Текст книги "Смех мертвых (Сборник романов и рассказов в жанре ужасов, написанных известными фантастами)"

Автор книги: Эдмонд Мур Гамильтон

Соавторы: Генри Каттнер,Роберт Сильверберг,Джон Браннер,Джек Уильямсон,Сибари Куин,Кларк Смит,Бретрам Чандлер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 53 страниц)

Койл застыл на месте, безумные мысли проносились у него в голове. Губы его беззвучно произнесли одно слово, которое тут же подхватил старик.

– Ликантропия. Да, именно этого я и боялся. Я уничтожил твои следы, Эдгар, но… – Его морщинистое лицо превратилось в трагическую маску боли. – Эдгар, не заставляй меня поверить в это. Я считал, что все эти легенды – просто суеверие, порожденное необычными глазами Койлов. Но это ужасное безумие…

Молодой человек отвел глаза. С ужасной отчетливостью он вспомнил свой сон… если это был сон. Во всяком случае, теперь ему казалось, что это не сон, а воспоминания. Ликантропия! Ужасная мания, при которой больной, сам веря, что превратился в волка, бегает по ночам и убивает, чтобы заглушить жажду крови!

Койл вспомнил о прочитанных историях об этой болезни, о людях, которые крались тенями в ночи и устраивали настоящую бойню, людях, которые кончили жизнь в психиатрических клиниках, не способные говорить, а только рычать и выть по-волчьи. И в голове Койла, точно четкая запись фонографа, крутилась безумная короткая фраза. Много раз, снова и снова: «Я – волк. Я – волк».

Медленно наступала ночь. Тишина плотным одеялом нависла над домом. Она висела так весь день, с тех пор, как увезли в деревню изувеченный труп Ди Марио. Завтра соберутся люди с оружием и собаками, чтобы отправиться на поиски убийцы.

– Это был волк, – мудро рассудил шериф. – Время от времени они все еще появляются в округе. Вероятно, он был голодный, а Ди Марио напился, иначе ничего бы не случилось.

Весь день Койл ощущал наблюдающие за ним глаза. Глаза Линча, расширенные от ужаса и чего-то сродни ненависти. Желтые глаза деда. Глаза скульптора-блондина Ральфа Кэйна, выражение которых невозможно было прочесть. Задумчивые глаза писателя Арндта.

И серые глаза Альмы Денисон, немного озадаченные, немного взволнованные. Но без всякого страха. По крайней мере, Койлу причинило бы боль увидеть страх в пристальном взгляде девушки.

Поели они в тишине. Наконец, Койл, не в силах больше выдержать потайные взгляды, поднялся, подвинул стул к столу, взял чашечку с кофе и вышел в сад. Прохладный ветерок приятно овевал его раскрасневшееся лицо. Он стоял, медленно потягивая кофе. Какой-то звук позади заставил обернуться. К нему шла Альма Денисон.

– Попьем вместе кофе? – спросила она, делая приветственный жест своей чашечкой. – Если вы… Ой!

Под ногу ей подвернулся камень, и девушка чуть не упала. Койл вовремя подхватил ее. Мгновение она податливо лежала в его руках со спокойными, улыбающимися глазами. Не в силах сопротивляться, Койл нагнул голову и впился губами в ее очаровательные алые губки.

Затем стремительно отпрянул.

– Простите. Я не должен был…

Но девушка продолжала улыбаться.

– Мне… Мне это понравилось, Эд, – прошептала она. – Однако, кажется, у нас не осталось кофе.

Койл мельком взглянул на разбитые чашки.

– Это я и имел в виду, Альма. Я не должен был целовать вас. Можете ли вы… забыть об этом?

Глаза девушки потухли.

– Конечно, – пробормотала она. – Если это необходимо.

Альма молча направилась в дом, Койл тоже молча пошел за ней. Всеми, казалось, овладела странная сонливость. Молодой человек думал, что не сможет уснуть, но когда остальные, сонно моргая, разошлись по своим комнатам, он тоже почувствовал унылую тяжесть в голове и какую-то слабость, заставлявшую каждое движение делать с усилием. Застегивая пижаму, он подошел к окну и остановился, тупо глядя на него. Затем распахнул створки окна и увидел закрытые тяжелые ставни. Запертые ставни – Койл проверил это, они лишь слабо заскрипели под его нажатием, но не открылись. Тогда он с облегчением вздохнул. Молодой человек уже отвернулся от окна, когда в дверь постучали.

