Текст книги "Королевский флеш"

Автор книги: Эд Макбейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Да, думаю, теперь понял, – ответил Алекс.

– Понимаешь, он мог сделать вывод, что тут происходит кое-что. И если Майклу хватит низости, он обвинит меня в том, что я недостойная мать, и отнимет у меня сына. А я этого допустить не могу. Потому, когда мы танцевали, мне пришло в голову, что дело идет немного не так, и потому, когда я вышла из ванной, я стала думать, не прячется ли в прихожей детектив и чем это мне аукнется. Но сегодня адвокат сказал мне, что в нынешние времена очень трудно доказать недостойное поведение матери. Он знал случай, когда женщина была настоящей проституткой, представляешь, и суд не отнял у нее ребенка. Так он мне сказал. Я звонила ему.

– Ты звонила адвокату? – изумился Алекс.

– Да. Чтобы спросить у него, могу ли я завести себе мужчину, не ставя под угрозу свое положение.

– И что он сказал?

– Он рассказал мне о той проститутке. И сказал, что не думает, что в наше время мне есть о чем волноваться. Что касается опеки.

– Когда ты ему звонила? – спросил Алекс.

– Вчера утром. Я бы и раньше позвонила, но был конец недели. Вот так, – она пожала плечами и положила сигарету.

– И что, Джесс?

– Мне нравится, когда ты называешь меня Джесс.

– И все же, что дальше, Джесс?

– Думаю, ты знаешь, – сказала она. – И не думаю, что мне надо тебе об этом говорить.

* * *

Это началось в ярости.

Он хотел только одного – наказать ее, унизить, заставить понять, как сильно она уязвила его в прошлую субботу, хотя и понимал причины ее ухода. На самом деле причина была веская – пусть и глупая. Любому идиоту понятно, что тебя не притянут без фотографий и свидетелей, но Малышка-с-Фермы, Принцесса-Доильщица должна была прежде позвонить своему адвокату, чтобы до этого допереть. Странно, почему она еще и мэру не позвонила? Доброе утро, ваша честь, понимаете… я тут нашла ужасно симпатичного молодого человека, он живет двумя этажами выше в моем доме, и я хотела бы узнать… понимаете, я в процессе развода, и я просто хотела проверить, все ли правильно, если он вдруг будет заигрывать или что там еще, вправе ли я… ну, вы понимаете, если мне захочется узнать его получше, можно ли это сделать, сэр?

Он был зол на ее глупость, зол на то, что она не поделилась с ним своими страхами в ту субботу сразу после того, как вернулась из туалета, не сказала ему прямо, что ее тревожит, вместо того чтобы компостировать ему мозги насчет этой самой сиделки, – хотя она и по этому поводу, наверное, волновалась, – и все же он был зол. В гневе он совсем забыл, что это она первая подошла к нему тогда в парке, забыл, что ей было неловко, что она покраснела, забыл, как хорошо все шло в ту субботу, как им было приятно вместе, как все было на самом деле замечательно – пока она не ушла. Конечно, все из-за этого. Ей не стоило так унижать его. Чтобы она там себе ни думала, ей нужно было поделиться с ним, довериться ему, чтобы сказать: понимаешь, Алекс, вот в чем дело, вот что пугает меня, это не связано с тем, хочу я тебя или нет, просто дело вот в чем. А вместо этого она ушла. И он остался как дурак. Спокойной ночи, Джесс. Спокойной ночи, Алекс. Спокойной ночи, мистер Дурья Башка. Нет, чтобы там ни было, она не должна была оставлять его там как дурака. Он не подонок какой-нибудь, с которым можно делать что захочешь. Он был полноправным мужчиной и заслуживал уважения.

Потому-то сначала был гнев без малейшего намека на любовь. Любовь не имела ничего общего с началом, по крайней мере для него. Он в ярости сорвал с нее одежду, стащив футболку, обнажил груди. Затем расстегнул пояс, снял сандалии и спустил брюки с ее длинных ног. Швырнул их через всю комнату. На ней были бледно-голубые узкие трусики, он сорвал и их. Она поднялась было помочь ему, и тут он внезапно возбудился. Он торопливо спустил трусики ей на бедра, затем на колени, она стряхнула их с ног, распростершись под ним на диване и раскрыв руки для объятий.

