Текст книги "Как по книге (ЛП)"
Автор книги: Джулия Соннеборн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
– Нет, это было за гранью дозволенного. Я был не прав, когда говорил подобное.
– Я не хочу это обсуждать.
– Пожалуйста, Энн, не делай этого. Посмотри на меня.
Я неохотно повернулась к нему.
– Честно говоря, я была очень расстроена, – призналась я. – Ты же знаешь, я могу о себе позаботиться.
– Я знаю. Это все моя вина. Я вел себя глупо. Уже не в первый раз.
Рик смеялся над тем, что сказала Бекс. Я наблюдала, как она достала из сумочки одну из своих карточек и протянула ему.
– У меня сейчас все идет очень хорошо, – сказала я. – Мне нужно, чтобы ты позволил мне быть счастливой.
– Ты абсолютно права. Я идиот. Пожалуйста, ты простишь меня? Мы можем быть друзьями?
Я невольно смягчилась. Адам казался искренне раскаивающимся.
– Ладно. – Сдалась я и наконец-то посмотрела ему в глаза. Адам с облегчением улыбнулся мне, и я позволила себе ответную улыбку.
– Приятно было познакомиться, – сказала Бекс. – Мне жаль, мы должны догнать нашу экскурсию. – Она задумчиво посмотрела на нас с Риком. – Должно быть, так приятно работать в башне из слоновой кости, – сказала она. – Все время, что вы проводили вместе, читали книги и писали. Это похоже на рай.
Когда они уходили, Рик потянулся и сжал мою руку.
– Если бы она только знала, – сказал он.
* * *
– Ты уверена, что Рик не хочет присоединиться к нам? – спросил Ларри. Он купил нам билеты на премьеру фильма «Вампир Джейн» в нашем местном кинотеатре.
– Не сомневаюсь, – ответила я. – Он называл это «голливудским дерьмом».
– Неужели он не понимает, что упускает культурный феномен?
– Гм, я думаю, что его вкусы больше тяготеют к Новой волне во Французском кинематографе.
– Тогда, Ла-Ди-да. Его потеря.
Теперь, когда мы стояли в очереди за попкорном, я была рада, что Рик решил остаться дома. Заведение было битком набито женщинами – и не только молодыми девушками, но и женщинами средних лет и бабушками, все возбужденно болтали, некоторые даже были одеты в старинные костюмы.
– Боже мой, – сказал Ларри, оглядываясь по сторонам. – Я единственный парень в этом месте.
Мы уселись на свои места, между группой женщин а-ля «мамочки на выгуле» и группой девушек из женского общества Фэрфакса в одинаковых розовых свитерах.
– Мне до сих пор так горько, что Джек не смог достать нам билеты на премьеру, – пожаловался Ларри.
– А что с ним случилось? – спросила я, протягивая руку за горстью попкорна.
– Очевидно, у студии закончились контрамарки. Слишком много важных персон просят места. Я думаю, что он лжет. Он же звезда этого фильма! Как он может не получить пару лишних билетов на премьеру? Он просто не хочет, чтобы я был рядом. Я уверен.
– Но он все еще пишет тебе, – заметила я.
– За последнюю неделю нет. Он в Азии, дает пресс-конференции и сказал, что его телефон может не работать оттуда.
– Ты же не думаешь, что Бекс нашла его телефон?
– Боже, надеюсь, что нет, – сказал Ларри, вздрогнув. – Все. – Его тон вдруг стал вызывающим. – Кого волнует, что она сделала? Она знает, что их брак является фиктивным!
Свет потускнел, и мы посмотрели несколько трейлеров, включая ремейк «Жестоких игр», фильма о мужчинах – стриптизерах и драму периода Даунтонского аббатства. Свист начался с первых титров, когда Джек появился в тумане, одетый в жилет и галстук, с кинжала капала кровь.
– Успокойся, сердце мое, – вздохнул Ларри.
