Текст книги "Королевский флеш"

Автор книги: Эд Макбейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Ему нравилось заниматься с ней любовью, и он сказал ей правду (хотя и неожиданно), это было действительно лучше, чем со шлюхами. Но они уже переступили черту, и когда она предложила смешать еще графинчик «Мартини» («Ведь я хотела напиться, Алекс, ты что, забыл?»), он встал с дивана и пошел к бару. Налил в графинчик джина, а она сказала ему, чтобы он не переборщил с вермутом («У тебя рука в этом смысле тяжелая, Алекс»). Перемешивая, он слушал стук кусочков льда в графине и чувствовал, как поверхность стекла становится под его ладонями все холоднее и холоднее. И тут он вспомнил, как однажды потерял перчатки – тогда он шел на дело зимой, и его руки так закоченели, что он едва мог вскрыть замок на входной двери. Он быстренько отогнал эти воспоминания, поскольку это было его тайной, а он должен быть очень осторожным насчет своих секретов.

Он отнес графинчик к дивану и снова налил ей бокал. Джессика подняла тост за своего мужа-ублюдка Майкла и сказала:

– Господи, как же приятно было заставить его подписать соглашение! – Алекс чокнулся с ней и сказал: «Аминь». И они стали говорить о Боге, верят ли они в него, считают ли себя религиозными или нет, – это была очень серьезная пьяная дискуссия, и Джессика спросила его: «Не думаешь ли ты, что Бог – это женщина?» Алекс ответил, что Бог, наверное, если и женщина, то только полька. Это напомнило Джессике тот польский анекдот, который она недавно услышала. Приходит поляк домой и видит жену в постели со своим лучшим другом. Он бежит к комоду, вытаскивает пистолет и приставляет к собственной голове, намереваясь застрелиться. Тут его жена начинает хохотать. Он смотрит на нее, не убирая от головы пистолета, и говорит: – «Кончай смеяться, ты следующая!» Алекс расхохотался и снова наполнил ее протянутый бокал. Заглотил залпом остаток своей выпивки и налил себе еще.

– Расскажи мне об этих шлюхах, – попросила Джессика. – Что они делают, Алекс?

Алекс не собирался ей ничего рассказывать о шлюхах, да черт с ней. Он посмотрел на то, как она сидит, и вдруг сказал:

– «Распахнутое платье», Сеймур Хэйр.

Джессика рассмеялась и ответила:

– О, ты знаешь эту игру в названия книг? Я люблю эту игру! – и назвала «Русскую месть» Ай. Катча Кокоффа.

Алекс сказал:

– Это похоже на тот издательский бизнес, которым ты занимаешься, – и назвал «Желтую реку» Ай. П. Дэйли, а Джессика отпарировала «Гавайским раем» Ауана Леи-А Хуа. Алекс назвал «Китайский плач» Ван Хунь Лоу, а Джессика ответила, что только что закончила одну книгу – «Историю насильника» Дика Даринга, и они оба снова расхохотались.

– Валяй, – сказала Джессика, – рассказывай мне о своих шлюхах.

Он опять сказал ей, что не знает ни одной шлюхи, но знал одного парня, театрального электрика, который рассказывал ему об одноногой шлюхе из Гарлема, за которой клиенты так табуном и ходили, и что это была еще та штучка. Джессика хотела узнать, ходила ли та шлюха на костылях или как, а Алекс ответил, что не знает, что никогда не имел удовольствия с ней общаться и что знает только, что это было нечто необыкновенное.

– А я необыкновенная? – спросила Джессика, и он сказал ей, что она и вправду совершенно необыкновенная.

Она спросила:

– А какая я необыкновенная?

Он ответил:

– Очень-очень необыкновенная.

И тогда она спросила:

– Ты меня любишь?

– Конечно, – ответил он.

– Тогда расскажи мне о своих шлюхах.

Вместо этого он налил себе еще. Она протянула ему свой бокал, чтобы он налил и ей. Они сидели и пили, и тут он вдруг поймал себя на том, что рассказывает ей о своей матери.

– Знаешь, что она была алкоголичкой?

– Нет, – сказала Джессика, – я не знала. – И снова стала пьяно-серьезной и попросила Алекса рассказать об этом. Он пожал плечами.

