Текст книги "Леди и Волк"
Автор книги: Джулия Берд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
Тронутый такой заботой, Стефан признательно взглянул на девушку. Он знал, что не ошибся в ней.
Когда Рамси отвел крестьян на кухню, все облегченно вздохнули. Марлоу вернулся к столу, обменявшись с графиней понимающими взглядами. Напряжение спало, и Розалинда могла вновь обратить свое внимание на присутствующих в зале.
Стефан тем временем вывел девушку в коридор.
– Почему ты поддержала меня, Кэтрин, если считаешь, что я не лучше своего брата?
Она чувствовала его тихое дыхание у своего уха, трепетное прикосновение его рук, и теплая волна захлестнула все ее тело.
– Мой поступок нельзя назвать героическим, – прошептала девушка.
– Можно. Надо иметь большую смелость, чтобы разгневать Розалинду, проведя в замке всего один день. Понимаешь ли ты, что своим поступком вызвала неодобрение людей более могущественных, нежели я?
Нетерпеливым жестом Кэтрин откинула волосы назад.
– Да, понимаю, мой будущий муж! Но этого недостаточно для того, чтобы заставить меня не совершать тех поступков, которые кажутся мне необходимыми.
Лицо Стефана озарилось мягкой торжествующей улыбкой. Он обвил ее тонкую талию крепкой рукой, обещая нежность и защиту.
– Мне кажется, что в результате сделки с твоим отцом я получил вовсе не ту маленькую наивную лисичку, которую не так давно встретил в харчевне.
– Это уж точно! – В глазах Кэтрин мелькнуло негодование. – Вы полагали, что я безмозглая девица! Так знайте, что под этой маской скрывается совсем другая Кэтрин!
Резкие слова Кэтрин обескуражили Стефана. Он нахмурился и выпустил девушку из своих объятий. Внезапно ее высокомерие сменилось лукавой улыбкой, а потом искренним смехом. Впервые за последний месяц Кэтрин смеялась с таким неподдельным удовольствием. Их соперничество в остроумии только начиналось! Стефан оценил ответ и улыбнулся.
Однако веселье их было недолгим. Стефану пора было спешить к отцу.
– Когда я вернусь, у нас будет время побыть вдвоем, – сказал он девушке. – Мне совсем не хочется, чтобы ты оказалась в лапах этих зверей! – он кивнул на дверь, за которой раздавались пьяные возгласы. – Но поверь, это не будет продолжаться вечно.
Глядя вслед уходящему Стефану, Кэтрин знала, что он сдержит свое обещание. С тяжелым сердцем она вернулась в зал и села на свое место за столом. Девушка остро чувствовала, что теперь она далека от этой семьи как никогда прежде.
Марлоу шептался о чем-то с дядей Робертом. После стычки со Стефаном он стал мрачнее тучи. Графиня и ее гости были увлечены песнями менестрелей. Никто из семьи не вспомнил о здоровье графа. Кэтрин всей душой ощущала, что за время ее отсутствия произошли какие-то перемены. И, словно подтверждая ее опасения, Марлоу внезапно поднялся и направился к выходу. Он не успел дойти до середины гостиной, когда из спальни отца раздался гневный крик Стефана.
– Я приказал никогда не оставлять его без присмотра! Где врач? – свирепый голос Стефана эхом отдавался по коридору. – Охрана! Немедленно привести врача!
Стефан появился в дальнем конце зала. Плотно сжатые побелевшие губы, полыхающие яростью глаза, сведенные у переносицы брови, – он был похож на рассвирепевшего медведя, готовящегося к схватке. В три шага он приблизился к Марлоу и вцепился в него, разорвав на нем одежду.
– Я предупреждал тебя, чтобы ты держал подальше от отца свои кровавые руки! Что ты сделал, животное? Подкупил врача? Или сам дал отцу яда, чтобы он уже не смог проснуться?
– Что случилось, Стефан? – у графини прерывалось дыхание. – Джеймс… Граф..?
– Он жив. – Стефан говорил, не сводя потемневшего взгляда с Марлоу. – Но он без сознания. Боюсь, он никогда не придет в себя.