Фильм был смесью пошлого насилия, переигрывания и действительно плохих спецэффектов. Йоркширский акцент Джека то появлялся, то исчезал, иногда звучал по-австралийски, иногда на южный манер. Он провел большую часть фильма в различных состояниях раздевания: либо его рубашка была разорвана в клочья или бриджи едва не падали. Когда он не пытался убить оборотней, то задумчиво глядел в камеру. Волосы Рейчел были выкрашены в светлый цвет для роли, и она была бледной и невыразительной. Сексуальная химия с Джеком была слабой. И все же, когда она наконец вонзила зубы в Джека-Слэша-Рочестера, весь зал взвизгнул в унисон. Была заключительная жаркая сцена секса, дрожащее признание в любви, а затем фильм закончился. Когда зажегся свет, я огляделась. Некоторые девушки и даже женщины вытирали глаза. «Это было так хорошо», – услышала я их слова. «Это было так романтично!».
Я повернулась к Ларри, готовая подшутить над ними, но он откинулся на спинку стула с выражением полного блаженства на лице.
– Это было невероятно, – сказал он. – Я не думаю, что видел такую хорошую адаптацию с тех пор, как… ну, со времен «Бестолковых».
– Ты ведь шутишь, да? Тебе не показалось, что это немного чересчур?
– Умеренность – фатальная вещь, – сказал Ларри. – Ничто так не способствует успеху, как чрезмерность.
– Я думала, что игра Джека была ужасной, – высказалась я. – Он выглядел так, как будто он продолжает играть в «Дни нашей жизни».
– Ох, Энн, – вздохнул Ларри. – Неужели ты не можешь хоть на минуту перестать быть такой критичной? Ты пропустишь свое имя в титрах!
Титры проносились так быстро, что я была уверена, что мы уже пропустили их, но Ларри вдруг вскрикнул, указав на слова «исторический консультант», за которыми следовало мое имя: «Энн Кори». Он начал дико хлопать в ладоши.
– Они неправильно написали мое имя, – кисло заметила я. – Наверное, это Джек виноват. Он никогда не удосуживался правильно написать мое имя.
Ларри проигнорировал меня, не отрывая взгляда от экрана. Мы оставались до самого конца, и, когда мы выходили из театра, Ларри повернулся ко мне и спросил:
– Не хочешь посмотреть еще раз? Я думаю, там есть ночной показ.
От Кого: Стивен Калпеппер
Кому: <преподавателям и сотрудникам кафедры английского языка>
Тема: Разные Сроки
Дата: 2 Декабря
Дорогие Уважаемые Коллеги,
Поскольку семестр подходит к концу, nota bene следующие сроки:
3 декабря: экзаменационные вопросы отправлены на почтовые ящики ваших отделов. Просьба следовать инструкциям, касающимся раздачи и сбора указанных вопросников. Вы не можете находиться в комнате, пока экзамен не будет завершен.
10 декабря: проверка работ курса – Пэм
17 декабря: окончательные оценки – Регистратор
Офис будет закрыт на зимние каникулы с 18 декабря по 3 января.
С праздником и наилучшими пожеланиями благополучного Нового года.
Как всегда,
Стив
* * *
От Кого: Урсула Бертон, Редактор Отдела Закупок
Кому: Энн Кори
Тема: запрос рукописи
Дата: 10 Декабря
Дорогая Энн Кори,
Я с радостью сообщаю, что Ваша рукопись прошла наш совет директоров. В ближайшее время я выдам вам контракт на публикацию. Пожалуйста, распишитесь и верните ко мне при первой же возможности.
Тем временем, если вы сможете представить свою окончательную переработанную рукопись (включая полное оглавление, библиографию, примечания и благодарности) к 1 февраля, мы сможем придерживаться нашего запланированного графика публикации. Я пришлю Вам руководство по стилю оформления в ближайшее время. Пожалуйста, не стесняйтесь обращаться ко мне с любыми вопросами или проблемами.
Добро пожаловать на борт!
Урсула Бертон
Редактор Приобретения
Издательство Оксфордского Университета
Академический Отдел
* * *
От: Фэрфакс дом престарелых
Кому: <нераскрытым получателям>
Тема: Тайная Вечеринка Санта-Клауса
Дата: 12 Декабря
Пожалуйста, присоединяйтесь к нам на нашей ежегодной праздничной вечеринке в воскресенье, 22 декабря с 1–3 вечера в комнате отдыха. Мы будем обмениваться подарками от Секретного Санты и наслаждаться печеньем, пуншем, гаданием и даже специальным визитом от Санта-Клауса!
