Текст книги "Леди и Волк"
Автор книги: Джулия Берд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
– Я предупреждаю, Стефан, что буду очень осторожна с тобой отныне.
Он стоял у очага, скрестив на груди руки. Разрастающиеся за спиной огненные языки отбрасывали тень, делая его выше и сильнее.
– Хорошо, миледи. Я заверяю, что вам не о чем беспокоиться. Следующий раз я прикоснусь к вам тогда, когда вы сами захотите и попросите об этом. Нет, прикажете мне!
Стефан насмешливо глядел на девушку, хитрые искорки плясали в его безмятежных глазах. Он бросил ей вызов, и Кэтрин согласно кивнула.
Глава 6
После этой размолвки Кэтрин сердцем потянулась к Стефану еще больше. В недолгие встречи, заполненные смехом и радостью, они обменивались красноречивыми взглядами, смысл которых был понятен только им. Зародившееся между ними чувство расцветало и крепло, тепло этих чувств казалось столь неуместным в стенах мрачного замка. Разрываясь между клятвой, данной Джорджу, и любовью к Стефану, Кэтрин сдерживала свои чувства. Предупреждение брата о темных сторонах характера любимого человека не давало ей покоя и заставляло по-прежнему скрывать свои тайные мысли и растущую нежность.
Стефан тем временем был поглощен заботами о поместье. Вместе с Рамси они изучали отчеты, налоги, расходы и доходы от урожаев зерна за прошедшее лето. Подозревая всевозможные интриги со стороны старшего брата, он тем не менее не обнаружил в домовых книгах никаких ошибок. Это говорило лишь о том, что Марлоу, нечестный в денежных делах, тщательно заметал следы.
Состояние графа не улучшалось, он по-прежнему был в беспамятстве. Ни пиявки, ни молитвы, казалось, не могли вывести его из глубокого сна. Но, несмотря на это, сердце его билось ровно, и Стефан надеялся, что рано или поздно Джеймс придет в себя и поправится. Зная, что стервятник Марлоу готов с радостью обглодать кости отца, Стефан не допускал и мысли о смертельном исходе и делал все, чтобы уберечь графа от старшего сына. Когда Стефан не мог находиться у постели больного, в спальне всегда присутствовал Рамси со своими людьми.
Напряженность в замке особенно ощущалась во время совместных вечерних трапез. Стефан не утруждал себя любезностями в общении с Марлоу, поскольку всегда был нетерпим к дуракам, предателям и лицемерам. И Кэтрин, считая это правильным, всегда принимала его сторону.
Прожив среди обитателей Блэкмора неделю, она чувствовала себя уже свободнее. Однако мрачная обстановка замка по-прежнему угнетала ее. Поэтому, когда Европа сообщила о предстоящей поездке со Стефаном по окрестностям, девушка быстро оделась, радуясь возможности покинуть неуютные стены.
– Мы поедем в Даунинг-Кросс, Кэтрин. Это поместье – мой свадебный подарок, – сказал Стефан, когда она торопливо зашла в конюшню.
Гарцующий под ним конь нетерпеливо бил копытами по еще не оттаявшей земле. Осадив рывком своего коня, Стефан с улыбкой наблюдал, с какой поспешностью Кэтрин направилась к оседланной для нее кобыле.
– Наконец-то я вижу желание составить мне компанию! – самодовольно заметил он.
Девушка остановилась. Нахмурив брови, она надменно парировала:
– Не надейтесь, что я собираюсь кинуться в ваши объятия, сэр Стефан.
– Ну что вы! Мы же договорились. Я обниму вас лишь тогда, когда вы прикажете. Мне не хочется, чтобы вы считали меня развратником.
– Но для вас, не сомневаюсь, такое обвинение не станет неожиданностью. Джордж многое рассказывал мне о вашем прошлом, – с чувством собственного достоинства отвечала Кэтрин, осматривая серую в яблоках кобылицу, подготовленную для верховой езды.
Однако нотки сарказма в интонациях Стефана говорили о том, что он был готов к подобной беседе. И даже не глядя на него, девушка знала, что ее колкости не достигают цели.
– Будет вам, Кэйт! Неужели вы не хотите, чтобы сильный и зрелый мужчина согревал вас по ночам? Признайтесь, что вы мечтали обо мне вчера вечером!
