Текст книги "Как по книге (ЛП)"
Автор книги: Джулия Соннеборн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
Глава 10
– О БОЖЕ, Я УЖЕ ВСПОТЕЛ, – взвыл Ларри, обмахивая себя. Мы направлялись в библиотеку Хантингтона на моей машине, и Ларри направил все вентиляционные отверстия себе на лицо. – Ты можешь включить кондиционер? – взмолился он.
– Он уже работает на всю свою мощь, – ответила я. – Извини. Машина старая.
– Честно говоря, я никогда не испытывал ничего подобного, – вздохнул Ларри, вытирая лоб платком. – Я совершенно без ума от Джека. Я просто волнуюсь, что он собирается разорвать отношения.
– Почему же?
– Он беспокоится о своем имидже. «Вампир Джейн» – его шанс на успех, и он не хочет рисковать. Джек предупредил меня, что, когда начнутся премьеры и плотное общение с прессой, нам, скорее всего, придется расстаться.
Ларри поднял темные очки и нервно взглянул в зеркало заднего вида.
– Нас кто-нибудь преследует? – спросил он.
– Нет, Ларри. Я не думаю, что какие-то папарацци, следят за Хонда Аккорд 2001 года.
– Никогда не знаешь, – ответил Ларри. – Ну, ладно, хорошо. Джек сейчас вроде как в списке Б. Я бы сказал, что он, возможно, выше в пищевой цепочке, чем Реальные домохозяйки. Но если его фильм станет хитом? Все изменится – люди будут преследовать его 24/7!
– Тебе нужно перестать волноваться. – Успокаивала я его, показывая свой читательский охраннику на стоянке. – Джек явно влюблен в тебя. Разве он не рискует своей карьерой прямо сейчас, встречаясь с тобой?
– Может, он мазохист. Может быть, я мазохист. Тьфу, я просто не могу остановиться.
Я въехала в зону парковки перед библиотекой и выскочила наружу.
– Увидимся через несколько часов? – Предложила я, когда Ларри перелез на водительское сиденье. Он показал мне знак мира и уехал.
Я направилась в библиотеку, проверила свои сумки и зашла в читальный зал.
Архивариус уже подготовила для меня запрошенные документы в большой плоской папке, которую приходилось нести обеими руками, как поднос. Осторожно положив ее на мой стол, она прошептала: – мы только что составили каталог, доктор Кори. Вы буквально первый человек, который их видит!
– Это письма Бронте к Месье Хегеру? – Я отправила запрос несколько недель назад и с нетерпением ждала встречи с ними. Архивариус улыбнулась и кивнула.
Я нетерпеливо потянулась к письмам. В течение многих лет они находились в частных руках, сохраненные потомками Константина Хегера, преподавателя французского языка Бронте и основателя школы в Брюсселе, куда она отправилась преподавать в двадцать лет. Несмотря на то, что он был женат и имел детей, Бронте влюбилась в Хегера, писала ему чаще двух раз в неделю после возвращения домой. Мадам Хегер, как и следовало ожидать, была недовольна. Она объяснила Бронте, что та может писать только два раза в год. Ничуть не смутившись, Бронте продолжала посылать письма, но Хегер отвечал коротко, нечасто, а потом и вовсе перестал. Большинство любовных писем Бронте к Хегеру были уничтожены – сожжены или выброшены, а горстка уцелевших была собрана из обрывков, извлеченных из мусорного ведра. Эксперты предположили, что месье Хегер порвал письма, а его жена выудила их из мусора.
Письма были запечатаны в жесткий прозрачный конверт, чтобы предотвратить дальнейшее ухудшение состояния. Я затаила дыхание, когда впервые посмотрела на них. Страницы пожелтели от времени, покрылись пятнами, сложенные вместе, как паззл. Почерк Бронте, скромный и ровный, пересекал страницу. Присмотревшись внимательнее, я поняла, что Бронте пишет на французском, потому что, как она написала в коротком постскриптуме, это был язык «самый драгоценный для меня, потому что он напоминает мне о Вас – я люблю французский язык ради Вас всем сердцем и душой».
Со своей стороны, я не любила французский всем сердцем и душой, и только благодаря силе воли и желанию стать доктором философии я сдала экзамен. Позаимствовав французский словарь из справочного бюро, я с трудом начала переводить. В течение следующих нескольких часов я записывала перевод на компьютере, останавливаясь только для того, чтобы перекусить во время обеда.
