Текст книги "Как по книге (ЛП)"
Автор книги: Джулия Соннеборн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
«Я думал, что Принстон совершил ошибку, приняв меня, – сказал он. – Я знал, что люди относились ко мне с предубеждением, и чувствовал невероятное давление, чтобы доказать им, что они ошибаются. Я старался быть лучшим, но, в конце концов, сдался».
Свободное время помогло Мартинесу обрести перспективу.
«Мне нужно было немного повзрослеть. В свободное от учебы время я подрабатывал на разных работах, но продолжал читать все, что только мог найти в библиотеке: историю, экономику, литературу, газеты. Я понял, что пропустил школу».
После почти пятилетнего перерыва Мартинес вернулся в Принстон, присоединившись к классу 2003 года в качестве второкурсника. Во второй раз его опыт был совсем другим.
«Я был более открытым и принял решение достигать большего, не бояться рисковать» – признался он.
Мне казалось, что я читаю о незнакомце. Вся эта информация была мне знакома – я была там, в конце концов, но все казалось странно обезличенным и не полным. Как будто я никогда не существовала в жизни Адама, как будто меня вычеркнули из его биографии, потому что я, в конечном счете, не имела большого значения. Оцепенев, я пролистала сопутствующие фотографии – вот Адам, позирует со своим наставником в юридической школе, вот он получает почетную награду от города Хьюстон, а вот репортажный снимок, где он читает лекцию на занятии. Его жизнь после меня. Я быстро перескочила к концу статьи.
Некоторые выразили удивление относительной молодостью Мартинеса. В свои тридцать восемь лет он является одним из самых молодых президентов колледжей в Соединенных Штатах и одним из немногих латиноамериканцев – президентов колледжей. Когда его спрашивают об этом, Мартинес смеется. «Вудро Вильсону было сорок пять, когда он стал президентом Принстона», – говорит он. – Я знаю, что меня считают молодым по некоторым стандартам, но я не новичок в управлении университетом».
Член совета директоров Ахмансон соглашается: «У Мартинеса есть богатый опыт, и мы надеемся, что он также принесет свежую энергию в кампус». Фактически, для Совета попечителей возраст Мартинеса был одной из причин его избрания. «Мы хотели, чтобы новый президент был в начале своей карьеры, а не без пяти минут пенсионером», – говорит Аннет Фаулер, давний спонсор и член совета директоров.
Мартинес только недавно прибыл в кампус, но уже заработал высшую похвалу от преподавателей и администраторов за его видимое присутствие в кампусе. Он заядлый бегун – Мартинеса часто можно увидеть на пробежке рано утром с его собакой-спасателем Чарли. В течение многих лет он также был активен в «Старшие Братья и Старшие Сестры Америки», наставляя молодежь из группы риска, которая, как и он в прошлом, растет без влияния отца. Другие его увлечения включают чтение и путешествия. Доказательства этого можно увидеть в его офисе, в книжных шкафах, полных классики, таких как «Большие надежды» и «Моби Дик», и во множестве фотографий отдаленных уголков планеты.
«В некотором смысле, я чувствую, что вновь начинаю учиться в колледже. Я новичок, не знаю многих людей и взволнован, нервничаю».
Он откидывается на спинку кресла, указывая на стены с книгами, внушительный письменный стол, декоративный камин, старинный портрет первого президента Фэрфакса Теодора Хаббарда. Он удивленно качает головой.
«Я все еще не могу поверить, что я действительно здесь».
Я закрыла журнал и вернула его Бекс. От чтения статьи у меня закружилась голова. С одной стороны, мне казалось, что я слишком много знаю об Адаме. С другой стороны, оказалось, что я вообще ничего не знаю о нем. Да, это все еще был он, но только заранее сглаженная версия.
– Я читала, что осенью в школе стартует новая кампания, – сказала мне Бекс. – Я бы хотела принять участие. Моя кузина ездила в Фэрфакс, и она всегда говорила о том, как ей там нравится.
– Я могу дать тебе контакты кого-нибудь из отдела развития, – предложила я, думая о Тиффани.
– О чем вы, ребята, говорите? – спросила Лорен, подходя ближе.
– О новом президенте Фэрфакса, – ответила Бекс.
