Текст книги "Как по книге (ЛП)"
Автор книги: Джулия Соннеборн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
Глава 20
УТРО ВЫПУСКНОГО ВЕЧЕРА выдалось пасмурным и влажным. Обычно церемония проходила снаружи в амфитеатре на траве, живописном месте с концентрическими каменными ступенями и высокими деревьями, что делало ее похожей на древний ритуал друидов. Угроза дождя, однако, поставила планы под сомнение, и до последней минуты мы не были уверены, будет ли церемония перенесена в помещение. В конце концов, колледж решил продолжить церемонию на открытом воздухе, но выдал каждому пластиковое пончо на случай дождя. Я надела взятую напрокат мантию. В этом одеянии было некомфортно, влажно и жарко. Мои ботинки хлюпали по влажной траве, а пончо было зажато под мышкой. Поскольку я получала награду, то должна была сидеть на возвышении с Советом попечителей, студентами-докладчиками и другими лауреатами премии. Ларри помахал мне рукой, когда я вошла, показывая мне свою собственную медаль за преподавание и подняв вверх большой палец.
Выпускной был бы в разы интереснее рядом с Ларри, мы бы шутили и угощались напитками и закусками. Я пролистала свою программу, пока остальные преподаватели и старшекурсники входили, сияя и махая своим родителям в аудитории. Вокруг себя я слышала, как мои более измученные коллеги ворчат, что зря потратили утро на церемонию. Они жаловались, что вся эта пышность и роскошь не для нас и даже не для студентов, а для родителей, которые сначала глазели на нас в мантиях, как на цирковой зверинец, а затем на своих детей в красно-черных регалиях Фэрфакса, с затуманенными от слез глазами. Но я ничего не могла с собой поделать – у меня была слабость к выпускным. Каждый раз, когда я слышала знакомую мелодию Элгара, это затрагивало сентиментальные нотки в моей душе. Мельком мне показалось, что я увидела Эмили Янг, одетую в свои регалии, ее выпускная шапочка была покрыта стразами и фотографиями, и я почувствовала горько-сладкую смесь эмоций. Я слышала от Пэм, что она приняла предложение поступить в Колумбийский университет, но отложила его на год под предлогом того, что хочет поработать год и попутешествовать. По правде говоря, я подозревала, что она собирается последовать за Риком, где бы он ни был. От части, я не винила ее, ведь она была влюблена.
С моего места в третьем ряду, мне был виден затылок Адама. Его волосы выглядели так, словно их только что подстригли, и он сидел рядом с седовласым председателем попечительского совета. Время от времени он наклонялся и шептал что-то на ухо попечителю. С болью я вспомнила о нашем выпускном в Принстоне более десяти лет назад. Тогда я сидела, откинувшись на спинку сиденья, с похмелья глотая персиковый шнапс в борьбе с волнами тошноты и жалости к себе. Я так и не увидела Адама в день выпуска.
Адам произнес вступительное слово, и последовала серия студенческих речей. Выпускник, специалист по классике, произнес приветствие на латинском. Кроме Стива, его не понял никто. Лучший выпускник, мой бывший студент, произнес скучную, но безупречную речь о тяжелой работе и больших мечтах. Местный судья, получивший почетную докторскую степень, с важным видом рассуждал о гражданских обязанностях. Я нервно елозила на своем месте. На очереди были награды.
Трое из нас получили награду «За выдающееся преподавание» – парень из политологии, женщина из химии и я. Деканы вызвали двух других победивших, представили их и поздравили, зал аплодировал. Когда подошла моя очередь, я встала и подошла к возвышению, где декан гуманитарных наук представил меня.
– Профессор Энн Кори – исследователь британской литературы девятнадцатого века, специализирующийся на работах женщин-писательниц. Хотя она в Фэрфаксе всего несколько лет, она уже внесла свой вклад. Один из преподавателей отмечает: – «Она блестящий ученый, преданный учитель и щедрый коллега, истинный гуманист во всех смыслах этого слова». Другой коллега пишет: – «Профессор Кори оживляет текст для своих студентов. Внезапно эти, якобы, скучные романы девятнадцатого века становятся интересными и актуальными для их жизни в двадцать первом веке».
– Ее ученики соглашаются, хваля ее способность представлять трудный материал в ясной и привлекательной манере. «Она использует реальные примеры, и у нее отличное чувство юмора», – сказал один студент. Некоторые говорили: «Она заставила меня влюбиться в литературу». Один студент, который посещал все занятия, профессора Кори, написал: «Профессор Кори – мой герой. Она научила меня тому, что книги могущественны, и что язык может создавать и переделывать целые миры. Я хочу быть ею, когда вырасту».