Как и было условлено, Ларри заехал за мной через несколько часов, сигналя у тротуара перед библиотекой и напугав нескольких туристов и стаю голубей.
– Ты выглядишь счастливым, – заметила я, усаживаясь на пассажирское сиденье. – Как там Джек?
– Замечтательно. – Кивнул Ларри. – А что насчет тебя? Продуктивно позанималась?
– Я должна рассказать тебе о письмах, которые только что прочитала,
– пропела я. – Ты умрешь. Это письма Бронте к Месье Хегеру.
– Кто это?
– Ее наставник во время ее проживания в Бельгии. Она была отчаянно влюблена в него, но он был женат и имел детей.
– Звучит ужасно знакомо. – Подметил Ларри, искоса взглянув на меня.
– Нет, нет, нет, это не похоже на вас с Джеком. Бронте была одержима Хегером, но он не отвечал ей взаимностью. Она писала ему все эти любовные письма, обильно изливая душевные потоки, и вот что – его жена читала все письма.
– Не может быть.
– Я серьезно! И Бронте знала, но ей было все равно. Она просто продолжала писать ему, даже когда он не отвечал ей, даже когда его жена писала ей, чтобы сказать: «Остынь». Можешь себе представить? Это невероятно грустно.
– Почему грустно? – спросил Ларри, и его голос стал серьезным. – Она была влюблена.
– Но мне бы хотелось, чтобы она просто взяла себя в руки и пошла дальше.
– О, Энн. – Ларри нежно поглядел на меня. – Разве ты никогда не была влюблена? Любовь заставляет людей делать сумасшедшие вещи.
– Но она была достаточно взрослой, чтобы соображать!
– Гм, посмотри на меня! Мне сорок лет, и я еду в Лос-Анджелес с моей лучшей подругой, чтобы использовать ее машину в качестве прикрытия для встречи с моим гораздо более молодым, женатым, скрытным парнем, как в лучших вестернах. Не знаю, как тебе кажется, но это звучит довольно грустно, если использовать твои слова.
– Ларри!
– Но это правда. Не так ли? Я неудачник. И достаточно взрослый, чтобы соображать.
– Ларри, прекрати. Ты не неудачник. Ты же влюбленный и безнадежный романтик.
– Наверное, ты права. – Вздохнул Ларри. – Я просто хочу найти подходящего парня.
– Так и будет. – Заверила я его. – Думаю, ты очень привлекательный.
– Спасибо. – Ларри, ласково похлопал меня по плечу. – Я тоже так думаю, и поверь мне, однажды ты влюбишься и поймешь, о чем я говорю.
Я тут же подумала об Адаме и почувствовала, как у меня горят уши. Однако я ничего не сказала, и позволила Ларри болтать о Джеке до конца нашей поездки в Фэрфакс.
* * *
Была ли я влюблена в Адама? В то время я бы сказала: «Да». Не было ничего, в чем я была бы настолько уверена, без сомнений в подлинности чувств. Став старше, я уже не была столь убеждена. Любовные письма, помолвка, горячие признания в любви – все это теперь казалось таким мелодраматичным. В конце концов, мы расстались таким предсказуемым образом – на выпускном вечере, который проходил в школьном спортзале накануне вручения дипломов.
Мать Адама должна была прилететь позже вечером, и он беспокоился, успеет ли ее самолет вовремя, как она доберется из аэропорта до его комнаты в общежитии, согласится ли она ночевать на его кровати или будет настаивать на том, чтобы спать на полу, как она отреагирует на пышность и торжественность церемонии.
Я была так поглощена собственной семейной драмой, что почти не слушала его. Лорен жила в Нью-Йорке с каким-то своим новым бойфрендом и должна была приехать на следующий день поездом. Мой отец уже прилетел, но я не сказала Адаму, желая свести их общение к минимуму.
– Увидимся утром, – сказала я папе по телефону, и он, казалось, был совершенно счастлив избежать напряженного ужина в «Чили», где он непременно еще раз попросил бы меня пересмотреть учебу в юридической школе.
