Текст книги "Скандальный дневник"

Автор книги: Джулия Лэндон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Натан ухмыльнулся:

– Да, пожалуй.

Она слегка склонила голову набок.

– Скажи мне, Натан, у тебя все в порядке?

– Конечно. Если и случаются мелкие неприятности, то я борюсь с ними при помощи эля и охоты.

– Я вижу, есть вещи, которые не меняются, – произнесла она с улыбкой.

Как же она ошибается! Все изменилось до неузнаваемости. Временами он спрашивал себя, а была ли в его жизни Эвелин или это ему только приснилось.

– Похоже, тебе здесь неплохо живется, – заметил он, стараясь не сбиться с ритма. – Полагаю, должность фрейлины королевы тебя устраивает?

– Вполне, – ответила она, когда он вывел ее в вальсе в центр бального зала. Она расслабилась, ее тело стало более податливым в его руках. – Мы очень подружились с принцессой Мэри.

– И тебя не тревожит скандал?

Эвелин с любопытством взглянула на него:

– Между принцем и принцессой Уэльскими?

– «Деликатное расследование», – уточнил он.

– Нет. – Она пожала плечами. – Хотя, конечно, все это ужасно. Принцесса Уэльская явно расстроена.

Неужели она не знает, что о ней упоминается в книге принцессы и в тех слухах, которые летают по Лондону?

– И это все? – спросил Натан.

– Все? – растерянно повторила она. – Довольно гнусно предавать огласке подобные вещи, если ты сплетни имеешь в виду, но, видимо, это нравится принцессе Каролине: она распространяет разные домыслы о королевской семье. Раздоры между мужем и женой не должны выноситься на всеобщее обсуждение… – Она слегка покраснела, когда поняла, что сказала: об их собственных раздорах было известно всем.

– Это уже не личное дело мужа и жены, а государственная проблема, которая закончится судом или в лучшем случае парламентским разбирательством, если Георгу удастся настоять на своем, – сказал Натан.

– Но это не имеет никакого отношения ко мне и моему положению при дворе.

– Разве ты не знаешь, Эвелин? – спросил он. – Твое имя треплют в связи с этим скандалом.

Эта новость так ошеломила его жену, что она даже споткнулась. Натан поддержал ее и выровнял танцевальный шаг.

– Мое? – спросила она сердитым шепотом. – Но с какой стати? Скажи, пожалуйста, при чем здесь я?

– Ты что, в самом деле, ничего не слышала? – удивленно спросил Натан. – Конечно, бумаги принцессы еще не опубликованы, но их содержание наверняка уже вовсю смакуют в свете.

– По большей части – да, но про себя я не слышала ни словечка. Что тебе известно?

Он сделал оборот вальса.

– Благодаря твоим связям, – натянуто объяснил он, – ты можешь знать о некоторых незаконных и безнравственных поступках принца Уэльского.

– Каким связям? – недоуменно спросила она. – Ты имеешь в виду мою дружбу с принцессой Мэри?

Натан нахмурился.

– Нет, Эвелин, не с Мэри. Я имею в виду твои связи с мужчинами.

Эвелин поморгала, потом покраснела.

– Какая чушь! – вскричала она, не обращая внимания на испуганные взгляды пары, танцующей рядом. – Эта… эта книга – не что иное, как попытка Каролины очернить имя принца! Если она что-то говорит обо мне, то только потому, что я прислуживаю Мэри, а та терпеть ее не может!

Натана поразила самоуверенность жены, однако он поспешил увести ее подальше от любопытных глаз.

– Не важно, по какой причине там упоминается о тебе. В любом случае ты должна уехать домой, – сказал он. – Я не допущу, чтобы скандал затронул доброе имя Линдсеев.

– Этого не случится, – твердо заявила она. – Глупости! Каролина – обычная шантажистка. Ты хочешь сказать, что приехал в Лондон из-за ее обвинений?

