Текст книги "Мастера острых сюжетов"

Автор книги: Эдгар Ричард Горацио Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

Глава IV

Мередит аккуратно сложил телеграмму, опустил ее в карман жилета и, приветствовав вошедшего легким поклоном, на правах хозяина предложил ему сесть.

– Полагаю, вы знаете мое имя, – легко, без напряжения произнес Кара. – Я друг бедняги Лексмана.

– Мне говорили об этом. Думаю, дружба с Лексманом не помешает нам познакомиться поближе. Прошу садиться.

На мгновение Кара растерялся, затем с легкой улыбкой поклонился и сел на стул возле рабочего стола.

– Я очень огорчен тем, что произошло, – сказал он. – Кроме того, меня мучает то, что именно я познакомил Лексмана с ростовщиком и в определенной степени несу за это ответственность.

– На вашем месте, – заметил комиссар, откинувшись на спинку кресла и полувопросительно глядя в глаза собеседнику, – я не переживал бы так сильно. Большинство погибших так или иначе были представлены своим убийцам. Незнакомцы очень редко убивают друг друга. Очевидно, это объясняется человеческой замкнутостью, ставшей одной из наших национальных черт.

Кара вновь был застигнут врасплох кажущейся легкомысленностью собеседника, от которого он ожидал более официального приема,

– Когда вы встречались с Вассаларо в последний раз? – с приятными нотками в голосе поинтересовался Мередит.

Кара поднял глаза к потолку и задумался, как бы пытаясь припомнить точную дату.

– По-моему, не менее недели назад.

– А если точнее?

Кара напрягся, но через мгновение взял себя в руки и улыбнулся.

– Боюсь… – начал он.

– Не волнуйтесь, пожалуйста, – подбодрил его полицейский, – я поставлю вопрос иначе. Вы были в “Бестон Прайори”, когда Лексман получил письмо от ростовщика. Факт получения письма подтвержден свидетельскими показаниями почтальона и горничной, – добавил он, заметив, что собеседник готов возразить.

– Да, – согласился Кара. – Я действительно был здесь, когда мистер Лексман получил письмо.

Мередит кивнул.

– Довольно объемистый конверт, а само письмо было написано на бумаге коричневатого цвета, так?

– Не могу утверждать ни первого, ни второго, – после небольшой паузы неуверенно ответил Кара.

– А я думал, что вы хорошо это запомнили, так как своими руками бросили конверт в огонь.

– Что-то не припоминаю, – непринужденно произнес Кара.

– В любом случае, – продолжал Мередит, – когда мистер Лексман прочитал вам письмо…

– О каком письме вы говорите? – спросил Кара, подняв брови.

– Мистер Лексман получил письмо, содержащее угрозу, – терпеливо разъяснил Мередит, – которое он вам прочитал. Автор письма – ростовщик по имени Вассаларо. Лексман передал письмо вам, и вы его тоже прочитали. Как вы прекрасно знаете, Лексман спрятал письмо в стальном ящике сейфа.

Кара грустно улыбнулся и покачал головой.

– Боюсь, вы совершаете ошибку, – проговорил он, как бы извиняясь, – Да, я помню, что Лексман действительно получил письмо, но он не читал его вслух и не передавал его мне.

Глаза Мередита сузились в щелки, в голосе зазвучал металл.

– А если я арестую вас, вы сможете подтвердить под присягой, что вы письмо не читали, о его содержании ничего не знаете и даже ставите под сомнение сам факт его получения?

– Без малейшего колебания, – холодно ответил Кара.

– Вы готовы поклясться, что в течение недели не видели Вассаларо?

– Конечно, – улыбнулся грек.

– А не вы ли встречались с ним вчера вечером на платформе железнодорожной станции Льюис? Не выли, выехав оттуда в Лондон, через некоторое время вернулись на своей машине в район Бестон Трейси?

Губы грека побелели, но он искусно скрывал свое волнение.

