Текст книги "Королевский флеш"

Автор книги: Эд Макбейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Раздеваясь, Китти стала рассказывать Алексу, как она отдавала две тысячи рэкетиру. Лежа голым на постели, он смотрел, как она стягивает платье и нижнюю юбку. Она никогда не кололась в руки, предпочитая внутреннюю часть бедра. Там и до сих пор были шрамы, уродующие гладкую смуглую кожу, но Алекс не заметил ни единой свежей точки, стало быть, она все-таки говорила правду. Она положила юбку на спинку стула, отнесла платье в шкаф и повесила на вешалку. Она была очень аккуратной. Всегда такой была. Вылизывалась после работы, как кошка. Она еще не разулась и стояла перед шкафом в одних колготках, лифчике и туфлях на высоком каблуке. Он рассматривал ее. В нем зашевелилось желание, и ее рассказ вдруг начал его раздражать.

– …в Гарлеме, но он живет в очень модном квартале. Меня остановил швейцар, чтобы узнать, что я тут делаю. Я сказала, что у меня конверт для мистера Ди Сантиса. Он спросил, как меня зовут, и позвонил. Ди Сантис велел впустить меня, и я поднялась на лифте на шестнадцатый этаж и позвонила в дверь. У тебя есть в доме сигареты, Алекс?

– Ты же знаешь, я не курю, – ответил он. – Заканчивай быстрее, ладно?

– Терпение, дорогой, – улыбнулась она и вышла из спальни. Он слышал, как она прошла через гостиную туда, где оставила сумку. Щелкнул замок, послышалось чирканье спички. Когда она вернулась, в ее руке дымилась сигарета. Она подошла к постели, глубоко затянулась и встала, как модель: бедра вперед, правый локоть подпирает левая ладонь, в правой расслабленной руке дымит сигарета.

– Открыл один из его головорезов, – продолжила она и снова затянулась. – Спросил, принесла ли я деньги. Я ответила, что да, и он провел меня к Ди Сантису. Было около десяти, я доехала к нему отсюда за полчаса. Ди Сантис был в халате. Он улыбнулся и сказал, что я женщина слова.

– Это самая длинная история, которую я только слышал, – заметил Алекс.

– Терпение, милый.

– Прямо опера какая-то, – буркнул Алекс.

– Я отдала ему конверт, – сказала Китти, – он снял резинку и начал считать бумажки. Долго, с удовольствием считал. Затем снова пересчитал и спросил меня, не фальшивые ли они. Я ответила, что это настоящие деньги. Он пересчитал их в третий раз и сказал, что это еще не все. Его горилла стоит у меня за спиной, он сидит за столом в кожаном кресле, деньги валяются перед ним. Я спросила – что значит «не все»? Здесь две тысячи, вы только что их пересчитали целых три раза. Он ответил, что это основной капитал, без процентов. Горилла за спиной у меня заржал. Ди Сантис улыбнулся и сказал: «Ты не понимаешь? Я надеялся, что ты не принесешь денег. Надеялся, что смогу попортить тебе личико. Я и сейчас могу это сделать. Если ты не принесешь проценты».

– И что ты ответила? – спросил Алекс. – Он что, еще денег хочет?

– Нет-нет, – заторопилась Китти, подошла к шкафу, поискала пепельницу и спросила: – Куда я могу стряхнуть пепел?

Не дожидаясь ответа, она снова вышла из спальни. Он слышал, как она ищет там пепельницу. Потом она сказала:

– В этом доме никогда не найдешь пепельницы.

Он услышал, как она идет в ванную, что была прямо у двери, затем послышался шум спускаемой воды. Вернувшись, она сняла лифчик и повесила его на спинку того же стула, где уже висела юбка. Подошла к постели и села на краешек. Он коснулся ее груди, но она сказала:

– Я еще не дорассказала.

– Тогда давай скорее.

– Он заставил меня заниматься с ним оральным сексом. Сказал, что это проценты с тех двух тысяч, если я не хочу, чтобы он попортил мне лицо. Горилла был там все время, пока я этим занималась. Ди Сантис сказал: «Думаю, мой мальчик тоже хочет что-нибудь получить», и мне пришлось проделать это и с гориллой. Только тогда они отпустили меня.

– Ты не должна была этого делать, – заметил Алекс.

– Мне пришлось. Я бы все сделала, только бы выбраться оттуда. Он не шутил, Алекс. Он открыл верхний ящик стола, вынул маленькую бутылочку и сказал: «Если я захочу выплеснуть это тебе в физиономию, ты ослепнешь».