– Я приехал, – ответил он ровным тоном, – чтобы защитить свое имя и свою честь. Ты можешь думать, если тебе угодно, что ее обвинения пусты, но остальные считают иначе. Повсюду рыщут стервятники, которые только и ждут, как бы поживиться на этом скандале. – Он быстро огляделся по сторонам, прежде чем продолжить. – А когда начнется суд, – добавил он тихо, – тебя могут вызвать в качестве свидетеля. Надеюсь, ты понимаешь, какой разразится скандал. Всем известно, что король сочувствует Каролине. И если он узнает, что моя жена осведомлена о безнравственных поступках принца, направленных против Каролины, а следовательно, против государства, он может выразить свое недовольство, отобрав у меня Истчерч. Думаю, не стоит тебе говорить, что любой скандал – даже частный – закончится твоим изгнанием из дворца королевы, а может, и из светского общества.

Его жена казалась не на шутку встревоженной.

– Самое лучшее для тебя – вернуться домой…

– Это невозможно, – тут же возразила она.

Натан сделал глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки.

– Ты замешана в скандале, Эвелин. Мы должны сделать вид, что наша ссора закончилась счастливым примирением. Впрочем, возможно, даже этого будет недостаточно.

– Нет, – заявила она и упрямо тряхнула головой. – Нет.

– Эвелин…

– Я не поеду домой, Натан! Я не желаю туда возвращаться… – с жаром продолжила она. – И даже не пытайся меня уговорить. У тебя все равно ничего не получится.

Натан понял, что бальный зал Карлтон-Хауса, переполненный сливками лондонского света, не самое удачное место для такого разговора. Он не ожидал, что Эвелин будет с ним спорить. Честно говоря, он вообще не знал, как пойдет их беседа.

– Почему ты не хочешь вернуться домой? – натянуто спросил он, уводя ее в вальсе к краю танцевальной площадки. – У нас отличный большой дом, обставленный самой дорогой и шикарной мебелью. Если помнишь, все это было сделано ради тебя.

Уверенно держа жену за талию, он увел ее с танцевальной площадки.

Казалось, Эвелин даже не заметила, что они перестали танцевать и теперь пробираются сквозь толпу.

– Может, для тебя это и отличный дом, но для меня, – она прижала руку к груди, – это место, наполненное мучительными воспоминаниями.

– Ты думаешь только о себе, – резко бросил он. – Когда ты уехала, я хоть немного успокоился!

– Я тоже пришла в себя, отдохнув от твоего общества! – Она внезапно остановилась и метнула на него гневный взгляд. – И ничто не заставит меня вернуться – ни время, ни расстояние, ни даже смерть! Мой дом здесь, в Лондоне, а не в аббатстве Истчерч, и ты это прекрасно знаешь. Тебя ведь вполне устраивает наша разлука.

– Разумеется, – сердито согласился Натан. – Пожалуйста, говори потише. – Он кивнул на двоих джентльменов, с любопытством наблюдавших за ними, и повел жену к маленькой гостиной, расположенной в конце людного зала. – Я могу тебя понять, но ты не должна оставаться в Лондоне: это грозит слишком большими неприятностями. Я настаиваю на том, чтобы ты вернулась домой и пожила там до тех пор, пока не утихнет скандал.

– Нет, – с вызовом повторила она. – Я фрейлина королевы, и мое место во дворце. Я не могу так просто взять и уехать.

Натан начал понимать, что ее никакими силами не затащишь в Истчерч. Он разозлился. На их долю выпало немало бед, и он с уважением относится к ее чувствам, но она его жена, черт возьми! Он никогда и ни в чем ей не отказывал, и она не имеет права отказывать ему, особенно после всех тех поблажек, которые он ей делал.

– Эвелин…

– Я никуда не поеду, – уперлась она. – И ты меня не уговоришь.

У Натана внутри что-то сломалось. Внезапно забыв о людях вокруг, он остановился и крепко ухватил ее за локоть, повернув к себе лицом.

– Ладно, скажу по-другому, – холодно произнес он. – Я ваш муж, мэм, и я дал вам слишком много свободы – думаю, столько не давал своей жене ни один англичанин. А сейчас я не прошу, чтобы вы вернулись в Истчерч, я требую этого.

– Что-что? – Эвелин посмотрела на него в упор. – Я вам не рабыня, и вы не имеете права мне приказывать!

– Послушай! – в ярости почти крикнул он. – Да ты совсем распустилась, как я посмотрю!