– Дай-ка я посмотрю, – заинтересовалась Лорен, выхватывая журнал у меня из рук. – Это тот, о ком я думаю?
– Его зовут Адам Мартинес, – пропела Бекс. – Он окончил университет в наш год выпуска, но я не думаю, что наши пути пересекались. Я спрашивала Энн, не знала ли она его.
– Знала его? – Лорен фыркнула. – Энн встречалась с ним. Однажды он даже посетил нас на День Благодарения.
– Неужели? – Удивилась Бекс.
– Это было очень давно. – Я бросила на Лорен неприязненный взгляд. Во время его визита она относилась к Адаму с презрением и даже с враждебностью, то засыпая его вопросами, то игнорируя. Теперь, однако, Лорен просматривала статью и одобрительно кивала.
– Ого, он и сам неплохо устроился. Там сказано, что он один из самых молодых президентов колледжа в стране. Кто бы мог подумать? – хмыкнула Лорен и повернулась ко мне. – И как давно ты об этом знаешь? И вообще, ты собиралась мне рассказать?
– О, все это случилось совсем недавно. – Оправдалась я, пожимая плечами. – Сама узнала об этом на днях.
– Он знает, что ты в Фэрфаксе? – спросила Лорен, сузив глаза.
– Да, ничего страшного. Мы сталкиваемся друг с другом время от времени.
– И ты поддерживала с ним связь все это время?
– Нет! – огрызнулась я. – Прошло уже больше десяти лет, Лорен. Это давняя история.
– Как забавно, – перебила Бекс, ее голос был таким тихим, что я едва расслышала. – Я вышла замуж за любимого из колледжа. Наступило неловкое молчание, и Бекс немного смущенно рассмеялась. – Но ты права. Это похоже на древнюю историю.
– Кто-нибудь знает, где Ларри? – Я оглянулась по сторонам. – Мне, наверное, пора идти.
– Ох, Энн, – простонала Лорен. – Ты оставила Ларри с Джеком на такое время? Как ты могла? Я же говорила тебе не позволять докучать ему! – Она возмущенно развернулась и зашагала в дом, чтобы спасти Джека.
– Бьюсь об заклад, Джек заболтал Ларри насмерть, – извиняющимся тоном сказала Бекс. – Я помогу твоей сестре найти их. – Она наклонилась, чтобы поцеловать меня. – Было замечательно увидеть тебя. Спасибо, что пришли поговорить с нами о книге. – Она помолчала, а потом почти застенчиво призналась: – Знаешь, я немного завидую. Я всегда хотела быть профессором – сдавала тест в аспирантуру и все такое.
– Неужели! Я просто подумала, что из тебя получился бы замечательный профессор.
– О, нет, – Бекс скромно отмахнулась от меня. – Это очень любезно с твоей стороны, но это просто невозможно. Вся эта лекционная деятельность, писанина…
– Для тебя это не составило бы проблем. Ты всегда была такой замечательной студенткой. И ты так хорошо разбираешься в языках, посмотри, как ты только что выдала эту цитату Пруста!
Бекс покачала головой.
– Нет. Я не могла, я должна была сделать выбор. Когда мы с Джеком поженились и переехали в Лос-Анджелес, его карьера пошла в гору, а потом я, конечно, забеременела и, ну, ты знаешь, как это бывает.
Бекс избегала смотреть мне в глаза, и меня вдруг осенило. Она была смущена. Она думала, что я осуждаю ее.
– Еще не поздно, – начала я, но Бекс уже отгородилась.
***
От кого: инфо
Кому: Энн Кори
Тема: запрос
Дата: 26 Сентября
Ашгейт Публишинг была приобретена Тейлор & Фрэнсис, дочерней компанией Роутледж. Мы закрыли наш отдел академических книг.
Пожалуйста, перейдите по ссылке http://www.routledge.com для получения дополнительной информации о наших публикациях, для начала вашего проекта, текущих авторах и продвижении вашей работы.