– Теперь я действительно начинаю припоминать некоторые ночные кошмары! Но мечтать о мужчине… Вот уж нет! – ответила девушка, явно смутившись от слов Стефана. – Даже за все королевское золото меня не соблазнит ваше постыдное поведение до тех пор, пока мы не поженимся. А если бы у меня был выбор, мы не поженились бы и вовсе!
– В таком случае у вас есть выбор… Вы безжалостны, Кэйт.
Кэтрин проигнорировала его упрек. Подойдя к лошади, она вставила ногу в стремя и, опершись на крепкую руку Стефана, взлетела в седло. Устроившись поудобнее, она наконец почувствовала себя уверенно.
– О чем это вы, милорд? – Кэтрин не сдержала улыбку. Она испытывала к Стефану влечение, утаить которое она не могла. Кроме того, он был чрезвычайно привлекателен в своем бархатном, ниспадающем с могучих плеч, плаще. Обветренные мужественные скулы подчеркивали его благородство и величие. И сколько бы она ни язвила, его благодушие не покидало Стефана.
– Я смотрю, вы сегодня в хорошем расположении духа, милорд! – сказала Кэтрин. – Неужели нам предстоит приключение?
Стефан молчал, его глаза, излучающие чувственность, были красноречивее всяких слов. Но вскоре его взгляд потух. И Кэтрин была уверена, что причиной разочарования послужило отсутствие всяких признаков волнения на ее лице. Она намеренно пыталась спрятаться от него со всеми своими мыслями, чувствами и любовью, словно в коконе. Однако Стефан не был обычным человеком, казалось, он рассматривал жизнь каким-то особенным внутренним видением. Он был для нее загадкой, лабиринтом, из которого было невозможно выбраться, и в то же время необходимо было пройти и обнаружить выход. Иначе ей не будет покоя. Девушка застегнула на шее накидку. Расправляя ее на груди, она даже через перчатки чувствовала удары своего сердца. Они становились тем сильнее, чем дольше и пронзительнее смотрел на нее Стефан.
Каждый раз в его присутствии Кэтрин ощущала себя беззащитной и уязвимой, внутренне ненавидя себя за слабость. Он словно читал ее мысли и душу. В сердцах она каблуками ударила кобылу по бокам и устремилась вперед.
– Эй! – только и успел крикнуть изумленный Стефан, когда девушка промчалась мимо.
– Мы будем участвовать в гонках, Стефан! – торжествующе откликнулась она, довольная, что застигла его врасплох.
– Но ты не знаешь, куда ехать! – прокричал он вслед, ослабляя узду.
Почувствовав свободу, норовистый конь пустился галопом, и Стефан быстро нагнал умчавшуюся вперед наездницу. Веселые и шумные, они скакали рядом, оставляя позади башни и разводной мост. Когда они выехали на основную дорогу, Стефан быстро перехватил инициативу в свои руки. Понимая, что проиграла, Кэтрин сбавила темп. Восхищенный ее смелой игрой, Стефан обуздал своего коня и залился громким смехом. Его лицо оживилось, на нем сияла радостная, беззаботная улыбка. Золотые лучи искрились в веселых глазах.
– Я не стану преследовать тебя, Кэйт, но если когда-нибудь ты захочешь меня, то сначала убедись, что это истинный голос плоти, а не какой-то жалкий шепот.
Кэтрин улыбалась. Восторг безграничной радости и привязанности наполнял ее сердце, заставляя ресницы трепетать.
– Ты говоришь сегодня намеками и загадками, Стефан. В чем я провинилась перед тобой? Или тебе не нравится моя сдержанность?
– Ты злилась целую неделю, и я намерен положить этому конец! – Он глубоко вздохнул и направил коня рысью.
– Неправда, я вовсе не злилась. С тех пор, как ты ворвался в мою комнату, я каждый вечер ужинала в Грейт Холле.
– В самом деле. Но до тех пор, пока ты расточаешь вежливые улыбки моему семейству, ты для меня чужая. И это в благодарность за то, что я не позволил тебе голодать, оставаясь одной в спальне. Мне кажется, я заслуживаю большего. Ты сама знаешь, что это правда.