Графиня Розалинда вскрикнула; зажав рот рукой она поторопилась выйти. Роберт последовал за ней, как и несколько слуг.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Стефан? – вкрадчиво произнес Марлоу, вырываясь из рук брата. – Я сидел за столом вместе со всеми.
Марлоу с ужасом оглянулся вокруг. Ошеломленные словами Стефана, присутствующие молча взирали на них. Сэр Рамси стоял неподалеку вместе с двумя охранниками, готовыми при необходимости принять решительные меры. Остальные рыцари стояли поодаль. Некоторые из них были преданы Марлоу, другие втайне испытывали симпатию к Стефану. Но никто из них не собирался открыто демонстрировать свои привязанности, вмешиваясь в ссору братьев, готовых, как свирепые псы, растерзать друг друга.
– Значит, ты не подходил к отцу? – скептически спросил Стефан.
– Не будь дураком! – прошептал Марлоу. – Даже если все, что ты думаешь обо мне, – правда, это не значит, что я могу убить своего отца! Может быть, ты можешь?
Это был вызов. Но Стефан не поддался на провокацию брата. Нахмурившись, он пристально смотрел Марлоу в глаза. Старший брат был выше на полголовы, но ярость и гнев, бушевавшие в сердце Стефана, уравновешивали их физические возможности. И хотя Марлоу был старше и выше по положению, но сильным характером, в отличие от Стефана, не обладал. Внутренняя сила младшего брата была для него причиной постоянного раздражения и зависти.
– Умерь свой пыл, Стефан, пока я не приказал заточить тебя в башне. Я скорее дам отрубить себе руку, чем причиню вред отцу!
– Лжец! – вскричал Стефан. Лицо его исказилось яростью. Выхватив из ножен кинжал, он приставил острие к горлу Марлоу. Лезвие царапнуло кожу, и на шее появилась струйка крови.
– Остановись, Стефан! – шагнул к нему Рамси.
Кэтрин схватилась за стол, мысли путались в ее голове. Стефан уже убил одного человека! Значит, сможет убить и собственного брата! Это значит, что о нем говорили правду – он бессердечный убийца! А она так надеялась, что все эти слухи – ложь.
– Насколько я тебя понял, Марлоу, тебе выгодно, чтобы отец не пришел в сознание! Не так ли?
– Напротив! – с сарказмом ответил тот. – Для меня это станет большим ударом!
Стефан медленно отступил и бросил кинжал на землю. Когда уже всем показалось, что самое страшное позади, он сжал кулак и со всего размаха ударил ошеломленного Марлоу в лицо. Прыгнув на поверженного на пол брата, Стефан прорычал:
– Мне следовало давно убить тебя, животное! Ты не заслуживаешь чести носить имя отца.
Кэтрин чувствовала, как липкий страх ползет по спине. Она не подозревала, что братья могут так враждовать. Отвращение ко всему происходящему возрастало в ней тем больше, чем сильней хотелось оказаться в братских объятиях Джорджа.
Все застыли, не зная, что делать, – то ли разнимать братьев, то ли бежать как можно дальше. Рамси приказал стражникам пока сохранять дистанцию. Наконец Марлоу сбросил с себя Стефана, получив преимущество. Он схватил младшего брата за ворот и швырнул его на мраморную колонну.
Кэтрин было кинулась к нему, но Рамси остановил ее жестом.
– Рамси! – задыхаясь, кричал Марлоу. Он весь был вымазан кровью. – Заточить подлеца в башню! Этот убийца… этот варвар вернулся только для того, чтобы уничтожить нас.
Но дворецкий стоял на месте, сдерживая натиск рыцарей, обнаживших свои мечи.
– Ты что, не слышишь? Я приказываю увести его отсюда! – прорычал Марлоу. Взглянув на Рамси, он встретил его непреклонный взгляд. – Изменник! Когда отец умрет, я заточу тебя в колодки! Кто-нибудь придет на помощь своему хозяину, в конце концов?
– Ты здесь еще не хозяин! – ответил Стефан, оттолкнув с невероятной силой брата от колонны. – Слушай меня внимательно, Марлоу! Ты не граф Блэкмора и не станешь им, пока отец жив! Всей твоей жизни не хватит, чтобы стать человеком с незапятнанной честью. Ты можешь называть меня подлецом, если желаешь, но Бог знает, кто рожден для этого титула!
