Текст книги "Лунная угроза (сборник 2024)"
Автор книги: Эдмонд Мур Гамильтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Голос Мэндалла умолк, и в угасающем свете заката мне казалось, что огромная шахта и вырывающийся из нее ревущий поток газов, здание, к стене которого я прижимался, и огромные деревья, чьи многочисленные усы беспокойно извивались, стремительно вращаются вокруг меня. На мир обрушился рок, который навлек на него один человек – тот, кого я сейчас слушал. Некоторое время я сидел в полном шоке, но, в конце концов, мне удалось немного прийти в норму, и я снова приподнялся к окну. Джексон по-прежнему стоял перед Холмом, сверкая глазами, и как раз в тот момент, когда я заглянул в комнату, мой начальник поднял голову и посмотрел ему в лицо.
– Мэндалл, ты сумасшедший! – сказал он. – Наслать этот ужас на Землю, натравить растения на свою собственную расу…
– Мою собственную расу! – вскричал его коллега в безумном гневе. – Мою собственную расу, расу испорченных животных – расу, к которой я тоже принадлежу! Растения должны стать главными на Земли и смести с нее всех остальных!
Он повернулся к открытой двери, шагнул на порог и уставился горящими глазами на окружающий пейзаж – на шевелящихся древесных монстров на краю поляны и на открывающуюся за ними величественную панораму гор и долин, которые теперь, в почти угасшем свете закатного солнца, казались совсем темными. Я на мгновение застыл, не в силах пошевелиться:
ужас, который с каждым часом все сильнее давил на мой разум, казалось, лишал его способности мыслить. Огромные полчища растений, которые опустошили Хартвилл и теперь ползли по всему окрестному региону, бесконечные толпы растений, которые миллионами формировались по всей Земле, чтобы вскоре уничтожить человечество – все, что я только что услышал, парализовало мою волю.
Однако я постарался собраться с мыслями и приподнялся еще немного над подоконником. Холм неподвижно сидел напротив меня, опустив голову, и вся его поза ясно выражала переполнявшее его невыразимое отчаяние. Я в страхе уставился на Мэндалла, неподвижно стоявшего за порогом здания спиной к нам, а потом быстро взмахнул рукой, пытаясь привлечь внимание Германа. Но тот сидел, не поднимая глаз, и тогда я, тоже близкий к отчаянию, издал тихое, едва слышное шипение. Холм, однако, услышал его – он поднял голову и уставился на меня внезапно широко распахнувшимися глазами.
Я поспешно заставил его замолчать резким жестом, а затем вопросительно указал на Мэндалла, стоявшего за дверью. Холм тоже посмотрел на него, и его глаза загорелись надеждой, но потом он молча покачал головой, кивком указав на пистолет за поясом нашего коллеги. После этого он быстро кивнул в сторону своих пут, и я мгновенно догадался, что он хочет, чтобы я освободил его, и пытается сказать, что вдвоем мы могли бы одолеть Джексона, несмотря на его оружие. Я снова взглянул на безумного ученого, так и смотревшего мрачным взглядом на открывшуюся перед ним панораму, а затем осторожно подтянулся, перегнулся через край открытого окна и бесшумно перелез через подоконник.
Мгновение я стоял в комнате под окном неподвижно с бешено колотящимся сердцем, а потом неслышно шагнул вперед. Еще один шаг, еще, еще – от Холма меня отделяла всего дюжина шагов, но на каждый из них, казалось, уходили бесконечные часы, когда я неслышно шел к нему через комнату. По пути я украдкой бросил взгляд в сторону Мэндалла, но он не обернулся и не сдвинулся с места, после чего я, осмелев и снова почувствовав надежду, зашагал дальше с ножом в руке. Герман смотрел, как я приближаюсь, и его глаза тоже светились надеждой. Наконец, я оказался рядом с ним, быстро наклонился и перерезал ножом путы у него на запястьях. Потом я потянулся, чтобы освободить его ноги…
– Харли! Сзади!
