Текст книги "Мастера острых сюжетов"

Автор книги: Эдгар Ричард Горацио Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

Глава 13.
МЕНДОЗА БОРЕТСЯ

Джек остолбенел:

– Вы шутите?

– Ничуть, я говорю совершенно серьезно, – спокойно ответил Майкл. – Но знать Охотника за головами одно, а поймать его с поличным другое дело.

Джек Небворт сел на край письменного стола, опустил руки в карманы и недоверчиво смотрел на сыщика.

– Это кто-нибудь из моей труппы?

– Я не имею удовольствия знать всю вашу труппу, – уклонился от прямого ответа Майкл, – но думаю, во всяком случае, что от Охотника за головами вам лично не грозит опасность. Что вы собираетесь делать с Конноли?

Режиссер раздраженно пожал плечами.

– Я погорячился, а он ведет себя как дурак. Разве эти молокососы думают о чем-нибудь, кроме галстуков и заметок о себе в газетах? А эта Мендоза...

Режиссер выразительно погрозил кулаком.

Мисс Мендоза, однако, не считала свою отставку окончательной. Она сумела пробиться к славе из ничтожества и не собиралась так легко сдавать свои позиции.

Первым ее движением было найти Адель Лимингтон, занявшую ее место в фильме. Шла она к ней в мирном настроении, но неприятно было поражена, увидев, что девушка заняла ее уборную – уборную, которая была отведена для исключительного пользования Стеллы Мендозы! Сразу придя в ярость, она громко постучала в дверь.

Адель сидела перед зеркалом и изучала грим. Увидев Мендозу, она вскочила и покраснела.

– Вы мисс Лимингтон? – приторно улыбаясь, спросила Стелла. – Можно войти?

– Пожалуйста, – поспешно пригласила Адель.

– Садитесь, садитесь, – продолжала Стелла. – Это очень удобное кресло, хотя вообще кресла здесь ужасные. Мне сказали, что вы дублируете мою роль?

– Дублирую? – переспросила озадаченная Адель.

– Да, мистер Небворт сказал, что вы меня дублируете в фильме. Вы знаете, что это значит: когда артистка по каким-либо причинам не может или не хочет сниматься, берут кого-нибудь похожего и заменяют артистку в сценах, где ее не видно на первом плане...

– Но мистер Небворт снимал меня первым планом. На дальнем расстоянии я снималась только в одной сцене...

Мисс Мендоза сделала вид, что не слышит, и вздохнула.

– Бедный старик! Он очень сердит на меня, и, конечно, я не должна была раздражать его. Но теперь мы помирились. Вы знаете, завтра я опять снимаюсь?

Девушка побледнела.

– Конечно, для вас это очень унизительно, но, милая моя, всем нам приходится испытывать неприятности! Впрочем, жаловаться вам не на что. Все артисты были с вами очень милы.

– Но это невозможно, – возразила Адель. – Мистер Небворт сказал мне, что я буду снята в фильме с самого начала до конца.

Мендоза насмешливо покачала головой.

– Ах, милая, разве можно верить всему, что вам говорят. Мне он только что сказал, чтобы я приготовилась к утренним съемкам в Соут-Даунсе.

Сердце Адель упало. Она знала, что утренние съемки назначены в Соут-Даунсе. Ей не могло прийти в голову, что Мендоза услышала об этом от Конноли.

– Да, это должно быть очень унизительно для вас, – задумчиво продолжала Стелла тоном дружеского участия. – На вашем месте я уехала бы в город и пробыла бы там недели две, пока все здесь об этом забудут. Я очень хорошо понимаю ваше разочарование, милая, и если вам нужны деньги на путешествие...

Она открыла сумочку, вынула пачку бумажных денег и положила на стол.

– Зачем это? – холодно спросила Адель.

– Но, милая, вам нужны будут деньги на дорогу.

– Если вы думаете, что я уеду в Лондон, не повидав мистера Небворта и не убедившись, что вы говорите правду...

Мендоза вспыхнула.

– Вы хотите сказать, что я лгу?

Она вскочила с кресла. Дружеский тон сменился яростным, злобным шепотом. Уперев руки в бедра, Мендоза подбежала к Адели и вызывающе придвинула к ней лицо.

– Я не знаю, лжете вы или заблуждаетесь, – ответила Адель, испуганная гневом артистки гораздо меньше, чем принесенным ею известием. – Одно только я знаю наверное – это то, что эта комната в настоящий момент моя, и я прошу вас оставить ее и уйти.

