Текст книги "Проклятие для Чудовища (СИ)"
Автор книги: Джулия Кей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
Сразу от двери открывался вид на просторный холл, по обе стороны которого шли лестницы на второй этаж, сливаясь в проходной балкон. Можно только гадать, сколько там комнат наверху, но на первом этаже две арки вели в право и лево. Отметила, что никакого характерного запаха, как в любом жилом помещении, нет, да и никаких элементов декора, лишь круговой узор на полу. Будто мы пришли в театр.
Повесив куртки и надев мягкие тапочки, Филипп повел меня не на второй этаж, а в одну из арок на первом. Это была гостиная, где кроме полупустых огромных шкафов у стен, дивана напротив телевизора и огромного окна ничего не было. Между диваном нежно-золотого цвета и телевизором стоял низкий, но длинный журнальный столик, у которого Филипп кинул свой рюкзак. Парень сел прямо на ковер на полу и принялся доставать тетрадки. Я опустилась с другого края стола, поджав под себя колени.
– Мы будем заниматься здесь? – спросила я, осматривая комнату.
– Угу, – парень кивнул, пытаясь вспомнить, какая тетрадь предназначена для определенного предмета.
– А почему мы не пошли к тебе в комнату?
– Там нет стола.
Я удивилась, и он это заметил.
– Мы просто еще не все успели перевезти.
Я не стала расспрашивать его, пусть и умирала от любопытства.
Мы приступили к самому сложному – математике. Не могу назвать себя суперучителем, я просто объясняла ему так, как понимала сама. Филипп действительно был не глуп, он меня слушал и даже целый час просидел без улыбок (конечно, кому хочется веселится во время пытки). Я показывала ему, как решать, а затем мы вместе приступили к домашней работе. Он показывал мне свои ответы, мы сверялись, я либо кивала, либо мы вместе разбирали пример.
Сидеть на полу оказалось очень удобно, опираясь спиной на диван. Стол был нам по уровню, а сиди мы выше, сгорбились бы над ним, как креветки.
За спиной послышались шаги, кто-то спускался со второго этажа и направлялся к нам. Я и не думала, что в доме кто-то есть, здесь стояла такая тишина, что я слышала каждый вдох Филиппа, сосредоточенного над примерами.
– Сколько сидеть можно, пойдемте, я вас покормлю, – в арке появилась полноватая женщина средних лет с забранными в пучок волосами. Я повернулась и улыбнулась ей.
– Сейчас, доделаем номер, – ответил ей Филипп, не поворачиваясь.
– Учатся и учатся, отдыхать детям некогда, – как-то по-доброму проворчала женщина, удаляясь от гостиной. Вероятно, она видела, как мы пришли в окно, но почему-то не спустилась.
– Твоя бабушка такая милая.
– Алла не бабушка, – Филипп не отрывал взгляда от тетради. – она наша экономка.
Я захлопала ресницами.
– Ты серьезно? Сколько еще слуг в этих хоромах?
– Больше никого.
Мне хотелось расспросить его больше, но я не знала, как корректнее это сделать. Вдруг он посчитает меня меркантильной или переходящей личные границы. Все-таки мы знакомы всего один день и судя по тому, что Филипп не задал мне ни одного личного вопроса, сближаться он не намерен.
Дописав последний номер, Филипп пригласил меня пройти в столовую, она находилась как раз параллельно нам в другой арке. На самом деле эта комната лишь предполагалась быть столовой, но сейчас она была пуста, лишь в другом конце, прямо напротив панорамного окна, в которое была встроена дверь, ведущая на задний двор, располагался кухонный гарнитур металлического цвета и барная стойка, которая и служила здесь обеденным столом.
Алла была очень милой женщиной, она бегала вокруг нас и расспрашивала о дне, проведенном в школе. Филипп отвечал односложно, а Алла не допытывала подробности, сразу переходила на другую тему. Нам предложили мясо, завернутое в капустный лист и отварной рис. Я согласилась только на гарнир и сок, под причитания Аллы, что девушки пошли худые, как тростинки, все о фигуре думают.
