Текст книги "Как по книге (ЛП)"
Автор книги: Джулия Соннеборн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
– Это странно, – сказал Адам. – Только я и Чарли болтаемся в этом огромном пространстве. Иногда я разговариваю сам с собой, чтобы услышать чей-то голос.
В доме было ужасно тихо. Звук потрескивающего в камине огня, казалось, усиливался тишиной. Я взяла шоколадку и откусила кусочек. Он был наполнен вишневым ликером, и я постаралась не подавиться, сделав большой глоток шампанского, чтобы запить его.
– Как прошло твое Рождество? – спросила я, закашлявшись, когда пузырьки поднялись к моему носу.
– Это было расслабляюще – я поехал в Лос-Анджелес, чтобы увидеть свою мать. Я стараюсь приезжать к ней хотя бы раз в неделю.
– С ней все в порядке?
– Да, она отлично справляется. Я пытался заставить ее перестать так много работать, но она не слушала меня. Она вышла на пенсию несколько лет назад, но по ней этого не скажешь – она едва присела, пока я был там.
– Она уже навещала тебя здесь?
– Только один раз, на инаугурации. Я бы хотел, чтобы она бывала здесь чаще, но она говорит, что не хочет меня беспокоить. Эти официальные функции для колледжа – это очень ее подавляет. Все эти незнакомцы, этот большой старый дом… и, ну, она все еще стесняется своего акцента.
Я молча кивнула. За все время, что мы учились в колледже, мать Адама ни разу не навещала нас. Отчасти потому, что билеты на самолет стоили дорого, и она не могла взять отгул. Другой причиной, как объяснил Адам, было то, что ее пугал университетский городок. Во время одного из наших первых свиданий Адам сказал мне, что его матери было девятнадцать, когда она бежала из Гватемалы, взяв с собой младенца Адама. О своем отце Адам мало что знал – мать избегала разговоров о нем, но он подозревал, что тот был членом местного ополчения. Мать и сын были по понятным причинам близки, и они еще больше сблизились, когда Адаму исполнилось четырнадцать, и мать сообщила ему, что о колледже не может быть и речи, не из-за платы за обучение, а потому, что они не имеют документов. Последовал мучительный год визитов в адвокатские конторы, мать плакала рядом с ним, Адам понимал, что в любой момент их могут депортировать в страну, которую он не помнит. После почти двух лет отчаянных молитв, наряду с письмами поддержки от директора школы, работодателей его матери и даже архиепископа Лос-Анджелеса, Адаму и его матери было предоставлено убежище, была получена грин кард и, в конечном счете, гражданство.
– Она, должно быть, очень гордится тобой, – спросила я.
– Да, хотя, честно говоря, сейчас ей нужны только внуки. – Он грустно рассмеялся.
– Это она на фотографии? – Я встала, чтобы взглянуть на маленькую фотографию в рамке на каминной полке. На ней был изображен сияющий Адам рядом со стройной темноволосой женщиной, стоящей перед красивым домом в ремесленном стиле, увитым бугенвиллеей.
– Да, это она. Мы сделали эту фотографию несколько лет назад.
– Где это?
– В Альтадене. Я купил ей там дом несколько лет назад.
– Ты купил ей дом? – Я сглотнула.
– Я долго копил, – смущенно сказал Адам. – Это то, что я всегда хотел сделать для нее.
– Вот это да. Ты самый лучший сын на свете. Все, что я подарила отцу на Рождество, – это десять упаковок носков «Костко».
Адам рассмеялся.
– Я уверен, что он оценил их по достоинству. Очень практично, как и он сам. – Прежде чем я успела возразить, он протянул руку и снова наполнил мой бокал шампанским.
– А как насчет тебя? Как прошло твое Рождество? – спросил он.
– О, достаточно скромно, – сказала я, делая еще один глоток. – С отцом в доме престарелых. К счастью, он, кажется, лучше адаптируется к окружающей среде. У него даже есть пара подружек.
– Не шутишь? – Удивился Адам.
– Да, это безумие, – сказала я. Смесь шампанского и текилы заставляла меня чувствовать себя остроумной и экспансивной. – Там соотношение примерно десять женщин на одного мужчину, так что у моего отца есть выбор. Лорен волнуется – она думает, что это странно.
