Текст книги "Игра в безумие. Прощай, сестра. Изверг"

Автор книги: Эд Макбейн

Соавторы: Джулиан Саймон,Жан-Пьер Конти
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

Глава II
Покупка дома

– Гостиная.

Агент по продаже недвижимости мистер Дарлинг почтительно склонил голову. Посреди старательно уложенных волос была округлая лысина. Все четверо оглядели пустую комнату.

– Чудно. – Поль Вэйн распахнул застекленные двери и сад и глотнул воздух, как приговоренный к смерти.

Мистер Дарлинг зашел с козыря.

– За участком – школьный стадион. Значит, строить тут ничего не будут.

Щуплый сорокалетний человечек, ухоженный и аккуратный, тип торговца недвижимостью, берущего обаянием, а не нахрапом.

– Красиво, – без особого убеждения сказала Элис. Взглянула на дочь.

Дженнифер пожала плечами.

– Дом как дом, как любой дом в предместье. Как вы и хотели.

Поль не стал напоминать падчерице, что Роули не предместье, а город. Они продолжали осмотр. Элис погрузилась в практические детали, прикидывала, какая нужна мебель, какие ковры и шторы, в душе переделывая все по-своему. Поль похваливал тихую улицу и солидную основательность домов эпохи короля Эдварда. Мистер Дарлинг все нахваливал дом, подчеркивая, что поблизости и магазины, и школы (смешно, подумала Элис, ведь Дженнифер уже вышла из школьного возраста) и что товары здесь доставляют на дом. Когда она промямлила, что нужно еще подумать, заметил, что о таком шикарном доме в таком хорошем месте долго раздумывать не следует.

О Вэйнах говорили, что они хорошая пара. Трудно было представить, что они могут поссориться. Они и в самом деле не ссорились, но только потому, что, оставаясь одни, старались избегать всех спорных вопросов. Когда в тот вечер они вернулись в Лондон и Дженнифер удалилась под неясным предлогами, что у нее встреча, поговорили о домах в Чалк Фарм, потом – о доме в Роули.

Разговор вначале тоже был весьма уклончивый.

– Не понимаю, зачем ты сказала, что мы еще подумаем. Могли бы договориться сразу. –  Поль сел, точнее, упал, на ковер, опершись головой о колени жены, и по-мальчишески улыбнулся: – Что, золотце, у тебя есть что-то против этого дома?

– Дом как дом. Думаю, там будет неплохо.

– И ты бы прекрасно все обставила. У тебя есть вкус…

– Но тебе будет дальше на работу. И Дженнифер тоже.

Административное здание компании «Тимбэлс пластик», где Поль работал начальником отдела кадров, находилось в Вестминстере. Дженнифер работала в Мейфейр в какой-то кинопрокатной фирме.

– Она ясно дала понять, что дом ей не нравится.

– Скоро вылетит из гнезда и обставит свою жизнь по-своему.

– Я хотела бы познакомиться с ее приятелями, к которым она бегает. Почему не приведет их сюда?

– Потому что молодежь – это молодежь, а мы уже старики, и нет у нас ничего общего. Хотя никто не скажет, что тебе уже сорок два.

Элис знала, что Поль хотел бы услышать, что и он не выглядит на свои сорок, только на тридцать пять, но не хотела поддерживать его легкомысленный тон. И к тому же это было неправдой. За фигурой он следил, но волосы редели, и на лице появились морщинки. Когда-то он был очень хорош собой, а она всегда любила красивых мужчин. Считала себя женщиной практичной и свой интерес к красивым мужчинам осуждала как сентиментальную слабость, но ничего не могла с собой сделать. Ее первый муж Энтони выглядел как Руперт Брук. Был он на десять лет старше нее, военный летчик, разбившийся с самолетом в Альпах, когда она была беременна Дженнифер на восьмом месяце. Поль сегодня выглядел на свой возраст. Можно ли сорокалетнего еще назвать красивым?