Ответ для Мими на [mailto: [email protected]|[email protected]] к 18 декабря.
* * *
От кого: Лорен Кори Уинстон
Кому: Энн Кори
Тема: Тайный Санта
Дата: 16 Декабря
Не могла бы ты заняться подарком от Секретного Санты? Я слишком занята, разбираюсь со школьными делами детей. Мы будем в Чикаго с 12/20-1/3.
К твоему сведению, мальчики хотят подарочные карты iTunes на Рождество. Ты можешь просто отправить их нам. Я покупаю им батут и говорю, что это от папы.
Глава 13
– ЭТО САМОЕ ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЕ время года! – пропел Ларри.
– Что, Рождество? – спросила я.
– Нет! Время выставления оценок!
Ларри был единственным человеком, которого я знала, кто действительно с нетерпением ждал, чтобы выставить студенческие оценки. Он был одним из самых популярных профессоров в кампусе, со своим собственным фан-клубом на Фейсбуке и рядом наград за преподавание в департаменте и колледже. Даже отзывы на RateMyProfessors.com были чрезмерно восторженными. «Профессор Эттингер – действительно лучший профессор, который у меня был в Фэрфаксе», – гласил типичный отзыв. «Он жесткий, но ты многому научишься. Я его слушал». Одним из любимых занятий Ларри было просматривать отзывы и подсчитывать рейтинг своей крутизны в перчиках чили.
– Тебе не кажется, что ты, как ресторан на Йелпе? – как-то спросила я его.
– О, да, это замечательно! По-видимому, мои студенты считают меня «абсолютно огненным перцем».
– Терпеть не могу это выставление оценок, – посетовала я, доставая из почтового ящика своего отдела пакет с заданиями. – Я никогда не запоминаю хорошие, только плохие. Как в тот раз, когда кто-то написал: «Если бы у меня был только час жизни, я бы провел его в этом классе, потому что это было похоже на ВЕЧНОСТЬ».
– О, у всех время от времени срывает крышу. Ты просто посмейся над этим. Храню в памяти любимые перлы.
– Какие, например?
– Как в тот раз, когда кто-то назвал меня «пылающим куском лоха с паршивым чувством юмера».
– Обалдеть. – Засмеялась я. – Ты победил. Меня определенно никогда так не называли.
Я подошла к ксероксу, чтобы снять копии для предстоящего выпускного экзамена, положила оригинал на стекло и нажала старт. Ничего не произошло. Я снова нажала на кнопку. По-прежнему ничего.
– Черт возьми, – возмутилась я.
– Бумага застряла? – спросил Ларри.
– Какой-то идиот бросил все как есть и сбежал.
– О, позволь мне догадаться, кто это был…
Отперев несколько рычагов и открыв заслонку, я достала несколько листов бумаги. Часть листа была все еще разборчива:
Доктор Стивен Калпеппер
Англ. 431: средневековая мораль играет
Глоссарий литературы
– Это был Стив, – констатировала я.
– Ну, конечно. – Рассмеялся Ларри. – Тебе даже смотреть долго не пришлось?
– Как можно читать по-англосаксонски и при этом не знать, как убрать замятие бумаги? Или хотя бы оставить записку с извинениями?
– О, ты же знаешь Стива, он думает, что его копии просто волшебным образом исчезают в недрах машины. Как средневековое колдовство!
Стив был в своем кабинете и устанавливал миниатюрный рождественский вертеп, когда я заскочила, чтобы сообщить новости о моем контракте.
– Боже мой, Боже мой! Поздравляю, Энн, – сказал Стив, поправляя кормушку для животных. – Как раз в самый последний момент! Честно говоря, я уже начал немного нервничать за Вас. Так, когда же выйдет книга?
– Примерно через год, если все пойдет гладко.
– Надеюсь, у Вас будет возможность немного отпраздновать на каникулах. Вы куда-нибудь собираетесь?
– Нет, я буду здесь. Работаю над дополнениями к книге. – Рик предлагал мне присоединиться к нему в поселении для писателей в Коста-Рике, но я отказалась. Во-первых, билет на самолет стоил бы около тысячи долларов. Во-вторых, Лорен собиралась навестить родственников мужа на праздниках, а это означало, что я буду праздновать вместе с отцом.
– И когда же эти поправки должны быть внесены? – спросил Стив.