– Она часто здесь бывает?
– Время от времени. Лорен занята детьми, так что она вроде как зависит от меня, так как я присматриваю за ним в течение недели. Это самое меньшее, что я могу сделать – я имею ввиду, что она платит за все остальное. – Я снова подумала о носках «Костко» и съежилась.
– Твоему отцу повезло, что ты так близко, – сказал Адам. – Возможность просто регулярно видеться с тобой – это огромный дар.
Адам ушел, чтобы разогреть Тамале своей матери, предварительно включив телевизор, чтобы я могла посмотреть, пока его не будет. Я налила себе третий бокал шампанского, опустошила его и тут же пожалела об этом. Что я ела на ужин? Я не могла вспомнить, но была почти уверена, что не более, чем кусок тоста или банка супа. Комната начала слегка кружиться, и я откинулась на спинку дивана, пытаясь сосредоточиться на том, что происходило по телевизору. Райан Сикрест брал интервью у людей на Таймс-сквер, и я вдруг поняла, что в Нью-Йорке уже почти полночь. Камера приблизилась к новогоднему шару, и я поняла, что не могу сконцентрировать взгляд.
Адам вернулся, и я постаралась аккуратно съесть Тамале, в надежде ослабить влияние алкоголя.
– Очень вкусно. Передай маме мои слова. – Я уронила еду на ковер и попыталась незаметно вытереть ее, пока Чарли ждал у моего локтя, желая помочь.
Начался минутный отсчет, и мы с Адамом замолчали, наблюдая, как камера скользит по толпам людей в Нью-Йорке.
– Кажется, там холодно. – Я пыталась придумать, что мне делать, когда часы пробьют полночь, пожелать Адаму счастливого Нового года? Обнять его? Снова чокнуться бокалами? Поцеловал бы меня Адам? Он сидел прямо напротив меня, наши колени почти соприкасались, его рука небрежно покоилась рядом. Как сильно мне хотелось взять его за руку или, еще лучше, скользнуть на диван рядом с ним и положить голову ему на плечо. Мои самые теплые воспоминания о наших отношениях были связаны с тем, как я сидела с ним в безопасности и довольстве, держа его руку в своей. Именно так мы провели один Новый год в колледже, свернувшись калачиком под одеялом и попивая горячий шоколад, не обращая внимания на крики и вопли пьяных завсегдатаев вечеринок на улице.
– Да, я не скучаю по нью-йоркским зимам, – сказал Адам. Его пальцы мягко барабанили по диванной подушке, а глаза не отрывались от экрана телевизора.
Он определенно не испытывает ко мне интереса. Он, должно быть, с нетерпением ждал, когда новогодний шар опустится. Я проклинала себя за то, что выпила все шампанское, глядя на пустую бутылку и все еще полупустой бокал Адама. Как в замедленной съемке я наблюдала за шаром и выстрелами фейерверков на экране. За целующимися парами, молодыми и старыми, поздравляющими друг друга с Новым годом. Я уже повернулась к Адаму, когда зазвонил мой телефон. Сообщение от Рика.
– С Новым Годом!
– С Ноггым Гоггом! – Я ответила на сообщение как попало.
– Что-нибудь делаешь сегодня вечером? – ответил он мне.
– Ничкго.
– Ты что, пьяна?!
– Нет!
Возясь с телефоном, я услышала, как Адам вошел в библиотеку, чтобы ответить на звонок матери.
– Просперо Аньо Нуэво, Мама! – Я слышала, как он сказал на испанском «люблю тебя». Пока я ждала возвращения Адама, то вдруг поняла, что на самом деле ужасно, постыдно пьяна. Опьянение было настолько сильным, что мне пришлось на минуту положить голову на подушку, чтобы не тревожить содержимое желудка. Я закрыла глаза и заставила себя сделать несколько глубоких вдохов, считая их вслух.
Последний раз я была так пьяна в ту ночь, когда мы с Адамом расстались. Вернувшись в свою комнату в общежитии, я выпила целую бутылку персикового шнапса, которую нашла под кроватью. Я легла спать в шесть утра и почти проспала выпускной, спасенная только сердитым стуком сестры в дверь. Она была в ярости, как и мой отец, который смотрел на мое опухшее лицо и растрепанные волосы и разочарованно качал головой. Они ушли сразу после церемонии, пропустив мой выпускной завтрак и не упомянув о том, что я окончила школу с отличием, отмеченную маленькой звездочкой. Я загнала себя из-за этой дурацкой звездочки, желая, чтобы профессор Рассел и мой отец гордились мной.