– За ее выдающиеся достижения в преподавании я с удовольствием вручаю профессору Энн Кори президентскую премию «За выдающееся преподавание».
Я покраснела, когда подошла пожать руку декана. Я повернулась лицом к Адаму, который повесил мне на шею медаль и вручил сертификат, запечатанный в большой конверт.
– Поздравляю, – сказал он, официально пожимая мне руку.
Я услышала, как Ларри кричит:
– Вперед, Энни!
Это была самая быстрая церемония вручения дипломов, на которой я когда-либо присутствовала. После того, как Адам вручил дипломы, начался дождь. Вместо того, чтобы чинно разойтись, все рассыпались в беспорядке, натягивая свои пончо и убегая в укрытие. Ларри сидел под деревом, поджидая меня, его флуоресцентно-оранжевое пончо было обернуто вокруг его почти ярко-розовых регалий.
– Я хочу быть таким же, как профессор Кори, когда вырасту, – дразнился он, делая вид, что молится небу. – Она мой герой.
– Заткнись, Ларри, – проворчала я. – Я там умирала от смущения.
– О, не скромничай, – шутил он. – Разве не чудесно, когда тебе поклоняются? – Он протянул руку из-под пончо, чтобы осмотреть и сравнить мою медаль со своей. – Подожди секунду, – вскрикнул он. – Я думаю, что твоя медаль больше моей. Нечестно!
Я пригласила Ларри быть моим гостем на ленч, так что мы оставили наши влажные мантии в кабинетах и направились к дому президента. Ларри не дал мне промокнуть под его огромным черным зонтом. Из-за дождя обед был перенесен из сада в главный дом, где стояло несколько круглых столов, покрытых белыми скатертями и усыпанных красными и черными конфетти. Мы с Ларри сидели за столом Адама вместе с другими лауреатами премии. Адам еще не пришел, два свободных места по диагонали от нас пустовали. Я взглянула на карточки с именами. «Президент Адам Мартинес», – прочла я одну из них. «Гость», – значилось на другой. Я почувствовала, как мое сердце сжалось от ревности, и гадала, кого Адам пригласил быть его спутницей.
– Я с ним покончил, – сказал Ларри, жалуясь на Джека. После нескольких недель отсутствия общения, Джек, наконец, появился с новым номером телефона и новыми планами на будущее. Ларри вновь позволил себе надежду. – Он все твердил мне: «Потерпи еще немного. Мы скоро будем вместе». Но потом я читаю в Пипл, что они с Бекс в Париже возобновляют свои обеты. Париж! И чтобы еще больше всадить мне нож в сердце, они явно пытаются завести еще одного ребенка.
– Я видела это, – сказала я. – Мне очень жаль. Я подумала, что он изменился.
– Без шуток! Он снова играет счастливого семьянина только из-за этого дурацкого вампирского продолжения. Он больше заботится о своем имидже, чем обо мне.
Нам подали салаты, и Ларри вяло ковырял листья.
– Я не могу есть, – ныл он. – Я не могу спать, мне кажется, что я теряю остатки волос. – Он тяжело вздохнул. – Это не разрыв отношений. Это разрушение.
Адам сел за стол, извинившись за опоздание. Он поздоровался со мной и Ларри с другого конца стола, но наш разговор почти сразу же был прерван пожилым выпускником, который подошел представиться. Место рядом с Адамом оставалось пустым. Как только Адама оставили одного, помощник принес ему что-то на подпись, и он быстро просмотрел страницу.
– Вам не понравился салат? – спросила официантка, наклоняясь к Ларри, чтобы взять его нетронутую тарелку.
– О нет, салат был восхитительный, – сказал он. – Я просто не голоден. На днях меня бросили.
Официантка, молодая женщина, выглядела смущенной.
– Простите, – сказала она и поспешила прочь.
– Видишь? – сказал Ларри. – У меня как будто вши завелись. Никто не хочет слышать о разрыве. Никто не хочет слышать о моей пресной личной жизни.
– Женщина только спросила о твоем салате, Ларри. Она не ожидала, что ты разоткровенничаешься.
– Ты права, – сказал Ларри. – Теперь я просто буду немым. – Он сделал вид, что застегивает рот на молнию.
Я взглянула на Адама. Его салат лежал нетронутый, и он что-то записывал в маленький блокнот. Я задумалась, где же его гость, и тут же возненавидела себя за подобное внимание.