Гнев его начал мешаться с сомнением, когда он расстегнул молнию своих брюк – он не хотел раздеваться, он хотел, чтобы это она лежала нагая и незащищенная под ним, а он оставался бы полностью одетым. И тут его одолели сомнения – а вдруг его член на самом деле маленький, вдруг он неправильно оценивал его, он говорил Дейзи, что читал одну книжку, а та ответила, что это все дерьмо. Он помедлил мгновение, вспомнив душевую Синг-Синга, как они голыми входили туда, и как у всех мужчин это было разным, и как он краешком глаза посматривал на них, чтобы никто не подумал, что его потянуло на любовные приключения. Чтобы не сочли его гомиком. Покажи им слабость – и конец, как говорил Томми.

Сомнения и страх сгладили его гнев. Она лежала с закрытыми глазами, широко раскинув руки и ноги, ожидая, когда он рухнет на нее, и он наконец решился освободиться от брюк, опасаясь, что вдруг она откроет глаза и этим унизит его, сделает какое-нибудь умное замечание. О, так это и есть твой малыш? А я-то думала, что это зародыш. Что-нибудь этакое выдаст, фраерам верить нельзя. Шлюхи, с которыми он трахался, были достаточно профессиональны, чтобы выкатить глаза в деланном удивлении и сказать: «Ой, парень, ты же не всадишь в меня этот дрын? Эта охренительная штука разорвет меня, пожалей бедную девушку». Шлюхи знают свое дело. Но Джессика лежала с закрытыми глазами, по-прежнему раскинув руки, чтобы обнять его, и он боялся, что, если он не поторопится, она откроет их.

Он встал на колени над ней – не хотел пачкать свои дорогие брюки, но и раздеваться не желал, пусть знает, кто тут босс, кто наездник, кто жеребец! Он не стал бы раздеваться – со шлюхами другое дело, он знал, что будет делать шлюха. Он боялся, что войдет так мягко, что, когда будет внутри, она откроет глаза и скажет – ты уже вошел? Боялся, что дойдет слишком быстро, еще до того, как будет внутри, боялся всего того, что сокрушит его гнев и заставит его дрожать. Он говорил себе, что его трясет от возбуждения, и еще больше испугался, что войдет слишком быстро, и его затрясло еще сильнее.

Он вошел в нее, она слегка вздохнула, и он ощутил внезапную дрожь – получилось. Все хорошо, и чего только он боялся, у него не меньше, чем у остальных парней, которые мылись вместе с ним в той душевой. Эй, парень, не хочешь пососать мой хрен? Он вошел глубже, она застонала, он слышал ее стон, он ободрил его и в то же время заставил опять бояться, что слишком скоро дойдет. Она подняла бедра, и он подумал: не шевелись, ты доведешь меня. Он стал думать – пытался заставить себя думать – о чем-нибудь постороннем, но только не о том, чем они занимались. О роликовых коньках, о теннисных ракетках, о мистере Теннисисте, а это привело его к внезапной и непрошеной мысли о матери, о двери, о дверях, об открывающихся дверях, о вскрытых дверях, о взломанных, высаженных, об открытых потайных дверцах, о сейфах, полных драгоценностей, в которые он мог погрузить руки, о рубинах и алмазах, изумрудах и жемчугах. Он потянулся к ее грудям, сжал их обеими руками. Бесплатное зрелище для любого фраера устраивает, чертова сука, без лифчика расхаживает, как дешевая шлюха. Ее груди были покрыты россыпью мелких веснушек, как и ее переносица. Соски были розовыми – он думал, что только у девственниц розовые соски, ах, мать твою, не шевелись!

Потом она лежала, лениво глядя на него с дивана, пока он раздевался и аккуратно вешал одежду на спинку стула у пианино. Она попросила сигарету, он вынул одну из коробочки на кофейном столике и подал ей. Она глубоко затянулась, выпустила струйку дыма и улыбнулась ему. Он спросил у нее то, о чем не спрашивал ни одну женщину, кроме Китти, все ли было хорошо. А она ответила: «А ты сам не видишь, Алекс?» Она коснулась пальцами его губ и сказала: «Ты не поцеловал меня. Хочешь поцеловать меня, Алекс?» Тогда он поцеловал ее. Гнев утих, и он целовал ее нежно и долго, изучая губами ее губы, касаясь ее языка своим, целуя пухлую нижнюю губу и кончик носа, скользя губами по щекам, по лбу, по волосам и темени, влажному от пота, целуя ее закрытые глаза, спускаясь к груди и целуя каждый сосок и круглый холмик ее живота и пупка. А затем он сделал то, чего никогда не делал ни с одной женщиной, даже с Китти. Он поцеловал ее туда, испугавшись на миг – не гомик ли он, не то же ли это самое, как поддаться «голубому»? Но она охватила руками его затылок, поглаживая его волосы своими хрупкими пальцами, лаская его, и вдруг ему стало легко.