– В начале февраля.
– Ну что ж, тогда лучше взяться за дело, – сказал Стив, ставя диск со средневековыми рождественскими гимнами и начиная напевать. – Как только мы вернемся с каникул, я свяжусь с отделом кадров по поводу продления трудового договора. А пока мне понадобится копия Вашего контракта на книгу и, в конце февраля, подтверждающие бумаги, что вся переработанная рукопись была представлена.
Увидев, как я вздрогнула (чего еще он хотел? Это же мое первое литературное дитя) Стив слегка пожал плечами.
– Писатели постоянно нарушают свои контракты. Вы не поверите – я знаю одного парня, которому удалось стать штатным профессором благодаря книге, которая так и не вышла в свет. – Он покачал головой. – Мы хотим убедиться, что все согласованно, прежде чем мы продолжим.
– О, благодарю за информацию. – Уже повернувшись, чтобы уйти, я добавила: – Я нашла несколько Ваших раздаточных материалов, застрявших в ксероксе. Я оставила их в Вашем почтовом ящике.
– А, спасибо, – сказал Стив, посмеиваясь. – Должно быть, их там оставили какие-то маленькие эльфы.
* * *
КАМПУС ПОЛНОСТЬЮ ОПУСТЕЛ на зимние каникулы. Общежития и библиотека закрылись, и даже все фирмы на главной улице закрыли свои двери на двухнедельный отпуск. Рик уехал в Коста-Рику, а Ларри направлялся в Париж. Он решился в последнюю минуту, чтобы отвлечься от своих переживаний с Джеком.
Я пошла на рождественскую вечеринку в дом престарелых, привезла отцу новые носки и две коробки шоколадных конфет «Си» – одну для него, а другую для его тайного Санты. Все было украшено мишурой и большой искусственной рождественской елкой, увешанной пластиковыми украшениями под золото и леденцами. Все сотрудники были одеты в шапки Санта-Клауса, а некоторые обитатели были одеты в рождественские свитера и оленьи рога. Отец сидел в кресле, одетый в халат. Его перебинтованная нога покоилась на стуле. Рядом с ним стояла медсестра, одетая в праздничную форму, и поправляла его одежду.
– Что случилось? – воскликнула я, подбегая к отцу.
– О, ничего страшного, – ответила папа, нисколько не обращая внимания на мое беспокойство. – Какой-то идиот толкнул меня.
– Ну, мистер Кори, вы же знаете, что это неправда, – сказала помощница, бросив на него ошеломленный взгляд. – Вы споткнулись и повредили голень.
– Ладно, хорошо. Но моя история звучит лучше. – Папа подмигнул ей, и она демонстративно закатила глаза.
– Ваш отец всегда был таким возмутителем спокойствия? – спросила она с улыбкой. – На самом деле, он шел в комнату отдыха и потерял равновесие. Он стукнулся ногой об один из боковых столиков. Доктор уже все проверил. Перелома нет – просто ушиб.
– Почему это произошло? Ему что, ходунки нужны? – спросила я.
– Мы следим за динамикой, ему может понадобиться трость для дополнительной устойчивости.
– Мне не нужна трость! – взревел мой отец. – Единственное, что пострадало, – это мое самолюбие!
Я шикнула на отца и протянула ему бумажный стаканчик с пуншем. Он откинулся на спинку стула. В течение следующего часа он принимал посетителей. Пожилые дамы шли потоком, чтобы узнать, как он поживает, и выразить свои соболезнования.
– Вы дочь Джерри?» – спрашивали они меня. – Ты одна или у тебя есть дети? Джерри такой милый. Он такой шутник.
– Ого, папа, ты действительно популярен, – прошептала я.
– Во всем этом учреждении всего четыре мужика, и у одного только что случился сердечный приступ, – невозмутимо ответил отец. – Все шансы на моей стороне.
Я не могла в это поверить. Насколько мне было известно, после смерти матери отец ни с кем не встречался. Мне было четыре года, когда она умерла от рака яичников, и у меня остались лишь смутные воспоминания о ней – ее лосьон с ароматом розы, мягкие руки. Они были единственной константой на фоне постоянных изменений. В то время мы часто переезжали, оставаясь на одном месте до тех пор, пока отец ремонтировал дом, чтобы затем сдать его в аренду. После этого мы переезжали, и все повторялось. Я так и не научилась запоминать свой домашний адрес, потому что через полгода он неизбежно менялся.