Я снова повернулась к Ларри.
– Через несколько недель ты почувствуешь себя лучше, – сказала я, понизив голос.
– Несколько недель? Мне повезет, если я когда-нибудь это переживу. Мое сердце не заживает так легко.
– Дай ему время. Я где-то читала, что требуется половина длины отношений, чтобы преодолеть разрыв. Ты встречался с Джеком шесть месяцев, верно? Так что тебе понадобится около трех месяцев, чтобы забыть его. К сентябрю ты будешь в порядке. – Я пыталась быть убедительной на сколько это возможно.
– Ты действительно хочешь сказать, что мои чувства можно свести к математическому уравнению? – спросил Ларри.
– Конечно, все люди разные, – сказала я. – Женщинам определенно требуется больше времени, чтобы пережить расставание, чем мужчинам.
Ларри вздохнул.
– Мне кажется, Джек уже забыл обо мне. Он окружен таким количеством красивых людей. Я уверен, что он уже нашел кого-то другого.
– Мужчины верны настолько, насколько верен их выбор, – процитировала я.
– Оскар Уайльд?
– Нет, Крис Рок.
Я услышала легкий шум и обернулась, это был Адам, поднимающий ручку, которую он уронил под стол. Он был ближе к нам, чем я думала, и на секунду мне показалось, что он действительно мог слышать, о чем мы говорили, хотя это казалось маловероятным, учитывая множество людей, разговаривающих вокруг.
Я вернулась к разговору с Ларри.
– Я думаю, чтобы быстрее забыть, тебе просто нужно научиться ненавидеть Джека. Поверь мне.
– Но как можно ненавидеть того, кого когда-то любил? – спросил Ларри. – Я ненавижу себя, а не Джека. Я не такой, как ты, Энн. Я не могу просто перестать любить кого-то, как отрезать от себя!
– Это самосохранение. Я не просто внезапно перестаю любить этого человека. Я просто убеждаю себя, что то, что я считала любовью, на самом деле было лишь временным безумием. Краткий просчет в суждениях. Это все упрощает. Так я защищаю себя.
– Но как ты это делаешь? Ты безжалостна. Когда кто-то переступает через тебя, нужно считать этого человека мертвым для себя. Я не могу этого сделать… Я всегда приползаю обратно.
– О, Ларри! – воскликнула я, мой голос был полон эмоций, отчаянно пыталась не смотреть в сторону Адама. – Я могу показаться бессердечной, но это не так. Если бы ты знал, насколько мучительно это может быть… Ты не единственный, кто продолжает любить кого-то, даже когда знаешь, что надежды нет.
Я попыталась успокоиться, смаргивая слезы усталости и жалости к себе. Ларри потянулся и сжал мою руку.
– Я знаю, Энни, – сказал он. – Я всегда знал, что у тебя огромное сердце.
Мы встали, чтобы уйти, Ларри жаловался на головную боль, а мне хотелось забраться в постель. Остальные наши спутники все еще ели десерт и заказывали кофе, поэтому мы быстро обошли вокруг стола, извиняясь за наш ранний уход и желая всем хорошего лета.
– Еще раз поздравляю, – сказал Адам, поднимаясь, чтобы пожать мне руку. – Нашим студентам повезло, что у них есть ты. – Он задержал мою руку на мгновение дольше, чем я ожидала, а затем потянулся, чтобы взять что-то со стола. – Не забудь свой сертификат, – сказал он, протягивая мне конверт и многозначительно глядя на меня. Я озадаченно посмотрела на конверт, потом на Адама, но он уже отвернулся и поспешно вышел из-за стола.
Я аккуратно засунула конверт под куртку и нырнула вместе с Ларри под дождь. Мы вдвоем пробежали несколько кварталов до моей квартиры. Он пообещал позвонить мне на следующий день, и я смотрела, как он уходит в бурю, его брюки промокли от дождя, а черный зонтик раскачивался на ветру.
В моей квартире было темно и влажно. Я слышала, как капли дождя отчаянно бьются в кухонное окно. Джеллиби запрыгнула на диван позади меня, мурлыча и прижимаясь головой к моей руке.
– О, Джелли, – вздохнула я, сбрасывая туфли и кладя ноги на диван. – Что за год. – Я открыла конверт, в котором лежал мой сертификат и чек. Свидетельство было написано на толстом пергаменте, с моим именем, написанным каллиграфическим почерком и большой позолоченной печатью колледжа наверху.