Потом в ее спальне они впервые занялись любовью. А после этого он заплакал. Он положил голову ей на грудь и заплакал, а она сказала только одно – «да».

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Они сидели дома у Дейзи.

Вечер четверга. Она только что вернулась из Порт-Миллз. Квартира выглядела безупречно чистой. Дейзи сказала, что дважды в неделю приходит уборщица. Дейзи была в длинном нейлоновом домашнем платье, и, когда она стояла, никак нельзя было догадаться, что у нее лишь одна нога. Только когда она садилась, платье с одной стороны провисало, да и то это было видно, если знать, что она одноногая. Она велела им самим налить себе выпивки и удобно уселась на диване. Арчи сел напротив, Алекс рядом с ней. От нее пахло мылом.

– Прежде всего, – начал Арчи, – ты в доме побывала?

– Да, – ответила Дейзи. – Это было непросто, но я туда заходила.

– А что? Старый хрен поднял шум?

– Он захотел узнать, зачем это мне. Я сказала, что никогда не бывала в этом доме – что ему, стыдно, что ли, меня туда пригласить? Нет, ответил он, чего ему стыдиться? Я сказала – ну, я же, в конце концов, одноногая шлюха. Он ответил, что дело не в том, просто он не хочет, чтобы вернулась его жена и унюхала меня. Понимаете, когда я езжу к нему, я душусь духами. Ему нравится, когда от меня пахнет этой дешевкой, а меня просто тошнит от этого запаха. Поэтому я сказала, что могу принять душ – у него в мастерской, где он рисует, есть душевая – и что жена ничего не унюхает. Он сказал: хорошо, почему бы тебе и вправду не принять душ, и тогда мы посмотрим, что получится, и, может быть, попозже вернемся сюда.

Она вдруг лучезарно улыбнулась.

– Я же не просто так шлюха, я всегда беру плату вперед. Поэтому я пошла в ванную в мастерской, закрыла дверь, приняла душ, снова оделась и вышла. И тут он говорит – ты чего это оделась? Я сказала, что хочу посмотреть дом, ты же сказал, что покажешь. Он говорит – можем и потом посмотреть, Дейзи. Я сказала, что смыла все духи и от меня пахнет, как от невинного младенца, и что я хочу посмотреть, как этот хренов дом выглядит изнутри. Разве что ты боишься, что я заразная какая-нибудь или что-то в этом роде. Но в таком случае забудь обо мне и не жди по четвергам. В любом случае, я иногда болею, да к тому же, когда все цвести начинает, у меня из носу течет. Тут он и говорит – ладно, ладно, это же всего-навсего дом, чего ты так. Я сказала, что для меня это важно. Как будто я честная девушка, которая хочет, чтобы мужчина доказал ей свою ценность, понимаешь? – Дейзи рассмеялась.

– Итак, он повел тебя туда, – сказал Арчи.

– Повел.

– Есть на окнах сигнализация? – спросил Алекс.

– И на окнах, и на дверях, – ответила Дейзи. – У него такие стеклянные панели сбоку от передней двери, на них сигнализация, а также еще на раздвижных стеклянных дверях и на окнах по всему дому.

– Какая надпись на наклейках?

– «Провидент Секьюрити».

– Стало быть, этот дом охраняется «Провидент Секьюрити»?

– Да.

– «Провидент Секьюрити». Тебе это что-нибудь говорит, Алекс?

– Никогда не слышал о такой фирме.

– Я спросила, что это за наклейки, а он сказал – система сигнализации. Ну, я начала шуточки отпускать: что, как дверь откроешь, так звонок звенит, а он говорит: нет, это немая сигнализация, она связана с другим местом. Я спросила – с каким? С полицейским участком, что ли? Он сказал, что в Порт-Миллз нет полицейского участка, что местечко обслуживает городская полиция. Я спросила – значит, сигнализация связана с городской полицией? Нет, ответил он, с неким типом по имени Чарли Данкен, который здесь держит такси, с ним так домов двенадцать связано, и, как только срабатывает где-нибудь, он сразу бежит туда.