– Ладно, она была пьяницей даже когда я был еще ребенком, еще до того, как мой отец ушел из дому. Мне кажется, что он именно из-за этого и ушел, потому что она все время пила.

Затем, без предупреждения – он явно не собирался ей этого рассказывать, на самом деле ему казалось, что он полностью контролирует ситуацию (ведь не рассказал же он ей о шлюхах?), – он вдруг понял, что говорит ей о первом своем взломе. Он рассказал ей все в деталях, о том, что это был грубый взлом, что он просто влез в окно, что это было в Бронксе, в доме где-то в шести кварталах от его тогдашнего жилья. Ему было семнадцать и украл он всего-навсего портативный приемник ценой в тридцать баксов, не имея тогда и понятия о скупщиках краденого. Он оставил радио у себя и сказал матери, что выиграл его на церковном базаре.

Похоже, это откровение не ошеломило Джессику. Она вроде бы даже до конца не поняла, что он только что признался ей в воровстве. Она вдруг стала вспоминать, что в детстве тоже воровала вещи, ходила в дешевый магазинчик вместе с подружками и тащила вещи с прилавка. Видимо, раздраженный тем, что она не до конца поняла то, что он ей только что рассказал (он что, со стенкой разговаривает?), он поймал себя на том, что рассказал ей все о том ограблении, за которое его взяли, – когда Ястреб сцапал его. Затем он рассказал ей о Синг-Синге, о том, как встретил Томми Палумбо, о том, что выделывают гомики в тюрьме, хотя до него они так и не добрались, он не был из этих тюремных подонков, он не был слабым, как остальные. Джессика рассмеялась и сказала: «Валяй, ты это из книжки взял». – «Из какой такой книжки? – спросил он. – Я сам могу книжку написать на эту хренову тему, вот из какой книжки я это взял». И он продолжал рассказывать ей о том, как две недели назад ограбил Ротманов, как напоролся на старуху в Уайт-Плейнс («Иисусе, от нее воняло смертью, знаешь, что это за запах?»). Джессика сказала, что и это он взял из книги, что это было у Эрнеста Хемингуэя (ей было немного трудно произносить его имя, у нее получилось скорее как «Эрнс Хемуэй»), там, где Пилар рассказывает о смерти, о поцелуе женщины на рыночной площади, – вот откуда он это взял. Алекс возразил: «Нет, это случилось всего неделю назад, я вошел в дом и увидел эту старуху в постели, я чуть штаны не обмарал, говорю тебе». Затем он рассказал ей о том, как лежал в супермаркете, который они взяли вместе с Арчи, и рассказал все о том деле, которое они намечали на следующий четверг, о том, какое это плевое дело, что им всего-то нужно перерезать телефонные провода, хотя потом возникнет проблема отыскать сейф, ведь они до сих пор не знают, где он находится. Он упомянул об одноногой шлюхе, на сей раз назвав ее по имени – Дейзи. На сей раз Джессика посмотрела на него из-под опущенных век, икнула и снова посмотрела прямо на него, выговорив наконец: «О, давай дальше». Он сказал ей, что это правда, и поклялся Господом Богом! А она ответила, что он все это придумал точно так же, как ту историю о двух грабителях, которую рассказывал ей в Стокбридже (ей и название города трудновато далось, оно вышло у нее как «Старбридж»), ей было так хорошо в тот уик-энд, разве это было не великолепно?

Он согласился, что это был прекрасный уик-энд, и извинился за то, что заставил ее купить лифчик – все потому, что знавал многих шлюх и не хотел, чтобы и ее приняли за шлюху. Джессика спросила: «А чем они занимаются, эти шлюхи? Расскажи мне. Хоть намекни, Алекс». Он сказал: «Нет, зачем тебе это? Ты думаешь, что быть шлюхой хорошо, но на самом деле тут ничего хорошего нет. Вором тоже быть плохо, а ты думаешь наоборот? Знаешь, что я сделаю после того, как проверну это дельце у Ридов? Я завяжу, куплю себе где-нибудь домик, это наверняка будет жирнющий кусок, Джесс, и я смогу после этого завязать. Я все время искал такой куш, я урву его, я завяжу. Честное слово». – «Хорошо, – сказала она, – ты завяжешь, а я поеду на Гаити, и мы оба будем свободны».

– Верно, – сказал он, – оба будем свободны.