***
От Кого: Эмили Янг
Кому: Энн Кори
Тема: письмо отдых
Дата: 27 Сентября
Дорогая Доктор Кори,
Я хотела спросить, могу ли я заглянуть к вам в рабочее время, чтобы посоветоваться насчет аспирантуры. Мои родители хотят, чтобы я пошла в медицинскую школу (конечно же), но я не хочу. Я собираюсь сдавать проходной тест в медицинский, чтобы избавиться от них, но я также хотела бы сдать тест в аспирантуру и подать заявку на программы английского языка. Если вы согласитесь написать мне рекомендательное письмо, я буду очень благодарена.
С любовью,
Эмили.
* * *
От Кого: Тиффани Аллен
Кому: Энн Кори
Тема: Элизабет Бекингтон Линдси
Дата: 28 Сентября
Дорогая Анна,
Спасибо за твое письмо, касающееся Элизабет Бекингтон Линдси и ее интереса к сотрудничеству с колледжем Фэрфакс. Это отличная новость, я связалась с помощником Миссис Линдси, чтобы организовать нашу встречу с президентом Мартинесом. Я буду держать тебя в курсе всех событий.
Увидимся на нашем первом собрании на следующей неделе!
Вперед, Росомахи!
Тифф.
* * *
От Кого: Рик Чейзен
Кому: Энн Кори
Тема: [нет]
Дата: 28 Сентября
Я оставил кое-что для тебя в почтовом ящике деканата…
Ричард Форбс Чейзен
Куратор, Писатель, Критик
* * *
От Кого: Исаак Джонс
Кому: Энн Кори
Тема: заявка на издание книги
Дата: 29 Сентября
Дорогая Энн Кори,
Большое спасибо за Вашу заявку на издание. Прежде чем я запрошу полную рукопись, я хотел бы спросить о рефрейминге проекта по нескольким направлениям.
– Зачем сосредотачиваться только на женщинах-писательницах? У писателей-мужчин тоже есть личная жизнь, так ведь?
Не могли бы вы расширить фокус своей книги, включив в нее таких романистов, как Диккенс, Теккерей и Троллоп? В настоящее время это выглядит, как довольно старомодная феминистская критика.
– Почему Маргарет Фуллер включена в исследование? У вас есть пять британских романистов и один американский. Может быть, убрать Фуллер или добавить еще несколько американцев, таких как Эмерсон и Торо?
– Вы повествуете обо всех трех сестрах Бронте. Разве это не излишне? Не могли бы Вы ограничиться обсуждением только Эмили? Или, может быть, вырезать их полностью? На мой взгляд, Бронте немного переусердствовали.
– Главы книги в настоящее время организованы по авторам. Не могли бы вы реорганизовать главы так, чтобы следовать тематическим линиям?
Если Вы можете внести эти изменения, я был бы рад взглянуть на переработанную рукопись.
Айзек Джонс
Старший редактор
Палгрейв Макмиллан
Глава 7
Я ПРИБЫЛА В КАМПУС РАНО утром в понедельник, надеясь поделать кое-какую писанину до начала рабочего дня. В офисе было тихо, и я с облегчением увидела, что Пэм, наш секретарь отдела, еще не приехала.
Пэм было за сорок, она работала в колледже с восемнадцати и собиралась отойти от дел в тот же день, когда выслуга составит тридцать лет и начнутся выплаты пенсии. У меня возникло ощущение, что ее работа, равно как и ее брак, стала рутинной и неинтересной, и она, казалось, получала удовольствие от того, чтобы следить за жизнью одиноких женщин в кампусе, которых было множество. Когда она видела меня, то пыталась вызнать: встречаюсь ли я с кем-нибудь новым? Была ли я на Match.com? Как насчет eHarmony или OkCupid (прим. ред.: сайты знакомств)? Знала ли я, что Сара с психологического была близка к помолвке?
Я старалась говорить как можно более неопределенно о своей личной жизни, потому что у меня всегда было неприятное чувство, что в ту же минуту, как я уйду, она позвонит одной из прочих секретарш и поделится последними сплетнями. Какая-то часть меня подозревала, что на территории всего кампуса есть букмекерская контора, где каждая одинокая женщина имеет определенные шансы выйти замуж, потрахаться или быть брошенной. Проходя мимо ее пустого стола, я поморщилась, глядя на коллекцию игрушек Бини Бэйбиз, корзинки с фальшивыми розами, календарь Анны Геддес с младенцами, одетыми, как феи и подсолнухи.