– Мы живем в старом обшарпанном доме, а там вокруг зелень. Так почему ты против?

– Не знаю, с чего нам поселяться именно в Роули.

– Это мы уже обсудили. – Встав, он заходил взад-вперед. Никогда не мог долго высидеть без движения. – Посмотри, ведь в Роули наш главный завод, и там живет половина сотрудников, и Боб Лоусон…

– Так, значит, там должен жить и ты?

– Ах, Господи… – С деланным отчаянием он схватился за голову. – Боб говорит, не может понять, почему мы остаемся в Лондоне, и как бы здорово было стать соседями.

– А что еще хочет от тебя Боб Лоусон?

– Ну что ты… Ты несправедлива, золотце.

Конечно, она была несправедлива. Боб Лоусон, коммерческий директор фирмы, хорошо к ним относился. Поль взглянул на нее с миной обиженного мальчика, от которой у нее когда-то таяло сердце, но теперь казалась наигранной и только раздражала. И, забыв про Лоусона, она раздраженно бросила:

– Я только не хочу, чтобы опять что-то случилось.

– Не знаю, что ты имеешь в виду.

– Как в тот раз с Моникой.

– Это было давным-давно. Могла бы и не упрекать.

– Я не упрекаю. Но городишко кажется мне ужасным. Чувствую, он принесет нам несчастье.

– Не узнаю тебя. Ты стала суеверна?

– Говорю тебе, Поль, если опять будет так, как с Моникой, я от тебя уйду.

Никогда еще она так не говорила, отчасти чтобы не нарушать неписаный договор, что они оба никогда не дают волю чувствам, отчасти потому, что знала взрывную реакцию Поля, но все равно ее так удивило, когда он упал на колени, расплакался и поклялся, что покончит с собой, если она его бросит. И все это вперемежку с обещаниями и туманными невразумительными намеками, что на фирме его кто-то подсиживает. Через десять минут она согласилась, чтобы назавтра он внес залог за «Плющ» – так назывался дом.

Лежа потом в отдельной постели, тихо повторила про себя адрес: вилла «Плющ», Кингсуорт-авеню, Роули. Ясно было, что Поль добился, чего хотел, и вот теперь она пыталась понять, почему так возражала против переезда в Роули. Ведь разумно держаться поближе к начальству, да и не все ли равно, где жить? Прошло уже два месяца с их последней неудачной попытки заняться любовью, и в полусне она представила, что с ней в постели – двадцатилетний парень, темпераментный настоящий брюнет. Шептал слова, которых она не понимала, но все равно шептала что-то в ответ. Уснувший Поль зашевелился и застонал.

Глава III
Лоусоны

Боб Лоусон нажал кнопку на резной деревянной панели. Та отодвинулась вверх, изнутри появилась полка с бутылками и бокалами. Лоусон, с удовольствием наблюдавший за операцией, налил две большие порции виски, подал одну Валери и спросил:

– Что ты имеешь в виду, что странное?

– Не спрашивай, я не знаю. Но есть в нем что-то странное.

– Поль легко находит контакт с людьми. Это его профессия. Так почему ты не хочешь, чтобы он жил по соседству? И опять же удобно – завод поблизости.

– Ну ладно.

– И вообще, как бы я ему мог помешать?

– Не нужно было поддерживать его идею.

– Все уже решено, они внесли залог.

Лоусоны были высоки ростом, хороши собой. Он – метр восемьдесят пять, она на семь сантиметров ниже. Лоусон, уроженец севера, который, приехав на юг, сделал неплохую карьеру, чем-то напоминал пирата, несмотря на прекрасный прямой нос и элегантные волны поседевших волос, которые он укладывал раз в месяц. Валери, на десять лет моложе, была розовощекой блондинкой с фигурой как песочные часы. Пышущая здоровьем, крепкая, в своем роде весьма привлекательная, она все же чем-то напоминала веселого поросенка.

– Надо бы пригласить их на ужин, представить кое-кому из знакомых.

