Текст книги "Игра в безумие. Прощай, сестра. Изверг"

Автор книги: Эд Макбейн

Соавторы: Джулиан Саймон,Жан-Пьер Конти
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

Глава XV

У Бена Хехта в тюрьме хватало клиентов. Это позволяло ему чаще видеться с Гарри, но зато обычно он мог посвятить ему не более пяти минут. Кроме Гарри его клиентами были негр из «Блэк Пауэр», член мафии, и избирательный агент какого-то политика.

Гарри чувствовал, что его адвокат скрывает от него что-то, касающееся Джерми.

– Ждем новостей, – неизменно повторял Бен Хехт, ничего более не объясняя.

В конце концов неизвестность стала для Гарри невыносимой.

– Плохо дело, – сообщил адвокат. – Был я в его бюро обслуживания. Мне дали адрес, по которому ему пересылали корреспонденцию. По этому адресу находится жалкая каморка в мансарде, без всяких следов его пребывания. Его давно никто не видел. Похоже, он не вернулся из Флориды. Письмо, просунутое под дверь, осталось нетронутым.

– Значит, Джерми исчез, не оставив адреса, также как и Стирлинг, – заметил Гарри.

Нечего делать, Бен Хехт решил обратиться в полицию. Отправился он в коммиссариат на Манхеттене, где Гарри Уэста допрашивали сразу после ареста. Его узнали и приняли довольно нелюбезно. Полицейские не испытывали симпатий к адвокатам, даже богатым и влиятельным, которые занимались защитой закоренелых преступников.

Бен Хехт хотел видеть инспектора Самбера, который первоначально вел следствие по делу об убийстве Лорин Смитсон. Тот прекрасно помнил все обстоятельства и выказал живой интерес к рассказу адвоката, поскольку пресловутый счет был его личной находкой.

– Судебный следователь не придает значения этому документу, – огорчился он. – Но он не прав. Вы же знаете сегодняшних юристов. Их интересует психоанализ, фрейдистские символы, психология подсознания. Все остальное: кто убил? где? когда? как? – для них только детали.

– Нужно найти нашего детектива, – умоляющим тоном произнес Бен.

– Куда там! – Самбер был перегружен работой, завален делами.

– Нужно было бы человека три-четыре, умных, ловких и занимающихся только этим делом. Чтобы позволить себе такую роскошь, мне нужно указание сверху, а это при нынешнем положении вещей просто утопия.

Бен объяснил ему, почему обратился к молодому, неопытному, но зато ретивому энтузиасту. Самбер признал его правоту. Для полицейского исчезновение Джерми было самым убедительным доказательством существования Стирлинга: Стирлинг либо перекупил детектива, либо убил его.

Бен с ходу отбрасывал эту гипотезу. Самбер был менее категоричен, в своей жизни он повидал всякого. Сделав кое-какие пометки, он пообещал заняться розыском.

– Я добьюсь ордера на обыск у Джерми, – решил он. – Чтоб мне провалиться, если мы у него чего-нибудь не отыщем.

Для адвоката это было слабым утешением, но все же лучше, чем ничего.

* * *

На этот раз Кастелли воздержался от комментариев. Он только внимательно прочитал заметку в «Дейли Ньюс».

«ЭДВИН КАННИНГЭМ УБИТ!

Полиция Джексонвилля идентифицировала по челюсти труп, выброшенный прибоем на берег в шести милях к югу от Джексонвилля, у дороги в Дейтон Бич. В связи с этим вспоминают, как один из местных жителей недавно сообщил, что его моторкой воспользовались однажды ночью без его ведома, а на ее дне остались следы крови. Очевидно, моторкой воспользовались для перевозки трупа, утопленного в открытом море убийцей. Дата заявления о моторке совпадает с днем исчезновения нефтяного магната. Первые результаты обследования указывают, что Эдвин Каннингэм был убит несколькими выстрелами в живот и был уже мертв, когда тело выбросили в море. Немедленно извещенные наследники миллиардера потребовали проведения подробного обследования резиденции жертвы. По причинам, которые пока сохраняются в тайне, следствие придерживается мнения, что мотивом преступления было ограбление. Эдвин Каннингэм не хранил дома больших сумм наличными, но не расставался со своей коллекцией почтовых марок, которая оценивалась в миллионы долларов».