Я зашла в почтовое отделение, чтобы сделать несколько ксерокопий и проверить свой ящик. Вместе с несколькими рекламными объявлениями и журналами я нашла пакет от известного литературного издателя и с любопытством открыла его, гадая, не были ли это настольные копии книг, которые я заказала и забыла. Внутри лежала кремовая карточка с характерным оттиском издателя наверху. Там было написано:
С наилучшими пожеланиями от автора
Я вытащила три толстых тома в твердом переплете с угрюмыми черно-белыми суперобложками, изображающими городские пейзажи. Три романа Ричарда Чейзена.
Я благоговейно любовалась. Три книги! Я даже одну не могу опубликовать. На отвороте «Подземного города», украшенного золотым ярлыком, была надпись: «ЛАУРЕАТ БУКЕРОВСКОЙ ПРЕМИИ». На заднем клапане была авторская фотография Рика: его голова задумчиво покоилась на руке, волосы были зачесаны назад. Биография гласила: «Ричард Форбс Чейзен – всемирно известный журналист и автор бестселлеров. Он освещал основные новости в Ираке, Афганистане, Боснии и Сьерра-Леоне, сообщая о нарушениях прав человека, военных преступлениях и геноциде. Он живет в Нью-Йорке». Я закрыла книгу, взволнованная мыслью, что действительно знаю Рика – что он считает меня своим другом.
У меня зажужжал телефон. Сообщение от Ларри.
Убей меня сейчас же
Телефон снова издал звук сообщения.
Пожалуйста
Ой-ой… Прежде, чем я успела ответить, пришло третье сообщение.
Вот чёрт. Кажется, Ларри собирался «отЛорена Боббить» кого-то (прим. ред.: Лорена Боббит в ответ на домашнее насилие со стороны мужа отрезала ему ножом половой орган).
Я направилась по коридору в сторону его кабинета. Дверь была открыта, и я увидела Стива, сидящего в кресле и что-то бубнящего Ларри. С того места, где я стояла, его шея выглядела, как стейк слабой прожарки. Я откашлялась и подала условный сигнал.
– Извините, – сказала я. – Простите, что прерываю вас!
Стив медленно повернул голову.
– Мне нужно поговорить с Ларри. Речь идет о студенте.
Стив не двинулся с места, явно не поняв намека.
– Э-э, это проблема ФЕРПА, – я многозначительно понизила голос. ФЕРПА был законом «О правах семьи на образование и неприкосновенность частной жизни», и администрация всегда предупреждала нас, чтобы мы его не нарушали. Стив понятия не имел, что такое ФЕРПА, но аббревиатура звучала достаточно пугающе, чтобы заставить его встать со стула.
– О, – сказал Стив. – Тогда я должен оставить вас наедине. – Он неуклюже направился к двери, и я пропустила его.
– Есть новости о твоей книге? – спросил он на выходе.
– Пока нет, – ответила я, натянуто улыбаясь.
Ларри отчаянным жестом велел мне закрыть за Стивом дверь.
– Почему ты так долго добиралась сюда? – он застонал, как только дверь захлопнулась.
– Я пришла так быстро, как только могла!
– Он. Бы. Не. Перестал. Говорить. – Ларри рухнул в кресло. На стене позади него висела подборка плакатов в рамах под стеклом: фотография Оскара Уайльда с зеленой гвоздикой в петлице, картина Джона Сингера Сарджента с изображением Генри Джеймса, плакат Киану Ривза в «Скорости». Галерея личных богов Ларри.
– За прошедшие выходные у меня прибавилось плохих новостей о моей книге. Эшгейт обанкротился, и Пэлгрейв говорит, что они могут взглянуть на мою рукопись, если я просто перепишу все это так, чтобы это была другая книга.
– О, дорогая. – Ларри состроил такое выражение лица, будто я сказала ему, что у меня умер щенок. – Мне очень жаль.
– Уже почти октябрь. Если в ближайшее время не подпишу контракт, я вылетаю с пинком под зад. – Я почувствовала, что задыхаюсь.
