Текст книги "Темное сердце (ЛП)"

Автор книги: Джуллиет Кросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Да, ты знаешь. – Ее крылья и спина ударились о стену. Я загнал ее в угол, обхватив ее челюсть своей настоящей рукой, наклоняя ее лицо ко мне. – Ты кипишь ненавистью из-за того, что она сделала с Уриэлем. И что на этот раз я должен рискнуть вместо того, чтобы ты оказался в яме. – Она прикусила нижнюю губу, ее глаза сузились. – Но позволь мне, бл*ть, кое-что тебе сказать. Ни за что на свете я не буду стоять в стороне и смотреть, как ты снова дерешься. У меня есть план, как вытащить нас с Уриэлем раньше.

– Отлично. Расскажи мне свой план. – Яростные искры сверкали в этих прекрасных фиолетовых озерах.

– Я собираюсь соблазнить ее.

– Это отличная идея, – уперев руки в бедра, она закатила глаза.

– То есть притвориться, что соблазняю ее.

– Ты видишь, что она сделала с Уриэлем? Ты думаешь, она не сможет одолеть тебя? Ты думаешь, что…

Я прикрыл ей рот ладонью, когда ее голос повысился от гнева, и посмотрел в сторону двери. Никто не вошел. Она вдыхала и выдыхала большими глотками, ее глаза были еще более затуманенными, чем раньше. Неужели я каким-то образом запустил свою сущность и не знал об этом? Казалось, она заполняет слишком много сине-фиолетового.

– Послушай, детка, – промурлыкал я.

Она прищурила глаза, все еще кипя от злости. Ей не нравилось, что я был ласков, когда у нее бурлила кровь. Так мило. Мне захотелось сесть, посадить ее к себе на колени и позволить ей выплеснуть на меня весь свой гнев.

– Послушай, – строгий приказ. – Я не собираюсь трахать ее, если это то, о чем ты беспокоишься. Надя сказала нам, что она держит Уриэля в своей комнате, как свою личную собаку. Я собираюсь подойти достаточно близко, чтобы использовать свою сущность, чтобы подчинить ее своей воле, убить ее, забрать Уриэля, а затем вернуться и забрать тебя.

Ее интенсивное дыхание замедлилось. Ее глаза смягчились от смертельного блеска. Я убрал руку.

– Она могущественная ведьма. Ты слышал Надю. Она может одолеть тебя. Это опасно. – Она подняла руку, чтобы обхватить мое лицо в нежной ласке, от которой у меня замерло сердце.

– Мы знали, что это будет опасно. – Я обхватил ее рукой за затылок. – Но я сильнее, чем ты думаешь.

Прижавшись губами к ее губам, я покусывал, облизывал и ласкал, пока она не смягчилась и не открылась для меня, мой прелестный ночной цветок. Затем она оказалась на мне, обхватив ногами мою талию. Обхватив ее идеальную задницу, я вернулся к кровати и сел, проглотив ее сладкий стон, когда она опустилась на мой член. Мягкими движениями своих рук я ласкал каждую частичку ее тела, какую только мог – ее попку, бедра, талию, грудь, спину, крылья. Я хотел прикоснуться ко всей ней, хотел поцеловать каждый дюйм, хотел впитать ее сладость и позволить ей задержаться на моем языке, черт возьми, навсегда. Она была самым сильным бальзамом для моей усталой души. Эти моменты стали для меня всем, когда я мог прикасаться, целовать, требовать и называть ее…

– Моя, – прошептал я.

– Да. – Она прикусила мою нижнюю губу, сильнее сжимая ее. – И ты мой, Доммиэль.

Христос. Сама мысль о том, чтобы принадлежать такой женщине, как она, разрывала меня надвое, идея была слишком совершенной, слишком эфорийной, чтобы размышлять слишком долго.

Счастье? Что это, черт возьми, было?

Крепко сжав ее челюсть обеими руками, я обхватил ее за подбородок, расслабляя ее спину, мое сердце билось в моем чертовом горле от того, что я собирался сказать. Но это должно быть сделано. И единственное, кем я не был, так это трусом.

Проведя большим пальцем по изгибу под ее губой, месту, к которому я, очевидно, был пристрастен, я встретил ее вопросительный взгляд.

– Что?