– Думаешь, они впишутся в наше общество? – Когда он рассмеялся, покачала головой. – Это не смешно. Ручаюсь, она женщина со странностями. Не удивлюсь, если окажется вегетарианкой. – Валери была большой любительницей бифштексов с кровью. – Оба они какие-то странные.

Муж издал характерный звук, что-то среднее между молодецким ржанием и поросячьим хрюканьем.

– В ближайшую неделю можешь смело приглашать их на ужин, все будет в порядке. Где Салли?

– На теннисе.

Удовлетворенно кивнул. Дочь занялась делом. Боб Лоусон был в Роули председателем теннисного клуба. Еще он был председателем крикетного клуба, вице-председателем любительского театрального союза и союза ветеранов войны. Общественная деятельность была его коньком.

Салли Лоусон была так же высока и стройна, как и ее родители. Играя в паре с секретарем клуба Питером Понсоби против Рэя Гордона и Луизы Олбрайт, летала по площадке, резала мячи от задней линии, вытягивала совершенно не берущиеся мячи, мощно подавала. Когда они выиграли сет шесть – два, Питер ее обнял.

– Ты просто великолепна. Полагаю, мы все заслужили по стакану чего-нибудь холодненького.

В буфете он продолжал:

– Рэй просто вне себя, совершенно вне себя. Но пусть и он хоть раз узнает горечь поражения. – И тем же тоном спросил: – Рэй, что ты будешь? Я как раз говорил Салли, что она играла изумительно.

Рэю Гордону было двадцать пять лет, и когда-то он играл за графство. Некрупный, но темпераментный, работал репортером в местной газете. Мило признал, что удары Салли удавались. Когда Луиза Олбрайт вышла из раздевалки, Рэй взял ее за локоть и заявил, что он воздержится, если Питер не возражает. Салли многозначительно подмигнула. Потом Рэй и Луиза ушли вместе, и было слышно, как на улице взревел его «триумф спитфайр».

– Кое-кто слишком расстраивается.

У Питера было круглое личико ангелочка с двумя разочарованными складками от носа к подбородку. Все еще холост, хотя уже за сорок, и некоторые члены клуба считали его гомосексуалистом. В разговоре мог быть забавным или утомительно болтливым, как на чей вкус.

– Между ними, говорят, что-то есть. Но ведь ей гораздо больше восемнадцати, правда. Я думал, ты и Рэй…

– Не стоит так много думать, дорогой, тебе это вредно.

Салли ушла в раздевалку. Став под душ, пустила горячую воду, потом почти кипяток и, наконец, приятно прохладную, думая при этом, что по горло сыта уже теннисным клубом и вообще Роули. Надоели ей захудалые журналисты вроде Рэя Гордона. И любовь на заднем сиденье машины ее уже не волновала, а для такой крупной девицы, как она, это было к тому же весьма неудобно. Луиза для этого подходит гораздо больше.

Припудривая тело, сказала вслух:

– Интересно, он с ней уже переспал?

Потом пошла домой и, голодная как волк, проглотила куриную ножку из холодильника.

Глава IV
Знакомство с соседями

В начале мая Лоусоны пригласили Вэйнов на ужин. Покупка дома еще не состоялась. Письмо от поверенного в делах Поля недели две оставалось без ответа. Потом все, казалось, пришло в норму, и Поль и Элис даже перевезли часть мебели со склада в пустой дом. Но при покупке дома еще ничто не решено, пока обе стороны не подпишут договор купли-продажи, а тут вдруг поверенные в делах хозяина, некоего Мэйкписа, через Дарлинга передали Полю, что получили более выгодное предложение.

По пути к Лоусонам Поль и Элис заехали к торговцу недвижимостью. Контора у него была в старой части города в доме восемнадцатого века с элегантной эркерной аркой. Поль разжигал в себе гнев, отчасти деланный, отчасти настоящий.