Окрик Холма заставил меня мгновенно обернуться, и в тот же миг я увидел высокую фигуру Мэндалла, возвышающуюся надо мной, и пистолет в его руке, поднятой над моей головой. Этот предупреждающий крик был таким неожиданным, а прыжок Джексона в мою сторону – таким быстрым, что у меня не было ни малейшего шанса ни уклониться, ни перехватить его руку. Я мог только вскинуть руки в тщетной попытке остановить удар пистолетом, который уже в следующую долю секунды обрушился на меня.
Все вокруг, казалось, озарилось ослепительным светом, и я безвольно повалился во тьму!
КРОМЕШНАЯ ТЬМА, ЧЕРНЫЕ муки страшной боли – именно благодаря ей я с трудом вернулся к реальности. Сначала я услышал снаружи глухой рев газовых потоков, вырывающихся из огромной шахты, а затем странные шаркающие звуки, которые как будто бы раздавались где-то совсем рядом со мной. Но даже в таком состоянии я понимал, что, скорее всего, пролежал в беспамятстве всего несколько мгновений, потому что мои вскинутые руки защитили мою голову от оглушившего меня удара, значительно смягчив его. И хотя я еще не до конца пришел в себя от этого сокрушительного удара, а кроме того, был смертельно вымотан диким подъемом по склону горы, мне удалось открыть глаза всего через несколько секунд после того, как я очнулся.
Я лежал там, где упал, на том месте, где только что стоял Холм, и теперь, медленно оглядевшись, увидел через открытую дверь своего шефа и Мэндалла – они сцепились в смертельной схватке на поляне перед входом в здание! Мой клинок рассек путы на запястьях Холма, и хотя его лодыжки остались связанными, он со всей силой безумного отчаяния вцепился в Мэндалла, который изо всех сил пытался стряхнуть его с себя.
Они дрались молча, в тишине, если не считать звука их тяжелого дыхания и шарканья ног по земле, освещенные последними лучами заходящего солнца. А над ними склонились огромные древесные чудовища, дико размахивающие усами в попытках дотянуться до них. Оба противника знали, что это была борьба не на жизнь, а на смерть, борьба, от которой зависела судьба мира, и в их глазах плескалось предчувствие смерти. Они упали на землю и покатились по поляне, Герман держал Джексона за руку с пистолетом, а тот отчаянно пытался навести на него оружие.
Я с трудом подняться на ноги и, пошатываясь, направиться к ним, но мое ошеломленное, измученное тело не повиновалось мне, и я снова рухнул на пол. Мэндалл постепенно брал верх, несмотря на сопротивление Холма, а я, всхлипывая, скорчился от боли, но затем с неимоверным усилием вытянул вперед руки и, все еще пребывая в полубессознательном состоянии, пополз к двери. Фут за футом, дюйм за дюймом я продвигался вперед, к огромной черной панели, от которой вниз, в зияющую снаружи шахту, уходили провода.
Мэндалл и Холм продолжали кататься по поляне в безумной битве, приближаясь к огромным древесным монстрам на ее краю, все сильнее тянувших к ним усики. А я был уже в ярде от панели и подвигался к ней из последних сил, протягивал руки к проводам, готовясь вырвать их. Мне почти удалось это сделать, когда Джексон, теперь боровшийся с Германом почти в пределах досягаемости усов огромных древесных чудищ, на мгновение взглянул в мою сторону и увидел меня!
Его глаза стали еще более безумными, и он, резко отпихнув Холма в сторону, рванулся ко мне с пистолетом в руке. В тот момент я понял, что это конец – еще мгновение, и мы с Холмом будем мертвы, а последний шанс остановить гибель мира будет упущен. Прежде, чем я успею дотянуться до панели и проводов, Мэндалл доберется до меня.