Она распахнула дверь. Мгновение ей казалось, что артистка бросится на нее и вцепится в волосы. Но в коридоре появился парикмахер-ирландец и добродушно вмешался в спор соперниц.

– Вы мне ответите за это! – кричала через плечо Мендоза, осторожно увлекаемая парикмахером. – Вы думаете, если Джек Небворт сказал, то это закон! У меня достаточно связей и друзей, чтобы найти управу на Небворта! И вы, и Небворт в ногах будете ползать у меня и молить о прощении!..

Небворт сидел один в кабинете, когда ему доложили, что его хочет видеть бывшая "звезда". Первым его движением было отказать в приеме. Но прежде чем он принял решение, Стелла сама раскрыла дверь и появилась в кабинете. Он молча смотрел на нее в течение минуты, затем знаком предложил сесть. Служитель ушел, оставив их вдвоем.

– Я восхищаюсь многими вашими качествами, Стелла, и больше всего вашими нервами. Но, право, вы напрасно думаете, что из нашего разговора что-нибудь выйдет. Вы больше не участвуете в фильме и, боюсь, вообще больше не будете участвовать в фильмах, которые я буду ставить.

– Вот как? – усмехнулась Мендоза, вынимая из сумочки золотой портсигар и закуривая душистую папиросу.

– Я знаю, вы пришли сказать, что у вас есть влиятельные друзья среди людей, вложивших капиталы в общество, – спокойно продолжал Джек, и Стелла с удивлением подумала, уж не существует ли телефона между кабинетом режиссера и ее бывшей уборной. – Не первый раз мне приходится иметь дело с женщинами. И не первый раз они двигают против меня председателя, вице-председателя и казначея общества, думая, что сотрут меня в порошок! Но вот видите, я жив и здоров. Люди, вложившие капиталы в общество, могут любить вас до смерти, но, кроме вас, они любят также и деньги. Если я буду крутить плохие фильмы и их перестанут покупать, вы первая пострадаете от этого: некому будет дарить вам жемчужные ожерелья.

– Посмотрим, разделит ли ваше мнение сэр Грегори, – вызывающе сказала Стелла, и Джек Небворт удивленно поднял брови.

– Что, Грегори Пенн? Я не знал, что он находится в числе ваших друзей. Да, ему принадлежат акции общества, но количество их не так велико, чтобы это могло влиять на существо дела. Вероятно, он вам говорил, что ему принадлежит все. Но даже если бы ему принадлежало девяносто девять сотых, Стелла, то и это не имело бы никакого значения для старого Джека Небворта, потому что у старого Джека Небворта имеется договор, предоставляющий ему полную свободу в выборе артистов и сотрудников. Вы не можете связать мне руки, Стелла, нет, сударыня!

– Вы, кажется, намерены очернить меня перед другими компаниями? спросила она, глядя в сторону.

Этого она боялась больше всего. Если Джек Небворт разгласит историю ее бунта в момент, когда фильм наполовину был накручен, ее кинематографическая карьера будет кончена.

– Я думал об этом, – кивнул головой старый режиссер, – но я не злопамятен и не мстителен. Вы можете говорить, что роль вам не понравилась и что мы с обоюдного согласия расторгли контракт. В конце концов это не так далеко от правды. Идите с миром, Стелла...

Он вывел ее из кабинета. Мендоза молчала, хорошо понимая, что всякий спор бесполезен. У ворот студии она встретила Лоулея Фосса и рассказала о своей беседе с режиссером.

– Похоже на то, что вы действительно ничего предпринять против него не можете, – сказал сценарист. – Я бы вступился за вас, Стелла, но он меня все равно слушать не будет. У меня с ним постоянные личные неприятности. Откровенно говорю вам, я испытываю глубокое унижение от мысли, что мне приходится отдавать свой талант на службу этому проклятому старому янки.

– Вы должны собрать собственную труппу и сами ставить фильмы, – в десятый раз повторила Стелла свою заветную мысль.

Фосс неопределенно улыбнулся и, пожав плечами, спросил:

– Он у себя в кабинете?

Стелла кивнула головой, и Лоулей Фосс, простившись с артисткой, нерешительно постучал в дверь кабинета.

– Мистер Небворт, я к вам с просьбой.

– Денег? – спросил Джек, глядя на сценариста из-под нахмуренных бровей.