– Детка. – Мы оба тяжело дышали. – Я хочу тебя. Ни на час, ни на день, ни на месяц. – Я облизнул губы, останавливаясь, в то время как мое сердце перестало болезненно биться о ребра. – Я хочу тебя вечно. Я хочу, чтобы ты была в моей постели. – Я прикусил ее нижнюю губу, обнаружив, что мои собственные губы дрожат, когда я прошептал, закрыв глаза и прижавшись лбом к ее лбу: – Я хочу, чтобы ты была в моем сердце.

Мягкий выдох. Я не мог смотреть. Не хотел видеть никакой формы отказа. Временные любовники – это одно. Но я видел, как она смотрела на Уриэля. Она заботилась о нем. И если бы это была одна десятая того, что я чувствовал к ней, то я бы наверняка потерял ее из-за него.

– О, Доммиэль.

Ее мягкие губы прижались к моим.

– Посмотри на меня, – уговаривала она своим божественным гребаным голосом.

Я так и сделал, не в силах ослушаться ее, обнаружив, что по ее лицу текут слезы.

– Ты завладел моим сердцем уже некоторое время.

Я не мог говорить. Она рассмеялась.

– Я думаю, это было, когда ты скормил той собаке кусочек еды в Венеции.

– Аня.

Прижавшись губами к ее губам, я показал ей то, что не мог выразить словами. Поцелуй тоски, благодарности, облегчения, страсти, бесконечной потребности.

Она снова застонала, ее руки вцепились в мои волосы, прижимая ее тело к моему. Это был самый счастливый, черт возьми, момент в моей жизни, и это было посреди дворца демонической ведьмы, окруженного теми, кто содрал бы с нас кожу живьем – буквально – если бы они узнали правду. Никогда прежде я не пытался защитить столь дорогую мне ложь. Ложь, которая зажгла свет и жизнь в моем демоническом сердце.

На прерывистом вздохе мы отодвинулись друг от друга. Потянув ее обратно на кровать, я лег на бок лицом к ней, обнял ее за спину, чтобы прижать ближе, наши ноги переплелись.

– Я бы предпочёл сделать это голыми, но сейчас не время завершать наши отношения, – она интимно рассмеялась.

– Я думаю, что мы завершили это вполне достаточно.

– Нет. Это был просто секс.

– Просто секс? – она хмыкнула. – Я думала, что это скорее… что-то лучшее, больше, чем это.

Я выгнул бровь и улыбнулся.

– Это было все, Аня. Это было наше начало. Но я хочу быть внутри тебя сейчас, когда мы…

Я не находил слов, пытаясь сообразить, как нас называть. Девушка и парень? Нет. Это было глупо. Влюбленные тоже не отражали всей сути.

Она снова хихикнула и сказала довольно высокомерным тоном:

– Теперь, когда мы посвятили себя друг другу. И друг с другом наедине, ты имеешь в виду.

– Да. – Я поцеловал ее, скользнув языком внутрь, чтобы быстро попробовать на вкус. – Это.

Она обняла меня за шею и уткнулась лицом в изгиб моего плеча. Я прижал ее к себе, мы оба, казалось, понимали, насколько это было ужасно. Это было легко, когда мы рисковали только собой. Но теперь мы рисковали друг другом. Мы рискнули этой новообретенной связью, хрупкой и свежей. Страх потерять это был самым ужасным чувством, которое я когда-либо испытывал.

Так мы обнимали друг друга. Тихо. Ничего не говоря. Просто чувствуя. Когда солнце опустилось ниже, свет в окне потемнел, отмечая, что наше время почти истекло. Затем она задала мне вопрос, на который я не был готов ответить.

– Что произошло между тобой и Максимусом?

Что за вопрос. Тяжело вздохнув, я решил, что лучше все ей рассказать. Я хотел сказать ей. Я знал, что она позволит мне излить душу, и от моего ангела не будет никакого осуждения.

– Сколько тебе лет?

Пауза.

– Пятьсот три.

Я притянул ее ближе, положив руку ей на поясницу.

– Ты просто крошка. Такое чувство, что я граблю колыбель.

Она чуть не рассмеялась, но ничего не сказала, ее рука крепче обняла меня за талию.