Но как раз в тот миг, когда сумасшедший ученый, вскочив на ноги, прыгнул в мою сторону, я увидел кое-что еще, что заставило меня самого безумно закричать – увидел, как лежащий на земле Холм с дикой силой рванулся вверх в последнем порыве, и несмотря на связанные лодыжки, одним стремительным движением бросился на Джексона, схватил его и отбросил назад, к краю поляны, к древесным чудовищам, потянувшим к нему тысячи усов!
Мэндалл издал дикий вопль, когда бесчисленные нижние щупальца обвились вокруг него. Они быстро подняли его вверх, и в него тут же вцепились усики, растущие выше, так что он почти весь скрылся из виду, опутанный ими с головы до ног. Еще мгновение – и его безумные крики резко прекратились! Холм же снова рухнул на землю, тщетно пытаясь встать.
Мой разум опять помутился, последние силы покинули меня, но я все-таки потянулся вперед в последнем усилии и схватился за провода, соединяющие огромную черную панель с шахтой. Собрав все свои убывающие силы, я сорвал провода с панели. Полыхнула вспышка света, и внезапно я понял, что рев огромной шахты прекратился.
Я успел увидеть, что ко мне ползет Холм – а потом темнота беспамятства снова поглотила меня.
Глава 5
СОЛНЦЕ СНОВА СКЛОНИЛОСЬ к западу, когда мы с Холмом вышли из бетонного здания и остановились у его двери. Я очнулся только утром, и за следующие несколько часов мы с шефом полностью разрушили все ужасные механизмы в этом месте, все динамо-машины, ветряки и панель управления на вершине горы и насосы в глубине шахты. А теперь мы стояли на пороге здания и смотрели на великолепный закат, наслаждаясь тишиной, которая, казалось, окутывала весь мир.
Все вокруг изменилось. Перед нами стояли и лежали на склоне горы поникшие деревья – мертвые, почерневшие и иссохшие древесные чудовища, которых привела в этот мир рука Мэндалла и которые убили своего создателя. Их усы свисали безвольно и неподвижно, тоже мертвые и увядшие, и мы знали, что точно так же теперь выглядят и все остальные изменившиеся растения по всей Земле. Как и сказал Мэндалл, после того, как гигантский поток нужных им газообразных соединений иссяк, они умерли от голода – ведь у них больше не было поддерживающих их жизнь корней.
Далеко внизу, у подножия горы, покрытой этими мертвыми бурыми тварями, в свете заката, переходящего в сумерки, виднелись поля Хартвилла, тоже заваленные неподвижной увядшей растительностью. Ужас, который должен был погубить наш мир, отступил, обреченное человечество в самый последний момент получило отсрочку.
– Ужас Мэндалла… – тихо проговорил Холм, глядя вдаль, на горы и долину. – Ужас Мэндалла – он едва не уничтожил Землю…
Сам я смотрел на бурые останки древесных монстров, скорчившихся перед нами.
– Ужас Мэндалла, да… – пошептал я в ответ.
Мы снова замолчали, а потом начали спускаться по склону горы. В тишине и сгущающихся сумерках мы пробирались сквозь засохшие деревья к безмолвной деревне далеко внизу, к едва не погибшему миру.
Опускалась ночная тьма, но мы неуклонно продвигались вниз, оставив вершину горы далеко позади. Она вырисовывалась над нами черным пятном на фоне темно-синего неба, на котором мерцали белые огоньки звезд.
ВЛАСТЕЛИН СМЕРТИ
Глава 1
Народам Земли:
Настоящим я объявляю вам, что я, Властелин Смерти, решил взять на себя правление Землей. Моя воля заключается в том, чтобы до 15 мая правительства Земли публично признали меня своим сюзереном. Если этого не случиться, я продемонстрирую свою силу, натравив смерть на город Чикаго.