– Ты меня слушаешь? – спросил Адам, когда мы подошли к спортзалу, увешанному оранжевыми и черными воздушными шарами и увенчанному большой тающей ледяной скульптурой с надписью «2003». Внутри ди-джей играл дрянную танцевальную музыку, и толпы пьяных почти-выпускников толпились вокруг танцпола.
– Угу, – промямлила я, оглядываясь по сторонам в поиске знакомых лиц. Атмосфера казалась отчаянно праздничной. Вот оно – последнее ура, последний запой перед тем, как всех нас изгонят в реальный мир. Начало было для родителей, но выпускной вечер должен был быть для нас. Но все уже изменилось. Это чувствовалось по ошеломленным взглядам людей, по принужденному легкомыслию в их голосах. К этому времени уже прилетели родители, братья, сестры, бабушки и дедушки и другие дальние родственники, и даже если они не были на вечеринке в тот вечер, их присутствие витало в воздухе.
– Я говорил, что хочу, чтобы наши родители встретились завтра, – повторил Адам. – Может быть, мы могли бы встретиться за завтраком сразу после церемонии? Центр Еврейской Культуры делает очень хорошее угощение, и я хотел бы, чтобы мои коллеги познакомились с моей мамой. Там даже будет шампанское!
– Да, – неопределенно ответила я. – Завтра я поговорю с отцом. Возможно, он захочет уехать в Нью-Йорк сразу после церемонии. Видит Бог, моя сестра захочет выбраться отсюда как можно скорее.
– Это очень важно, Энн. Когда еще у них будет возможность встретиться, прежде чем мы поженимся?
– У нас будет много других возможностей, – уклончиво говорила я.
Мы с Адамом говорили о побеге той осенью, возможно, во время одной из моих запланированных поездок в Калифорнию. Он даже осмотрел здание мэрии Сан-Франциско, взволнованно рассказывая мне, как красиво это здание, и как мы могли бы пожениться под ротондой на вершине широкой лестницы. Адам хотел, чтобы наши ближайшие родственники были там, но я убедила его сохранить церемонию в тайне – только мы вдвоем. Позже, когда мы сэкономим немного денег, то сможем устроить прием для друзей и семьи.
– Я просто думаю, что сейчас самое подходящее время, – продолжил Адам. – Все уже здесь.
– Знаю, знаю. Просто моя сестра привезла с собой своего нового бойфренда, и ты знаешь, как она тяжела в общении, равно, как и мой отец. И он уже жалуется на то, что не доверяет своему менеджеру, присматривающему за бизнесом, пока он в отъезде.
– Когда он приехал?
– Сегодня днем, – не подумав, выдала я.
– Он уже здесь? Почему ты не поужинала с ним?
– Я хотела поужинать с тобой, – пробормотала я, чувствуя, что краснею. – Кроме того, он устал и хотел лечь пораньше.
– Мы могли бы поужинать вместе, – тихо сказал Адам. – Почему ты не рассказала мне, что он уже в городе?
– Ничего страшного. Я просто хотела насладиться этим днем вместе с тобой, не переживая из-за отца и всего прочего.
Адам обошел здание сбоку, подальше от шума динамиков, от толпы людей, макающих клубнику в шоколадные фонтанчики и сгребающих креветки с ледяного ложа под тающей ледяной скульптурой. Он остановился у пустой велосипедной стойки под слабым светом фонарного столба. Неподалеку громко гудел генератор, работавший в жаркую июньскую ночь вдвое дольше обычного.
– В чем дело, Адам, что происходит? – спросила я, следуя за ним.
Он сидел, сгорбившийся, засунув руки в карманы. Я коснулась его локтя и почувствовала, как он напрягся.
– Ты злишься на меня? Что я сделала не так?
Адам повернулся и посмотрел на меня. Его волосы отросли, и он убрал их с глаз. Адам не выглядел сердитым, он был расстроен.
– Ты стыдишься меня? – с грустью проговорил он.
– Стыжусь? О чем ты говоришь?
– Не хочешь, чтобы я ужинал с твоим отцом, чтобы моя мать познакомилась с твоей семьей. Ничего мне не говоришь.
– Ты слишком остро реагируешь, Адам. Все совсем не так. Это касается меня и моей испорченной семьи. Я пытаюсь защитить тебя от них!