В другой комнате я слышала, как Адам продолжает говорить с матерью, его голос был мягким и успокаивающим. Должно быть, у него был замечательный выпускной, – с завистью подумала я, представив себе, как они вдвоем сидят за завтраком: красивый Адам в шляпе и мантии, рядом с ним мать, распираемая гордостью. Пока они праздновали, я ускользнула одна на почту на Палмер-сквер. Там я положила подаренное Адамом обручальное кольцо в простой конверт, запечатала его и адресовала Адаму, заботящемуся о своей матери. Я не потрудилась застраховать содержимое или запросить подтверждение доставки, поэтому так и не узнала, получил ли Адам посылку. Он никогда не пытался связаться со мной, а я была слишком злой гордячкой, чтобы обратиться к нему.
Из соседней комнаты я слышала, как Адам попрощался с матерью, а затем вышел из библиотеки и вернулся в гостиную. Я заставила себя принять вертикальное положение, по-прежнему не открывая глаза.
– Ты в порядке? – Услышала я издалека.
– Да, просто глаза немного устали. Не обращай на меня внимания. Я немного пьяна.
– Ванная комната дальше по коридору.
– Спасибо. Просто дай мне минутку.
Я услышала, как Адам вошел в кухню и поставил стаканы в раковину. Как давно все это было. Я так долго злилась на Адама, но теперь мне было стыдно и неловко. Я вела себя плохо, унизила себя. Через несколько лет после нашего разрыва я перестала искать его в интернете, не желая напоминаний о прошлом.
– Лучше всего забыть обо всем этом, – сказала я себе.
Письма Адама, которые я бережно хранила в коробке из-под обуви, в конце концов, были выброшены в мусорное ведро вместе со всеми другими остатками наших отношений – конспектами, которыми мы делились, корешками билетов в кино, карточкой из букета на День Святого Валентина. Я была уверена, что Адам сделал то же самое. Единственное, что я не могла выбросить – экземпляр «Гордость и предубеждение», который мне подарил Адам. Я убеждала себя, что это лишь только потому, что я никогда бы не смогла выбросить книгу. Выбросить роман Джейн Остен в мусорное ведро? Это было бы святотатством.
Должно быть, я заснула, потому что следующее, что я увидела – это рассвет и звук разбрызгивателей снаружи. Я села, сбитая с толку и мучимая похмельем. На долю секунды мне показалось, что я снова в своей комнате в общежитии колледжа, обманутая тусклым косым светом через витражные стекла окон и дребезжащим звуком старого радиатора. Где я? Я с трудом осознала, что лежу на диване Адама, ночью он снял с меня ботинки и накрыл одеялом. Рядом с моей головой стояли стакан воды и небольшой мусорный бак.
Голова пульсировала от боли, на щеке вмятины от подушки, которую я обслюнявила. Из памяти стерся момент, когда я заснула, и я надеялась, что это единственное, чего я не помню. Надеюсь, я не успела сказать или сделать что-нибудь стыдное. С пылающим лицом я быстро свернула одеяло, взяла туфли и прокралась на кухню посмотреть, встал ли Адам. Там было темно, два пустых бокала из-под шампанского стояли в раковине, бутылка, видимо, – в мусорном ведре. Выпив стакан воды и пролив немного, я попыталась навести порядок бумажным полотенцем и после непродолжительных поисков выбросила его в мусорное ведро под раковиной. Все было так аккуратно и организованно, что мне пришлось подавить желание заглянуть в остальные шкафы. Я выглянула из-за угла и увидела маленькую прачечную с узкой лестницей, ведущей на второй этаж. Через минуту я услышала шорох жетонов Чарли, когда он появился на верхней площадке лестницы, глядя на меня сверху вниз.
– Шшшш! – сказала я, приложив палец к губам. – Это всего лишь я.
Чарли сбежал вниз по лестнице, и я быстро погладила его.