Властелин Смерти
ИМЕННО В ЭТОМ КРАТКОМ сообщении Властелин Смерти впервые дал о себе знать Земле и ее народам 10 мая. Копия этого сообщения, аккуратно напечатанная на одном чистом листе, была в тот же день получена каждой из ведущих газет почти во всех крупных городах мира, в Нью– Йорке, Лондоне, Париже, Токио и Москве. На конвертах во всех случаях стоял почтовый штемпель Нью-Йорка, и было очевидно, что они отправлены с рассчитанными интервалами, чтобы все они были получены во всех крупных городах мира в один и тот же день. Однако эти факты, касающиеся прибытия первого сообщения, были обнаружены лишь много времени спустя, поскольку в то время этому сообщению не уделили никакого серьезного внимания.
Отношение к этому сообщению со стороны нью– йоркских газет было типичным. Большинство из них полностью проигнорировали это письмо. Четыре журнала, которые перепечатали это сообщение, во всех случаях отнеслись к нему с сатирической игривостью современного юмористического репортера. «Globe» сделал насмешливо-серьезное упоминание о рискованности жизни, уже преобладающей в Чикаго. «Period» отреагировал на это с юмором в открытом письме, предлагая некоторые необходимые изменения для потенциального правителя мира. «Gazette» и «Inquirer» вместе саркастически прокомментировали отчаянные уловки, применяемые пресс-агентами кинофильмов, хотя отделы рекламы кинокомпаний немедленно отвергли всякую связь с этим посланием.
В Чикаго пресса отнеслась к сообщению примерно так же, оно казалось творением чудака, чтобы заслуживать чего-то большего, чем мимолетный комментарий. Такие сообщения и угрозы, напыщенные с манией величия, достаточно часто приходят в редакции газет, и поэтому и это послание было по большей части проигнорировано газетами, которые его получили. За границей лондонские газеты, в условиях нового репарационного кризиса, полностью проигнорировали его, за исключением одного-двух едких упоминаний об американской мании величия. То же самое сделала озадаченная европейская и азиатская пресса. На следующий день после его получения, о нем полностью забыли все заинтересованные лица, и никто не возвращался к нему, пока четыре дня спустя не произошла та ужасная и беспрецедентная трагедия, которая обрушилась на Чикаго, как гром среди ясного неба.
Как ни странно, именно в редакциях газет Нью-Йорка разглядели первые намеки на катастрофу в Чикаго. Впервые это проявилось в этих редакциях поздно утром 15-го числа, когда внезапно и необъяснимо прекратилась вся их телеграфная связь с чикагскими пресс-бюро. Их приборы и телеграфисты, которые небрежно стучали все утро, внезапно перешли на бессвязные слова и буквы, а затем остановились. Сначала, конечно, эта штука была проложена просто для того, чтобы нарушить связь между двумя городами, но стало очевидно, что она имеет более серьезный характер, когда звонок в телеграфные отделения выявил информацию о том, что все телеграфные и телефонные линии в Чикаго и его пригородах внезапно отключились, и что города к северу, югу и западу от внутренней метрополии сообщили о таком же внезапном прекращении связи. Также быстро установили, что две чикагские радиостанции, которые транслировали утренние программы, внезапно прекратили работу в одно и то же время. Поэтому было совершенно очевидно, что только какая-то крупная катастрофа могла заставить великий город замолчать настолько резко, и волнение в редакциях газет в Нью-Йорке быстро возросло.
Сотрудники собирались в телеграфных комнатах и вокруг них, пока их операторы пытались щелкнуть инструментами, чтобы пронзить завесу тишины, которая внезапно окутала большой город. К тому времени весть о том, что произошло, проникла в город, и улицы Нью-Йорка вскоре заполнились массами, которые в ждали новостей. Как оказалось, ближайшие пригороды Чикаго были так же молчаливы для операторов, как и сам город, но после периода напряженных усилий было обнаружено, что Гэри был ближайшей точкой к Чикаго, с которой все еще была связь. Операторы в Гэри, когда с ними связались, могли сказать только, что тишина всех коммуникаций Чикаго была для них полной загадкой, но что в городе ходили дикие слухи, и что власти незадолго до этого отправили в Чикаго четыре самолета-амфибии коммерческой компании, чтобы выяснить причину полного прекращения связи с ним. Более часа газеты и возбужденные толпы в Нью-Йорке, как и во многих других городах к тому времени, ждали. И вот наконец, в полдень пришло известие, что самолеты, отправленные в Чикаго из Гэри, вернулись и что они привезли с собой новости поразительные, невероятные, ужасные.