Кэтрин знала. Стефан был достоин жены, которая бы гордилась им и любила его. Больше от нее ничего бы не требовалось. Ну, может быть, составить приятную компанию.
– Я была слишком занята своими собственными мыслями. Прости меня за эгоизм.
– Мне не нужны твои извинения, Кэтрин. Ты не сделала ничего дурного. Единственное, чего я хочу, чтобы ты отдала мне свою руку и сердце.
Они поднялись на вершину холма и, словно пытаясь в полной мере насладиться красотой окружающей природы, молча осматривали холмы, простирающиеся до самого горизонта. Девушка чувствовала, как сдавило ей грудь, когда разговор зашел о предстоящей свадьбе.
– У тебя уже есть моя рука, тебе отдал ее мой отец, – сказала она без упрека.
– Но мне бы хотелось получить ее от тебя самой!
Если бы он только знал, как ей хотелось поцеловать его! Сколько нежности и привязанности накопилось в ее сердце! Кэтрин смотрела на Стефана, еле сдерживая слезы, затаившиеся в глубине глаз.
– Ни моя рука, ни мое сердце не принадлежат мне, – с этими словами она пришпорила кобылу и устремилась вперед. Стефан молча следовал за ней. Когда они пересекали рябиновую рощу, плащ Кэтрин зацепился за ветку, спугнув трех черных воронов. Покинув свои гнезда, они размахивали огромными крыльями и жалобно каркали. Их крики добавили еще больше горечи в ее безрадостные мысли о Джордже. Добровольно принятая в час смерти брата клятва о вечном целомудрии теперь камнем висела на ее шее.
Стефан больше не заговаривал о свадьбе, и девушка была ему благодарна.
Через два часа они приехали в поместье Даунинг-Кросс. Кэтрин была голодна и утомлена поездкой. Поэтому она необычайно обрадовалась, когда они остановились около небольшого старого домика, из трубы которого черными клубами шел дым.
Было заметно, что никто давно не обрабатывал земли. Небольшие поля, окружающие каменную крепость, не были убраны. То там, то здесь торчали из-под снега ломкие ячменные стебли. Остался лишь сад около поместья. Но и он выглядел сейчас уныло. Очевидно, такое запустение наступило во времена чумы. Поместье казалось безлюдным, но одна пожилая пара все же показалась на крыльце, склонив головы в гостеприимном приветствии.
Пока старики торопились навстречу господам, Стефан спешился сам и помог спуститься с лошади девушке. Ее волосы упали ему на лицо, обдавая ароматом духов.
– Розовая вода, – прошептал он Кэтрин на ушко. – Вы заполняете все мои чувства, Кэтрин.
Девушка дрожала, мечтая задержать и продлить это мгновение, она жаждала нежности и силы, исходящей от Стефана. Тепло его широкой груди было таким успокаивающим, что ей не хотелось от него отрываться.
– Сэр Гай, – сказал старик, подойдя ближе.
Стефан повернулся к ним с теплой улыбкой.
– Джон! Элизабет!
Седовласый Джон спешил к ним через сугробы, откинув капюшон, словно и не чувствовал мороза. Щеки его покрылись ярким румянцем, волосы топорщились на лбу, подобно клочкам редкого веника, а на груди развевалась густая борода.
– Как мы рады вас видеть! – приговаривал он, шагая через сугробы.
Стефан прижал к груди старика и его милую жену, а затем, немного отстранившись, с нежностью оглядел стариков.
– Я знал, что вы здесь. В детстве не проходило и дня, чтобы Джон и Элизабет не встречали меня вкусным пирогом и добрым словом. – Он взглянул на пожилых людей. – Я привез свою будущую жену, Кэтрин Гилберт. Если, конечно же, она захочет выйти за меня замуж.
Не замечая сарказма, Кэтрин кивнула и пожала протянутые руки женщины. Добросердечность и приветливость стариков была искренней, и девушка с чувством произнесла:
– Я очень рада познакомиться с вами.
– Мы всегда были не более чем слугами для нашего хозяина, миледи, – сказала Элизабет. – Но сэр Гай относился к нам, как к ровне, и мы считали его своим сыном. Наши сердца всегда открыты для него и его гостей.
