Текст книги "Мелкий снег (Снежный пейзаж)"

Автор книги: Дзюнъитиро Танидзаки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 50 страниц)

27

Эта необычная сцена разыгралась как раз перед обедом. Ни Тэйноскэ, ни Эцуко дома не было, а О-Хару незадолго до этого отправили куда-то с поручением. Во время разговора, происходившего в столовой, за закрытыми дверями, ни одна из сестёр не повысила голоса, и поэтому служанки пребывали в полной уверенности, что там идёт обычная мирная беседа. Только услышав, как хлопнула дверь, О-Аки заподозрила неладное и выскочила в коридор. Там никого уже не было. Заглянув в столовую, О-Аки, к немалому своему удивлению, не увидела Таэко. Сатико и Юкико накрывали стол скатертью.

– Что тебе? – спросила Сатико служанку.

– Нет… ничего… – растерянно пробормотала та.

– Кой-сан ушла. Мы будем обедать вдвоём с госпожой, – объяснила Юкико, а когда дверь за служанкой закрылась, сказала сестре: – Ничего, время от времени с Кой-сан полезно проводить такие беседы.

Больше к этому разговору сёстры не возвращались. Ни Тэйноскэ, ни Эцуко не узнали о случившейся размолвке. На следующий день Таэко не появилась в Асии, озадачив тем самым Эцуко и О-Хару: где же Кой-сан? Может быть, она простудилась?

– В самом деле, странно, – заметила Сатико. – У неё в комнате разложена работа…

Сатико опасалась, что они теперь долго не увидят Таэко, однако на следующее утро та, как ни в чем не бывало, приехала в Асию. Она приветливо поздоровалась с Юкико, и Юкико столь же приветливо ей ответила. Окубата решил не ехать в Манчжурию, сообщила она затем. Вот как? – спросила Юкико. С тех пор никто из них больше не касался этой темы.

* * *

Спустя несколько дней Сатико и Юкико поехали в Кобэ и там случайно столкнулись на улице с Итани, которая сообщила им неожиданную новость: она продаёт свою парикмахерскую и уезжает в Америку. Кое-кто из друзей отговаривает её от этой поездки – сейчас, мол, для этого неподходящее время, весь мир охвачен войной и ещё неизвестно, как будут развиваться отношения между Японией и Америкой, поэтому лучше немного повременить. Но Итани считает, что этак можно ждать до бесконечности. Если чему-то и суждено случиться, то это произойдёт не сегодня и не завтра. До тех пор она успеет десять раз вернуться домой. Получить заграничный паспорт сейчас, совсем непросто, но у неё есть кое-какие связи, так что в этом отношении особых затруднений она не предвидит. Она намерена пробыть в Америке, полгода, от силы – год. Конечно, уезжая на такое короткое время, можно было бы и не продавать парикмахерскую, но дело в том, что она давно уже собиралась перебраться в Токио, и теперь у неё появилась такая возможность.

Сообщение Итани не было для Сатико таким уж неожиданным: Итани поделилась с нею своими планами ещё год назад, когда умер её парализованный муж. И вот теперь, отметив первую годовщину его смерти, она принялась за их осуществление. Как всегда, приняв решение, Итани стремительно двигалась к намеченной цели: она уже нашла человека, готового купить у неё парикмахерскую, оформила всё необходимые для этого документы и даже забронировала себе каюту на пароходе. Друзья, наверное, захотят устроить в её честь прощальный банкет или что-нибудь в этом роде, сказала Итани, но в нынешней обстановке пышные торжества неуместны. Кроме того, она уезжает в большой спешке, и у неё попросту не будет для этого времени. Она даже, подумывает о том, чтобы уклониться от прощальных визитов к знакомым…

Но, что бы ни говорила Итани, она пользовалась большой известностью в Кобэ, и было совершенно невероятно, чтобы никто не устроил в её честь прощального вечера. И всё-таки, если общего банкета не предвидится, сказала в тот вечер Сатико мужу, они должны непременно пригласить Итани куда-нибудь на ужин – она приняла такое деятельное участие в судьбе Юкико.