– Я хочу танцевать, – сказала она, встала с дивана и, не включая музыки, стала танцевать, используя халат, как стриптизерка, то распахивая, то запахивая его, размахивая им, а затем вдруг начала беспомощно хихикать. Она упала посередине гостиной, по-прежнему хихикая, села по-индейски и попросила Алекса принести ее бокал.

Он принес его и сел рядом с ней, они чокнулись, и она сказала:

– За то, чтобы завязать. – И они торжественно выпили. – Хотя я и ни единому твоему слову не верю.

Утром она вспомнила все и поверила. Позвонила ему домой и спросила:

– Ой, Алекс, что же нам делать?

Когда он опустил трубку, голова у него гудела. Они проговорили чуть ли не десять минут, и она подтвердила то беспокойное подозрение, которое полночи не давало ему спать, – он и правда рассказал ей обо всем. Это была не пьяная фантазия, он рассказал все, и она все знает. Он, пошатываясь, выбрался из спальни и пошел прямиком в ванную почистить зубы, думая: «Господи, я проболтался». Когда он наклонился над раковиной, в затылке заболело еще сильнее, но он яростно чистил зубы, стараясь отделаться от вкуса выпивки и от воспоминаний о том, что он натворил, от гребаной тупости своего поступка. Она только что плакала в трубку. «Я люблю тебя, Алекс, мы справимся». Слезы. «Хрен мы справимся, – подумал он. – Я вор. И тебе не нравится, кем я являюсь».

Но под душем он вспомнил еще кое-что, что говорил ей прошлой ночью. О том, что завяжет. О том, что завяжет, если куш в доме Рида окажется тем самым, который он ищет. Купит где-нибудь дом, может, попросит Джессику поехать с ним. Жениться им незачем. Можно и подождать… Они могут пожениться позже, если решат, – ведь сейчас куча народу живет друг с другом просто так, даже фраера. Ребенку он нравится, она сама это сказала. Все уладится, какого черта. Если выручка в доме Рида окажется действительно стоящей, у него будет что отложить про черный день. Некоторое время он поживет на проценты, потом, может, даже устроится на работу.

Ну, он не был до конца в этом уверен. Можно, конечно, надеть форменную одежду и сидеть в конторе каждый день, но у мужчины есть и другие занятия. Может, подыскать дом в Майами, там, где живет его мать с Теннисистом, найти не бумажную работу, а что-нибудь на воздухе, а погода там замечательная, там погоду не испортишь. И тогда, понимаете ли, он сможет сказать всем – вот моя жена, Джессика, это мой пасынок, он сможет это сказать еще до свадьбы. Лежать себе на солнышке половину дня, ему даже будет все равно, если она в Майами станет ходить без лифчика, там все по-другому, там люди одеваются по климату, там она будет смотреться потрясающе. Он скажет – вот моя жена, и фраера будут пожимать ей руку и говорить – как поживаете, миссис Харди? – при этом мечтая затащить ее в постель, но, конечно, не смогут. Они будут ходить на скачки и загорать на крыше, может, даже купят лодку. Может, им лучше переехать в Лодердейл, там столько каналов, купить маленькую лодку, чтобы она стояла на приколе прямо у дома. Малышу понравится лодка. Как здорово – он сидит в лодке со своим мишкой, поднимая его к ветру. Все это может быть. Если в доме у Рида он возьмет хороший куш, то почему бы нет?

Он поговорит с ней об этом. Как только оденется, спустится к ней и поговорит. Нет, не надо, чтобы она думала, что завладела им или что-то в этом роде. Дай только женщине подумать о том, что делаешь все для нее, дай только ей власть – нет уж. Порядочные девушки как только вообразят себе, что это они заправляют балом, сразу берут тебя в оборот. Со шлюхами все не так. И все же что плохого в том, чтобы открыть ей свои мысли? Трезво поговорить с ней. Говоря с ней трезво, он и правда думал завязать после этого дельца, найти домик в Лодердейле, переехать туда вместе с ней и ее ребенком. Может, даже поехать с ней на Гаити для развода. Никаких условий, они не станут себя ограничивать, просто попробуют немного пожить вместе, посмотрят, что получится. В любом случае, она вот-вот отделается от одного брака, так что вряд ли будет спешить выскочить замуж второй раз. Пусть пройдет немного времени, посмотрим, как получится жить вместе. Такая девушка, как Джессика, должна понять. Ему она нравилась, по-настоящему нравилась эта чертова… а он говорил ей, что любит ее? Он говорил прошлой ночью – я люблю тебя, Джесс? Наверное, да. Наверное, он и вправду любит ее.

