Текст книги "Мастера острых сюжетов"

Автор книги: Эдгар Ричард Горацио Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

Глава XI

Суперинтенданту Мэнсусу был выделен небольшой офис в самом Скотланд Ярде. Мэнсус постоянно жаловался, что его офис превратился в клуб, куда считали своим долгом забежать “на огонек” все свободные от службы полицейские. В день, когда мисс Холланд подверглась таким испытаниям, сыщик из отдела “Д” привел к Мэнсусу чью-то совершенно перепуганную служанку, которая предстала перед суперинтендантом в позе весьма словоохотливой кающейся грешницы. Поскольку для него это было не в новинку, Мэнсус спокойно отнесся к поведению посетительницы.

– Будьте добры, заткнитесь, – с присущей ему вежливостью попросил Мэнсус. – Отвечайте на вопросы, так будет быстрее и лучше для всех нас. Вы служили у леди Бартоломью, не так ли?

– Да, сэр, – прохныкала, утирая слезы, Мэри Энн.

– И вас поймали при попытке сдать в скупку золотой браслет, принадлежащий вашей хозяйке?

Служанка всхлипнула, кивнула в ответ и громко запричитала: – Да, сэр, но я за него почти рассчиталась с леди Бартоломью. Она не платила мне жалованье уже два месяца, а для этого иностранца ей не жалко тысяч фунтов. Бедный сэр Уильям. Если бы он знал правду о ее похождениях – карты, история с табакеркой! Как вы думаете, что бы он сделал? Я буду бороться за свои права! Если она может давать тысячи фунтов этому негодяю Каре, пусть и мне платит, как положено…

Мэнсус дернул головой.

– Вниз, в камеру, – кратко приказал он, и рыдающую неудачницу-воришку увели.

Через три минуты Мередит был уже в курсе дела – Мэнсус вкратце доложил ему содержание беседы с Мэри Энн.

– Это очень важно, – согласился комиссар. – Подайте-ка сюда эту камеристку.

– Кого?

– Служанку, служанку, Мэнсус. И побыстрей!

Когда девушку привели, она была на грани обморока.

– Принесите чашку чая, – приказал комиссар. – А вы, Мэри Энн, успокойтесь и постарайтесь забыть все, что с вами произошло.

– О, сэр, – зарыдала она, упав на предложенный стул, – я никогда еще не попадала в такое положение.

– Вам действительно не повезло.

– Меня все так уважали…

– Оставьте, – устало отмахнулся комиссар. – Расскажите мне правду о леди Бартоломью и деньгах, которые она давала Каре.

– Две тысячи фунтов, по тысяче за два раза.

– Говорите правду, только в этом случае я смогу выпустить вас отсюда.

Прошло довольно много времени, прежде чем Мередит смог отсеять сор из пламенных тирад Мэри Энн. В общем он пришел к выводу, что история, рассказанная служанкой, вполне правдоподобна. Леди Бартоломью занимала деньги у Кары, чтобы рассчитаться с долгами. В залог она оставила ему драгоценную табакерку, которую отцу ее супруга, врачу по профессии, подарил за оказанные услуги один из европейских монархов. По ее словам, табакерка была вся в голубой эмали и золоте. На крышке была надпись на иностранном языке, причем буквы были выложены бриллиантами. Общую сумму долга леди Бартоломью Мэри Энн назвать не смогла. Она знала, что ее хозяйка уплатила ему две тысячи фунтов, но пребывала в очень расстроенном состоянии, ибо Кара отказался вернуть табакерку.

Очевидно, в доме Бартоломью разыгралась драма с криками, истерикой и всеми положенными атрибутами. Ситуация обострилась особенно после возвращения из Франции Белинды Мэри.

– Значит, мисс Бартоломью в Англии? – поразился комиссар. – Где же она?

Девушка не смогла даже приблизительно ответить на этот вопрос. Она полагала, что мисс Белинда очень расстроилась из-за происшедшего и возвратилась во Францию. В любом случае она виделась с сэром Уильямом и посоветовала отправить мать на континент для смены обстановки.

– Вам не кажется, что мисс Белинда слишком предусмотрительна для своего возраста? – спросил комиссар. – А не встречалась ли она случайно с Карой?

– Нет, нет, – возразила девушка. – Мисс Белинда не такая. Она настоящая леди, хоть и молода.

– И сколько же лет этой настоящей леди? – загадочно поинтересовался полицейский.

– Девятнадцать, – ответила девушка к удивлению комиссара, который полагал, что Белинда Мэри не более, чем подросток с веснушчатой мордашкой и тонкими ногами.