Однако на следующее утро от Итани пришла отпечатанная типографским способом открытка, в которой она сообщала о своём отъезде и категорически отказывалась от каких бы то ни было приглашений на прощальный вечер в её честь. Из этой открытки Макиока узнали также, что Итани выезжает в Токио завтра ночным экспрессом и до отплытия парохода будет жить в отеле «Тэйкоку».

Итак, приглашать Итани на ужин было бессмысленно, и Сатико с сёстрами ничего не оставалось, как сегодня или завтра отправиться к ней домой с каким-нибудь памятным подарком. Но решить, что именно преподнести Итани, оказалось непросто, и в первый день сёстры никуда не поехали. А на следующее утро, когда Сатико и Юкико снова принялись обсуждать этот вопрос, Итани сама неожиданно появилась в Асии.

О, как мило, что она всё-таки решила заглянуть к ним напоследок! У неё, наверное, так много дел! – воскликнула Сатико. Они как раз собирались сегодня к ней заехать…

Нет, нет, ила совершенно ни к чему себя утруждать, сказала Итани. В парикмахерской уже хозяйничает новый владелец, а дома, у неё всё перевёрнуто вверх дном – сегодня туда переезжает её младший брат с семьёй. Она решила попрощаться с самыми близкими знакомыми. У неё совсем мало времени, поэтому дальше прихожей она ни к кому не заходит, но с госпожой Макиока ей хочется побыть чуточку дольше. К тому же у неё есть к ней небольшой разговор…

– Прошу вас, входите, пожалуйста, – сказала Сатико. Итани взглянула на часы и прошла за нею в гостиную, предупреди, что через десять, ну, от силы через двадцать минут, должна будет бежать дальше.

Что и говорить, она едет в Америку ненадолго и не успеет оглянуться, как надо будет возвращаться в Японию, затараторила Итани своей обычной скороговоркой. Но ей, конечно, грустно, что она навсегда покидает Кобэ. А главное, она так привязалась к семье Макиока – к госпоже Сатико, к обеим её сёстрам! Нет, право же, таких, как они, нечасто встретишь – три прелестные сёстры, похожие и вместе с тем совершенно разные. По правде говоря, она уезжает из Кобэ без особых сожалений, единственное, что её печалит, так это расставание с сёстрами Макиока. Как хорошо, что она смогла повидаться с ними на прощание, жаль только, что Кой-сан нет дома.

– Она должна вот-вот прийти, – сказала Сатико. – Я сейчас ей позвоню.

– Нет, нет, – поспешила остановить её Итани. – Я через несколько минут убегаю. Передайте ей от меня сердечный привет.

…Да, в Кобэ они уже не встретятся, вздохнула Итани, но до отплытия корабля остаётся ещё десять дней. Не смогли бы госпожа Макиока с сёстрами приехать в Токио? Нет, вовсе не для того, чтобы её проводить. Дело в том, что ей хочется познакомить их с одним человеком…

Итани сделала короткую паузу, после которой приступила к своему рассказу.

Возможно, ей и не следует заводить этот разговор в присутствии госпожи Юкико да ещё в, такой спешке, заметила Итани, но с тех самых пор, как она решила уехать из Кобэ, ей не даёт покоя мысль о том, что она так и не нашла мужа для милой барышни. Таких, как госпожа Юкико, днём с огнём не сыскать – нет, она говорит это вовсе не ради комплимента, – поэтому Итани никогда не простила бы себе, если бы не помогла устроить её счастье.

У Итани появилась новая кандидатура. Речь идёт о старинной аристократической семье Мимаки. Госпоже Сатико эта фамилия наверняка известна. Виконт Хиродзанэ Мимаки был одним из выдающихся деятелей Реставрации Мэйдзи. [115]115
  Реставрация Мэйдзи– Незавершённая буржуазная революция 1867–1868 гг. в Японии именуется в официальной истории «реставрацией», поскольку, свергнув военно-феодальную диктатуру дома Токугава, она формально «возвратила» власть императорскому дому. Период Мэйдзи (букв.: «Просвещённое правление») продолжался до 1912 г.


[Закрыть]Разумеется, его давно уже нет в живых. Его сын, виконт Хиротика, тоже в весьма почтенном возрасте. Когда-то он состоял в объединении «Кэнкюкай», куда входим наиболее влиятельные депутаты верхней палаты парламента, и занимался активной политической деятельностью, а теперь живёт на покое в фамильном особняке в Киото. И вот недавно Итани совершенно случайно познакомилась с побочным сыном виконта – господином Минору Мимаки.