Президент и попечители колледжа Фэрфакс
настоящим присуждается
ЭНН КОРИ
президентская награда «За выдающиеся заслуги в области преподавания»
в знак признания продемонстрированного лидерства и приверженности преподаванию,
присуждено во второй день июня.
Оно было подписано председателем попечительского совета и Адамом.
Но в конверте было что-то еще. Я вытащила маленький листок бумаги, сложенный пополам, на котором торопливо и едва разборчиво, было написано мое имя.
Что это такое?
Я развернула бумагу. Это была рукописная записка, написанная черной ручкой. Я узнала подчерк, прежде чем успела прочесть слова. Много лет назад я часами изучала эти узкие наклонные буквы, рассматривая их как своего рода код, пытаясь понять смысл, вложенный в эти слова. Адам, наконец, написал мне вновь.
«Дорогая Энн,
я долго не мог придумать, что тебе сказать. Мне кажется глупым даже писать эту записку, но потом я вспомнил, как много лет назад мои письма к тебе помогли выразить себя. Мне всегда казалось, что я могу сказать тебе то, что не смог бы никому другому.
Я знаю, что прошло тринадцать лет с тех пор, как мы расстались: тринадцать лет с тех пор, как я совершил самую большую ошибку в своей жизни. Не проходило и дня, чтобы я не ругал себя за то, что отпустил тебя. Я знаю, что ты, наверное, движешься дальше, и что я опоздал на тринадцать лет, но мне нужно, чтобы ты знала, что мои чувства к тебе никогда не менялись. Когда я пишу это, я слышу, как ты говоришь Ларри, что просто нужно время, чтобы забыть об отношениях, и что женщины переживают расставания тяжелее, чем мужчины. Ты ошибаешься. Я никогда не забывал тебя.
Долгое время я пытался все забыть и встречаться с другими. Я избегал любой информации о тебе. Я даже отчасти убедил себя, что ненавижу тебя. Но я лгал самому себе. Тогда я бы этого не признал, но причина, по которой я приехал в Фэрфакс, была в тебе.
Ты, вероятно, подозревала это. В конце концов, ты всегда хорошо меня понимала. Я уверен, ты заметила, как я искал любой предлог, чтобы столкнуться с тобой. Но я никогда ничего не говорил, потому что не мог понять, что ты чувствуешь, а когда открывал рот, то, казалось, просто впадал в ступор.
Рискуя снова выставить себя на посмешище, скажу тебе вот что: я никого не любил, кроме тебя.
Besos,
Адам»
Дрожа, я уставилась на записку от Адама. Я перечитывала ее снова и снова. Адам все еще испытывал ко мне чувства, даже после стольких лет. Я вспомнила, как он отвез меня в больницу после инсульта отца, как обнимал меня на похоронах, говорил в библиотеке, что Рик не заслуживает меня. Он все время пытался сказать мне своими поступками, что все еще любит меня, но я была слишком глупа, чтобы понять это. Я вскочила с дивана, мое сердце болезненно колотилось в груди. Импульсивно я выбежала за дверь.
На улице все еще шел сильный дождь, и я выскочила из дома, не захватив ни зонтика, ни даже куртки. Все, что я знала, это то, что я должна увидеть Адама как можно скорее. Я побежала по пустым улицам к его дому, не обращая внимания на проливной дождь, надеясь, что он все еще там. Входная дверь в особняк была открыта, гости ушли, а официанты выкатывали из приемной последние круглые складные столики.
– Вы не знаете, где президент Мартинес? – спросила я. – Мне нужно с ним поговорить.
– Проверьте библиотеку, – сказал один из официантов. – Я видел, как он вошел туда некоторое время назад.
Дверь библиотеки была приоткрыта, и я могла видеть теплый свет лампы. Я толкнула дверь и вошла.
Адам сидел на кожаном диване и читал. Он удивленно поднял голову и вскочил на ноги.
– Энн! – сказал он. – Входи. Пожалуйста, садись.
Я села напротив Адама, не зная, с чего начать.
– Я прочитала твою записку, – сказала я, чувствуя себя мучительно неуверенно. – Я…
Адам пристально смотрел на меня, его лицо побледнело. Когда я замолчала, его взгляд дрогнул, и он опустил глаза. Он, видимо, решил, что я собираюсь отвергнуть его.
– Я люблю тебя, – сказала я, задыхаясь от волнения. – Я всегда любила тебя. Я тоже никогда не забывала тебя.