– Прости, что я была такой паршивой гостьей, – прошептала я. Я нашла блокнот на кухонном столе и быстро набросала записку.
Я сама себя выпустила. С Новым годом! Анна.
Прежде чем уйти, я бросила последний взгляд на жилище Адама. Место выглядело безупречно, следов моих деяний не замечено. Удовлетворенная осмотром, я выбралась через заднюю дверь и пошла по влажной лужайке, а Чарли все это время наблюдал за мной из окна.
* * *
От кого: Бритни
Кому: Энн Кори
Тема: ENG 220 класс
Дата: 3 Января
Дорогая мисс Кори,
Я только что проверила свои оценки в интернете, и была очень разочарована, что вы дали мне d+ по классу поэзии. Я очень много работала и сдавала все работы. Я знаю, что пропустила много занятий, но у меня был не диагностированный случай мононуклеоза, который я только сейчас преодолела.
Я потеряла свой учебный план, не могли бы Вы предоставить мне дополнительные задания, для улучшения моего балла. Я только что подала заявление в юридическую школу, и это действительно может испортить мой средний балл. Я думаю, что, по крайней мере, заслуживаю четверки.
Брит.
* * *
От Кого: Стивен Калпеппер
Кому: Энн Кори
Тема: Бритни Браун
Дата: 6 Января
Дорогая Анна,
С Новым Годом! Надеюсь, у Вас были замечательные и продуктивные зимние каникулы.
Простите, что беспокою Вас, но одна из ваших студенток с прошлого семестра, Бритни Браун, оставляла бесконечные сообщения на моем рабочем телефоне об изменении ее оценки. Я сказал ей, что она может подать апелляцию, и это, казалось, удовлетворило ее, но затем ее отец позвонил сегодня утром и пригрозил подать в суд, если ее оценка не будет изменена. Департамент, конечно, будет стоять за Вас, но я был бы очень признателен, если бы Вы могли переслать мне данные мисс Браун по баллам, а также список отсутствующих, на который можно ссылаться, если это понадобится.
Искренне Ваш,
Стив
Редактор, «Пирс Плоуман» Ридер (Кэмбридж ЮП, 2011)
Соредактор (с Роном Холбруком), Ранняя Средневековая Грамматика (КЛИО Пресс, 2006)
Редактор, журнала Англо – Нормандских Исследований (2005—настоящее время)
Член Общества изучения средневековых языков и литературы Medium Aevum
* * *
От Кого: Лоуренс Эттингер
Кому: Энн Кори
Тема: Маленькая мисс С
Дата: 6 Января
Ты хочешь лучший средний балл? Ты хочешь степень JD / MBA?
Тебе лучше не пропадать без вести. Тебе надо лучше учиться, сучка.
Тебе надо лучше учиться, сучка. Тебе надо лучше учиться, сучка.
Глава 14
– Я СКУЧАЛ ПО ТЕБЕ, – СКАЗАЛ РИК, заключая меня в медвежьи объятия. Он стал загорелым и более блондинистым по приезду с Коста-Рики.
– Ты много писал? – спросила я.
– Тонны. Это было действительно довольно полезно. Жаль, что ты не смогла присоединиться. Как тут все прошло?
– Я совершенно вымоталась, – сказала я. – Мне нужно отдохнуть от каникул. Я не знаю, как ты можешь писать так легко – эта книга убивает меня.
– Подожди, пока не начнешь вторую книгу. Вот это – настоящий убийца.
– Вторая книга? Ха! Позволь мне сначала закончить с этой.
Мы сидели в моем кабинете, готовясь к началу весеннего семестра. У Рика была еще одна стопка заявок на участие в его писательской студии, а я запоздало пыталась закончить свою программу. Обычно мне нравилось составлять учебный план – это было все равно, что заказывать обед из девяти любимых блюд, но сейчас я чувствовала себя перегоревшей, вдохновение ушло.
– А что ты скажешь, если я назову свой курс романистики девятнадцатого века «Женская писанина: возвышение женщины-автора»? – спросила я Рика.
– Ты хочешь знать мое честное мнение?
– Ну конечно!
– Не обижайся, но я бы не хотел посещать такой курс.
– А почему бы и нет? – обиженно спросила я.
– Ну, для начала, я парень. Похоже, все дело в гендере и феминизме.