Адам не ответил. Он откинул голову назад и глубоко вздохнул, глядя на облако комаров, парящих вокруг фонарного столба. Я ждала, когда он что-нибудь скажет, охваченная тревогой. Мы с Адамом никогда не ссорились. Он никогда раньше не повышал на меня голос.
– Я не нравлюсь твоему отцу и сестре, – наконец сказал он.
– Они просто не знают тебя.
– А доктор Рассел считает, что я отвлекаю твое внимание.
– Она никогда этого не говорила. Она просто хочет убедиться, что я не принимаю решений, о которых потом пожалею.
– Я тоже хочу убедиться, что ты не примешь решение, о котором потом пожалеешь. – Адам вопросительно посмотрел на меня, и я почувствовала, как мой желудок скрутило тошнотой. – Наверное, нам стоит сделать перерыв.
Я почувствовала, что мои глаза наполняются слезами, но не от печали, а от ярости.
– Ты хочешь сказать, что тебе нужен перерыв?
– Это несправедливо. – Вскипел Адам. – Я старался весь год, чтобы все сработало! Я поехал с тобой во Флориду, не настаивал на помолвке и отпустил тебя в Йель.
– Ты отпустил меня в Йель?
– Я не это имел в виду, – огрызнулся Адам. – Я подстроился под тебя.
– Ты подстроился? А как же я? Я поддержала тебя, когда ты вдруг решил, что хочешь получить шикарную работу вместо того, чтобы идти в аспирантуру. Я слушала, как ты говорил о всех этих корпоративных механизмах. Я позволила тебе работать в Сан-Франциско. Не говори мне о том, что только ты старался, чтобы все сработало!
Адам покачал головой.
– Ты думаешь, я продался, да?
Я кивнула, сердито вытирая слезы с глаз.
– Легко так думать, когда у тебя никогда не было настоящей работы, Энни. – Прежде чем я успела прервать его, он добавил: – Работа на твоего отца не считается. И работа – учеба в библиотеке тоже.
Я почувствовала, как похолодела от ярости.
– Значит, ты считаешь меня избалованной. Ты думаешь, я принцесса, потому что решила стать нищим профессором вместо того, чтобы продать душу какой-нибудь консалтинговой фирме? Ты думаешь, что преподавание – это не настоящая работа? Боже, ты говоришь совсем как мой отец!
– Твой отец не ошибся. Тебе никогда не приходилось быть практичной. Ты никогда не покидала башню из слоновой кости. Ты можешь заниматься научной работой, потому что у тебя есть подушка безопасности. Твой отец, твоя сестра – они могут свести тебя с ума, но они никогда не бросят тебя.
– Я чувствую, что меня бросаешь ты. – Я сняла с пальца кольцо с камеей. – Вот. – Я протянула ему кольцо. – Думаю, ты хочешь это забрать.
– Нет, оставь себе, – сказал Адам. – Оно мне больше не нужно.
Вдалеке я слышала, как играет Кул, и звуки тусовки. Рядом кто-то курил травку. Адам сказал что-то о поддержании связи и попытался обнять меня, но я оттолкнула его.
– Иди. Твоя мама, наверное, уже здесь.
Я повернулась и пошла прочь. Мне казалось, что он побежит за мной, и я почувствую его руку на своем плече и услышу его голос, извиняющийся и умоляющий меня остаться. Но он так и не пошел за мной, а я была слишком полна ярости и гордости, чтобы оглянуться. Я вернулась в свою спальню, одна и в темноте.
* * *
– С тобой все в порядке? – спросил Ларри, когда мы свернули с автострады и поехали по темным улицам Фэрфакса. – Ты что-то притихла.
– Я просто устала, – ответила я. – Это был долгий день.
Вернувшись домой, я снова оказалась в темной квартире, где меня ждала только Джеллиби. Пока я наполняла ее миску и пыталась решить, стоит ли открывать новую бутылку вина, зазвонил телефон. Это было сообщение от Рика.
Ты еще не вернулась?
Только вошла в дверь
Ты свободна сегодня вечером?
Я сделала паузу и наконец решилась.
Да
Затем, поддавшись импульсу, я отправила:
Хочешь зайти выпить?
Буду через десять минут
Принесу что-нибудь перекусить.
Я устроилась на диване и, несмотря на мое плохое настроение, с нетерпением ожидала встречи с Риком. Наши отношения были такими легкими и незамысловатыми. Рик был привлекательным, веселым и умным. Он был великолепен в постели. Рик был рядом, когда мне нужна была компания, и не давил.