Стефан воротником вытер кровь со лба, медленно направился к Кэтрин и взял ее за руку.
– Пойдем помолимся Господу, чтобы к отцу вернулось сознание. Иначе мне придется убить того, кто виновен в его смерти! – сказал он, предлагая ей руку.
Когда они шли рука об руку по длинному сводчатому коридору, Кэтрин чувствовала, как все оставшиеся позади провожали их взглядами. Одни – с нескрываемым восхищением, другие – с ненавистью. Но никто не проронил ни звука, пока они не скрылись из вида. У двери своей комнаты Кэтрин остановилась. Слова Стефана не шли из головы. Содрогнувшись от жуткой догадки, она взглянула на Стефана.
– Неужели твой брат способен отравить отца? – дрожащим голосом прошептала она.
– К несчастью, я в этом уверен. Уж очень он спокоен. Словно заметает следы. Но это надо доказать… Мне стыдно называть его своим братом. Как так вышло, что мы с ним такие разные? Ведь мы росли под одной крышей. Мне всегда было больно видеть, что мать не замечает его мерзостей.
Кэтрин ловила каждое слово Стефана. В ее глазах, словно сверкающих изумрудах, ненависть сменялась состраданием.
– Несчастный отец! – продолжал Стефан. – Всю жизнь он посвятил благосостоянию и процветанию своей семьи. И ради чего? Чтобы теперь все его труды зависели от тех, кто придет после него? Время сметает все. Отец не проживет долго. Даже если он не умрет вскоре, то это будет лишь отсрочка. Сейчас его жизнь зависит от Марлоу и от меня.
Кэтрин слушала его низкий, охрипший от переживаний голос, чувствовала в словах искреннюю боль и печаль. И откуда-то из затаенных уголков души поднималось и крепло в ней сострадание, подобное тому, что испытывала она у постели умирающего Джорджа. Ей хотелось провести ладонью по щекам Стефана и избавить его от забот, которые оставили свой след – глубокие морщины пролегли через весь лоб. Словно опережая ее желание, он приблизился к Кэтрин и нежно прикоснулся ладонью к ее теплой щеке. Девушка издала короткий вздох и прикрыла глаза. Единственное, что она слышала, были глухие пульсирующие удары собственного сердца. Стефан держал в ладонях ее лицо бережно, будто пригоршню живой воды.
– Посмотри на меня! – попросил он.
И хотя Кэтрин открыла веки, но не хотела встречаться с ним взглядом. Она боялась, что Стефан прочитает в ее глазах нежность, в которой она боялась себе признаться. Она чуть отстранилась и прижала ладони к распятию на его могучей груди. Как ей хотелось прижаться к ней! Она не знала, добр он или нет, но безусловно это был человек огромной внутренней силы. Мужчина, который мог отогреть ее сердце. Рыцарь, который с гордостью держал сверкающий меч.
– Как ты прекрасна, Кэтрин, – нарушил молчание Стефан, – я понял той ночью в придорожной харчевне, но до сих пор не знал, насколько ты чиста и невинна. Здесь, в Блэкморе, среди коварства и подлости, это стало очевидным. Я никогда не забуду, как ты поддержала меня сегодня вечером.
Преодолев страх, Кэтрин наконец заставила себя взглянуть Стефану в глаза. В них было столько желания и надежды, что девушка вздрогнула. «Я хочу тебя!» – кричало ее сердце. Но, отогнав эти мысли, она покачала головой и смущенно сказала:
– Я не такая невинная, как ты думаешь. Я изменила своей клятве.
Стефан было нахмурился, но тотчас улыбнулся. Ликующие искорки плясали в его глазах. Он наклонился к ней, и их губы встретились. Едва прикасаясь, Стефан нежно ласкал ее губы своим поцелуями. И Кэтрин забыла обо всем, кроме того, что нужна ему так же, как и он ей. Желание шквалом обрушилось на нее и охватило все ее существо.
– Стефан… Гай, – шептала девушка, ошеломленная такой бурей чувств.
– Какую клятву ты нарушила?