– Это могла быть просто вода, – сказал Алекс.

– Да, верно, только, пока тебе в морду не плеснут, не узнаешь.

– И все равно ты не должна была этого делать.

– Ты тоже бы все сделал.

– Я никогда не сделал бы такого, пусть мне целый галлон кислоты плеснули бы в лицо.

– Этому чертову хрену потребовалось полчаса, чтобы дойти. Думаю, он просто сдерживался, чтобы я попотела. Горилла-то дошел сразу, но не Ди Сантис.

– А на хрена ты мне все это рассказываешь? – спросил Алекс.

– Я думала, это интересно.

– По-моему, это мерзость.

– Ну ладно, – сказала она и склонилась к нему. – Давай, милый, это все фигня.

– А это что будет? – спросил Алекс. – Проценты или как?

– Это другое дело. Ну давай, что такое?

Она резко встала и спустила колготы до бедер. Сидя на краю постели, разулась и забралась на кровать. Ее рука немедленно снова нащупала его.

– А почему ты на обратном пути и со швейцаром не повеселилась? – спросил Алекс.

– А почему бы сейчас мне не повеселить тебя! — улыбнулась она. – Отличная идея.

– То, что ты сделала, омерзительно, – ответил Алекс.

– Ну ты и фрукт.

– Да. А ты – дешевая потаскуха.

– Да с чего ты так распсиховался-то из-за этих типов? Тебя же никогда не волновали мои фраера.

– Это не фраера. Эти двое изнасиловали тебя, а это совершенно другое.

– Ладно, все фигня. Я просто была рада выбраться оттуда, вот и все.

– Ага, а если они придут завтра, с другой бутылкой воды, только на сей раз их будет десяток?

– Не знаю, что я буду делать завтра, давай-ка лучше думать о сегодняшнем дне, ладно?

– Ты уже только о сегодняшнем и треплешься.

– А ты?

– Пойди прополощи рот, – сказал он.

Она посмотрела ему в лицо. Глаза ее внезапно сделались страдальческими.

– Ты слышала? – повторил он.

– Да, Алекс.

– Тогда иди.

Без единого слова она встала и вышла из комнаты. Он слышал, как она идет через гостиную в туалет. Шум текущей воды. Прополаскивает горло. «Ах ты, дешевая сучка», – подумал он. Когда она вернулась, его мысли были за миллионы миль отсюда. И пока она возбуждала его руками и ртом, он думал о том, как легко вскрыл замок в вестибюле и замок на двери черного хода в квартире Ротманов, как снял дверную цепочку. Вспомнил о сейфе, о том, как трудно было подцепить дверцу, но он все же это сделал, работал, пока не получилось, и как потом было то облачко дыма… Господи, это же всегда такое наслаждение, этот дымок, вырывающийся из дырки в изолирующем материале.

Генри спросил: «Ну, что тут у нас?» Он вытащил свою лупу, поднес ее к глазам и в первую очередь осмотрел кольцо, чтобы удостовериться, что это то самое, которое он продал Ротманам перед Рождеством. Затем осмотрел браслет и сказал, что он стоит в магазине шесть тысяч долларов, что он старинный, что в нем сто два бриллианта общим весом в восемь карат. «Это дает тебе еще тысячу восемьсот долларов, Алекс». Там была еще пара платиновых клипсов с двадцатью восьмью бриллиантами – в целом на три карата, восемнадцатикаратная подвеска из белого золота с алмазами и опалом и двойная нить искусственно выращенного жемчуга – всего семьдесят семь жемчужин – с застежкой из желтого золота в четырнадцать карат, а также золотые женские часики в восемнадцать карат с четырнадцатью бриллиантами «маркиза» на браслете. Мистер Ротман вместе с драгоценностями жены держал в сейфе кое-что свое – кольцо из желтого золота в четырнадцать карат с рубином в семь карат, пару запонок из белого золота в восемнадцать карат с нефритом и пару простых золотых запонок, которые Алекс оставил себе. Он также придержал золотые сережки, которые нашел в шкафу, – те самые, с алмазными розочками. В целом он получил от Генри девять тысяч, обещанных за кольцо, и сверх того восемь тысяч четыреста баксов за остальное. Это был очень хороший кусок. Конечно, не тот, что встречается раз в жизни, даже не самый лучший из тех, что ему попадались, но за несколько часов работы это вам не кот начхал.

Он отвернулся, когда Китти попыталась поцеловать его в губы.