– Мне больше четырех тысяч лет. Я перестал считать, как только достиг четырех тысячелетий. – Сделав глубокий вдох, я просто сказал все это. – Как обычно, когда рождаются ангелы, наши родители позволяют ангелам-хранителям воспитывать нас, пока мы не станем достаточно взрослыми, чтобы найти свое призвание. Было очевидно, что мы с Максимусом созданы для того, чтобы быть воинами. Так что мы присоединились. И сражались.

Я сделал паузу, вспомнив, как мы с Максимусом спаринговались вместе, смеясь, когда мы изучали наше жестокое произведение искусства – бой.

– Возможно, ты этого не осознаешь, но демоны существовали всегда. Еще до Падения. Существа, исполненные гнилой злобы. Уродливые, рогатые, больные, гниющие.

Я прижал ее к себе, как будто мог защитить от воспоминаний о тех днях, сражаясь с воплощенным злом.

– Нашей задачей было удержать их в их царстве, в преисподней. Так мы и сделали. На какое-то время этого было достаточно. Но потом началось волнение. Все, что мы делали, это дрались и истекали кровью. Получить царапины и увечья, исцелиться, а затем сделать это снова. Год за годом. Десятилетие за десятилетием. Столетие за столетием. Затем, наконец, некоторые из них выбрались наружу, отважившись войти в царство людей. И вот тогда ангелы наконец обратили внимание на хрупких существ, называемых людьми, и их мир.

Это было так давно, и все же я все еще мог видеть себя тогда. Огромные черные крылья, взмывающие ввысь к земле, когда самое раннее человечество страдало от этих монстров, проникающих в жизнь на земле.

– Мы продолжали бороться, но мы также заметили то, чего никогда раньше не видели.

– Что это было? – прошептала она хриплым и мягким голосом, пронизанным печалью.

– Люди. Радости и удовольствия плоти. Во всех их формах. Мы захотели большего, чем тяжелый труд и битвы. Некоторые в Элизиуме начали бунтовать. Я был одним из них.

– Но Максимус не был.

– Нет. Мой брат был тем, кто вышвырнул меня из Элизиума, сбросил меня лично. Я все еще вижу это разъяренное выражение на его лице.

Мы молчали. Аня погладила меня рукой по спине, словно успокаивая ребенка. Я бы рассмеялся, если бы не было так чертовски приятно, когда тебя успокаивают, когда о тебе заботятся. Чтобы не быть осужденным.

– Ирония в том, что я никогда не хотел прекращать борьбу. Никогда не хотел покидать Элизиум. Я просто увидел недостатки в нашем мире. Мы защищали то, что было хорошо и правильно, но мы никогда не наслаждались этим. Мы никогда не дорожили этим. Все, что мы делали, – это работали, защищались, охраняли, истекали кровью, а потом делали это снова. Мы знали только тяжелый труд, никакой радости. Никакого удовольствия.

Я понятия не имел, почему я пытался защитить свой выбор – вырваться из дома, который когда-то наполнял меня гордостью и удовлетворением. Было это неправильно или нет, но это был путь, который я выбрал. И ничто не могло изменить того, что произошло позже.

– Итак, ты и мятежники восстали против Элизиума.

– И я проиграл. Конечно.

Она села, перенеся свой вес на одну руку. Я не мог удержаться, чтобы не взглянуть на ее крылья, выгибающиеся за ее спиной, отражающие сапфировый блеск в свете сумерек. Что-то похожее на сожаление и печаль промелькнуло на ее лице.

Я усмехнулся, накручивая темную прядь ее волос на свой металлический указательный палец.

– Не нужно меня жалеть. Хотя мое сердце не было полностью за восстание, как только я был изгнан, я воспользовался этим в полной мере, опустившись так далеко, как только мог. Я заслужил свой титул высшего демона ада, детка. безошибочно.

Она с трудом сглотнула, ее брови нахмурились, мягкий голос был полон эмоций.

– И все же ты не совсем такой, как другие, не так ли?

Я перекатился в сидячее положение с раздраженным вздохом.

– Не пытайся сделать из меня невинного. Я не невинен.

– Я никогда этого не говорила. Кто это вообще невинен?

Я провел пальцем по фарфоровой линии ее подбородка.

– Так и есть.

Она рассмеялась и выгнула свою красивую бровь.