– Ваш отец – замечательный человек, миледи, – говорил между тем Джон, распахивая перед ними дверь теплого дома.
Кэтрин в изумлении вскинула на него глаза.
– Откуда вы знаете моего отца? – спросила девушка, снимая плащ.
В углу комнаты большой дружелюбный очаг обещал тепло и уют. Мечтая согреться, Кэтрин поспешила к нему.
– У лорда Гилберта были общие дела с моим хозяином сэром Чарльзом, которого, как и многих, унесла смерть, – опечаленно рассказывал Джон. – За одну неделю чума убила его жену и дочь. Это были страшные времена, Стефан. Мы ничего не могли поделать, чтобы спасти их… Я до сих пор не могу забыть тот ужас, что принесла с собой чума… – Старик обречено уронил на руки седую голову. Но грустные воспоминания ненадолго отвлекли его. Мгновение спустя он улыбнулся, обнажив почти беззубый рот, и добавил: – Хорошо, что все это осталось в прошлом.
– Не вини себя, – подбодрил его Стефан, похлопав по плечу, – теперь, когда хозяев нет, Джон, ты можешь начать новую жизнь и распоряжаться ею по своему усмотрению.
– Нет, Стефан, эта земля будет моею лишь до тех пор, пока ею не заинтересуется твой брат или церковь. – Джон нахмурился и покачал головой. – Их не волнуют заботы простых людей и их жизни, они готовы захватить все.
– Эта земля будет принадлежать вам столько, сколько это будет угодно Кэтрин. Когда состоится наша свадьба, это поместье станет ее собственностью, – сказал Стефан. – И ей понадобится защита, если я паду от руки Марлоу.
Кэтрин ошеломлено глядела на него. Она и не предполагала, насколько далеко зашла вражда между братьями.
– Это хороший подарок, – вымученно улыбнулась она, – но сейчас он мне не нужен.
– Пока не нужен, – сказал Стефан и обратился к Джону. – Очень многое изменилось в Блэкморе. Я думаю, ты не узнал бы замок. Теперь в нем царят коварство и ненависть.
– Но я надеюсь, мой сын служит вам верой и правдой. – В голосе старика послышалось беспокойство.
Стефан улыбнулся, ободряюще хлопнув Джона по плечу.
– Не волнуйтесь, ваш сын здоров и полон сил. Я очень доволен, что среди моих людей есть такие, как Гиль.
– Ну, хватит о делах! – повелительным тоном сказала Элизабет. – Что вы как две старые вороны! Пойдемте лучше на кухню, утолим жажду и голод!
И они направились к столу, где кувшины пива и медового напитка дожидались гостей. Недалеко от стола пылал яркий очаг.
Кэтрин села рядом со Стефаном. Тепло, уют и близость любимого человека согревали ей душу, и на мгновение девушке показалось, что она находится в Шелби. Там, в кухне отчего дома, она могла бесконечно слушать болтовню милых кухарок, пока мать не находила ее и не вытаскивала оттуда.
По кухне разносился аппетитный запах зажаренного в очаге жирного гуся. Свежеиспеченный душистый хлеб был разделен на куски и лежал на столе вместе с сыром. Все говорило за то, что старики ждали и готовились к приезду дорогого гостя.
– Я смотрю, Джеффри успел предупредить вас о нашем приезде, – сказал Стефан, – или ты нагадала это на чайных листьях, Элизабет?
Женщина рассмеялась и поднялась, чтобы поправить в очаге поленья.
– Джеффри уже давно уехал. А я вовсе не колдунья, чтобы предсказывать будущее, и занимаюсь лишь лечебными травами.
– Замолчи, женщина, – тихо сказал Джон и украдкой взглянул на Стефана. – Не стоит распространяться о подобных вещах.
– Вы не должны бояться меня, Джон. Я знаю, что Элизабет не ведьма. Она – целительница, – заверил старика Стефан.
– Вас я не боюсь, но всегда найдутся такие, кто осудит женщину и назовет ее травы колдовским зельем. Многих сжигали за это на костре. Церкви ничего не стоит отправить в ад женщину, которая полагается на здравый смысл, а не взывает к смирению, как это делают священники.
– Церковь не накажет хорошую женщину, – возразила Кэтрин. – Бог учит нас справедливости и милосердию. Он простил Марию Магдалину и, конечно же, не осудил бы добрую целительницу.
