Текст книги "Король-колдун"
Автор книги: Джулия Дин Смит
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)
Глава 17
Ноги Атайи коснулись пола ее комнаты в лесном лагере прямо перед рассветом. Один удар сердца – и ритмический шум морских волн и едкий запах соли сменились нежным шелестом листьев и ароматом земли, еще не просохшей после недавнего дождя. Отчаянные крики чаек уступили место знакомому приглушенному уханью совы. Атайя была дома.
Заклинание транслокации, произнесенное сразу после того, как Тулис снял с нее печать Мудреца, вызвало гораздо более сильное головокружение, чем обычно. Принцесса упала на тюфяк рядом с храпящим телом. Она нащупала в темноте Джейрена и легонько потрясла его. Спящий подвинулся, когда Атайя свернулась рядом с ним и прикоснулась рукой к бородатой щеке.
Бородатой?
Дарэк вскочил с полузадушенным вскриком, словно ребенок, проснувшийся от страшного сна, а Атайя чуть не свалилась с тюфяка на пол. Профиль ее брата вырисовывался в слабом лунном свете.
– Что ты здесь делаешь? – вскричала Атайя.
От неожиданности вопрос принцессы прозвучал обвиняюще.
– Это самая большая комната, вот Джейрен и предложил ее мне. – Дарэк отпрянул, так же напуганный ее ночным вторжением, как и Атайя, неожиданно обнаружившая брата в своей комнате. Видя, что озадаченное выражение не исчезает с лица сестры, Дарэк властным тоном прибавил: – Я ведь король, ты же понимаешь.
Только после этого он наконец осознал, что означает присутствие Атайи. Дарэк уселся на постели и отпихнул одеяло, все следы сонливости исчезли.
– Где ты… то есть как тебе…
– Мудрец держал меня в своей крепости, но его управляющий помог мне бежать. На мое счастье, Тулис не разделяет высокомерных амбиций своего хозяина.
Атайя решила воздержаться от упоминания о планах Мудреца – Дарэку было о чем беспокоиться и кроме безумных идей Мудреца об основании династии лорнгельдов. По сравнению со скромными замыслами Родри планы Мудреца выглядели действительно дьявольскими.
– Где Джейрен?
Дарэк качнул головой в сторону смежной комнаты и последовал за сестрой – все еще дрожащей, словно молодой олененок, – к постели Джейрена. Атайя склонилась над мужем и крепко – так крепко, насколько прилично в присутствии короля, – поцеловала его. Однако вместо того чтобы отпрянуть со сна, как сделал это минутой раньше Дарэк, Джейрен медлил просыпаться, наслаждаясь поцелуем. Он томно открыл глаза, ожидая, что прекрасное видение исчезнет, затем, быстро осознав свою ошибку, заключил Атайю в крепкие объятия, чувствуя огромное облегчение, что наконец-то жена вернусь домой, и ей больше не угрожает опасность.
Усевшись на покрывало напротив Джейрена, Атайя рассказывала им о бесконечных днях ее заключения и о том, как Тулис освободил ее. При Дарэке принцесса не упоминала о безумных идеях Мудреца – она боялась проговориться о даре Мэйлена – и потому поведала им о других его планах, не менее отвратительных, с ее точки зрения.
– Мудрец хочет жениться на мне и стать основателем династии адептов, – провозгласила Атайя, подняв бровь. Будь их положение менее печальным, принцесса громко рассмеялась бы, Поскольку выражение праведного гнева на лице Джейрена напомнило ей подобное же выражение на лице архиепископа Люкина.
– И его совершенно не заботит, что об этом думаешь ты, – сухо сказал Джейрен. – Само собой, что думаю об этом я, интересует его еще меньше.
Атайя с отвращением скривила губы.
– Его вообще не интересует ничье мнение, кроме собственного.
Ноздри Дарэка раздувались от гнева.
– Из всех наглых и высокомерных…
– Ты должен согласиться, – бросила Атайя, прервав тираду короля, – что для меня это самый удобный способ получить корону. Если считать, что это-то и является моей целью.
Дарэк закрыл глаза, стараясь дышать помедленнее.