Выйдя из душа, он проглотил две таблетки аспирина и пошел на кухню. Налил себе стакан томатного сока и выпил две чашки черного кофе. Он был уже одет и готов спуститься по лестнице, когда в дверь позвонили. Он подошел, открыл «глазок» и посмотрел на звонивших. У двери стояли двое – он никогда прежде их не видел.

– В чем дело? – спросил он.

Один из них поднял значок полицейского.

– Полиция, – сказал он.

* * *

Тринадцатый участок находился на Восточной двадцать первой улице между Второй и Третьей авеню. Алекс знал это здание, поскольку, когда Ястреб взял его с поличным, он отвез его именно туда. Это был один из самых новых участков в городе, примыкавший сзади к Полицейской академии, находившейся на Двадцатой улице. На Двадцать первой сплошняком шли оружейные магазины, там всегда толклись сотни первогодков, и, если идти вниз по ней вокруг Грамерси-парк, может показаться, что находишься в самой середине вражеской армии. Здание было сложено из белого кирпича и полированного металла. Даже надпись слева от входа была из того же металла. Она должна была гласить «13-й участок», но «й» выпала из стены, оставив только очертания. С обеих сторон от двери горели зеленые фонари в форме цилиндров – не шары, как у других участков. С того, что был справа, краска облупилась, потому один фонарь был зеленым, а другой белым. Сверху свисал огромный американский флаг.

Забравшие Алекса детективы провели его в дверь, мимо дежурного прямо к лифту. Внутри лифта один из них нажал на кнопку третьего этажа. Никто не сказал Алексу ни слова. Выйдя из лифта на третьем этаже, они пошли по очень памятному Алексу коридору с этой гребаной надписью на стене «ДЕТЕКТИВЫ» с нарисованной под ней от руки черной стрелкой. Синие двери в конце коридора вели в отдел, который в новой полицейской структуре назывался отделом расследований тринадцатого полицейского участка. Какой-то детектив в одной рубашке без пиджака сидел за складным столом прямо за дверью. На нем была наплечная кобура, он что-то печатал и едва удостоил их взглядом.

Комната показалась Алексу незнакомой. Справа в стене было три двери – как и тогда, много лет назад, когда его арестовали. Но теперь большую комнату разделял ряд серых металлических шкафчиков картотеки, и сделанная от руки, приклеенная скотчем надпись гласила: «первое отделение. Отдел по расследованию убийств». Когда его ввели в комнату, он увидел детектива, который брал отпечатки пальцев у чернокожей девушки. Ему показалось, что раньше отпечатки у него брали в другом углу комнаты. Все казалось другим, за исключением дверей в три кабинета. Одна из них была с надписью «Убийства», туда его и повели. На мгновение он испугался, поскольку подумал, что ему хотят пришить убийство, которого он не совершал. Но затем увидел там Хокинса, а поскольку знал, что Хокинс не в «убойном» отделе, то понял, что ребятам просто места не хватает и они заняли тот кабинет, который смогли найти. Когда они вошли, один из детективов перевернул картонную табличку на двери. На одной стороне была фамилия лейтенанта, а на другой через трафарет было написано: «ИДЕТ ДОПРОС». То есть у них даже кабинета для допросов не было. Иногда он удивлялся, как это копы вообще проводят хоть какую-то работу. Один из детективов закрыл за ним дверь.

– Садись, – сказал Хокинс. – Чашечку кофе или что-нибудь другое?

– В чем дело? – спросил Алекс.

– Дружеский визит.

– Ничего себе дружеский – двух горилл за мной послали!

– Я хотел с тобой поговорить, – пояснил Хокинс.

– Тогда почему сами не приехали в город?

– Я не мог покинуть кабинет, Алекс. Я жду окружного прокурора, мы будем вести допрос одного типа, который зарубил топором свою жену. Не думаю, чтобы ты сам пришел сюда.

– Вы могли вызвать меня по телефону и попросить прийти. Мне не катит, когда двое громил ломятся ко мне в дверь рано утром.