– Мы говорим не о Боге, Кэйт, – ответил Стефан. Намазав толстый слой козьего масла на кусок хлеба, он целиком отправил его в рот. Все терпеливо ждали, когда он прожует и закончит свою мысль. Проглотив последний кусок, он продолжил: – Бояться надо священников, которые называют себя слугами Господа.
– Вы, конечно же, не подвергаете сомнению благочестие тех, кто посвящает свою жизнь Богу, – сказала девушка. Внезапно она с ужасом подумала, что Стефан никогда не верил ни в Бога, ни в Церковь. Сама она была не столь грешна перед Господом, чтобы ее не пустили в женский монастырь, но брак с человеком неверующим, казалось ей, мог стать роковым для души Джорджа.
Стефан сделал большой глоток эля и со стуком поставил кружку на стол.
– Я не отвергаю веру, Кэтрин, но я видел такое, о чем ты понятия не имеешь. Я воочию познал всю мерзость, пока ты мечтала о том, чего нет на этом свете. – Стефан добавил себе эля. – Перед тем как чума прошла по всему миру, я путешествовал по южной Франции. Моя дорога пролегала через небольшой городок, где некий монах содержал приют для бедняков. Люди, которые отказались от земных благ, так они мечтали приблизиться к Христу. Несчастные францисканцы не знали, какой гнев они вызывали у Папы Римского своей нищетой.
Ужас и боль воспоминаний затуманили взгляд Стефана. Чувствуя его муку, девушке захотелось нежно обнять его и своей любовью облегчить страдания.
– Однажды, в дождливый осенний день, когда дороги уже были засыпаны опавшими листьями, я возвращался в Кале. Проезжая верхом через деревню, среди груды хвороста я неожиданно заметил столб, к которому привязывали приговоренных к сожжению людей. По приказу инквизиции к столбу тащили молодого монаха, которому на вид нельзя было дать больше двадцати лет. Его конечности, искореженные пытками, неестественно висели вдоль тела. Одна рука была вывихнута и повисла безжизненной плетью. Они тащили его, потому что сам он уже идти не мог. Обожженные на медленном огне ноги, были покрыты волдырями, из них сочилась кровь. Они были красными, как вареное мясо. Спина была покрыта ранами, которые нанесли ему калеными прутьями. Он был похож на прокаженного. Они привязали его к столбу и разожгли огонь.
– В чем он был виноват? – прошептала Кэтрин дрожащими губами.
– Он говорил, что Христос проповедовал бедность. А поскольку Папа Римский, наместник Божий, жил в роскоши и блеске, то в глазах инквизиции такие слова считались ересью. Произносить из запрещалось под страхом смерти.
– Проклятые ублюдки, – бормотал Джон, задыхаясь от бессильной ненависти.
– К тому времени, – продолжал Стефан, – начался дождь. Но он был слишком слабым, чтобы затушить разгоревшееся под монахом пламя. Он умер от мучительной боли.
Стефан смотрел на огонь, его виски покрылись испариной. Глубоко вздохнув, он раздраженно сказал:
– Бедный монах был заживо сожжен на костре только потому, что Папе Римскому хочется жить в роскоши и богатстве. Таково правосудие инквизиции.
В комнате наступила гнетущая тишина. Джон задумчиво постукивал ножом о край пивной кружки. Гипнотический ритм этого звука затягивал Кэтрин в пропасть мрачных раздумий. В отчаянии она сжала руки в кулаки и с вызовом взглянула на Стефана.
– Неужели они совершают эти злодеяния с одобрения Папы Римского? И с такой легкостью обрекают на смерть невинных людей? Мы не должны допустить, чтобы чудовищная жестокость пришла на наши земли!
– Судьба пока благосклонна к нашему народу, – ответил Стефан. – Даже в том случае, если церкви начнут проводить собственные расследования и судилища, инквизиция не осмелится прийти в Англию. Я думаю, среди честолюбивых епископов есть такие, кто искренне ненавидит колдовство и ересь. Но обнаружить людей, которые действительно занимаются этим, не так-то просто. А вам, Элизабет, не стоит беспокоиться. Готовьте свои снадобья, но не слишком распространяйтесь о своем умении.