Насколько ей известно, продолжала Итани, господин Мимаки окончил гимназию для выходцев из знатных дворянских семей, потом поступил в Имперский университет на отделение естественных наук, но проучился там недолго и вскоре уехал во Францию. В Париже некоторое, время занимался живописью, потом увлёкся французской кухней, затем переключился на что-то ещё, но ни одно из его увлечений не оказалось длительным. Из Франции он отправился в Америку и там в каком-то малоизвестном государственном университете изучал аэронавтику. По окончании этого университета он довольно долго путешествовал по Соединённым Штатам, побывал в Мексике и даже в странах Южной Америки. Естественно, пока он находился за границей, отец не высылал ему никакого содержания и ему приходилось самому себя обеспечивать – одно время он работал в каком-то отеле поваром и даже коридорным. Потом он снова взялся за живопись, а попутно попробовал себя в архитектуре.

Одним словом, будучи от природы человеком способным и непоседливым, он сменил множество занятий. С аэронавтикой, правда, он распрощался сразу же, как только получил университетский диплом. Лет восемь или девять назад господин Мимаки вернулся в Японию. Никакого постоянного занятия у него по-прежнему не было, но однажды, узнав, что его знакомый хочет построить себе новый дом и ищет архитектора, господин Мимаки полушутя-полусерьёзно предложил свои услуги. Его проект неожиданно привлёк к себе внимание специалистов, и о нём заговорили как о талантливом архитекторе.

Воодушевлённый этим признанием, он вскоре открыл небольшую контору где-то на Гиндзе. Поначалу у него не было недостатка в заказах, но, поскольку он проектировал здания с учётом последних достижений европейской архитектуры, они стоили немалых денег, и по мере обострения Китайского инцидента спрос на них стал падать. Его контора не успела просуществовать и двух лет, как ему пришлось её закрыть. Таким образом, он снова оказался не у дел. Вот, собственно, и всё, что Итани может сказать о прошлом господина Мимаки.

С некоторых пор господин Мимаки подумывает о женитьбе. Вернее сказать, всё его друзья и знакомые наперебой пытаются убедить его в том, что настала пора обзавестись семьёй. Ему сорок пять лет. За долгие годы странствий он, как видно, привык к вольной холостяцкой жизни и, даже вернувшись на родину, не спешил связать себя узами брака. Были ли у него какие-нибудь сердечные привязанности там, за границей, судить трудно, но святым его, конечно, не назовёшь. Итани слышала, что в последние годы он частенько наведывался в увеселительные заведения Симбаси и Акасаки. Но с прошлого года он совершенно забыл туда дорогу, подчеркнула Итани, эти развлечения ему уже не по средствам.

В своё время отец-виконт выделил ему капитал, но после всех этих лет бродячей жизни, когда он только тратил деньги и ничего не зарабатывал, от былого богатства остались жалкие крохи. Поэтому-то господин Мимаки и решил стать архитектором, чтобы хоть и с большим опозданием, но всё-таки начать самостоятельно зарабатывать себе жизнь. В более благоприятные времена он, несомненно, преуспел бы на этом поприще, теперь же он оказался в тупике. Однако, как истинный аристократ, он не позволяет себе огорчаться из-за денежных затруднений. Человек в высшей степени светский, разносторонний, обаятельный, даже несколько богемный, он к такого рода жизненным неурядицам относится легко. Между тем именно эта беспечность и заботит его друзей. Вот почему они настаивают на том, чтобы он женился и в корне изменил образ жизни.

По словам Итани, она познакомилась с господином Мимаки благодаря своей дочери Мицуё. В прошлом году та окончила университет Мэдзиро и поступила в редакцию журнала «Японская женщина». Президент компании, которой принадлежит этот журнал, – Гондзо Кунисима – поддерживает близкие отношения с господином Мимаки. В своё время господин Мимаки проектировал новый дом Кунисимы в районе Акасака. Дом пришёлся хозяину по вкусу, и с тех пор у них завязалась дружба. Господин Мимаки стал частым гостем в его семье, и супруга господина Кунисимы тоже относится к нему весьма благосклонно.