– Ладно, ты уже все равно здесь, так расслабься.

– Да уж, – ответил Алекс. Он все еще был зол. Он ни на мгновение не поверил в то, что Хокинс ждет прокурора. Ястреб просто хотел затащить его на свою территорию, вот и все. Еще один пример сраной полицейской психологии. Они думают, что если приволочь человека в участок, так он сразу же начнет трястись от страха. Ястреб должен бы понимать, что с ним такое не сработает.

– Ну и что? – спросил он. – Вам что, опять дело не на кого повесить? Вы со мной встречаетесь только тогда, когда пытаетесь мне дело пришить.

– Нет, Алекс, никакого дела нет.

– Тогда что?

– Я просто хотел поговорить с тобой.

– И о чем же?

– Давай кофейку выпьем, хорошо?

– Не хочу я кофе. У меня есть дела, и я хочу с этим покончить. Что бы там ни было.

– Алекс, ты знаешь женщину по имени Дейзи Уильямс?

– Нет, – ответил он. – Кто это? – Никогда нельзя признаваться копам в том, что кого-нибудь знаешь, даже если речь вдет о твоей собственной матери. Кроме того, он и так врал только наполовину. До сей минуты он не знал фамилии Дейзи.

– Это одноногая проститутка из Гарлема. Ты уверен, что не знаешь ее? Там она очень известная личность.

– Я не знаю ее. А вы-то как с ней познакомились, мистер Хокинс? Пытали счастье с чернокожими девками в Гарлеме?

– Я не сказал, что она чернокожая, Алекс.

– Если она из Гарлема…

– Там и белые шлюхи есть.

– Короче, что с ней такое? – пожал плечами Алекс. Он не собирался играть в прятки с этим гадом Хокинсом. Копы всегда любят показывать, что накрыли тебя на чем-то. (А, только ты можешь знать, что пистолет был спрятан в саду, поскольку никто из нас не упоминал об этом и в газетах этого не было, да к тому же из твоей задницы торчит роза.) Копы автоматически считают всех дураками – кроме себя.

– Дейзи прошлым вечером попала в маленькую заварушку. Я думал, ты мог об этом слышать.

– Если я ее не знаю, то откуда я мог слышать об этом?

– Ах да, ты ее не знаешь. Я и забыл.

– Да, – вздохнул Алекс.

– Она пырнула ножом человека, – сказал Хокинс.

– Не повезло ей, – небрежно ответил Алекс, но внутренне насторожился. Вправду ли она кого-то пырнула или Хокинс опять волну гонит? Почему Арчи ему не позвонил? Если Дейзи на самом деле попала в беду?..

– С ней пытался завести шашни один моряк, не зная, что она проститутка. Когда она сказала, сколько это будет стоить, он обиделся, схватил один из ее костылей и стал ее бить. Дейзи выхватила из сумки нож и порезала его.

Алекс ничего не сказал. Он не понимал, зачем Хокинс ему все это рассказывает. Было в манере рассказа что-то странное, Алекс никогда его таким не видел. Он не понимал, в чем дело. Он ждал. Здесь должно быть нечто большее, чем просто дежурный отчет в трех экземплярах о том, что сделала или не сделала Дейзи.

– Она была очень испугана, эта Дейзи. Когда увидела, что моряка увозят в «Скорой», а она сама едет в патрульной машине в двадцать девятый участок, она очень испугалась. Она практически сразу же начала договариваться о сделке, пока ее везли, прямо в машине.

– Да не знаю я ее, – сказал Алекс, – так что мне по фигу, что она…

– Детектив по фамилии Филдз, чернокожий, как указано в отчете, начал с ней разговаривать. Она была в истерике, поскольку не знала, насколько сильно порезала моряка, и думала, что мы впарим ей на всю катушку. Филдз кое-что учуял, он хороший коп. Потянул за ниточку, сказал, как все это для нее худо обернется – ты знаешь эти штучки, Алекс. Он вытянул из нее все.

– Не понимаю, к чему вы клоните, мистер Хокинс, – сказал Алекс. – Я не знаю этой проститутки, и мне наплевать, во что она там влипла.