– А Рид ничего не заподозрил?

– Нет-нет, я просто подшучивала все время, – сказала Дейзи. – Когда мы зашли в дом, все звучало очень естественно. – Она вдруг произнесла со своим южным акцентом: – Я косила под тупую шлюшку, которая ни фига не петрит в сигнализации, сечешь?

– Значит, того типа зовут Чарли Данкен?

– Ага.

– И у него там таксопарк?

– Да. Называется «Данкен Ливери».

– Стало быть, «Данкен Ливери».

– Это же захолустный городишко, понимаешь, – сказала Дейзи.

– Да, мы там были.

– Никакой полиции, только добровольная пожарная часть, или что-то вроде этого.

– У нас есть план этого городишка, – сказал Арчи. – Итак, на что похож этот дом?

– Отпад!

– Опиши, – попросил Арчи. – Ты вошла в переднюю дверь…

– Да, в переднюю дверь, а за ней что-то вроде как два крыла. Это очень современный дом, понимаешь, стекло, камень, дерево, все такое. Так здорово выглядит, Арчи, я бы отдала и вторую ногу за такой дом! Прямо после входа каменный пол и утыкаешься в обратную сторону камина, находящегося в гостиной. Гостиная как футбольное поле, с одной стороны камин, с другой – раздвижные стеклянные двери во всю стену, они выходят на озеро.

– Ты посмотрела на эти двери? – спросил Алекс.

– Ага, на них тоже сигнализация. Я уже тебе говорила.

– А какие на них замки? Хреновина вроде как на дверях патио?

– В замках я ни уха ни рыла, – ответила Дейзи.

– Двери стеклянные, или пластиковые?

– Не знаю.

– Задвижка на них есть?

– Не понимаю.

– Ну, засов где-то на уровне пояса, с цепочкой и крючком.

– Ничего такого я не видела.

– Ладно, давай дальше.

– Дом одноэтажный, – продолжала Дейзи. – За входом, отделенная от него камином, гостиная. Направо от входа столовая и кухня. Слева три спальни. Одна из них хозяйская, Ридов, одна для гостей, третью они держат на случай, если дочка приедет. Ей тридцать четыре, но она не замужем и иногда приезжает на уик-энд.

– Где хозяйская спальня?

– Там очень широкий холл, первая комната дочкина, затем для гостей, потом хозяйская. Холл весь выложен камнем, как и прихожая. На самом деле все полы в доме каменные.

– Ты была в хозяйской спальне?

– Да, он мне весь дом показал. Он не хотел вести меня туда, но, как только мы вошли, стал все показывать так, словно собирался мне его продать.

– Итак, налево от входа сворачиваешь в холл, сначала две комнаты, потом хозяйская спальня в конце холла, так?

– Да. Хозяйская спальня тоже выходит на озеро.

– Начнем с двери, – сказал Алекс. – Открываешь дверь в хозяйскую спальню…

– Да, и сразу видишь наверху окна, выходящие на озеро.

– А дверь снова как в патио?

– Одна створка, да. Остальное окна. Расположены высоко.

– Что за дверьми?

– Каменная терраса, ступени ведут вниз к озеру.

– Ладно, мы сейчас вошли в спальню и стоим у дверей, – сказал Алекс. – Что у нас справа?

– Справа стенные шкафы. Раздвижные двери.

– Он не открывал их тебе показать?

– Я сама их открывала.

– Что в них?

– Это его шкафы, там он держит свою одежду. У его жены отдельная гардеробная. Между спальней и уборной, с эту комнату величиной.

– Хорошо, справа шкафы, набитые шмотками. Продолжай двигаться по комнате, против часовой стрелки.

– Против?

– Да. Вход находится там, где шесть часов. Теперь, что у той стены, где цифра три?

– Кровать. Такая здоровенная, двуспальная. Над ней картина.

– Отлично, это у нас три, – промолвил Алекс. – Теперь, что…

– Там еще кое-что на трех часах, – сказала Дейзи.

– Что еще?

– Дверь в гардеробную его жены.

– Ладно, туда войдем попозже.

– Уборная, – сказала Дейзи. – С другой стороны гардеробной есть дверь в уборную.

– Ладно, туда потом. А что у нас там, где двенадцать?