– Я обещала оставаться целомудренной и молиться за брата, но в моем сердце…
Стефан не дал ей договорить. Он гладил ее шелковистые волосы, прикасался к фарфоровой шее, и Кэтрин содрогалась от трепета и блаженства. Как долго она сопротивлялась этой страсти, пытаясь запрятать свои чувства в самые отдаленные уголки души! Теперь, согреваемая его жаркими объятиями, она не могла больше сопротивляться. Стон наслаждения, смешанный со страхом, вырвался из ее груди. Словно в забытьи, она обвила его шею руками и прижалась к обветренным щекам. Она с восторгом вдыхала запах его тела, – запах осеннего костра, кожаного конского седла и терпкого мужского пота. Это был единственный в мире мужчина, которого Кэтрин желала с неистовой страстью. Со страстью, о которой она не подозревала в своем сердце. В сильных и одновременно нежных объятиях Стефана она вновь обретала свободу.
Его губы требовательно и настойчиво прижимались к ее губам, рассказывая о том, чего она еще не изведала. Язык ласкал чувствительное небо, сталкиваясь с ее языком. Робость и застенчивость отступили перед разгоревшимся поцелуем. Кэтрин трепетала. Ошеломляющие волны незнакомого удовольствия все глубже проникали в ее тело. Проникновенная глубокая связь, возникшая между ними, влекла их к физической близости. «Такова сила и опасность любовной страсти», – лихорадочно думала Кэтрин, невероятным усилием воли взяв себя в руки и отрываясь от его губ.
– Я ни с кем еще не была так близка, – прошептала девушка. В ее зеленых бездонных глазах пульсировал страх. – Ты смеешься надо мною, Стефан! Пользуясь моей беспомощностью, ты не думаешь о том, что я невинна. Если ты бездумно овладеешь мной, то ранишь меня в самое сердце. Сколько женщин у тебя было до меня? И сколько их еще будет после нашей свадьбы?
– Не бойся, милая моя, ничего не бойся! – Стефан бережно целовал ее лоб, щеки и глаза.
Он целовал ее снова и снова, раздвигая языком приоткрытые губы, ощущая всю их сладость. Затем он медленно отстранился. Кэтрин, охваченная жаром истомы, испуганно прижалась к стене. Нет, она не могла больше сопротивляться и боялась его натиска! Ей хотелось убежать куда глаза глядят!
– Почему ты боишься меня, Кэтрин?
– Я не боюсь, – с вызовом ответила девушка и отвела от него взгляд. Испытывая страх перед неизбежным и не решаясь продолжать этот разговор, она спросила: – Смог бы ты убить своего брата, Стефан?
Стефан вздрогнул от неожиданности. Голубые глаза потемнели и блеснули холодным огнем.
– Если отец умрет по вине Марлоу, то я убью его. Это мой долг. Я уверен, ты не осудишь меня. И не стоит много раздумывать об этом, Кэтрин. Рана, которую я нанес ему сегодня, – просто удар по больному самолюбию. Неужели ты никогда не дралась со своим братом?
– Никогда, – ответила Кэтрин с гордостью. – Мы искренне любили друг друга, никакой зависти и вражды между нами не было.
– Я могу только мечтать, чтоб ты относилась ко мне с таким же уважением. – Стефан задумчиво провел пальцем по ее шелковистым губам. – Ах, милая Кэйт, неужели мы встретились слишком поздно, и броня, сковавшая наши сердца, не позволит нам быть счастливыми? – Печаль затопила его глаза. – Все решит время. Сейчас я ухожу – мне пора позаботиться об отце. Завтра я покажу тебе ту часть Блэкмора, которую я люблю всем сердцем. И хотя она никогда не будет нашей, я хочу, чтобы ты увидела ее. А теперь, спокойной ночи, Кэтрин.
Стефан дотронулся до ее щеки и пошел прочь. Девушка смотрела ему вслед, пока не затихли его шаги. Все еще чувствуя на губах его страстные поцелуи, она медленно вошла в спальню. Тонкая свеча желтым пламенем освещала комнату, отбрасывая тень на покрывало, под которым кто-то лежал. Кэтрин в испуге захлопнула дверь.
– Миледи! – виновато закричала молодая служанка, выскочив из кровати. – Я не собиралась спать, мне приказали согреть вам постель.
