Текст книги "Мастера острых сюжетов"

Автор книги: Эдгар Ричард Горацио Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)

– Продолжайте, – кивнул Мередит.

– Я не мог сообразить, как оно попало в дом. Весь вечер я находился на кухне, только на пятнадцать минут выскочил на улицу поговорить с приятелем. Письмо принесли до вашего прихода, это точно. Я вскрыл конверт. На листке было всего несколько слов, но, прочитав их, я похолодел.

– Что там было написано?

– Эти слова навсегда вонзились в мой мозг, – искренне признался Фишер. – Записка начиналась с цифр “АС-274”.

– Что это значит?

– Номер заключенного Дартмурской тюрьмы, мой номер.

– Дальше.

– “Сматывайся, да побыстрее”. Я не знаю, кто это написал, но я понял, что меня засекли, и решил не рисковать. Вот, пожалуй, и все. Выйдя из особняка, я случайно заметил на улице мисс Холланд, простите, мисс Бартоломью и пошел за ней до самого дома на Портмэн Плейс. Там я увидел и вас

Мередит почувствовал, как у него покраснели щеки, и рассердился сам на себя.

– Больше вы не знаете ничего?

– Нет, сэр, ничего.

– Я бы хотела задать вам один вопрос, – сказала девушка комиссару, когда они встретились в Грин Парк утром следующего дня.

– Пытался ли я узнать ваш адрес? – улыбнулся Мередит. – Не трудитесь, не стоит.

В этот день она выглядела прекрасно, глаза сияли, щеки порозовели от утренней прохлады. Белинда Мэри шла рядом с ним пружинистой походкой, казалось, она – сама молодость, от нее исходила необычайная жизненная сила, для которой в мире не существует ни одной непреодолимой преграды.

– Кстати, ваш отец возвратился в Лондон, – добавил полицейский, – и очень хочет увидеться с вами.

Белинда Мэри скривила губки.

– Надеюсь, вы ничего ему не говорили обо мне?

– А как же иначе, – беспомощно развел руками Мередит, – и не только ему. Собрат всех журналистов с Флитстрит и подробно доложил о всех ваших похождениях.

Девушка смотрела на него смеющимися глазами.

– У вас полный набор манер древнехристианского мученика, – сказала она. – Бедняга, может быть, вы хотите закончить свой жизненный путь в клетке с львами?

– Я бы предпочел не столь кровожадную компанию, – задумчиво произнес Мередит.

– Несчастный вы человек, – пожурила она, – хотя у вас есть все, что может сделать жизнь счастливой,

– Вы это серьезно?! – вырвалось у него.

– Конечно! У вас есть положение в обществе, люди считают за честь общаться с вами, жена и семья, которые вас обожают…

Мередит остановился и посмотрел на нее, как на неизвестное науке насекомое. И недоверчиво переспросил:

– Что у меня есть?

– Разве вы не женаты? – невинно удивилась Белинда Мэри.

Мередит издал какой-то неопределенный звук.

– Я всегда думала, что вы женаты, – продолжала она. – Я часто рисовала себе картину – вы в семейном кругу читаете детям сказки и занимательные истории из детских журналов.

Комиссар оперся о спинку скамейки, у него кружилась голова.

– Может, присядем? – предложил он.

Девушка села на краешек скамейки вполоборота к нему – воплощение скромности и очарования.

– Частично вы правы, – сказал Мередит, – но вот детей у меня нет.

– Так вы женаты? – требовательным тоном, вполне серьезно спросила она.

– А вы что, не знаете?

Белинда Мэри судорожно глотнула.

– Мне, конечно, все равно, я надеюсь, что вы счастливы в браке.

– Очень, – согласился он. – Я приглашаю вас посетить мой дом как-нибудь в субботу. Посмотрите, как я управляюсь с огородом. Я уверен, сельское хозяйство – мое призвание.

– Может быть, пойдем? – тихо попросила она.

Мередит мог поклясться, что увидел слезы в ее глазах, и с сожалением подумал, что несколько перегнул палку.

– Вы, наверное, рассердились на меня? – спросил он.