– Эдгар? – раздался голос его деда.

– В чем дело? – сонно отозвался Койл. – Входите.

Ответа не последовало. Разделся щелчок поворачивающегося ключа и медленно удаляющиеся шаги. Криво усмехнувшись, он подошел к двери и проверил. Она была заперта. Эверетт предпринял кое-какие шаги, чтобы защитить своего внука – а также себя самого. И, успокоившись, Койл уснул. Это был не летаргический сон, как прошлой ночью, но такой же отрывистый, тревожный. Снова он видел жуткую, но уже знакомую картину залитого лунным светом леса, по которому бегут темные тени.

Какие-то слабые, тоненькие звуки проникали в его сон, словно далекий, неясный шепот. Он становился то громче, то почти замолкал, а потом друг снова усиливался. Койлу казалось, что он видит во сне лицо своего деда, бородатое, залитое лунным светом лицо. Койл бежал к нему, чувствуя ужасный голод внутри. Пронзительный крик сорвал туман, покрывавший сознание молодого человека, и он мгновенно проснулся. В комнате было темно, но рука Койла безошибочно потянулась к прикроватной лампе и включила ее. В ушах еще звучал бормочущий что-то голос.

Койл сел на кровати и ошарашенно уставился на предмет, который только что снял со своей головы. Наушники! Провод от них бежал к черной металлической коробке возле кровати, наверху которой медленно вращался темный цилиндр. Это был диктофон. Призрачный голос стал теперь вполне различим. Глаза Койла расширились, когда он прислушался.

–.. залитый лунным светом лес… там стремительно мелькают черные тени… вы бежите вместе с ними… а теперь вы в комнате Эверетта Койла… подбегаете к нему. Смотрите на его горло. Легкое движение, и красная кровь забьет струей…

С испуганным вскриком Койл уронил наушники. Теперь он начал понимать. Что-то, давно прочитанное, пришло на ум. Научные эксперименты по обучению во сне.

Койл вспомнил, что испытуемых усыпляли, а затем диктофон читал им лекции, которые через наушники воспринимал спящий мозг. И после пробуждения испытуемые помнили эти лекции почти дословно!

Молодой человек осознал, что сейчас использовалась подобная методика, чтобы создать ему воспоминания о чем-то, чего вовсе не было. Диктофон нашептывал странные образы, а в это время кто-то шел и убивал, убивал безжалостно и жестоко.

Ум Койла работал стремительно, анализируя и сопоставляя разрозненные фрагменты загадки. Кто-то, знакомый с легендой об оборотне, убил Ди Марио и попытался свалить это на Койла, убеждая того в собственной вине. Кто-то, чей голос, искаженный до неузнаваемости, шептал теперь ужасные вещи из диктофона. Снова раздался крик, безумный, отчаянный. Койл чуть не забыл о том, что пробудило его, но теперь, слыша испуганные крики внизу, он, ругаясь, вскочил с кровати. Босые ноги ступали беззвучно, когда он пересек комнату и осторожно попробовал дверь. Дверь оказалась незапертой. Эверетт оставил ключ в замке, и убийца легко отпер дверь, когда принес в комнату Койла диктофон.

Внизу хлопнула дверь. Койл ринулся на первый этаж. Пустая гостиная была слабо освещена лунным светом. Он тронул дверь. Помещение за ней было пусто. Два последующих тоже. Но вот за ними…

Койл распахнул пошире дверь, всматриваясь в щель в смутно освещенный подвал, куда вела старая, скрипучая лестница. Там был настоящий лабиринт из пыли и паутины, а на полу валялся многолетний слой мусора. С потолка свисала единственная электрическая лампочка, тускло освещавшая полунагое тело Альмы Деннисон, лежащее среди мусора.