Контора господина Мимаки находилась неподалёку от здания, в котором помещается редакция журнала, и он почти каждый день захаживал туда. Со временем он перезнакомился со всеми сотрудниками редакции, а с Мицуё и вовсе подружился и стал ласково называть её «Миттян, Миттян».

Супруги Кунисима, продолжала Итани, очень благоволят к Мицуё, относятся к ней как к родной дочери. Однажды, приехав по делам в Токио, Итани наведалась к господам Кунисима домой, чтобы поблагодарить их за заботу о Мицуё, и там встретила Мимаки. Он держался так мило и просто, что они сразу же подружились. Потом она ещё три раза, ездила в Токио – не по делам, а исключительно ради того, чтобы засвидетельствовать своё почтение супругам Кунисима, – и опять-таки дважды виделась у них с Мимаки.

По словам Мицуё, супруги Кунисима – отчаянные игроки и могут ночь напролёт просидеть за игрой в бридж или маджонг. Мимаки и Мицуё часто составляют им компанию. Конечно, неловко хвалить свою дочь, добавила Итани, но она на редкость смышлёная девочка и к тому же всё делает с огоньком, с азартом. Она может всю ночь провести за карточных столом, а утром, как ни в чем не бывало, отправиться на службу и притом ещё работать за двоих. Поэтому, наверное, она так и полюбилась супругам Кунисима.

Не так давно Итани снова пришлось побывать в Токио по делам, связанным с предстоящим отъездом в Америку. Господин Кунисима обещал помочь ей с паспортом, и Итани несколько раз была у него дома, неизменно встречая там господина Мимаки. И всякий раз заходила речь о том, что господина Мимаки необходимо как можно скорее женить. Супруги Кунисима – ревностные сторонники этой идеи. Если господин Мимаки найдёт себе достойную невесту, сказал господин Кунисима, он непременно поговорит со стариком-виконтом, чтобы тот выделил молодым некую сумму, которой их хватило бы на первое время. Господин Кунисима несколько раз спрашивал Итани, нет ли у неё кого-нибудь на примете, Если она вдруг услышит о подходящей партии, пусть непременно даст ему знать…

Итани взглянула на часы. Ой, да ей уже давно пора бежать! Ну да ладно, она всё-таки докончит свой рассказ…

Одним словом, Итани сразу же подумала о госпоже Юкико – это предложение как раз для неё. Но как не вовремя возник этот разговор! Если бы Итани не уезжала, она, конечно же, сразу сказала бы, что у неё есть на примете замечательная девушка, и предложила бы свои услуги по части сватовства. Но ведь до её отъезда остаются считанные дни… Поразмыслив и так и этак, она в конце концов решила ничего не говорить господину Кунисиме, хотя у неё и был великий соблазн сделать это. Она вернулась в Кобэ, но этот разговор не выходил у неё из головы. «Какая прекрасная партия! – всё время думала она. – Если бы только каким-то образом удалось устроить этот брак…»

Что ещё можно сказать о господине Мимаки? Как она только что упомянула, ему сорок пять лет, стало быть, он года на два моложе супруга госпожи Макиока. Что же до его внешности, то он уже начал лысеть, как это нередко случается с японскими мужчинами после длительного пребывания за границей, кожа у него смуглая, так что красавцем его, пожалуй, не назовёшь. Но в лице его, безусловно, чувствуется порода. Сложения он крепкого, даже, можно сказать, дороден и выглядит необычайно здоровым. По его собственным словам, он не знает, что такое, болезни и усталость.

Теперь о самом главном – о финансовом положении господина Мимаки. Когда он поступил в университет, виконт выдал ему пособие в размере ста с лишним тысяч иен, но от этих денег давно уже ничего не осталось. После этого господин Мимаки неоднократно обращался к отцу за помощью, и тот раза два или три давал ему какие-то суммы, но и от них вскоре остались одни воспоминания. Господин Мимаки не из тех, у кого держатся деньги. В конце концов виконт пришёл к выводу, что давать сыну деньги бесполезно.