– Нет, нет, что вы, – ответила девушка.

– Вы, конечно, не поверили в чепуху, которую я молол о жене, огороде и так далее.

– Мне все равно – женаты вы или нет, – сказала она, пожав плечами. – Вы очень добры ко мне, и я искренне благодарна вам за это. А ваша семейная жизнь меня не касается, не так ли?

– Естественно. Кстати, а вы замужем?

– Была, – горько заметила она, – трижды. Почему бы вам не стать моим четвертым суженым?

Не успев произнести последнее слово, Белинда Мэри поняла, что совершила ошибку. В это же мгновение он крепко обнял ее и принялся целовать при явном неодобрении пожилого смотрителя парка, мальчишки с грязной рожицей и дикой утки, которая вылезла из пруда, зашипела и вперила в парочку пристальный взгляд желтых немигающих глаз.

– Белинда Мэри! – воскликнул Мередит. – Я настоятельно советую вам покинуть ваше временное пристанище и вернуться на Портмэн Плейс, хотя это и доставит вам определенные неудобства. Я понимаю, что по некоторым причинам вы не хотите возвращаться в родительский дом, но…

– Что вы имеете в виду? – перебила она.

– Думаю, все дело в леди Бартоломью, которая уже прибыла в Лондон.

Красивое личико Белинды Мэри омрачилось.

– Томми, вы говорите отвратительные вещи. Неужели вы Думаете, что моя матушка ни о чем не догадывается?

– Ну и упрямица же вы, – подытожил Мередит.

Они подошли к Уайтхоллу. Пришло время прощаться.

– Томми, могу я просить вас использовать служебное положение в личных целях? Остановите движение, мне нужно перейти дорогу.

– Остановить движение?

– Да, а что, ведь вы служите в полиции.

– Но я не в форме, и вообще… – на мгновение замялся он, затем, взяв девушку за руку, решительно устремился вперед.

В мрачный офис комиссара в Уайтхолле зашел совершенно другой человек – гордый, счастливый, с радостно бьющимся в груди молодым сердцем.

Глава XVIII

Мередит сел за рабочий стол, оперся подбородком на руку и погрузился в раздумье. Через некоторое время дверь открылась, и необычайно серьезный и таинственный Мэнсус пропустил в кабинет Белинду Мэри.

Девушка просто светилась от счастья, таза ее блестели, улыбка украшала ее румяное лицо. Комиссар, забыв о важности дела, которое не давало ему покоя, быстро встал и пошел к ней навстречу.

– Я хочу поделиться с вами очень приятной новостью, но, к сожалению, не могу этого сделать, – сказала она.

– Прекрасное начало, – пробормотал полицейский, принимая из ее рук муфточку.

– Я говорю правду, мистер Мередит, вы не представляете, как эта новость обрадует вас, – воскликнула девушка,

– Я весь внимание, – строго заявил он.

– Не иронизируйте, я действительно не могу вам ничего сказать сейчас, но когда вы все узнаете, вы, вы…

– Что, выскочу из собственной кожи? – сострил Мередит.

– Вы будете поражены, – торжественно произнесла Белинда Мэри.

– Меня не так легко поразить, – улыбнулся он. – Кроме того, после знакомства с вами я, кажется, потерял способность удивляться чему-либо.

– Я, право, не уверена, что это известие не шокирует вас, – осторожно заметила Белинда Мэри.

– Будем надеяться на лучшее, – рассмеялся Мередит, – ну, выкладывайте вашу тайну.

Девушка решительно покачала головой.

– Нет, пока ни слова.

– Какого черта тогда вы меня дразните? – искренне огорчился он.

– Я хочу, чтобы вы знали, что я знаю нечто очень важное.

– О Боже, – простонал комиссар, – я уверен, что вы все знаете. Белинда Мэри, я восхищен вами, вы действительно уникальное создание.

Он присел на спинку кресла и положил руку девушке на плечо.

– Пообедаем вместе, раз вы уже здесь?

– Вы были чем-то озабочены, когда я вошла, чем именно?

– Да так, ничего особенного. Помните, я рассказывал вам о Джоне Лексмане?

