Текст книги "Леди и Волк"

Автор книги: Джулия Берд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Джулия Берд
Леди и Волк

ПРОЛОГ
Англия, 1349 год

Кэтрин стремительно поднялась по винтовой лестнице старого замка. Она больше не плакала, боль затаилась глубоко в душе. Как ей перенести безмерное горе, выпавшее на долю их семьи? Казалось, весь ее мир рухнул.

Из спальни послышались душераздирающие стоны Джорджа. Кэтрин вздрогнула и ошпарила руку кипящим лекарственным настоем, приготовленным для брата. Ее тонкие белые пальцы покрылись красными пятнами, но никакая боль не могла сравниться с теми муками, которые испытывал сейчас Джордж. Стиснув зубы, она откинула со лба прядь золотистых волос и направилась в спальню.

В дальнем углу холла, ведущего в спальню, прижимаясь к стене, скорчился мальчик-паж с широко раскрытыми от ужаса глазами. Увидев госпожу, он в смятении отвел взгляд и сказал:

– Извините, миледи, но я не могу оставаться с ним. Я боюсь заразиться.

– Джордж поймет, – ответила она с сочувствием, – он любит тебя, Джереми, и не хочет, чтобы ты умер.

Слуга встал и поклонился, пропуская ее.

Кэтрин знала, что не только слуги, но и родители опасаются заходить в спальню Джорджа. Беспощадная и жестокая к своим жертвам, чума разрывала узы между родителями и детьми, господами и слугами. «Даже ужас перед смертью не заставит меня оставить Джорджа одного», – думала Кэтрин, сдерживая слезы, готовые ручьем хлынуть из глаз. Брат был для нее всем – ее путеводной звездой, ее героем, ее наставником. Один взгляд его золотистых глаз давал ей все, в чем она так нуждалась – и мир сразу становился ясным, цельным, в нем царила безграничная любовь. Любая девушка могла только мечтать о таком ангеле-хранителе, каким был для нее Джордж. И Кэтрин боготворила его.

Зная, что вскоре на небе вспыхнет, а потом исчезнет новая звезда, девушка глубоко вздохнула и распахнула тяжелую дубовую дверь. Пламя тонких белых свечей, освещавших спальню, затрепетало, и это было единственное движение в мертвящей темноте комнаты. Было душно и жарко. Кэтрин ощутила дыхание надвигающейся смерти. Последний луч заходящего солнца проник в комнату и едва коснулся края кровати Джорджа. Золотой блик скользнул по его неподвижному телу. Она поставила дымящийся кубок на подоконник и распахнула окно. Вдали погребальные костры освещали небо. Хоронить надо было многих.

«О Боже, сколько смертей вокруг! – думала Кэтрин. – Неужели мой любимый Джордж тоже умирает?!»

Она оглянулась вокруг, и спальня показалась ей камерой пыток, где на мягкой постели мучительной смертью умирал самый дорогой для нее человек. Девушка поймала устремленный на нее взгляд брата и увидела пожелтевшие от лихорадки белки глаз и неестественно белые губы. Совсем еще недавно гибкое и прекрасное, его тело лежало теперь истерзанное болью.

– Не дай им сжечь меня после смерти, – прошептал Джордж. – По ночам мне кажется, что я слышу крики умерших, горящих в огне. Не позволяй им сделать это со мной, Кэйт!

– Никогда, – прошептала она и двинулась было к его кровати.

– Не подходи ко мне! – вскрикнул Джордж, скорчившись от боли.

С трудом ступая по ледяным плитам пола, не замечая бешеного стука собственного сердца, казалось, заглушавшего все звуки, она все же приблизилась к брату. Приподняв одеяло, укрывающее больного, она увидела на его теле уродливые расползающиеся пятна. То были знаки Черной Смерти.

– О Боже, Джордж, это чума! – вырвалось из ее дрожащих губ. – Прошу тебя, не прогоняй меня теперь! Я не хочу, чтобы ты умирал в одиночестве.

Страдание исказило лицо Джорджа, и слезы потекли по впалым щекам. Он хотел что-то сказать, но губы не слушались его. Нетрудно было догадаться, о чем он думал. Джордж был подавлен болезнью и неотвратимостью приближающейся смерти. Душевные страдания в большей степени, чем физические, причиняли ему боль, и Кэтрин твердо решила остаться с ним.

Джордж взял сестру за руку и бережно прижал ее к груди.

– Ты не должна была приходить сюда, Кэйт, но я благодарю Господа, что ты здесь, – хрипло сказал он. – Я благодарю Господа, что он послал мне тебя.

Девушка осторожно погладила его горячий лоб.