Вот почему господин Кунисима и считает, что ему пора изменить образ жизни. В его годы, дескать, уже неприлично сидеть на шее у родителя и жить в наёмной квартире. Прежде всего, ему следует, мол, найти для себя какое-нибудь постоянное занятие, пусть даже оно не будет приносить большого дохода. Тогда виконт наверняка успокоится и выделит ему ещё какие-то средства. Разумеется, сумма будет не особенно велика – ведь господин Мимаки довольно часто злоупотреблял отцовской щедростью, – но ему хватит и этого.

По мнению господина Кунисимы, у господина Мимаки выдающиеся способности и он сможет сделать блестящую карьеру на поприще архитектуры. Господин Кунисима готов ему помочь всем, чем только сможет. Сейчас господин Мимаки, так сказать, на мели, потому что времена для его проектов неподходящие, но времена меняются, поэтому впадать в уныние ни к чему. В случае его женитьбы господин Кунисима постарается уговорить виконта взять на себя всё свадебные расходы, купить для молодых дом и обеспечить им безбедную жизнь в течение двух, а может быть, и трёх лет. Виконт – в этом господин Кунисима почти уверен – не откажет сыну в помощи.

– Ну вот, теперь, кажется, всё, – заключила свой рассказ Итани. Возможно, кое в чем эта кандидатура и не устроит семейство Макиока, но в общем и целом, считает Итани, господин Мимаки отвечает всем их требованиях. Во-первых, он вступает в брак впервые, во-вторых, хотя он и побочный сын виконта, в его жилах течёт кровь знаменитых Фудзивара. [116]116
  Фудзивара– древний аристократический род, вплоть до XIII в. фактически стоявший во главе государства и так же, как японские императоры, претендовавший на «божественное» происхождение, считая своим предком бога Ама-но Коянэ (отсюда храм Касуга, воздвигнутый в честь этого бога, считался «семейным» храмом Фудзивара).


[Закрыть]Далее – всё его родственники, кого ни возьми, – люди известные. Никаких иждивенцев у него нет. (Она совсем забыла сказать, что его мать, наложница виконта, умерла вскоре после его рождения он даже её не помнит. И, наконец, господин Мимаки обладает завидной широтой интересов, владеет французским и английским языками, прекрасно разбирается в искусстве Франции и Америки…

Конечно, Итани мало его знает и будет лучше, если госпожа Макиока с супругом сами наведут о нём соответствующие справки, но одно она может сказать наверное: он приятнейший, обаятельнейший человек. Никаких особых недостатков она за ним не углядела. Правда, он любит выпить, Итани не раз видела его под хмельком, но от этого он становится ещё остроумнее и занимательнее…

Одним словом, Итани подумала, что было бы очень обидно упустить такую партию. Но кто вместо неё может выступить в роли свата? В конце концов она пришла к выводу, что, коль скоро господин Мимаки – человек светский, общительный, эта роль не будет особенно трудной. Главное – представить друг другу будущих жениха и невесту, а дальнейшие хлопоты возьмут на себя супруги Кунисима: они позаботятся о том, чтобы в переговорах о сватовстве заминки не было. Да и Мицуё вполне могла бы помочь. Несмотря на свою молодость, она девушка деловая, напористая. В таких вещах на неё можно положиться.

– Ох, какой ужас! – воскликнула Итани, взглянув на часы, и поднялась. – Собиралась пробыть у вас всего пятнадцать минут… Теперь уж я действительно побегу.

И тем не менее Итани продолжала: итак, она рассказала им всё, как есть. Ей хотелось бы, чтобы Макиока обдумали это предложение. Господин Кунисима собирается устроить в её честь небольшой прощальный вечер. Если её рассказ хоть немного их заинтересовал, быть может, они согласятся приехать в Токио и представлять на этом вечере Кобэ? Она имеет в виду госпожу Макиока, госпожу Юкико и, конечно же, Кой-сан – право же, они должны непременно приехать втроём. Господин Мимаки тоже приглашён, так что Итани смогла бы их познакомить. Разумеется, пока что ни о каком сватовстве, речи не идёт. Они должны исходить из того, что едут в Токио только для того, чтобы проводить Итани, но почему бы им заодно не встретиться с господином Мимаки? С ответом она не торопит. Она позвонит им уже из Токио, по всей вероятности завтра, и сообщит, когда состоится прощальный вечер.

Наскоро откланявшись, Итани стремглав вылетела за дверь.