Может, это и не была полномасштабная, бурная любовь, по крайней мере, пока что, но меня это устраивало. Я не собиралась повторять одну и ту же ошибку дважды. Я не хотела падать ниц перед другим человеком, не хотела страдать, как страдала в прошлом. Пусть Ларри и Бронте купаются в своей любовной тоске. С меня хватит.
Глава 11
ПРИБЛИЖАЛСЯ НОЯБРЬ, и прием в честь начала кампании по сбору средств был не за горами. Тиффани теперь почти ежедневно отправляла электронные письма, полные новостей и бодрых напутствий. Она вела кампанию, как ведущий телемарафона, а я с таким же успехом могла называться робозвоном. Я названивала выпускникам в поисках денег, выдавала свою заготовленную речь и в девяноста процентах случаев трубку бросали.
– Мне кажется, что я работаю в колл-центре, а не в университете, – пожаловалась я Ларри.
– Смирись, цветочек, – сказал Ларри. – Кое-кто должен выслужиться для получения должности, а у меня она уже есть.
Я пригласила Рика пойти со мной на праздник, и он с радостью принял приглашение.
– Шанс съесть стейк и выпить вина за счет колледжа? Я в деле! – Он пошутил, что наденет свою мотоциклетную куртку и джинсы вместо черного галстука, предусмотренного в приглашении.
– Мне не терпится разозлить какого-нибудь расфуфыренного опекуна, – сказал он. – Эти вечеринки – просто повод для богатеев надеть смокинг.
Однако, в последнюю минуту Рика вызвали в Нью-Йорк на встречу, и Ларри выступил в качестве моего кавалера. Ларри был единственным знакомым мне человеком, у которого действительно был смокинг – и не только смокинг, а целая коллекция фраков.
– Ты не должен перегибать палку, – предупредила я его. – Это благотворительный вечер в колледже, а не «Оскар».
– Я люблю костюмированные балы, – оправдывался он.
– Это не бал. Это больше похоже на плохой выпускной.
– Нет, это не так, – начал он. – Мой выпускной состоялся в местном ресторане Ховард Джонсон. Это торжество будет в отеле Бел-Эйр. Бел-Эйр!
Благодаря какой-то магии или связям, Тиффани удалось забронировать отель Бел-Эйр для нашего торжественного вечера в колледже Фэрфакс. Лорен и ее компания принадлежали к тому типу людей, которые часто посещали Бел-Эйр – на свадьбах, детских вечеринках, бранчах. Я никогда там не была, но Лорен без конца рассказывала о том, что там все устроено со вкусом, с ощущением приватности, что Опра может проводить там встречи, не будучи преследуемой обывателями, и как на озере плавают абсолютно настоящие лебеди.
– Не могу дождаться, – сказал Ларри. – Может, тебе купить корсаж?
– Нет, – ответила я. – Но ты можешь помочь мне найти платье.
За день до бала Ларри потащил меня в Сакс на Родео-Драйв в Беверли-Хиллз, где туристы смешивались с ухоженными местными жителями. Люди едва успевали моргнуть, когда мимо с ревом проезжал ярко-желтый «Ламборджини» или навороченный «Феррари». Войдя в магазин, я потянулась к коктейльным платьям, но Ларри неодобрительно фыркнул.
– Длинное, – сказал он. – Тебе нужно надеть платье в пол.
– Это будет слишком. – Покачала я головой. – И, кроме того, я не собираюсь тратить кучу денег на платье, которое надену лишь раз.
Ларри отказался слушать меня, выбрав несколько платьев в пол и подтолкнув в гардеробную. Он сидел на обитой парчой скамье снаружи, пока я примеряла и демонстрировала каждое платье.
– Слишком интенсивное, – отозвался он, когда я примерила платье с ярким цветочным принтом.
– Будешь, как мать невесты, – отказал он бледно-розовому платью с рукавами до локтей.
– Слишком пышно, – и снова «нет» платью с блестками с иллюзией сетки.
– Мне вроде как нравится это, – сказала я, втягивая живот и гладя в трехстороннее зеркало. – Стиль Мэрайи Кэри.