Она кивнула в ответ, и по ее взгляду Мередит определил, что ей не терпится что-то сообщить ему.

– Белинда Мэри, скажите правду, у вас все в порядке? Вы себя хорошо чувствуете?

– Прекрасно. Расскажите мне что-нибудь интересное о Джоне Лексмане.

– Он уезжает в Америку, – лицо комиссара слегка помрачнело, – но перед отъездом хочет прочитать мне лекцию.

– Лекцию?

– Звучит нелепо, не так ли? Но именно так оно и есть. Лекцию.

– С какой целью?

Мередит растерянно развел руками в стороны.

– Это одна из тайн, ключ к разгадке, который я, очевидно, не найду никогда, если… – он поджал губы и задумчиво посмотрел девушке в глаза. – Понимаете, иногда я чувствую, как в моей душе начинается борьба двух начал – чисто человеческого и профессионального. Так вот, одно из них требует, чтобы я выслушал лекцию Джона, а другое предупреждает, что это может превратиться для меня в настоящую пытку.

– Давайте договорим за обедом, – девушка решительно взяла его за руку и потянула к выходу.

Глава XIX

Вряд ли кто мог предположить, что между ассенизатором, который в высоких сапогах спускается по ночам в подземные канализационные лабиринты Лондона, и толстяком вице-консулом в Дураццо есть прямая связь. Тем не менее лишенный воображения житель Ламбета, даже не подозревавший о существовании такого города, как Дураццо, совершенно не по своей воле заставил почтенного чиновника затемно подняться, привел его в состояние крайнего возбуждения и вынудил стремглав броситься на заполненную людьми базарную площадь в поисках определенного субъекта.

Удача отвернулась от вице-консула. Имя Хуссейна-эфенди было слишком популярно в Дураццо. Тогда он послал американскому консулу приглашение на завтрак и решил просить у него помощи.

– Не могу понять, чем вызван такой интерес министерства иностранных дел к этому Хуссейну.

– Очевидно, на это есть серьезные причины, – сказал проницательный американец. – Впрочем, глупые запросы поступают довольно часто. Возможно, они хотели просто выяснить, на месте ли вы. Давайте ближе к делу.

– Я встречался с Хаакат-беем, – сказал англичанин. – Интересно, чем он занимается на самом деле? Боюсь, что получу от начальства хорошую взбучку за этого Хуссейна.

В это самое время ассенизатор, сидя за столом в обществе собственной супруги, громко прихлебывал чай из большой кружки.

– Не удивляйся, дорогая, – сказал он своей половине, – если меня вызовут в суд для дачи свидетельских показаний.

– О Боже, – в изумлении воскликнула женщина, – что случилось?

Ассенизатор набил трубку и очень подробно начал рассказывать, как их бригада спустилась в люк в районе Виктории, что сказал Билл Морган по этому поводу, как они прошли по узкому коллектору, о чем они беседовали с Гарри Картером, о своем предчувствии, что ему предстояло раскрыть какую-то тайну, и так далее, пока не добрался до сути дела.

Мередит допоздна задержался в офисе, но в полночь его терпение было вознаграждено. Посыльный из министерства иностранных дел принес телеграмму.

“Исх. N 847. На ваш N 63952 от вчерашнего дня сообщаю, что Хуссейн-эфенди, богатый торговец, выехал в Италию с целью устройства своей дочери Флоренс Хуссейн, христианского вероисповедания, в женский монастырь Марии Терезы. Из Италии направляется в Париж. За дальнейшей информацией обращайтесь к Ралли Теокритису.”

Через полчаса комиссар связался по телефону с Парижем и дал подробные указания резиденту. На следующее утро он получил из Франции дополнительную информацию, которой остался очень доволен. Медленно, по крупицам он собирал сведения, сводил их воедино и шаг за шагом двигался к разгадке. Теперь его главной задачей было встретиться с Хуссейном-эфенди и получить от него недостающие звенья цепочки.

В восемь часов вечера дверь в кабинет открылась, и вошел представитель Скотланд Ярда в Париже – мужчина с дорожным плащом на руке. Мередит приветствовал его кивком головы, но детектив не отходил от открытой двери, ожидая еще кого-то.