Потом она встала и пошла в кухню. Он услышал, как она открывает холодильник. Надел трусы и пошел к ней. Она стояла у окна и пила пиво из бутылки. Просто смотрела в окно и пила пиво. Не оборачиваясь, спросила:

– Тебе еще чего-нибудь хочется?

– Да, – ответил он. – Я хочу получить назад мои две тысячи.

– Получишь, не беспокойся, – сказала она.

– Я хочу получить их через неделю.

– Хорошо, – согласилась она.

– В пятницу.

– Хорошо.

Она отпила еще пива и снова уставилась в окно. Он не понимал, что она там высматривает. Там были только крыши.

– Мой брат любил гонять голубей, – проговорила она тихо-тихо.

– Тут нет голубей, – заметил Алекс.

– Знаю. Я просто так говорю. Кто-то ночью влез в голубятню и подсыпал им отравы в корм. Утром брат пришел и увидел, что они все подохли. Все до единого. Он спустился вниз и сказал: «Китти, кто-то убил голубей». Я сказала: «Купи себе новых». – «Да», – ответил он, пошел в туалет, и я услышала, как он плачет там, за дверью. Я постучала, спросила: «Эй, Оз, с тобой все в порядке?» Он ответил, что все в порядке. Он так и не узнал, кто убил его чертовых голубей. – Она поставила бутылку на стол у мойки, отвернулась от окна и тяжело вздохнула. – Ладно, я пошла. Думаю, к пятнице у меня будут две тысячи.

– Я не шучу. Я хочу получить их обратно, – повторил Алекс.

– Я знаю.

– Просто чтобы ты поняла.

– Я понимаю, – сказала она и прошла мимо него. Он вернулся в гостиную, включил телевизор и, пока она одевалась в спальне, смотрел какую-то викторину. Через несколько минут она вышла, постояла рядом с его стулом, немного посмотрела вместе с ним викторину. Оба молчали. Когда началась реклама, она сказала:

– До следующей недели, Алекс.

– Я буду здесь, – буркнул он.

У входной двери она остановилась, обернулась и добавила:

– Они были просто как обычные клиенты, – и вышла из квартиры.

* * *

Когда через полчаса снова зазвонил дверной звонок, Алекс подумал, что это снова вернулась Китти. Он почти надеялся. Теперь, когда она ушла и он потерял ее, оставалось лишь рвать на себе волосы оттого, что не получил от ее визита удовольствия на всю катушку. Она ведь ничего для него уже не значит, так какого же черта его волнует, что она была с кем-то еще? И все же то, что она сделала, совсем никуда не годилось. Просто совсем никуда. Она должна была сопротивляться, должна была спросить: какие такие проценты, о чем вы тут треплетесь, парни? Кислота там или нет, она не должна была сдаваться. К тому же в бутылке скорее всего была вода. Хоть раз дашь слабину – и все. Никогда не показывай своей слабости, или ты конченый человек. Это он усвоил в Синг-Синге от Томми. Ладно, черт с ней, она просто шлюха. И все же он надеялся, что это звонит она.

Он посмотрел в «глазок».

В коридоре стоял Энтони Хокинс. Алекс по-прежнему был в исподнем.

– Секундочку, мистер Хокинс, – сказал он и пошел в спальню натянуть брюки и рубашку. Когда он вернулся и открыл дверь, Хокинс спросил:

– Ну что, Алекс, уже припрятал добычу?

– Какую добычу? – удивился Алекс. – Заходите, мистер Хокинс, я как раз собирался кофейку попить.

– И я бы выпил чашечку, – ответил Хокинс.

– Проходите в кухню.

Хокинс окинул взглядом гостиную.

– Хорошенькая у тебя квартирка.

– Верно. Вы тут никогда не бывали, – сказал Алекс и пошел на кухню. Хокинс направился следом.

– Очень хорошенькая, – продолжал Хокинс. – Может, я не на той стороне, а? Моя квартира вся уместилась бы в твоей гостиной.

– Да, она большая, – согласился Алекс. – Но плата очень невысока.

– А сколько у тебя комнат?

– Пять. Вместе с кухней, – сказал Алекс. – Садитесь, мистер Хокинс.

– Надеюсь, я тебя не разбудил? – Хокинс вытащил стул из-под стола.

– Нет, я уже встал. Ничего, если растворимый?

– Вполне, – сказал Хокинс. – Алекс, что ты делал вчера утром между десятью и двенадцатью?