– И вы также готовы поклясться, что не съезжали с шоссе на грунтовую дорогу и не наблюдали из-за кустарника за разыгравшейся на перекрестке трагедией?

– Да, – голос Кары дрожал от напряжения.

– Вы можете назвать точное время вашего прибытия в Лондон?

– Между десятью и одиннадцатью вечера, – ответил грек.

Мередит повеселел.

– Тогда поклянитесь, что вы не заправляли машину в Гилфорде в половине первого ночи.

Кара вновь взял себя в руки и поднялся.

– Вы очень разумный человек, мистер Мередит. Если я не ошибаюсь, вас зовут именно так.

– Да, и в отличие от вас я ни разу в жизни не испытывал необходимости менять свое имя.

Мередит увидел, как гневно загорелись глаза собеседника, и понял, что удар попал в точку.

– Боюсь, мне пора идти, – поднялся Кара. – Я хотел навестить миссис Лексман и, правду говоря, не думал, что встречу здесь полицейского.

– Мой дорогой мистер Кара, – добродушно заметил комиссар, вставая и прикуривая сигарету. – Отныне вам придется испытывать подобное неудобство до конца ваших дней.

– Что вы имеете в виду?

– То, что сказал и не более. В надежде встретить одного человека, вы всегда будете встречать другого, и, как правило, этот другой будет полицейским.

Глаза Мередита заблестели, он уже оправился от приступа ярости, нахлынувшей на него во время разговора с греком.

– Для того чтобы спасти беднягу Лексмана от серьезных неприятностей, мне нужны два материальных доказательства. Первое – это письмо, которое, как вы знаете, сгорело.

– Да, – ответил Кара.

– Откуда вы это знаете? – резко выдохнул комиссар, наклонившись над столом.

– Кто-то мне говорил об этом, вот только не припомню, кто именно.

– Вы лжете, – парировал Мередит. – Кроме меня и миссис Лексман об этом не знает ни одна душа.

– Мой дорогой друг, – медленно произнес Кара, натягивая перчатки, – да вы сами спрашивали, не я ли сжег письмо.

– Я говорил о конверте, – коротко рассмеялся Мередит.

– Какое же второе доказательство вы ищете? – спросил Кара.

– Револьвер!

– Револьвер Лексмана?

– Этот у нас уже есть, – ответил комиссар. – Мне нужно оружие, которым ростовщик угрожал Лексману.

– Боюсь, в этом я вам помочь не смогу, – с этими словами Кара направился к двери. Комиссар последовал за ним.

– Я хочу поговорить с миссис Лексман, – обронил Кара.

– Не думаю, что вам следует это делать, мой друг.

– Вы что, и ее арестовали? – прорычал Кара, повернувшись к полицейскому.

– Ведите себя как подобает, – отрезал комиссар, – я провожу вас к машине. – И насмешливо поинтересовался: – У вас сегодня новый шофер, не так ли?

Вне себя от ярости Кара забрался в машину.

– Если вы будете писать вашему прежнему водителю, передавайте ему от меня привет, – сказал напоследок Мередит. – Да, и не забудьте справиться о здоровье его бедной матушки.

Кара промолчал. Когда машина удалилась от “Бестон Прайори” на солидное расстояние, он упал спиной на подушки заднего сиденья и разразился проклятьями.

Глава V

Прошло шесть месяцев. Комиссар Мередит сидел за столом и скрупулезно изучал военно-геодезическую карту Сассекса. Дверь открылась, и в кабинет вошел начальник полиции.

Сэр Джордж считал Мередита образцом государственного служащего и никогда не упускал возможности пообщаться с ним в свободную минуту.

– Чем это вы занимаетесь? – спросил он своим хриплым голосом.

– На сегодня у меня занятия с картой, – ответил Мередит» не поднимая глаз.

Сэр Джордж встал за спиной своего помощника и опустил глаза на стол.

– Зачем вам понадобилось это старье?

– Карта 1876 года. На ней сохранились мелкие речушки и ручейки, на которые современные геодезисты не обращают внимания. Я уверен, то, что я ищу, покоится на дне одного из этих ручейков.