– Пропустите его и оставьте нас наедине, – распорядился комиссар.

В кабинет вошел высокий бородатый мужчина мощного телосложения лет 55–60, с серьезным смуглым лицом, в темном пальто и красной феске на голове.

– Салам алейкум, – поздоровался незнакомец.

– Полагаю, вы говорите по-французски, – ответив на приветствие, заметил Мередит.

Незнакомец согнулся в легком поклоне.

– Я надеюсь, что мой представитель в Париже объяснил вам, какая именно информация мне нужна. Я расследую серьезное преступление и хочу заверить вас, если вы, конечно, нуждаетесь в моем заверении, что ни одно из ваших слов не будет обращено вам во вред.

– Я все понимаю, эфенди, – сказал высокий турок. – У меня много друзей в Америке и Англии, я часто бываю в Лондоне и готов оказать вам любое посильное содействие.

Мередит подошел к книжному шкафу, открыл дверцу, достал какой-то предмет, завернутый в мягкую бумагу, и положил его на стол. Турок бесстрастно наблюдал за действиями полицейского. Не спеша он развернул сверток. Там оказался покрытый пятнами ржавчины длинный нож с узким лезвием и рукояткой черненого серебра. Комиссар взял его в руку и протянул посетителю.

– Насколько я понимаю, этот кинжал принадлежит вам.

Турок поднес нож ближе к настольной лампе, покрутил его в руке, внимательно осмотрел лезвие, рукоятку и вернул оружие.

– Да, это мой нож.

Мередит улыбнулся.

– Я так и думал, ведь на лезвии возле рукоятки выгравировано по-арабски “Хуссейн-эфенди из Дураццо”.

Турок склонил голову.

– Этим оружием, – медленно произнес комиссар, делая ударение на каждом слове, – в Лондоне было совершено убийство.

– На все воля Божья, – бесстрастно заметил турок. – Даже в таком огромном городе, как Лондон.

– И все-таки человека убили вашим ножом, – настаивал полицейский.

– Нож был здесь, а руки мои – в Дураццо, – ответил посетитель и еще раз посмотрел на нож. – Итак, Черный римлянин мертв, эфенди?

– Черный римлянин? – с удивлением переспросил Мередит.

– Грек по имени Кара, – уточнил турок. – Очень плохой человек.

Комиссар вскочил на ноги, склонился над столом и пристально уставился в глаза собеседнику.

– Откуда вы знаете, что это был Кара? – быстро спросил он.

– Кто же еще? Ваши газеты раструбили эту историю на весь мир.

Мередит вновь опустился в кресло. Он был недоволен собой.

– Совершенно верно, Хуссейн-эфенди. Я не думал, что вы читаете английские газеты.

– Я не читаю ваших газет, эфенди, – холодно произнес тот. – Более того, пока я не увидел у вас в руках свой нож, я не знал, что убит Кара. Как он попал к вам?

– Его нашли в канализационном коллекторе, – ответил Мередит. – Очевидно, убийца бросил его в люк. Но, коль скоро вы не читаете газет, я могу предположить, что вам известно имя преступника.

Турок медленно поднял руки до уровня плеч.

– Хотя я и христианского вероисповедания, в религии моих предков есть множество мудрых изречений. Одно из них, эфенди, гласит: “Злодей да погибнет от справедливого возмездия и убит будет оружием, принадлежащим достойному человеку”. Ваше превосходительство, я считаю себя достойным человеком. Я честно торговал с греками, французами, англичанами, евреями. Я никогда и никому не причинил зла. У меня в мыслях не было кого-нибудь обмануть или ограбить. Да, я убивал, но Бог свидетель, что брал в руки оружие только тогда, когда под угрозой была моя жизнь. Задавайте ваши вопросы самому кинжалу, и пока он не заговорит, я также буду нем как рыба. На его лезвии написано “солдат – слуга своего меча”, а умный слуга всегда молчит, когда дело касается его хозяина.

Комиссар рассмеялся. Речь турка полностью его обезоружила.