– Я, безусловно, нет. Гнев сидит в моем сердце, как дракон, только и ждущий возможности извергнуть огонь. – Она задумчиво наклонила голову, глядя на белое покрывало. – Когда я была в той яме с Крузаллой, избиения ее было недостаточно. Я жаждала уничтожения. Уничтожения! – бархатно-голубые глаза впились в меня. – Жажда крови обуяла меня. И я позволила ей взять все под контроль.

– Я знаю об этом. – я действительно уже знал это. – Она это заслужила.

Аня покачала головой.

– Не имеет значения, заслуживает ли кто-то худшей участи или нет за свои мерзкие поступки, тьма отразилась во мне. В моей потребности наказать, почувствовать этот трепет оправдания клинком и пролитием крови.

Это было чувство, с которым я был слишком хорошо знаком. Чувство, которым я наслаждался. Очевидно, это произвело противоположный эффект на моего ангела, ее нежное сердце кололо от ее собственной способности осуществить такую кровавую месть. И одно это, боль сожаления в ее глазах, притягивало меня к ней, как магнит. Придвинувшись ближе и обхватив ее подбородок, я провел губами по ее губам, это пьянящее чувство опьянения выбило мои чувства из равновесия.

Она прошептала:

– Все так, как ты сказал. Линии размыты.

– Ты далека от проклятия, детка. Во всяком случае, твоя милая душа может просто спасти мою.

Мы задержались, прижавшись лбами друг к другу, вдыхая воздух друг друга, вдыхая эмоции друг друга, наслаждаясь этой зарождающейся близостью, о существовании которой я даже не подозревал. Пока, наконец, я не вскочил с кровати, протягивая свою механическую руку. Она приняла это без раздумий, что все еще раздражало меня. Такая смиренная. Такая доверчивая. Я усадил ее на сундук в ногах кровати. Она расправила крылья и снова закрыла их. Она нервничала.

– Если, – начал я, удерживая ее взгляд, – по какой-то причине, я не вернусь.

– Нет, – отрезала она. – Ты вернешься.

– Я чертовски уверен, что планирую это, детка. – Я провел пальцем по ее хорошенькой челюсти. – Но если я этого не сделаю, убей охранника и убирайся отсюда.

Я вытащил два кинжала длиной в палец из потайных ножен на задней стороне моего пояса и отдал их ей.

– Но, Уриэль…

– Аня. Услышь меня. Убирайся отсюда сама. Найди Женевьеву и возвращайся с армией, чтобы забрать его. Черт возьми, это, вероятно, то, что мы должны были сделать в любом случае.

Конечно, этого никогда не могло случиться. Не было никакого способа пересечь границы Владека незамеченным. Единственный способ проникнуть в логово Лизабеты, был обманом и хитростью, именно так мы сюда и попали.

– Доммиэль. Пожалуйста, ты должен вернуться…

Щелкнул дверной замок. Я отошел на два шага от Ани, когда Вон заглянул внутрь.

– Милорд, ваш эскорт здесь.

И на этом все закончилось.

Пусть же игры начнутся.

Глава 23

Доммиэль

Я последовал за фурией обратно на первый этаж. Он носил копье с тремя лезвиями в качестве своего оружия. Он был настоящим зверем. Когда мы направились по длинному коридору, я с облегчением увидел, что за очевидным входом в логово королевы с роскошными двойными дверями, украшенными золотыми листьями, была только одна дверь.

Вторая фурия со змеиными глазами, прищурившись, посмотрела на меня, открыла дверь, и в коридор хлынул розоватый свет. Фурии, без сомнения, были подарком Владека. Ибо только высший демон или принц мог породить существо такого масштаба.

Узел, скрутившийся у меня в животе, затянулся до мучительной боли, как только я вошёл внутрь, и дверь закрылась с оглушительным щелчком. Мягкий свет, играющая в этот момент песня «Шлюха», кровать, задрапированная тонкой тканью и шелками, и демоническая ведьма, стоящая с бокалом кроваво-красного вина, одетая в тонкие черные кружева, прозрачный бюстгальтер и трусики, – все это кричало «трахни меня». Будет трудно. Очевидно, никакого обольщения не потребуется. Она была готова.

Ирония здесь заключалась в том, что это была именно та сцена, которой я когда-то наслаждался. Этот порок ослабел с тех пор, как апокалипсис обрушился на меня и перевернул мой мир. И это растворилось в эфире, когда Аня вошла в мою жизнь.