Чикаго внезапно превратился в огромный город мертвецов!
Вот какую новость принесли с собой возвращающиеся самолеты. Они спикировали над городом, как сообщили пилоты, и первым делом заметили, что даже в самых отдаленных его уголках царила странная тишина, странное отсутствие движения.
Не было движущихся толп, не было спешащих автомобилей и трамваев, не было обычного утреннего движения, в городе стояла полная тишина. И когда они спустились ниже через центральную часть города, вниз над зданиями и вдоль набережной озера, они увидели причину этого. Ибо на бульварах, улицах и дорогах под ними беспорядочными массами лежали десятки тысяч жителей города, неподвижные и мертвые, сраженные на всем его огромном пространстве, словно единым мечом правосудия. Автомобили были забыты на улицах, их водители мертвыми лежали у колес своих колес. Трамваи с мертвыми вагоновожатыми и толпами мертвых пассажиров стояли тут и там. Маленькие и большие лодки вдоль берега озера дрейфовали без руля с экипажами, неподвижно развалившимися на палубах. Весь огромный город, от тихого берега озера до его самых отдаленных пределов, казалось, был лишен каждой искры жизни.
Четыре пилота были объяты ужасом от того, что увидели на земле, но после небольшого колебания сделали круг и приземлились в озере на окраине города, а затем поднялись по зеленому маленькому разделительному парку к широкому бульвару Мичиган. Там, на тротуарах, в разбитых машинах и у входов в большие здания вдоль улицы, лежали мертвецы, и когда пилоты осмотрели ближайшие тела, они испугались еще больше. Ибо тысячи мертвецов были скрючены, опухли и искажены муками. Некоторые лежали с вытянутыми и изможденными лицами, как будто умерли много месяцев проболев туберкулезом. Другие были искалечены странными и мучительными муками столбняка. Лица других были лимонного цвета от ужасного удара желтой лихорадки. А у других были перегруженные лица и странно открытые рты жертв пневмонии. Бесчисленное множество из них также умерли от болезней или комбинаций болезней, которые ошеломленные пилоты не могли идентифицировать. И, что самое странное и ужасное из всего, те ужасные болезни, которые убивают за недели – или, по крайней мере, за дни, – по всей видимости, с такой внезапной силой ударили по Чикаго, что убили там все живое почти в одно мгновение!
Пилоты самолетов, глядя вдоль большого бульвара и разглядев груды мертвецов и обломки зданий и машин. Тут и там у окон больших зданий вдоль бульвара неподвижно раскинувшись лежали мертвецы. Ужасная тишина и безмолвие охватили весь город, и в присутствии этих бесчисленных тел, оказавшись в городе-склепе четверо пилотов почувствовали, что сходят с ума. У них хватило сил только на то, чтобы вернуться к своим самолетам и улететь из этого мегаполиса тишины и смерти обратно в Гэри. Однако прежде чем они добрались до Гэри, один из них потерял сознание. Его самолет ушел в штопор, но остальные трое, хотя и были одновременно атакованы ужасной болезнью, сумели приземлиться и рассказать новости, прежде чем потерять сознание. Врачи из Гэри, вызванные на помощь, немедленно заявили, что все трое поражены комбинацией из полудюжины или более смертельных болезней ужасной силы, заразившихся во время похода в ужасный чумной город, в который внезапно превратился Чикаго. Поэтому не могло быть никаких сомнений, что ужасная эпидемия обрушилась на Чикаго тем утром – эпидемия такой беспрецедентной и ужасающей силы, что убила миллионы жителей города, не пощадив ни одной души!