– Я надеялся на вашу помощь и одновременно боялся откровений. Что ж, вы можете молчать, это ваше право. Я не собираюсь применять к вам меры принуждения. Благодарю вас за помощь, хотя, откровенно говоря, я рассчитывал на большее. Жаль, что вы потратили на меня столько времени. – Он вновь улыбнулся и протянул посетителю руку.

– Мой господин, – серьезно произнес Хуссейн-эфенди, – жизнь полна неожиданностей. Иногда даже справедливость должна быть слепой. По-моему, это тот самый случай.

Так закончился разговор, на который Мередит возлагал столь большие надежды. Огорченный, он отправился на Портмэн Плейс, где его ожидала Белинда Мэри.

– Когда мистер Лексман будет читать свою знаменитую лекцию? – этим вопросом она встретила полицейского на пороге дома. – И каков будет предмет лекции?

– Предмет лекции представляет для меня огромный интерес, – ответил тот. – Лексман назвал его “Ключ к разгадке”. Он один из лучших специалистов по применению дедуктивного метода в расследовании преступлений. Писатель использует его при создании детективных романов, но если бы он работал в сфере прикладной криминалистики, ему не было бы равных в мире. Он разослал приглашения начальникам тайной полиции практически всех цивилизованных стран. ОʼГрейди из Соединенных Штатов сообщил, что он уже на пути сюда, даже начальник полиции из России принял приглашение, потому что это убийство не осталось незамеченным нигде в мире. Джон Лексман не только прочитает нам лекцию, но расскажет, каким образом был убит Кара, и назовет имя убийцы.

Девушка задумалась.

– Где он будет выступать?

– Я не знаю, – растерялся Мередит, – а какое это имеет значение?

– Большое, – сказала она. – Особенно для меня. Я хочу просить вас поговорить с ним. Попытайтесь уговорить его прочитать лекцию в моем доме.

– На Портмэн Плейс?

– Нет, – покачала она головой. – Я снимаю меблированную квартиру в Блэкхите.

– Почему вы так настаиваете на этом?

– Не задавайте вопросов, Томми, сделайте, как я прошу, пожалуйста.

Мередит понял, что девушка не шутит.

– Я напишу ему сегодня вечером.

Джон Лексман дал ответ по телефону.

– Я бы предпочел встретиться с вами вне Лондона, – сказал он. – Коль скоро мисс Бартоломью проявляет к этому делу такой интерес, я пошлю ей приглашение. Обещаю, ничего, что могло бы оскорбить или шокировать женщину, в моей лекции не будет.

Вот так и получилось, что имя Белинды Мэри Бартоломью оказалось в списке приглашенных рядом с именами начальников полиции разных стран, в этот момент спешивших в Лондон. Ей предстояло услышать историю жизни и смерти Кары из уст человека, который обещал дать ключ к разгадке тайны и рассказать о значении согнутых свечей, которые нашли достойное место в музее Скотланд Ярда.

Глава XX

Из большой комнаты вынесли почти всю мебель, чтобы разместить гостей, жаждущих услышать историю о согнутых свечах и готовых либо принять, либо отвергнуть теорию Джона Лексмана.

Сидя в тесном кругу, они говорили о великих сыщиках, вспоминали различные случаи из своей богатой практики, победы и поражения… Белинда Мэри стояла у двери, обитой мебельным ситцем, до нее доносились обрывки разговора сидевших в комнате мужчин.

– … Сэр Джордж, помните дело Болбрука? Я взял его тогда в Одессе…

– … Самое интересное, что денег не было, только небольшое изумрудное ожерелье. Вот тут я и понял, что эта девица в меховом капоре…

– … Пино всадил в меня три пули и смылся. Я еле добрался до окна, но успел выстрелить и снял его, как куропатку…

Девушка вошла в комнату, и мужчины поднялись, приветствуя ее. Вслед за ней вошел Джон Лексман.

Он выглядел усталым, но искренней улыбкой ответил на приветствия собравшихся. Он знал всех по именам, и они знали его. В руке Лексман держал несколько листков с записями, которые положил на стол перед собой. Когда гости были представлены, он сел и без вступления приступил к делу.