Миссис Кастелли, прочитав статью, тоже воздержалась от комментариев. Только подняла голову и ее тяжкий взгляд, долгий, подозрительный и полный страха остановился на муже. Тот, не сказав ни слова, только пожал плечами. Выглядел он при этом так, словно это его руки были обагрены кровью Каннингэма.

В тот день он не выходил из дому, чтобы не возбуждать подозрений жены. Но наутро, как только жена отправилась за покупками, запер магазин и поспешил в комиссариат на Манхеттене.

Первый раз он был замешан в деле об убийстве, знал убийцу, был абсолютно в этом уверен – и это привело его в небывалое возбуждение. У него не было сомнений, что убийцей был тот самый посетитель приличного, чуть странноватого вида, который искал покупателя марки «Занзибар 1908 года».

И дело было в том, что это он, Кастелли, навел убийцу на след жертвы. Теперь он должен был исправить свою ошибку, его обязанностью было дать показания в полиции.

Но когда он вошел в комиссариат, энтузиазм его исчез. Имени убийцы он не знал, знал только, что тот – частный детектив. Не мог также, не подставляясь налоговой службе, признаться, благодаря чему детектив напал на след Каннингэма. Эту деталь он решил обойти.

С большим трудом удалось ему попасть к инспектору, и с еще большим вызвать у того интерес. В конце концов, однако, хотя и с большой неохотой, его заявление было зарегистрировано. Полицейский считал, что дело Каннингэма не входит в компетенцию его комиссариата и не рвался поработать на коллег из Флориды. Правда, он старательно записал уклончивые показания Кастелли. Из них следовало, что какой-то частный детектив (описание которого Кастелли дал как можно тщательнее) обратился к нему и выспрашивал, знает ли он коллекционера по фамилии Каннингэм.

Кастелли сказал ему, что некий Каннингэм останавливался иногда в отеле «Риц-Карлтон».

Инспектор поблагодарил его за сотрудничество и обещал, что немедленно передаст информацию в соответствующий комиссариат.

Кастелли торопливо вернулся в магазин, не слишком довольный собой. Он чувствовал, что счет, послуживший детективу отправной точкой, играет во всем деле важнейшую роль, а о нем не было сказано ни слова. И все же чувствовал облегчение – он сделал все, что нужно, теперь очередь за полицией.

Глава XVI

По мере того как шло время, все большей проблемой для Гарри было соседство в камере с Лорин, а точнее, с духом Лорин. Днем двое сокамерников отвлекали его, но как только гас свет, в ночной тьме появлялся ужасный образ убитой девушки с жутким, посиневшим лицом, с вытаращенными глазами и дивной фигурой с тщательно вылепленными выпуклостями. Ледяная дрожь пронизывала Гарри с головы до ног, парализуя его, так что не было сил даже крикнуть своим соседям по камере: – «Она здесь!» – от страха он лишался голоса. И начинался диалог, тянувшийся без конца, иногда даже до первых проблесков рассвета. Гарри спорил с Лорин, пытался оправдать себя, а всю вину свалить на Джо или на Стирлинга. Споря с ней, он все лучше познавал себя и открыл для себя вещь невероятную: он мог быть счастлив с Лорин, они могли стать настоящими друзьями, а не только любовниками. Могли создать настоящую пару. Пытаясь найти оправдание, Гарри рассказывал о своем прошлом. Казалось, оно его оправдывает: – банда, совершившая сотни налетов, исправительный дом, а потом Джо Хаммер.