– Ты не должна больше обвинять меня в этом, Атайя, – отвечал он. Голос прозвучал скорее сухо, чем гневно. – Видит Бог, мне нелегко сказать это, но теперь я верю тебе.
В молчаливом жесте благодарности Атайя коснулась руки брата.
– Итак, – продолжила она, стремясь поскорее задвинуть мысли о браке с Мудрецом в самый дальний угол сознания. – Что я пропустила во время моих вынужденных каникул на Саре?
Джейрен и Дарэк, словно два барда, принялись, сменяя друг друга, рассказывать ей о захвате Делфарского замка, о своей неудачной попытке освободить Николаса и о том, что Мудрец собирается короноваться в конце этой недели.
– В конце недели. – Атайя тихо присвистнула. – Совсем мало времени.
– И в довершение всего Мудрец послал людей в каждое графство с сообщением о том, что если я не явлюсь, чтобы отстоять свою корону, значит, я лишусь ее. Но как я могу отстоять ее? – вскричал Дарэк, тряся кулаком в досаде на безнадежность ситуации, в которой он увяз. – Появление в Делфархаме означает для меня верную смерть. Если же я не приму его вызов, мои подданные решат, что я бросил их на милость сарского тирана.
– Ты должен вернуться в Делфархам и сразиться с ним, – сказала Атайя. – Ради твоих подданных… и ради себя самого. Но ты не отправишься туда одиноким и беззащитным.
Принцесса глубоко вздохнула, осознавая, как мало времени ей осталось, чтобы подготовиться к самому опасному и, возможно, последнему дню в их жизни.
– Пять дней. Проклятие, я надеялась попрактиковаться с корбалами подольше. Джейрен, они все еще у тебя?
Джейрен показал на сверток в углу рядом с его башмаками.
– Хорошо, – кивнула принцесса. – Возможно, мне удастся использовать их во время Обряда Вызова.
Дарэк в изумлении уставился на Атайю. Он засомневался, правильно ли понял значение ее слов. Что касается Джейрена, то он, безусловно, все понял правильно, и лицо его стало бледным как лунный свет, пробивающийся сквозь окно.
– Что? Ты собираешь играть по его правилам?
– А разве у меня есть выбор? Нравится нам это или нет, не мы устанавливаем правила в этой игре. – Принцесса рассказала им о том, что поведал ей Тулис: что только смерть остановит Мудреца и лишь смерть во время Обряда Вызова заставит его людей признать исход Обряда выражением божественной воли.
– Но ведь если ты выиграешь, то станешь Мудрецом! – выпалил Дарэк, которого подобная перспектива ужаснула не меньше, чем Атайю.
– Уж лучше Мудрецом, чем мертвецом.
Джейрен понимал, что Атайя права, но его это совсем не обрадовало.
– Ты забываешь, что победить может и Мудрец, Атайя. На сегодняшний день его магия сильнее твоей, ты должна признать это. К тому же, если я правильно выражаюсь, проигравший в этом состязании не уйдет с поля боя.
– Да, Джейрен, – серьезно ответила принцесса. – Я помню. Просто стараюсь не думать об этом.
– Варварский обычай, по-моему, – пробормотал Дарэк про себя. Однако под маской презрения Атайя уловила в глазах брат уважение – и ни капли зависти, – а еще безмолвное изумление от того, что после всего непонимания и горечи, разделявших их все эти годы, она по собственной воле готова защищать его в смертельном поединке.
– Ты уверена в том, что это единственный выход?
Внезапно Дарэк осознал, что, возможно, вскоре Атайе предстоит расстаться с жизнью. И сегодня это по-настоящему тревожило короля.
Конечно, когда он поймет, что ему самому предстоит умереть не позже, чем через час после моей смерти, – подумала Атайя, – это поможет ему преодолеть отчаяние.
– Пока Брандегарта не коронуют, он все еще Мудрец острова Саре. И если кто-нибудь бросит ему вызов сейчас, честь не позволит ему не принять его. Еще и года не прошло после последнего Обряда, и, согласно его собственным законам, Мудрец не может отказать мне. Об этом говорил и мастер Хедрик, это было в тех бумагах, которые он привез из архивов школы колдунов.