– Вы еще надеетесь повернуть дело Лексмана в иное русло?

– Я не оставлю этого дела до самой смерти, а может быть, и после нее.

– Сколько ему дали? Пятнадцать лет?

– Пятнадцать, – подтвердил Мередит. – Можно считать, что ему повезло. Могли бы и повесить.

Сэр Джордж подошел к окну и уставился на Уайтхолл, мысленно сравнивая его с муравейником.

– Мне докладывали, что вы вновь подружились с Карой.

Комиссар недовольно зашелестел картой, как бы высказывая свое отношение к заявлению начальника полиции.

– Надеюсь, вы знаете, какие героические усилия он приложил, чтобы добиться вашего увольнения?

– Ничего удивительного, – отозвался Мередит, – так как я приложил не менее героические усилия, чтобы отправить его на виселицу. Так что мы квиты. Он что, жаловался министру?

– Да, – кивнул головой сэр Джордж.

– Глупый осел, – усмехнулся Мередит.

– Я могу понять все, – продолжал начальник полиции, – кроме одного – почему вы ему все-таки не отомстили?

– Если бы вы не понимали только этого, сэр Джордж, – с сарказмом заметил комиссар, – с этим еще можно было бы смириться,

– Грубиян, – проворчал Джордж Хейли. – Пора на обед.

– Куда вы меня приглашаете на этот раз? – осторожно поинтересовался Мередит.

– В мой клуб.

– Ну уж нет, – с напускной вежливостью отказался Мередит, – однажды я отобедал в вашем клубе. С меня будет.

Сэр Джордж откланялся. Мередит остался в одиночестве, и на него нахлынули воспоминания. Кара. Как мастерски тот скрывал свои чувства! Он улыбнулся. С таким соперником приятно иметь дело!

Кара был очень тщеславным и самодовольным человеком. Уверенный в себе, в своей мужской красоте, не стесняясь в расходах, он вел себя, как подобает представителю высшего общества. Он не только принял извинения комиссара Мередита, но и сделал все, чтобы произвести на человека, который его смертельно обидел, хорошее впечатление.

Мередит принял приглашение грека погостить недельку в его “скромном” деревенском домишке и с удивлением обнаружил, что там собиралась выдающаяся компания – видные политики, которые могли бы оказать не одну услугу молодому комиссару полиции, прекрасные юные леди, от которых мужчины не могли отвести глаз, и так далее… Однажды Кара разошелся и пригласил театральную труппу, которая и сыграла под аплодисменты присутствующих “Сладкую лаванду” в специально реконструированном по этому поводу бальном зале.

Уже перед сном, в своей спальне, Мередит вспомнил, как однажды сказал Каре, что “Сладкая лаванда” – его любимый спектакль, и понял, что представление было устроено в его честь.

В дальнейшем всеми возможными способами Кара старался укрепить их дружбу. Он посоветовал Мередиту приобрести упавшие в цене акции железнодорожной компании в Малой Азии. Молодой помощник начальника полиции поблагодарил за совет, но пренебрег им. Правда, когда через несколько недель акции вздорожали на три фунта, Мередит принял информацию к сведению, но совершенно не расстроился по этому поводу.

Он помог Грейс Лексман продать “Бестон Прайори”, приобрел для нее квартиру в Лондоне и перевез туда всю необходимую мебель.

Гонорары от книг Лексмана (его популярность значительно возросла после суда) обеспечили Грейс довольно безбедное существование.

– Пятнадцать лет, – присвистнул комиссар, не отрывая глаз от карты.

С самого начала судебного разбирательства у Джона не было ни малейшего шанса. Он убил своего кредитора. Версию о существовании письма с угрозами невозможно было подтвердить. Револьвер, которым, по его словам, ему угрожали, также не удалось найти. Двое из присяжных поверили Джону безоговорочно. Министр внутренних дел также с сочувствием отнесся к подсудимому и заявил, что если Мередит найдет револьвер ростовщика, Лексман наверняка будет помилован.

