастурбируют с женским бельем, а потом им подавай уже саму женщину.

У нас будет небольшая передышка, – продолжала Райли. – Она очень кстати сейчас, когда за нами охотится пресса. Журналюги просто из кожи вон лезут, чтобы представить нас идиотами. Он освобожден условно-досрочно. Найдите его и доставьте сюда для небольшой беседы. – Улыбнувшись, она скрылась в своем кабинете.

«Возможно, мы на верном пути», – подумал Берч и машинально взял трубку звонившего телефона.

– Привет, док. – Услышав, что сказал ему медэксперт, он изменился в лице. – Не может быть. Наверное, в лаборатории ошиблись. Вы уверены? О Господи! – Повесив трубку, Берч некоторое время сидел неподвижно. – Невероятно, – вздохнул он, поднимаясь на ноги. – Это звонил главный медэксперт. Они провели анализ ДНК всех этих младенцев. Дети никак между собой не связаны. У всех разные отцы и матери.

– Как же это может быть? – удивился Назарио.

– Так, значит, Нолан не… – начал Корсо.

– Мы опять на мели, – подытожил Берч.

– Кики была права, – заметил Назарио. – Она пыталась нас убедить, что он вовсе не чудовище. Сержант, давайте поговорим со Скаем. Он ведь играл в тоннеле в тот вечер, когда убили его отца. Может быть, он вспомнит, стоял ли там этот сундук. Если же его там не было, значит, кто-то спрятал его уже после того, как семья покинула дом.

– Парнишке было всего девять лет, – возразил Берч. – Моему сыну тринадцать, но и он никогда не помнит, где оставил свои ботинки десять минут назад.

– Попытка не пытка, – сказал Назарио.

– Но если кто-то принес сундук позже и Ноланы о нем ничего не знали, почему эти дамочки так юлят? Они явно что-то скрывают. Наверняка.

Из кабинета появилась Райли.

– Как? Вы еще здесь? Ничего лучшего не нашли, как стоять и чесать языки? Я же велела вам привести этого субъекта. А кто-нибудь видел сегодня Стоуна? – Она огорченно вздохнула. – С утра не везет.

– Не тебе одной, – утешил ее Берч.

Глава 13

– Бабуля! Бабуля! – Опустившись на колени, Стоун попытался нащупать у старушки пульс. Она дышала. Когда он осторожно перевернул ее на спину, она открыла глаза. – Ты в порядке, ба? Прости меня, прости! Скажи что-нибудь. Ну пожалуйста.

Неужели у нее удар? Пила ли она таблетки от давления? Последнее время он забывал напоминать ей об этом. Если это инсульт, то надо срочно действовать. Что там говорил ее доктор? Стоун стал судорожно вспоминать, какие вопросы надо задавать, чтобы определить наличие инсульта.

– Бабуля, улыбнись. Ты можешь мне улыбнуться?

У нее чуть дрогнули уголки рта. Она ласково посмотрела на него.

– Хорошо, хорошо.

Лицевые мышцы в порядке.

– А теперь постарайся поднять руки.

Бабушка подняла правую руку, потом левую.

Руки тоже в порядке.

– Отлично, милая. Скажи что-нибудь. Какое-нибудь простое предложение.

– Да полно тебе, Сонни. Помоги мне подняться.

– Очень хорошо.

Она говорила без запинки.

– Бабушка, скажи мне, кто сейчас президент Соединенных Штатов?

– Дюбуа. Прекрати свои глупые вопросы и помоги мне подняться.

Стоун раскрыл мобильник, чтобы набрать 911.

– Я вызову «скорую помощь», чтобы они тебя посмотрели.

– Ну вот еще, – запротестовала она, садясь. – Не хочу, чтобы сюда вломились чужие люди и переполошили всех соседей. Там было очень жарко, и у меня немного закружилась голова. Сейчас уже все прошло.

– Ты уверена? – с сомнением спросил он.

– Да. Просто я потеряла равновесие, когда вставала со стула.

Подняв ее шлепанец, Стоун усадил бабушку в ее любимое кресло, подставил ей под ноги скамеечку и надел тапочек на маленькую ногу.

– А ты лекарство выпила?

Она заколебалась.

– Может, и забыла. Боялась, что выпью дважды.

– Я звоню твоему врачу.

– Не беспокой его понапрасну. Он занятой человек.