28

В спешке Сатико забыла спросить у Итани, когда отходит поезд. Она позвонила Итани домой, но та ещё не вернулась.

Незнакомый голос в трубке ответил, что госпожа Итани просила никого не беспокоиться в связи с проводами… К вечеру Сатико снова позвонила в Окамото. На сей раз ей удалось залучить к телефону саму Итани. Им хотелось бы непременно повидать её ещё раз перед отъездом, сказала Сатико, и в конце концов Итани сообщила ей, что едет скорым поездом, который отправляется от Санномии в девять тридцать вечера.

Макиока решили ехать на вокзал всей семьёй. По этому случаю Сатико с сёстрами оделись с особым тщанием.

С осени прошлого года, когда служили торжественный молебен в память об их родителях, Тэйноскэ ещё ни разу не видел жену и своячениц такими нарядными.

– Ты сегодня поедешь в кимоно, Кой-сан? – удивлённо спросила Эцуко, когда всё, уже одетые к выходу, сели ужинать. На Таэко было зелёное шёлковое кимоно с рисунком в виде крупных цветов камелии. Оттого, что мать и обе тёти были сегодня так изысканно одеты, Эцуко охватило праздничное возбуждение, совсем как перед поездкой на любование сакурой в Киото.

– Как я тебе нравлюсь в кимоно, Эттян?

– Честно говоря, ты мне больше нравишься в платье.

– Да, кимоно тебя полнит, – заметила Сатико.

В последнее время Таэко даже дома предпочитала одеваться по-японски. У неё были красивые ноги, поэтому ей шла европейская одежда. В кимоно же ног её не было видно, и от этого её фигурка казалась необычно приземистой и коренастой. Возможно, она переусердствовала в своём стремлении набрать вес. Но, как бы то ни было, теперь Таэко редко носила платья, объясняя это тем, что после болезни у неё постоянно стынут ноги и ей уютнее в кимоно.

– Молоденькие женщины любят одеваться по-европейски, – сказал Тэйноскэ, – но с возрастом они почему-то переходят на кимоно. Должно быть, наша Кой-сан стареет. Или взять Итани – она была в Америке, да и по роду занятий ей полагалось бы ходить в европейском платье, но она всегда в кимоно.

– Да, я ни разу не видела Итани в платье, – согласилась Сатико. – Но она и вправду уже далеко не молода. Кстати, а что мы ответим на её предложение?

– Я считаю, что вы должны ехать в Токио безотносительно к этому предложению. Ведь вам всё равно пришлось бы проводить Итани, не так ли?

– Да, ты совершенно прав.

– Наверное, мне тоже полагалось бы присутствовать на проводах, но у меня неотложные дела на службе. Поэтому ты поедешь с Юкико, а если к вам присоединится ещё и Кой-сан, будет совсем хорошо.

– Ну что ж, я с удовольствием поеду, – откликнулась Таэко. – Я уж и не помню, когда в последний раз была в Токио. Сейчас такое прекрасное время года, и потом, должна же я хоть чем-то порадовать себя после того, как пропустила поездку в Киото…

В отличие от своих сестёр Таэко ничем особенно не была обязана Итани. Она, правда, ходила к ней причёсываться, но далеко не всегда, – ей казалось, что Итани берёт со своих клиенток слишком дорого. Но Таэко нравились её прямодушие, открытость, редкая в женщине широта взглядов.

После того как её выдворили из родного дома, Таэко поняла, что мир устроен жестоко, – многие из бывших знакомых отвернулись от неё, но Итани по-прежнему относилась к ней тепло и сердечно. Она, конечно же, во всех подробностях знала о Таэко – уж где-где, а в её салоне не было недостатка во всевозможных слухах и злословии – и тем не менее старалась видеть в младшей из сестёр Макиока только хорошее. Сегодня же Итани и подавно тронула Таэко: приехав в Асию прощаться, она очень сожалела, что не застала её дома, и просила ей передать, что непременно ждёт её в Токио вместе с сёстрами.

Всякий раз, когда, появлялся новый претендент на руку Юкико, Таэко невольно ощущала себя помехой, бельмом на глазу, но приглашение Итани давало ей почувствовать, что она отнюдь не бесчестит семью Макиока, что у неё тоже есть определённые достоинства, что её можно не стыдясь выводить на люди. Уже одного этого было достаточно, чтобы Таэко сочла своим долгом проводить Итани.