– Наверху окна, под ними ряд комодов. А слева от них двери на террасу.

– Хорошо. А возле девяти?

– Просто деревянная стена, а перед ней очень низкая деревянная скамья с растениями с одной стороны и какой-то скульптурой с другой. Ее Джек О'Мэлли сделал, эту скульптуру. Это статуя высокого тощего человека. Мистер Рид сказал, что это Джек О'Мэлли.

– На этой стене что-нибудь висит? – спросил Алекс.

– Ничего.

– Ни картин, ничего такого?

– Нет.

– В комнате есть еще картины? Кроме той, что над кроватью?

– Нет, только эта.

– Зеркала?

– Да, над комодами. Вся стена над комодами – сплошное зеркало вплоть до самых окон. А те расположены высоко. Я уже говорила.

– Привинчены к стене?

– Я не видела винтов, но они прикреплены к стене, если ты об этом спрашиваешь. Там ни рамы, ничего такого, просто они висят на стене.

– Хорошо… Теперь гардеробная.

– Там столько всего! – Дейзи выкатила глаза. – Там столько платьев…

– Плюнь на платья. Меха есть?

– Есть.

– Какие?

– Две норковые шубки, я уверена. Остальные не знаю. Я спросила мистера Рида, нельзя ли мне примерить одну из этих норковых шубок, но он сказал, что вряд ли это хорошая идея. Я никогда в жизни не носила норки. Я так хотела бы примерить одну шубку…

– Зеркала там есть? Те, которые висят на стене?

– Зеркало в полный рост, но оно прикреплено к стене, как и те, в спальне.

– А картины?

– Нет.

– Так где же этот хренов сейф? – спросил Арчи. – Не станет же он прятать сейф за картиной над кроватью? Его же трудно достать.

– Да, – ответил Алекс. – Дейзи, вернемся в спальню. Расскажи-ка мне о той стене с деревянными панелями. Что это за стена.

– Панели. Деревянные панели, – пожала плечами Дейзи.

– Вертикальные?

– Сверху донизу.

– Со швами?

– Да, если я правильно тебя понимаю.

– Я спрашиваю, заметно ли, что эти панели стыкуются? То есть выглядят ли они как отдельные доски?

– Да, каждая шириной дюймов в шесть-семь.

– Что скажешь, Алекс? – спросил Арчи.

– Не знаю. Может, там какая защелка, которая открывается при прикосновении. Нажмешь на одну из панелей – и открылась. А ты не видела никаких замков? На той стене, а?

– Будь там такая защелка, – сказал Арчи, – там был бы кодовый замок.

– Да, но кодовый замок тоже видно.

– Я не видела никаких замков, – ответила Дейзи.

– А в гардеробной Рида? Ты не заглядывала за костюмы?

– Я потрогала парочку его костюмов, отодвинула их в сторону. Но за ними никаких сейфов я не видела, если вам это хочется узнать.

– Так где же? – спросил Арчи.

– Может, там его и нет, – сказал Алекс. – Может, он считает, что сигнализации хватит.

– Если уж кто устанавливает сигнализацию, так в девяти из десяти случаев у него есть и сейф.

– Да, – согласился Алекс.

– Так где?

– Расскажи-ка о комодах вдоль стены, – попросил Алекс. – Что под окнами. Как они выглядят?

– Комоды как комоды, – пожала плечами Дейзи. – Белые, наверное «Формика» или что-то еще. В них есть ящики – это ведь комоды, Алекс, так на что же еще они могут быть похожи?

– Везде ящики? Или есть сплошные панели?

– Я не заметила.

– Никто не станет прятать сейф за панелью комода, разве не так? – спросил Арчи.

– Я видал много сейфов, которые можно просто взять и унести, – заявил Алекс. – А раз напоролся на сейф фунтов в сто пятьдесят, который был засунут между полками за раздвижной панелью, выглядевшей как книги. Я отодвинул панель. За ней между полками свободно стоял сейф с квадратной дверцей. Я взял его и унес.

– И что там было? – поинтересовался Арчи, мгновенно отвлекшись.

– Шесть тысяч наличными. Одна из самых приятных добыч, которая мне когда-либо попадалась. Я унес сейфик домой и спокойно открыл его. Чуть ли не самая приятная в моей жизни добыча.

– Может, Рид держит сейф в гостиной? – снова вернулся к делу Арчи. – Это ведь возможно?