При упоминании имени мастера в комнате повисло продолжительное молчание. Джейрен обнял принцессу за плечи.
– Атайя…
– Я знаю, – прошептала она, чувствуя боль и пустоту в сердце. – Я видела его, прямо перед… – Атайя помотала головой, не в силах произнести это слово. – Он говорил, что ты расскажешь мне обо всем. Что-то об амулете…
Джейрен постарался рассказать ей обо всем очень кратко, но Атайя видела в его глазах незатухающую скорбь. Джейрен знал мастера Хедрика гораздо дольше, чем Атайя, и, без сомнения, переживал потерю любимого учителя гораздо острее. И кроме того, Атайя узнала – и это наполнило ее сердце болью, – что мастер отдал свою жизнь ради спасения Джейрена и Дарэка.
– Неудивительно, что Мудреца так трясло, когда он явился ко мне, – произнесла Атайя, когда к ней вернулась способность говорить, живо представив себе сильные руки Брандегарта, трясущиеся от страха.
– Если мастеру Хедрику удалось до смерти напугать Брандегарта, то и ты сможешь с ним справиться, – сказал Джейрен. – Пусть у тебя нет амулета Совета, но в твоем распоряжении имеется кисет с корбалами. Мудрец способен только противостоять им, но ничего не знает о том, как их использовать.
– Да я и сама не очень-то уверена, что знаю, как использовать их, – заметила Атайя. – Я делала это всего один раз. Мастер Хедрик погиб ради сохранения моей тайны, и я должна сделать все, что в моих силах, чтобы его жертва не оказалась напрасной.
Решимость зажглась в глазах Атайи, когда она обернулась к Дарэку.
– Мудрец надеется, что ты придешь и потребуешь назад свою корону. Что ж, прекрасно, тебе придется принять его приглашение. – Принцесса представила себе немое изумление на лице Мудреца при их появлении, и на губах ее заиграла улыбка, полная злобного удовлетворения. – А об остальном позабочусь я. Я брошу ему формальный вызов. Если я выиграю, то стану законным Мудрецом, и моим первым указом будет указ об отмене сарского культа. А если проиграю…
Принцесса бросила взгляд на верхушки сосен, тихо покачивающиеся под ветром, размышляя о том, что, возможно, ей больше никогда не доведется увидеть их вновь.
– Тогда да поможет всем вам Господь, ибо я уже не смогу.
* * *
На следующее утро они втроем отправились в Делфархам, выбирая проселочные дороги и стараясь держаться подальше от бдительных глаз сторонников Мудреца. Чтобы сохранить силы Атайи перед предстоящим поединком и чтобы не попасться на глаза врагам, они решили путешествовать пешком, при возможности нанимая лошадей.
Взяв с собой ранец с едой, две холщовые палатки и несколько серебряных монет, они простились с теми, кто оставался в лагере, включая Тоню, Джильду и Жерара – последнего из дюжины тех, кто выжил в Делфархаме и возвратился в лагерь. После всех трудностей, которые пережил он сам, чтобы вырваться оттуда, Жерар не мог поверить, что они возвращаются в Делфархам по собственной воле.
– Задайте ему жару, ваше высочество, – пробормотал он, целомудренно целуя принцессу в щеку.
Атайя едва смогла удержаться от смеха, видя легкое смятение, в которое повергло Дарэка это простое проявление чувств.
– Мы будем молиться за вас, – добавила Джильда, отважно пытаясь удержать трясущуюся нижнюю губу. – За всех вас.
Тоня протянула Атайе плотно набитую корзинку с булочками.
– Хедрик гордился бы тобой.
Она отвернулась, шмыгая носом и бормоча, что в глаз попала пылинка.
Атайя вынула все еще теплую булочку и откусила кусок.
Он будет гордиться мной еще больше, если я одержу победу.
Дюжины рук поднимались в прощальном приветствии, когда Атайя медленно покидала поляну, следуя красным рунам, отмечавшим путь к лагерю, и отчаянно надеясь, что делает это не в последний раз.