– Вот и прекрасно, поезжайте втроём, – сказал Тэйноскэ. – Чем больше народу будет на проводах, тем лучше.

– Да, но главная виновница нашей поездки… – Сатико повернулась к Юкико, которая всё это время молча улыбалась. – Главная виновница нашей поездки не проявляет особого энтузиазма.

– Вот как? А почему?

– Она говорит, что, если мы поедем втроём, не на кого будет оставить Эцуко…

– Что за вздор! – воскликнул Тэйноскэ. – Уж если кому-то и надо ехать, то именно Юкико. За два или три дня с Эцуко ничего не случится.

– Конечно. Ты поезжай, сестричка, – сказала Эцуко. За последнее время она заметно повзрослела. – Ведь я остаюсь не одна, со мной будет О-Хару.

– Итак, эта проблема отпадает. Но Юкико смущает ещё одно обстоятельство.

– Какое?

Юкико тихонько рассмеялась.

– Она боится, что мы оставим её в Сибуе, – ответила за сестру Сатико. – Юкико понимает, что должна поехать в Токио проводить Итани, но возвращаться в «главный дом» ей не хочется.

– Гм, об этом я как-то не подумал.

– Но ведь мы можем и не заезжать в Сибую, – сказала Таэко.

– Нет, это невозможно, – возразил Тэйноскэ. – А если они узнают, что вы были в Токио? Как мы будем выглядеть в их глазах?

– Поэтому-то Юкико и просит меня поговорить с Цуруко, – сказать, что мы пришлём её к ним позднее, а пока хотим вернуться в Асию вместе.

– Что-то я не пойму, Юкико. Если ты так не любишь Токио, зачем тебе вообще встречаться с человеком, о котором рассказала Итани? – заметила Таэко.

– Вот именно, – подхватила Эцуко. – Я знаю, ты должна выйти замуж, но почему же обязательно за человека, который живёт в Токио?

– Ты уже понимаешь такие вещи, Эттян?

– Просто мне жаль, что Юкико придётся жить в Токио. Правда, Юкико?

– Эцуко, мне кажется, ты сегодня чересчур много говоришь, – одёрнула дочь Сатико. – Я думаю вот о чем: господин Мимаки – выходец из аристократического рода, стало быть, по происхождению он киотосец и поэтому вряд ли станет противиться переезду в Кансай. В конце концов, в Токио у него всего лишь наёмная квартира.

– Пожалуй, ты права, – согласился Тэйноскэ. – Если для него найдётся место в какой-нибудь осакской фирме, он наверняка не откажется перебраться в эти края. Ведь как-никак здесь его родина.

– И всё-таки одно дело – уроженцы Киото, и совсем другое, дело – коренные жители Осаки. Киотоские женщины всегда славились красотой, но вот киотоские мужчины, насколько мне известно, ничем особо не знамениты.

– Послушай, Сатико, не рано ли ты принялась критиковать господина. Мимаки? – сказал Тэйноскэ.

– И потом, вполне может статься, что он родился не в Киото, а в Токио. К тому же большую часть жизни он провёл за границей. Возможно, он вовсе и не похож на киотоских мужчин.

– Вы знаете, как я не люблю Токио, – промолвила Юкико, – но токийцы производят очень приятное впечатление.

Было решено, что прощальный подарок сёстры вручат Итани в Токио, но ехать на вокзал с пустыми руками было бы неприлично, и Тэйноскэ предложил купить для неё цветы. Сразу после ужина Макиока всей семьёй отправились в Кобэ за букетом, преподнести который было поручено Эцуко.

Проводы Итани нельзя было назвать особенно многолюдными, хотя, если бы она не хранила в строгой тайне время своего отъезда, на вокзале наверняка собралось бы полгорода. И всё же провожающих было человек двадцать, а то и тридцать, включая обоих братьев Итани с жёнами. (С одним из них, Фусадзиро Мураками, Макиока познакомились в своё время на смотринах; другой, врач по профессии, накануне переселился в Окамото и собирался вскоре открыть практику в Осаке.) Оказавшись на платформе, Сатико с сёстрами сразу же почувствовали, что выглядят чересчур нарядными на общем фоне, и не рискнули снять хаори.