Мне бы в голову даже не пришло, что у кого-то может быть экономка. Садовников можно было встретить или клининг по вызову, но, как правило, все семьи занимались своими домами самостоятельно.
За окном уже стемнело, крупные хлопья не спеша падали с неба, освещаясь золотистым светом садовых фонарей. Я залюбовалась этой картиной, тем более из окна в полный человеческий рост. В воздухе витал аромат жареного, Алла не прекращала свои вопросы, а мои колени изредка дотрагивались до ног Филиппа, свисающих с высокого стула. Точнее он полной стопой касался пола, я же болтала ногами в воздухе.
Взяв с собой тарелку печенья, мы вернулись в гостиную, и я приняла решение приступить к французскому, чтобы завтра на уроке Филипп не ударил в грязь лицом. Как и во всех школах у нас было обязательным изучение английского, но также добавлялся один европейский язык по выбору: испанский, итальянский, немецкий или французский. По чьему выбору непонятно, нас ставили перед фактом. И как же мне повезло, что нашему классу достался именно родной мне язык страны лягушачьих лапок. Если дома у бабушки Джаннет я выражала собой сгусток позора, то в школе я была просто звездой данного предмета.
Филиппу было тяжко. Пусть он и учился в неплохой школе, где тоже преподавали французский, упор там был явно не на него. Парень мог прочитать пару-тройку слов и то с неправильным произношением, а уж о построении предложений речи быть не могло. Поэтому я кинула все свои силы на постановку речи, не режущей слух, чтобы он хоть половину текста мог прочесть.
– Все настолько плохо? – спросил Филипп, поднимая на меня глаза. Думаю, по моему сморщенному носу он и так все понял.
– Половина группы примерно так и читает. Преподавательница достаточно лояльная, на тройку вытянет.
Наш класс во время урока иностранного языка делился на две группы, одна шагала на французский, другая на английский, на следующий день мы менялись, поэтому учителя у нас были одинаковые.
– Если повезет, и мы попадем в одну группу, я, так уж и быть, сяду рядом с тобой.
– Предашь свою первую парту?
– Ты шутишь? Я мечтаю оттуда сбежать уже несколько лет.
– Мне всегда казалось, что на первых партах сидят одни зубрилки.
Так оно и было. Наш класс и так весь состоял из отличников, но были прям яростные фанаты учебы: наша староста, Маринка, Витя, который мечтал поступить на бюджет в самый крутой институт страны, и я, которую посадили в эту компанию из вредности. Время от времени на первую парту попадали мальчишки из самой шумной компании, чтобы их усмирить. Получалось не очень.
– Меня заставили.
– Почему? Плохо себя вела?
– Нет, Натусик думает, что я списываю.
– Это правда?
– Да.
Филипп рассмеялся.
– Мне подсунули аферистку в репетиторы!
– Эй, тебе же лучше. Ты как больше хочешь – зубрить и делать все по правилам или запомнить окольные пути и не париться?
– Ладно, учить я точно ничего не хочу.
Филипп сделал попытку прочесть еще одно предложение, я тут же зажмурилась и застонала.
– Как тебя вообще взяли к нам учиться? У нас очередь из лучших учеников города расписана на несколько лет.
– Деньги многое решают.
У нас тоже учились далеко не бедные дети, но, многозначительно осмотрев комнату, в которой мы находимся, я сделала вывод, что Филиппу было просто продвинуться на вершину списка.
– Ты тоже хочешь поступить в какой-то крутой ВУЗ? Поэтому тебе нужен диплом из такой же школы? – задала вопрос я, чувствуя, что атмосфера располагает к общению.
– Я – нет, мама – да.
– А сам-то ты чего хочешь? – Я обняла колени руками и положила на них голову, рассматривая Филиппа чуть снизу.