Глава XXI
Рассказ Джона Лексмана

– Как вы знаете, я автор многочисленных детективных романов, замысел которых представляет собой долгий путь от совершения преступления до его успешного раскрытия. Комиссар, надеюсь, рассказал вам, что, работая над сюжетами, я не просто гонюсь за сенсациями, но создаю загадочные ситуации и по ходу развития событий предлагаю варианты поиска ключей к разгадке не только читателям, но и специалистам-криминологам.

Я не очень серьезно относился к моим первым романам, поскольку единственной задачей, которую я ставил перед собой, было держать читателя в напряжении от первой до последней страницы. Однако, оценивая их с моей сегодняшней позиции, я должен отметить, что они также представляют собой неплохое учебное пособие.

Возможно, вам не по душе мое хвастовство, поэтому постараюсь пояснить – мне удалось проникнуть в тайные замыслы моих вымышленных героев, и вы, руководители полицейских служб, за плечами которых стоит огромный опыт, поймете, что, основываясь на своем чисто теоретическом опыте, я смог, если не пройти по следу убийцы Ремингтона Кары, то досконально исследовать и нарисовать его психологический портрет.

Факты жизни Ремингтона Кары вам известны. Вы знаете, что это был за человек – жестокий, безжалостный; о его странной жажде крови и необузданных низменных страстях складывались легенды. Такой тип преступника редко встречается даже в истории криминалистики.

Джон Лексман перешел к убийству Вассаларо.

– Теперь я знаю, как все произошло. Среди рождественских подарков я обнаружил револьвер, присланный мне неизвестным почитателем моего таланта. Этим неизвестным был Кара, Оказалось, он планировал это убийство уже в течение трех месяцев. Посылая мне браунинг, он знал, как я отношусь к оружию и что я никогда не возьму его в руки. Я мог забросить револьвер подальше и забыть о его существовании, тогда тщательно продуманный план Кары провалился бы в самом начале.

Но Кара продумал все. Три недели спустя кто-то совершил неуклюжую попытку забраться ночью в мой дом. Взломщик наделал много шума и исчез, разбив окно в столовой. Поскольку мой дом стоит на отшибе, я решил больше не рисковать и положил револьвер в письменный стол, чтобы он всегда был под рукой на случай повторения попытки грабежа. Все логично, не так ли? На следующий день Кара решил в этом убедиться. Он зашел ко мне и выслушал гневную тираду по поводу случившегося. Не могу утверждать, но, по-моему, о револьвере я ничего ему не сказал. И вот через две недели попытка ночного взлома повторяется. Говорю “попытка”, так как сейчас я уверен, что все было подстроено с одной целью – заставить меня держать оружие под рукой.

На следующий день Кара вновь наносит мне визит. Естественно, я рассказываю ему о новой попытке взлома, так как этот случай уже стал достоянием гласности, о нем знала жена, слуги…

Затем приходит письмо с угрозами от ростовщика. Совершенно “случайно” Кара при этом присутствует. В тот вечер я оставил его на несколько минут с моей женой наедине и вышел из дома, чтобы найти его шофера. Под каким-то предлогом он зашел в библиотеку, зарядил револьвер, один патрон загнал в ствол, надеясь, что я не нажму на спусковой крючок прежде, чем наведу револьвер на соперника, и положил его на место Конечно, Кара рисковал. Браунинг – оружие автоматическое, выстрелы следуют один за другим при нажатом спускового крючке, а он взвел курок, и, стоило мне неосторожно взять револьвер в руку, весь его замысел мог лопнуть, а я – покончить счеты с жизнью. Что случилось дальше, вы знаете не хуже меня.

Далее Лексман рассказал о суде и приговоре и перешел сразу к побегу из Дартмурской тюрьмы.

– Кара знал, что приговор суда отменен. Ненависть ко мне ослепила его и привела в бешенство. Он не мог смириться с потерей Грейс и решил покончить с нами обоими. Кстати, его замысел в отношении моей супруги уже осуществлялся на деле – он применил против нее весь свой арсенал изощренных психологических пыток.