Улучив удобный момент, Сатико поблагодарила Итани за утренний визит и сказала, что всё обсудила с мужем. Право же, они не знают, как благодарить госпожу Итани за то, что даже при теперешней занятости она продолжает принимать горячее участие в судьбе Юкико. Сатико с сёстрами почтут для себя за удовольствие присутствовать на прощальном вечере в Токио… Тэйноскэ присоединился к словам жены. Итани была в восторге: как это мило, что сёстры согласились приехать втроём! Она ждёт их непременно и завтра же позвонит им из Токио…

– Я обязательно позвоню вам завтра, – повторила Итани, высунувшись из окна вагона, когда поезд тронулся.

* * *

Итани сдержала обещание и наследующий день позвонила в Асию. Прощальный банкет состоится через три дня, в пять часов вечера, в отеле «Тэйкоку». На банкете будет всего девять человек: Итани с Мицуё, супруги Кунисима с дочерью, господин Мимаки и госпожа Сатико с сёстрами. Кстати, а где они намерены остановиться? Наверное, в доме своей старшей сестры? Но не кажется ли им, что будет удобнее, если они тоже поселятся в отеле «Тэйкоку»? В связи с празднованием две тысячи шестисотлетней годовщины основания Империи [117]117
  «…в связи с празднованием, две тысячи шестисотлетней годовщины основания Империи…»– В одном из центральных древних японских мифов говорится, что богиня Солнца Аматэрасу послала на землю своего праправнука, который стал первым «земным» императором Дзимму. Произошло это якобы в 660 г. до н. э. До капитуляции Японии в 1945 г. этот миф считался официальной исторической доктриной, не подлежавшей ни малейшей критике; всякое сомнение в истинности этого «события» жестоко каралось. Таким образом, 1940 г., считаясь «круглой датой», явился удобным поводом для усиления националистической и милитаристской пропаганды.


[Закрыть]всё гостиницы в Токио переполнены, но, по счастью, родственникам господина Кунисимы удалось забронировать номер в «Тэйкоку». Они готовы уступить этот номер сёстрам Макиока, а сами остановятся в доме господина Кунисимы…

Учитывая, что на сей раз с ними едет Таэко и что Юкико панически боится оказаться в «главном доме», Сатико с радостью ухватилась за это предложение. Если можно, сказала она Итани, они и в самом деле воспользуются любезным предложением родственников господина Кунисимы. Выехать в Токио они намерены либо завтра ночным поездом, либо утренним экспрессом послезавтра. Хотя им очень хотелось бы проводить госпожу Итани на пароход в Иокагаме, они не могут надолго оставить дом без присмотра и поэтому, как ни жаль, будут вынуждены вернуться в Асию сразу же после прощального вечера. Таким образом, они рассчитывают пробыть в Токио два дня. Впрочем, если им удастся побывать в Кабуки, они задержатся ещё на один день… Итани тут же вызвалась позаботиться о билетах в театр, добавив, что, если у неё будет время, она охотно составит им компанию.

Наследующий день сёстрам удалось получить места в спальном вагоне ночного поезда, который отправлялся из Осаки в тот же вечер. Нужно было спешно приниматься за сборы. Сатико и Юкико предстояло сделать перманент, но с отъездом Итани они не знали, в какую парикмахерскую лучше пойти, и с нетерпением ждали прихода Таэко, в надежде, что она что-нибудь им посоветует. «Где же Кой-сан? – недоуменно спрашивали сёстры друг друга. – Почему она сегодня запаздывает?»

Так прошло утро, а около двух часов дня появилась Таэко, аккуратно подстриженная и причёсанная. Она не привыкла ничего откладывать напоследок и сегодня первым делом побывала в парикмахерской. Что за негодница! Почему она не взяла их с собой? – пожурила сестру Сатико.

Но Таэко с присущей ей рассудительностью отвечала, что они смогут сделать причёску в Токио – в отеле наверняка есть парикмахерская. В самом деле, – успокоилась Сатико. Сёстры обсудили, какие туалеты возьмут с собой, и уложили всё необходимое в два чемодана и сумку. Когда они поужинали и оделись, было уже самое время ехать на вокзал.