К вечеру, однако, оптимистическое настроение, с которым принцесса покидала лагерь, оставило ее.
После того как они поставили палатки и укрыли место стоянки защитными покровами, Атайя немедленно приступила к упражнениям с кристаллами. Она надеялась начать с самых простых заклинаний и с каждой последующей ночью на пути в Делфархам увеличивать их сложность. Следуя инструкциям Джейрена, Дарэк следил за сестрой, готовый в любой момент прервать ее концентрацию, если заметит, что корбал поймал Атайю в ловушку, и она не может остановить поток магической силы. Чтобы избежать болезненных ощущений, вызываемых корбалом, Джейрен в это время отправился наловить форели к ужину.
Однако несмотря на все эти тщательные приготовления, когда Атайя вынула кристалл из кисета и направила его к огню, то обнаружила, что не может добиться нужной концентрации, не может настроиться на корбал, вступить с ним в мысленный союз, необходимый для того, чтобы отыскать секретные тропы кристалла и направить по ним свою силу. Пытаясь достичь сердца корбала и стремясь заглушить его голос, она слышала только слабый гул собственных мыслей, а не уверенную декламацию. В голове принцессы засели неотступные и бессвязные мысли об исходе предстоящего поединка и о будущем Кайта. Она могла лишь удерживать болевые ощущения, вызываемые корбалом, и после третьей неудачной попытки добраться до сердца кристалла вынуждена была отступить.
– Я не могу! – вскричала она, сердито запихивая камни обратно в кисет. – Проклятие, я просто не могу!
Виски Атайи внезапно заныли, а визгливые, резкие звуки, стоявшие в ушах, еще увеличивали боль.
– Ты взволнована, Атайя, – сказал ей Дарэк, в точности следуя инструкциям, оставленным Джейреном. – Тебе просто нужно расслабиться. Если ты не сделаешь этого, у тебя никогда не получится.
– Как я могу расслабиться, если меня терзает страх, что я не справлюсь? – выкрикнула она в ответ. – Я должна справиться! Единственный шанс выжить в Обряде Вызова – это научиться направлять силу по каналам корбала.
В последующие четыре ночи все повторилось. Каждая неудачная попытка злила и расстраивала Атайю, а чем больше она злилась, тем вернее ее подстерегала следующая неудача.
В последний день их путешествия к столице Дарэк решил отступить от своих правил и приободрить Атайю, видя, как напряжение последних дней истрепало ее нервы и сломило волю. Стоял славный летний день конца августа, и пока они пересекали холмистую местность восточнее Делфархама, легкий ветерок и перистые облака в сочетании с неожиданно хорошим настроением его величества помогли ему развеять тяжесть на душе Атайи.
– Ты помнишь наше первое лето в Надьере, когда отец только женился на Дагаре? – спросил Дарэк, сорвал пучок травы и принялся рассеянно обрывать травинки. – Я вспоминаю похожий день. Вы с Николасом часами валялись в траве, гадая, на что похожи проплывающие облака – на драконов, львов или вообще на что-то несуразное… вы казались мне такими глупыми.
– Мне было только шесть, – напомнила ему Атайя, – а Николасу не больше восьми.
– Знаю, но мне-то уже исполнилось четырнадцать. А четырнадцатилетнему юноше негоже видеть в облаках драконов.
Подняв глаза к небу, Дарэк лениво следил за проплывающими облаками, словно стараясь наверстать упущенное и высмотреть наконец, что же скрывают эти похожие на хлопковые коробочки природные образования.
– А потом еще ты захотела взять домой котят, которых обнаружила в амбаре, – продолжил король, вновь обращая взор к земле. – Ты проплакала несколько часов, когда Дагара запретила. Забавно, – добавил он, подняв бровь, – той же ночью она обнаружила в своей постели парочку мышей.
Атайя усмехнулась, вспоминая этот давно забытый случай. В нежном шестилетнем возрасте ее проделка казалась принцессе гениальным тактическим ходом.
– Если бы она позволила мне оставить котят, они обнаружили бы мышей раньше нее.
Дарэк искоса посмотрел на Атайю.