Койл побежал вниз по лестнице. Тонкая ночная рубашка девушки была изодрана в клочья, на виске темнел большой синяк. Но в целом она казалась невредимой. Однако, рядом лежали грабли, к зубьям которых, запачканных запекшейся кровью, прилипли клочки волос и кожи. Это было орудие, которым изуродовали тело Ди Марио! Альма внезапно открыла глаза и резко вскрикнула, с ужасом глядя на Койла. Отпихнув грабли, он опустился на колени рядом с ней.

– Все в порядке, Альма, – попытался успокоить девушку молодой человек. – Что произошло? Вы…

Она потянулась к нему со слабым вздохом облегчения.

– Я… я не знаю, Эд. Я проснулась, услышав, что кто-то ходит в гостиной, а когда открыла дверь, то он… он увидел меня.

– Кто?

– Не знаю. У него на голове был женский чулок с прорезями для глаз. Он схватил меня, Эд. Я хотела убежать, но он оказался быстрее и потащил меня сюда, я отбивалась, и он, должно быть, ударил меня по голове. Я потеряла сознание. Моя голова… – Ее пальцы потянулись к синяку на виске.

Койл стиснул зубы и внезапно выпрямился, когда его ушей достиг какой-то звук. Он стремительно повернул голову. Дверь наверху лестницы раскрылась. Из нее вышла темная, сутулая фигура. Это был горбун Линч. Его гротескное лицо было искажено какой-то непостижимой гримасой. Слуга медленно двинулся по ступенькам, не сводя пристального взгляда с Койла. Морщинистые, красные веки были полуприкрыты, но глаза горбуна зорко смотрели из-под них.

– Линч! – резко бросил Койл.

Горбун остановился у подножия лестницы. Прозрачная слеза скатилась по его морщинистой, покрытой черной щетиной щеке.

– О боже… Эдгар! – прошептал он. – Я не мог поверить… даже зная о проклятии. Но теперь… – Взгляд его перешел на полуобнаженную девушку. – Ты… Ты дикий зверь, Эдгар! – В крике слуги звучала мука. – Я убью тебя! Я должен убить тебя, как убил бы бешеную собаку! Ты… – Он двинулся вперед на коротких ногах, со свисающими по-обезьяньи руками.

Прежде чей Койл успел шевельнуться, девушка вскочила на ноги и встала между ними.

– Остановитесь, Линч! Он… Это не он!

– Что? – Линч замер, глядя на нее. – Это не он?

Дальнейшее произошло очень быстро. В глазах Альмы вдруг вспыхнул страх. Койл выкрикнул бесполезное уже предупреждение. Что-то появилось из темноты под лестницей – прятавшийся там человек коротко взмахнул топором. И топор обрушился на голову горбуна…

От удара его голова с ужасным хрустом раскололась почти напополам. Лезвие топора глубоко вонзилось в череп, а тело Линча еще невыразимо долгий миг стояло на ногах. Затем горбун рухнул. Кровь брызнула на Альму и Койла. Последний не мог отвести взгляд от дергавшихся ног старого слуги. Резкий окрик убийцы заставил его напряженные мышцы расслабиться. Молодой человек поднял глаза. Прямо ему в грудь был направлен пистолет.

– Встаньте у стены, – с иронической вежливостью сказал холодный голос. – Вот так. Теперь всем удобно.

– Вы дьявол! – прошептал Койл. – Это вы сделали все это?

– Конечно, – ответил тот.

Молодой человек попытался понять, чье лицо под маской, но не сумел.

– Конечно, я. Но не вините меня. Вы сами все это начали.

– Я? Что вы имеете в виду?.. – Странная мысль возникла в голове Койла. – Я начал… потому что приехал сюда?

– Вот именно. Теперь уже не имеет значения, что вам известно, поскольку вы оба будете мертвы через несколько минут. Или даже быстрее.

Убийца взмахнул пистолетом.

– Вы убили Ди Марио? – спросила Альма.

Койл мысленно благословил ее за то, что отвлекла внимание. Краешком глаза он заметил лежащую на бочке пустую пивную бутылку всего в нескольких футах от него, и начал неощутимо, по миллиметрам, пододвигаться к ней.