– Да, но когда женщина одевается, она не станет выбегать в гостиную за кольцом. Это возможно, все возможно, но по большей части сейфы стоят в спальнях. Короче, по моему опыту выходит именно так. За все время своей работы я только три раза напарывался на сейф в гостиной, и это уже много. А обычно их ставят не в гостиной, скорее в библиотеке или кабинете, и в таком случае это огнеустойчивая штука с бумагами внутри. А вот денежные сейфы ставят в спальне. Обычно. Обычно они находятся там.

– Ну, может, там и нет сейфа, – предположил Арчи. – Может, все куда проще. Тебе не удалось заглянуть хотя бы в один из этих комодов, Дейзи?

– Да, я сказала, что хотела бы посмотреть на белье его жены. Он спросил – зачем? Я сказала, что это меня возбуждает.

– Что в ящиках? В других, кроме ящиков его жены? – спросил Арчи.

– Никаких украшений, если ты это имеешь в виду. Но в этом доме можно взять хороший куш, это уж точно, Арчи.

– Откуда ты знаешь?

– По всему дому ее портреты, и она на них прямо-таки усыпана бриллиантами. На шкафу в стеклянной рамке стоит ее фотография, сделанная в день свадьбы сына – у Ридов двое детей, сын женат и живет где-то в Южной Америке. Он там работает врачом. На том снимке она целует сына, а разодета прямо как королева английская. На ней бриллиантовая диадема, бриллиантовое ожерелье, бриллиантовые браслеты чуть не до локтя. Прямо как от Тиффани[8]8
  Льюис Тиффани (1844–1933) – американский художник, изобретший опалесцирующее цветное стекло.


[Закрыть]. Я сказала Риду – послушай, парень, где же твоя женушка все это хранит, в банке, что ли?

– И что он ответил?

– Просто рассмеялся. Затем спросил, не хочу ли я взять с собой в мастерскую пару ее колготок. У него уже начинало чесаться, и я поняла, что пора уходить из дому.

– Вот ублюдок-то! – сказал Арчи.

– Нет, просто он клюнул на мои слова, на все то дерьмо, что я ему скармливала насчет того, что меня возбуждает ее белье. И мы пошли в мастерскую.

– Она далеко от дома?

– Я прохромала всю дорогу на костылях, – сказала Дейзи. – От дома до мастерской через лес идет дорожка, так мне девяносто четыре раза пришлось переставлять костыли. Каждый раз это три-четыре фута.

– Стало быть, ярдов сто, – прикинул Алекс. – Ты оттуда слышала какой-нибудь шум, Дейзи?

– Только сопение, – ответила она.

– Нет, снаружи. Машины на дороге или что еще?

– Да, то и дело. Но мастерская ближе к дороге, чем дом. Дом позади, однако имение расположено так, что мастерская в лесу ближе к дороге. Потому машины и слышно.

– А как насчет прислуги? Ты уверена, что они все в четверг выходные?

– Точно. Мистер Рид ведь водил меня в дом. Он не сделал бы этого, если бы кто-нибудь мог оказаться поблизости.

– Верно, Алекс.

– Да. Теперь слушай, Дейзи. Мы планируем попробовать этот дом в следующий четверг. Можешь как-нибудь увести его оттуда? Из имения то есть.

– А как?

– Попроси его покатать тебя на машине, что-нибудь в этом роде.

– Он привозит меня не сам, так что мог бы и покатать на своей машине.

– Когда ты обычно туда приезжаешь?

– Около полудня.

– А когда вы там, в мастерской, начинаете?

– В двенадцать ноль один, – сказала Дейзи.

– Ну, я серьезно.

– Я тоже.

– И сколько вы там торчите, в мастерской? – спросил Арчи.

– Приезжаю я туда в двенадцать, ухожу где-то в три. Он вызывает такси в половине третьего. Такси приезжает из Стамфорда.

– А из мастерской дом видно? – спросил Арчи.

– Нет, она слишком далеко в лесу.

– Хорошо, просто позаботься, чтобы он не вылезал из мастерской, пока мы будем осматривать дом. Скажем, от часу до двух. Просто займи его хорошенько.

– Уж я его займу, – усмехнулась Дейзи.

– Я хочу сказать, если он вдруг захочет за чем-нибудь зайти домой, просто не выпускай его из постели.

– Не боись.