– Я куплю тебе дозатор для таблеток с отделениями для каждого дня недели. Тогда ты точно будешь знать, когда пила лекарство последний раз. Давно собирался купить тебе такой. А что ты делала, когда у тебя закружилась голова? – спросил Стоун, смахнув паутину с бабушкиного плеча. – Ты сказала: «Там было очень жарко». Где?

Она виновато посмотрела на него.

– Я поднималась на чердак. Там так пыльно и душно…

– Что?

Чердачный люк располагался в потолке кладовки.

– Ты поднималась по стремянке к потолку? Ты же обещала никогда не залезать на нее одна. А если бы ты упала? Разве я не достал бы тебе с чердака все, что ты хочешь?

– Не хотела тебя утруждать, пока не убедилась, что эта вещь все еще там. Я давно собиралась выбросить ее или сжечь.

– Какая вещь?

– Коробка с бумагами твоего отца. Может быть, ты найдешь там что-нибудь стоящее. А может, и нет. После похорон я пошла в ресторан, чтобы забрать вещи твоих родителей. Сложила их в картонную коробку и отправила на чердак.

– А что там? – прошептал он.

– Бумаги, какие-то документы, – пожала плечами она. – Но сначала их просмотрел Рей Гловер. Сказал, чтобы я их сохранила.

Пройдя за бабушкой в спальню, Стоун поморщился при виде стремянки, приставленной к стене возле кладовки. На аккуратно заправленной постели стояла пыльная картонная коробка.

– Может, ты что-нибудь там и найдешь, – сказала бабушка, кусая губы. – Знаешь, я так горжусь тобой, Сонни, но иногда мне становится страшно.

– Да что ты, ба. Я ведь умею постоять за себя. Ты же сама меня этому учила.

Она грустно улыбнулась:

– Просто не хочу тебя потерять, как потеряла твоего отца и Энни. Я ведь не за себя боюсь, а за тебя. Поэтому и не хотела тебе ничего говорить. Каждый день молю Бога, чтобы он защитил тебя. Не будем больше ссориться, Сонни. Не думай, что мне все равно. Я буду помогать тебе всем, чем смогу.

– Вот и молодец, – сказал Стоун, нежно погладив ее по плечу. – Сейчас мне надо ехать на совещание, но я не буду отключать мобильный. Включу виброзвонок. Если почувствуешь себя нехорошо, сразу звони девять-один-один, а потом мне. Хочешь, разберем эти бумаги вместе?

Бабушка печально покачала головой.

– Надеюсь, я не делаю ошибку, – прошептала она. – Уже столько их было. Забери их отсюда, Сонни. Не хочу это видеть.

Положив коробку в багажник, Стоун поехал в отдел судебно-медицинской экспертизы. Рейкстро был уже там.

Его вызвали на место происшествия еще ночью.

– Все водители остановились, – сказал он, поморщившись. – Кроме этого сопляка на «форде-фокусе».

Билл Рейкстро лично занимался каждым дорожно-транспортным происшествием со смертельным исходом. «Вот поэтому он самый лучший», – подумал Стоун. Он сообщил Рейкстро и главному медэксперту все, что ему удалось узнать в округе Колье, и оставил им папку, полученную у тамошнего медэксперта.

Его пейджер звонил уже четыре раза. Стоун поспешил в управление. Когда он вошел, Назарио и Корсо стояли у лифта.

– Ну ты и влип, приятель, – приветствовал его Корсо. – Сейчас лейтенантша надерет тебе задницу.

– Ты слышал о результатах генетической экспертизы? – мрачно спросил Назарио.

– Да, медэксперты сказали. Полный мрак.

– Мы сейчас едем за подозреваемым.

– Желаю удачи, – рассеянно сказал Стоун.

– Тебе она сейчас нужнее, приятель.

– Где тебя носило, черт побери? – При виде Стоуна Райли вскочила на ноги и побагровела. – Наконец-то явился. Опять проспал? Рада, что у тебя такой хороший сон. А вот у меня нет. На кой черт тебя понесло в эту глушь? Никто даже не знал, где тебя искать! Вот уж не ожидала от тебя. С каких это пор ты решил изображать из себя Одинокого ковбоя?

– Извините, лейтенант. Я не проспал. Я вообще сегодня не спал. Я же передал вашему секретарю, что поехал разыскивать Рея Гловера.

– Да, но ты забыл сказать, что это на другом конце штата. А если бы он жил в Багдаде, ты бы и туда помчался без моего разрешения и рыскал бы там под бомбами и пулями?

– Позвольте рассказать, что мне удалось выяснить, лейтенант. Гловер мертв. Я думаю, что его убили.