Его бесконечная исповедь, беспрестанно начинавшаяся снова, ночь за ночью, облегчала его состояние, приносила успокоение, убаюкивала его совесть. И каждую ночь перед рассветом Лорин словно воскресала – становилась живой, радостной, полной очарования. Гарри открывал в ней все большие достоинства. Признавал все свои ошибки. Главное, он без подготовки бросил Лорин в объятия Стирлинга. Но Джо так настаивал, торопил Гарри. В отношениях с женщинами Джо всегда был непорядочен, не видел разницы между лишенной всяких предрассудков профессионалкой и девушкой, имевшей всего одного любовника. С каждым днем Гарри чувствовал все большую обиду на Джо. Он не испытывал никакой потребности установить с ним контакт или попытаться восстановить отношения.

Иногда Гарри давал настолько увлечь себя мечтам, говоря себе, что они с Лорин могут все начать снова. «Начинаю сходить с ума, – думал он, – забываю о том, что случилось».

Угрызения совести ужасно терзали его. Странно, он чувствовал, что становится свободным человеком. Освобожденный от материальных потребностей, от нужды добывать деньги, он начинал по-настоящему любить Лорин.

Когда он сказал об этом адвокату, тот как-то странно взглянул на него.

Скоро он прошел еще одну психиатрическую экспертизу, но результаты не внесли в дело ничего нового, и ничего хорошего тоже. «Пониженные моральные устои», – заключил психиатр. Это утверждение Бену не понравилось. Так Гарри узнал, что может и хорошо, что он не знает географии, но зато плохо, что в его ситуации снижены критерии морали.

Вопреки предположениям Бена, воспоминания о несчастной Лорин не меркли со временем. Даже наоборот. Как машина, проезжающая по тому же месту, все углубляет колеи, так и непрерывные мысли об одном и том же все отчетливее вызывали из памяти Гарри жуткий образ убитой. Воспоминания становились все страшнее и болезненнее. Обе Лорин, живая и мертвая, начали существовать в мыслях Гарри независимо друг от друга.

Чтобы как-то справиться с этим, он начал воображать, что Лорин будет ждать его, когда он выйдет из тюрьмы. Эти мечты улучшили его самочувствие, он начал мечтать наяву так часто, как только мог себе позволить. Дошло до того, что в свои планы на будущее начал посвящать Бена Хехта. Тот не протестовал, только был все более обеспокоен.

Как-то в понедельник он, наконец, сообщил:

– У меня новости насчет Джерми. Меня вызывает инспектор Самбер. Он не стал бы меня беспокоить, не будь у него чего-нибудь важного.

Глава XVII

Комиссариат в Манхеттене, которому подчинялись двенадцать полицейских участков, был заведением пыльным и неухоженным. Вход его напоминал с десяток лет не ремонтируемый и неделю не убиравшийся холл провинциального банка. За стойкой ждали двое чиновников в мундирах, копавшиеся в бумагах. На барьере лежали их фуражки. Вооруженный полицейский сторожил кучку задержанных на скамье под стеной. Какой-то бродяга подпирал стену.

– Заберите его! – бросил комиссар Самбер вооруженному стражнику. – Отправьте его в камеру!

Он не обращал никакого внимания на адвоката, ждавшего под дверью его кабинета. Тут Самбер был у себя и никто не имел права ему приказывать. Он хотел подчеркнуть это даже перед Беном Хехтом.

Последний, в элегантном костюме из исключительно дорогого материала, умел приспосабливаться к обстоятельствам. Лицо его сохраняло любезное и добродушное выражение.

Адвокат с его гривой седых кудряшек, с хитрой усмешкой, с фальшиво любезной миной и золотыми зубами, был личностью, чей вид совершенно не соответствовал истинному характеру. Честно говоря, инспектор его немного побаивался, поскольку Бен Хехт поддерживал тесные отношения с некоторыми боссами преступного мира. Он его даже уважал, поскольку Бен был богат и в совершенстве знал свое дело. Самбер разыгрывал перед ним роль неподкупного полицейского – стража морали, что, кстати, было ему к лицу. Несмотря на это, Бен Хехт считал его занудой.