Единственной причиной, по которой я вообще получила работу в Фэрфаксе, был Ларри. Мы подружились еще в аспирантуре, когда я недолго встречалась с его младшим братом, адвокатом и начинающим политиком по имени Кертис. В то время, как отношения с Кертисом не сложились – я бросила его после того, как он начал говорить, что у меня есть все атрибуты для идеальной жены политика – моя дружба с Ларри процветала. Ларри не давал мне сойти с ума, пока я перескакивала с одной временной преподавательской должности на другую, отчаявшись найти постоянную работу. Когда он позвонил мне и сказал, что в Фэрфаксе, где он только что начал работать, есть вакансия, я, помнится, громко закричала. Он был уверен, что я получу работу, хотя я была уверена, что комитет по поиску кандидатов сочтет меня залежалым товаром после стольких лет на рынке труда. Но, в конце концов, он оказался прав. Основной кандидат отказался от предложения и остался в своем местном учреждении. Второй кандидат отозвал резюме. Я была третьей.
Помню, в июле того же года я собрала свои пожитки и покинула восточное побережье, за две недели до прибытия в Южную Калифорнию пересекла всю страну. Съехав с шоссе 10 и проехав по тихим улицам Фэрфакса, я не могла поверить в свою удачу. Я проживу здесь, по меньшей мере, еще на три года дольше, если мне удастся продать свою книгу. Перспектива осесть тут надолго наполнила меня чем-то вроде радости.
Когда я впервые подъехала к дому Ларри, коттеджу с серой черепичной крышей, покрытому разросшейся жимолостью и пышными розовыми кустами, он сидел на крыльце, попивая джин с тоником, а на коленях у него сидела толстая полосатая кошка.
– Энни! – Он оглядел мое загорелое лицо и пыльный трейлер. – Боже, ты выглядишь, как Оки (прим. ред.: Прозвище с негативным значением, используемое уже в 1907 году в США в основном для обозначения жителей штата Оклахома. Является производным от названия штата. Применялось в 1930-х годах в Калифорнии по отношению к очень бедным переселенцам из Оклахомы и соседних штатов).
– Заткнись, Ларри, – сказала я. – Ты похож на маленькую Эди (прим. ред.: Эдит "Маленькая Эди" Бувье Бил была американской светской персоной, фотомоделью и исполнителем кабаре. Она была двоюродной сестрой Жаклин Онассис и Ли Бувье Радзивилла).
– Я скучал по тебе, – засмеялся он. – Добро пожаловать домой.
– Я не хочу уезжать, – сказала я Ларри, возвращаясь из воспоминаний и стараясь не заплакать. – Мне здесь очень нравится.
Ларри встал, чтобы обнять меня.
– Милая, нам суждено быть вместе. Это судьба. – Он выпрямил меня и взял за плечи.
– Теперь немного жестокости, но любя, – предупредил он. – Я НЕ ПОЗВОЛЯЮ ТЕБЕ СДАВАТЬСЯ. Я говорил, что двадцать издателей отвергли мою последнюю книгу? Обожаю отказы. Люблю страдания по отказам. Я провел половину своего третьего десятка в состоянии отчаяния. Но, как однажды сказал мне мой старый мудрый учитель в четвертом классе: «Ларри, победители никогда не сдаются, а неудачники никогда не выигрывают. Ты можешь жалеть себя ровно двадцать четыре часа, но потом тебе придется взять себя в руки и попробовать еще раз».
– Но, Ларри, – простонала я. – Я не могу принять все эти отказы! Я хочу заползти в нору и умереть.
– Ты должна держаться за свое оружие. Никаких оправданий! Помни: ЯСНЫЕ ГЛАЗА, ПОЛНЫЕ СЕРДЦА, НЕ МОГУТ ПРОИГРАТЬ! – Ларри развернул меня и вытолкнул за дверь. – А теперь иди и разошли еще несколько предложений! – крикнул он мне вслед.
* * *
Я ВЗЯЛА СВОЙ НОУТБУК в патио за пределами студенческого центра, сидя в тихом углу под деревьями. Я подумывала о том, чтобы заняться онлайн терапией – разве я не заслужила новую пару обуви? – но тут пришло сообщение от Ларри.