В течение тридцати минут ужасные новости летели по проводам из Гэри в Нью-Йорк, и кричащие статисты выносили их толпам, которые бледнели, читая их. Новость о самой ужасной катастрофе и смерти, которая когда-либо поражала человечество, разнеслась по всему миру, неся ужас и страх в самые отдаленные города Земли. И с каждым мгновением новые подтверждающие сообщения приходили из окрестностей Чикаго. Их присылали люди, которые проникли во внешние границы города, чтобы обнаружить, что Чикаго стал городом мертвецов, точно как описали пилоты, без единого живого существа. Смерть, по-видимому, уничтожила все живое в радиусе двадцати миль, в пригородах, а также в самом городе. И также быстро пришли сообщения о том, что те, кто отважился таким образом попасть в зону смерти Чикаго и вернулся, почти сразу же заболели ужасными болезнями. И хотя заболевшие не погибли на месте, было очевидно, что Чикаго превратился в огромную чумную точку на Земле, и что ужасные болезни, которые были выпущены там столь необъяснимым и ужасным образом, вполне могли смести и уничтожить все человечество!
Действительно, к полудню в районе Чикаго происходил большой панический исход людей, и эта паника начала быстро распространяться по стране, по всему миру, хотя ее несколько сдержало быстрое заявление правительства в Вашингтоне. В заявлении говорилось, что ужасная смерть от страшных болезней беспрецедентной смертоносности была необъяснимо выпущена в Чикаго и убила все население этого города. Эта трагедия была ужасающей, но в происходящем не было причин для общенациональной паники, поскольку эта необъяснимая смерть не поразила больше нигде никого, и были приняты меры, чтобы предотвратить ее распространение. Весь пораженный район Чикаго был переведен на военное положение, и войска уже высаживались там, чтобы оцепить район поражения. Медицинские и санитарные части всех видов, с персоналом из членов медицинского корпуса и гражданских врачей, были срочно отправлены в тот район, чтобы установить жесткий карантин. И наконец, поскольку все ужасные болезни, поразившие Чикаго, по-видимому, были вызваны микробами, величайшие бактериологи страны были призваны для совместного обсуждения дальнейших действий.
Так что заявление правительства, тут же было передано возбужденным толпам в Нью-Йорке, и несколько успокоило панику, хотя и не смогло искоренить страх. Все уже узнали, что бактериологи спешат в Нью-Йорк на конференцию, которая должна была состояться в здании Бактериологического института. Глава этого института, выдающийся доктор Рэндольф Браунер, спешно возвращался на самолете из лекционного тура по Среднему Западу, в который недавно отправился. Пока же подготовкой к конференции занимался его младший помощник – доктор Уолтер Хьюстон. Профессор Луи Депрео, известный бактериолог из Университета Классона в Новом Орлеане, также направлялся в Нью-Йорк на самолете, как и не менее известный профессор Герман Браун из Университета Канзас-Сити и доктор Дэвид Маккаллан из Монреальской школы наук. Шестой вызванный – доктор Роберт Хэддон из Филадельфийского фонда, уже прибыл в Нью-Йорк. Считалось, что эта полдюжина самых выдающихся бактериологов страны, собравшись вместе, сможет быстро определить наилучший способ борьбы с угрозой.