Инспектор уселся за свой огромный стол, долго копался в бумагах.

– Вы позволите? – спросил адвокат, придвигая себе кресло.

Инспектор поднял взгляд, но не сказал ни слова и продолжал копаться в бумагах.

– Я должен вас разочаровать, – наконец заявил он, – ваш детектив до сих пор не появился в своем бюро и не инкассировал чек. Я сделал все, чтобы изловить его, но шансы, что он попадет в наши руки, минимальны.

– Минутку, минутку, – удивленно остановил его Бен Хехт. – Что вы хотите сказать?

– Хочу сказать, что этот парень здорово вас надул!

– У вас есть какие-то новости?

– Представьте себе, – продолжал Самбер, – что странным образом мне позвонил некий Кастелли, который хотел поговорить с одним из моих коллег. Поскольку того не было, я спросил, в чем дело, и он ответил: «Я дал показания по делу Каннингэма, касающиеся частного детектива». Я обещал передать все коллеге, но это его не удовлетворило, он настаивал, чтобы я не забыл. И собственно, из-за его настойчивости слова «частный детектив» соединились у меня с нашей историей. Короче, этот Кастелли очень хочет найти убийцу Каннингэма…

– Ничего не понимаю, – сказал Бен Хехт, который как раз начинал все как следует понимать.

– Все очень просто, – продолжал инспектор. – Молодой парень, начинающий детектив, обратился к Кастелли, хозяину магазина филателии и хотел получить адрес коллекционера, который был его клиентом.

Бен Хехт не стал ждать, пока инспектор поставит точки над «и».

– Черт возьми! – воскликнул он. – Этот пресловутый счет относится к почтовым маркам! Мы сразу должны были догадаться!

– К сожалению, я ничего не могу сказать вам на эту тему. Кастелли утверждает, что этот тип явился однажды и попросил адрес некоего Эдвина Каннингэма. Вскоре после этого Кастелли узнал из газет, что Каннингэм исчез. Потом он снова прочитал, что Каннингэм убит. Тогда собрался в полицию, чтобы дать показания. Сообщил точное описание частного детектива, но, к сожалению, не знал его имени. Все приметы сходятся до деталей. Ведь вы сами, мистер Хехт, заявили об исчезновении детектива.

– Черт! Черт! – повторял Бен Хехт с трагичной миной, не находя слов.

– Версия этого Кастелли не лишена смысла, – продолжал полицейский. – Он считает, что этот молодой человек убил Каннингэма с целью ограбления. Следствие, проведенное полицией Джексонвилла, показало, что коллекция почтовых марок Каннингэма исчезла.

– Никто не держит дома таких ценностей, – возразил Бен Хехт.

– Ничего подобного, – возразил инспектор. – Свои акции, облигации и тому подобное Каннингэм хранил в банке, а вот коллекцию почтовых марок держал у себя, в сейфе. Это вполне естественно.

– По вашему мнению Сидней Джерми убил Каннингэма, чтобы украсть его коллекцию. В таком случае, его можно поймать с поличным, когда он попытается сбыть марки.

– Не слишком на это рассчитывайте, – сказал полицейский. – Это прожженный тип. Марки он будет продавать порознь. Одну тут, одну там. И кроме того, коллекция Каннингэма не была настолько исключительна, в ней не было таких уникумов, которые позволили бы поймать убийцу.

– Не могу поверить! – Бен Хехт был в отчаянии. – Вполне возможно, что охранник Эдвина Каннингэма, например, какой-нибудь бывший гангстер, напал на нашего наивного молодого человека, неосторожно появившегося в доме Каннингэма. Богачи часто окружают себя подобными ангелами-хранителями. Представьте себе, как подобная горилла вмешивается, когда Джерми схватился с Каннингэмом: Джерми, защищая Каннингэма, убивает его, «горилла» убивает Джерми и исчезает, забирая коллекцию.