Я покривлялась в классической позе Мэрайи, откинув волосы назад и положив руки на бедра, чтобы создать иллюзию стройности. Я одарила друга своей лучшей застывшей улыбкой Мэрайи.
– Лэмбли, что ты думаешь?
– Нет, – сказал Ларри. – Ты не похожа на бабочку.
– Я устала, – пожаловалась я, выдохнув и сойдя с пьедестала. – Могу я просто взять простое черное платье и покончить с этим?
– Это так скучно! – Ларри задумался на секунду, приложив руку к губам. – Я вижу тебя в красном Валентино. – Решил он.
– Ларри, я не могу позволить себе Валентино. Если ты забыл, я профессор, а не наследница.
– Я говорю о цвете, а не о кутюрье. – Он выскочил из гардеробной и вернулся с охапкой ярко-красных платьев.
Я побледнела, глядя на них.
– Они такие. . посмотри на меня? Я что, красотка?
– Пожалуйста. Ты не проститутка с золотым сердцем.
– Да, и не Джулия Робертс, – вздохнула я и неохотно взяла одно из платьев, и примерила его.
– Вот это, – восхитился Ларри, когда я вышла из гардеробной, – настоящий наряд.
Я посмотрела на себя в зеркало. Платье сидело на мне исключительно хорошо, отчего я казалась выше и тоньше, чем была на самом деле. Оно было более облегающим, чем то, что я привыкла носить, но все равно выглядело в моем стиле – простое и сдержанное. Мой самый большой страх – что я буду выглядеть как одна из жертв моды в журнале Гламур, черная полоса стыда уменьшалась на глазах, когда я покрутилась перед зеркалом, проверяя его со всех возможных углов. Выглядела я как никогда хорошо.
– Потренируйся улыбаться глазами, – приказал мне друг, и я подчинилась. – Это прекрасно, – одобрил Ларри. – Ты должна его взять.
Я посмотрела на ценник и чуть не поперхнулась.
– Я не могу, никогда в жизни не тратила столько денег на платье.
– Оно того стоит! Как сказал однажды Оскар Уайльд: «Каждый, кто живет по средствам, страдает недостатком воображения».
– Наверное, у меня нет воображения.
– А у меня, увы, его слишком много. Я бы купил это платье для тебя, но я все еще расплачиваюсь за свои творческие излишества с грабительской годовой процентной ставкой в 21,5 процента.
– Ну, скоро мой день рождения. . – рассуждала я.
– Отлично. Это знак. Вселенная хочет, чтобы ты купила это платье. Поживи немного! Сколько тебе лет исполняется?
– Тридцать три, – ответила я.
– Иисус умер в возрасте тридцати трех лет, – заметил Ларри. – Иисус хотел бы, чтобы ты купила это платье. Ну же!
Я начала смеяться так сильно, что Ларри начал волноваться, что я могу разорвать платье. Когда Ларри пытался расстегнуть молнию, появилась продавщица.
– Вам нужна какая-нибудь помощь? – спросила она.
– Я бы хотела купить это платье, – ответила я, протягивая ей свою кредитную карточку прежде, чем успела передумать.
* * *
В НОЧЬ ТОРЖЕСТВА Ларри заехал за мной на своем мини-купере, чтобы отвезти в Лос-Анджелес. Я сорвала белую камелию с куста возле моего дома и заправила ее за ухо, оставив волнистые волосы распущенными. Макияж был неброским, за исключением темно-красной помады.
– Та-да-да-дам! – пропел Ларри, открывая дверцу своей машины и помогая мне сесть. Как и было обещано, он был одет во фрак с зеленой гвоздикой в петлице. Это выглядело щеголевато, но ему шло.
– Жаль, что Рика здесь нет, – посетовал Ларри. – У него бы глаза выкатились.
– Я не могу пошевелиться, – простонала я. – На мне две пары утягивающего белья, и я едва могу дышать. Как, черт возьми, я собираюсь идти в этом в туалет?
– Ты не должна этого делать, – посоветовал Ларри, отодвигаясь от бордюра, когда я попыталась сесть так, чтобы мое платье не помялось.
– Я умираю от голода, – пожаловалась я, тем временем открывая бардачок Ларри в поисках перекуса. – У тебя есть какая-нибудь еда?
– Почему ты не поела перед отъездом?