Теперь я плакала, открыто и не стесняясь. Выражение боли на лице Адама быстро сменилось облегчением и радостью. Он притянул меня к себе, и я всхлипывала у него на груди.
– Мне очень жаль, – воскликнула я. – Это была моя вина. Я не могла переступить через свою гордость, оттолкнула тебя, а потом была слишком упряма, чтобы извиниться.
– Энн, – сказал Адам. Он наклонился, чтобы поцеловать меня, и я почувствовала прилив радости и облегчения. – Я люблю тебя. Я влюбился в тебя с первого взгляда, – прошептал он, зарываясь пальцами в мои влажные волосы и вытирая слезы с моего лица.
Я коснулась лица Адама, вспоминая его, запоминая вновь. Быть так близко к нему снова, после долгой разлуки, было неописуемо. Неужели это действительно он? Неужели я действительно обнимаю его? Это все наяву? Обычно, профессионально непроницаемое выражение лица Адама было нечитаемое. Но теперь я была так близко, что могла видеть каждую черточку его лица, каждое движение. Я прижалась губами к его глазам, щекам, рту. Он крепко держал меня, как будто никогда больше не хотел отпускать.
Слова вырывались из нас, взрывы признаний смешивались с объяснениями и самобичеванием.
– Я не был уверен, как отреагирую, когда увижу тебя снова, – сказал он мне. – И, честно говоря, я даже не был уверен, что ты хочешь меня видеть. Но потом ты пришла на прием, и я был так рад.
– Неужели? – Удивилась я. – Ты, кажется, не обрадовался. Я действительно думала, что ты все еще злишься на меня после всех этих лет.
Адам покачал головой.
– Я был ошеломлен. Я не мог поверить, что все еще испытываю к тебе такие сильные чувства.
– Но Ларри сказал мне, что ты даже не узнал меня!
– О, я узнал тебя. Я просто… Я не мог поверить, как ты прекрасна. И как недосягаема. Ты выглядела такой уверенной и собранной. Я был уверен, что ты замужем или встречаешься с кем-то, что у меня никаких шансов.
– Но это не так!
– Я этого не знал, – перебил Адам. – Я пытался поговорить с тобой после собрания, но потом появился Рик, и было совершенно ясно, что между вами что-то происходит.
– Не напоминай мне, – простонала я. – Господи, лучше бы я никогда не встречалась с Риком. Почему я не послушала тебя, когда ты предупреждал?
– Я не должен был ничего говорить, – сказал Адам. – Я ревновал и, наверное, надеялся, что вы расстанетесь.
Я на мгновение прислонилась головой к груди Адама, размышляя.
– А как же Тиффани? Разве вы не встречались? Я слышала, вы двое обручились.
Адам коротко рассмеялся.
– Тиффани была очень приветлива, когда я впервые приехал в Фэрфакс. Она показала мне город и познакомила меня со многими людьми. Я думал, что ясно дал понять, что мы просто коллеги, но, видимо, у нее были другие идеи. Мне плохо из-за этого. Я не хотел ее обманывать.
– А Бекс… Что насчет нее? Мне показалось, что вы двое тоже сблизились.
– Бекс? – Адам был удивлен. – Нет, ничего не было. Мы вместе работали над проектом реконструкции библиотеки, вот и все. А почему ты спрашиваешь?
Я покраснела.
– Я ревновала, – призналась я. – Ты не мог мне просто рассказать? В какой-то момент тебе могло прийти в голову, что я все еще могу испытывать к тебе чувства.
– Я не хотел обнадеживать себя, – сказал он. – После Нового года я подумал, что, может быть, у нас появится шанс все исправить, но потом ты пришла ко мне в офис и попросила помочь с работой Рика, и я понял, что у вас все очень серьезно. Я решил, что должен отступить.
– Не могу поверить, как я была глупа, – сказала я. – И Рик совсем не подавал о себе вестей, когда у моего отца случился инсульт. Ты знаешь, что он почти не навещал меня в больнице? И на похороны он тоже не пришел.
– Я как раз думал об этом.
– Я имею в виду, что разрешила ему не приходить, но все же можно было приложить больше усилий. Ты же видел, какой я была развалиной. . – Я поежилась от воспоминаний. – У меня не было возможности поблагодарить тебя за то, что ты поддержал меня после похорон.
Адам печально рассмеялся.
– Я беспокоился об этом. . О том, не переступил ли я снова черту. Я знал, что ты в плохом состоянии, и я хотел быть там с тобой. Но когда я получил это очень официальное письмо с благодарностью за мое пожертвование, то решил, что ты просишь меня отступить.