– Я должен вам сказать, что ваш клиент ведет себя ужасно несерьезно. Вначале принимает наши условия, принимает залог, а сам за нашей спиной ищет вариант повыгоднее. Водит нас за нос, это ясно.

Мистер Дарлинг, склонив голову с лысинкой, воспринял излияния Поля спокойно.

– Я бы назвал это иначе. – Говорил он тихо, но отчетливо. – По-моему, это нечестно. Я не допущу, чтобы кто-то кого-то водил за нос.

– Мы думали, он честный человек, и даже перевезли некоторые вещи. Если сделка не состоится, потребуем компенсации. – Поль на миг умолк. – Что вы сказали?

– Я передал все Мэйкпису и сказал ему, что, раз он принял ваше предложение, а сам решил передумать, то я не могу дальше работать на него.

– Это все очень хорошо, но… – Поль снова замолчал, выжидающе уставившись на маленький крепкий подбородок по другую сторону стола.

– С радостью могу вам сообщить, что мне удалось уговорить мистера Мэйкписа. Он действительно получил более выгодное предложение – не через меня, уверяю вас, – и собирался его принять. Полагаю, он недооценил ситуацию. Я заявил ему, что дело чести – забыть о всех иных предложениях.

– Ну и…? – Элис впервые подала голос.

– Он отклонил второе предложение. – Дарлинг нажал кнопку звонка. Вошла нескладная женщина с волосами мышиного цвета. – Мисс Браун, письмо от поверенного в делах мистера Мэйкписа. И копию моего ответа.

Мисс Браун принесла бумаги. Письмо от поверенного в делах подтверждало, что необходимые шаги делаются и через несколько дней договор будет готов.

– Вы, очевидно, скоро получите сообщение от своего адвоката. Наша почта уже не та, что раньше. – Он кисло улыбнулся, потом посерьезнел. – У вас будет прекрасный дом, миссис Вэйн. В лучшей части Роули.

– В лучшей части Роули… – повторила Элис, выходя из машины и оглядывая дома из красного кирпича в стиле короля Эдуарда. У каждого – отдельный гараж, впереди и позади – ухоженные садики. Еще раз обойдя пустой дом, искала трещины на потолках, принюхивалась к затхлой сырости погреба.

– Ты не передумал? Еще не поздно.

– Не передумал. Говорю же, все будет прекрасно.

– Ладно. Надеюсь, я как-нибудь выживу в лучшей части Роули.

– Знаете лучшее средство против преступности? Здоровье.

Сэр Фелтон Дикси вызывающе оглядел соседей по столу. Поскольку он был главным полицейским начальником в графстве, никто не собирался с ним полемизировать. После ужина мужчины оставались в гостиной за вторым бокалом портвейна.

– Вы хотите сказать, что преступник – человек душевно больной? – Дик Сервис, живой и непоседливый, был психиатром фирмы «Тимбэлс».

– Нет. Вам, психиатрам, только дай волю, так всех нас объявите психами. – Мистер Фелтон со вкусом расхохотался. – Может, это и так, не знаю, но я говорю совсем о другом. О здоровье, об умении быть все время в форме. Много времени для этого не нужно. Десять минут в день гимнастики Дикси для брюшных мышц достаточно. – Он стукнул по брюшному прессу, который загудел как барабан, потом, встав со стула, коснулся руками пальцев ног и, наконец, высоко, как балерина, выбросил одну, потом другую ногу.

– Отлично, – заметив Дик Сервис. – Но неужели вы думаете, что таким образом все преступники могут стать порядочными гражданами?

Сэр Фелтон фыркнул. Он был вспыльчивый коротышка с мышиными усами, ядовитый, как красный перец.

– Разумеется, нет. Я не настолько глуп. В чем причины преступности? Плохое общество, нищета, тяжелое детство и тому подобное, правда?

– Ну конечно, тут есть какая-то связь, – дипломатично согласился Дик Сервис.