– Вчера? – переспросил Алекс, подошел к мойке и стал наполнять кофеварку водой. – Вчера был дождь?

– Нет, день был ясный.

– А, тогда помню. Я вчера долго спал. Проснулся около часу дня. А почему вы спрашиваете?

– Я получил сигнал из девятнадцатого участка. Не знаю, какого черта они все время звонят мне. Они считают меня чем-то вроде эксперта по взломам, – сказал Хокинс.

– Ну, так оно и есть.

– Конечно. Тогда пусть продвинут меня до первого класса и зачислят в отдел по расследованию взломов, если уж я такая шишка. Короче, этого типа зовут Грегориано или Грегориани – никак не могу запомнить, на что кончаются фамилии у этих макаронников. Он детектив третьего класса в девятнадцатом участке, и у него самого вчера утром была кража со взломом. Когда женщина вернулась в квартиру чуть позже двенадцати, там все было перевернуто вверх дном.

– Беда, – согласился Алекс.

– Ее фамилия Ротман.

– Беда, – снова сказал Алекс.

– Потому Грегориано Грегориани, или как его там, позвонил мне, чтобы спросить, не похоже ли это на кого-нибудь из моих знакомых.

– И как? – спросил Алекс.

– Описание походит на тебя.

– Какое такое описание? – тут же спросил Алекс.

– А тебе-то что за дело? Ты же спал вчера утром.

– Верно, – ответил Алекс. Он положил в чашечки растворимого кофе, поднял глаза и спросил: – Вам с сахаром?

– Черный, – ответил Хокинс. – Этот тип хорошо поработал с их стенным сейфом.

– Профессионал, значит? – заметил Алекс.

– Несомненно.

– Как он вошел в квартиру?

– Думаю, через черный ход. Там совершенно дурацкий замок.

– Как вы считаете, они теперь вложат деньги в производство хороших замков? – спросил Алекс, покачав головой.

– Тогда ты останешься без работы, – ответил Хокинс.

– Да я и так уже завязал, мистер Хокинс.

– Я знаю, что нет. Чем теперь занимаешься, Алекс?

– Думаю податься в театр. В тюрьме я помогал в постановке нескольких шоу, так что хочу продолжать в том же духе.

– Да, но чем ты сейчас занимаешься?

– Этим и занимаюсь.

– Нет, ты только намерен этим заняться. А на что ты сейчас содержишь квартиру?

– У меня были небольшие сбережения.

– Стало быть, думаешь заделаться актером?

– Нет, электриком.

– Ах, электриком. Жаль, Алекс, поскольку ты хороший актер. Лучший из тех, кого я знаю, а я уж повидал актеров на своем веку.

– Мистер Хокинс, – сказал Алекс, – вы же не думаете, что я имею что-нибудь общее с этим ограблением?

– Да, подпись была не твоя, – сказал Хокинс. – Но и не совсем не твоя.

– Как это – моя и не моя?

– Тот тип вскрыл дверь. Это похоже на тебя, Алекс. Пластиковой полоской, картой, полоской из жалюзи – очень на тебя похоже.

– Да и на сотню остальных домушников в городе.

– Верно. Парень несколько раз звонил в квартиру. Рискнул поговорить с горничной и с пострадавшей. Это очень на тебя похоже, Алекс. Большинство дешевых воришек просто звонят и вешают трубку. Но не ты. Ты заслужил хорошую отметку.

– Спасибо, конечно, – сказал Алекс, – но…

– Я не собирался делать тебе комплимент, – отрезал Хокинс. – Парень сунул зубочистку в замочную скважину в передней двери, а это твоя манера, Алекс. Но он оставил на месте преступления свои инструменты, а это уже на тебя не похоже.

– Верно. Кроме того, у меня нет никаких инструментов, мистер Хокинс.

– Да-да. И он не стал делать никаких глупостей, вроде того чтобы выбивать стекло изнутри. Ты быстро учишься, Алекс.

– Не понимаю, что вы имеете в виду, – сказал Алекс, взял кофейник и наполнил чашечки кипятком. Добавил себе молока и отнес кофе на стол.

– Спасибо, – сказал Хокинс. – К тому же мы думаем, что тут была наводка. Парень пошел прямо к сейфу, хотя потом и пытался это прикрыть, разбросав повсюду шмотки, спер из ящиков какую-то фигню. Но все же основной целью был сейф, поскольку дама отсутствовала всего два часа, а сейф у них непростой. Так что ограбление было по наводке, а нам известно, что раньше ты так работал.