– Я хочу стать профессиональным спортсменом.
В тусклом освещении рельеф его лица был особенно выраженным. Узкий подбородок, острый нос и идеальная кожа, будто посыпанная мелкими блестками. Меня кольнула зависть, хотя до этого я не страдала комплексами по поводу собственной кожи. Филипп был не просто симпатичным парнем, он был красивый, в добавок к тому, что он без притворства заинтересованно слушал меня весь вечер.
Я начала понимать, что до полного потопления моего корабля осталось совсем немного.
– Дай угадаю, волейбол?
– Баскетбол.
– Почти.
Я знала, что баскетбол, у меня даже в голове это вертелось, но мозг потерял контакт с языком, и я сморозила совсем не то, что хотела.
– И что тебе мешает?
Филипп пожал плечами.
– В своей школе я был капитаном команды, все силы вкладывал в игру. Вытягивал город на соревнованиях, даже в чемпионатах СНГ выигрывали. Все понимали, спортивное будущее, поэтому мне делали поблажки в учебе. Особенно на неважных предметах, вроде твоего французского.
– Эй!
– Ну а потом мы переехали. Мне предлагали хотя бы два раза в неделю ездить в родной баскетбольный клуб, но это слишком далеко. Поэтому я стал искать в вашем городе, куда могу перевестись. В вашей школе самая крутая команда, поэтому я упросил маму записать меня сюда. Ну а пока я еще не в команде, и никто мне тройки рисовать не собирается, я должен как-то держаться на плаву.
Наши спортивные команды, как и все остальные направления внеурочной деятельности, были направлены только на успех. Туда действительно принимали не всех, а слабые звенья выбывали громко и с позором.
– Если ты и правда настолько крут, то тебя возьмут, не переживай. А я пока побуду твоим спасательным кругом.
– Еще раз спасибо, что согласилась, – он посмотрел на меня, и его глаза блеснули в темноте.
– А почему вы переехали, если все было так хорошо? – как бы невзначай спросила, разглаживая оборки на юбке.
Филипп хмыкнул.
– Родители развелись. Как-то внезапно, – он опустил голову, в голосе пропали все яркие нотки, он стал тише. Я сразу поняла, пусть Филипп уже большой и понимающий мальчик, эта тема все равно для него болезненная. – Они ругались часто и говорили про развод, но дальше слов это не заходило. Пока мать не пришла с документами и в срочном порядке не потребовала суда. Теперь она работает в столице, отец тоже не остался в том городе, ну а мне не хватило всего лишь года до совершеннолетия, чтобы меня оставили в покое.
Кошмарно, когда тебя выдергивают из привычного ритма жизни так внезапно. Теперь я поняла, почему перевод Филиппа в другую школу был посреди учебного года. Вероятно, его родители больше не могли находится вместе или просто не хотели думать о ребенке, пусть уже и взрослом. Не представляю, какой это стресс, хотя по Филиппу так и не скажешь – всегда улыбчивый и на позитиве. Может, он и правду так оценивает ситуацию или все же надевает маску.
В данной атмосфере я совсем осмелела или прониклась историей, моя рука по ковру медленно потянулась к руке Филиппа, но тут резко открылась входная дверь и громко захлопнулась. Я тут же убрала руку.
Это была Вероника, мама Филиппа. Наверное, она вернулась с работы. Я впервые достала телефон из рюкзака и взглянула на время – почти девять вечера.
– Вы все сидите? Долго вам еще? – спросила Вероника, пока Алла помогала ей снять шубу, засыпанную снегом.
– Нет, мы закончили, мне уже пора домой, – я поднялась на ноги, чувствуя, как затвердели колени.
Я заняла место Вероники и сняла свою куртку с вешалки. Все трое доможителей смотрели на меня.
– Фил, проводи Ливану. Видел, какая там погода, заметет еще.
– Точно. Или ветром сдует, вон какая худющая, – согласилась Алла.