– Спасибо за хороший совет, сэр Гай!
Некоторое время они ели молча. Однако Элизабет, отвлекая всех от тягостных мыслей, перевела разговор в более спокойное русло.
– Как поживает Гиль? – спросила она у Стефана. – Беспокоится ли о своих родителях?
– Конечно же! – подмигнув, ответил Стефан. – Гиль был еще мальчиком, когда пришел ко мне в услужение, – продолжил он, обращаясь к Кэтрин. – Сэр Рамси взял его под свое крыло. И теперь он превосходно справляется с обязанностями главного посыльного. Я бы доверил ему любое поручение. – Стефан повернулся к Джону и Элизабет. – Вы можете гордиться своим сыном.
– Скоро у вас будут свои сыновья, Стефан, – весело откликнулся Джон.
Кэтрин почувствовала устремленный на нее напряженный взгляд Стефана. Безусловно, она понимала, что он очень хочет иметь сыновей. И после свадьбы это станет возможным. Поглощенная своей клятвой Джорджу, девушка не задумывалась об обязательствах перед семьей. Но глубокая привязанность к Стефану наполняла ее сердце любовью и желанием одарить любовью других. Однако скрытая угроза, прозвучавшая в словах Констанции, не давала ей покоя.
– Рождение детей в семье осчастливит любой дом, Стефан, – сказала Кэтрин. – Любой, кроме Блэкмора. Леди Констанция многое поведала мне об этом.
– Не бойся ее, Кэйт. – Стефан сжал ее нежные пальчики своей сильной рукой. – Мы с отцом мечтаем о рождении малыша. Поэтому ты родишь мне сына, да еще и с большой радостью, – добавил он с плутовской усмешкой.
Опьяняющий, как медовый напиток, голос Стефана искрился дружеским смехом. И только Кэтрин могла достойно оценить его остроумие, источником которого была несгибаемая сила духа и воли. Что это был за человек! Своей искренней убежденностью Стефан словно вышучивал ее упрямое сопротивление. И пока девушка позволяла дразнить себя разговорами о предстоящей свадьбе, он давал ей возможность ходить по острию. Высвободив ладонь из его руки, она смерила Стефана самоуверенным взглядом.
– Родить сына такому плуту, как вы, милорд?! Возможно. Но вряд ли это доставит мне большую радость, пока вы насмехаетесь надо мной при каждом удобном случае. Будьте помягче, милорд, и тогда посмотрим.
Стефан самодовольно усмехнулся, а Элизабет посмотрела на девушку оценивающим взглядом. Наполняя кружку элем, она улыбалась.
– Очень разумная девушка! – восторженно произнес Джон. – Я знал, что вам нужна именно такая, сэр Гай!
– Мой повелитель – сэр Стефан надеется услышать от меня торжественное заверение в преданности, – сказала Кэтрин. – Я же считаю, что любовь – это не поле боя, где победителю вручается приз. Скорее, это изумительный сад, в котором извилистые тропинки, подобно лабиринту, запутаны так, чтобы сохранить прекрасный цветок, растущий в центре.
Все одобрительно кивнули. Мудрость этих слов была очевидной.
Мысленно возвращаясь к разговору о детях, Кэтрин вспомнила о Констанции. Ей очень хотелось помочь несчастной женщине и сделать ее своей союзницей. И когда ее осенила блестящая мысль, в бездонных зеленых глазах засияла надежда. Она подошла к Элизабет и взяла ее за руку.
– Нет ли у вас трав, которые помогают при беременности и родах? – спросила она.
Несмотря на то что Стефан был явно озадачен, Элизабет не высказала никакого удивления по поводу такого вопроса.
– Да, миледи. Такое средство есть, и оно старо как мир. Я с удовольствием дам его вам перед отъездом.
– Спасибо, – поблагодарила довольная Кэтрин.
Не в состоянии больше выносить откровенно изумленный взгляд Стефана, девушка сделала глоток медового напитка и поспешно сменила тему разговора.
– А где сейчас Джеффри? – спросила она. – Его что-то давно не видно.