– Неправда.

– Мы знаем, кто был у тебя наводчиком, Алекс.

– И кто?

– Вито Балони.

– Вито Болоньезе? Вы шутите? Вито держит косметический магазин.

– Он еще и скупщик краденого.

– Этого я не знал. Почему же вы его не арестуете?

– Мы взяли бы его в одну минуту, если бы нашли его тайник. Ну да не в этом дело. Я пытаюсь втолковать тебе, что было совершено ограбление по наводке, а это означает, что его мог провернуть парень вроде тебя – с такими же хорошими связями, а также вскрыть сейф, что не требует особого умения. Короче, это мог быть ты, Алекс.

– Но это был не я.

– А описание тебе подходит.

– Какое описание? – снова спросил Алекс.

– Грегориано поговорил со швейцаром и лифтером, спросил их, не видели ли они каких-нибудь подозрительных личностей возле дома.

– Ну и?

– Швейцар никого не видел, – сказал Хокинс и отпил кофе. – А вот лифтер кое-кого видел.

– Да неужели?

– Да. Видел кое-кого, похожего на тебя. Потому-то Грегориано и позвонил мне. Он просматривал файлы и нашел парня, подходящего под описание, которое дал ему лифтер, и парня того зовут Алекс Харди. Он увидел, что брал его я, позвонил мне, чтобы выяснить, что я сегодня о тебе знаю. Конечно, в городе полно голубоглазых блондинов твоего роста и веса…

– Ага.

– Которые заходят не туда, разыскивая нужный адрес, и потому смотрят по номерам почтовых ящиков.

– Наверное, миллионы, – сказал Алекс.

– Да, но никто из них не занимается взломами.

– Вы хотите сказать, что это я был там вчера утром? Лифтер сказал, что видел меня там вчера?

– Нет. Он видел тебя в среду. Или кого-то, кто до чертиков был похож на тебя.

– Вот что я вам скажу, – заявил Алекс. – Почему бы вам не вызвать лифтера на опознание, чтобы он указал на меня?

– Ладно. Предположим, что это был ты. И что мы докажем?

– Ничего.

– Верно. Находиться в вестибюле дома – не преступление.

– Да все равно это был не я, мистер Хокинс.

– Кто навел тебя, Алекс?

– Я ничего об этом не знаю.

– Алекс, – сказал Хокинс, – я доберусь до твоей задницы.

– Никто не доберется до моей задницы, мистер Хокинс. Я всегда вам рад, но, если вы проделали весь путь из центра для того, чтобы рассказать мне о преступлении, которого я не совершал, вы зря потратили время, мистер Хокинс.

– У меня полно времени, – ответил Хокинс.

– У меня тоже.

– Да уж. Там было кольцо на тридцать тысяч баксов. Твоя доля позволит тебе продержаться некоторое время, а?

– Если бы так, мистер Хокинс. Я еле свожу концы с концами.

– А мы все что, по-другому живем? – Хокинс улыбнулся как Барт Рейнольдс. – Как я понимаю, кольца тут уже нет?

– Вот что я вам скажу. Почему бы вам не взять ордер на обыск и не вернуться сюда, чтобы поискать его?

– Я могу это сделать.

– Нет. Вы этого не сделаете, поскольку знаете, что ни хрена тут не найдете. И знаете почему, мистер Хокинс? Потому что я не знаю, кто это сделал. Вы просто все время оскорбляете меня. Зачем, мистер Хокинс? Почему бы вам не отстать от меня?

– Спасибо за кофе, – сказал Хокинс, встал и задвинул стул под стол.

– Извините, что растворимый.

– Ну, все же получше, чем в тюряге, а? – спросил Хокинс и снова ухмыльнулся. Затем он повернулся и ушел.

* * *

У почтовых ящиков внизу Алекс проверил, в какой квартире живет Джессика Ноулз. Квартира 5С. Всего двумя этажами ниже, очень удобно. Он подумал, не пойти ли наверх, не свалиться ли неожиданно ей на голову – привет, я на минутку, просто чтобы проведать вас. Может, он застанет ее в ночной рубашке или в чем там еще. Он посмотрел на часы. Двенадцать двадцать. Может, стоит попробовать. После Китти он чувствовал себя паршиво. Он не понимал почему, черт, она же сделала бы все, чего он ни попросил бы, это же ее работа, он просто не попытался. Но какого черта она стала ему это рассказывать? Постучать в дверь – привет, Джессика, тебе что-нибудь купить в магазине? Нет, лучше уж подождать до завтрашнего вечера. Он не хотел давить на нее. Хладнокровно и просто. Спокойствие, милый. Эта чертова Китти…