Он прочитал служанке краткую лекцию о священном праве на собственность, заплатил ей причитающееся жалованье затри месяца, так как считал ее претензию совершенно законной, и приказал ей собрать вещи и держаться подальше от дома Бартоломью.

Оставшись в одиночестве, Мередит углубился в размышления. Он решил, что следует повидаться с Карой. Коль скоро тот выразил искреннее раскаяние по поводу их конфликта, дорога к его дому для него была открыта. Возможно, ему удастся пролить свет на последние события. А возможно, и нет. Он встал и направился к офису Мэнсуса.

– Даже не представляю, как нам поступить, – сказал он в отчаянии.

– Если бы я знал мотивы, толкающие Кару на такие поступки, я бы что-нибудь придумал, – заметил Мэнсус.

Мередит покачал головой.

– Именно этого я и не знаю, дорогой Мэнсус.

Комиссар уселся на край стола и поднес спичку к сигаре.

– У меня есть хороший повод навестить его, – сказал он после нескольких затяжек.

– А почему бы ему не позвонить? – спросил Мэнсус, указав рукой на аппарат в углу комнаты. – У него в будуаре стоит телефон прямой связи.

– Так он убедил вас протянуть к его дому прямую линию? – повеселел Мередит, направляясь к телефону.

Положив руку на трубку, поиграл по ней пальцами, но звонить передумал.

– Нет, – решительно произнес он. – Я лучше навещу его завтра. Вряд ли Кара расскажет правду о взаимоотношениях с леди Бартоломью. Ведь о Лексмане я из него так и не вытянул ни слова.

– Похоже, вы еще не расстались с надеждой увидеть Лексмана, – улыбнулся Мэнсус, прилаживая новую промокашку к пресс-папье.

Мередит не успел ответить, как в дверь постучали и в кабинет вошел полицейский в форме. Отдав честь, он протянул комиссару толстый конверт.

– Из вашего офиса просили срочно передать. Мне сказали, что вы здесь, сэр.

Мередит принял конверт и прочитал адрес. Все правильно. Пометки “срочно” и “лично в руки”. Он взял со стола тонкий стальной нож и вскрыл конверт. Там были три-четыре странички рукописного текста.

“Мой дорогой Т.Х.”, – начиналось письмо, написанное знакомым почерком.

Мэнсус наблюдал, как хмурились брови комиссара, как тот в изумлении открыл рот и быстро взглянул на последнюю страницу. – О Боже, – наконец воскликнул он. – Письмо от Лексмана!

Дрожащей рукой Мередит перебрал страницы и вернулся к началу письма. Оно было написано сегодня. Вместо обратного адреса стояло краткое “Лондон”.

“Мой дорогой Т.Х. Не сомневаюсь, что вы будете поражены, получив это письмо, так как большинство моих друзей давно потеряли надежду увидеть меня еще раз на этой грешной земле. К счастью или несчастью, я все еще жив и лелею мысль о встрече с вами. Прошу извинить меня за некоторую сумбурность мыслей, но я пишу это письмо в гостинице у вокзала Черинг-Кросс, куда я только что прибыл. Я не собираюсь здесь останавливаться и сообщу свой новый адрес, как только определюсь с жильем. Мне пришлось очень многое пережить за последнее время. Хочу поделиться с вами печальной вестью – моя милая супруга скончалась за рубежом шесть месяцев назад. Мне очень трудно об этом говорить, так что прошу еще раз извинить меня за обрывочность мысли.

В настоящий момент я обращаюсь к вам как к официальному лицу. Поскольку я все еще считаюсь преступником, я решил сдаться в руки правосудия, причем сделаю это сегодня же вечером. У вас был совершенно замечательный помощник по имени Мэнсус. Именно к нему я хочу обратиться сегодня в 22.15. В любом случае, дорогой Т.Х., я не желаю, чтобы вы были замешаны в этой печальной истории, и если вы разрешите мне обратиться непосредственно к Мэнсусу, я буду вам очень признателен.

Я знаю, наказание за мой проступок не будет слишком суровым, так как указ о помиловании вышел за сутки до побега. Больше мне рассказывать нечего, скорее, не хочется вспоминать то, что происходило со мной в последние два года. Несчастья валились на мою семью одно за другим, и Бог был милосерден к моей супруге, призвав ее к себе.

Видели ли вы Кару в последнее время?

Прошу вас передать Мэнсусу, что я буду у него между десятью и половиной одиннадцатого вечера. Пусть он предупредит дежурного, чтобы тот пропустил меня к нему в кабинет.

С неизменным уважением, искренне ваш

Джон Лексман.”