– Я и забыла. Ой, подожди, я же ела. У меня было полкоробки печенья девочек-скаутов.
– И ты не поделилась? Почему некоторые люди получают все печенье?
– Ларри, пожалуйста, давай заедем в Ин-Энд-Аут? Я только закажу картошку фри, а потом мы снова отправимся в путь.
– Энн… ты должна получить это «туда и обратно» после вечеринки, а не до нее. Кроме того, картошка фри там отвратная.
– Только не тогда, когда ты заказываешь в зверином стиле.
– Ты не будешь заказывать картофель фри в зверином стиле. Ты испачкаешь соусом все свое платье!
Но, слушая мой жалобный стон каждый раз, когда мы проезжали мимо Ин-Энд-Аут на автостраде, Ларри наконец смягчился. Я накрыла все свое платье белыми бумажными салфетками и счастливо жевала картошку фри до конца поездки, иногда подавая одну Ларри, который продолжал жаловаться, что его машина будет пахнуть в течение нескольких дней, и что мне лучше не бросать картошку между сиденьями.
Подъезжая к отелю, я начала узнавать извилистые улочки и лесистые холмы, которые мы проезжали на пути к дому Бекс. Бель-Эйр находился не так высоко на холме, уютно расположившись на тихой улочке среди жилых домов. Старомодный, зелено-белый тент с надписью «Отель Бель-Эйр» напечатанной скорописью, отмечал вход в отель.
Когда мы подъехали, Ларри сказал:
– Смотри! – Горстка папарацци на противоположной стороне улицы с камерами наготове осматривала нашу машину, проверяя, не являемся ли мы кем-то важным.
– Невероятно, – взволнованно сказал Ларри. – Интересно, здесь живет кто-нибудь знаменитый?
Гала-концерт проходил снаружи, в знаменитом саду отеля. Он был окружен характерными розовыми зданиями в испанском стиле. Официант встречал нас с шампанским в хрустальных бокалах. На заднем плане играл старомодный биг-бэнд, это было похоже на старую голливудскую вечеринку.
– А где же лебеди? – спросил Ларри, направляясь к озеру. – Я читал, что их трое: Афина, Геркулес и их малышка, Хлоя. – Он склонился к кромке воды, раздвигая густые папоротники и цветущие лилейники.
– Осторожно! – воскликнула я, удерживая Ларри за фалды.
Ларри откашлялся и начал декламировать в темноту «диких лебедей в Куле» Йейтса:
Застыли деревья в осенней красе,
Сухая тропка ведет
Туда, где под сенью октябрьской мглы
По небу в зеркале вод
Дикие лебеди тихо скользят —
Без одного шестьдесят.
– Здесь только три лебедя, Ларри, – заметила я.
– Но это все равно нечетное число, – мрачно сказал Ларри. – Лебеди находят пару на всю жизнь, но один бедный лебедь остался в одиночестве. Бедная Хлоя. Где она собирается найти себе пару? – Он драматически вздохнул.
Он перевел дыхание и показал пальцем.
– Вот они! – прошептал он. В камышах прятались Афина и Геркулес, за ними следовала маленькая Хлоя, и все трое светились белым светом в сумеречной темноте. Ларри продолжал шепотом:
Все так же без устали в стылых волнах
Нежатся, плещут они
И пара за парою тянутся ввысь;
Сердца их, как встарь, юны,
Победы и страсть, как в былые дни,
Все так же нисходят к ним.
Мы смотрели, как три лебедя уплывают прочь. Я почувствовала острую боль, когда они исчезли.
– Знаешь, я впервые прочитала это стихотворение в классе доктора Рассела миллион лет назад, – сказала я Ларри, когда мы возвращались на праздник. – Теперь я вижу в этих строках совсем другой смысл.
– Твое сердце состарилось, – грустно сказал Ларри. – И мое тоже.
Вокруг столиков с коктейлями собралась толпа людей, которые пили, смеялись и приветствовали друг друга. Я почти никого не узнавала. Все выглядели раскрасневшимися и успешными, одетыми в свои лучшие наряды. То тут, то там я замечала преподавателя или администратора. Они выглядели потерянными, одетыми в плохо сидящий смокинг или дешевое платье и слишком накрашенными. Я смущенно разгладила свое платье, проверила прическу, вытянула шею, чтобы проверить, не пропустила ли я клочок волос Джеллиби на одежде.