Поздно вечером первого дня ужаса, 15-го числа, люди в специальном защитном снаряжении осмелились войти в ужасный склеп смерти, в который превратился Чикаго, и забрали оттуда образцы пропитанного микробами воздуха, воды и плоти, необходимые для бактериологического анализа. Все пробы срочно доставили на самолете в Нью-Йорк, в Бактериологический институт, где провели их анализ. Так что, когда поздно утром 16-го числа шестеро бактериологов собрались в одном из офисов здания на конференцию, молодой Хьюстон смог кратко и ясно заявить им, что образцы, взятые из Чикаго, указывают на присутствие микробов почти полудюжины самых страшных болезней Земли: столбняка, пневмонии, желтой лихорадки, малярии и других. Он заявил, что микробы, несомненно, существуют там в беспрецедентной густоте и вирулентности, и добавил поразительное утверждение, что эти ужасные микробы, казалось, внезапно появились в телах всех живых существ, убивая мгновенно! Однако самым важным на данный момент было утверждение о том, что Чикаго кишит микробами самых страшных болезней Земли. В итоге доктор Браунер и его пять коллег-бактериологов быстро приняли и вынесли свой вердикт.
Чикаго нужно сжечь!
Великий город никоим образом не мог быть очищен от ужасной чумы, кроме как огнем. Никакие человеческие усилия не могли за короткое время очистить город от невидимых микробов смерти, которые таились в нем, и чем дольше миллионы мертвецов лежали непогребенными на его улицах и в зданиях, тем больше становилась угроза. В какое бы беспрецедентное состояние ни погрузила его смерть, было несомненно, что город и всех его мертвецов нужно было сжечь, чтобы предотвратить распространение этой смерти. И когда доктор Браунер вынес это решение, приговорив второй по величине город на континенте к уничтожению, во всей стране не было ни слова критики этого решения. Ибо так велик был страх, охвативший страну и Землю, что толпы разорвали бы на части любого, кто мог бы предложить выступить против совета бактериологов.
Но не нашлось никого, кто бы это предложил, и через несколько часов после того, как доктор Браунер опубликовал заявление бактериологов, полсотни самолетов уже летели с востока и запада, с севера и с юга в сторону Чикаго – полсотни больших бомбардировщиков, несли сотни больших зажигательных бомб. Взад и вперед над огромным городом, лежащим безмолвным, неподвижным и ужасным в смерти, которая его окутала, летали самолеты, сбрасывая здесь и там большие бомбы, которые разбрызгивали красное пламя во все стороны. Они в считанные мгновения зажгли огромные пожары. К тому времени, как самолеты полетели обратно, могучий столб черного дыма был виден на многие, а там, где был Чикаго, разгорался костер смерти. В последние часы того дня огромное облако дыма поднималось в небо, в то время как далекие наблюдатели наблюдали за происходящим, и когда наступила ночь, облако дыма стало прорезали гигантские багровые языки пламени, взметнувшимися вверх. Все небо дрожало от яркого света горящего Чикаго.
Всю эту ночь город пылал, и когда наступило утро и самолеты отважились снова пролететь над гигантским дымовым облаком, они вернулись с докладом, что там, где были Чикаго и его мертвецы, теперь равнина тлеющего пепла и искореженной, расплавленной стали.
Вокруг этой огромной массы руин войска установили кордон, хотя и без того никто не осмелился бы войти в запретную зону. Первая паника, однако, была эффективно остановлена быстрыми и решительными мерами. И хотя из других городов вдоль берега озера поступали сообщения об эпидемии болезней, которые были выпущены в Чикаго, их можно было контролировать и ограничивать обычными средствами. Поэтому интерес общественности вернулся к маленькому совету бактериологов, все еще заседавшему в Нью-Йорке, поскольку целью этого совета было попытаться выяснить, кто и как выпустил эту ужасную и мгновенную смерть в Чикаго. Когда первый страх прошел, причина катастрофы озадачила население всей Земли, поскольку на памяти человечества не было смерти от болезни, которая поразила бы так быстро и с такой ужасной и мгновенной силой. Затем, с сенсационным результатом, десятки журналистов разных газет вспомнили о странной, забытой угрозе самопровозглашенного Властелина Смерти и указали, что ужас обрушился на Чикаго в тот самый день, на который он указал в своем послании!