– Только у тебя хватило мужества прийти ко мне.

– Без тебя моя жизнь не имеет смысла. – Она сжала его руку. – Я хочу умереть вместе с тобой.

– Не говори так, – прошептал Джордж, – я умру, но ты должна жить.

Кэтрин глубоко вздохнула и закрыла глаза. Неужели она сможет пережить этот ужас? Чума царила уже год и, казалось, будет царить вечно. Каждый покорно ждал своего смертного часа. Если бы она только знала, откуда и почему приходит смерть, – но этого не знал никто. Были люди, которые говорили, что смерть приходит через глаза. Но она смотрела в глаза многим из тех, кто умер потом, и осталась жива. Другие думали, что смерть передается через дыхание. Люди умирали один за другим, не зная причины, не имея никаких лекарств. За год чума унесла жизни почти половины их народа.

«Умершие счастливее нас», – думала Кэтрин.

Она принесла чашу с водой, смочила полотенце и приложила к пылающему лбу Джорджа. Он был для нее не только братом, но и лучшим другом. Джордж был старше сестры на три года, ему уже исполнился двадцать один год, но Кэйт была решительнее его.

Девушка с золотыми волосами подошла к подоконнику и взяла серебряный кубок. Как добрая волшебница, обещающая чудесное исцеление, она поднесла Джорджу настой из трав:

– Я взяла это у старой деревенской знахарки, брат. Выпей, пожалуйста! И не смущайся запаха. Старуха сказала, что вылечила дюжину больных с помощью этого зелья.

– Нет, сестра, оно не поможет, – остановил ее Джордж. – И все же ты можешь помочь мне.

Кэтрин послушно отставила кубок в сторону.

– Я сделаю все, о чем ты попросишь.

Джордж облизнул пересохшие губы и попытался приподняться на локтях.

– Помолись за меня, Кэйт, – произнес он с трудом, – я знаю, что если ты помолишься за меня, то Господь возьмет меня к себе. Если нет, гореть мне в аду.

– Нет, ты никогда…

Дрожащей рукой Джордж остановил ее. Следующие слова он прошептал, устремив куда-то вдаль взгляд безумца или пророка:

– Мне снятся кошмарные сны, в которых меня сжигают на костре. И я знаю, что только ты можешь помочь мне попасть на небеса. Не спрашивай, откуда я знаю, но это правда. Только ты… только мольбу непорочной души может услышать Господь. Если тебя пощадит ненасытная чума, ступай в монастырь и молись за меня и за весь наш род.

– В монастырь… – прошептала Кейт. Она представила себе цветущий фруктовый сад при женском монастыре, безмятежных монахинь, служительниц Господа. Благородные женщины, добровольно заточившие себя в монастырских стенах, были свободны от мирских страстей. Для Кэтрин монастырь был символом непорочности, которому чудом удалось устоять в хаосе окружающего мира. – Отец даже и слушать не захочет об этом, Джордж. У него совсем другие планы, он хочет, чтобы я вышла замуж.

– К черту отца! – Лицо исказилось гримасой боли, внезапно пронзившей все его тело. Кэтрин бережно держала ослабевшую руку брата. Боль утихала, но сознание тускнело, а взгляд угасал. Глотнув воздуха, Джордж продолжал из последних сил: – Отец… он хочет выдать тебя замуж за богача… Любого, кто сможет противостоять баронам, окружающим наши земли. Блэкмор… – Говорить ему становилось все труднее, дыхание прерывалось, но Кейт очень хотелось услышать все до конца. Она и раньше слышала о Блэкморе, но не понимала, какое отношение это имеет к ней. – Отец хочет обручить тебя с его сыном… если… у него… получится. Не выходи за него. У него… злая… душа. Он не рыцарь, он настоящий убийца… без сострадания. Ты слишком хороша для того, чтобы это животное владело твоим телом и стало полновластным хозяином твоих земель.

От этих слов девушку бросило в дрожь, но она слушала, затаив дыхание.

– Иди в монастырь, – повторил Джордж, – и помни, что в твоих руках моя душа.

С минуту длилось молчание. Солнце уже скрылось за горизонтом, и лишь свечи освещали мрачную комнату своим неверным светом, капли воска катились по ним как слезы. Джордж молча смотрел на любимую сестру, и слезы текли по дрожащим губам.

– Мне страшно, Кэйт, молись за меня, пожалуйста, молись за мою несчастную душу.

– Да, дорогой мой, я сделаю это! – прошептала Кэйт с состраданием. Она обвила его шею руками и, рыдая, положила голову на грудь брата. Золотистые волосы покрывалом рассыпались вокруг умирающего. Сердце сжималось от сострадания и отчаяния. Джордж был единственным, кто всегда защищал ее от зла и тьмы, а теперь, когда эта тьма поглотила его самого, она оказалась бессильна.