– Ты говоришь, этот самый Данкен держит там такси, – сказал Арчи. – А кто сидит у кнопки сигнализации, когда он сам за рулем?

– Понятия не имею, – ответила Дейзи.

– Спроси Рида. Может, мы просто вырубим связь у Данкена, и нам нечего будет шухериться.

– Это потребует еще одного человека, – сказал Алекс.

– Да.

– Я думаю, мы просто найдем способ туда забраться, вот и все, – ответил Алекс. – Должен быть способ залезть туда, не включив сигнализацию.

– А почему просто не вытряхнуть Рида из постельки? Он впускает нас, выключает сигнализацию и звонит Чарли Данкену, чтобы сказать ему, что все в порядке.

– Это означает, что нам придется засветиться, – сказал Алекс. – Я не хочу светиться. А ты?

– Нет, – ответил Арчи. – Но…

– Лучше вам не входить в мастерскую, – сказала Дейзи. – Не хочу, чтобы Рид подумал, будто я все это устроила. Дело в том, что, когда это все кончится, я по-прежнему хочу приезжать туда по четвергам.

– В мастерскую мы не пойдем, будь спокойна, – сказал Алекс.

– Я просто хочу, чтобы вы поняли.

– Мы поняли, так что заткнись, – посоветовал Арчи.

– Я не хочу сесть за решетку из-за того, что вы отмочите какую-нибудь глупость.

– Да не сядешь ты.

– Все равно, первое, что подумает Рид, так это то, что он показал мне дом, стало быть, я тут наверняка замешана. Как только это кончится, я скажу ему, что мне страшно, пусть он вызовет мне такси и отвезет прежде, чем нагрянут копы. Он в любом случае это сделает, иначе его жена узнает, чем он занимается по четвергам.

– Это хорошо. Это дает нам уйму времени до того, как он стукнет в полицию.

– И мне тоже, – сказала Дейзи. – Я тоже хочу убраться подальше.

– Все путем, не боись.

– Ну ладно. Итак, ребята, в следующий четверг вы приезжаете в час, так? Пробудете там около часа, и все это время я должна занимать мистера Рида.

– Верно.

– Хорошо. Если у вас все, то у меня через пятнадцать минут клиент придет.

– Алекс?

– Нет, все.

На тротуаре у дома Арчи сказал:

– И что ты думаешь?

– Посмотрим в следующий четверг, – ответил Алекс.

– А кроме этого, тебя что-нибудь волнует?

– Что именно?

– Я иду брать супермаркет, и мне нужен человек на шухере.

– Ночью?

– Да.

– Забудь.

– Мне нужно только, чтобы кто-то отключил мне сигнализацию.

– Какая система?

– Звонок.

– Почему бы тебе просто не вырубить звонок? Он ведь снаружи, на улице, разве нет?

– Да, но он высоко на стене, которая выходит на многоквартирный дом. Туда по лестнице лезть надо, и меня все увидят. Я хочу одного: чтобы кто-то вырубил проводку внутри магазина.

– Что за проводка?

– Наверняка кодовая система, как думаешь? В супермаркете-то? Но у тебя сколько угодно времени. Прошлой ночью я осматривал место. Сторожей там нет, патруль приезжает только дважды – в полночь и в два ночи. Объезжает стоянку, светит в окна – и все.

– Сколько ты надеешься там взять?

– Там должна быть по крайней мере дневная выручка. Две тысячи или больше.

– Какой там сейф?

– Большой, старый, коммерческий, с одной дверью. Стоит на полу в кабинете.

– Где должен прятаться твой напарник?

– Сзади есть комнатушка, где сваливают пустые коробки. Я думаю, он зайдет туда прямо перед закрытием и спрячется там. Там вся комната ими завалена.

– И все же… ночью…

– Ладно, ты подумай.

– Когда ты планируешь?

– Как только найду напарника.

– Думаю, на меня лучше не рассчитывать, – сказал Алекс.

И все же в пятницу вечером он поймал себя на мысли о том самом супермаркете. Он и не думал проворачивать это дело в одиночку, но, может, с напарником выйдет не так уж и плохо? К тому же ему работать днем или, по крайней мере, до темноты. Как только он вырубит сигнализацию и впустит Арчи, вдвоем они возьмут сейф на раз. Это уже зависит только от силы, и пробудут они в супермаркете всего несколько часов, сменяя друг друга, с зубилом и кувалдой. Может, им повезет, и сейф можно будет взломать попроще. Арчи сказал, что это старый ящик фирмы «Мослер» с квадратной дверью. Может, в нем будет шпиндель, который удастся сломать.