После смерти матери отец сделал нам одну уступку. Он больше не заставлял нас переезжать. Он купил скромный домик в хорошем районе и позволил нам на этот раз повесить картины на стены. Он всегда работал, и мы с Лорен вскоре научились сами заботиться о себе: содержать дом в чистоте, ходить за продуктами, готовить себе еду. Наша мама отошла на задний план, и Лорен заняла ее место в доме.
Теперь, освобожденный от ответственности, мой отец казался легче и счастливее, чем я когда-либо видела. Он даже шутил и время от времени улыбался. Он представил меня седовласой женщине по имени Джорджия, затем рыжеволосой по имени Хелен. Каждая из них боролась за внимание моего отца.
Хелен вдруг воскликнула:
– Это ребенок?
В комнату только что вошла молодая женщина с младенцем на руках. Вокруг поднялась волна возбуждения.
– Кто-то сказал «МАЛЫШ?» Я хочу посмотреть!
Молодая мать выглядела испуганной, когда ее окружила кучка обезумевших старых леди. Я никогда не видела ничего подобного. Даже дамы, дремавшие в своих инвалидных колясках, вдруг оживились и начали подкатываться ближе.
– Это твой ребенок? – спросила одна из них, протягивая свои хрупкие руки. – Можно мне подержать его? – Ребенок заплакал, и мать попыталась его утихомирить.
Я смотрела на происходящее с большим интересом. Повернувшись к отцу, я спросила:
– Они всегда такие?
Отец пожал плечами.
– Кто знает? – сказал он. – Даже я не могу конкурировать с ребенком.
Я усмехнулась шутке отца. На секунду я подумала, не рассказать ли ему о моем контракте на книгу, но потом передумала. Контракт для него ничего не значит. Он хотел бы увидеть настоящую книгу, что-то, что он мог бы держать и трогать. С его точки зрения, ничего из того, что я когда-либо делала, не получалось. Я вспомнила, как он не одобрил Адама и насмехался над моими карьерными устремлениями, и была уверена, что он воспримет этот контракт как еще одну мою глупую затею, которая обречена на провал.
Лучше подождать, пока книга выйдет, чтобы поделиться новостями. Между этим моментом и публикацией книги могло произойти все что угодно, и я не хотела без нужды раздражать его. Закинув ногу на табуретку, он выглядел более уязвимым, чем обычно, поглощенный своим огромным креслом.
Я встала.
– Хочешь еще пунша, папа?
* * *
В ТОТ ВЕЧЕР я пошла домой пешком, пообещав отцу навестить его еще раз на Рождество. Небо потемнело, и я ощутила сладковатый запах дымящегося камина. Я свернула в свой тупик и подошла к своей квартире. Неожиданно я увидела фонтан из опавших листьев, а затем послышался шквал лая, доносящийся с переднего двора соседнего дома. Пара белок метнулась вверх по дереву, преследуемая черно-белой собакой с пятнистой мордой и светлыми глазами. Белки возбужденно щебетали наверху, посылая вниз ливень листьев, в то время как собака кружила внизу, цепляясь лапами за ствол.
Это Чарли?
Собака подбежала ко мне, обнюхивая мои лодыжки и подскакивая для поцелуев. Я наклонилась и ухитрилась ухватить его за ошейник. На маленькой синей бирке я прочла:
ЧАРЛИ
АДАМ МАРТИНЕС
УЭЛЛСЛИ – РОУД, 76
ФЭРФАКС, КАЛИФОРНИЯ
Я огляделась, но улица была пуста. Чарли, должно быть, выскользнул из дома и заблудился.
– Пошли, Чарли, – сказала я. – Давай я отведу тебя домой.
Чарли последовал за мной без особых уговоров, время от времени останавливаясь, чтобы обнюхать чью-нибудь лужайку или навострить уши, когда мимо пролетала птица. Когда мы приблизились к особняку президента, он бросился бежать, вскочил на ступеньки и побежал к входной двери, где начал лаять, чтобы его впустили.