– Не свисти, Стоун.

– И не думаю.

Опустившись на стул, Райли внимательно выслушала его рассказ и сразу же позвонила Берчу.

– Черт, – выругался он. – Еще одно скандальное дело. Интересно, на кого оно нас выведет?

– Посмотрим, – ответила Райли. – Отличная работа, Стоун.

Глава 14

Металлические ручки открывания дверей раскалились. Сев в машину, стоявшую под крышей многоярусного гаража, детективы чуть не задохнулись от жара. Безжалостное летнее солнце превратило ее в подобие доменной печи.

– Черт, – выдохнул Корсо. – Теперь я знаю, что испытывает труп, когда его заталкивают в печь крематория.

Назарио казалось, что горячий воздух прожигает ему легкие. Он закрыл окна, включил кондиционер и стал дожидаться, пока автомобиль немного остынет.

– Клянусь, на обратном пути ты за руль не сядешь, – рявкнул Корсо, когда они начали быстро съезжать по бесконечной спирали спуска. – С тобой вообще нельзя ездить.

– А ты что, собираешься жить вечно?

– Нет, но еще пару месяцев не отказался бы.

– Может, успеешь жениться за это время.

– Ну тогда мне точно конец. Эй! – завопил Корсо, когда они пронеслись в опасной близости от бетонной стены. – Как ты права-то получил? По почте из Гаваны?

– Оставь свои дурацкие шутки. Скажи, я хоть раз попадал в аварию? Назови хоть один случай.

Уличный асфальт, казалось, плавился на солнце.

– Все кубинцы одинаковы. Настоящие мужчины, мачо, и никакого чувства юмора.

Роналд Стокоу жил в одноэтажном особнячке из бетонных блоков с пристроенным к нему гаражом на одну машину. Типичный флоридский домик пятидесятых годов, утопающий в тени высоких деревьев. Почтовый ящик криво висел на погнутом гвозде, и его открытая дверца была похожа на высунутый язык. Краска на северной стене дома потемнела от плесени. Большие бурые круги на заросшем газоне говорили о том, что здесь потрудились колорадские жуки.

Стокоу появился в дверях без рубашки, босой и небритый. В глубине дома светился включенный телевизор.

– Инспектор по контролю за колорадскими жуками! – отрекомендовался Корсо, сверкнув своим жетоном. – Сэр, у вас, кажется, серьезные проблемы.

– О чем вы говорите? – недоуменно спросил Стокоу.

– Полиция Майами, – сказал Назарио.

– Ааа! – вскрикнул Стокоу, схватившись за голову, и растерянно затоптался на месте. – Какого черта? Это незаконное вторжение! Меня выпустили условно-досрочно, ведь так? Что происходит?

– С вами хочет встретиться одна хорошенькая блондинка, – заявил Корсо. – Вам просто повезло. Это наш лейтенант. А вот в этом вам не повезло.

– Мы можем войти? – спросил Назарио.

Стокоу неохотно отступил от двери.

– Вас послал мой агент по надзору? Послушайте, но я всего два раза не отметился.

– Ах вот как! – воскликнул Корсо, торжествующе взглянув на напарника. – Спасибо за информацию.

Он вошел в гостиную, обшаривая взглядом стены.

– Сэр, вы должны одеться. Накиньте рубашку и…

– Я что, арестован?

– Мы просто хотим поговорить с вами в управлении.

– А из какого вы подразделения?

– Группа по расследованию нераскрытых убийств.

– А причем здесь я? Вы меня с кем-то спутали. Это мои сволочные соседи вам настучали?

– У них были причины для этого? – осторожно поинтересовался Назарио.

Немного притихнув, Стокоу спросил:

– А что, если я не пойду?

– Смотрите-ка, что у нас здесь есть, – послышался торжествующий голос Корсо. – Ну и ну. Наз, ты только погляди на это! Наш приятель занимается садоводством.

Под синей лампой стояла коробка из-под яиц с шестью ростками марихуаны.

– Прости, брат. Мы вынуждены конфисковать твои посадки и забрать тебя в полицию. Теперь у тебя просто нет выбора.

– Я развожу их в медицинских целях, – запротестовал Стокоу. – У меня проблемы со здоровьем. Два месяца назад мне удалили желчный пузырь, – причитал он, натягивая рубашку.

Пока Назарио следил за одевающимся Стокоу, Корсо отнес коробку из-под яиц в машину.