– Да, я хотел попросить аванс. Дело в том, что я немного просчитался в прошлом месяце. Я просрочил платеж по одному небольшому векселю, и меня теперь преследуют взысканием. Сегодня в два часа явится судебный пристав. Я должен уплатить ему пятьдесят фунтов.

Джек открыл ящик письменного стола, вынул чековую книжку и выписал Чек не на пятьдесят фунтов, а на восемьдесят.

– Вот вам месячное жалованье вперед, – сказал он. – По сегодняшний день мы были с вами в расчете. Согласно условиям нашего контракта, вы имеете право на месячное жалованье при уходе со службы. Получайте.

Фосс растерялся и покраснел.

– Вы меня выгоняете? – спросил он глухо.

Джек утвердительно кивнул головой.

– Я вас увольняю не потому, что вам понадобились деньги, и не потому, что с вами у меня постоянно бывали неприятности. Я вас увольняю за то, что вы сделали прошлой ночью, Фосс.

– Что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать, что разделяю мнение мистера Бриксена и считаю, что вы отметили белым знаком окно мисс Лимингтон со злонамеренной целью направить в ее комнату посланца сэра Грегори Пенна. Посланец явился и едва не похитил артистку, исполняющую у меня главную роль.

Сценарист криво усмехнулся.

– Удивительно, как все принимает характер мелодрамы в ваших глазах, Небворт. Похитить артистку, исполняющую главную роль! Такие вещи, может быть, случаются в Соединенных Штатах, но их не бывает в Англии.

– Когда будете уходить, закройте за собой дверь, – прервал его Небворт, придвигая к себе бумаги и погружаясь в работу.

– Но разрешите мне сказать...

– Нет, не разрешаю, – заявил Джек, с трудом подавляя бешенство, можете даже не говорить "до свиданья". Всего хорошего!

Глава 14.
СЫЩИКИ ИЗ СКОТЛАНД-ЯРДА

В Чичестере нет больших ресторанов. Приезжему человеку можно пообедать только в столовой единственной приличной гостиницы.

Когда Майкл вернулся в свой отель, он увидел за обеденным столом двух человек. При его появлении они встали, представились и затем все трое поднялись по лестнице в гостиную.

– Я рад, что вы приехали, – сказал Майкл, когда инспектор запер дверь. – В уголовных делах я неопытен, и, боюсь, поведение мое покажется вам излишне таинственным. Дело в том, что я пока не считаю возможным поделиться с вами моими подозрениями, – прибавил он с улыбкой.

Инспектор Лайль, старший из сыщиков, рассмеялся.

– Мы присланы сюда в полное ваше распоряжение, капитан Бриксен. Ни я, ни мой коллега не страдаем любопытством. Справку, которую вы просили, сержант Уолтере привез с собой.

– Какую справку... о Пенне? Он известен полиции? – с интересом спросил Майкл.

Сержант Уолтере кивнул головой.

– Он был осужден и оштрафован несколько лет назад за нападение на служанку. По всей видимости, это была грязная история, и он только чудом спасся от тюрьмы. В связи с этим делом мы тогда обратили на него внимание и собрали разные сведения в Лондоне и на Малайских островах. Он очень богат и получил титул баронета по наследству от дальнего родственника. На Борнео он жил вдали от городов, буквально в джунглях. О его приключениях там можно было бы написать книгу. Некоторые из них изложены вот здесь... Вы с удовольствием прочтете это на досуге, капитан Бриксен, – сказал сержант, передавая Майклу отпечатанный на машинке документ.

– Вы ничего не слышали о дрессированной обезьяне, которая живет у него?

К его удивлению, сержант улыбнулся и ответил:

– Баг? О да, история эта нам известна во всех подробностях! Пенн поймал его младенцем и сам выкормил и воспитал. За его передвижениями трудно было следить, так как всегда он возвращался в Европу на другом пароходе. А затем он завел собственную яхту "Кипи" и набрал экипаж из папуасов и малайцев. Что там делается, куда он на ней разъезжает, одному Богу известно. В прошлом году после его путешествия мы получили сведения, что он едва остался жив в драке с туземцами. Теперь, капитан Бриксен, что прикажете нам делать?

Инструкции Майкла были просты и несложны. В тот вечер Адель, возвращаясь из студии домой, смутно чувствовала, что кто-то следит за ней. После ночного приключения в Доуэр-Хаузе это неприятно действовало на нервы. Поспешно дойдя до дома, она нашла на столе своей комнаты записку. Записка была от Майкла.