– Хорошо. Я думаю, постель уже достаточно теплая. – Кэтрин взглянула на смятые покрывала. Ей хотелось остаться одной. Однако служанка уходить не собиралась и выжидающе смотрела на хозяйку. Ее открытый и преданный взгляд был таким искренним, что Кэтрин решила познакомиться с ней. – Как тебя зовут? – спросила она с улыбкой.
– Розмари, миледи, – служанка откинула со лба длинные пряди каштановых волос.
– Там у меня ночная рубашка, – Кэтрин кивнула на дорожный сундук в углу спальни. – Не могла бы ты достать ее?
Служанка улыбнулась и с готовностью направилась к сундуку.
Девушка подошла к окну. Вглядываясь в темноту, она надеялась увидеть волка. Волка, который был так же одинок, как и она. Они оба потерялись в этом странном мире. И оба испытывали страх перед будущим. Но никого не было. И только луна отливала холодным голубым цветом, освещая незнакомую дорогу. Кэйт разочарованно вздохнула.
Повернувшись к служанке, она с улыбкой сказала:
– Обычно мне не нужно греть постель. Но сегодня я очень замерзла.
– Я быстро согрею вас, миледи. Кровь у меня горячая, как у скакуна.
Девушка переоделась в ночную рубашку и легла в кровать. Розмари молча последовала за ней. Как она и обещала, вскоре под одеялом стало жарко. И, уставшая от переживаний, Кэтрин быстро заснула, но ее сны были полны тревоги.
…Темно-синие тучи предвещали грозу. Под вспенившимися облаками слышался крик бегущей по вересковой пустоши женщины.
Внезапно картина изменилась, и Кэтрин увидела себя в белом, залитом кровью платье. Она готовилась к свадьбе. Ее мужем должен был стать не тот, кого она ждала и любила. Уже у самого алтаря жених обернулся. Девушка не могла рассмотреть его, но знала точно, что это был другой. Страшный и отвратительный. И когда его лицо приблизилось вплотную…
– О, Господи! – Кэтрин вскочила в постели, судорожно глотая ртом воздух. Холодная ночь. Страшное предчувствие сдавливало ей грудь. Девушка задыхалась.
– Миледи! – Розмари в недоумении вглядывалась в темноту. – Что с вами? Вам приснился страшный сон?
В ответ, откуда-то из темноты, раздался душераздирающий вой одинокого волка.
Глава 5
Следующие три дня после ночных кошмаров Кэтрин не покидала своей комнаты. Она наотрез отказывалась видеть кого-либо и не впустила даже Европу. После произошедших в замке событий, при всей своей выдержке, она чувствовала себя обессиленной. Кроме того, у нее появился кашель, который сильно досаждал ей. Причиной тому, как она думала, был сам замок, неизмеримо больший, нежели Шелби Мэнор.
Больше всего Кэтрин страдала от одиночества и тоски по дому. Отчаяние поселилось в ее душе с того дня, как она осознала, что отныне ее дом здесь. Ее сердце тосковало по всему, что оставалось в прошлом. Не будет больше милых вечерних разговоров с матерью у камина, не раздастся колокольный перезвон маленького аббатства, и никаких поездок верхом под луной на любимом скакуне брата. Все это осталось позади. Впереди же была свадьба и незнакомая пугающая жизнь замужней женщины.
Но она не может забыть страстных поцелуев Стефана, призналась она себе. Физическая близость до сих пор ничего не означала в привычном порядке вещей. Это было приятно, конечно, но никогда она не стремилась к удовольствиям. Так же, как и у Джорджа, ее жизнь до отказа была заполнена обязанностями, свойственными людям ее положения. Три дна напролет она перебирала четки, надеясь молитвами прогнать желание, которое Стефан пробудил в ней. Нет, не желание. Вожделение! Она должна, наконец, назвать это настоящим именем! Вожделению не должно быть места в ее жизни. Клятва есть клятва, а она обещала Джорджу молиться за него. Человеческие страсти могут стать только помехой для благих намерений.