– Полагаю, ты все равно засунула бы их туда, не так ли?
Легкая улыбка на лице короля выдавала одобрение ее давней проделки и, возможно, запоздалое сожаление, что он первым не додумался до этого.
Последнюю ночь они провели в сосновой роще в нескольких милях к западу от Эваршотского аббатства. Хотя Дарэк уверял, что радушные монахи обязательно предложат им крышу над головой, Атайя и Джейрен отсоветовали ему просить их об убежище. Они знали, что посланцы Мудреца уже навестили аббатство и подвергли кайтских священнослужителей отпущению грехов в качестве возмездия за бесчисленные преступления, которые церковь совершила против колдунов. И все же Атайя обрадовалась, снова попав в эти места. В который раз принцесса поразилась тому, как изменилась ее жизнь со времен последнего визита в аббатство. Тогда зерна ее магической силы только начинали расцветать, и Джейрен был для нее всего лишь подозрительным рэйкским колдуном, которого послали привезти принцессу в Ат Луан, и как подозревали они с Тайлером – с весьма зловещими целями.
Ностальгические экскурсы Дарэка в прошлое прояснили ее ум перед последним испытанием с корбалами, и принцесса приступила к своей ежевечерней задаче в гораздо менее нервном состоянии, чем за все дни путешествия от Кайбурна. Джейрен оставил их, как обычно, но сегодня Атайя почувствовала, что он ушел с огромной неохотой. Последние дни Джейрен делал все возможное, чтобы скрыть свое беспокойство, понимая, что оно может только ухудшить и без того тяжелое душевное состояние принцессы. Однако Атайя знала, что, если и сегодня по возвращении Джейрен обнаружит, что она в очередной раз потерпела неудачу, завтрашний Обряд вряд ли сулит им триумф и Мудрец все-таки станет королем Кайта еще до захода солнца.
– Сегодня я постараюсь справиться, – сказала ему Атайя, когда Джейрен покидал золотистый круг костра для того, чтобы исчезнуть в темноте.
– Я верю, что ты справишься, – бросил он через плечо, и Атайя уловила в его тоне спокойную настойчивость, словно Джейрен произносил отчаянную молитву, а не просто выражал уверенность в успехе.
Дарэк расстелил потрепанное коричневое одеяло рядом с костром, и Атайя уселась на него, скрестив ноги и приготовившись глубоко вдохнуть. Ночь стояла спокойная и безмятежная; здесь, в милях от ближайшей деревни, смятение, царящее в Делфархаме, казалось нереальным – и таким далеким, как тот летний полдень, когда они с Николасом наблюдали за полетом облаков.
Когда напряжение прошедшего дня ослабело, и ум Атайи освободился от всего лишнего, она достала кожаный кисет и вынула маленький корбал, осторожно сжимая его в ладони. Атайя не пожелала слушать уговоры камня о неминуемой боли и направила навстречу им собственные мысли, стараясь сфокусировать их в центре кристалла – источнике, из которого исходил его голос. Принцесса внимательно разглядывала острые грани корбала, различала малейшие дефекты, восхищенно следя за тем, как переливаются нежные оттенки фиолетового, словно пытаясь проникнуть в ум другого колдуна – совершенно уверенная, что когда-нибудь ей удастся завладеть им, – в поисках спрятанных там секретов.
Растущие вокруг яркого круга костра сосны, источавшие сильный аромат, и даже Дарэк, молча сидевший рядом, – все терялось в тени. Принцесса видела только кристалл, а все прочее сейчас не имело никакого значения. Затем, спустя некоторое время, Атайя коснулась сердца кристалла, и тут же ее восприятие мира изменилось, словно с глаз сдернули вуаль. Принцесса преодолела боль и узрела сверкающие тропы силы – не просто грани фиолетового камня, а множество каналов, по которым она могла послать свою силу.