"Не сердитесь, что я приставил человека из Скотленд-Ярда следить за вами и оберегать вас! Не "думаю, чтобы вам грозила новая опасность, но я чувствую себя спокойнее, когда знаю, что вблизи вас постоянно находится человек, который-в случае нужды вступится за вас и защитит".

Адель прочла записку и нахмурилась. Значит, правда, за ней следили! Это было очень неприятно, но... но вместо раздражения и недовольства она почувствовала невольную благодарность к деятельному молодому человеку, решившему, по-видимому, не спускать с нее глаз.

Глава 15.
ФОСС ДАЕТ СОВЕТ

Сидя на кровати и кутаясь в пуховую душегрейку, Адель Лимингтон лениво кушала засахаренные каштаны и, нахмурив лоб, размышляла о своих делах.

Голос хозяйки за дверьми заставил ее очнуться.

– Вас спрашивает мистер Фосс, мисс. Вы хотите видеть его?

Адель вскочила с постели и отворила дверь.

– Где он?

– Он ждет в гостиной, – ответила хозяйка, со вчерашнего дня начавшая относиться с большим уважением к жилице.

Лоулей Фосс стоял у окна и смотрел на улицу, когда девушка вошла в комнату.

– Доброе утро, Адель, – поздоровался он приветливо.

Никогда до тех пор он не звал ее по имени.

– Доброе утро, мистер Фосс, – ответила она с улыбкой. – Мне очень жаль, что вы покидаете нас.

Фосс с равнодушным выражением пожал плечами.

– Я рад, что ухожу. Условия работы были слишком стеснительны. Я все время чувствовал, что не могу развернуться.

Он не знал, сказал ли ей Майкл о белом знаке на окне. По-видимому, не говорил. Сам Фосс не придавал никакого значения белому кружку, вполне приняв объяснение Грегори, что, увлекшись девушкой, тот хотел рано утром положить ей на подоконник свежий букет цветов. Фосс обозвал его старым дураком, но не нашел причин отказывать в невинной просьбе. История же, выдуманная Небвортом, звучала глупой мелодрамой.

– Адель, зачем, глупенькая вы девочка, вы так жестоко обращаетесь с сэром Грегори? – сказал он и увидел по ее лицу, что задел опасную тему. Право, не понимаю, почему вы так строги с ним. В конце концов, все мы люди-человеки, и что же удивительного в том, что Пенн на старости лет влюбился в вас? Ничего дурного в этом нет. Сотни девушек обедают с мужчинами, и никаких несчастий от этого не происходит. Я дружен с Пенном и сегодня вечером буду у него по одному важному личному делу... Вы не хотите поехать со мной?

Девушка отрицательно покачала головой.

– Может быть, опасности, в этом нет, – ответила она твердо, – но удовольствия тоже нет.

– Он богат и влиятелен, – настойчиво продолжал Фосс. – Он может быть вам очень полезен.

Она опять покачала головой.

– Я ни от кого не ищу помощи и рассчитываю только на себя. Мне не нужно покровительство богатых людей. Если я не пробьюсь собственными силами, это будет значить, что у меня вообще нет таланта и, стало быть, мне нужно бросить искусство и заняться другим делом. Я так и сделаю.

Фосс развел руками.

– Ну что ж, постараюсь сделать это дело без вас. Хотя своим присутствием вы мне очень помогли бы. Он совершенно без ума от вас. Если бы Мендоза знала это, она убила бы вас!

– Мисс Мендоза? – изумленно повторила девушка. – Почему? Разве она... она знакома с ним?

Фосс насмешливо склонил голову.

– Конечно, но знает об этом мало кто. Было время, когда он очень помог ей. Она, как умная девушка, сумела правильно использовать его помощь. Ничего это ей не стоило: она просто позволяла помогать ей. А теперь у нее столько денег, что она может скупить все ювелирные магазины на Риджер-стрит!

Адель слушала с недоверием и любопытством.

– Вы не должны передавать ей то, что я говорю вам... Я вам сообщаю все это по секрету. Боже меня упаси ссориться с Пенном, – прибавил он и содрогнулся. – Когда этот человек сердится, он становится хуже дьявола!

Презрительная усмешка появилась на губах Адели.