Подступила тошнота. Я хотел прикоснуться руками, ртом к этой женщине так же сильно, как хотел окунуть голову в кислоту. Ощущение, вероятно, было бы примерно таким же.

– Да ладно тебе, милорд.

Я оглядел комнату, более чем довольный, обнаружив двух ее собак, дремлющих в одном углу. Шиба оживилась, ее уши дернулись, когда она увидела меня. Молодец, девочка. Просто подожди, детка. Ее самец прижал уши. Это может быть проблемой. Он и близко не был так увлечен мной.

Взглянув на другую сторону огромной комнаты, Уриэль застыл по стойке смирно, опустив подбородок и устремив на меня пылающий взгляд.

– Не беспокойся о нем, дорогой. Ему нравится смотреть.

Она хрипло хихикнула, словно в ответ на собственную шутку. Уриэль излучал тихую ярость даже отсюда. Я даже, бл*ть, не хотел знать обо всех пытках и унижениях, которые он перенес в этом месте.

Я подошел к ней поближе, к бару с множеством графинов с ликером и вином, снял свою кожаную куртку и бросил ее на фиолетовый замшевый диван в ее гостиной. Она сделала глоток алкоголя и улыбнулась.

– Он меня не беспокоит. До тех пор, пока он не захочет присоединиться.

Маниакальный смех.

– Не сегодня. Он дуется. Сегодня утром мы поссорились.

К этому времени я уже стоял прямо перед ней. Я оперся обеими руками о стойку бара по обе стороны от нее. Ведьма откинула голову назад, чтобы посмотреть на меня.

– Я думал, мы собирались вести переговоры.

– Так и есть.

Она повернулась так, чтобы поставить бокал с вином на стойку бара. Без колебаний она сняла с моего глаза повязку и отложила ее в сторону, затем провела пальцами по шраму, ее совершенное лицо напряглось от вожделения, практически пускало слюни.

Я съежился, не желая, чтобы ее чертовы руки касались меня, но мне нужно было довести это до конца. Нужно подойти ближе.

– Это, должно быть, было больно, – сказала она с придыханием.

– Ты себе даже не представляешь насколько.

Ее взгляд переместился на глаз, который я оставил. Мой рот был полон вытянутых клыков, мой зверь рыскал в этой пьянящей атмосфере, ожидая знака, чтобы напасть. Ее руки скользнули мне на плечи, когда я прижал ее тело к стойке бара, скользнув бедром между ее ног.

Она ахнула.

– Так, каковы ваши условия, милорд? Если тебе не нужны дракулсы, то чего ты хочешь?

Игры. Все эти гребаные игры. Неужели мне действительно так долго нравилось играть в этом мире? Не могу поверить, что я не умер от скуки, однообразия, отвращения.

Аня. Прекрасная Аня. Пришлось пройти через это, чтобы вытащить нас отсюда целыми и невредимыми.

– Я хочу трахнуть тебя в твоей постели, ваша светлость. И я хотел бы получить ответное приглашение, – сжимая ее волосы в своих руках, пока я не почувствовал, что это больно, сказал я. – Если вы сочтете меня удовлетворительным.

Ее глаза остекленели от темной похоти.

– Если, конечно, твой хозяин позволяет тебе играть с другими.

Похоть немного поредела, сменившись чем-то более жестким, более темным.

– Владек не мой хозяин. У меня нет хозяина.

– Пока я не прижму тебя к себе.

Она действительно захныкала. Я точно знал, как достучаться до таких, как она, тех, кому требовалось безжалостное доминирование, чтобы кончить. Я играл в эту игру гораздо дольше, чем она. Мне было тысячи лет.

– Кажется, ты знаешь меня гораздо лучше, чем я знаю тебя, – прошептала она.

– Каждый демон с членом отсюда до Лондона слышал рассказы о прекрасной, очаровательной Лизабет. Я слышал слишком много. Я хотел посмотреть своими глазами и потрогать своими руками.

– И были ли эти рассказы правдой?

– Действительно.

Я ослабил хватку в ее волосах, массируя кожу головы медленными кругами, давая ей немного почувствовать нежность. Ее глаза закатились от удовольствия.