Она попыталась вырвать руку, но Натан ее не отпустил, хоть и знал, что на них смотрят люди, смакуя каждую деталь ссоры графа и графини Линдсей. Плевать! В этот момент его волновало лишь одно – возмутительное и откровенное упрямство супруги.

– Говорю один раз, и повторять не буду, жена: собирай свои вещи, прощайся со своими любовниками и готовься к отъезду. В конце этой недели мы отправляемся в аббатство Истчерч!

Эвелин прищурилась – Натан слишком хорошо знал этот взгляд.

– Говорю один раз, и повторять не буду, – заявила она, снова вырвав свою руку из его цепких пальцев. – Я не вернусь в Истчерч! Ни сейчас, ни позже – никогда! Ты не заставишь меня это сделать помимо моей воли!

С этими словами она резко развернулась и зашагала прочь, высоко вскинув голову.

Натан с трудом подавил желание схватить ее и взять силой – взять во всех смыслах. Она взбудоражила ему кровь, которая уже давно так не бурлила.

Он проводил ее взглядом, а когда его жена растворилась в толпе, вышел во двор и жестом показал лакею, чтобы тот немедленно подал карету.

«Черт бы тебя побрал, Эвелин! Не хочешь по-хорошему? Ладно, значит, будет по-плохому».

Глава 3

Через два часа после встречи с мужем сердце Эвелин еще колотилось, а руки дрожали.

Пытаясь избавиться от растерянности и гнева, она мерила шагами свою комнату в Букингемском дворце, где в настоящее время жила королева с шестью дочерьми (король предпочитал Сент-Джеймсский дворец).

Ужасный, гадкий человек!

Однако она забыла, какие у него голубые глаза – цвета безоблачного октябрьского неба. Забыла, как из уголков этих глаз веером разбегаются мелкие лучики-морщинки, когда он улыбается. Раньше она любила эту небрежную улыбку – когда была молодой, наивной и слишком доверчивой.

Любила его волосы… темно-каштановые, почти черные, густые и блестящие. Они были чуть длиннее, чем требовала лондонская мода. Впрочем, он ведь не был в Лондоне несколько лет, насколько она знала. Его фигура в безупречном черном костюме выглядела впечатляюще. Плечи оказались немного шире, чем ей запомнилось.

Как он посмел заявиться в Лондон, ни словом не предупредив ее о своем приезде, и требовать, чтобы она вернулась домой?! Эвелин была в ярости.

Она ни за что на свете не поедет в Истчерч! После того, что случилось, это просто невозможно.

Принцесса Мэри ей поможет. Она не допустит, чтобы ее фрейлину увезли насильно; Завтра же надо будет к ней обратиться.

А сегодня ночью… сегодня ночью необходимо связаться с Пирсом. Эвелин поспешила к секретеру, достала лист толстого пергамента и торопливо макнула ручку в чернильницу. Капля чернил пролилась на стол. Тихо выругавшись, она промокнула пятно. Помимо прочего, внезапное появление мужа, наконец, заставило ее признать, что она питает нежные чувства к Пирсу.

Это открытие приводило ее в смятение, приятно возбуждало и пугало одновременно. Испытывая в душе такой сумбур, она не хотела сегодня идти на бал в Карлтон-Хаус и в то же время не могла оставаться дома.

Приехав в Лондон, она с удовольствием посещала королевские балы. Там можно было затеряться среди сотен гостей, танцевать до головокружения и до одури пить пунш, сдобренный виски. Утомительные светские вечеринки позволяли хотя бы на время избавиться от вечно мучившего ее беспокойства.

Но все изменилось, когда она стала фрейлиной королевы и принцесс. Особенно сильное влияние на нее оказала Мэри, любимая сестра принцессы Уэльской. Сейчас Эвелин мечтала укрыться от толпы, любопытных взглядов, а главное – от человека, который в последнее время полностью завладел ее вниманием, – Пирса Филдинга, лорда Данхилла.

Эвелин и сама не понимала, как это случилось. Она познакомилась с красавцем лордом на званом ужине и обнаружила, что у них есть кое-что общее – сильная нелюбовь к зеленому горошку.

Пирс заметил, что Эвелин рассеянно гоняет горошины по тарелке, и удивленно поднял брови.

– Прошу прощения, – ответила она с улыбкой, – но я терпеть не могу горох. Не выношу его с детства.