Они облазили все речушки в окрестности. Один ручеек даже осушили, но револьвер обнаружить нигде не удалось. Комиссару пришлось прибегнуть к более эффективным, но менее законным методам.

В отсутствие Кары кто-то вызвал электрика на Кадоган-сквер, 456, который обследовал проводку и светильники даже в спальне хозяина.

Вернувшись домой на следующий день, Кара узнал о случившемся, но забил тревогу только после того, как обнаружил, что кто-то осмотрел содержимое его сейфа.

Так случилось, что почти все ценности и личную переписку Кара хранил в банковском сейфе. Однако он настолько встревожился, что сменил домашний сейф на новый, причем такой конструкции, что изготовитель гарантировал полную компенсацию ущерба в случае его взлома.

Мередит закончил работу, помыл руки и уже вытирал их, когда в комнату буквально ворвался Мэнсус, что было совершенно нетипично для этого рассудительного и неторопливого человека.

– В чем дело? – встревожился комиссар.

– Мы забыли обыскать дом Вассаларо, – с трудом переведя дух, объяснил Мэнсус. – Мне пришло это в голову, когда я ехал на втором этаже автобуса по Вестминстерскому мосту…

– Проснитесь, Мэнсус, – сказал Мередит, – забудьте о мостах и автобусах. Мы ничего не забыли.

– Нет, забыли! – с торжеством в голосе заявил Мэнсус. – Он жил на Грейт Джеймс-стрит.

– Он жил на Эдельфи, – поправил его Мередит.

– У него было две квартиры, – настаивал Мэнсус.

– Когда вы это узнали?

– Сегодня утром. Я ехал в автобусе по Вестминстерскому мосту. Впереди сидели двое и о чем-то разговаривали. Вдруг я услышал имя Вассаларо и насторожился.

– Ну, ну, продолжайте.

– Один из мужчин, довольно респектабельной внешности, сказал: “Вассаларо снимал у меня квартиру, и все его вещи так там и лежат. Ума не приложу, что мне с ними делать”.

– И вы, конечно, дали ему совет, не так ли?

– Я его насмерть перепугал, сэр, сказав, что я полицейский инспектор, и предложил ему пройти со мной.

– А он, естественно, тут же заткнулся и не проронил больше ни слова.

– Так точно, сэр. Правда, потом мы разговорились. Вассаларо жил на Грейт Джеймс-стрит, 604, на третьем этаже. Там осталось кое-что из мебели. Скорее всего у Вассаларо были причины иметь две квартиры.

Кивком головы Мередит выразил свое согласие.

– Он был женат, но супруга ушла от него за четыре месяца до его смерти, – продолжал Мэнсус. – Все деловые вопросы он решал на Эдельфи, но два-три раза в неделю ночевал на Грейт Джеймс-стрит. Я сказал, чтобы в квартире ничего не трогали до нашего прихода.

Через десять минут полицейские вошли в мрачноватую квартиру. Хозяин объяснил, что мебель принадлежит ему, но кое-что из собственности покойного осталось. Несколько смутившись, он добавил, что Вассаларо не уплатил ему за последние шесть месяцев.

Имущество покойного состояло из жестяного сундука, бюро, секретера и кое-какой одежды. Секретер и бюро были закрыты, крышка сундука, в котором, впрочем, не было ничего интересного, была отброшена.

Без особого затруднения Мэнсус вскрыл оба замка. Крышка бюро в открытом состоянии превращалась в письменный стол. Внутри они увидели гору писем и нераспечатанных конвертов, счетов, записок и прочих бумаг, без которых не может обходиться ни один деловой человек.

Мередит просмотрел письма, так и не обнаружив в них ничего полезного для себя. Он продолжал копаться в бумагах, словно уверенный в успехе. Его взгляд упал на небольшую жестяную коробку в дальнем углу бюро. Открыв ее, он вытащил рулон бумаги, обернутый металлической фольгой.