Я побежала за ним вверх по лестнице, заметив, что веранда была украшена по сезону большими горшками с красными и белыми пуансеттиями и пышным венком из падуба на двери. На веранде справа располагались белые качели с темно-зелеными подушками, а также сочетающаяся мебель из ротанга.
Прежде чем я успела позвонить в дверь, Адам открыл ее.
– Вот ты где, негодяй! – воскликнул он, когда Чарли вскочил ему навстречу. – Ты чуть не довел меня до сердечного приступа!
– Привет. Я только что видела, как он бегает по округе, и решила, что он заблудился.
– Большое спасибо, что привела его домой, – сказал Адам, с облегчением качая головой. – Я так рад, что его не сбила машина. Мы как раз собирались ехать в Лос-Анджелес.
– К счастью, он убежал с главной улицы, а не по направлению к ней, – сказала я. – Когда я нашла его, он как раз терроризировал белок.
– Ну конечно, – рассмеялся Адам. – Он абсолютно уверен, что однажды поймает одну из них.
– Ты нашел Чарли? – спросил кто-то, подходя сзади к Адаму. Это была Бекс.
– О, привет! – сказала я, вздрогнув. – Я и не знала, что ты все еще в городе.
– Я здесь всего на один день, чтобы посмотреть кое-какую недвижимость, – ответила Бекс, улыбаясь. – Фэрфакс просто очарователен, я подумываю о покупке дома. Ты живешь где-то поблизости?
– Да, прямо за углом, в одном из этих старых викторианских домов.
– О, как я их люблю! Какой именно?
– Желтый, с облупившейся краской и зелеными ставнями. Я живу на самом верху.
– Как мило! Я мечтаю купить один из этих домов и привести его в порядок. Можешь себе представить? Дай мне знать, если ваш домовладелец когда-нибудь заинтересуется продажей.
– Конечно. Ну, с праздником вас обоих, – пожелала я, спускаясь по ступенькам. – Удачной поездки.
– Ты куда-нибудь уезжаешь на каникулы? – крикнул Адам.
– Нет, остаюсь в городе с отцом.
– Ну, с праздником, – сказал Адам, махнув рукой. – И еще раз спасибо.
БЕЗ ЗАНЯТИЙ я обнаружила, что возвращаюсь к ночному расписанию: просыпаюсь в полдень, навещаю отца на пару часов, а затем возвращаюсь домой, чтобы писать поздно вечером и ночью. Я питалась стандартным набором из рамена и бесчисленных чашек кофе, иногда даже не утруждая себя тем, чтобы вылезти из пижамы или принять душ. Рик прислал мне фотографии ослепительных закатов Коста-Рики и снимок, где он отдыхает на доске для серфинга. Ларри прислал мне фотографии макарон в Ладуре.
Дни слились воедино. Мне казалось, что я нахожусь в подводной лодке, изолированной от остального мира. Я знала, что процесс вычитки будет медленным и болезненным, но это было медленнее и болезненнее всего, над чем я когда-либо работала раньше. Каждый раз, когда я делала перерыв, чтобы поесть или сделать еще одну чашку кофе, я чувствовала, что меня переполняют сомнения в себе. Вот оно. Я собиралась сдаться. Контракт был счастливой случайностью. Я самозванка. Единственная причина, по которой я вообще получила контракт – это Рик. И вообще, кем я себя возомнила? Я подавляла сомнения и заставляла себя снова погрузиться на глубину, обратно в пузырь писательства и вычитки. Солнце село, кофе остыл, а Джеллиби все пыталась сесть на клавиатуру. Я писала до глубокой ночи, а когда, наконец, устала настолько, что не могла держать глаза открытыми, упала на кушетку и заснула. Даже тогда мне снилось то, что я еще должна исправить и сколько еще мне предстоит сделать. Я проснулась с чувством тревоги и страха, сварила себе еще кофе, поджарила хлеб, о котором тут же забыла, и снова села за компьютер.
В канун Нового года я села за стол около трех часов дня и работала, не прерываясь, в течение нескольких часов или около того. Снаружи послышался собачий лай и, подойдя к окну, щурясь на заходящее солнце, я увидела Чарли. Он тащил Адама вверх по ступенькам моего крыльца.
– Адам! – сказала я, открывая входную дверь, отчаянно пытаясь пригладить волосы и выглядеть более презентабельно. – Что ты здесь делаешь?