– И вы так спокойно предлагаете мне ехать к нему обедать и стать поперек пути мисс Мендозе!

– Жалко вам ее, что ли?

– Мне очень жаль ее, – невозмутимо ответила девушка, – но я предпочитаю жалеть ее, чем потом жалеть самое себя.

Она открыла дверь. Фосс молча поклонился и ушел. В конце концов, решил он, можно обойтись и без посторонней помощи. В его кармане лежал лист, отпечатанный на пишущей машинке Охотника за головами. Если правильно взяться за дело, за бумажку можно выручить не меньше тысячи фунтов.

Глава 16.
ОКНО В БАШНЕ

Самсон Лонгваль сидел в соломенном кресле в саду перед своим неуютным домом. На старике был серый шелковый халат старинного покроя, в зубах глиняная трубка, выпускавшая время от времени короткие клубы дыма.

Он только что отпустил женщину, приходившую каждый день убирать комнаты и готовить простую еду, и приготовился мирно скоротать вечер, пока не настанет час ложиться в постель. В саду раздались шаги. Лонгваль подумал, что уборщица забыла что-нибудь в доме и вернулась (она вечно что-то забывала), но, обернувшись, с удивлением увидел подходившего к дому сэра Грегори Пенна – соседа, который дважды уже доставлял ему крупные неприятности.

Старик встал и с достоинством встретил непрошеного гостя.

– Добрый вечер! – сказал Пенн. – Могу я поговорить с вами по одному личному делу?

Лонгваль вежливо склонил голову.

– Конечно, сэр Грегори. Угодно вам войти, в дом?

Он провел баронета в узкую мрачную гостиную и зажег свечи. Сэр Грегори окинул взглядом бедно обставленную комнату и презрительно усмехнулся. Глядя на него, трудно было догадаться, что привело его в Доуэр-Хауз.

Предложив гостю кресло, Лонгваль спросил:

– Чем обязан, сэр, удовольствию видеть вас у себя?

– У вас тут остановились киноактеры?

Лонгваль утвердительно склонил голову.

– До меня дошли идиотские разговоры, будто моя обезьяна пыталась проникнуть в ваш дом.

– Обезьяна? – удивился Лонгваль. – Первый раз слышу об обезьянах в этих местах.

Это была правда. Но баронет с подозрением заглянул в глаза хозяина Доуэр-Хауза.

– Вот как? – усмехнулся он. – Вы станете уверять меня, что никогда ничего не слышали о моей обезьяне?

Старик с достоинством выпрямился.

– Вы хотите сказать, что я лгу, сэр? Если так, то вот вам Бог, а вот порог! Хотя мне крайне неприятно нарушать законы гостеприимства, но, боюсь, другого выхода у меня нет, как просить вас сейчас же покинуть мой дом.

– Ладно, ладно, – нетерпеливо прервал его сэр Грегори Пенн. – Не горячитесь, мой друг. Я пришел сюда не для того, чтобы спорить с вами. Вы, я слышал, доктор?

Лонгваль озадаченно поднял брови.

– В молодости я занимался медициной.

– Кроме того, я слышал, вы очень нуждаетесь, – продолжал сэр Грегори, снова обводя глазами комнату. – Готов биться о заклад, что у вас свободного шиллинга нет в кармане!

– Вы ошибаетесь, – спокойно возразил старик. – Я вполне состоятельный человек, и доказательством служит то, что я, как видите, позволяю себе роскошь содержать эту усадьбу точно в том виде, какой отвечает моим вкусам и любви к старине. Склонность эта, может быть, кажется вам странной, но она составляет смысл моей жизни. Откуда вы узнали, что я был врачом?

– Я услышал это от одного из слуг. Вы вправили ему сломанный палец.

– Я давно уже не занимаюсь этим делом, – вздохнул Лонгваль. – И очень об этом сожалею. Это благородная наука.

– Во всяком случае, – прервал его Пенн, – если вас нельзя купить, то вы все равно человек малообщительный и умеете держать язык за зубами, а мне это и надо. У меня в доме лежит больная женщина. К врачам обращаться я не хочу, так как не желаю посвящать их в мои личные дела. Но вы другое дело. Не согласились бы вы взглянуть на нее?

Старик задумчиво пожевал губами.

– Я был бы очень рад, но боюсь... мои медицинские знания весьма устарели. Это ваша служанка?

– Вроде, – коротко ответил баронет. – Когда вы можете прийти?