Филипп молча надел куртку и шапку. Я отказалась от сопровождения, но женщины настаивали.
– Ты скажи, не все еще потеряно с моим оболтусом? – спросила блондинка, пока я застегивала молнию на сапоге.
– На самом деле, я думала, будет хуже, – честно ответила я, но все приняли это за шутку.
Мы вышли на крыльцо, вслед мне крикнули:
– Ливана, хоть капюшон надень! – но я сделала вид, что ничего не слышу.
– Спасибо, что соврала маме, – Филипп открыл калитку и пропустил меня вперед.
– Но я сказала правду. Ты совсем не глупый, а если будешь стараться и слушать своего репетитора, то станешь золотым медалистом, – это я конечно преувеличила.
– Хоть кто-то в меня верит, – это было сказано в шутку, но почему-то я уловила тень печали в его словах. – Чем завтра займемся?
– Напишем сочинение по литературе, заодно проверю твою грамотность.
– Вообще-то я имел в виду, может сходим куда-нибудь?
Я замерла и развернулась к парню, игнорируя снегопад, ударяющийся во все части лица.
– Завтра? Посреди недели?
– Почему нет, не всегда же нам учиться.
Мой организм спал в шок. Я замерла и не знала, что сказать. Прямо сейчас высокий и красивый парень позвал меня на свидание в самый разгар снегопада. Кому расскажу, не поверят.
– Давай так. Если получишь по сочинению больше тройки, в выходные сходим куда захочешь.
– Сомнительные условия, но я согласен, – и он протянул мне руку, закрепляя наш договор.
Я пожала ее, лишний раз замечая, какая я крошка по сравнению с этими ручищами. Его баскетбольная жизнь поставила все на свои места.
– Très bien.
Филипп поднял брови.
– Что?
– Договорились, говорю.
Мы двинулись дальше по дороге.
– А говоришь, не зубрилка.
– У меня это в крови.
– Хочешь сказать, что в прошлой жизни ты была француженкой?
– О, я в этом просто уверена.
До моего дома было идти не больше пяти минут, но с нашей остановкой и болтовней это заняло все десять. А обсуждали мы кем бы могли быть в прошлой жизни, и выводы Филиппа немного меня напрягли.
– Судя по твоему мрачному образу, ты точно была какой-то ведьмой, тебя еще и со шпаргалками не палят, да и что о тебе говорят другие.
– И что говорят? – я старалась интонаций передать, что мне все равно на слухи, но не хотелось выглядеть в глазах Филиппа такой, какой меня представляют одноклассники.
– Что ты странная и тихая. Почти фриканутая.
Почти. Балансировала на грани. Как я уже говорила, неформалов у нас не все любят. В нашем классе была девочка, которая попыталась прийти с пирсингом и крашеными волосами в яркий цвет, за что тут же получила выговор от учителей и клеймо на всю школьную жизнь от учеников. Она была не плохой, с ней можно было поговорить, за что я и стала «почти фриканутой».
– Не так плохо, как могло бы быть.
Мы дошли до забора моего дома. В комнате на первом этаже горел свет, и в окне я увидела силуэт мамы, которая, не скрываясь, наблюдала за нами.
– Спасибо, что проводил, – скорее пыталась распрощаться я, чтобы мама себе ничего там не надумала.
– Это что, домик феи? – Филипп весело разглядывал фасад.
– Нет, ведьмы, – на этих словах я закрыла ворота и направилась к двери.
– До завтра, Ливана! – крикнули мне вслед.
В прихожей загорелся автоматический фонарик в виде цветка (на самом деле он горел вовсе не от батареек). Мама вышла из гостиной и медленно направилась по лестнице на второй этаж, оглядываясь на меня через плечо с загадочной улыбочкой, но ничего не говоря. Я закатила глаза.
Закрыв дверь в свою комнату, я прислонилась лбом к древесине и вздохнула, вспоминая, как он назвал меня по имени. Еще никогда оно не казалось настолько красивым в чьих-то устах.