И все же она понимала, что пьянящий поцелуй Стефана, словно прекрасный кларет, вскружил ей голову, делая ощущения глубокими и желанными. Прижавшись разгоряченным лбом к холодному оконному стеклу, Кэтрин разглядывала покрытый снегом двор замка, где несколько рыцарей отдавали приказы свои пажам. Она вглядывалась в безрадостное утро, а перед ее мысленным взором вставало лицо Стефана. Она еще не вполне доверяла ему, но и отвернуться от него она уже не могла. Даже обвиняя Стефана в сумятице своих чувств и переживаний, она жаждала его прикосновений. Острое чувство одиночества не покидало ее. Слезы хлынули из глаз, но она быстро взяла себя в руки, когда за дверью раздался требовательный стук.
– Кэтрин! Открой дверь, я хочу тебя видеть! – это был Стефан.
По раздражению, звучавшему в его голосе, Кэтрин поняла, что время ее затворничества кончилось.
– Почему ты прячешься? Может быть, ты больна? – громкий голос Стефана сотрясал воздух.
Она быстро отошла от окна. Глядя на дверь широко распахнутыми глазами, она стояла посреди комнаты, раздумывая, что делать. «Ответить или притвориться спящей?» Естественно, дверь она открыть не могла, поскольку была совсем в неподходящем виде: спутанные волосы, темные круги под глазами, мятая ночная рубашка, едва не падающая с оголенных плеч. «Нет, – решила девушка, – Стефан не должен меня видеть такой».
– Кэтрин, если ты не ответишь, мне придется взять твою комнату штурмом. Ответь мне, что случилось?
– Ничего, милорд, – ответила Кэтрин и быстро забралась в постель. – Я немного больна. У меня кашель, но, думаю, через день-другой я поправлюсь. – И в подтверждение своих слов девушка громко закашляла.
За дверью послышалась тихая беседа. Европа что-то объясняла Стефану. После недолгой паузы он наконец сказал:
– Кэйт, Европа говорит, что ты ничего не ела со вчерашнего дня. Пожалуй, я пришлю тебе врача.
– Нет, врач мне не нужен, – ответила девушка. На самом деле она вообще не знала, что ей нужно.
– Ну хорошо. Как хочешь.
В коридоре воцарилось молчание. В надежде, что все ушли, Кэтрин облегченно вздохнула. Но внезапно, безо всякого предупреждения, дверь громко скрипнула и распахнулась. Девушка испуганно вскрикнула. Онемев от неожиданности, она молча смотрела на Стефана.
Он был похож на разбойника с большой дороги, который только что ограбил замок, и теперь ворвался в спальню к леди, желая напоследок вкусить плотских удовольствий. Под расстегнутой рубашкой бурно вздымалась грудь. Пряди черных волос беспорядочно разметались по могучим плечам. «Как это ему, человеку знатному и благородному, удалось стать таким сильным?», – думала Кэтрин, боясь шевельнуться под одеялами. Конечно же, она знала, что Стефан, в отличие от других, не обращал внимания на титулы. Он был, в первую очередь, рыцарем. И любая работа, даже самая тяжелая, доставляла ему радость.
Он смотрел на девушку пристально, даже зло.
– Что случилось? Ты ужасно выглядишь. – Ярость, с которой Стефан произнес эти слова, выплеснулась, словно мощный взрыв.
– Ничего страшного, об этом даже не стоит говорить, – пролепетала Кэтрин и робко отвела взгляд.
– Откуда ты знаешь, о чем стоит и о чем не стоит говорить? Или молитвы подсказывают тебе это?
Девушка смотрела на Стефана лишь краешком глаза. Бриджи цвета бургундского вина плотно обтягивали его крепкие бедра и ноги. Растрепанные черные волосы сияли в первых солнечных лучах, обрамляя обветренные щеки. До чего же он был красив! Особенно полные мягкие губы, изогнутые, как всегда, в ироничной усмешке!
– Уходи, – единственное, что смогла произнести Кэтрин.
Стефан внезапно побледнел.
– Не заразилась ли ты чумой, Кэтрин? – в его шепоте слышалась мольба.
– Это не чума, – сердито ответила девушка. – Неужели я выгляжу, как умирающая?
– Нет… Но ты очень бледна. А за последние два года я видел много смертей, – печально ответил Стефан.
В его глазах появилось столько страдания и боли, что Кэтрин сжалилась над ним и мягко сказала:
– Не волнуйся, Стефан. Видит Бог, в ближайшем будущем я не собираюсь умирать ни от каких болезней.