С кристаллом, зажатым в одной руке, Атайя создала простой ведьмин огонь в другой. Огненный шар появился с мгновенной и ослепляющей вспышкой. Принцесса забыла, как резко кристалл увеличивает силу колдуна, и вместо источника света размером с ладонь у нее в руке оказался огненный шар, раз в десять превышающий обычный. Он был великолепен – этот шар, горевший так ярко, словно питался силой Атайи. Кристалл в левой руке принцессы выбросил жемчужно-белый столб света, но его нежное звездное сияние было поглощено насыщенным красноватым светом в ее правой руке.
– Атайя, достаточно, – услышала она далекий мужской голос, но разраставшееся сияние ведьминого огня так загипнотизировало принцессу, что она не приняла его во внимание.
Атайя чувствовала, что ее конечности начало покалывать от напряжения, но не могла рассеять свое заклинание – ведь это значило остановить хлынувший по ее венам и заструившийся по каналам корбала поток силы, делая ее ведьмин огонь в десять раз сильнее и даря ей мощь, которой обладают только ангельские создания…
– Атайя!
Голос еще дальше удалялся от нее, постепенно угасая, словно закатные лучи. Затем резко, как пощечина, корбал вырвался из рук принцессы, головокружительный поток силы прервался, связь с камнем разорвалась. Состояние транса, в котором пребывала принцесса, разбилось, словно прекрасный стеклянный бокал, а ведьмин огонь взорвался ослепительной оранжевой вспышкой, осыпавшись к ее ногам тысячами падающих звезд. Искры некоторое время подпрыгивали на земле, словно капли жира на горячей сковороде, а затем постепенно погасли с тихим шипящим звуком. Поляну освещало теперь лишь ровное пламя костра.
Почти одновременно со взрывом в голове Атайи словно что-то заколотилось, затуманивая глаза болью. Быстрый взгляд в сторону Дарэка, который с осторожностью засовывал кристалл обратно в кисет, напомнил ей о том, что здесь произошло. Атайя нагнулась вперед, закрыв лицо руками, изнуренная, больная и совершенно подавленная.
– Что с тобой? – спросил Дарэк, не на шутку озадаченный ее поведением. – В конце тебе стало слишком тяжело, но ты сделала это! Ты посылала силу по каналам кристалла.
– Да… но только после продолжительной концентрации, которую Мудрец вряд ли мне позволит во время Обряда Вызова, – сказала Атайя. – И кроме того, я не могу контролировать заклинание после того, как произнесу его. Огненные спирали, которые я использовала против нанятого Люкином убийцы, – это одно… Довольно сложное заклинание, так что меня не удивляет, что я испытала с ним трудности, особенно под воздействием трех корбалов одновременно. Но ведьмин огонь – совсем другое дело. Дарэк, это же простейшее заклинание, и тем не менее я не могу контролировать его. Сила корбала слишком велика. Это словно тонуть в реке… ты можешь с легкостью плыть в воде, но в конце концов река все равно окажется сильнее тебя – она утащит тебя, хочешь ты того или нет. Волнующее приключение, – добавила принцесса сухо, – пока ты не устанешь и не пойдешь под воду.
Дарэк озабоченно нахмурился.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду то, что, если я не смогу применить эту способность, Мудрец скорее всего убьет меня, а если смогу, то скорее всего убью себя сама. Вот это дар, не правда ли? – Бормоча проклятие, принцесса подняла с земли камень и зашвырнула его в глубину залитого лунным светом леса. – А еще говорят, что у Бога нет чувства юмора.
– Рано отчаиваться, Атайя, – произнес Дарэк, придвигаясь к ней ближе. – Это всего лишь первая попытка, ты должна совершенствоваться. Все, что тебе требуется, это немного практики… и, возможно, больше уверенности в себе.
Атайя с горечью посмотрела на Дарэка.
– Ну вот, теперь я вижу, что и ты отчаялся – впервые на моей памяти ты призываешь меня сохранять уверенность в себе. – Принцесса подняла камень, однако помедлила, прежде чем бросить его. – Я вовсе не это имела в виду… Просто я… У меня ужасно болит голова, и я… – Принцесса всплеснула руками – зачем пытаться скрыть то, что оба они прекрасно понимают? – Откровенно говоря, я напугана до смерти. Теперь, когда все зависит от меня, мое секретное оружие может оказаться бесполезным.