– Ну вот, сделайте так, чтобы дети росли в нормальных условиях, дайте им солнце и воздух, заставьте их заниматься спортом, и через десять лет вы снизите преступность минимум на четверть.

– А как насчет наследственности? – спросил Поль Вэйн. Сэр Фелтон потешно фыркнул. – Как насчет типов, предрасположенных к преступлению?

– Никогда не встречал таких. А вы? – Начальник полиции опорожнил бокал и воинственно огляделся вокруг. – Их просто не существует. Поверьте, уж я-то это знаю.

– Значит, есть только люди, которые не признают гимнастику Дикси. – Реплика Поля неожиданно прозвучала крайне иронично. Стало очень тихо. Но тут Боб Лоусон ловко перевел речь на гольф и предложил Полю записаться в гольф-клуб Роули. Когда Поль сознался, что не играет в гольф, в комнате снова повисла тишина.

В салоне дамы беседовали о новых фильмах, и в частности о шедшем в «Одеоне» фильме «Маленькая женщина, большой мужчина». Многовато секса, – безапелляционно заявила леди Дикси, – почему эти киношники никак не поймут, что люди ходят в кино развлечься?

Пенелопа Сервис своим срывающимся, неуверенным голосом возразила:

– А мне понравилось, честное слово. Особенно та девушка, которую на палубе… ну, изнасиловали.

– Карен Уэлленс, – пришла ей на помощь Валери.

– Я думала, что Карен Уэлленс – та, в магазинчике…

– Там была Марианна Мэсгрейв.

– Нет, Марианна Мэсгрейв – та, что ехала автостопом, та, которая сказала: «Я дочь Сатаны».

Рассудить попросили Элис, но та фильма не видела. Не блеснула она и когда разговор перешел на образование. Заявила, что, по ее мнению, высшее образование для большинства девушек вовсе не обязательно и что она очень рада, раз Дженнифер нашла себе место. Выяснилось, что Салли Лоусон только что вернулась домой, успешно сдав заключительные экзамены по социологии, и теперь на фирме «Тимбэлс» будет практиканткой по менеджменту. Кроме того, дочь и сын Дикси нашли отличные места, где высшее образование – непременное условие. Так что когда разговор перешел на сады, Элис предпочла молчать. В Чалк Фарм сада не было. Молчала она и тогда, когда дамы заговорили о благотворительном базаре, главным организатором которого была Валери Лоусон.

Когда все ушли, Валери и Боб занялись посудой. Утром должна была прийти уборщица, делать это было не обязательно, но им обоим нравилось возиться с кухонными автоматами. Огромная посудомойка занялась тарелками и кастрюлями, измельчитель мусора поглотил остатки еды, чистая посуда отправилась на место.

– Понимаешь, – сказала Валери, – эта, как ее, Элис, совершенно невыносима. Она даже не пытается проявить к чему-то интерес.

– Ничего, понемногу освоится.

– Ручаюсь, он выглядел не лучше.

– Иронизировал над старым Фелтоном. Правда, Фелтон был весьма утомителен.

– Я просто не понимаю, зачем они тебе здесь нужны. Да, я знаю, это выгодно для фирмы, но говорю тебе, Боб, ты еще пожалеешь…

Распаляясь подобным образом, Валери всегда становилась для него желанной. Отложив губку, он обнял ее и поцеловал в ухо.

– Роберт Лоусон! В твоем-то возрасте!

– Не такой уж я и старый. Пошли наверх, проверим.

– Где Салли?

– В городе. Не беспокойся. Она уже большая.

И в самом деле, это была чистая правда.

Дом Сервисов стоял неподалеку на точно такой же улице. Когда они вернулись домой, служанка Анна-Мари не знала, что делать с их трехлетним сыном Джоном, ревевшим не переставая. Он умудрился запихать в рот мишку, едва не задохнулся и после этого уже не умолкал. Оказалось к тому же, что он весь мокрый. Как только Пенелопа взяла его на руки, затих, а оказавшись в постели, тут же заснул.