– Филдз ее раскрутил. Она уже позвонила адвокату, а Филдз знал, что она флиртовала с Миранда – Эскобедо, но продолжал ее все равно раскручивать, выуживая все, что можно, прежде чем приедет адвокат. И кое-что он выудил, Алекс.

– И что же?

– Например, кое-какие имена.

– Какие?

– Твое. И Арчи Фуллера.

– Ну, Арчи она могла и знать. Если уж упомянула его имя…

– Да, похоже, она знает Арчи. И тебя тоже, но ты, конечно же, ее не знаешь.

– Никогда не слышал о ней.

– Похоже, она знает и о том, что вы с Арчи взломщики.

– Я был взломщиком, мистер Хокинс. Сейчас я не у дел.

– Знаю, – сухо ответил Хокинс.

– И что? Проститутка пыряет ножом моряка, упоминает меня и Арчи. И из-за этого вы меня сюда притащили?

– Не только. Ты уверен, что не хочешь кофе?

Алекс покачал головой. Сейчас он уже по-настоящему встревожился и хотел убраться отсюда как можно быстрее. Но в то же время он хотел узнать, что там наговорила Дейзи этим головорезам в Гарлеме.

– Дейзи сказала, что, если с нее снимут обвинение, она расскажет все о грабеже, который замышляете вы с Арчи.

– Да неужто? – ответил Алекс. – А у нее работает воображение. – Однако сердце его бешено забилось.

– В графстве Уэстчестер, – сказал Хокинс.

– Да ну? – повторил Алекс. У него внезапно пересохло в горле и голос показался незнакомым даже ему самому.

– Да, так она сказала Филдзу. Все это было до того, как пришел ее адвокат. Как только он вошел, он сразу же спросил, зачитали ли ей ее права, приказал ей не говорить ни слова и пригрозил выдвинуть обвинение против Фиддза – ну, ты знаешь этих адвокатов.

– Да, знаю, – ответил Алекс. – Если бы не они, вы до сих пор обрабатывали бы нас резиновыми дубинками в задней комнате.

– А с чего ты взял, что мы перестали? – спросил Хокинс и изобразил барт-рейнольдовскую улыбку.

– Насколько я понял, некая одноногая шлюха по имени Дейзи Уильямс пырнула ножом в баре моряка, а затем стала добиваться от копов сделки, рассказав, будто бы мы с Арчи намереваемся совершить взлом где-то в графстве Уэстчестер. Так вы все это сопоставили, мистер Хокинс. Я не ошибся? Ну, валяйте. Одноногая проститутка? Вы думаете, я вчера родился?

– Алекс, – сказал Хокинс, – если ты собираешься совершить это ограбление, то я доберусь до твоей задницы.

– Спасибо за предупреждение. Я понятия не имею, о чем вы говорите. Кстати, где это графство Уэстчестер? В Пенсильвании?

– Апекс, я выясню, в каком городе этого графства вы планируете грабеж, и буду ждать тебя там.

– А, так вы еще и не знаете? Видимо, ваша одноногая шлюха не показала вам?

– Да, мы не знаем, где именно, и я говорю тебе чистую правду, Алекс. Я еще кое-что тебе скажу. Когда Филдз вытянул твое имя у этой шлюхи и посмотрел твой послужной список, он увидел, что брал тебя именно я, и, естественно, позвонил мне. Я был почти готов поверить тебе, Алекс, я уж подумал было, что чудеса все еще происходят и что тупой ублюдок может и поумнеть. Но тут мне позвонил Филдз, и сердце у меня упало.

– И где же звуки скрипок, мистер Хокинс?

– Я тебе правду сказал, – отрезал Хокинс.

– Ну, если вас волнует то, что я замыслил ограбление где-то в графстве Уэстчестер, то вы зря расточаете мне свое сочувствие. Ваша одноногая проститутка наверняка наркоманка, и все это привиделось ей, когда…

– Она не наркоманка. Она была напугана, Алекс, и пыталась спасти свою шкуру.

– Хорошо, спасибо за информацию. Намотаю на ус на будущее…

– Ты понял, что я тебе сказал, Алекс?

– А что вы мне сказали, мистер Хокинс?

– Не ходи на это дело.

– Я не понимаю, о каком деле вы ведете речь.

– Отлично, – сказал Хокинс. – Продолжай в том же духе. Будь умным мальчиком. – Он тяжело вздохнул, покачал головой и сказал: – Вали отсюда, я занят.