РУ ПИШЕТ??? (прим. ред.: Крошка Ру, герой Винни-Пуха)
Я вздохнула, надела наушники и начала редактировать свою заявку на издание книги, прерываясь только для того, чтобы снова налить кофе. Проработав около часа, я заметила столпотворение на другом конце двора. Я подняла глаза и увидела в отдалении Рика, пересекающего двор. Он шел вместе с телевизионным репортером, стайка операторов с камерами и микрофонами неотступно следовали за ними. Толпа студентов собралась поглазеть, словно он был каким-нибудь приезжим сановником или кинозвездой. Я наблюдала, как некоторые недотепы пытались влезть в кадр, показывая пальцами знак мира, а другие снимали на телефон. Интервью продолжалось еще минуту, после чего Рик пожал руку репортеру, и я увидела, как он пытается скрыться в студенческом центре, уходя, смущенно помахав рукой. Оказавшись внутри, он направился в патио, остановился, чтобы поздороваться с несколькими нашими коллегами за другим столом, затем поймал мой взгляд и двинулся в моем направлении.
– Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе? – спросил он, слегка запыхавшись.
– Вовсе нет. Пожалуйста, садись! – Я улыбнулась ему. Через внутренний дворик я видела, как мои коллеги поглядывают на нас и перешептываются.
– Большое спасибо за книги. Я получила их только сегодня утром и очень тронута.
– О, не стоит. – Рик лишь пожал плечами. – Мне жаль, что у меня не было возможности подписать их для тебя.
– Все в порядке. Ты выглядишь немного измотанным.
– Скажем так, это было интересно. Я получаю много запросов на интервью от местных СМИ. Как будто они никогда раньше не встречали писателя.
– Ты же знаменитость! Обычно никто не обращает внимания на то, что мы здесь делаем. – Это было правдой. В последний раз телевизионщики появлялись в кампусе, чтобы освещать вспышку вируса в одном из общежитий.
– Сейчас ты будешь в восторге – президент Мартинес прислал мне приветственную записку вместе с огромной подарочной корзиной, – сказал Рик. – Я уверен, что это доконало его.
– Он, наверное, надеется, что ты останешься в Фэрфаксе. Твое присутствие – отличная реклама для школы.
– Если он хочет предложить мне постоянную работу, я соглашусь.
Две хорошенькие студентки подошли к Рику, хихикая и краснея.
– О Боже мой! Это профессор Чейзен! – Они захихикали. – Можно с Вами сфотографироваться?
– Конечно, – сказал он. – Но, пожалуйста, зовите меня Рик. – Девочки прыгали вокруг него, как маленькие воробьи, когда он встал.
– Я могу сфотографировать, – предложила я, беря телефон и ожидая, пока они устроятся по обе стороны от Рика. Он терпеливо потакал им, даже согласился подписать экземпляр своей книги для одной из матерей девушки.
После того, как они ушли, я сказала:
– Ты был с ними так добр. Как ты выдерживаешь?
– Ничего страшного, – ответил он, легко рассмеявшись. – Кроме того, я сомневаюсь, что кто-то из них действительно читал мою чёртову книгу.
Время от времени мимо проходили студенты или коллеги, приветствовали его и поздравляли, и Рик каждый раз отвечал в своей теплой и непринужденной манере. Трудно было не поддаться очарованию.
– Мне очень жаль, что нас прервали, – сказал он с сожалением после ухода последнего доброжелателя. Он вытащил из кожаной сумки большую пачку бумаг и со вздохом положил ее на скамью рядом с собой.
– Что это такое? – спросила я.
– Мне нужно прочитать почти сотню пробных письменных работ, чтобы выбрать пятнадцать студентов, которые будут в моей творческой мастерской, – простонал он. – Это безумие! У меня никогда не было так много соискателей на мой курс!
– Я же сказала – ты знаменит!
Я слышала, как мои ученики сплетничали о Рике. Все они хотели попасть в его мастерскую. Он был, несомненно, выдающимся писателем, но, что более важно, его считали невероятно сексуальным и крутым. Он был одет в винтажные джинсы, ездил на мотоцикле и просил студентов называть его Рик, а не профессор Чейзен. Казалось, у него уже был постоянный шлейф поклонниц, следующих за ним по всему кампусу.
– Хотел бы я быть чуть менее знаменитым, – посетовал Рик. – А не читать чертовы ужасные студенческие сочинения часами напролет.