– В самом деле? – спросил он. – Даже горох герцога? Ее позабавила прозвучавшая шутка. Она оглядела комнату и прошептала:

– Особенно этот.

Пирс засмеялся и придвинулся ближе.

Они проболтали весь вечер, и Эвелин покинула дом лорда Камберлендского с каким-то особым чувством. Она буквально впорхнула в карету, которую королева прислала за ней и другими дамами, приглашенными на ужин. Ей уже очень давно не было так хорошо и спокойно.

С тех пор ее симпатия к Пирсу начала расти. Они встречались то на одном вечере, то на другом, и Эвелин остро чувствовала его интерес к ней. При этом она не сомневалась, что, и он прекрасно знает об ее интересе к нему. Как он мог ей не нравиться? Остроумный, красивый, стройный, златовласый джентльмен, уважаемый почти всеми. А как он на нее смотрел… Она вся трепетала от этого взгляда.

Однажды утром он приехал в Букингем и пригласил Эвелин прогуляться по саду. Когда их окутал пьянящий аромат лилий, Пирс дал ей понять, как ему приятно ее общество и как сильно он хочет большего… Потом он произнес очень романтическую и прочувствованную речь о том, что желает насладиться ею – и подарить наслаждение ей – в постели.

Эвелин удалось сохранить спокойствие, хоть сердце ее бешено колотилось. Она могла бы сказать ему, что ей тоже очень приятно общество лорда и что она отчаянно хочет его, (такие фантазии посещали ее довольно часто), но удержалась от смелых признаний.

– Вам, конечно, известно, что я замужем, милорд, – сказала она.

Пирс рассмеялся: его позабавила ее наивность.

– Да, я заметил, – ответил он, взглянув на ее палец с обручальным кольцом. – Но ваш брак – одно название, Эвелин, и вам нечего мне возразить: вы уже три года прислуживаете принцессе.

Это было правдой, и все это знали. В коридорах Букингемского дворца перешептывались о ее неудачном замужестве, и эти сплетни доходили до Эвелин. Ее свадьба с Натаном Греем, графом Линдсеем, была в свое время заметным событием. На церемонии присутствовали даже король с королевой. Их семья всегда была на виду, но распалась после смерти сына.

Когда умер Робби, ее отношения с Натаном окончательно испортились. Пирс был не первым мужчиной, который с вожделением смотрел на Эвелин.

Но он оказался первым, кто привлек ее внимание.

– Я всем сердцем верю, что вы тоже питаете ко мне нежные чувства, – смело сказал он тем солнечным утром.

– Сэр! Я ни за что не признаюсь в этом!

– Вот как? – спросил он и, не дожидаясь нового протеста, поцеловал ее за кустом сирени. Это был нежный и сладкий поцелуй, полный затаенной страсти.

После этого Эвелин во второй раз ощутила невероятный прилив легкости и буквально вплыла в свои комнаты.

С того утра в королевском саду она начала терзаться сомнениями и провела не одну бессонную ночь, обдумывая его слова. Может, и впрямь завести роман, отбросив все нравственные запреты? Пирс знает, что она его хочет. Да, ей не хватает мужской ласки. Она молода, и у нее есть физические потребности, которые уже слишком давно не удовлетворялись. К тому же в окружении принцессы все имеют внебрачные связи и почти не скрывают этого – ни для кого не секрет, что принц изменяет своей жене направо и налево.

Разве это так уж плохо? Пирс сказал, что люди, вступившие в брак ради титула и богатства, ищут любовь на стороне. Возможно, он прав.

Когда она клялась в верности своему супругу, она и помыслить не могла об измене. Тогда она верила в сказочное семейное счастье. Однако они с мужем не виделись уже целых три года.

Конечно, чтобы не изменять супругу, можно было развестись с ним. Сам принц Уэльский добивается развода – кто осудит ее за то же самое?

А вдруг Натан не согласится?

Эвелин пребывала в полной растерянности. Она не знала, что ей делать со своими чувствами к Пирсу, боролась с ними, боялась его увидеть и в то же время мечтала о каждой новой встрече. Ее пугала собственная решимость и в то же время мучила необходимость что-то предпринимать.