Гай пригладил взъерошенные волосы, вздохнул и затем, словно вспомнив о том, что еще недавно был зол, пристально взглянул на нее.
– Что происходит? Ты в самом деле больна или ищешь предлог, чтобы оставаться в комнате? Если больна, то я не позволю тебе находиться здесь в одиночестве. Европа будет рядом, а врач тщательно осмотрит тебя.
– И ты всегда будешь будить меня с такой злостью, даже когда мы поженимся? – воспротивилась девушка. – Где тот веселый, обворожительный мужчина, с которым я познакомилась в харчевне?
– Не вижу причин для веселья, когда женщина, на которой я собираюсь жениться, больна, – ответил Стефан и присел на край кровати.
Как только он оказался от нее в такой близости, у Кэтрин перехватило дыхание. Нет, она не хотела верить, что чувство вспыхнуло в ней с такой силой! Внезапно ей захотелось дотронуться до его могучей груди, ощущая под пальцами гибкие мускулы. Ошеломленная своими желаниями, девушка в ужасе отпрянула от Стефана.
– Как вам не стыдно, милорд! – вскрикнула Кэтрин и выбралась из кровати. Завернувшись в одеяло, она быстро отошла к окну. – Вы намерены разговаривать с больной девушкой, сидя на ее постели?
– О, дьявол! – выругался Стефан. Он подошел к ней и, крепко схватив за руку, повернул к свету. Прикосновение к ее щеке было грубым и в то же время заботливым. – Так я и знал. Ты слишком резва для больной, моя девочка. Значит, ты солгала мне!.. Да ты плакала!
– Я думаю, милорд, когда вы закончите исследовать соль на моих щеках, вам не мешало бы заодно осмотреть и мои зубы. Тогда вы точно определите, что за животное приобрели в результате сделки с моим отцом.
Стефан сильно сжал ее запястье. И только когда Кэтрин едва не вскрикнула от боли, он убрал руки. Осознав, что причинил ей боль, он огорчился. Девушка собралась было сказать Стефану что-нибудь резкое, но, увидев на его лице мольбу о прощении, передумала. Все еще прикрываясь одеялом, она отвернулась к окну. Из ее глаз беспомощно катились слезы. Смятение, которое она испытывала в присутствии Стефана, было вызвано неразберихой ее собственных чувств.
– Да, я плакала, Стефан. Плакала, потому что сначала ты заставил меня нарушить клятву, данную брату, а потом пытался успокоить ласковыми речами, зная, что это всего лишь любовная игра.
Стефан стоял за ее спиной и опустошенно глядел в окно.
– Я недооценил тебя. Мне казалось, что ты доверяешь мне, Кэтрин.
– Так оно и есть. И в этом все дело, – прошептала она, всхлипывая.
Девушка ощущала его близость каждой клеточкой своего тела. Эта близость рождала желание чего-то большего, грозящего сорвать все оковы и вырваться на свободу, подобно дикому табуну.
Смахнув слезы, она повернулась к Стефану. В ее глазах сверкнула решимость.
– Пусть тебя не беспокоят перепады моего настроения и не мучает, что я не познаю тебя раньше… чем мы станем мужем и женой. – От смущения девушка запнулась. – У меня есть своя честь, и мне не нравится, что ты пытаешься вытрясти ее из меня так же легко, как пыль из коврика.
Стефан сел на стул и, вытянув длинные ноги, задумчиво посмотрел на девушку.
– Честь, Кэтрин, – начал он после недолгой паузы, – нельзя вытряхнуть, как пыль. Достоинство, так же, как истинное благородство, живет в наших сердцах. И ты сохранила бы его даже в том случае, если бы я овладел тобою, не обещая жениться.
– Не богохульствуй, Стефан. Ты сам знаешь, что значит для женщины честь. Лишиться ее – значит опозориться на всю жизнь! Как ты можешь даже говорить об этом?
– Я многое повидал на своем веку. – Гай скрестил руки на груди. – Я знаю цену и жизни и смерти, и могу сказать точно, что для женщины нет ничего достойнее, чем отдаться мужчине по любви.