* * *

Они искали ее весь уик-энд.

В пятницу вечером они нашли ее поручителя, который заплатил за нее залог. Он сказал, что она всего два часа как вышла, но он понятия не имеет, где она сейчас. Вряд ли одноногая проститутка может бесследно испариться даже в таком городе, как Нью-Йорк, но к вечеру субботы они уже были готовы сдаться. Она наверняка прячется, опасаясь, что Арчи переломает ей все кости, как только узнает, что она настучала на них.

Вывел их на нее Транзит.

Он вошел в бар, когда они сидели за выпивкой. Уже было за полночь, и они решили, что найти Дейзи – дохлый номер. Арчи даже пошутил по этому поводу, и они попытались посмеяться, но ни одному из них ситуация не показалась комической.

– Что быстрее всего на свете? – спросил Арчи.

– Что?

– Одноногая шлюха, которая чешет к границе штата Джерси.

Они невесело посмеялись и заказали еще выпивку. Так они сидели и пили, как вдруг пришел Транзит в своем прикиде черномазого сутенера, в гигантском сомбреро, и решил по широте душевной разделить их компанию.

– Отвянь, Транзит, – сказал ему Арчи. – Мы заняты.

– Чем? – спросил Транзит и втиснулся в закуток рядом с Арчи. Оба они были здоровенными мужиками и заняли почти все сиденье.

– Он оглох, – сказал Арчи Алексу.

– Может, нужна хорошенькая девочка? – спросил Транзит. – У меня есть целочка из Китая, если интересуетесь.

– Ты целочку видел последний раз, – сказал Арчи, – когда трахал свою десятилетнюю сеструху.

– Милый разговорчик, – рассмеялся Транзит. – Мужской, не правда ли, Алекс? Короче, что вы тут делаете, парни, с таким похоронным видом? Кто помер, а, Арч?

– Кое-кто сейчас и правда откинет копыта, если не отвянет, – сказал Арчи.

– Намек понят, – ответил Транзит, но даже и не подумал встать. – Что пьете, Алекс?

– Лошадиную мочу, – ответил тот.

Транзит расхохотался, хлопнул рукой по столу и чуть не смел стакан Арчи.

– Пытаешься выиграть гонку в популярности? – спросил Арчи.

– Давай-давай, я поставлю вам выпивку, что вы там пьете? – сказал Транзит. – У меня сегодня хорошее настроение. Я заполучил новую девочку, она сделает меня миллионером. Прошлым вечером у меня была лучшая суббота с Нового года. Китти. Помнишь ее, Алекс? Парень, она же целое состояние мне приносит! Помнишь ее?

– Помню.

– Знаешь, сколько она взяла прошлой ночью? Догадайся.

– Понятия не имею, – ответил Алекс.

– Ты не поверишь, – пророкотал Транзит. – Даже Дейзи не поверила. Я сказал Дейзи, сколько…

– Когда ты видел Дейзи? – спросил Арчи.

– А? Да пару часов назад. В четверг у нее были неприятности, помнишь? Она порезала одного моряка. Сейчас ее выпустили под залог, и я думаю, ей влепят нападение класса два. Она отвертится, это же была самозащита. Моряк просто спятил, судя по тому, что я слышал. Бил ее костылем, представляете? Чокнутых на улице больше, чем в сумасшедшем доме.

– А где ты ее видел? – спросил Алекс.

– Кого? Дейзи? Она сейчас у одной из моих девочек. Боится, что моряк снова до нее доберется, и хочет на время залечь на дно.

– У какой девочки? – спросил Арчи.

– Да у той целочки-китаяночки, о которой я вам рассказывал, – рассмеялся Транзит, затем вдруг резко замолчал, когда Арчи взял его за грудки.

– У какой девки, я тебя спрашиваю? – повторил он.

– У Хелен Баркер, отпусти меня, ты!

– Где она живет?

– На углу Сто двенадцатой и Святого Николая. Ты что, спятил?

– Адрес!

– Сто тридцать четыре Уэст по Двенадцатой.

– Спасибо, Транзит, – сказал Арчи и отпустил его. – А теперь выметайся.

– Думаешь, ты такой крутой, да? – крикнул Транзит, но все же вылез из закутка и оставил Арчи в покое.