На прошлой неделе она написала Пирсу письмо, в котором, старательно подбирая слова, выразила свои страхи и сомнения. Она осторожно намекнула, что он ей нравится, но умоляла больше к ней не приходить. Она замужняя женщина и не может нарушить клятвы супружеской верности, даже если об этом будет знать только ее собственное сердце. Пусть эти клятвы потеряли силу много лет назад.

Или все-таки может? Написав письмо, Эвелин стала думать, стоит ли его отсылать, но, в конце концов, решилась. Проводив взглядом лакея, который унес ее послание, она принялась ждать.

Каждый раз, когда на глаза ей попадался слуга или посыльный, она думала, что он привез ей ответ от Пирса. Но неделя подошла к концу, а она так ничего и не получила. Ее письмо было встречено странным молчанием.

Где же он? Может быть, оно по какой-то причине не дошло до адресата? Или рассердило его? Вдруг она слишком серьезно восприняла ничего не значащий флирт?

Когда принцесса Мэри попросила ее сегодня вечером пойти на бал к принцу Уэльскому, Эвелин подумала, что там она наконец-то получит ответы на свои вопросы.

К собственному несчастью, Мэри влюбилась в принца Уильяма Глостера, а королева почти не выпускала своих дочерей из поля зрения и не разрешала им посещать такие скандальные светские мероприятия, как бал у принца Уэльского, поэтому ей приходилось общаться со своим возлюбленным через посредниц.

Иными словами, под бдительным материнским оком Мэри могла связаться с Глостером только одним способом – послать ему записку.

Эвелин поняла, что это ее шанс: Пирс наверняка будет на балу, ведь он дружит с принцем. Она затесалась в толпу, наводнившую нарядный зал с хрустальными люстрами дюжиной золоченых клеток под потолком. В кармане у нее лежало толстое письмо, адресованное Уильяму.

Проведя на балу час и, не увидев ни Пирса, ни Глостера, она уже начала опасаться, что не встретится ни с одним, из этих мужчин, как вдруг заметила Глостера. Он болтал с принцем Уэльским, который, кстати, казался изрядно пьяным – всего-то в половине первого ночи!

Эвелин устремилась туда, желая поскорее избавиться от письма Мэри, а потом уйти с бала. Она шла сквозь толпу, улыбаясь и машинально приветствуя знакомых. Молчание Пирса вызывало легкую обиду в ее душе.

Но когда она проходила мимо двери, ведущей в служебное помещение, кто-то взял ее за локоть.

– Миледи Линдсей!

Эвелин сразу узнала этот голос и резко обернулась. Лицо ее озарила улыбка. Она посмотрела прямо в карие глаза Пирса, блестевшие от радости встречи.

– Данхилл, – произнесла она и присела в реверансе, понимая, что вокруг полно любопытных ушей и глаз. – Я думала, вы не придете.

Он помог ей встать и слегка наклонился вперед.

– По правде говоря, я не хотел приходить. Меня не радовала мысль о том, что мое бедное сердце опять будет разбито.

Эвелин покраснела.

– Я не разбивала ваше сердце…

– Разбили, – он приложил руку к груди, – вдребезги. Она быстро оглянулась по сторонам и немного подалась вперед:

– Не дразните меня. Ситуация безвыходная…

– Вовсе нет, Эвелин, – с жаром возразил он и взял ее под локоток. – Поедем сегодня ночью ко мне.

Она была взволнована его предложением, но боялась решиться.

– Пожалуйста, Пирс, будьте осторожны! – прошептала она. – В Лондоне и так хватает скандалов.

– Эвелин, я не могу жить без вас.

– Вы преувеличиваете.

– Разве? – спросил он, почти касаясь губами ее волос. – Я не могу ни спать, ни есть, потому что все время думаю о вас. Я страстно мечтаю о том, чтобы вы оказались в моей постели, Эвелин. Знаю, вы хотите этого не меньше меня. Вас выдают сияющие глаза и румянец. Скажите, что поедете со мной сегодня ночью. Мой городской дом пуст, если не считать старого глухого дворецкого.

Что же ей делать?

Эвелин чуть было не сказала «да». Это слово уже готово было сорваться с ее языка, а по телу разливались горячие волны желания…

И тут появился… муж.