– Нашел!!! – вскричал комиссар. Его долготерпение было щедро вознаграждено.

Глава VI

Человек стоял посреди чисто выметенной площади перед домом начальника Дартмурской тюрьмы. На нем была уродливая роба, отличающая обитателей этого заведения от граждан свободного мира. Он был коротко острижен, на изможденном лице серела двухдневная щетина. Сцепив руки за спиной, он терпеливо ожидал наряда на работу.

Джон Лексман, заключенный под номером АО-43, поднял голову. Над ним синело небо, то самое небо, на которое он так часто смотрел с прогулочного дворика в надежде, что завтрашний день принесет что-либо новое. Каждый день, проведенный здесь, казался ему вечностью. Он не хотел даже думать о том, сколько лет ему предстоит провести в тюрьме. Он боялся вспоминать о любимой женщине, ему страшно было представить, на какие ужасные муки обрек он ее своим поступком. Он ушел из мира, неотъемлемой частью которого себя считал, он любил тот мир и не мыслил существования вне его. Все, что у него было, разбилось о гранитные валуны Принстаунских карьеров, жизненный горизонт сузился до пределов вересковой пустоши, окруженной скалистыми холмами.

У Джона появились новые интересы. Он стал более внимательно относиться к тюремной пище и книгам из тюремной библиотеки. Он с нетерпением ожидал каждое воскресенье – заключенных водили в церковь – и пытался угадать: какую работу ему дадут на следующий день?

Сегодня ему предстояло взять кисти, ведро с краской и выкрасить двери и окна коттеджа, в котором жил охранник. Следует отметить, что за день до этого события у Джона состоялся разговор с ним. Охранник был непривычно вежлив и даже почтителен.

“Лицом к стене”, – услышал он резкую команду, механически выполнил ее, и, все еще держа руки за спиной, уставился в серую стену тюремного склада.

Он услышал шарканье ног карьерной бригады и звон сковывающей людей цепи. В первые месяцы заключения Джон с каким-то особым интересом относился к этим отверженным, украдкой поглядывая на их лица и пытаясь прочитать их мысли.

После суда Джон попал в Уормвуд Скрабс, но уже через три месяца его перевели в Дартмур. Заключенные со стажем по-разному оценивали это. Одни считали, что ему повезло, другие сокрушенно покачивали головами. Обычно заключенные проводили в Скрабсе не менее года и только после этого попадали в настоящую тюрьму. Поговаривали, что его переведут в Паркхерст (он полагал, что это были старания Т.Х.), по общему мнению, – рай для заключенных.

– Сорок третий, напра-во! Шагом марш! – услышал он из-за спины голос охранника.

Джон повиновался и в сопровождении вооруженного конвоира направился к тюремным воротам. Миновав пропускной пункт, они свернули направо и пошли вдоль деревенской улицы. На околице деревушки, на Тависток-роуд, Джон увидел два или три коттеджа, недавно приобретенных тюремной администрацией для своих служащих. Один из них, еще незаселенный, и должен был привести в порядок заключенный АО-43.

Обойщик уже ждал его. Он прибыл сюда в сопровождении другого конвоира, который, поприветствовав своего коллегу, тут же отправился по делам, оставив обоих заключенных под его надзором.

В течение часа они работали молча под пристальным взором тюремщика. Наконец тому надоело нюхать краску, он вышел на улицу, и Джону представилась возможность поближе познакомиться с товарищем по несчастью.

На вид ему было не более двадцати пяти лет. Худой, поджарый, в отличие от большинства обитателей Дартмура он обладал довольно приятной внешностью. Шаги охранника затихли вдалеке, очевидно, тот решил прогуляться в деревню.

– За что ты сюда попал? – спросил второй заключенный.

– Убийство, – кратко ответил Лексман.

Он отвечал на этот вопрос не впервые и уже привык к тому, что ответ воспринимался с уважением.

– Сколько тебе дали?

– Пятнадцать лет.