– Мне очень жаль, – воскликнула я. – Дело совсем не в этом. Я собиралась послать тебе более личную записку, но потом случился весь этот кошмар с Риком… – Я раздраженно вздохнула. – Я и понятия не имела, что Рик такой осел.
– Я думал, что совершенно неправильно тебя понял, – сказал Адам. – Что я снова вторгся в твою жизнь. Поэтому, когда мы встретились в библиотеке, я убедил себя, что мы останемся коллегами по работе, что именно этого ты и желаешь. Но когда ты рассказала мне о Рике, я снова почувствовал надежду. Именно твой разговор с Ларри за завтраком заставил меня наконец что-то сказать. Я не мог позволить тебе и дальше думать, что мне все равно и что я забыл тебя. У мужчин тоже есть сердце, ты же знаешь. – Он улыбнулся и снова поцеловал меня.
– Твоя библиотека, – сказала я, оглядывая комнату. – Она прекрасна. Когда я впервые увидела ее, то хотела убить тебя. Это должна была быть библиотека моей мечты.
– Это библиотека твоей мечты, – сказал Адам. – Помнишь, как мы гуляли в колледже и показывали друг другу дома, которые нам нравились? И ты увидела тот дом с прекрасной библиотекой, и я пообещал, что однажды подарю ее тебе?
– Конечно, помню.
Адам рассмеялся.
– Мы не были вместе, но я все еще проектировал эту библиотеку для тебя. Я все время думал про себя: чего бы хотела Энн? И как бы она хотела, чтобы выглядела ее идеальная библиотека?
– Она великолепна, – призналась я.
Адам колебался.
– Видишь вон те книги? – спросил он, указывая на набор книг с выцветшими кожаными корешками и мраморным переплетом. Я протянула руку, чтобы рассмотреть их поближе. На всех корешках значилось «Доводы рассудка».
– Моя любимая! – воскликнула я, вытаскивая одну из них, чтобы рассмотреть поближе. – У меня все еще есть копия, которую ты подарил мне в колледже.
– Открой ее, – попросил Адам.
Я открыла первую страницу, испещренную пятнами старости.
– Это первое издание? – ахнула я.
Конверт выскользнул из книги и упал на пол.
– Что это такое? – спросила я, нагибаясь, чтобы поднять его. Конверт был грубо разорван. Я перевернула его и вгляделась в надпись на лицевой стороне. Это был мой собственный почерк. На мгновение я растерялась. На почтовом штемпеле значилось: Принстон, Нью-Джерси. ПМ. 3 июня 2003 года.
Дрожа, я сунула руку в конверт и вытащила кольцо с камеей. Кольцо, которое я отправила Адаму в припадке ярости тринадцать лет назад. Кольцо, которое я с таким же успехом могла выбросить в мусорное ведро. Я была уверена, что больше никогда его не увижу.
– Ты сохранил его, – сказала я, проводя пальцами по знакомому розово-золотистому лицу.
– Я держался за него все эти годы. В надежде, что ты вернешься. На случай, если ты дашь мне второй шанс.
Он протянул руку и взял у меня кольцо.
– Энни, – сказал он, опускаясь на одно колено. – Я понял, что ты моя единственная, с того самого момента, как встретил тебя. Ты выйдешь за меня замуж?
– Да, – сказала я, чувствуя, как сердце колотится в горле. Адам надел кольцо мне на палец. Оно все еще подходило мне. Он встал и поднес мою руку к своим губам.
– Я думал, что никогда не буду счастливее, чем в первый раз, когда ты согласилась выйти за меня замуж, но сейчас… Намного больше. – Он обнял меня, и я почувствовала, как растворяюсь в его объятиях. Внезапно он отстранился и захлопнул дверь библиотеки. – Помнишь, что случилось в прошлый раз, когда я сделал тебе предложение? – спросил он, улыбаясь.
– Да, я помню, – ответила я, краснея. – Как я могла забыть?
– Было бы скандально, если бы президента колледжа застали занимающимся любовью со своей невестой в университетской библиотеке. Но, знаешь, это моя личная библиотека в моем собственном частном доме.
– А если кто-нибудь войдет?
– Никто не зайдет. Я велел официантам запереть двери после ухода.
Адам потянул меня к окну, где дождь все еще барабанил по стеклам.
– Я так долго ждал этого момента, – прошептал Адам. – Все как во сне.
– Нет, – сказала я, улыбаясь ему в глаза. – Это как по книге.