– Вы не знали, – обратился Лексман к Мередиту, – что через месяц после того, как я попал в тюрьму, какой-то негодяй пришел ко мне в дом, представился как мой коллега по несчастью из Портленда или Уормвуд Скрабз и сказал Грейс, что видел меня. Визиты следовали один за другим. Мерзавцы рассказывали страшные истории, любая из них могла бы разбить сердце самой храброй женщины. Они говорили, что я подвергался избиениям, очень болел, сходил с ума – все было рассчитано на то, что нежное сердце моей любящей жены не выдержит этих пыток.

Таков был замысел Кары – не кнутом, не кинжалом, а злым словом поразить сердце и мозг человека. Когда он узнал через своих агентов, что приговор вот-вот отменят (или догадался об этом), он задумал свой последний план. У него было всего два дня для того, чтобы воплотить его в жизнь.

Через своих подручных он вышел на надсмотрщика, у которого не сложились отношения с руководством. Жадный к наживе, он был на грани увольнения за то, что выполнял определенные поручения заключенных. За солидное вознаграждение он согласился помочь Каре.

Будучи прекрасным авиатором, он приобрел еще один моноплан и на рассвете приземлился в пустынном уголке Дартмурской пустоши.

Сам побег вам вряд ли будет интересен, поэтому я хочу перейти к самому главному. Ступив на палубу греческой яхты, я, естественно, спросил, где моя жена. Кара, однако, настаивал на том, чтобы я спустился в каюту и переоделся. Только тогда я понял, что на мне все еще арестантская роба. Я быстро сменил одежду. Мягкая сорочка, прекрасный, сшитый по фигуре костюм вернули меня к действительности.

В большой каюте, куда меня проводил стюард, я увидел Грейс.

Голос Лексмана понизился почти до шепота. Ему потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя.

– Грейс относилась к Каре с недоверием, но он настойчиво уговаривал ее, ознакомил со своим замыслом, даже показал моноплан. Однако она согласилась при условии, что до моего прибытия не поднимется на борт яхты, а будет находиться на катере, следующем параллельным курсом. Она боялась, что Кара ее обманет. Вряд ли такая задумка спасла бы ее, так как катер также принадлежал Каре, а два матроса были наверняка им подкуплены, как и тюремный надсмотрщик.

Радость подлинной свободы может познать только тот, кто побывал в заточении. Фраза довольно банальная, но своей актуальности не потеряет никогда. До берега мы добрались без особых приключений. Кару мы практически не видели, но втайне надеялись, что его задержат либо британский эсминец, либо администрация Гибралтара, когда мы туда прибудем. Но он все предусмотрел, запасов угля на яхте хватило бы на долгое путешествие, а гибралтарских властей он, видимо, не боялся.

В Средиземном море мы попали в приличный шторм, но Бог миловал, и яхта благополучно прибыла в Дураццо. По настоянию Кары мы переоделись в турецкие костюмы (он боялся, что нас узнает британский консул). Грейс опустила на лицо плотную чадру, я надел старый, замасленный кафтан, вымазал угольной пылью небритое лицо, и когда мы сошли на берег, на нас никто не обратил внимания.

Дом Кары находился в восемнадцати милях от Дураццо, в стороне от дороги. К нему вели узкие горные тропинки, вьющиеся среди скалистых холмов, усеянных дикими растениями. Прибрежные лагуны и болотца остались далеко внизу, на смену им пришли террасы, и, поднимаясь по горной дороге с одной на другую, мы добрались до дома.

Дворец – иначе его не назовешь – был виден с моря. Окруженный клочками пахотной земли, он возвышался над каменистым плато. К нему вели всего две тропинки, зажатые склонами холмов, что было очень удобно для защиты дворца от набегов войск султана или племен, приходивших сюда в надежде на богатую добычу. На холмах росли оливковые деревья, а в долинах возделывали маис и кукурузу.