– Прости, что врываюсь к тебе в таком виде, – извинился он. – Я гулял с Чарли и увидел свет. Я не был уверен, что это твои окна, но Чарли выглядел убедительно. Желтый Викторианский дом с зелеными ставнями, верно?
– Совершенно верно. – Чарли проскользнул мимо меня в квартиру.
– Чарли! – позвал Адам. – Вернись сюда! Прошу прощения, у него ужасные манеры.
– Все в порядке, входи. Прости за беспорядок. Я работаю. – Погрузившись в главу о Бронте, я чувствовала себя дезориентированной, видя, как Адам входит в мою гостиную. Он выглядел неуместно в моей маленькой квартире, слишком высокий и слишком опрятный. Интересно, пахнет ли у меня дома? Пахнет ли у меня изо рта? Я подумала, не могла бы я тайком сменить пижаму и надеть лифчик? За моей спиной послышалось шипение Джеллиби. Чарли загнал ее в угол под кроватью и возбужденно лаял.
– У тебя есть кошка? – спросил Адам.
– Да, ее зовут Джеллиби.
– Это же из Диккенса, верно?
– Да! Ты слишком хорошо меня знаешь.
Как только эти слова слетели с моих губ, я пожалела об этом, но Адам ласково улыбнулся мне. Я почувствовала, что начинаю нервничать, слушая какофонию лая Чарли и ответных воплей Джеллиби.
В конце концов, мне удалось выманить Чарли из спальни с помощью кусочка кошачьего корма и быстро захлопнуть за собой дверь, надеясь, что Адам не заметил мою неубранную постель и кучу разложенного белья, которое я свалила на стул. Годы учебы в аспирантуре означали, что большая часть моей мебели все еще была подержанной или из ИКЕЯ. Ничто – от полотенец до простыней и посуды – не сочеталось между собой. Хотя мне нравилось думать, что мое жилище выглядит в стиле бохо-шик с точки зрения антропологии. Теперь я подозревала, что оно больше похоже на повзрослевшую комнату в общежитии, беспорядочную и захламленную.
– Садись, пожалуйста, – сказала я Адаму, пытаясь немного прибраться в гостиной. Из-за непрерывной работы в квартире царил полный бардак – раковина была полна грязной посуды, кофейный столик завален пустыми кружками, диван покрыт шерстью Джеллиби. Я нашла щетку для ворса и попыталась расчистить место, чтобы Адам мог сесть. – Извини, – пробормотала я. – Клянусь, обычно я не такая неряха. – Я чувствовала себя странно уязвимой из-за присутствия Адама в моем личном пространстве. Мы практически жили вместе в колледже, но теперь он был чужим, и мне было интересно, что он обо мне подумает. Наверное, он не может представить, как можно жить в такой грязи? Что я все еще едва могу о себе позаботиться?
– Над чем ты работаешь? – спросил Адам, с любопытством глядя на груду книг и бумаг на моем столе.
– Я заканчиваю свою книгу, только что получила контракт и должна закончить некоторые изменения.
– Ух ты! – воскликнул Адам, практически вскакивая со своего места от волнения. – Почему ты мне не сказала? Это огромное достижение! Поздравляю!
– Спасибо, – сказала я, краснея. – Хотя у меня еще много работы.
– Это же грандиозно! Мы должны это отпраздновать. – Адам сделал паузу. – Что ты делаешь сегодня вечером? У тебя уже есть планы?
– Я как раз собиралась поработать, – пробормотала я. – Я вроде как в процессе. Кроме того, все уехали из города.
– Сегодня канун Нового года. Ты заслуживаешь передышки. У меня есть идея, почему бы нам не выпить за твою книгу? У меня осталось немного шампанского с приема. И мама прислала около десяти фунтов Тамале.
– О, уместно ли это? Уверена, у тебя были другие планы.
– Нет, никаких планов. Я вернулся в город всего час назад и собирался посмотреть фильм и лечь спать. Впечатляющие планы.
Я колебалась. Адам наклонился ко мне, упершись локтями в колени.
– Прошу, это самое меньшее, что я могу сделать после того, как ты благополучно доставила Чарли домой. Идет?
Услышав свое имя, Чарли подбежал и стал пробираться между нами, требуя внимания.