– Я могу пойти сейчас вместе с вами, – сказал Лонгваль, вышел из гостиной и через минуту вернулся в своем длиннополом сером сюртуке.

Баронет с недоумением осмотрел сюртук и улыбнулся.

– Откуда вы достали это старомодное платье?

– Оно сохраняет для меня постоянную новизну, – ответил старик с достоинством. – Современное платье лишено, на мой взгляд, очарования эпохи, оно бездушно и вызывает во мне отвращение.

Он с улыбкой погладил полы сюртука.

– Старику позволительно иметь свои чудачества. Не правда ли, сэр Грегори?

В то время, как Самсон Лонгваль шел по дороге в Грифф-Тауэрс, Майкл Бриксен явился в кабинет Джека Небворта, вызванный спешной запиской.

– Надеюсь, вы не сердитесь, что я потревожил вас, – сказал режиссер, предлагая Майклу кресло. – Я хотел сообщить вам одну вещь. Вы помните съемку, которую мы делали в Грифф-Тауэрсе?

– Как же, конечно, помню.

– Я хотел показать вам один снимок, с башней на заднем плане, и спросить вас, что вы об этом думаете.

Не понимая, что хочет режиссер, удивленный Майкл встал и направился вслед за ним в лабораторию.

– Я велел увеличить снимок и отпечатать его специально для вас. Но лучше всего будет, если я покажу вам снимок на экране.

Он привел в порядок проекционный аппарат и потушил свет.

– Но в чем дело? – с любопытством спросил Майкл.

– Я сам не могу понять, – озадаченно почесал голову режиссер. – Сейчас вы увидите.

Затрещал аппарат. На небольшом экране появилась сцена, снятая в Грифф-Тауэрсе. Майкл узнал Адель и стоявшего с ней Конноли. Молодые люди объяснялись в любви.

За их спинами возвышалась каменная стена башни, и Майкл впервые заметил в башне небольшое окно.

– Никогда раньше я его не замечал, – пробормотал он.

– Вот это окно я и хотел вам показать, – ответил Джек Небворт, продолжая внимательно следить за экраном.

Окно приблизилось и вошло в фокус камеры. Посреди окна Майкл с изумлением различил черты темноглазой женщины, с растрепанными волосами, с выражением нечеловеческого ужаса на лице. Она в отчаянии подняла руку, словно стараясь позвать кого-то на помощь, – возможно, самого Джека, руководившего съемкой. Таково, по крайней мере, было мнение Небворта. Прежде чем Майкл успел опомниться от изумления, образ молодой женщины исчез с такой же быстротой, как появился. Можно было подумать, что кто-то силой оттащил ее от окна.

– Что вы на это скажете? – спросил Небворт.

Майкл задумался.

– Похоже, что наш приятель Пени держит пленницу в башне. Ну да, это та женщина, крик которой я сегодня слышал на рассвете и которую Пенн выдает за служанку! Меня смущает окно. Я не подозревал о его существовании. Судя по расположению, оно должно выходить на внутреннюю лестницу, но внутри, я это хорошо помню, никаких признаков окна я не заметил. По-видимому, в башне есть тайник. У вас больше нет снимков этой части замка?

– Нет, – покачал головой Джек. – Сцена с башней занимает всего пятьдесят метров. Все, что я мог показать, вы уже видели.

В лаборатории зажегся свет. Небворт и Майкл вернулись в кабинет режиссера.

– Не нравится мне этот Пенн, – задумчиво произнес Небворт. – И еще меньше он мне стал нравиться с тех пор, как я узнал, что Мендоза находится с ним в гораздо более близких отношениях, чем я думал.

– Мендоза... ваша бывшая артистка?

Режиссер пожал плечами:

– О Стелле Мендозе ничего плохого сказать нельзя. Ничего хорошего тоже, – ответил он. – Меня, по правде, всегда удивляло, почему Пенн позволяет пользоваться своим парком для съемок, но теперь я понимаю. Говорю вам, не нравится мне он. В этом замке на каждом шагу какие-то секреты.

Майкл самодовольно улыбнулся.

– Один из этих секретов будет раскрыт сегодня ночью. Я подвергну Грифф-Тауэрс небольшому осмотру, не спрашивая разрешения сэра Грегори Пенна. И если я найду то, что рассчитываю, Грегори Пенн проведет остальную часть ночи в наручниках и под замком!