– Мы договорились, Лизабет?

– Да, – выдавила она.

Я перекинул ее через плечо, как пещерный человек, и направился к кровати, не слишком нежно кинув ее туда. Она усмехнулась, задыхаясь от предвкушения. Заползая вверх по ее телу, я положил свою металлическую руку ей на живот. Она втянула в себя воздух.

Проглотив кислоту, пытающуюся выползти из моего бурлящего желудка и подняться к горлу, я сделал то, что должен был сделать, сожалея, что уже запятнал свою совесть.

– Как насчет поцелуя для папочки?

Ее руки были в моих волосах, дергая меня вниз. Ее язык оказался у меня во рту, скользнув по моим клыкам, прежде чем я успел моргнуть.

Каждой клеточкой внутри меня, которая была другой, которая прошла сквозь тьму, держась за мою силу, как за спасательный круг к потерянному раю, я призвал ее вперед и влил ей в горло. Электрический гул, который ожил от толчка энергии, вернул ее из фантазий о сексе сюда и сейчас, и к опасности слишком поздно. Прижав свой рот к ее губам, когда ее золотистые глаза ярко вспыхнули от сводящей с ума ярости, я выплеснул яростную волну эссенции, пока она не задохнулась. Отдернувшись назад, она вцепилась мне в грудь, но я прижал ее запястья, пока она боролась с вторгшимся веществом, схватившим ее, как когти дракона.

– Повинуйся. – приказал я. – Успокойся.

Ее тело обмякло, как тряпичная кукла. Встав на колени, я без сожаления приказал:

– Перестань дышать.

Ее рот открылся, как будто она хотела задохнуться или вдохнуть воздух, но не смогла. Она понятия не имела, какого дьявола затащила в постель. И было уже слишком поздно. За столетия я совершил бесчисленное количество убийств, но это мне понравилось. Она была мерзостью человечества, исполненной садистских злых намерений, стремящейся удовлетворить свои злобные потребности с жестокостью и коварством.

Она не издала ни звука, когда ее тело согнулось, ее легкие не могли ослушаться меня и получить необходимый ей воздух. Мое внимание привлекло ворчливое ворчание самца собаки в углу. Проклятый зверь распознал ее борьбу, ее страдания. Это не было ее типичной постельной игрой. Он поднял голову, затем медленно встал.

Когда она потеряла сознание и я подумал, что она испустит последний вздох, внезапная сила резко сбросила меня с кровати. Черный пузырь дыма покрывал все ее тело, и нельзя было ошибиться в тонком вдыхании дыма при ее неглубоком дыхании.

– Ключ на боковом столике, – сказал Уриэль, его голос был хриплым.

Не обращая внимания на едва уловимое движение самца гончей, Шиба подняла голову, я схватил ключ и бросился к Уриэлю, отпирая его кандалы и ошейник.

– Что это такое? – спросил я.

– Ее магия. У нее есть заклинание, которое защитит ее на случай, если она будет близка к смерти.

– Черт возьми. Как она это делает?

– Ты не захочешь этого знать. Прямо сейчас мне нужно позаботиться о Бейле.

Обернувшись и обнаружив адского пса, крадущегося вокруг кровати к нам, я сказал:

– Не уверен, что ты готов к этому, Уриэль.

Убийственный взгляд, который он бросил на меня, на самом деле заставил меня вздрогнуть. Он раскрыл крылья во всю ширину, расправив плечи.

– Она без сознания, – практически прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Теперь она не может контролировать меня.

Шиба последовала за своим самцом, но не с тем же злым умыслом. Я выдержал ее пристальный взгляд и огрызнулся, протягивая руку, когда отошёл с пути Уриэля. Она подбежала ко мне. Я прошептал тихое заклинание в воздух, когда ее нос уткнулся в мою ладонь. Она была на уровне глаз, ее голова была большой, как у крокодила. Моя сущность выплеснулась из моего рта в ее, как раз в тот момент, когда вспышка ослепительно белого света взорвалась беззвучным взрывом энергии.

Бейл взвизгнул, когда его тело пролетело через комнату и врезалось в бетонную стену. Уриэль – руки подняты, лицо пылает яростной силой – он поднял собаку и снова швырнул ее на пол. Уже без сознания, он поднял зверя и снова уронил его, подпитываемый чистым гневом. В тот же миг дверь распахнулась, и в комнату ворвались две фурии.