Теперь, расхаживая по комнате, она обхватила себя за плечи. На душе у нее было неспокойно.

– Как же быть? – размышляла вслух Эвелин. Вернуться в аббатство? Увидеть кладбище, на котором похоронен ее сын? Войти в этот огромный дом, где каждая комната наполнена тяжелыми воспоминаниями? Нет, это невозможно! Она не хочет бередить старые раны и оживлять страдания, которые принесло ей замужество. Натан вечно где-то пропадал, а она не находила себе места от ревности, потому что знала: после смерти Робби он утешался в объятиях миссис Дюполь.

Эвелин остановилась у окна и посмотрела на звездное небо.

– Мэри не позволит ему меня увезти, – прошептала она.

Глава 4

Вопреки ожиданиям Эвелин принцесса Мэри не стала удерживать ее возле себя. По правде говоря, просьба Эвелин о помощи даже несколько смутила принцессу.

Мэри сидела за своим письменным столом, сосредоточенно разбирая утреннюю почту. На ней были красивое платье из белого муслина и коричневая шелковая шаль одного тона с лентой, перехватывавшей пышные локоны. Она посмотрела на Эвелин, округлив свои большие голубые глаза, и спросила в третий раз:

– Лорд Линдсей здесь? В Лондоне?

Мэри была на два года старше Эвелин, но иногда казалась гораздо младше ее. Эвелин крепко стиснула руки, пытаясь сохранить спокойствие.

– Да, ваше высочество.

– И он хочет, чтобы вы ехали домой? – опять спросила Мэри.

– В аббатство Истчерч. В Глостершир.

– Ну да, конечно, – пробормотала Мэри. – Даже не знаю, что и сказать. Как-никак он ваш муж.

– Только формально, – поспешно сказала Эвелин. – Вы сами это говорили.

– Да, но я не ожидала, что он за вами приедет. Это осложняет обстановку, не правда ли?

Для Эвелин не было секретом, что Мэри обожает любовные истории – наверное, потому, что саму ее десять лет назад жестоко лишили романтики. Она влюбилась в голландского принца Фредерика. Король с королевой не возражали против их союза, но Мэри разрешили выйти замуж только после того, как три ее старших сестры обзаведутся семьями. А это было практически невозможно: принцессы находились под неусыпной опекой своих венценосных родителей, которые не выпускали их из дома и находили всевозможные причины для отказа женихам с континента.

Принц Фредерик и Мэри готовы были ждать, но через три года он умер от какой-то инфекции.

Теперь Мэри питала романтические чувства к принцу Уильяму, герцогу Глостеру.

– Позвольте спросить: а как вы вышли замуж за лорда Линдсея? – поинтересовалась Мэри. – Вы сами этого хотели, или так решили ваши родители?

– Я… – Эвелин уже очень давно не вспоминала об этом. Она встревожено посмотрела в окно, где бледно-голубое небо постепенно затягивалось серыми тучами.

Вначале Эвелин хотела этого брака. Она слышала о распутном образе жизни Натана, но он был старше ее, и она думала, что после свадьбы муж остепенится, как большинство мужчин.

– Так решили наши родители, – медленно проговорила она. – Конечно, я была с ним знакома, ведь наши родители близко дружили. Я не думала о нем как… как о женихе до тех пор, пока мама не посоветовала мне к нему присмотреться.

– Значит, родители не уважали ваши чувства? – с любопытством спросила Мэри.

– Да нет, дело не в этом, – ответила Эвелин, виновато взглянув на принцессу. – Честно говоря, я и сама в них толком не разобралась. Мне было восемнадцать лет, и я не столько стремилась замуж, сколько хотела стать хозяйкой большого дома. И потому согласилась на этот брак.

– Понятно, – задумчиво произнесла Мэри. – Мне всегда нравился лорд Линдсей. Он такой очаровательный мужчина!

– Даже слишком, – презрительно фыркнула Эвелин. – Он очаровал немало женщин, если вы понимаете, что я имею в виду.

Мэри улыбнулась:

– Он красив – вы не можете этого отрицать.

– Ничего особенного. – Эвелин пожала плечами. – Не всем нравятся такие квадратные плечи.

Да, ее муж отличался весьма крепким телосложением.

– А еще он умен, – добавила Мэри, наслаждаясь их маленькой игрой.