– А ваша лейтенантша и вправду блондинка? – спросил Стокоу, проведя расческой по редеющим волосам и щедро опрыскав себя одеколоном. – Ну, как я выгляжу?

* * *

– Вы что, шутите? – возмутился Стокоу, когда Берч спросил его, где он был вечером 25 августа 1961 года. – Совсем с ума сошли? – Но потом несколько сник под напором вопросов, которые задавал ему Берч. В его глазах появилось какое-то новое выражение.

– Нет, мы не шутим. Разговор у нас вполне серьезный.

– Во-первых, срок давности по этому делу давно истек, – с усмешкой сказал Стокоу, откинувшись на спинку стула. К нему вернулась прежняя уверенность.

– Вы ошибаетесь. Особо серьезные убийства не имеют срока давности.

Стокоу открыл рот, но ничего не сказал.

– Не хотите ничего сказать о Пирсе Нолане?

– Я даже не знаю, о ком вы говорите. И вообще не хочу разговаривать.

Он замолчал и перестал отвечать на вопросы. Оставив его в одиночестве, Берч зашел в кабинет Райли, где та сидела в обществе Корсо.

– Стокоу ломается и не желает сотрудничать.

– Хорошо, – сказала Райли. – Я сама его расколю.

– Он весь к твоим услугам, – ответил Берч.

– Меня так и подмывает объяснить этому парню, как надо вести себя, – усмехнулся Корсо, хрустнув костяшками пальцев.

На лице Стокоу засияла улыбка.

– И точно, прислали блондинку. Не обманули. Если бы все копы выглядели как вы, я бы не отказался заглядывать сюда почаще.

Райли улыбнулась, заметив, как его масленые глаза бесцеремонно бегают по ее кремовой блузке и обтягивающим форменным брюкам.

– Зовите меня просто Кэтрин.

– Да, сэр, то есть мадам, – ответил Стокоу, кокетливо махнув рукой. – А вы можете называть меня Роном.

– Хорошо, Рон. Надеюсь, мы не слишком вас побеспокоили, так неожиданно доставив сюда. – Райли села на стул напротив него.

– Это, конечно, произвол, но здесь я встретил вас. Жаль, что не успел побриться. Всегда мечтал встретить крошку с казенными наручниками. – Стокоу подмигнул.

Райли усмехнулась.

– Я вижу, Рон, что вы отбывали срок за изнасилование, – строго сказала она, глядя на список его судимостей.

– Это недоразумение. Все было по взаимному согласию, клянусь вам. Вы же знаете, как это бывает. У некоторых телок сносит крышу. Все обвинения были голословными. Но мне не повезло с адвокатом, да и предыдущие аресты сыграли роль.

– Но ей же было всего пятнадцать, – возразила Райли. – Вы влезли в окно. Здесь говорится, что вы сломали ей руку. Винтообразный перелом от выкручивания. Ай-ай-ай, Рон. Вы меня удивляете.

Стокоу вздохнул.

– Ей нравился грубый секс. Она меня хотела, так мне прямо и заявила.

– Ну тогда конечно, – согласилась Райли. – А что это за запах?

Она с удивлением оглядела комнату.

– Это французский одеколон. Называется «Le Male», – объяснил он с самодовольной улыбкой.

– Нет. Рон, я не об этом, – сказала Райли, сморщив нос. – Это у тебя изо рта пахнет.

Стокоу заморгал, улыбка сползла с его лица.

– Изо рта у тебя воняет. Мозги у тебя куриные. А член, должно быть, совсем крошечный. Наверное, тебе приходится искать его с увеличительным стеклом и вытаскивать из штанов пинцетом, когда захочешь потрясти им перед маленькими девочками. Может, потрясешь передо мной? Будет над чем посмеяться. Детские пиписки и то побольше будут, – сказала она с улыбкой. – Даже твоим собственным рукам противно тискать такой жалкий кончик, ублюдок несчастный. – Печально покачав головой, она продолжила исполнять роль плохого копа, не оставив у подозреваемого надежды на встречу с хорошим.

– Подумать только, сержант, – начал Назарио. – Мы нашли владельца той клиники, да и сама она еще работает. У них сохранились все старые записи. Просто невероятно! Стокоу действительно был у них той ночью. Весь в царапинах, искусанный москитами и с огнестрельным ранением в левом плече. Доктор вытаскивал у него пулю.

– Значит, это его кровь была на кустах, – сделал вывод Берч.

– Несомненно. Жаль, что у нас нет результатов генетической экспертизы. Мы бы приперли его к стенке на суде.