– Да, – кивнул человек в маске. – Ди Марио убил я. И сегодня ночью собираюсь убить остальных, как и планировал. Практически, даже больше, чем планировал, потому что, если бы вы не вмешались, я не стал бы избавляться от Линча или любого из вас. Горбун и девчонка свидетельствовали бы против Эдгара Койла. И вы, мистер Койл, распрощались бы с жизнью на электрическом стуле или навсегда остались в психушке.

– Но почему? – с отчаянием в голосе спросил молодой человек. – Я же не сделал вам ничего плохого, насколько я знаю. Почему…

– Не сделали мне ничего плохого? – в голосе замаскированного зазвучал гнев. – Пока еще нет. Но сделали бы! Пока ваш дед ненавидел вас, он не оставил бы вам ни пенса в наследство. Но вы вернулись, старик размяк и решил изменить завещание. Изменить в вашу пользу!

– Но кто… – Койл замолчал, начиная все понимать.

Альма тут же подтвердила его подозрения.

– Так вот в чем дело! Вы знаете, Эд, о чем написано в нынешнем завещании вашего дедушки?

– Скажи же ему! – усмехнулся убийца. – Скажи!

– Все его состояние должно перейти Новой Колонии! Ди Марио, Арндт и Кэйн должны были управлять деньгами ради Колонии.

– Правильно. Но зачем мне делить с кем-то эти деньги? Мне они понадобятся и самому… как единственному оставшемуся в живых. Новая Колония! – человек в маске коротко рассмеялся. – Сборище глупцов! Как только я получу деньги старого Койла… – Он снова взмахнул пистолетом.

– Вам не сойдет это с рук, – поспешно прервал его молодой человек. – Остальные услышат выстрел…

Замаскированный весело расхохотался.

– Ничего они не услышат, Эдгар! Точно так же, как прошлой ночью! Кофе…

И тут Койл окончательно все понял. Это объясняло, почему проснулись они с Альмой. Они пролили свой кофе в саду. А Линч? Возможно, железное здоровье горбуна преодолело действие снотворного. Молодой человек вспомнил, что глаза его были полузакрыты. Он действовал стремительно. Пустая бутылка была уже совсем рядом, поскольку он украдкой продвигался к ней с тех пор, как увидел. Одним резким движением Койл бросился в сторону, хватая бутылку за горлышко, и метнул ее с меткостью отчаяния.

Прогремел выстрел, пуля ударила в стену. Но бутылка попала в цель. Лампочка с треском лопнула, и подвал мгновенно погрузился во тьму. Койл двигался быстро и очень тихо. Убийца тоже затих, очевидно, ожидая, что другие выдадут себя какими-нибудь звуками. Прогремел выстрел, кто-то прорычал ругательства. Затем зловеще затрещала хрупкая деревянная лестница, когда на нее упали два тела. Послышалась возня, тяжелое дыхание и глухой стук. Затем вспыхнула спичка.

– Эд! – Альма бросилась к нему, на лице ее было написано облегчение. – Вы… С вами все в порядке! Я боялась…

– Со мной все нормально, – криво усмехнулся Койл. – Несколько ушибов и синяков. А вот нашему другу пришлось куда хуже.

– О-о! Но кто это, Эд? Маска…

– А вы разве не поняли? Я так уже догадался. Видите ли… и писатель Арндт, и скульптор Кэйн могли использовать диктофон. Но… Вы помните волчьи следы, найденные возле дома? Были там и следы моих ног, хотя их оставил не я.

– Но как же, Эд?

– Разумеется, это были гипсовые отпечатки. Убийца сделал отпечатки моих ног, пока я спал крепким сном под действием снотворного, и воспользовался ими. Следы волка?.. То же самое, только их он вылепил вручную. И тут я вспомнил, что Кэйн был скульптором, следовательно, гипс – это его епархия. Смотрите! – Он быстро нагнулся и сорвал маску с лица убийцы.

Девушка отступила и оказалась, вся дрожа, в объятиях Койла.

– Вы… Вы правы, Эд. Это Кэйн. И… он же почти добился своего. Если бы нам не повезло…

– Повезло? – хмыкнул молодой человек. – Никакого везения! После того как погас свет, я просто поднял с пола грабли и выбил ими из его руки пистолет, а затем нокаутировал.