– Вы пытаетесь спасти репутацию своего детектива, – возразил полицейский. – Но вы же знаете – хорошая версия не должна быть избыточной. Моя гипотеза объясняет все факты, причем полностью. И вмешательство гангстера здесь ни к чему. Труп Эдвина Каннингэма обнаружен, автомобиль тоже. День и час преступления мы знаем, благодаря показаниям свидетеля – соседа. Тот хотел увидеть Каннингэма, заметил, когда тот вернулся домой. Было это седьмого мая, вечером. Когда сосед позвонил в двери, Каннингэм не ответил, хотя сосед продолжал звонить, поскольку очень хотел поговорить с Каннингэмом о воде, вытекавшей на его участок. Короче говоря, он долго звонил и стучал в дверь Каннингэма и даже обошел вокруг дома. Когда стемнело, у Каннингэма света не было, но вскоре он услышал, как машина Каннингэма выезжает из гаража на шоссе. Заинтригованный этим, он подбежал к окну и успел увидеть, что за рулем сидел молодой человек, совершенно не похожий на Каннингэма, гораздо стройнее того. Подробного описания сосед дать не смог, потому что автомобиль только промелькнул у него перед глазами. Во всяком случае, он утверждает, что в машине была видна только одна фигура. Что вы на это скажете? С того момента, по показаниям уборщиц, Каннингэм больше не появлялся. Его машины тоже больше никто не видел, а постелью никто не пользовался.

Бен Хехт только покачал головой и ничего не ответил.

– Последний вопрос, – продолжал полицейский. – Вы знаете, как выглядит Стирлинг, которого должен был разыскать Сидней Джерми?

– Нет, – ответил адвокат.

Назавтра в тюремной комнате свиданий Бен Хехт не сказал ни слова, когда вошел Гарри, даже не бросил привычного: «Как дела, сынок?». Просто взглянул исподлобья на Гарри, достал из папки большое фото, бросил его на стол и стал следить за произведенным эффектом.

– Это он – закричал Гарри. – Это он! Мы спасены! Это Стирлинг! Ошибка невозможна, его любой узнает.

Бен Хехт задумчиво покачал головой и казался еще более угнетенным, чем до этого заявления Гарри.

– Действительно, это тот человек, – подтвердил он. – К сожалению, он мертв. Наш друг Сидней Джерми убил его с целью ограбления.

Глава XVIII

Адвокат подробно рассказал Гарри о своей встрече с Самбером и передал ему пессимистические выводы инспектора.

– Теперь, когда Джерми разыскивают за убийство, – обрадовался Гарри, – они приведут в движение всю полицейскую машину, чтобы найти его. Это все меняет.

– Верно, – согласился Бен. – Только по делу об убийстве Каннингэма нет никаких свидетелей. Его сосед не разглядел того, кто выезжал на машине. Полиция не нашла ни отпечатков пальцев, ни хоть каких-то следов. Этому типу повезло. Хапнув целое состояние – и коллекцию марок, и наличные, которые ему, несомненно, отдал Каннингэм, пытаясь купить его молчание, Джерми может сбежать на край света и жить там инкогнито хоть сто лет. Чем мы располагаем, чтобы найти его? Именем Сидней Джерми, которое наверняка выдумано, и визиткой с номером телефона бюро обслуживания. Немного. Не думаю, что это нам поможет. Попробуем поискать спасения по-другому.

Его «попробуем» ужасно перепугало Гарри: он впервые видел своего адвоката в отчаянии.

– Но ведь теперь у нас есть доказательство, что убийца Лорин существовал, – убеждал он адвоката. – Есть его фото, и все его данные, все теперь ясно.

– Согласен, – кивнул Бен, – теперь у нас скорее не хватает доказательств существования Джерми… Ну кто кроме нас двоих и Кастелли знает о его существовании?