– Ну, так оно и есть.
– Ты не рассуждаешь как девятнадцатилетний студент. Его не волнуют ни женщины-писательницы, ни возвышение женщины-автора, ни что-либо другое, кроме того, в какое время собирается класс и требует ли он слишком много чтения и письма.
– Неужели? – Запротестовала я.
– А как Ларри называет свой класс Оскара Уайльда?
Я на мгновение задумалась.
– По-моему, когда я в последний раз проверяла, он называл его «Девчонки пошли в разнос».
– Ну вот. Возьми на заметку. Секс продается.
Я вздохнула и повернулась к компьютеру, делая перерыв в работе, чтобы просмотреть публикации в моем любимом блоге о знаменитостях. Я нажала на новый пост, размещенный под большим розовым вопросительным знаком:
С нее хватит?
Они были давними возлюбленными, золотая пара. Он актер, который, наконец, пробился, играя в большом голливудском блокбастере. Она не актриса, но в некотором смысле круче него из-за своей семьи. Думайте о Рокфеллере, а не о Корлеоне. Ходили слухи, что они вдвоем сделали перерыв, сознательный разрыв, так сказать. Главное – осторожность. У него были определенные похождения. Она смотрела в другую сторону. Она решила, что он был похож на одного из персонажей, которых он когда-то играл, на того, чью семью она знала с лета на мысе.
Только он качается в обе стороны. Он любит молодых и пышногрудых, хотя он и не слишком разборчив. Она прекрасно справлялась с ролью бороды до поры. Но он становится безрассудным. Может быть, это слава ударила ему в голову, может быть, отношения просто закончились. Единственная проблема в том, что он нуждается в ней больше, чем она в нем. Она может уйти в любое время и быть в порядке, но у него еще два сиквела и образ, который нужно поддерживать. Она поставила ему ультиматум. Три удара – и ты выбываешь.
Подсказка: Не Брэдли Купер
Я ахнула.
– В чем дело? – спросил Рик.
– Прочти это, – сказала я, указывая на экран. – Ты можешь сказать, кто это?
Рик взглянул и пожал плечами.
– А мне полагается знать? – спросил он.
– Это Джек Линдси. Это очевидно.
– Не могу поверить, что ты читаешь эту чушь, Энн, – сказал Рик, возвращаясь к чтению. – Разве ты не знаешь, что эти бульварные газетенки просто выдумывают всякую ерунду? У тебя есть докторская степень – ты должна это понимать.
– Некоторые из этих блогов со сплетнями действительно хорошо написаны, – возразила я. – И они оказываются правы, очень часто!
– Значит, если они напишут, что снежный человек был обнаружен на Марсе, ты им поверишь?
– Это просто смешно. Эти блоги сосредоточены на знаменитостях.
– Ну ладно, если они напишут, что Том Круз гей, ты им поверишь?
– Том Круз – гей.
– А как насчет Джона Траволты?
– Он тоже гей.
– Господи, неужели ты думаешь, что все геи?
– Не все. Просто Джек Линдси. И Том Круз. И Джон Траволта. И Брэдли Купер. И…
– Ладно, хватит, – сказал Рик. – Ты просто доказываешь свою точку зрения.
Я побежала в кабинет Ларри, чтобы показать ему блог. С порога я заметила, что его плакат Киану «Скорость» больше не висел на стене, а был заменен плакатом Джека в его вампирском костюме из «Вампир Джейн».
– Ты порвал с Киану? – воскликнула я.
– Пора было, – печально сказал Ларри. – Я сказал ему, что, по-моему, нам надо повидаться с другими людьми.
– Ты бессердечный!
– Сейчас мы просто идем двумя разными путями. Знаешь, если ты действительно любишь кого-то, иногда ты просто должен отпустить его.
– Я не могу поверить, что говорю это, но Киану намного лучший актер, чем Джек.
Ларри зажал уши ладонями.
– Эй, смотри, – сказала я, открывая запись в блоге на его компьютере. – Я только что прочитала это. Что думаешь?
– О, Фадж, – сказал он, просматривая статью. – Похоже на Джека, не так ли?
– Мне кажется, что многие детали совпадают… жена из известной семьи, ссылка на Кеннеди, сиквелы.