На день эта деталь стала предметом ужасающего интереса и была максимально использована падкой на сенсации частью прессы.
Существовал ли в реальности Властелин Смерти, который мог наслать мор на город и всех его жителей? Была ли эта угроза, которая по началу казалась всего лишь посланием чудака, на самом деле ультиматумом всей Земле? Несколько газет утверждали, что такое возможно, и рисовали зловещие портреты ученого-безумца с непомерной жаждой власти, вырастившего культуры смертоносных микробов в больших количествах и рассеивающех их по Чикаго. Эти теории, однако, были немедленно разрушены заявлением доктора Браунера и его коллег, в котором они указывали, что подобное невозможно, поскольку если бы микробы были просто рассеяны в Чикаго, они не смогли бы создать тот эффект, который имел место. «Подобное действо могло бы вызвать большую эпидемию, – заявили они. – Тысячи и десятки тысяч могли бы заболеть и со временем умереть, но обычная эпидения никогда не смогли бы убить все живое на своем пути – явление, которое, вероятно, было вызвано неизвестными естественными причинами и которое тщательно изучалось.
Так что сенсационная теория о Владыке Смерти и его деятельности по распространению микробов была отвергнута, а газеты и правительственные агентства уверили население, что сообщение, столь странным образом предсказавшее день катастрофы, было просто необъяснимым совпадением.
Однако если доктор Браунер мог таким образом помочь своим коллегам-бактериологам успокоить мир, то для самих ученых было очевидно, что сам Браунер был далеко не спокоен, когда они снова встретились в институте 20-го числа. Не смотря на то, что он выглядел более молодым из-за его черных, не тронутых сединой волос, он был обеспокоен много больше остальных. Хьюстон упомянул о том, что их удалось успокоить общественность, развеяв зарождающиеся страхи, но Браунер медленно покачал головой.
– Мы не хотим паники из-за Властелина Смерти, но я хотел бы быть уверенным в том, что он тут не причем… А мое заявление общественности, пока лишь слова, которые нечем не подтверждены, – признался он.
Остальные ученые уставились на него в недоумении.
– Но вы-то сами, конечно, не верите в безумного гения? – спросил здоровяк Хэддон. – Вы знаете так же хорошо, как и мы, что никакое распространение микробов не могло стать причиной чикагской катастрофы. А ведь именно внезапное размножение нескольких злокачественных микробов во всех живых телах так быстро убило все живое.
– Но что вызвало это внезапное размножение злокачественных микробов? – быстро спросил Браунер. – Это беспрецедентно, совершенно неестественно; никакое известное естественное состояние или сила не могли бы вызвать подобный процесс.
– Никаких известных естественных… – повторил Хэддон. – Значит ли это, что вы считаете, что это было вызвано человеческими силами или средствами какого-то рода, что этот Властелин Смерти – тот, кто нашел силу, которая заставляет злокачественные микробы размножаться с беспрецедентной быстротой?
– Думаю, что это возможно, – медленно сказал Браунер. – В конце концов, такое открытие не было бы неожиданным. Вы знаете, что ультрафиолетовые лучи или вибрации солнечного света быстро убивают злокачественные микробы. Почему же тогда не должно быть другой вибрации или силы, возможно, другой частоты, которая должна производить противоположный эффект – заставлять микробы размножаться с огромной скоростью? Вы помните, что доктор Кларенс Гарнетт всегда считал, что существует такая сила или вибрация и что когда-нибудь она будет обнаружена. И, если вы помните, два года назад, перед тем как исчезнуть, доктор Гарнетт утверждал, что он находится на грани открытия этой силы. Так что если кто-то действительно обнаружил подобный катализатор, вполне возможно, что он мог бы непрерывно проецировать лучи на Чикаго, пока они не приумножит колонии злокачественных микробов в каждом живом теле до такой степени, чтобы внезапно убить все живые тела, уничтожить всю жизнь в этом районе.