Пока переодевалась в пижаму, улыбалась, как душевнобольная.
– Себастьян, поверить не могу, что меня пригласили на свидание, – обратилась я к жуку-оленю, который теперь мог петь, как соловей. – Только я отказалась.
Улыбка тут же испарилась. Я упала лицом в подушку и ненавидела себя. Будто каждый день меня куда-то приглашают, а я еще выделываюсь. Себастьян ответил мне короткой репликой, как бы поддерживая меня и мои душевные страдания. Или просто хотел, чтобы я наконец-то уделила ему время.
Глава 3
– Остановились. Сейчас будем играть всем классом.
Большая часть ребят обрадовалась, половина девчонок тут же убежала на скамейку под предлогом проблем со здоровьем. Я поморщилась, ненавижу совместные игры, самая настоящая война за самоутверждение.
– Сейчас выберем капитанов команд. Будем играть в вышибалы, – командным тоном произнес учитель физкультуры.
Мне стало еще хуже. Без слез точно не закончим.
Физрук попросил поднять руки тем, кто хочет быть капитаном. Добровольцев было около пяти человек, среди них и Филипп. Так как команд было всего две, главнокомандующих тоже требовалось двое, решали все по старинке – «камень-ножницы-бумага». Жаль, но Филиппу не повезло, он встал в ряд пушечного мяса.
Дальше капитаны по одному выбирали себе людей, которых хотели видеть в своей команде. Еще один аттракцион унижения, когда остаешься в конце. Но меня обычно выбирали где-то посредине, как маленькую и неуловимую, а я в этих играх и не особо старалась. Чтобы не заработать синяк под глазом, сама ловила мяч и выходила из игры как можно скорее. Но в этот раз все было по-другому.
В команду противников попал Филипп, и как-то негласно мы начали соперничать друг с другом, ведь победителем считалась та команда, игрок которой останется последним на поле.
Парни беспощадно крутили мячи и на полной скорости стреляли в тела одноклассников, девочкам прилетало с той же силой, что и мальчикам. Кстати про блондинку в компании новых друзей нашего Филиппа. Это была Соня Токарева. Отличница, красавица модельной внешности, занималась танцами, в ее социальных сетях можно было увидеть такие номера, которые совсем не ассоциируются с десятиклассницей. Парни, которые выбивали людей, были ее закадычные друзья, поэтому Соня бегала в первом ряду, как цапля и кричала, чтобы били легонько по ногам. У нас уже были такие мелодрамы, когда ей кто-то случайно попадал в руку, а потом извинялся целую неделю, унижаясь, как холоп.
Не заметила, как на поле нас осталось трое: я, Филипп и еще один местный спортсмен. Моей задержке в игре удивились все, даже физрук. Маринка кричала мое имя со скамейки, потирая красное пятно у большого пальца, куда ей попали мячом.
– Скворцов, харош скакать, – обратился капитан к спортсмену, который бегал вокруг нас с Филиппом.
– А ты мне не указывай, – и в тот момент, когда Скворцов решил повернуться для пререканий со своим капитаном, другой попал ему грязным мячом прямо в щеку.
На несколько секунд между парнями завязался конфликт, намеревающийся перейти в драку, но их разнял настойчивый свисток учителя. Нас осталось двое. Мяч перешел в руки противоположной команды, целью для них была только я, бежать некуда. Приготовилась закрывать нос ладонями, но в самый кульминационный момент передо мной выпрыгивает Филипп и кончиками пальцев отбивает мяч в сторону. Физрук дует в свисток.
Игра закончилась.
– Фил, ну ты чего, – расстроенно прокричал капитан проигравшей команды.
Раз Филипп коснулся меча, значит, он выбыл, и осталась одна я.
– Все молодцы. Победившая команда, фамилии мне, пятерки бонусом.
Половина класса радостно побежала в коморку физрука называть свои имена, будто на получение медали.