У него в кармане было семнадцать тысяч долларов наличными, и он сначала отправился в «Кемикл-банк» на углу Бродвея и Девяносто первой. Там он положил пять тысяч на свой сберегательный счет. Затем взял такси до угла Бродвея и Семьдесят третьей, где положил еще пять тысяч в «Чейз Манхэттен» на текущий счет. Третий банк был на углу Пятьдесят девятой и Лексингтон-авеню, «Драй Док». Он положил пять с половиной тысяч на свой третий сберегательный счет, оставив себе полторы тысячи наличными. Он должен дать Томми пятьсот долларов или около того, и тысяча останется на расходы.

Когда он делал вклады, мерзкое чувство, преследовавшее его после встречи с Китти, почти ушло. Он просто не мог ее понять. Сначала попасть в такую заваруху с этими двумя макаронниками, а затем поддаться им, когда ей нужно было схватить со стола нож для бумаги и всадить его кому-нибудь в глаз, сражаться за себя так, как он однажды дрался в Синг-Синге, когда пожизненник наехал на него. Ты должен им показать. Если нет – тебя затопчут. Да черт с ней. Он сейчас хотел только вернуть себе две тысячи. И она очень пожалеет, если не отдаст их.

Томми Палумбо жил в центре на Малберри-стрит, в Маленькой Италии. Жил с отцом и матерью, но днем никого из них дома не бывало, поскольку они держали бакалейную лавку на Мотт-стрит. Томми сидел на крылечке с парой других ребят, когда на такси подъехал Алекс. Они все повернулись посмотреть, кто бы это мог быть.

Томми узнал его сразу и бросился навстречу. Ему было двадцать два, но он был небольшого роста и хрупкий, потому смотрелся на семнадцать. Он был в дангери[4]4
  Дангери – хлопчатобумажная саржа или рабочие брюки из этой ткани.


[Закрыть], белой футболке и легкой голубой поплиновой ветровке. Еще на нем были высокие спортивные туфли. Выглядел он как тинэйджер, собирающийся поиграть в бейсбол.

– Эй, парень, – сказал он и протянул руку. Алекс пожал ее, потом заплатил таксисту и дал ему на чай.

– Твои старики дома? – спросил он.

– Нет, – ответил Томми. – В магазине.

– Тогда, может, зайдем внутрь?

– Конечно, – ответил Томми. – Я все равно собирался тебе кое-что показать.

Они прошли мимо ребят на лестнице, которые смотрели на Алекса так, словно он был легавый. В коридоре было пусто, пахло антисептиком – в Маленькой Италии в домах никогда не воняет мочой, как в Гарлеме. Они поднялись на третий этаж, и Томми открыл квартиру своим ключом. Они сели в гостиной. У противоположной стены стоял диван, а над ним висело распятие. Над головой Иисуса была прибита надпись «INRI»[5]5
  INRI – Иисус из Назарета, царь Иудейский (лат.).


[Закрыть].

– Что значит эта надпись – «INRI»? – спросил Алекс.

– «И На кресте Распяли Иисуса».

– Да ну тебя, это что-то по латыни.

– Нет. Именно так, как я говорю, потому что евреи прибили его к кресту.

– Никогда прежде такого не слышал, – сказал Алекс.

– Это правда. Мне бабушка рассказывала.

– Я тут кое-что тебе принес, – усмехнулся Алекс и достал бумажник. Генри заплатил ему двадцатками, потому он отсчитал двадцать пять бумажек и протянул их Томми. – Пять сотен. Хватит?

– Много, – ответил Томми.

– Это же ты свел меня с Генри.

– И все равно много.

– Бери-бери, – хмыкнул Алекс. – Как ты, кстати, с ним познакомился?

– С Генри? Да через того еврея, моего бывшего партнера. Прежде, чем меня посадили. Его звали Джерри Штейн. Помнишь?

– Нет.

– Короче, у нас было два совместных дельца. Потом он стал работать в одиночку, но я не в обиде, мы хорошо ладили. Взяли мы два винных магазина в Бронксе. Он сунул пушку прямо в ухо парню и сказал: вытряхай кассу или я проделаю дырку у тебя в голове. Он и познакомил меня с Генри сразу после того, как я вышел. Знал, что мне нужно дело, и решил, что Генри мне что-нибудь подыщет. Но Генри заявил, что сейчас ему нужен хороший взломщик, вот я и сказал, что знаю лучшего взломщика в Нью-Йорке…

– Да-да.