– Но там написано, что он любит молоденьких и пышногрудых. Это не я. Я стар и худощав. – Ларри для пущего эффекта напряг бицепс. – О, Боже, а что, если он бросит меня?
– Ладно, погоди, тут еще сказано, что он не слишком разборчив.
– О, замечательно. Потрясающе. Спасибо, Энн. Это заставляет меня чувствовать себя намного лучше. Он любит молодых и грудастых, но он согласится и на толстушку-пампушку средних лет.
Я проигнорировала Ларри.
– А еще есть ссылка три удара, и ты выбываешь, – продолжила я. – Джек играл в бейсбол в колледже. Это должен быть он.
– Ух ты, – восхищенно сказал Ларри. – Ты говоришь так, словно читаешь стихотворение. Твои ученики будут в восторге.
– Интересно, кто сливает информацию. Как ты думаешь, это кто-то из его съёмочной группы?
– Я должен написать ему, – сказал Ларри, потянувшись за своим одноразовым телефоном.
– Не надо! А что, если твой телефон взломан?
– Боже мой, Энн! Ты еще хуже, чем Джек. Я просто хочу проверить, ничего особенного.
– Ты должен быть осторожен, – сказала я. – Никогда не знаешь, кто может взломать твой телефон.
– Ладно, Маленькая Мисс паранойя, – сказал он, откладывая телефон в сторону. – Что такое небольшой гейский слух? Джек должен быть в восторге. Каждый великий актер был заподозрен в гомосексуализме – это значит, что он наконец-то сделал это!
* * *
ЛАРРИ УДАЛОСЬ СКАЧАТЬ пиратскую копию «Вампир Джейн» из интернета, и в течение следующих нескольких недель мы вдвоем смотрели и пересматривали «Вампир Джейн» в импровизированном кинотеатре, который Ларри устроил в своей гостиной. Он задергивал шторы на всех окнах, проецировал фильм на пустую стену и выкладывал свежий попкорн, который ставил между нами в ведерке. После третьего просмотра я попыталась отпроситься, но Ларри отчитал меня.
– Но это же исследование! Для твоего эпилога! – воскликнул он. На нашем следующем просмотре он назначил себе роль помощника по субтитрам, приостанавливая видео, чтобы я могла записать диалог, пока Ларри оглядывал Джека.
– Ты можешь снова нажать на воспроизведение, – скомандовала я Ларри.
– Что? О! Ты уверена, что тебе не нужно увидеть это снова?
– В этой части нет никакого диалога, Ларри. Ты можешь перемотать вперед.
– Что?! И пропустить все самое лучшее? Ни в коем случае.
Вскоре я обнаружила, что в стенограмме диалогов нет никакой необходимости, потому что Ларри запомнил все реплики.
«Разве я ужасен, Джейн?» – Джек/Рочестер вопрошал на экране, а Ларри отвечал дрожащим голосом: «Очень, сэр, Вы всегда были таким».
– Ты должна остаться! Клянусь тебе! – Джек/ Рочестер чуть не плакал.
– Говорю Вам, я должна идти! – завопил Ларри, бросаясь на диван и разражаясь рыдающим монологом. – Вы думаете, что я зомби? Нежить без чувств? Неужели Вы думаете, что из-за того, что я бедна, темна, проста и мала, я бездушна и бессердечна? Вы ошибаетесь! У меня столько же души, сколько и у Вас, и столько же сердца! Отпустите меня! – Он с отчаянием смотрел на Джека/Рочестера на экране и изображал, как он вонзает себе нож в сердце.
– Я чувствую себя так, словно нахожусь на шоу ужасов Рокки Хоррора, – сказала я в середине одного из таких выступлений.
– Продолжай работать над своим эпилогом, – сказал Ларри, успокаивая меня.
– Фу, не напоминай мне, – простонала я. – Мне еще нужно написать свои благодарности.
– Лучше бы тебе постараться с ними, – сказал Ларри, не отрывая взгляда от экрана. – Это единственная часть твоей книги, которую я гарантированно прочту, слово в слово.