Филипп снова меня удивил. Что это был за прием такой – проявление галантности или захотел нас обоих поставить в неловкое положение.
– Молодец, Лифчик, – Озеров, который и был капитаном моей команды, потрепал меня по голове, создавая гнездо вместо аккуратного хвостика.
В раздевалку я вернулась чуть позже остальных девочек, так как слушала похвалу от учителя. Еще бы, инициативы от меня не дождешься, а тут всю игру простояла. Помещение почти освободилось, только Соня с двумя своими подругами поправляла прическу в большом зеркале и красила губы помадой с едва заметным оттенком. Маринка сидела с ними и о чем-то беседовала.
Я поставила ногу на длинную скамейку и принялась развязывать шнурки на кроссовках. Соня громко закрыла помаду колпачком и повернулась ко мне:
– Готье, ты с новеньким что ли встречаешься?
– Нет, с чего ты взяла?
– Просто он ходит за тобой, как собачка. И вчера вы вместе с ним уехали.
Голос Сони был спокоен без каких-либо намеков на эмоции. Остальные в раздевалки молчали и во все глаза уставились на меня.
– Наталья Степановна попросила меня с ним позаниматься, чтобы он понял нашу программу.
– Почему именно тебя?
– Мы живем с ним рядом.
– Ну конечно. Если ему нужен был кто-то, кто подтянет ему оценки, вряд ли бы попросили тебя, а если просто ввести в курс дела, то почему нет, – Соня улыбнулась. Я натянула уголки губ в ответ, быстрее застегивая рубашку. – Так значит, он свободен?
– Как корабль в океане, – надела рюкзак на плечо.
– Супер, – Соня встала и обратилась уже к своим подругам. – Пошли в столовку, надеюсь, мелочь уже освободила буфет.
Девушки вышли, оставляя за собой шлейф цветочных духов. Маринка подлетела ко мне, сшибая скамейку, и завалила вопросами. Пришлось рассказать ей немного подробнее.
В этот раз после уроков уже Филипп ждал меня у выхода из школы. Он снова заказал такси, и мы с комфортом добрались до его дома. Пока шли до двери от калитки, я все же решилась спросить:
– Что это было сегодня на физре? Принципиально с девчонками не соревнуешься?
– Нет, просто знаю, с какой силой бьет Корнеев. Не хотел, чтобы тебе было больно.
Я засмущалась, даже улыбку скрыть не получилось. Вряд ли мне было бы настолько больно, но стало приятно от заботы и беспокойства за мою персону.
Сразу приступили к сочинению по произведению, которое Филипп даже не читал. Пришлось выступить пересказчиком, да и писателем тоже. Фил (хотя мне больше нравится полная форма имени) бездумно писал все под диктовку, наворотив кучу ошибок.
– Foutaise[1], ты хоть знаешь, что такое деепричастный оборот?
– Ну… – Филипп пожал плечами. – Ты же здесь для того, чтобы мне помогать.
– Я и так за тебя всю работу сделала. Ошибки будешь исправлять сам, а то это уже получится не твоя оценка, а мне еще свое сочинение писать, – об этом я не подумала, весь свой запас аргументов только что любезно вложила в работу Филиппа. Придется ломать голову, чтобы домашка не была аналогична.
Мы просидели над учебниками еще несколько минут и решили пойти перекусить. Однако в столовой было темно, а на барной стойке лежала записка от Аллы. Она сегодня не придет, но оставила еду в холодильнике.
– Может, закажем что-нибудь? – спросил Филипп, когда понял, что всю еду надо разогревать. – Ты любишь суши? Все девчонки любят.
Я любила, но чтобы их заказать, мне надо было просмотреть каталог от и до, изучая ингредиенты. Поэтому мама делала их сама на наш общий вкус.
Остановились на пицце. Нам бы и одной на двоих хватило, но Филиппу хотелось больше мяса и чего-то острого, а мне и сырная вполне сгодилась.