– Не говори о любви. – Кэтрин залилась пунцовой краской. Она чувствовала себя, как зверек, пойманный в западню. – Любовь ничего не значит, – быстро проговорила она, сожалея о том, что беседа приняла такой оборот. – И я не желаю, чтобы моя жизнь зависела от капризов сердца. Мне не хочется говорить об этом. Ты вторгся в мою жизнь и в мои мысли, ты заставил меня желать твоих прикосновений. Я даже пошла против твоей семьи! Но путь, который ты избрал, чтобы заставить меня страдать, мне не по душе! Я до сих пор не знаю о тебе ничего, кроме того, что ты убил человека, что отец твой болен, а старший брат еще безнравственнее, чем ты. И тебе хочется, чтобы я пала перед тобой в порыве бездумной страсти?! Нет, Стефан. Я лучше останусь в своей комнате, чем изберу путь тех несчастных девушек, что были до меня.
Стефан в недоумении изогнул брови. Подойдя вплотную, он легко, как тростинку, поднял девушку и вопросительно заглянул ей в глаза.
– Чего ты так боишься, Кэтрин? – спросил он охрипшим голосом. – Почему вместо привязанности и любви выбираешь гордое одиночество? Неужели я такой отвратительный? Я никогда не обижал тебя! Я не уродлив, не глуп! Так почему же ты не радуешься тому, что выходишь замуж за человека, который с гордостью и любовью назовет тебя своей женой?
– Потому, что это может когда-нибудь кончиться, – чуть слышно прошептала девушка, – и потому, что ты не знаешь жалости. Я так любила брата, я любила Агнессу, но их забрала чума. Что принесла мне любовь, кроме слез и горя? – Страшные воспоминания охватили девичье сердце, и слезы медленно катились из ее глаз. – Где ты был, Стефан, когда я засыпала землей холодное тело Джорджа? Никого не было со мной рядом, и даже родители не пришли проводить его в последний путь. Никто не хотел рисковать своей жизнью! – Голос Кэтрин, словно кинжалом, рассекал пространство между ними, кровь пульсировала в висках. – Где ты был? – сдавленный крик вырвался из ее груди. Маска боли исказила лицо. – И где ты будешь, если вернется чума? Ты покинешь меня, как мой брат, и оставишь меня одну вместе с моей любовью?.. Я не хочу больше испытывать боль утрат и одиночество, – горько прошептала девушка, прижав ладони к глазам.
– Кэтрин, – тихо сказал Стефан, гладя ее по волосам.
В одном этом слове она услышала столько сострадания и желания избавить ее от боли, что слезы с новой силой хлынули из глаз. Кэтрин упала в его объятия. Долго стояли они так, пока хрупкие плечи девушки содроглись от рыданий, и она освобождалась от ужасов прошлого, страхов и отчаяния. Наконец она утихла, и лишь отдельные всхлипывания вырывались теперь из ее груди. Прижавшись к Стефану, она чувствовала, как слезы соединяют их тела, рождая гармонию и совершенство чувств. Как приятно было стоять в кольце его нежных и в то же время крепких рук! Чувствовать тепло огня и слышать вой холодного ветра на улице. Обняв Стефана, Кэтрин прижималась к его груди, слушая биение сердца. Никакая преграда не могла разъединить их души, слившиеся в едином ритме взаимопонимания и любви. Так стояли они, пока красные угли не напомнили характерным потрескиванием, что в камин пора подкидывать дрова.
Покинув уютные объятия, Кэтрин направилась к огню. Встав у очага на колени, девушка неловко подняла тяжелое полено. Мысленно она вновь возвращалась к пережитым волнениям.
– Извини, – пробормотала девушка. – Я пролила за последние два года столько слез, что думала, никакие чувства не заставят меня заплакать вновь.
Стефан подошел к очагу и, взяв выпавшее из рук Кэтрин полено, бросил его в огонь.
– Это хорошо, что ты можешь плакать, дорогая. Если бы сердце твое покрылось непроницаемой броней, не давая выхода чувствам, тогда можно было бы считать тебя такой же мертвой, как и многих других.
Хотя сама Кэтрин считала слезы ужасным проявлением слабости, ей было приятно, что в глазах Стефана даже они привлекательны.
Чувствуя себя уставшей от пережитых волнений, она легла на кровать и посмотрела на Стефана. И встретившиеся взгляды двух любящих людей поведали друг другу о том, что огонь, согревающий их сердца, загорелся с новой силой.