Я всегда считала, что благодарности будут самой легкой частью в написании книги, долгожданным перерывом от интеллектуальной тяжелой работы, которую я делала. Вместо этого, когда до истечения срока оставалось двадцать четыре часа, я сидела в своем кабинете, уставившись на пустой экран и размышляла, как не показаться занудой, банальной или, что хуже всего, неблагодарной. Я потратила несколько ночных часов, чтобы закончить рукопись, и чувствовала себя одурманенной от усталости. Глубоко вздохнув, я начала с того, что поблагодарила своего редактора и издателя, затем всех библиотекарей и архивариусов, которые помогли мне в моих исследованиях и отыскали источники. Я поблагодарила комитет по стипендиям, который выделил мне небольшой грант на исследовательские поездки, а также заведующего кафедрой и декана. Далее следовали Эллен Рассел, мой отец и сестра. Я была благодарна всем студентам, которые посещали мои занятия и помогали мне обдумывать мои идеи.
Затем я перешла к «хорошей части», как назвал ее Ларри.
Наконец, я должна выразить особую благодарность следующим людям, – написала я. – Прежде всего это мой любимый коллега Лоуренс Эттингер. В течение многих лет Ларри был моим доверенным лицом, партнером по просмотру ТВ и другом. Если бы он не верил в меня, я бы давно отказалась от этого проекта, и я обязана ему своей карьерой и, что еще важнее, своим рассудком. – Я несколько минут размышляла над тем, что написала. Это не совсем отражало мои отношения с Ларри, но что есть, то есть. Я двинулась дальше. – И последнее, но не менее важное: я хочу выразить свою благодарность Ричарду Чейзену, который появился в моей жизни в самый нужный момент. – Я поколебалась, потом добавила: – Ты помог мне поверить, что я могу стать писателем.
Последнее предложение было довольно банально, но, в конце концов, я решила оставить его.
Удовлетворенная, я отправила рукопись по электронной почте Урсуле Бертон, почувствовав при этом легкое головокружение от облегчения. Моя роль была завершена. Рукопись сдана, моя часть контракта выполнена, условия Става соблюдены. Несмотря на то, что еще предстояло завершить переписывание и индексирование, основная часть работы была выполнена. Примерно через год у меня в руках будет вещественное воплощение книги.
Я заперла свой кабинет и направилась в кабинет Рика за углом, чувствуя одновременно восторг и усталость.
Дверь была закрыта, и я слышала, как Рик с кем-то тихо беседует. Я быстро постучала, и через минуту Эмили появилась в дверях, таща теннисные ракетки и школьный рюкзак.
– Эмили! Что ты здесь делаешь? – Удивленно спросила я.
– В этом семестре я снова посещаю семинар Рика, – сказала она, счастливо улыбаясь.
– Она никак не могла насытиться мной, – пошутил Рик, появляясь в дверях позади нее. – Обычно я не принимаю студентов повторно, но в прошлом семестре она проделала такую фантастическую работу, что я сделал исключение.
Эмили покраснела от комплимента.
– Я работала над несколькими рассказами, – сказала она. – Рик помогал мне переработать их для подачи в некоторые журналы.
– Я думаю, что у нее есть хороший потенциал, чтобы попасть в лучшую программу магистратуры искусств, – сказал мне Рик. – Профессор Кори была той, кто настоял на твоей кандидатуре в прошлом семестре. Она назвала тебя суперзвездой. Я рад, что послушал ее!
Эмили просияла. На секунду она напомнила мне ребенка, купающегося в одобрении своих родителей.
– Что-нибудь слышно от университетов? – спросила я.
– Пока нет, – ответила Эмили. – Думаю, я узнаю об этом в следующем месяце. Я дам Вам знать, как только что-нибудь станет известно!
Эмили извинилась и побежала на тренировку, а я последовала за Риком в его кабинет, устраиваясь на кожаном диване. Огромное количество книг громоздились на полках, а также в стопках на полу, некоторые даже балансировали на подлокотниках его дивана. Похоже, издатели каждый день присылали ему гранки в надежде, что он согласится напечатать какого-нибудь нового молодого автора. Остальная часть кабинета Рика была заполнена разнообразными игрушками и гаджетами, которые помогли ему «войти в творческий настрой». В углу лежал футбольный мяч, акустическая гитара, прислоненная к табуретке для медитации, и модифицированный скейтборд-скутер, который Рик любил использовать, чтобы передвигаться по кампусу. Я подняла книгу, которая упала на пол, и осторожно положила ее обратно на одну из стопок.