– Все это ничего не стоит, Алекс. – Томми пожал плечами. – Вот так все и было. Значит, дельце стоящее?

– О да.

– Простое?

– Среднее. Я бы сказал – среднее.

– Неприятностей не было?

– Никаких.

– Хорошо, – сказал Томми. – Подожди, я покажу тебе, что у меня есть.

– Что это?

– Ты просто посиди здесь. Я сейчас принесу.

– Надеюсь, это не пушка?

Томми не ответил. Он с улыбкой вышел из гостиной. Алекс ждал. Он на все сто гребаных процентов был уверен, что это пушка.

– Закрой глаза, – крикнул из соседней комнаты Томми.

– Не дури, не стану я глаза закрывать, – отозвался Алекс.

Томми вернулся в комнату, держа руки за спиной.

– Значит, все же пушка? – сказал Алекс.

– Да, но какая! Как ты думаешь? – Глаза Томми горели, на лице сияла широкая улыбка.

– Скажу, – ответил Алекс. – Такая, которая навлечет на тебя беду, какой бы марки она ни была.

– Смотри, – Томми вынул правую руку из-за спины и ткнул пистолетом Алексу чуть ли не в нос. Пистолет был огромный, такого Алекс в жизни не видел.

– Это что еще за штука? – спросил он. – Убери эту хрень от моего носа! Надеюсь, он не заряжен?

– Нет, – ответил Томми. – Знаешь, что это за пистолет?

– Нет. А откуда ты знаешь, что он не заряжен?

– Да потому, что он не заряжен, сам посмотри, – сказал Томми и повернул барабан, чтобы Алекс увидел, что в нем нет патронов.

– Откуда мне знать, что там не завалялось одного?

– Я же сказал тебе – он не заряжен. Ну, что скажешь?

– Прямо пушка, – ответил Алекс.

– Это и есть пушка. «Магнум» калибра 37,5. Вот так-то. Знаешь, кто сейчас пользуется такими пистолетами?

– Кто?

– Полицейские в Коннектикуте и сельские копы.

– Почему бы тебе не засунуть его подальше? – спросил Алекс. – Знаешь, меня очень нервирует, когда ты им вот так размахиваешь.

– Им можно человеку ногу отстрелить. Выстрел – и ноги нет!

– Да уж, – сказал Алекс.

– Знаешь, какой длины v него ствол?

– Ну?

– Почти в фут! Одиннадцать с четвертью дюймов, так вот!

– Да, – сказал Алекс и посмотрел на ствол. – Убери его, ладно?

– Бывали случаи, – продолжал Томми, – когда в кого-нибудь стреляли из такого, а пуля проходила насквозь и убивала еще одного. Это охренительно сильная пушка! Коннектикутские копы заряжают их пулями со смещенным центром тяжести. Эти пули кувыркаются в воздухе и, когда попадают в кого-то, начинают «гулять» по всему телу. Вот почему, стреляя в толпе, они применяют именно эти пули, ведь они выскакивают под другим углом и не могут долбануть ни в чем неповинного зеваку. Эти пушки такие мощные, что могут продырявить даже мотор. Представляешь?

– Я уже сказал, что представляю. А теперь убери его.

– Знаешь, сколько я за него заплатил? В смысле, на улице.

– И сколько?

– Двести сорок баксов. Из него и бизона свалить можно.

– Жаль, что в Нью-Йорке бизоны не водятся.

– У меня на уме очень крупный бизон, – сказал Томми и заговорщицки ухмыльнулся. – Лучше положу-ка я его в стол. Моя старушка вернется, так ее удар хватит.

– А он у тебя в ящик-то влезет? – спросил Алекс. Томми рассмеялся и вышел из комнаты. – Ты спятил, да? – крикнул Алекс ему вслед.

– Да-да, – ответил Томми.

– Наверное, ты прямо-таки жаждешь снова попасть за решетку.

– Если кто-то попытается меня туда засадить, – ответил Томми, – я ему башку снесу. Этой хреновиной можно отстрелить человеку башку.

– А мне показалось, ты сказал – ногу.

– И голову тоже, – сказал Томми, возвращаясь в комнату. – Хочешь послушать, что мне пришло на ум?

– Нет. Нет, если это касается той игрушки, которую ты только что показал.

– Конечно, касается, иначе какого черта я стал бы ее покупать?

– Потому что ты псих.