– Значит, ты выйдешь отсюда через одиннадцать лет и девять месяцев. Ты бывал раньше в этих местах?

– Никогда, – ответил Джон.

– А меня привозили сюда в детстве, – сказал обойщик. – Мой срок заканчивается. Через неделю меня выпустят.

Джон Лексман с завистью посмотрел на него. Получил бы этот парень большое наследство или графский титул, Джон завидовал бы ему значительно меньше.

Свобода! Его доведут до станции, он сядет в поезд до Лондона игольный, как птица, пусть в грязной, но в своей одежде, будет делать все, что ему взбредет в голову, поступать только по собственному разумению. Джон тряхнул головой, как бы стараясь избавиться от наваждения.

– А ты за что сидел? – спросил он, чтобы не молчать.

– Мошенничество, – весело ответил напарник. – Мы работали втроем. В последний раз сняли куш в двенадцать тысяч фунтов, да напоролись на вредную бабу. Она меня и сдала. Чертовски не повезло, не так ли?

Джон кивнул в ответ.

“Интересно, – подумал он. – Человек привыкает ко всему и даже к преступнику начинает проникаться сочувствием, принимает его точку зрения и смотрит на мир уже не своими, а его глазами”.

– Ну уж больше я сюда не попаду, дудки, – продолжал мошенник, – у меня есть классная идея, да и напарник у меня – парень что надо.

– И что вы собираетесь предпринять?

– Ларри Грин, – сказал заключенный, махнув рукой в направлении тюрьмы, – пока тоже здесь. Он выходит через месяц. Мы уже все обсудили. Снимем бабки и рванем в Южную Африку. Уж там нас никто не достанет.

Его речь изобиловала жаргонными словечками, и хотя он старался держаться, как человек света, что-то в его манерах подсказывало Джону, что его собеседник никогда не занимал более или менее приличного места на социальной лестнице.

Послышались шаги охранника, и они умолкли.

– Сорок третий, – крикнул охранник с порога, – ко мне.

Джон взял ведро, кисти и загремел коваными ботинками по деревянной лестнице.

– Где второй? – глухо спросил охранник.

– Наверху, в задней комнате.

Охранник сделал шаг назад, осмотрелся. По дороге из Принстауна к дому приближался большой серый автомобиль.

– Поставь свое ведро, – сказал он дрожащим от возбуждения голосом. – Я пойду наверх. Стой здесь. Как только машина поравняется с домом, прыгай в нее. Не задавай никаких вопросов, ложись на пол, накройся тряпками и не вставай, пока машина не остановится.

Кровь ударила Джону в голову, ноги стали ватными.

– О Боже, – прошептал он.

– Делай, как я сказал, – прошипел охранник.

Как автомат, он поставил ведро, положил кисти и направился к калитке. Серая машина взбиралась по пыльной дороге. Джон увидел черную маску на лице водителя. Глаза его были скрыты большими очками. Машина поравнялась с калиткой, Джон вскочил в заднюю дверь и бросился на пол. Машина рванулась вперед, подпрыгивая на ухабах. Джон чувствовал, как она взбиралась на холмы, катилась вниз, как грохотал под колесами дощатый настил моста.

Он пытался сообразить, в каком направлении его везли, но безуспешно. По количеству поворотов он догадался, что машина направлялась куда-то в глухой уголок Дартмурской пустоши. Не снижая скорости, водитель гнал автомобиль вперед. Наконец тормоза заскрипели, и машина остановилась.

– Выходите, – услышал он голос.

Джон Лексман сбросил с себя тряпки и выбрался из машины. Водитель развернулся и умчался в том же направлении, откуда они приехали.

Он оглянулся.

Вокруг никого не было.

Вдалеке, подсвеченные лучами солнца, виднелись зловещие очертания стен Принстаунской тюрьмы.

Один среди болот. Что делать, куда идти?