– Мне это знакомо, – засмеялась я. – Я все время читаю дурно написанные эссе.
– Это еще хуже, – проворчал Рик. – Это студенческая фантастика. Я бы скорее прочитал дерьмовое эссе о Вордсворте, чем дерьмовый рассказ.
– А в чем разница? Если писанина плоха, не важно, о чем она.
– Нет, это не так. Только не тогда, когда плохо пишут о сексе в общежитии, о том, что ты накурился или страдаешь анорексией.
– Но разве ты не должен писать то, что тебе знакомо? Это же первое правило курса творческого письма, разве нет? – Немного удивилась я.
– Если это так, то студенты должны жить более интересной жизнью, – вздохнул Рик. – Или, может быть, я веду себя, как старый козел. Наверное, я забыл, каково это – быть восемнадцатилетним. – Он сунул стопку бумаг обратно в сумку. – Заскочишь сегодня выпить?
– Конечно, – ответила я, стараясь не выдать своего нетерпения.
Он наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку, его губы были в дразнящей близости от моих. Я смотрела, как он уходит, небрежно перекинув сумку через плечо. И я была не единственной, кто провожал его взглядом. Несколько пар глаз следили за ним, когда он пересек патио и нырнул в боковой вход. Через несколько минут мотоцикл завелся и с ревом унесся прочь.
* * *
ВСЕ ГОВОРЯТ, ЧТО УЧИТЕЛЯ НЕ ДОЛЖНЫ выделять фаворитов среди своих учеников так же, как родители не должны выделять одного из своих детей, но у каждого учителя, которого я знала, были любимчики, и Эмили Янг определенно была моей. Она была высокой, атлетически сложенной теннисисткой, с длинными конечностями. Как она успевала ходить на тренировки и ездить на матчи, продолжая выполнять все свои домашние задания и получать только высшие баллы, я понятия не имела. Она никогда не просила о продлении срока сдачи, и никогда не просила о специальном жилье. С тех пор, как она перешла на английский на втором курсе, она посещала все мои занятия.
Она ждала меня у дверей кабинета, одетая в теннисную форму, а рядом с ней лежала огромная сумка с ракетками.
– Как у тебя дела? – спросила я, обнимая ее и впуская в свой кабинет.
– Я в порядке. – Она застенчиво улыбнулась мне. – Сегодня утром я подала заявку на участие в художественном семинаре Ричарда Чейзена.
– Как забавно – я только что столкнулась с ним в студенческом центре. Ты никогда не говорила мне, что пишешь фантастику!
– О, это просто то, что я делаю для удовольствия. – Она выглядела смущенной. – Я, наверное, все равно не попаду, но решила, что это возможность всей моей жизни, и я могла бы попробовать.
– Не говори так! Ты не должна себя недооценивать.
– Я знаю, – засмеялась Эмили. – Но есть люди, которые практически стоят лагерем перед его офисом, умоляя зачислить их. Я слышала, что одна девушка представила целый роман в качестве тестового задания!
Бедный Рик…
– Как дела в теннисе? – поинтересовалась я, когда Эмили поставила свою сумку в угол. – Кажется, недавно у тебя был большой турнир?
– Да, мы были в Сан-Диего на прошлой неделе и сегодня вечером уезжаем в Охай, – она слегка понизила голос. – Вы знали, что президент Мартинес иногда тренируется у нас?
– Неужели? – Я понятия не имела, что Адам вообще играет в теннис.
– Он довольно хорошо играет, практикуется с этой блондинкой. Кажется, она администратор. Это своего рода сумасшествие – увидеть президента в такой обстановке.
– Да, это безумие. – Я выдавила из себя слабую улыбку.
Вытащив из сумки папку, Эмили сказала:
– Итак, я подумываю о поступлении в аспирантуру…
– Не делай этого, – оборвала я ее. – Не губи свою жизнь.
– Что вы имеете в виду? – спросила она, открыв рот от удивления. Я видела, как она смотрит на дипломы в рамках на стене моего кабинета и на книжные шкафы, заполненные книгами.
– Ты не этого хочешь. Поверь мне. – Я сама удивилась тому, как яростно это прозвучало.