– Я хорошо выгляжу? – спросила я Ларри. – Я не выгляжу глупо?
– Ты прекрасно выглядишь. – Успокоил меня Ларри. – Но от тебя пахнет картошкой фри.
Он вдруг остановился и уставился на кого-то в другом конце двора.
– Вот дерьмо, – сказал он. – Джек здесь.
Я проследила за его взглядом и увидела Бекс и Джека, они стояли в деревянной беседке, украшенной иллюминацией. Бекс была одета в кремовое шелковое платье с тонкими бретельками, пересекающими ее изящную спину, ее волосы были зачесаны назад с помощью гребня, декорированного перьями. Джек стоял рядом, обнимая ее за талию, одетый в прекрасно сшитый смокинг, который на свету казался иссиня-черным.
– Я думал, он не придет, – пробормотал Ларри. – Должно быть, она настояла на его присутствии.
Бекс и Джек разговаривали с Адамом и Тиффани, которая была одета в ярко-розовое платье из тафты с огромным бантом на одном плече. У той, похоже, было какое-то шестое чувство, потому что она заметила, что мы смотрим на них, и с энтузиазмом помахала нам рукой.
– Ларри! Энн! Рада вас видеть! – крикнула она. – Присоединяйтесь к нам!
Бекс и Джек обернулись и увидели нас, не оставив нам выбора, кроме как подойти.
– Ты такая красивая, – сказала Бекс, когда я подошла. – Никогда не видела тебя такой нарядной!
Я чувствовала себя притворщицей в этом красном платье и с накрашенными губами. Казалось, я напоминала пожарный гидрант рядом с высоким, стройным телом Бекс. Я не должна была выбирать такой яркий цвет, ругала я себя. Только кто-то вроде Тиффани, у которой уже был яркий характер, мог это надеть.
– Бекс, Джек, вы помните Ларри, – сказала я. – Он был со мной в книжном клубе.
– О, да! – сказала Бекс, целуя Ларри в щеку. – Как я рада снова тебя видеть!
– Да, рад тебя видеть, Ларри, – сказал Джек, пожимая Ларри руку. На лбу у друга выступил пот, в то время как Джек был спокоен и невозмутим. Он приветствовал Ларри, как мимолетного знакомого. Я была впечатлена. Возможно, я была худшего мнения о его актерских способностях.
– Не могу поверить, что вы все знали друг друга в колледже! – Хихикнула мне Тиффани. – Как тесен мир! И вот мы здесь, готовимся объявить о невероятно щедром подарке Бекс! Ты можешь в это поверить? Двадцать миллионов долларов!
Ларри поперхнулся шампанским, и Джек наклонился, чтобы похлопать его по спине.
– Я знаю, это невероятно! – продолжала Тиффани. – Очевидно, Адам был настолько убедителен в своем видении будущего для колледжа, что Бекс решила удвоить свой дар в последнюю минуту. – Тиффани просияла, глядя на Адама.
– Вы знаете, Энн действительно здорово помогла мне понять мою роль в «вампир Джейн», – рассказывал Джек. – Она предоставила мне много исторической информации и даже пересказала мне «Джейн Эйр». Кстати, фильм выходит на День Благодарения, – сказал он, поворачиваясь ко мне. – Ты должна проверить свое имя в титрах.
– Дорогой, ты должен достать для Энн билеты на премьеру, – сказала Бекс. – Она состоится в Уэствуде. Ты и Ларри должны прийти оба!
Я посмотрела на Ларри, который уже открыл рот для отказа.
– Я посмотрю, что можно сделать, – сказал Джек, и я могла поклясться, что видела, как он подмигнул Ларри.
Бекс повернулась ко мне.
– У меня так и не было возможности поблагодарить тебя лично за то, что ты связала меня с Тиффани. И за то, что помогла Джеку со всеми его вопросами. Я действительно ценю это.
– Не стоит благодарности, – ответила я. – Я не сделала ничего особенного.
– Знаешь, я бы хотела узнать больше о том, над чем ты работаешь, – сказала она. – Я слышала, как ты объясняла Марни в книжном клубе, что это не роман. Так о чем идет речь?
– О, – пробормотала я. – Это не так уж и интересно. Я имею в виду, это научный труд.