– Шиба, – скомандовал я, указывая. – Убей.

Без колебаний она встала на дыбы и сбила их на пол лапами. Двумя быстрыми укусами она свернула обе шеи, прежде чем они успели нанести удар своими копьями. Пока она занималась ими, я побежал к бару, взял бутылку с самым толстым стеклом и разбрызгал содержимое на диван и ковер. Надев куртку и повязку на глаз, я сунул бутылку во внутренний карман, затем подошел к кровати и оторвал кусок прозрачного шелка от балдахина.

Уриэль опустился на одно колено. Я подошел и поднял его на ноги, обхватив одной рукой за ребра. Он поморщился. Архангел был весь в порезах и синяках. Он потратил слишком много силы, уже ослабленный тем, что так долго был пленником ведьмы.

Он снова указал на прикроватный столик. Сначала я не мог понять, чего он хочет, но потом понял, что на столе лежит пара сложенных джинсов. Мужские джинсы.

– Черт. – Я схватил их и бросил ему. – Что она делала с тобой?

Он не ответил, натягивая их быстрыми, резкими движениями, его силы теперь покидали его. Она все время держала его обнаженным, унижая и принижая достоинство, показывая ему, чего он не мог иметь. Я пожалел, что не убил ее.

– Ты действительно ненавидел эту собаку, не так ли? – я сменил тему, взглянув на зверя, кровь лилась у него изо рта.

– Она любила его больше всех, – пробормотал он. – Раньше я кормил его человеческими детьми, чтобы развлечь двор.

– Господи, – я взглянул на Шибу, которая стояла и ждала меня, уже привязанная ко мне. Мое сердце упало при мысли о том, что Аню заставили увидеть такое. – А Шиба?

– Нет, – простонал он, когда я вывел его в коридор. – Она никогда бы этого не сделала.

Прежде чем закрыть дверь, я прислонил Уриэля к дверному косяку, вытащил свою «Зиппо», зажег клочок шелка и бросил его внутрь, прежде чем закрыть за нами дверь. Проходя мимо Шибы, я похлопал ее по шее.

– Хорошая девочка. Лежать, Шиба.

Она легла.

– Что ты делаешь? – спросил Уриэль, когда я толкнул его ей на спину.

– Вытаскиваю тебя отсюда.

– А как же Аня? Я не оставлю ее здесь.

Почувствовав укол боли от его очевидной заботы о ней, я прорычал:

– Я вытащу ее. Иди в лес за садом. Мы встретимся с тобой там. – Я схватил Шибу за морду. – Иди в лес. Делай то, что говорит тебе ангел. Убей любого, кто попытается остановить тебя.

Она фыркнула и лизнула меня в лицо, затем побежала в сторону главного фойе, ее когти стучали по плитке. Затем я побежал вверх по лестнице, незадолго до того, как была поднята тревога. Я едва избежал группы придворных, неторопливо направлявшихся в банкетный зал. Замедляя шаг, когда я поднялся по лестнице, я небрежно прошел по коридору, где только Вон стоял на страже. Еще один счастливый случай, когда Аня была со мной в гостевых покоях, там был только один охранник, в то время как в помещениях для рабов наверняка было бы еще много людей.

Вон нахмурился, когда я подошел. Я отсутствовал не так уж долго.

– Все готово? – он спросил.

– Да. Переговоры продолжатся после боя. – Я подмигнул ему с улыбкой.

Он усмехнулся.

– Чувак, тебе так повезло.

Покачав головой, он повернулся, вытаскивая ключи от двери из кармана. Обхватив рукой горлышко бутылки виски, я дважды ударил его в основание черепа. Он мгновенно рухнул на пол.

– Прости, Вон.

Ключи все еще были в замке, я повернул и открыл, обнаружив Аню с темными, как ночь, глазами, отведенной назад рукой и метательным кинжалом в руке. Она вздохнула с облегчением и бросилась ко мне, взяла меня за руку и без слов перепрыгнула через Вона. Затем мы побежали, спасая свои жизни.