Вдруг кто-то окликнул его. Джон обернулся на голос. Никого. Скалистый холм, полоска зелени у его подножия. Летом жители Дартмура выводили сюда своих пони и устраивали скачки. Он еще раз огляделся по сторонам и наконец увидел странную конструкцию, похожую на летучую мышь. Возле нее стоял человек, одетый в коричневый комбинезон. Джон поспешил вниз по склону холма. Приблизившись, он остановился как вкопанный.

– Кара, – выдохнул он.

Человек в коричневом комбинезоне улыбнулся.

– Я ничего не понимаю, – сказал Джон, придя в себя после такого поворота событий. – Что вы собираетесь делать?

– Я хочу увезти вас в безопасное место, – ответил грек.

– Пока мне не за что благодарить вас, Кара, – сказал Джон. – Ведь одно ваше слово в мою пользу – и до суда дело могло и не дойти.

– Я не терплю лжи, мой дорогой Лексман. Кроме того, я действительно забыл о существовании письма, если это то, что вы имеете в виду. В любом случае я сделаю все, что в моих силах, ради вас и вашей супруги.

– Моей супруги?

– Она ждет вас, – сказал Кара, повернув голову и прислушавшись. Издалека донесся звук выстрела.

– У нас нет времени на разговоры. Ваш побег перестал быть тайной. Вперед!

Джон забрался внутрь аппарата, Кара последовал за ним.

– Это новейшая модель моноплана, – сказал он, потянув на себя ручку стартера. Двигатель взвыл, трехлопастный винт начал вращаться, и машина медленно двинулась вперед, покачиваясь на кочках. Кара добавил обороты, и, пробежав около ста ярдов, моноплан взмыл ввысь. Джон отрешенно смотрел на удаляющуюся землю. Вот они прошли сквозь тонкий слой облаков, и, как вырвавшаяся на свободу птица, моноплан понес своих пассажиров над голубой гладью моря.

Джон Лексман смотрел вниз. Он узнал очертания побережья, белые дома Торкуэя, но через мгновение пейзаж изменился, берег остался позади, и под ними расстилалась лишь безбрежная морская голубизна.

Разговаривать было невозможно – рев мотора заглушал все остальные звуки.

Кара вел самолет, как профессиональный летчик. Время от времени он поглядывал на компас и вносил поправки в курс. Сняв правую руку с рычага, он нацарапал несколько слов на прикрепленном к приборной доске блокноте, оторвал листок и передал Лексману.

“Если вы не умеете плавать, запомните – спасательный жилет под вашим сиденьем”.

Джон знаками показал, что понял.

Кара пристально вглядывался в морскую гладь. Наконец он нашел, что искал. С высоты это была всего лишь белая искорка на голубом фоне. Моноплан начал снижаться, резко теряя высоту. У Джона захватило дух, и он судорожно вцепился руками в спинку сиденья перед собой.

Он продрог до мозга костей, но не замечал этого. Все было как во сне. Он боялся, что вот-вот проснется и, открыв глаза, увидит вокруг себя стены тюремной камеры.

Наконец он понял замысел Кары. Длинная узкая паровая яхта держала курс в сторону западного побережья. Джон ясно видел пенистый след за ее кормой. Моноплан шел все ниже и ниже. Вот он выровнялся над водой и, как водоплавающая птица, приводнился. Рев двигателя тут же стих.

– Мы продержимся на плаву не более десяти минут, – сказал Кара. – Надеюсь, за это время нас подберут.

В тишине, воцарившейся после остановки двигателя, его голос звенел с надрывом.

Через пять минут к ним приблизилась шлюпка. Гребцы, как предположил Лексман, были членами греческого экипажа яхты. Он забрался в шлюпку, и через несколько минут уже стоял на выскобленной добела палубе, наблюдая, как уходил под воду хвост моноплана. Кара стоял рядом с ним.

– Это мне обошлось в полторы тысячи фунтов, – сказал с улыбкой Кара. – Добавьте две тысячи, которые я заплатил охраннику, и у вас получится довольно кругленькая сумма. Но черт с ними. Есть вещи, которые не купишь ни за какие деньги!