– Хорошо, – наконец сказала я. Чарли наградил меня слюнявым поцелуем.
Прежде чем я успела передумать, Адам свистнул Чарли и направился к двери.
– Увидимся около восьми, – сказал он. – И никаких отговорок.
* * *
В 8:12 ВЕЧЕРА я поднялась на крыльцо дома Адама и постучала, чувствуя себя слегка навеселе. Как раз перед тем, как покинуть квартиру, я импульсивно выпила двойную порцию текилы, чего не делала со времен колледжа. Алкоголь прожег след в моем пищеводе, и грел, как уголек, придавая уверенность в себе.
– Жидкое мужество! – сказала я себе, в последний раз взглянув в зеркало, прежде чем выйти из дома. – Ты можешь это сделать.
– Как раз вовремя, – сказал Адам, открывая дверь с бутылкой шампанского в руке. – Я как раз собирался это открыть.
Я слишком широко улыбнулась Адаму, а затем наклонилась, чтобы погладить Чарли, заметив на нем серебристый галстук-бабочку.
– Что это такое? – рассмеялась я.
– Он так нарядился для тебя, – сказал Адам, ведя меня в дом. Он переоделся в свежую футболку и джинсы и был босиком. Я переоделась в то, что считала повседневным, но теперь задавалась вопросом, похожа ли я на Чарли – глупая и чересчур разодетая. Я последовала за Адамом через общественные комнаты, теперь тускло освещенные и пустынные, в главную кухню. Она больше походила на пещеру, оборудованную профессиональной техникой. Адам, однако, не остановился, а сделал небольшой поворот в соседнюю комнату.
– Куда мы идем? – спросила я, когда мы вошли в уголок для завтрака с видом на задний двор, а затем во вторую, более традиционную домашнюю кухню.
– Это приватные жилые помещения. Большинство комнат в передней части предназначены для общественных мероприятий, но именно здесь я действительно живу. Это странно, да? Две кухни в одном доме и вся эта другая секция, которую никто толком не видит.
Адам открыл бутылку шампанского и налил мне бокал, пока я осматривалась. Впервые за долгое время мы остались наедине, и я старалась скрыть свои нервы сплошным потоком поверхностных вопросов и наблюдений. Старалась не выглядеть слишком любопытной и не пялиться на что-то слишком долго. Адам наблюдал за мной, и я старалась вести себя естественно и невозмутимо.
Кухня и столовая были удобными и без украшательств: миска апельсинов на столе для завтрака и небольшая стопка книг, аккуратно сложенных рядом.
Справа был письменный альков, увешанный памятными вещами Фэрфакса – именными значками, вымпелами, чучелом Росомахи с красной лентой на шее. Доска объявлений была заполнена приглашениями, программами и визитными карточками, перемежающимися фотографиями с официальных мероприятий кампуса. Я присмотрелась внимательнее. Там была фотография Адама, позирующего с попечительским советом, другая – с собрания, третья – с какого-то мероприятия выпускников, а рядом с ним улыбалась Бекс.
– Красивые фотографии, – сказала я, но это прозвучало неубедительно.
Мы перешли в соседнюю гостиную, где в камине горел слабый огонь. Адам придержал для меня дверь и включил лампу, которая заливала комнату теплым золотистым светом. Через боковую дверь я мельком увидела библиотеку Адама, книжные полки были погружены в полумрак.
– Садись, пожалуйста, – сказал Адам, протягивая мне бокал шампанского. Я села на край дивана, а Адам сел напротив меня, наши колени почти соприкасались. Чарли с драматическим вздохом улегся у моих ног.
– Твое здоровье, – сказал он. – За твою книгу.
Мы соприкоснулись бокалами и пригубили шампанского. Адам нашел в корзинке для праздничных подарков орехи и шоколад и разложил их на кофейном столике.
– Должно быть, странно здесь жить, – сказала я, рассматривая резную каминную полку и изящную мебель нейтрального цвета. – Это так… по-взрослому.
Я вспомнила комнату Адама в общежитии колледжа, с ее полками из фанеры, пластиковым стеллажом и потрепанным, выцветшим футоном. А также свою собственную квартиру, с ее разномастной мебелью, сколотой посудой и перекати-полем из кошачьей шерсти.