Мередит еще раз прочитал письмо и поднял на Мэнсуса озабоченный взгляд.

– Бедная девочка, – тихо произнес комиссар и протянул письмо Мэнсусу. – Он хочет иметь дело с вами, так как боится, что наша дружба может сказаться на результате расследования. В любом случае я буду в это время у вас.

– И будете участвовать в расследовании?

– Расследования не будет. Я привезу акт о помиловании. Министр уже принял решение удовлетворить мою просьбу.

С этими словами Мередит вышел. По дороге к Уайтхоллу он еще раз обдумал все факты, содержавшиеся в письме Джона. Стоял сырой февральский вечер, моросил мелкий дождь, от пронизывающего восточного ветра не спасал даже плотный на подкладке плащ. Наконец он добрался до своего офиса.

На пороге он чуть не столкнулся с женщиной, очевидно, не из бедных, одетой в котиковую шубку и совершенно нелепую шляпку.

– Здравствуйте, – растерянно произнес комиссар, – вы кого-то ожидаете?

– Мне нужен мистер Мередит, – сказала посетительница обиженным тоном дамы, которой приходится оправдываться за то, что она пережила свои лучшие времена.

– Ваше желание близко к исполнению, – пробормотал полицейский.

Он отпер тяжелую дверь, прошел по голому полу холла – государственным учреждениям ковры не положены – и провел посетительницу вверх по лестнице на второй этаж, где и располагался его кабинет.

Он включил свет и рассмотрел гостью.

“Хозяйка гостиницы или доходного дома, – решил он. – Одета неплохо, вот только лорнет кажется лишним”.

– Прошу прощения за столь поздний визит, – начала женщина, – но когда по следам гонится дьявол, время не терпит.

– Какой же дьявол гонится за вами, миссис?..

– Миссис Кэсли, – расцвела гостья, усаживаясь в предложенном кресле.

– Так что с вами произошло? – посерьезнел комиссар, пытаясь угадать цель визита дамы.

– Возможно, я делаю что-то не так, но, как говорят, из двух медных монет одной серебряной не сделаешь.

– Да, да, и не все золото, что блестит, – устало добавил Мередит. – Давайте ближе к делу, мне не терпится узнать, что привело вас ко мне в столь поздний час.

– Видите ли, – продолжила гостья, переходя на нормальный язык, – у меня доходный дом, квартиры я сдаю только интеллигентным людям, у меня живет даже один доктор. Так вот, молодая уважаемая леди, снимающая у меня квартиру…

– У вас прекрасная манера вести разговор, миссис Кэсли, – деликатно перебил он ее. – И что же случилось с вашей уважаемой постоялицей? Кстати, по какому адресу находится ваш дом?

– Мэрилбоун-роуд, 85 А.

Мередит вскочил на ноги.

– Ну, ну, – быстро проговорил он, – продолжайте.

– Так вот, – неторопливо излагала разговорчивая дама, – насколько я знаю, девушка работает секретарем или машинисткой у некоего мистера Кары. Она поселилась у меня четыре месяца назад.

– Неважно, когда она у вас поселилась, – не выдержал Мередит. – Дальше.

Хозяйка дома подалась вперед, склонилась над столом и тихим, доверительным голосом сообщила следующее:

– Она сказала мне: если я не вернусь домой до восьми вечера, немедленно дайте знать об этом Т.Х. Мередиту.

С этими словами хозяйка доходного дома застыла в торжествующей позе.

– Да, да, – пробормотал комиссар. – Ради Бога, леди, продолжайте.

– Так вот, Белинда Мэри…

– Белинда Мэри? – воскликнул он, вскакивая из-за стола. – Белинда Мэри?

Страшная мысль пронзила все его существо. Молодая образованная женщина, знающая греческий, оказалась в доме Кары далеко не случайно. Очевидно, Кара завладел чем-то, принадлежащим ее матери, и не хотел с этим предметом расставаться. Белинда решила проникнуть в его дом и любыми путями вернуть то, чем дорожила ее семья. Миссис Кэсли продолжала что-то говорить, но он не слышал ее, полностью занятый своими раздумьями. Вдруг ему стало приятно от того, что Белинда Мэри выбрала именно его в качестве возможного спасителя.

“Она видит в тебе опытного полицейского”, – подсказывал закомплексованный на официозе внутренний голос. “А возможно, и не только…” – возражал Мередит самому себе.

Он снял трубку и дал указания Мэнсусу.

– Оставайтесь здесь, – приказал затем остолбеневшей миссис Кэсли, – и ждите моего возвращения.