– Так ты будешь слушать или нет?

– Томми, хочешь совет? Выброси его в мусорное ведро.

– Он стоил мне двести сорок баксов.

– Выкинь его. Прямо сейчас, – сказал Алекс и достал бумажник. – Вот тебе двести сорок, и выкини свою пушку.

– Она мне нужна, — ответил Томми.

– Зачем?

– Знаешь, с тех пор как я вышел, я чувствую себя совершенным дерьмом. Не понимаю, что со мной. Моя мать все спрашивает, не заболел ли я. Говорит: ты должен быть счастлив дома, почему у тебя все время такая кислая физиономия? Ладно. Сегодня утром я купил эту штуку. Ну, посмотри – у меня кислая морда? Сейчас ты видишь счастливого человека.

– Который готовится отправиться в Синг-Синг.

– Только не я. У меня есть отличные планы на эту штуку.

– И слушать не желаю.

– Эту идею ты мне подбросил.

– Я?

– Ты. Я бы и не подумал об этом, если бы не ты.

– Томми, ты с ума сошел? Ты дурак или притворяешься?

– Ты просто послушай минутку, и сам увидишь. Пива хочешь? В холодильнике есть «Хайнекен» и «Шлитц». Чего тебе дать?

– «Хайнекен».

– Мой старик его любит, – сказал Томми и пошел на кухню. – Он обычно гнал вино, знаешь? В подвале. Теперь не гонит. Теперь только «Хайнекен» пьет. Приносит домой ежедневно три упаковки по шесть бутылок и выпивает их за ночь, пока смотрит телевизор. Для меня приносит «Шлитц». Если я трону его «Хайнекен», он мне башку оторвет.

– Ладно, неси «Шлитц», – согласился Алекс.

– Нет, я скажу, что заходил приятель. Мой старик – настоящий итальянец, для него гостеприимство – большое дело. – Томми вернулся в комнату с бутылкой «Шлитца», бутылкой «Хайнекена» и открывалкой. Он открыл обе бутылки и протянул «Хайнекен» Алексу. – За здоровье всего твоего семейства, – сказал он и опрокинул бутылку в рот. – Хорошо, – он отер губы. – Не хуже этого голландского дерьма. Ну, хочешь послушать мой план?

– У меня нет выбора, – ответил Алекс. – Я выпил пиво твоего старика.

– Не беспокойся, – рассмеялся Томми. – Я скажу ему, что пиво выпил мой очень хороший друг. Можешь выпить еще бутылочку, если хочешь. Скажу, что знаю тебя по Синг-Сингу. Он просто обожает моих корешей из Синг-Синга.

– Могу поспорить, что он и «магнум» возлюбит сразу же, как только посмотрит на него.

– Его увидит лишь один человек, – сказал Томми. – После этого пушка пойдет в мусорный ящик.

– И кто это?

– Тот, кто его увидит? Угадай.

– Кто?

– Генри Грин.

Алекс поставил бутылку и повернулся к Томми.

– Да-да, – ухмыльнулся тот. – Я собираюсь ограбить магазин Генри. Что ты об этом думаешь?

– Думаю, что такой идиотской идеи я еще в жизни не слышал.

– Да? Ну а я так не думаю. Мне кажется, это на самом деле очень хорошая идея. Знаешь, почему?

– Не хочу знать.

– Генри подкинул тебе работенку, так? Ладно, я так понимаю, что ювелир не станет подыскивать кому бы то ни было дельце, если и ему при этом кое-чего не перепадет, верно? Он не послал бы тебя за двухдолларовыми часами, у него в голове было кое-что покрупнее. Разве нет? Хорошо. Стало быть, вчера ты сделал работу. Я знаю это потому, что раз ты здесь с деньгами для меня, значит, ты сделал работу вчера, когда у горничной был выходной. И где добыча теперь? Раз Генри тебе заплатил за нее, то она у него в магазине. Вряд ли он успел избавиться от нее так быстро, стало быть, она еще там, верно? Отлично. После шести вечера ее там не будет.

Томми ухмылялся. Алекс тупо пялился на него.

– Ну как? – спросил Томми.

– Очень хорошо, – ответил Алекс. – Я буду посылать тебе в передачах сигареты и карманные деньги.

– Что тут не так?

– Что? Да Генри знает тебя, тупой ты болван!

– Это не имеет значения.

– Ах да! Конечно! И он не позвонит копам сразу же, как ты уйдешь от него, и не скажет – Томми Палумбо только что взял этот магазин.