Пенелопа обвинила Анну-Мари, что та не следит за ребенком. Анна-Мари расплакалась. Потом Пенелопа заявила Дику, что девушка ленива и думает только о том, как попасть в Лондон, и что от нее следует избавиться. Дик промолчал. Знал, что Пенелопа до утра все забудет. Заплаканная Анна-Мари была удивительно хороша, просто соблазнительна.

– Знаешь, о чем мы беседовали? – спросила Элис, когда они выехали на главную дорогу. – О саженцах, натуральных удобрениях и кто что видел в местном кино. Боже, эта Валери невыносима.

– А о чем женщины разговаривают обычно?

– Есть же интеллигентные темы. С такими бабами я не встречаюсь.

Взглянув на жену, Поль снова уставился на дорогу.

– Знаешь, все друг с другом связано. Хартфорд хочет выжить меня с фирмы.

– Да не выдумывай ты, – недоверчиво отмахнулась она.

– Он принял новую сотрудницу, якобы мне в помощь. Она изучала бихевиоризм.

– Это что такое?

– Меня не спрашивай. Но Хартфорд на нем помешался. Не удивлюсь, если она начнет под меня копать. Так что лучше забудь свои слова про Валери. Боб хорошо ко мне относится.

– Так вот зачем ты перебрался сюда… Поближе к шефу.

Они мчались по автостраде. Путь впереди казался бесконечным.

– Ох, чувствую, нас ждут неприятности. Просто сердцем чую.

Сняв руку с руля, положил ее к ней на колени. Просто так. Наигранным голосом сказал:

– Никаких неприятностей не будет. Обещаю.

Брайан Хартфорд лег на пол, прицелился и четырежды выстрелил из пушки. Каждое ядро сбило по пехотинцу. Маневр он завершил, окружив своим пешим полком расстроенное правое крыло Блейни.

– Ты проиграл, – заявил он тем решительным и злорадным тоном, из-за которого его слова часто звучали как приказ или вызов. Сам он был маленьким невзрачным человеком с зеленоватыми глазами и почти без бровей.

Блейни оценил ситуацию. Воины, красные и белые, всадники и пехотинцы, покрывали весь пол. Там была деревенская улица с собором, все из пластиковых деталей, серая пластиковая река с мостом, к которому не успело добраться отступавшее воинство Блейни, чтобы поднять его на воздух. Покачал головой.

– Все это от того, что у твоих стрелков острый глаз. – У него самого были очки с толстыми стеклами.

Это невинное замечание уязвило Хартфорда. Ведь оно намекало, что острый взгляд важнее, чем толковый командир.

– Вряд ли. Нужно было тебе отвести левое крыло, чтобы прикрыть мост. Но ты явно не оценил его важности.

Удовлетворенный, предложил Блейни виски. Ведь он выиграл. Перешли в гостиную. Хартфорд говорил исключительно об игре, которая только что закончилась, и какую диспозицию следовало бы попробовать на следующей неделе. Блейни постарался изобразить восторг. Занялся он игрой в солдатики, ожидая получить удовольствие, но продолжал исключительно потому, что был в «Тимбэлс» начальником отдела сбыта, а Хартфорд – заместителем коммерческого директора. Надеялся, что это ему чем-то поможет, но пока ничего не добился.

Когда Блейни ушел, Хартфорд вернулся в большую комнату и заботливо уложил солдатиков, пушки и декорации в коробки. Он один занимал весь верхний этаж огромного викторианского особняка в Мейд Вейл, который переделали в доходный дом. Поглядев немного на тихую улицу внизу, пошел спать. Обстановка спальни состояла из правильных прямоугольников: постель, комод, туалетный столик, стул с высокой спинкой. Аккуратно повесив пиджак и брюки, швырнул сорочку и белье в корзину для грязного белья, переобулся в тапки, с удовольствием взглянул на литографии Мондриана на стенах и лег в постель.