– Но ты же почти справилась, – продолжал настаивать Дарэк.
– Этого «почти» недостаточно, чтобы победить в Обряде Вызова, Дарэк. – Принцесса тяжело вздохнула, словно обдумывая, не спросить ли совета у звезд, безмятежно сияющих над головой? – Мне очень не хочется верить в это, но, возможно, удача отвернулась от меня? Я пережила мекан, шесть месяцев изгнания, арест, заключение, суд по обвинению в ереси – может быть, я уже использовала всю отпущенную на мою долю удачу?
Дарэк помедлил с ответом, словно боясь, что Атайя продолжит развивать эту тему. Никто из них не хотел упоминать о том, что именно король Кайта был виновен во всех несчастьях принцессы. Когда Дарэк вновь заговорил, голос его звучал чуть громче шепота:
– А можешь ли ты победить без… я имею в виду, если ты не будешь использовать корбалы?
Напряженное молчание, нарушаемое лишь легким потрескиванием костра, повисло в воздухе.
– Не знаю, Дарэк. Честное слово, не знаю. – Атайя сунула в костер ветку и смотрела, как пламя жадно пожирает ее, словно корбал вытягивает силу из колдуна. – Просто ради спора представь себе, что к завтрашнему дню каким-то чудом мне удалось понять, как направить свою силу по каналам корбала и затем остановить ее. Я могу захватить Мудреца врасплох, но если я не нанесу вслед за этим смертельный удар, кто поручится, что он не догадается, что я делаю, и не применит ко мне ту же технику? А если пропустить по каналам корбала его силу, увеличенную блокировкой, у меня не останется ни малейшего шанса выжить. Конечно, если Мудрец не сможет вовремя разжать хватку корбала, он тоже умрет, но вряд ли мне будет суждено увидеть это.
Подул прохладный ветерок, и принцесса поежилась. Дарэк расстегнул свой плащ и накинул его на плечи принцессы. Атайя приняла неожиданное проявление галантности, просто кивнув в знак благодарности.
– Если из всего этого и вышла хоть какая-то польза, – заметила принцесса, улыбнувшись, – то она состоит в том, что наконец-то мы поняли, что можем просто разговаривать, не вступая в борьбу.
Дарэк на мгновение поймал ее взгляд, затем неловко отвернулся, всматриваясь в темноту леса, надеясь, что оттуда покажется Джейрен и избавит его от необходимости отвечать, затем, осознав, что ждать спасения бесполезно, вновь посмотрел на Атайю.
– Мы ведь всегда недолюбливали друг друга, разве не так?
При других обстоятельствах Атайя громко расхохоталась бы над такой изящной попыткой преуменьшить то, что происходило между ними. А теперь она лишь пожала плечами и плотнее закуталась в плащ.
– Да, действительно. Но я никогда не относилась к тебе с ненавистью, Дарэк, – поспешила добавить принцесса, чувствуя настоятельную потребность сказать эти слова – пока еще есть время. – Иногда я считала тебя пустоголовым ослом, – признала она, – но никогда не относилась с ненавистью.
К удивлению Атайи, Дарэк рассеянно улыбнулся и кивнул:
– Хедрик говорил мне то же самое. Странно, тогда я сразу поверил ему.
– Да, он умел убеждать людей. – Затем ободренная проявлением его доверия Атайя потянулась к Дарэку и сжала его руку. Король посмотрел на нее удивленно, готовый по старой привычке заподозрить что-то неладное, но руки не отнял. – Просто мы слишком разные, ты и я, – произнесла Атайя со вздохом. – А возможно, наоборот, мы слишком похожи. Упрямые и темпераментные, ни за что не согласные уступить первыми. Удивительно, как Николасу удавалось выносить нас обоих. – Свободной рукой Атайя вытащила ветку и пошевелила ею в тлеющем костре, чтобы снова вернуть его к жизни. – Николас ни за что не поверит в то, что случилось, когда выздоровеет. Он обязательно почувствует – что-то произошло между нами, возможно, даже поймет, что именно. Полагаю, что, даже если бы заклинание Мудреца не запутывало его мозг, он все равно очень смутился бы, узнав о нашем союзе.