– Но как…

– Наследственное проклятие, – рассмеялся Койл, крепко обнимая Альму за талию. – Кэйн забыл об этом, иначе бы он не стал болтать с нами, а сразу застрелил. Он забыл, что Койлы – оборотни Койлы – способны видеть в темноте!

Шутка Друм-Ависты

Есть одна история, повествующая о голосах, которые раздались как-то ночью на мраморных улицах ныне павшего Бель Ярнака, провозглашая: «Зло грядет на наши земли, рок грядет на мирный город, где живут дети наших детей. Горе, горе Бель Ярнаку!». Эти голоса заставили жителей города собираться кучками, бросая украдкой взоры на Черную Башню, которая копьем устремилась в небо из храмовых садов, так как все знают, что, когда пробьет роковой час Бель Ярнака, Черная Башня сыграет главную роль в этом ужасном Рагнареке.

Горе, горе Бель Ярнаку! Падут вечно светящиеся серебряные башни, утратив свое магическое очарование. Ночью, украдкой, под тройными лунами, стремглав несущимися по бархатному небу, неотвратимая гибель выползет из Черной Башни.

Могучими магами были жрецы Черной Башни. Магами и алхимиками, и они вечно искали Философский Камень, обладающий странной силой, дающей возможность преобразовывать все, что угодно, в самый редкий из металлов. В глубоких подвалах под храмовыми садами, бесконечно трудясь над перегонными кубами под фиолетовым светом ошш-ламп, проводил свою жизнь Торазор, самый могущественный из жрецов, самый мудрый из тех, кто жил в Бель Ярнаке. Дни, недели и годы проводил он в неустанных трудах, ища Эликсир, пока странные луны бессчетное число раз проносились к горизонту. Улицы города мостили золотом и серебром, стены домов инкрустировали алмазами и опалами, а также фиолетовыми драгоценностями из упавшего метеорита, что делало Бель Ярнак прекрасным видением, сияющим в ночи, чтобы вести усталых путников через пустыню к месту отдохновения.

Но Торазор искал редкий элемент, встречающийся лишь в Потусторонних мирах. Телескопы астрономов выявили его присутствие на далеких солнцах, горящих в небе сверкающими точками звездного покрывала, что по ночам накрывало Бель Ярнак зеркалом, словно отражающим городские огни. Небо казалось причудливым фиолетовым гобеленом, на котором тройные луны ткали свои сложные образы. А Торазор все работал в подвалах под Черной Башней.

Он терпел неудачу за неудачей и точно знал, что лишь с помощью богов может найти искомый Эликсир. Не мелких богов, не добрых или злых, а самого Друм-Ависту, Обитателя Внешних Глубин, Темного Владыку, нечестивым образом вызвал из вечной пропасти Торазор, ибо разум его был уже искажен. Он столько трудился и столько претерпел неудач, что в уме у жреца осталась лишь одна мысль и одна цель. Только поэтому сделал он то, что было запрещено от сотворения мира. Он прошел все Семь Кругов и выкрикнул имя, которое пробудило Друм-Ависту от вечного сна. И спустилась с небес тень к Черной Башне. Но Бель Ярнак был по-прежнему безмятежен. Великолепный, прекрасный город переливался всеми огнями, хотя на улицах уже раздавались странные тонкие голоса.

Горе, горе Бель Ярнаку! Тень пала на Черную Башню, и черная полночь распростерла свои зловещие крылья над магом Торазором. В полном одиночестве стоял он в своих палатах, и ни лучика света не промелькнуло в абсолютной, ужасной тьме, из которой вышел Темный Владыка и медленно, тяжеловесно воплотился перед жрецом в материальную форму. Тот вскрикнул и закрыл глаза, ибо никто не может смотреть на Обитателя Бездн, чтобы душа его не разорвалась на мелкие клочки. Точно стонущий циклопический набат, зазвучал голос Обитателя Бездн в подземельях под Черной Башней. Но его услышал лишь Торазор, поскольку именно он вызвал Друм-Ависту.