– Я только что отослала свою рукопись! – объявила я. – Давай праздновать!
Рик увлеченно смотрел что-то на своем компьютере. Он поднял палец вверх, изучая экран, затем поднял глаза.
– Что ты сказала? – спросил он.
– Я только что закончила свою книгу, – сказала я, обескураженная холодным ответом Рика. – Я отослала ее твоей подруге Урсуле пять минут назад.
– Хорошо, – сказал он. – Слава богу! Это замечательная новость. Извини, что я такой странный – только что получил письмо от моего агента. Ему нужно, чтобы я как можно скорее вылетел в Нью-Йорк.
– Что случилось?
– О, еще одна чушь, связанная с нашим добрым другом президентом Мартинесом. Несмотря на все мои усилия, похоже, я не приблизился к тому, чтобы получить постоянную должность здесь, в Фэрфаксе. Мой агент пытается разжечь огонь под его задницей. Он только что организовал мне интервью с Нью-Йоркским университетом и хочет, чтобы я немедленно приехал. Может быть, перспектива потерять меня заставит Мартинеса наконец прийти с реальным предложением работы.
– Нью-Йоркский университет? – сказала я удрученно. – Это так далеко отсюда.
– Это игра, Энн. Не беспокойся. Мы поиграем с Мартинесом в гляделки, и я знаю, он моргнет первым.
Я почувствовала новый прилив негодования к Адаму. Я знала, что он не любит Рика, но это было смешно. Он играл не только с жизнью Рика, но и моей. Я так много работала последние несколько месяцев, писала до поздней ночи, сосредоточилась на том, чтобы закончить свою книгу, и теперь все это казалось бессмысленным. И вообще, для чего вся эта работа? Если Рик в конце концов уедет из Фэрфакса… Я почувствовала, как у меня задрожали губы.
Рик поцеловал меня.
– Не смотри так разочарованно, – сказал он. – Обещаю, все будет хорошо. А теперь пойдем перекусим.
* * *
В СЛЕДУЮЩИЙ ПОНЕДЕЛЬНИК РИК вылетел в Нью-Йорк на собеседование. Перекинув через руку тяжелое зимнее пальто и накинув на шею кашемировый шарф, он выглядел бесстрашным и энергичным, когда направлялся в аэропорт. Несмотря на то, что уже рассвело, я встала с постели, чтобы попрощаться с ним, вышла на улицу в пижаме и смотрела, как он загружает свои сумки в ожидающее такси.
– Удачи, – пожелала я. – Я уверена, что у тебя все получится.
– Я вернусь, ты же знаешь, – рассмеялся Рик. – Я еду в Нью-Йорк, а не в зону боевых действий.
– Я знаю, – сказала я печально. – Я просто хотела бы поехать с тобой.
– Ты ничего не теряешь, – сказал Рик. – Я уверен, что это будет цирк с конями. Кроме того, как я могу отказаться от всего этого? – Он обвел руками меня, свой очаровательный арендованный дом и горы Сан-Бернардино, окрашивающиеся в персиковый цвет в свете раннего рассвета. Я смотрела, как отъезжает его такси, чувствуя себя опустошенной и покинутой.
Когда моя рукопись была наконец представлена, Стив переслал мой новый трудовой договор в отдел кадров, и я зашла в их офис, чтобы подписать окончательные документы. Я, наконец, была внесена в штатное расписание, и с публикацией моей книги я буду иметь право на досрочный карьерный рост и пожизненную гарантию занятости. Глядя на выполненный контракт, подписанный Адамом и Стивом, я с трудом верила, что документ настоящий. Угроза безработицы миновала. У меня была карьера. У меня была книга. Моя жизнь становилась на свои места, за исключением одной важной вещи. Я сунула копию контракта в сумку.
Я хочу еще ништяков.
Импульсивно я решила пройти мимо кабинета Адама, чтобы посмотреть, на месте ли он. Кабинет президента занимал все восточное крыло административного здания, через огромные резные двери орехового дерева с девизом Фэрфакса, выгравированным на притолоке золотом: «Veritas et Virtus». Приемная была пуста, секретарша вышла пообедать, и я уже собралась уходить, когда увидела, что дверь Адама приоткрыта.