“Скипетары”, кровожадное воинственное племя, боготворили Кару. Во-первых, он не жалел денег на подачки, и им не было смысла нападать на замок с целью грабежа. Во-вторых, он и его подручные сами организовывали набеги на соседние земли и давали возможность “скипетарам” вволю насладиться грабежами и насилием на чужих территориях. Сам дворец был выстроен скорее в мавританском, чем турецком, стиле, с элементами итальянской архитектуры – белые колонны, мощеные дворики, фонтаны, прохладные темные комнаты.

Войдя в ворота, я понял, что здесь Кара действительно царь и бог. Нас окружили многочисленные слуги, все восточного происхождения, прекрасно обученные, вежливые и молчаливые.

Кара провел нас в свои покои. В большом зале вдоль стен стояли диваны, на полу – роскошный персидский ковер, один из лучших, когда-либо сработанных ширазскими мастерами, посреди зала – французская мебель с дорогой инкрустацией. Да, хочу отметить, что во время путешествия Кара был исключительно любезен и тактичен по отношению как ко мне, так и к моей супруге.

Показав нам свои комнаты, он с дружеской улыбкой подошел ко мне и спросил, не хочу ли я взглянуть на свое временное жилище.

Я согласился. Кара хлопнул в ладоши. Высокого роста албанец вышел из-за зашторенной двери и поклонился. Кара шепнул ему несколько слов, по-моему, по-турецки. “Он проводит вас”, – сказал мне Кара, широко улыбнувшись.

Я последовал за слугой, и не успела закрыться за мной штора, как четверо набросились на меня со всех сторон, швырнули на пол, заткнули грязной тряпкой рот и связали по рукам и ногам.

Когда я сообразил, в какую ловушку заманил меня этот мерзавец, ужасная мысль пронзила мое сознание – Грейс, что будете ней! Это придало мне силы, я попытался вырваться, но, увы, один против четверых я ничего не смог поделать. Меня поволокли по коридору и втолкнули в комнату с голыми стенами. Прошло, наверное, с полчаса, прежде чем они вернулись, на этот раз их сопровождал мужчина средних лет, грек или итальянец, по имени Сальволио.

Он неплохо говорил по-английски, и я понял, что сопротивление бесполезно. Меня проводили в ту же комнату, откуда я недавно вышел. В одном из глубоких кресел сидел Кара с сигаретой в руке. Перед ним, все еще в турецком платье, стояла безутешная Грейс. Я видел, что очередной удар не сломил ее, и у меня потеплело на душе. Она двинулась мне навстречу, но была бесцеремонно отброшена назад безжалостной рукой стоявшего рядом слуги.

– Мистер Джон Лексман, – прорычал Кара. – Хочу вас предупредить. Не питайте больше иллюзий относительно счастливого будущего; Для вас оно просто не существует. Я, вероятно, разочарую вас еще больше, если скажу, что все продумал заранее, еще тогда, когда узнал, что вас помиловали. Неужели вы думали, что я, потратив так много сил и средств для того, чтобы упрятать вас за решетку, так легко сдался. Ни в коем случае. Я превращу вашу жизнь и жизнь вашей супруги в сущий ад.

Он говорил, не повышая голоса, будто речь шла о чем-то приятном, казалось, он даже получал удовольствие от своего монолога.

– Я ненавижу вас, и вот почему, – сказал он, растопырив пальцы руки. – Во-первых, – он загнул один палец, – вы отняли у меня женщину, которую я хотел видеть своей женой. Человек моего темперамента не может вынести подобного оскорбления. Я не дамский угодник и могу обходиться без женского общества, но вы разрушили мои мечты, Грейс отвергла меня и остановила свой выбор на вас.

Он вопросительно посмотрел на меня.

– Наверное, вы думаете, – медленно произнес он, – что я желаю ее до сих пор и, чтобы отомстить вам, отправлю ее отсюда прямо в свой гарем. Подобную чушь может придумать лишь откровенный глупец. “Черный римлянин” никогда не воспользуется тем, что уже было в употреблении, тем более у такого недотепы, как вы. Я ненавижу вас обоих в равной мере. Вот мое решение. Ваша дальнейшая судьба сложится трагически. Даже ваше богатое воображение не сможет нарисовать более ужасной картины. Вы понимаете, о чем я говорю? – спросил он таким же ровным, спокойным голосом.