– Тогда такой экспертизы не было даже в теории. Но если стрелял Стокоу, как же он угодил в себя?

– Может быть, рикошетом или когда он боролся с Ноланом.

– Черт, с такого станется! Нам здорово повезло, – заявил Берч. – Что я тебе говорил? Иногда и от газет есть прок, что бы там ни говорила наш лейтенант.

– Да… Послушайте, сержант, я хочу вам кое-что сообщить, пока здесь нет Корсо. – Назарио рассказал Берчу о Флер Эдер.

– Ты нашел ее голой в своей постели?

– Клянусь.

– Надеюсь, ты не воспользовался случаем? Скажи честно.

– Мог бы, но не стал. Ведь это вы рекомендовали меня на эту работу, сержант. Эдер доверил нам охранять его собственность.

Берч с облегчением вздохнул.

– Разве вы не знали, что на Южном берегу промоутеры платят хорошеньким девушкам, чтобы они ходили на вечеринки, которые устраиваются в отелях и клубах?

– Так она профессиональная тусовщица? Смахивает на проституцию, – сказал Берч, сжимая большой и указательный пальцы.

– Она неплохая девчонка. Только судьба у нее сложилась неудачно, – покачал головой Назарио.

– Если она не ладит с отцом, тебе лучше выдворить ее оттуда.

– Без проблем. Она обещала уйти до моего прихода.

– А сколько промоутеры платят девушкам за такого рода работу?

– Она не сказала, но на жизнь, вероятно, хватает.

– Даже если это ее единственное занятие?

Назарио пожал плечами.

– На Южном берегу каждый день какие-нибудь вечеринки. Она говорит, что ей доплачивают за то, что она изображает стол.

– А это что за черт?

– Девушка ложится, и богатые шалопаи едят суши на ее голом животе.

– Какая гадость! Господи, а когда смотришь на все эти шикарные особняки, крутые тачки и немереные баксы, кажется, что люди, которые этим владеют, живут как у Христа за пазухой. Ох-ох-ох!

Дверь комнаты для допросов со стуком захлопнулась.

– Теперь твоя очередь, – бросила Райли и, пройдя в кабинет, закрыла за собой дверь.

– Ну что ж, продолжим, – сказал Берч.

Стокоу растерял весь свой гонор. Съежившись на стуле, он монотонно раскачивался взад и вперед.

– Я не желаю с ней разговаривать! – заявил он, ткнув пальцем в сторону детективов. – Господи, ну и баба! Видеть ее больше не хочу.

– Мы это устроим, – заверил его Берч. – Но только если вы будете сотрудничать со следствием…

– Конечно. Я вам все скажу. Все, что хотите. Только держите ее от меня подальше.

После того как ему сообщили о его правах, Стокоу наконец заговорил:

– Я пришел туда из-за Саммер Нолан. Видели бы вы эту крошку! Такая была красотка, что мужики просто шеи сворачивали, когда она шла по улице. Но вредная, прямо змея.

– Вредная? – переспросил Назарио.

– Строила из себя. Делала вид, что никого не замечает. На меня ни разу не взглянула.

– Но ей же было всего шестнадцать, – заметил Берч.

– Ну и что? А мне семнадцать. В самый раз для нее. Когда я с ней здоровался, она отворачивалась. Один раз я шел за ней до самого дома. А потом стал приезжать туда каждый вечер. На велосипеде или на автобусе.

Я подглядывал за ней через окно. Она любила танцевать у себя в комнате. А я стоял на камне и наблюдал за ней. Она всегда танцевала без платья. Наверняка знала, что я на нее смотрю. А потом совсем раздевалась и иногда гладила себя руками. – Стокоу облизнул губы, мечтательно закатив глаза. – Она меня хотела. Знала, что я смотрю. Не могла не знать. Но я страсть как боялся ее папаши. Он был большая шишка. Меня уже прихватывали за такие дела. Но судья отпустил меня на поруки, чтобы я исправился. Потому-то мне и нельзя было попадаться. Кому охота загреметь в тюрягу!

– Значит, вы застрелили Пирса Нолана, потому что он застал вас с поличным?

– Нет, черт побери! – вскричат Стокоу, резко откинувшись назад. – Ни в кого я не стрелял. На такое у меня бы духу не хватило. Мне тогда тоже досталось. Вы думаете, я сидел бы сейчас с вами, если бы кого-нибудь ухлопал? Меня бы давно упекли куда подальше. Когда найдете парня, который это сделал, можете повесить на него и покушение на меня.