Кара был дома, уже в постели. Мередит вспомнил, что ранний отход ко сну – одна из странностей этого экстравагантного человека. Вечерних посетителей он принимал в спальне. Слуга сразу проводил гостя к хозяину. Кара, одетый в шелковый халат, курил, лежа в постели. В комнате было невыносимо жарко.

– Приятный сюрприз, – приветствовал его Кара, вставая с постели. – Надеюсь, вас не оскорбляет мой внешний вид?

Мередит сразу приступил к делу.

– Где мисс Холланд? – спросил он.

– Мисс Холланд? – грек удивленно воззрился на него. – Что за странный вопрос, мой друг? Либо дома, либо в театре или в кино. Право, не знаю, как современные молодые люди проводят вечернее время.

– Ее нет дома, – возразил комиссар, – и я имею основания полагать, что сегодня она еще не покидала ваш дом.

– Вы ко всему относитесь с подозрением, мистер Мередит.

Кара позвонил в колокольчик, и в комнату вошел Фишер с чашкой кофе на подносе.

– Фишер, – протяжно произнес Кара. – Мистер Мередит интересуется, где в настоящее время находится мисс Холланд. Будьте любезны, расскажите, вы знаете о ее распорядке дня больше, чем я.

– Насколько я знаю, – вежливо начал Фишер, – она вышла из дома в половине шестого вечера. Около пяти она послала меня с поручением, а когда я вернулся, то не увидел ни ее шляпки, ни пальто. Думаю, она ушла.

– Вы видели, как она уходила?

Фишер мотнул головой.

– Нет, сэр. Я редко вижу, как она приходит и уходит. У нее довольно свободный режим работы. Я прав, сэр? – спросил он, повернувшись к хозяину.

Кара кивнул и, погрозив пальчиком Мередиту, промурлыкал:

– Возможно, она уже дома. А вы даете, комиссар. Мне, наверное, придется прятать от ваших взглядов красивых женщин под чадру, как это делают на Востоке.

Мередит принял предложенные правила игры. Не было смысла устраивать очередной скандал. Обменявшись с Карой двумя-тремя ничего не значащими фразами, он откланялся и вернулся в свой офис, где Мэнсус развлекал Кэсли рассказами о своих подвигах при задержании опасных преступников.

– Вам лучше вернуться домой, – сказал комиссар. – Вероятно, молодая леди уже там. Я думаю, она долго ждала автобус. На улице туман, транспорт работает плохо… С вами поедет полицейский. Потом он мне все доложит.

Из Скотланд Ярда вызвали детектива, и в его сопровождении миссис Кэсли гордо отправилась восвояси. Мередит посмотрел на часы. Без четверти десять.

– Что бы ни случилось, я должен увидеть старину Лексмана. Скажи парням из отдела, пусть не уходят. Сегодня будет тяжелый вечер.

Глава XII

Кара лежал на пуховых подушках с ухмылкой на лице. Он был погружен в раздумья. Что натолкнуло его на воспоминания, он не знал, но сейчас в мыслях он был далеко отсюда. Память перенесла его на двенадцать лет назад в грязную деревенскую хижину на склоне горы недалеко от Дураццо. Он увидел посеревшее лицо вождя племени, который по прихоти Кары потерял самое дорогое в жизни, полные ненависти глаза отца девушки, стоящего над скрюченным у его ног связанным по рукам и ногам человеком, закопченные потолочные балки деревенского дома, пляшущие по притолоке тени. Он с содроганием вспомнил тот ужасный час, который ему пришлось провести на привязанном к столбу стуле, глядя, как тает свеча в горшке с порохом у него под ногами.

Он прекрасно запомнил этот день – Стретение. Это было ровно двенадцать лет назад. Он слышал топот копыт по каменистой деревенской улице, видел, как разлетелась в щепки дверь, и лица турок-жандармов, спешивших к нему на помощь,

С жестоким чувством удовлетворения он вспомнил спектакль суда над покушавшимися на его жизнь и как болтались их безжизненные тела на виселицах в Пецаро. Слабый звук колокольчика на входной двери вернул Кару к действительности.

Т.Х. вернулся? Он соскользнул с кровати, прошел к двери, приоткрыл ее и прислушался. Если это Т.Х. с ордером на обыск, тогда жди неприятностей. Кара пожал плечами. Вроде бы он удовлетворил любопытство полицейского и развеял его подозрения.

Он услышал громкий хриплый голос. Кто бы это мог быть? Шаги приблизились, и в спальню вошел Фишер.

– К вам мистер Гэзеркоул, – доложил он.