– Он около клетки. Там…
– Не надо ничего объяснять, Джон, – перебил Стефан, дьявольский огонек вспыхнул в его глазах. – Лучше я сам покажу ей все. Кэтрин думает, что я – волк. И теперь подвернулся случай, изменить ее мнение. – Он поднялся и направился к двери. – Пойдем, Кэтрин. Я покажу тебе то, что завораживало меня в детстве и доставляло истинное удовольствие. Когда бы я ни приезжал в Даунинг-Кросс, я всегда ходил к клетке Джона.
Элизабет распорядилась принести их плащи. В дверях появился маленький мальчик, который ухаживал за лошадьми. Он держал одежду, словно тяжелую охапку дров. Элизабет погладила его по голове.
– У бедного маленького Коллума нет родителей. Они умерли от чумы. Мы с Джоном встретили их с сестрой на дороге. Они просили подаяния. И мы взяли их к себе.
– Да поможет ему Бог! – сказала Кэтрин с состраданием.
Стефан и девушка оделись и вышли на улицу. Они шли по утоптанной снежной тропинке мимо прямоугольных огородных грядок, голубятни и большого загона для гусей, крик которых реял в воздухе, подобно звукам пастушьих рожков.
– Какой великолепный сегодня день! – воскликнула Кэтрин и с неожиданной радостью хлопнула в ладоши. Природа всегда делала ее необыкновенно счастливой.
Солнце сияло в голубом небе, словно масляный диск. Его дружелюбные лучи, играя на свежих девичьих щечках и дерзком носике, согревали ее, несмотря на сильный порывистый ветер. Кэтрин с таким восторгом созерцала безоблачное небо, что споткнулась и упала в снежный сугроб. Придя в себя от неожиданности, она села и оглянулась вокруг. Волосы ее были усыпаны снегом.
– Это ты меня толкнул? – спросила девушка, обращаясь к Стефану.
Он смотрел на нее сверху, как на маленького ребенка.
– Нет, и ты сама знаешь, что я не делал этого. И поскольку ты натыкаешься на собственную тень, мне придется крепко призадуматься, стоит ли приглашать тебя на танцы.
Кэтрин залилась звонким смехом. Заразившись ее весельем, Стефан присоединился к ней и смеялся до тех пор, пока не начал задыхаться. Его белоснежные зубы ослепительно сверкали на солнце.
– Пойдемте, моя изящная лебедушка! – он протянул девушке руку.
Кэтрин обхватила широкое запястье, и Гай дернул ее на себя, пытаясь вытащить из сугроба. Но влажные от снега перчатки скользнули по его руке, и девушка вновь оказалась на земле. Беззаботно смеясь, она лежала в сугробе, раскинув руки.
– Таким образом природа подсказывает мне, что, лежа в снегу, я нахожусь в большей безопасности, – задыхаясь от смеха, проговорила Кэтрин. Она уже не смеялась, а хохотала от всей души, прикрывая глаза руками. Сквозь пальцы девушка смотрела на склонившегося над ней Стефана, на его готовые к объятию сильные руки, широко расставленные ноги, откровенный самоуверенный взгляд.
– И это вполне устраивает тебя, – в его словах зазвучали нотки интимности.
– Ты имеешь в виду, лежать на спине?
– Мне казалось, я говорил не так смело.
Кэтрин села и стряхнула со спины снег. Внезапно ей стало стыдно.
– Возможно, мне так показалось. Из-за крика гусей я неверно истолковала ваши слова. Однако мне казалось, что вы восхищаетесь моим непристойным отдыхом.
– Это действительно так, – ответил Стефан. Даже сощурившись от солнца, он смотрел на девушку таким взглядом, который проникал ей в самое сердце. – Я восхищаюсь тобой, – добавил он и протянул руку. Легким рывком он поднял Кэтрин из сугроба и поставил ее на дорожку. Тела их едва соприкоснулись.
Девушка смотрела в освещенное солнцем любимое лицо и удивлялась, что впервые, стоя так близко к Стефану, не боится своих чувств. Она была уверена, что он сдержит свое обещание. Стефан наклонился и прикоснулся к носику Кэтрин кончиком своего. Вдохнув запах ее кожи, он простонал:
– Так не может больше продолжаться! – затем резко отвернулся и двинулся по дорожке вдоль каменной стены. – Я сдержу свое слово, независимо от того, будешь ты меня соблазнять или нет. Я не сдамся. А потому тебе придется самой стряхивать снег со спины. Если, конечно, ты не прикажешь сделать это мне. А ты, разумеется, так и поступишь.