Его постель по-прежнему пахла Джессикой. Она ушла от него чуть за полночь, поскольку сегодня в школе были занятия и она не хотела слишком долго задерживать Фелис. Они договорились, что, возможно, вместе выберутся на уик-энд, и сейчас, не вылезая из постели, он набрал номер Джессики и спросил, не поговорила ли она еще со своей свекровью. Она ответила, что все улажено, и они назначили время. Он повесил трубку и снова вернулся к тому делу, которое предлагал Арчи.

Алекс сам не понимал, почему думает о нем. Ведь только на прошлой неделе он взял добычу, да и теперь вовсю готовит дело, которое может принести действительно большой куш, так какого черта он снова размышляет о ерунде? Он отшвырнул одеяло и сел, спустив ноги с кровати, но не встал, а просто сидел и смотрел на телефон, раздумывая – вправду ли ему охота весь уик-энд проводить с Джессикой? Может, он все время надеялся, что ее свекровь откажет? Интересно, что же это за свекровь, которая, когда ее сын разводится, соглашается посидеть с внуком в то время, когда Джессика уезжает в Массачусетс? Джессика не сказала ей, что едет с кем-то, конечно же, но все равно человек должен знать, сколько будет дважды два, и понимать, что симпатичная молодая женщина, даже если она едет одна, не будет грустить в одиночестве слишком долго.

Не поймешь, что в мозгах у этих фраеров. Они считают, что это «цивилизованно» – отводить глаза и верить, что чего-то не случится. Если какой-то тип танцует с твоей женой и держит ее за задницу, вызовешь ли ты его на пару слов и набьешь ли ему морду? Нет, ты просто сделаешь вид, что ничего не происходит. Это цивилизованно. Так ведут себя фраера. Твоя невестка приезжает и говорит тебе: «Мама, я тут на уик-энд хочу выехать, подумать, может, мне не разводиться с твоим ублюдочным сыночком Майклом? Что скажешь, мамаша, не посидишь ли с ребенком?» – «Да, дорогуша, посижу». Фраера, одним словом.

Алекс не знал, где находится Стокбридж, он никогда там не бывал, и его беспокоило, что там есть театр. Джессика говорила ему, что там есть театр, может, спросит, не знает ли он там кого-нибудь. Очень вероятно. Предположим, она попросит его: «Своди меня в театр, может, ты знаешь каких-нибудь знаменитых актеров?» И что он тогда будет делать? Подойдет к Гэри Гранту и скажет – привет, Гэри, давно не виделись?

Машину, которую он взял в прокате, вело вправо, и он подумал, что надо что-то сделать с балансировкой колес, но не знал, что именно. Тут он был полным профаном. Его просто беспокоило, что машину ведет вправо, непонятно почему. Чем больше вело машину – это случалось, только когда он давил на тормоз, – тем больше он думал о супермаркете и возможности быстро заработать тысячу, всего лишь перерезав несколько проводов. За городом все цвело, правда, он не разбирался в деревьях и кустарниках, и, когда он спрашивал Джессику, что это такое, его раздражало, что она так быстро отвечает. Это, да еще и машину вправо ведет. Да еще этот супермаркет. Арчи совсем спятил, если хотя бы думает о том, чтобы взять его ночью, да еще и без напарника. Да пошел он, этот Арчи, пусть другого себе найдет.

Когда сильно за полдень они добрались до Стокбриджа, они зарегистрировались как муж и жена в гостинице «Красный лев», которую порекомендовала Джессика. Коридорный отнес их вещи наверх, и Алекс дал ему доллар на чай. Осмотрел комнату и услышал, как Джессика спрашивает, открыт ли в это время года театр. Нет, ответил тот, еще рано. Алекс ничего не сказал, но сунул парню еще один доллар, словно то, что театр закрыт, было его заслугой. Джессика предложила побродить по городу, а затем съездить пообедать в местечко, в котором, насколько она знает, играет пианист, обучающий аккомпанементу. Там часто бывают люди театра, иногда они устраивают вечеринки, и это очень забавно. Алексу только такого развлечения и не хватало, но он ответил: хорошо, все, что захочешь. Он смотрел, как она освежает помаду, и снова подумал о супермаркете.