– О да, еще как! Думаю, он платит огромные налоги на свои карточные выигрыши.

– Ну вот, видите? Это говорит о его уме!

– А также о его распутстве, – с улыбкой парировала Эвелин.

Мэри засмеялась:

– По-моему, вы слишком строги к нему, мэм. Мужчинам нужны развлечения. Бедняжка! Он хочет, чтобы вы вернулись домой, а вы живете здесь, со мной.

В сердце Эвелин шевельнулось раскаяние.

– Мы поженились десять лет назад, ваше высочество, и, к сожалению, оказалось, что мало подходим друг другу.

– Мне кажется, мужчины и женщины несовместимы от природы, – сказала Мэри таким авторитетным тоном, как будто была опытной куртизанкой, а не вела печальную жизнь затворницы. – Мы такие разные! Мужчины думают о развлечениях, женщины – о детях…

– Ваше высочество, я не хочу возвращаться в аббатство Истчерч. Там меня ждет слишком много мрачных воспоминаний. Я хочу остаться в Лондоне…

– С Данхиллом? – спросила Мэри, хитро прищурившись.

Эвелин помолчала, обдумывая ответ. Разумеется, Мэри знает про Пирса: Эвелин сама ей о нем рассказала. Однако неизвестно, как она к этому относится – считает романтическим приключением или осуждает увлечение своей фрейлины.

– С вами, – осторожно сказала Эвелин. – Если я уеду, мне будет сильно вас не хватать.

– А мне вас! – улыбнулась Мэри. – Но что я могу сделать?

– Поговорите с королем. Он вам не откажет.

Мэри не слишком вдохновила эта идея, но она нехотя согласилась замолвить словечко отцу.

В тот день Эвелин проводила время с леди Харриет, маленькой дочкой своей подруги, тоже фрейлины Клер Френч, леди Бальфур.

Клер была неважной матерью, если не сказать больше. Она сердилась всякий раз, когда к ней приводили дочку, а в последнее время это случалось все чаще: выезжая в Лондон, лорд Бальфур не желал оставлять бедную Харриет одну в поместье. Девочка хотела побыть с мамой, а та предпочитала взрослое общество, главным образом мужское.

Эвелин пожалела ее и взяла под свое крылышко. Это была чудесная десятилетняя девчушка со светло-каштановыми волосами и голубыми глазами. Недавно она призналась Эвелин, что хочет научиться танцевать. Конечно, со временем у Харриет, как и у любой девочки благородного происхождения, появится учитель танцев, а пока Эвелин с удовольствием учила ее сама. Это происходило днем, если Мэри отдыхала, а Клер не было дома.

Они занимались и в тот бесконечный день, когда Эвелин ждала, чем закончится разговор Мэри с королем. Харриет разучивала кадриль. Она повторяла шаги Эвелин, двигаясь в такт с мелодией, звучавшей из музыкальной шкатулки.

– Когда я вырасту и попаду на королевский бал, я буду танцевать, всю ночь и на мне будет платье еще красивее, чем у мамы.

– Ты будешь самой очаровательной девушкой на балу, – сказала Эвелин, и Харриет радостно заулыбалась. – Завтра мы пойдем в бальный зал и там позанимаемся. Для кадрили нужно много места.

Харриет испуганно взглянула на Эвелин:

– Мама не разрешает мне ходить по дворцу. Она говорит, что королеве не нравится, когда я путаюсь у нее под ногами.

– Да, она этого не любит, – уточнила Эвелин. – А еще ей наверняка не понравится, если мы откроем бальный зал. Так что пусть это будет нашим секретом.

– Вы серьезно? – спросила Харриет, при этом глаза ее блестели от волнения.

– Конечно! – ответила Эвелин. – Я никогда не шучу такими вещами. Последи за правой ногой, Харриет.

– Простите, мэм, – произнес за ее спиной низкий, хорошо поставленный голос.

Обрадовавшись приходу лакея, Эвелин быстро захлопнула музыкальную шкатулку, обернулась, часто дыша, и чуть не уткнулась носом в плечо своего мужа.

Она ожидала, что лакей попросит ее зайти к Мэри, а вместо этого он привез ее мужа.