Кэтрин испуганно тряхнула головой и неохотно последовала за ним. «Какая самоуверенность и высокомерие! – думала она. – Он думает, что я жажду его прикосновений. Возмутительно!» От этих мыслей девушка содрогнулась. «О Боже! – молилась она безмолвно. – Дай мне силы устоять против безрассудных поступков!»
На вершине склона они остановились. Внизу, у подножия холма, возле большой деревянной клетки стоял Джеффри.
Кэтрин медленно спускалась за Стефаном. Подойдя ближе, девушка застыла на месте. Пять великолепных серых волков настороженно следили за их приближением. Чистый густой мех искрился на солнце, оттеняя белизну крупных острых клыков. Злобно рыча и скалясь, двое из них огрызались друг на друга в борьбе за кусок мяса, брошенный в клетку рукой Джеффри.
Никогда прежде Кэтрин не видела столько волков и так близко. Задыхаясь от страха и восхищения, она безмолвно созерцала великолепных животных. Волки были ручными, и девушка, преодолев страх, подошла ближе. Один из хищников встретил ее тоскливым воем.
Но этот звук не испугал девушку, как прежде. Словно золотой волной окутывал он ее сердце, рождая в нем беспорядочные чувства. Затаив дыхание, она смотрела на волка, скрывая под маской бесстрастности боль душевных переживаний.
Животное запрокинуло голову, открывая взору розовато-белую грудь. Печальный вой разорвал тишину.
– Замолчи, Лисица! – прикрикнул на волчицу Стефан и повернулся к девушке. – Не пугайся, – убежденно сказал он, – она сама боится тебя.
– Мне кажется, несколько дней назад я видела ее около Блэкмора. Но я думала, что она дикая.
– Нет, это любимца Джона. Он назвал ее Лисицей из-за золотистого окраса. Волчица совершенно безопасна.
– И тем не менее я рада, что она в клетке, – ответила Кэтрин, втайне восхищаясь бесстрашием Стефана. В чем-то он сам был похож на волка. Он также любил одиночество, а за холеной красотой скрывались весьма опасные черты характера. И снова предупреждение Джорджа всплыло в ее памяти: «Убийца!»
– Подойди ближе! – уговаривал Стефан, протягивая Кэтрин кусок мяса. – Покорми Лисицу, и она станет твоим другом на всю жизнь.
Девушка неохотно подошла к клетке и встала возле нее на колени. Стефан присел рядом, придавая ей смелости своей заботой.
Как и прежде, когда она стояла перед выбором, Кэтрин без колебаний, не думая о страхе, поступила так, как ей казалось будет правильным. Она протянула волчице мясо. В знак благодарности та облизала ей пальцы.
– Я думаю, несправедливо держать Лисицу в клетке, – мягко сказала девушка.
– Только что ты была рада этому, – ответил Стефан, гладя по морде маленького волчонка.
– Это потому, что я еще не познакомилась с ней. Европа рассказывала, что они находят себе пару на всю жизнь. Я считаю, все создания Божьи, которые отличаются такой преданностью, должны быть свободны как ветер.
Стефан ответил не сразу. Все еще стоя на коленях, он дотронулся до щеки девушки:
– Тебя научили быть заботливой или ты родилась с добрым сердцем? Всегда ли останешься такой?
– Да, в этом я уверена, – раздался тихий ответ.
Закрыв глаза, Кэтрин думала лишь о нежном прикосновении Стефана. Вспышка света, словно метеор, заполнила темноту. Она уносилась в мир надежд и мечтаний, в мир желаний, которые сбываются. Мысленно она целовала его разгоряченные губы, и в этих поцелуях было столько смелости, на какую она только была способна в мечтах. Вдыхая мускусный запах его кожи, девушка представляла, как обнимает гладкие мускулистые плечи и, словно ягненок, прижимается к широкой львиной груди.
Когда сладкие видения исчезли, жгучая тоска пронзила ее тело и душу, обнажая те чувства, которые делали Кэтрин уязвимой и беззащитной. Она убрала руку Стефана со своей щеки.