– Но это именно то, что я хочу сделать! – Запротестовала Эмили. – Я хотела бы читать и писать о книгах до конца своей жизни. Я не могу себе представить ничего лучше, честно.
Я невольно смягчилась. Я ничего не могла с собой поделать – Эмили так напоминала меня в этом возрасте.
– Учеба в аспирантуре – сплошное дерьмо, – сказала я Эмили, изо всех сил стараясь умерить ее оптимизм. – Ты будешь проводить все свое время в библиотеке.
– Я люблю библиотеку.
– И нет никакой гарантии трудоустройства. Например, я даже не уверена, буду ли работать в следующем году.
– Я готова рискнуть.
– И я не знаю, есть ли у тебя вторая половинка, но тебе придется подумать о будущем. Ты хочешь остепениться? Ты хочешь иметь детей?
– Слава богу, я ни с кем не встречаюсь.
Я замолчала, сбитая с толку. Как я могла объяснить ей, что это – этот кабинет, заполненный книгами, эта работа в Фэрфаксе, эта научная жизнь – стоила мне больше, чем я когда-либо ожидала? Я уже много лет ни с кем не встречалась, мой студенческий долг за обучение был размером с ипотечный кредит, и моя работа могла быть легко ликвидирована в любой момент.
Я вспомнила своего собственного консультанта, доктора Рассел, и как она пыталась предупредить меня о суровости профессии. Она никогда не интересовалась, откуда я родом, какие у меня внеклассные занятия, еду ли я домой на каникулы или работаю летом в магазине. Наши отношения были исключительно академическими. Каков был мой вклад в существующую критическую литературу? Когда я представляла свой следующий проект? Как я уточняла свою библиографию? Моя дипломная работа была о женщинах и ухаживании в романах девятнадцатого века, и мы никогда не говорили о женщинах или ухаживании, как они соотносились со мной. Вместо этого все сводилось к абстрактному анализу добродетели, скромности и регулированию женских желаний.
Так что я ощутила небольшой стыд, когда, наконец, призналась ей, что у меня есть парень, и я рассматриваю варианты аспирантуры, основанные на их географической близости к Сан-Франциско, где Адам решил взять работу в консалтинге, чтобы погасить свои студенческие кредиты. Даже сейчас я помню разочарование, которое поселилось в уголках ее рта.
– Сколько тебе лет, Энн? – спросила меня тогда Доктор Рассел.
– Двадцать один.
– Ах. Двадцать один. – Она оценивающе оглядела меня. – Когда мне исполнился двадцать один год, я была замужем и беременна. К двадцати трем годам я развелась и осталась одна с ребенком на руках. Тем не менее, мне удалось получить степень бакалавра в местном колледже, а затем поступить в аспирантуру в Йеле, где все мои одноклассники были одинокими мужчинами, у которых были горничные, убиравшие их комнаты и готовившие им еду, чтобы они могли сосредоточиться на учебе. Между тем, я работала на двух работах и заботилась о своем сыне, все еще умудряясь получать высшее образование.
– Должно быть, это было тяжело, – неуверенно сказала я.
– Ты даже не представляешь. Когда я думаю о преимуществах, которые имели женщины вашего поколения – возможности, привилегии – я не понимаю, почему вы все это отбросили. Чего ты хочешь, Энн? Ты хочешь выйти замуж и завести детей?
– Да-а-а, я так думаю.
– Ты так думаешь? С этим твоим парнем?
– Утвердительный ответ. Мы планируем пожениться. Это серьезно.
– Серьезно? Я вижу. Ты серьезно относишься к своей аспирантуре? Ты серьезно собираешься получить докторскую степень? Ты серьезно оцениваешь уровень жертв, которые это влечет за собой, долгие часы в библиотеке, поездки в архивы и конференции, отсутствие гарантий с трудоустройством, общие личные инвестиции, которые ты должна сделать, если это твое призвание?
– Да, я знаю. Мой парень – Адам, его так зовут – он меня очень поддерживает.
– Насколько он поддержит тебя, если твоя работа приведет тебя в разные отдаленные университетские городки? Или из-за сжатых сроков ты не сможешь готовить ужин? Или что, если появится ребенок? Ты бросишь свою стезю и будешь довольна ролью домохозяйки или воспитателем в детском саду?