Сидя на нашем привычном месте на полу напротив телевизора, мы жевали каждый свою пиццу. Филипп читал параграф по биологии, который задали на завтра.
– Ты знала, что некоторые птицы кормят птенцов слизью, которую отхаркивают изнутри?
– А можно было не говорить это во время ужина?
– Я думал, они червяков пережевывают только. О! Эта слизь называется «птичье молоко».
– Спасибо, я больше не смогу есть тортики, – я кинула корочку от пиццы в коробку, понимая, что есть больше не хочется. – Ты вообще где это взял, у нас же наследственность по плану.
– Там какие-то сложные слова, и я пролистал.
– J'ai compris[2].
– Что? – Филипп повернулся ко мне.
– Что? – переспросила, не понимая.
– Ты сказала что-то по-французски.
– Да? Разве?
Парень кивнул.
– У тебя иногда проскальзывают слова. Я сначала думал, тебя просто к логопеду не водили, и я не понимаю половины из того, что ты говоришь. Но потом я понял, что это французский. У тебя же это не от большой любви к предмету?
Я допила сок из маленькой бутылочки.
– Нет. У меня вся семья французы, я с детства его слышу.
– Ничего себе! А здесь ты что делаешь?
– На самом деле они все русские, просто живут во Франции. Папа встретил маму, по работе переехали в Россию, но каждые каникулы я летаю к бабушкам в Париж и Довиль, – глаза Филиппа стали еще круглее, чем обычно. – Чего ты так смотришь? Сам живешь, как султан!
– Но не во Франции же.
– Как видишь, мы сейчас в одном месте и едим одну пиццу.
– А скажи что-нибудь еще по-французски. Это так соблазнительно звучит.
Мои щеки мигом вспыхнули пожаром.
– Больше точно ни слова.
Несколько секунд мы просидели в тишине, для меня неловкой, пока входная дверь не открылась. Это снова была мама Филиппа, правда сегодня на час раньше, потому что должны были привезти вещи из прошлой квартиры, и ей надо проконтролировать ситуацию. Поэтому разошлись мы гораздо быстрее, чем вчера. Погода стояла уже не такая снежная, но очень морозная, я шагала прямо по проезжей части, здесь машины появляются не так часто, как в городских дворах.
– Иди сюда, задавят, – все равно сказал Филипп и за руку притянул меня на тротуар. Безобидный милый жест, но мою ладонь он не отпустил, продолжал сжимать первые фаланги пальцев своей теплой рукой. Я смотрела на эту картину и не верила своим глазам, а Филипп будто и не заметил, что всю дорогу держал меня за руку.
Мне понравилось.
Я никогда даже не задумывалась, что у меня может появиться petit ami[3]. Я, конечно, знала, что когда-нибудь придется выйти замуж, но это после получения магической степени, само собой. А до этого момента меня даже не интересовали индивиды противоположного пола, однако их оценка была мне не чужда. Прогуливаясь с Маринкой по торговому центру, я могла поддержать разговор о прошедшем мимо парне или милом консультанте, а также как горяч Том Хиддлстон в новом сериале, но никогда не рассматривала пару для себя. Бывало, Марина «шипперила» меня с парнями из соседних школ, когда мы видели их на совместных мероприятиях, но дальше это не заходило. Страшно представить, что как-то раз в девятом классе мой номер телефона спросил Чернышев из параллельного класса. Правда чуть позже он узнал, что я одна из фриканутых, и его симпатия испарилась.
Больше ничего интересного не происходило, до моего дома мы дошли без происшествий. Сидя за столом и лениво передвигая фараоновых муравьев указательным пальцем правой руки, мечтательно осматривая левую, которую несколько минут назад держал Филипп. Если бы насекомых могло стошнить, это бы уже давно произошло, я слишком замечталась, и бедные существа вот уже несколько секунд летали в воздухе по кругу.
[1] Ужас
[2] Все ясно
[3] Парень