– А бюро обслуживания?

– Его ноги никогда там не было. Он просто заполнил формуляр, представив адрес, по которому нужно переправлять его корреспонденцию, все вопросы решал по телефону или письменно. Кроме нашего дела, вел еще два, найденных по объявлению в газете. Его корреспонденцию бюро обслуживания пересылало в «контору» – ту самую каморку под крышей. Одно из писем найдено распечатанным, другое – просунуто под дверь и все еще там лежало, когда Самбер производил обыск. Полиция допрашивала тех двух клиентов, чтобы узнать, не подавал ли Джерми признаков жизни, но мне это кажется малоправдоподобным. Джерми сорвал главный куш и попросту смылся.

– Но ведь остается Каннингэм, – нервничал Гарри, – он – убийца, это доказано…

Бен его прервал:

– Есть труп, который нам только мешает. Вот и все, что у нас есть. Валить все на покойника – занятие неблагодарное. И к тому же, Каннингэм, должен был служить нам громоотводом. Присяжным подавай виновного, а мы им предложим историйку с трупом… Это испортит все впечатление. Если бы в зале суда появился сам Каннингэм, это отлично вписалось бы в нашу версию, я перевел бы на него все громы и молнии обвинителя, изобразил бы развратного богача, который счел, что за свои деньги может все. Но ни один прокурор не будет атаковать труп, он скажет – пусть покоится с миром. Труп невозможно привлечь к ответственности, на процессе нужен живой человек, а живой человек – это ты, Гарри.

– Вы на что намекаете?

– Я прикидываю, в наших ли интересах упоминать Каннингэма, по крайней мере таким образом, каким мы собирались…

Гарри понял, что адвокат хочет вернуться к версии сговора с Каннингэмом. Ему казалось чудовищным, что его собственный адвокат пытается представить его сообщником убийцы.

– Если ты уступаешь любовницу приятелю, – убеждал его Бен, – это только дружеский жест, не более, если продаешь ее старому садисту – преступление. Попытайся это понять… Материалы твоего дела и рапорты психиатров позволяют выставить тебя гомосексуалистом. Так воспользуемся случаем, используем для защиты такой вариант, тем более гомосексуализм сейчас в моде… Есть немало организаций, и влиятельных, которые окажут нам поддержку, об этом тоже забывать не следует. И подберем присяжных – одних мужчин. Чтоб мне лопнуть, если среди них не окажутся два-три гея, статистика тут однозначна и для нас весьма многообещающа.

Для Гарри статистика была наукой, определяющей шансы выигрыша в лотерее, но он отдавал себе отчет, что на этот раз голосование присяжных решит, будет он жить или умрет. Голова у него гудела, казалось, рассудку и здравому смыслу нечего было делать в его процессе.

Бен ковал железо, пока горячо.

– Тебе нельзя фигурировать в этой истории в роли организатора, только жертвы, – пояснял он. – Ты стал жертвой своего лучшего друга, которому безгранично доверял, которому пожертвовал самое дорогое, что у тебя было – свою девушку. Ведь по существу так и было.

– Как это? – Гарри совсем обалдел.

– Ну конечно, – настаивал Бен. – Ты бы без колебаний уступил девушку своему лучшему другу Джо, если бы он захотел этого. Но он хотел, чтобы ты уступил ее Каннингэму. Результат тот же самый: ты уступаешь чужой воле, ты жертва, жертва своего позора, жертва слабости, жертва своих извращенных инстинктов, жертва общества, которое их подавляет. В этом твоя трагедия: ты пленник своей пассивной сексуальности, а все ожидают от тебя мужских поступков. Это как требовать от колибри сломать ветвь, на которой она сидит. Вот какова схема защиты, которой я придерживался с первого дня.

– Может, вы и правы, – промолвил Гарри, который не любил спорить и который раз и навсегда отказался от попыток хоть что-нибудь понять в этом деле.