– Кто нарушил мой сон?! – грозно вопросил бог. – Кто нарушил мои мечты, в которых я тку новые миры? Много, много незавершенных миров из-за этого рухнуло в Бездну! Но, может, я чуть-чуть развлекусь в этом мелком мирке? Кто назвал одно из моих имен?

Дрожащий, смертельно напуганный, все еще не открывающий глаз, Торазор признался:

– Это я назвал твое имя, Друм-Ависта! Я вырвал тебя из вечного сна! Даже ты должен повиноваться приказам того, кто тебя вызвал!

Тьма запульсировала смехом. Потом Друм-Ависта иронично сказал:

– Повиноваться приказам, да! О, маленький глупец, командовал бы ты своими мелкими богами. Они всегда искали людей, способных порабощать богов, чтобы следовать за ними.

Но Торазор не последовал совету. У него была лишь одна цель: могущественный Эликсир, который может превращать все в самый редкий из элементов. И он бесстрашно высказал свое желание Друм-Ависте.

– И это все? – медленно проговорил бог. – Ради такой мелочи ты нарушил мой сон? Что ж, я исполню твое желание – ведь не зря меня зовут Шутником. Сделай то-то и так-то… – И Друм-Ависта рассказал, как создать Элиссир, преобразующий все в Бель Ярнаке в самый редкий из металлов.

Затем бог скрылся обратно во Тьму, Тьма устремилась в небо и там растворилась среди звезд. Друм-Ависта снова погрузился в полный сновидений сон, ткущий запутанные плетения, и вскоре забыл о Торазоре. А тот стоял в подземельях, дрожа от ликования, ибо у ног его лежал громадный драгоценный камень, оставленный богом.

Пылающий, истекающий странным огнем, этот камень освещал подземелье, загоняя тени в самые дальние углы. Но Торазору было некогда любоваться его красотой. Ведь это был Философский Камень, это был Эликсир! С горящими глазами маг приготовил варево, как велел ему Друм-Ависта.

И когда смесь закипела и запузырилась в золотом тигле, к нему подошел Торазор, держа в руках сияющий Камень. Его жизнь достигла кульминации, когда он бросил Камень в пенящееся варево.

Несколько ударов сердца ничего не происходило. А затем, сначала медленно, затем все быстрее, начал темнеть яркий золотой тигель. И Торазор во все горло крикнул славу Друм-Ависте, ибо золотой перегонный куб уже не был золотым. Силой Философского Камня он оказался преобразован в самый редкий из металлов. Но превращение на этом не завершилось. Темнота поползла вниз по ножкам перегонного куба, затем стала расползаться, точно лишайник, по ониксовому полу. Она достигла ног Торазора, и маг застыл в ужасном превращении, которое заменяло его тело из плоти и крови твердым металлом. И в последней вспышке сознания жрец понял суть шутки Друм-Ависты, и осознал, что власть Эликсира действительно превращает все вокруг в самый редкий из элементов.

Маг смог издать один-единственный вопль, а затем горло его стало металлическим, и он больше не мог произнести ни звука. Медленно, очень медленно темный цвет наползал на пол и стены подземелья. Яркий оникс тускнел и терял свой блеск. А темнота выползла из Черной Башни и двинулась по Бель Ярнаку, где на мраморных улицах печально кричали тонкие голоса.

Горе, горе Бель Ярнаку! Тускнела его красота, темнота и серость наползали на золотые и серебряные минареты, изменяя все на своем пути. Во все стороны расползалось это изменение. Люди Бель Ярнака застывали на улицах, словно безжизненные статуи, заполняли они площади и дома. Неподвижно и тихо остался сидеть на своем троне Синдара. Темным и мрачным стал город под стремительными лунами. Теперь его называют Дис, проклятый город, и лишь печальные голоса в затихшей столице оплакивают утраченную славу.

Пал Бель Ярнак! Пал великий город, превращенный магией Торазора и шуткой Друм-Ависты в самый редкий из всех элементов на этой планете из золота, серебра и сияющих драгоценностей.

Нет больше Бель Ярнака… Теперь это Дис, Железный Город.