– Без сомнений, – отвечал Дарэк. – Я и сам смущен не меньше. – Он отбросил случайный уголек носком башмака. – Должен признаться, поведение Николаса всегда удивляло меня. Его решение рискнуть всем, чтобы присоединиться к тебе… – Дарэк покачал головой, не в силах поверить. – Никогда не думал, что он способен на такое.
– Думаю, все мы способны, – спокойно сказала Атайя. – Если позволяем себе действовать в соответствии со своим характером. Многие люди вообще никогда не отваживаются на подобное.
В последовавшем затем молчании Атайя чувствовала, что Дарэк пытается найти подходящие слова, выстроить в уме фразы, но затем, недовольный результатом своих усилий, отбрасывает их прочь. Король никогда не умел вести задушевные разговоры, но сейчас Атайя видела, что он мучительно пытается выразить то, что слишком долго оставалось невысказанным.
– Я многому у тебя научился, – наконец произнес он, нервно заёрзав, и отнял свою руку, словно физический контакт мешал ему говорить. – Вещам, которым должен был научиться у отца, но так и не смог. Ты ведешь за собой людей, не просто отдавая им приказы, – ты вдохновляешь их… и они следуют за тобой по собственной воле.
Это была лучшая похвала из всех, которые ей доводилось слышать, – не то чтобы принцессе было из чего выбирать, и тем не менее очень дорогая для нее.
– Ты недооцениваешь себя, Дарэк. Видит Бог, я никогда не одобряла то, что ты делал раньше, но у тебя хватило мужества обратиться к моим людям с просьбой о помощи, не предлагая взамен кучу пустых обещаний, которых ты не собирался выполнять. В истории Кайта множество примеров того, как короли скорее готовы были вместе со своей жизнью отдать жизни множества людей, чем получить столь ощутимый удар по своей гордости. И первый среди них, безусловно, король Фалтил.
– Согласен, это непросто. Ты всегда хотела, да и сейчас хочешь, чтобы я перевернул весь свой мир с ног на голову и согласился бы признать правильным то, что я всю жизнь считал неверным, да и сейчас считаю… до некоторой степени. Не знаю, смогу ли я измениться, – признался Дарэк, разведя руками, – да и должен ли. – Он поднял глаза к звездам, словно прося благословения. – Я только хочу, чтобы Кайт жил в мире – мире, где не будет колдунов, постоянно совершающих неожиданные и необъяснимые поступки.
Атайя криво улыбнулась:
– Ты хочешь, чтобы твой мир стал управляемым и предсказуемым… но жизнь совсем не такова… Это стихия…
– Да знаю я! Но магия делает ее еще хуже!
– Погода тоже непредсказуема, – заметила Атайя, – но ты же не собираешься воевать с ней, если и дня прожить не можешь без того, чтобы точно знать, что ждет тебя завтра – солнце или дождь? Нет. Ты принимаешь то, что тебе предлагают. А что еще остается?
Дарэк посмотрел на Атайю с удивлением, однако не стал возражать.
– По крайней мере ты подвергаешь свою веру сомнениям вместо того, чтобы подобно прочим слепо принимать то, чему тебя учили, – продолжила принцесса. – Это не так-то просто. И мне было нелегко. Не знаю, поверила бы я в святость магии, если бы Тайлер не убедил меня в этом. Он сказал, что магия не может быть злом, если она является частью меня. И он прав. Это – не мой выбор, это то, что я есть.
Дарэк напрягся, ожидая горьких упреков в смерти капитана Тайлера, затем понял, что их не последует, и расслабился.
– Тогда я думал, что поступаю правильно, Атайя. Сейчас же… я не уверен в этом. Я вообще ни в чем теперь не уверен. А вот ты… – Он окинул ее пронизывающим взглядом. – Ты всегда верила в справедливость своего крестового похода, правда? Это не было просто игрой в восстание, придуманной, чтобы досадить мне?
Слова короля прозвучали резко, но за резкостью Атайя услышала настоящую тревогу – Дарэк действительно хотел знать.