Эвелин потрясенно уставилась на Натана, который великолепно выглядел в сюртуке из дорогого темно-синего сукна и черных брюках. Вышитый золотом жилет плотно облегал стройную талию, галстук был тщательно подобран. Он был одет не хуже любого члена королевской семьи, но не это привлекло внимание Эвелин. Ее поразило выражение его лица – холодное и угрожающе решительное.

– Его сиятельство лорд Линдсей, – объявил лакей откуда-то издалека, хотя в этом уже не было необходимости.

– Я хотел бы с вами поговорить, мэм, – сказал Натан, твердо глядя на нее своими голубыми глазами.

– К сожалению, у меня нет времени, – чопорно ответила Эвелин. – Я с минуты на минуту ожидаю аудиенции у короля…

– Ого, у его величества! – В его тоне сквозило насмешливое почтение. – Разумеется, если вас позовет король, я не стану вас задерживать.

Эвелин внимательно посмотрела на него. Он с молчаливым вызовом выгнул бровь:

– Может, отпустите лакея, мэм?

Она нехотя взглянула на слугу, потом на Харриет:

– Леди Харриет, пожалуйста, ступайте с Томасом. Я скоро приду.

Лакей стоял, ожидая девочку. Она медленно подошла, по пути оглянувшись на Натана.

Тот, казалось, даже не заметил ее: он не отрывал глаз от жены.

Когда они вышли, Эвелин попросила:

– Пожалуйста, говорите, что хотели сообщить, и уходите.

– К чему такая спешка, любимая? Мы одни, а в соседней комнате есть кровать. – Он многозначительно повел глазами и улыбнулся.

От одного только намека по спине Эвелин побежали мурашки. Она быстро обхватила себя руками.

– Нет? – спросил он, продолжая улыбаться. – Я почему-то так и думал.

Он сцепил руки за спиной и оглядел меблировку комнаты. Королева придерживалась принципа экономии – дворец был обставлен скудно, но добротно.

– Так вот, значит, где ты живешь.

– Как видишь, – сказала она.

Здесь она жила, когда приезжала в Лондон, иногда же ей приходилось останавливаться в Виндзоре или Фрогморе. Но она не стала объяснять ему это.

Пропустив мимо ушей ее язвительный тон, он остановился перед музыкальной шкатулкой и открыл крышку. Фигурки из лиможского фарфора, изображавшие танцующую пару, начали кружиться. Эта шкатулка была изготовлена специально для Эвелин: Пирс заказал ее в память об их первом совместном танце.

Натан поднял глаза.

– Твоя?

Эвелин крепко сжала руки. – Да.

– Купила на мои деньги? Или тебе подарили?

О Господи, хоть бы он поскорее убрался из ее комнаты!

– Подарили.

Он криво усмехнулся:

– Судя по тому, как ты смутилась, эту шкатулку ты получила в дар не от принцессы Мэри.

Эвелин внезапно шагнула вперед, прошла мимо Натана и, схватив музыкальную шкатулку, переставила ее на каминную полку – так, чтобы он не мог до нее дотянуться.

– Чего ты хочешь? – спросила она, обернувшись.

– Я многого хочу, любовь моя, – проговорил он, глядя на ее грудь, и покачал головой: – Ты стала еще прекраснее.

Он дотронулся до ее ключицы над краем декольте. Эвелин резко вдохнула.

– Не надо, Натан. Ты не имеешь права.

– Восхищаться своей женой?

– Ты ворвался в мои покои…

– Но ведь я твой муж…

– Возможно, в Истчерче ты имел бы на это право, но не здесь, – сердито отрезала она.

– Дорогая, – протянул Натан и бесцеремонно погладил ее шею, – я могу заходить в твои покои, где и когда захочу до тех пор, пока смерть не настигнет одного из нас или обоих.

– Ах, вот как? Что ты затеял на этот раз, Линдсей? Хочешь взять меня силой?

– Да нет, у меня была другая идея, – пробормотал он. Эвелин резко отвернулась.

Он тихо хмыкнул:

– А впрочем, я бы не отказался тебя изнасиловать, но, по правде говоря, сейчас у меня нет на это времени. Я пришел только узнать, образумилась ли ты, наконец, и поняла ли, в каком серьезном положении мы с тобой оказались.