* * *

На почтовых ящиках в вестибюле фамилий не было, потому они решили проверить все здание, начиная с первого этажа. Они стучались в каждую дверь и так продвигались наверх. В одной из квартир какой-то подвыпивший тип пригрозил пристрелить Арчи, но тот посоветовал ему идти спать, в противном случае обещал спустить с лестницы. Арчи уже начал подумывать, что Транзит их облапошил. Если так, то завтра утром одному сутенеру будет очень больно об этом вспоминать. Но когда они постучали в дверь квартиры № 16, им ответил женский голос:

– Кто там?

– Я ищу Хелен Баркер, – ответил Арчи. – Меня послал Транзит.

Женщина открыла дверь. За кухонным столом сидела Дейзи, перед ней стоял стакан с пивом. Она увидела их и потянулась было за костылями, но было поздно. Они уже вошли.

– Что тут происходит? – спросила Хелен, смуглая девушка двадцати с небольшим лет. Она недоуменно смотрела то на мужчин, то на Дейзи. – Ты их знаешь, Дейз?

– Чтоб мне никогда их не знать, – буркнула Дейзи.

– Сходи купи себе сигарет, – сказал Хелен Арчи.

– Я не курю, – ответила она.

– Тогда просто исчезни отсюда, – велел Алекс.

– С тобой ничего не случится, Дэйз?

– Да-да, иди.

Хелен с сомнением глянула на нее, взяла свою сумку и вышла из квартиры. Как только дверь за ней закрылась, Арчи спросил:

– Мне кажется, кто-то здесь слишком распускает язык, а?

– Я ничего им не говорила, – ответила Дейзи.

– Ты рассказала им о деле.

– Я не сказала где.

– Ты назвала им графство Уэстчестер.

– Но я не сказала, где именно.

– Ты, шлюха гребаная, ты сказала, что мы с Алексом…

– Они не знают, что вы целитесь на Рида, они ничего об этом не знают. Я только сказала, что это в графстве Уэстчестер.

– Ага, чтобы спасти свою задницу.

– Именно так, чтобы спасти свою задницу, – отрезала Дейзи. – Вы сами то же самое сделали бы, Арч. Все равно они ничего не знают, так какая разница?

– Что они знают? – спросил Алекс.

Она рассказала им все, что выложила Филдзу в ту ночь, когда ее взяли, повторив в основном то, что говорил Алексу Ястреб. Они внимательно слушали, пытаясь сообразить, есть ли смысл идти теперь на дело. Они оба понимали, что графство Уэстчестер – большая территория, и если это все, что знает Ястреб, то копам известно только то, что дело намечается где-то в графстве Уэстчестер.

– А ты уверена, что ничего больше им не рассказала? – спросил Алекс.

– Совершенно уверена. Я и того бы им не рассказала, если бы они не пообещали мне кое-что. Ребята, я была испугана. Я порезала этого моряка где-то возле шеи и не знала, задела ли яремную вену или нет. Кровища хлестала из него, как из свиньи, и я подумала, что получу обвинение в убийстве, когда увидела, как его несут в «Скорую». Я бы рассказала им даже о том, что моя собственная мать намеревается застрелить президента, только бы отпустили.

– Но ты не сказала им, когда?

– Нет, сэр.

– И в каком городе.

– Нет, сэр.

– И не упомянула Рида.

– Ты думаешь, я хочу упустить свой верный четверговый заработок?

– Стало быть, ты только сказала им, что мы с Арчи собираемся на дело где-то в графстве Уэстчестер.

– Только это.

– Этого уже довольно, шлюха ты вонючая! – взвыл Арчи.

– Ты тоже так поступил бы, – ответила Дейзи.

– Что скажешь, Алекс?

– По-моему, все равно стоит попытаться.

– Я тоже так думаю, – согласился Арчи.

– Без меня, – встряла Дейзи.

– Ты о чем это?

– Я не хочу в этом участвовать. Мне хватит неприятностей.

– Ты слышал? – спросил Арчи.

– Да.

– Я надеюсь, что вы хорошо расслышали, – сказала Дейзи, – потому что я так решила.

– Сколько у тебя ног осталось? – как бы между прочим осведомился Арчи. – Хочешь, чтобы мы и последнюю сломали? Хочешь, чтобы тебя в авоське носили?