– Гэзеркоул? – Кара вздохнул с облегчением, на его лице появилась улыбка.

– Просите его, Фишер. Да, извинитесь за то, что я приму его в спальне.

– Я сказал ему, что вы в постели, в ответ он выругал меня последними словами.

Кара рассмеялся.

– Проводите гостя сюда, – приказал он и, когда Фишер был уже у двери, вновь окликнул его.

– Кстати, Фишер, после ухода Гэзеркоула можете быть свободны. У вас, насколько я знаю, дела в городе. Я вас отпускаю до утра.

– Благодарю вас, сэр, – поклонился слуга и направился к выходу.

Фишер действительно имел на вечер далеко идущие планы, которые в случае удачи сулили ему значительную материальную выгоду.

– И все же я, – неожиданно остановил его голос хозяина, – попросил бы вас задержаться до одиннадцати часов. Принесите мне бутерброды и большой стакан молока. Нет, оставьте все это на подносе в холле и можете идти.

– Слушаюсь, сэр, – снова поклонился слуга и удалился.

Внизу экзотическая фигура путешественника в блестящей шляпе и с всклокоченной бородой нервно мерила шагами просторный холл, время от времени задерживаясь у какого-либо привлекающего внимание предмета.

– Мистер Кара ждет вас, сэр, – объявил Фишер.

– Ага! – взорвался посетитель, наступая на беззащитного слугу. – Как он добр, ваш хозяин. Он, наконец, готов принять ученого-исследователя, который потратил три года жизни ради его прихоти. Я поседел на этой работе. Вы это понимаете?

– Да, сэр, – не моргнул и глазом Фишер.

– Смотрите сюда.

– Да, сэр.

– Видите седые волосы в моей бороде?

Фишер в смущении потупился.

– Видите? – продолжал наступать посетитель.

– Да, сэр, – быстро ответил слуга.

– Они седые, не так ли? Можете выдернуть один и рассмотреть его ближе.

Перепуганный Фишер улыбнулся и сделал шаг назад.

– Я не могу себе этого позволить, сэр.

– Трус несчастный, – завопил посетитель. – Ведите меня к своему хозяину!

Фишер провел его на второй этаж. На этот раз у гостя не было книг под мышкой. Левая рука безжизненно свисала, и Фишер отметил, что она, очевидно, выскочила из кармана не по воле хозяина. Он толкнул дверь в спальню и объявил:

– Мистер Гэзеркоул.

Кара вышел навстречу гостю, который, все еще в шляпе и плаще, переминался с ноги на ногу и представлял довольно забавное зрелище.

Фишер закрыл за собой дверь и вернулся к своим обязанностям в холле. Через десять минут он услышал, как открылась дверь спальни, за чем последовали громовые раскаты голоса Гэзеркоула. Фишер поднялся по лестнице, чтобы проводить посетителя, и перед его глазами разыгралась бурная сцена.

– Никаких Патагоний, – ревел он, – никакой Терра де Фуэго.

Кара, очевидно, что-то ответил, не выходя из спальни.

– Конечно, – ответил гость, – но не в Патагонии. – Он вновь сделал паузу, и Фишер, стоя на ступеньках, гадал – что же произошло между хозяином и гостем.

– Надеюсь, банк примет к оплате ваш чек? – спросил гость с сарказмом в голосе, рассмеялся и плотно закрыл за собой дверь.

Он прошел по коридору до лестничной площадки, разговаривая с собой. Наконец, он увидел Фишера.

– Все греки – мошенники, – весело проговорил он.

Фишеру ничего не оставалось делать, как укоризненно улыбнуться. Укоризна, естественно, относилась к его хозяину.

Путешественник похлопал его по плечу и вновь заявил:

– Все греки – мошенники. Когда с ними имеешь дело, деньги только вперед. Понятно?

– Да, сэр. Но, по-моему, мистер Кара всегда очень щедр.

– Не верьте в щедрость, не верьте, молодой человек. Вы…

В это мгновение из-за двери в спальню донесся металлический лязг.

– Что это? – с некоторым испугом спросил гость.

– Мистер Кара запирает дверь на засов, – сказал Фишер, – что означает не тревожить его по меньшей мере до одиннадцати утра.

– Трус, – завопил посетитель. – Несчастный трус!

Он прогрохотал башмаками по ступенькам, словно пробуя каждую из них на прочность, без чьей-либо помощи открыл входную дверь, хлопнул ею изо всех сил и исчез в темноте.

Фишер сунул руки в карманы и неодобрительно покачал головой:

– Чертов старик, прямо дьявол.

Он посмотрел на часы. Было без пяти минут десять.