Глава 24

Аня

Мы не могли уехать достаточно быстро для меня. Мне нужно было увидеть Уриэля. Пронзительный яд Обезьяны уже пустил корни. Энергия зла просочилась в меня. Некоторые места, как например это, впитывали ауру совершенных там деяний – хороших или плохих. Атмосфера зла здесь душила меня, заставляя сдаться, отпустить.

Все время, пока Доммиэля не было, у меня мелькали образы, несомненно, посланные прямо от Обезьяны – его греховная улыбка, его темный царственный образ, облаченный во все черное и развалившийся на диване в комнате. Он поймал меня своим жутким взглядом, его бледный палец покачивался взад и вперед, когда он прошептал:

– Я вижу тебя, милая. Я чувствую, что ты близка. Теперь уже недолго, – затем он облизнул губы и, откинув голову назад, рассмеялся.

Я расхаживала по комнате, как мне показалось, несколько часов, но я знала, что на самом деле не так и долго, когда Доммиэль открыл дверь, забрал меня, и мы ушли.

Никто ничего не заподозрил, даже когда мы прошли мимо пары, смеющейся, когда они куда-то направлялись. Доммиэль не отпустил мою руку, но держал меня, конечно, не так, как хозяин держал бы рабыню. Он казался выше этого, нуждаясь в том, чтобы уйти так же сильно, как и я. Этот отвратительный адский кошмар дворца был не чем иным, как логовом зла.

Доммиэль, казалось, не удивился, когда мы вышли через парадную дверь и обнаружили двух охранников, распростертых на земле, с кровью, льющейся из их груди.

– Это были следы когтей? – спросила я.

– Да. Пошли.

Он все еще держал меня за руку, таща меня бегом прямо через каменный двор, снег хрустел под нашими ногами. Сквозь голые ветви деревьев я заметила движение. И то, что я увидела, когда мы пересекли линию деревьев, заставило мое сердце воспарить, наше дыхание вырывалось белыми клубами.

– Уриэль! Что с ним случилось?

Гончая, которую, по-видимому, Доммиэль заманил к себе, так как все самки животных, казалось, были сражены им, стояла там вся послушная, неся бессознательного Уриэля. Я бросилась к нему, убрала его длинные волосы с лица и нащупала пульс.

– С ним все в порядке, – голос Доммиэля был напряженным. – Он использовал свою силу архангела, чтобы убить пса.

Черная рука зла протянулась, чтобы поглотить меня целиком.

– Нет! – я отшатнулась и упала на колени.

Доммиэль был там, присел на корточки и приподнял меня за плечи.

– Что случилось?

Теперь я истерически плакала, потому что чувствовала, что это происходит прямо сейчас. В этот самый момент.

– Аня. Твои глаза. Это не моя сущность, которую я вижу.

Я покачала головой, всхлипывая.

– Аня! Что это? Скажи мне!

– Это Обезьяна, – прошептала я. – Мне так жаль, – задыхаясь от осознания, я вырвалась из его объятий. – Иди! Иди сейчас же! Отойди от меня. Так далеко, как только сможешь.

– Ты сошла с ума?!

– Обезьяна укусил меня, Доммиэль.

Все еще стоя на коленях, он замер, уставившись на меня.

– Это был всего лишь легкий укус, – мой голос дрожал, – но этого было достаточно, чтобы его яд попал в меня. Я была в состоянии бороться с этим. – Я со всхлипом выдохнула. – Но это пробилось внутрь. – Я зажала ладонями виски, пронзительная боль от того, что меня затягивало куда-то в глубину, чувствовалась так, словно мой мозг раскалывался пополам. – Мне так жаль. – Я покачала головой, в отчаянии от вины и стыда. – Я хотела сказать тебе, но потом испугалась, что ты мне не поможешь. – Я открыла глаза, его непроницаемое выражение потемнело. – Мне нужно было вызволить Уриэля. Я знала, что он может вывести яд. Он архангел. Я знала, что он так и сделает.

Доммиэль вскочил на ноги и приблизился ко мне. Я была не в своем уме, отступая, подняв руку.

– Нет! Ты должен уйти. Обезьяна будет использовать меня, чтобы пытать тебя. Я не смогу этого вынести. Это убьет меня, Доммиэль, – мой голос дрожал от ярости разбитого сердца, представляя, как моя совесть осознает, что я делаю, когда Обезьяна возьмет бразды правления в свои руки. Осталось всего несколько минут. – Просто уходи!