– Так ты будешь молиться за меня? – переспросил он, успокаиваясь.

– Да, брат, – не задумываясь ответила девушка, и Джордж увидел, как решимость загорелась в ее взгляде. – Клянусь кровью Христа, что твоя душа попадет на небеса.

Джордж с облегчением вздохнул и поглубже забрался под одеяло. Внезапно голова его дернулась, а глаза снова раскрылись.

– Кэйт?

– Ш-ш, Джордж, – остановила она, – мы должны начать молиться за твою душу прямо сейчас!

Но Джордж уже не слышал, у него опять начался приступ лихорадки. Она мучила его тело всю ночь, не давая ни минуты передышки. Умирающий юноша метался по кровати, скидывал с себя одеяло, бредил, не приходя в сознание. Последнее слово, которое он произнес, было «монастырь». Кэтрин неистово молилась за душу брата. Раздумывая об ответственности за данное брату обещание, она решила, что никогда не позволит отцу выдать ее замуж, добровольно обрекая себя на вечное одиночество без любви и страсти.

Кэтрин уже размышляла, как заставить барона принять решение отправить ее в монастырь. Она должна стать невестой Христа! Ради спасения души Джорджа!

На следующее утро Джордж умер. Кэтрин перенесла безжизненное тело брата из поместья в поле, выкопала могилу и похоронила его. Ее лицо опухло и покраснело от слез. Душа ее скорбела. Сделав крест из двух толстых ветвей, она воткнула его в мягкую черную землю и начала молится.

Глава 1

Зима 1350 года выдалась долгой и снежной. Йоркширские поля белым ковром раскинулись вокруг поместья Шелби, усиливая одиночество, охватившее Кэтрин после смерти брата. Чума отступала. Прошел год, как Кэтрин похоронила Джорджа.

Однажды она словно очнулась ото сна, и в потускневших от горя глазах снова зажглись искорки надежды. Скорбь покинула ее. Просто теперь она стала мудрее. В яростной схватке с судьбой Кэтрин из беззащитной и кроткой девушки превратилась в дикую львицу, познавшую свою силу.

После смерти Джорджа Кэтрин долго умоляла отца позволить ей уйти в монастырь. Но лорд Гилберт был непреклонен. В конце концов сбылись опасения брата – отец решил выдать дочь замуж за Стефана Бартингэма, младшего сына графа Блэкмора. В свою очередь граф пообещал защищать земли лорда Гилберта от нападения барона, поместье которого находилось по соседству. Презирая и ненавидя отца, Кэтрин понимала, что выбора нет, и смирилась. В конце марта ее отправили в поместье графа Блэкмора в сопровождении сэра Гарольда, доверенного лица лорда.

Прежде девушка никогда не покидала семейных владений. И теперь она с удивлением обнаружила, насколько скудны ее знания об окружающем мире, обо всем том, что происходило за пределами их земель. Единственное, о чем она слышала, живя в замке, что народ за время эпидемии сильно пострадал, и даже король Эдвард потерял ребенка. Но горе не сломило монарха. Оставаясь по-прежнему примером рыцарства и благородства, он заранее предупредил Францию о предстоящем нападении. Таких страшных разрухи и голода, какие оставила после себя чума, пройдя по всей стране, Кэтрин увидеть не ожидала.

Они проезжали мимо заброшенных деревень и полей, на которых одинокие вороны клевали сгнившие посевы. Это унылое зрелище казалось ей предвестием мрачного будущего.

На первом же привале сэр Гарольд достал из своей бездонной сумки бурдюк с вином. Запрокинув голову, он сделал большой глоток и громко рыгнул. Он был уже изрядно пьян, и Кэтрин серьезно беспокоилась за свою жизнь. В случае непредвиденной опасности сэр Гарольд не смог бы ее защитить.

На следующий день началась снежная буря, какой не было за всю прошедшую зиму. Понуро опустив головы, лошади еле передвигали ноги по заснеженным дорогам.

Буря не утихала. Этот последний всплеск зимы означал приближение оттепели.

К вечеру силы путников иссякли, а они находились еще далеко от поместья Линдлоу, где их должен был встречать эскорт графа Блэкмора.

В сгустившихся сумерках Кэтрин неожиданно увидела небольшую деревушку: постоялый двор, конюшня и пара лачуг. Вьющийся из трубы дымок обещал горячий ужин, а возможно, и ночлег.

Не услышав возражений пьяного сэра Гарольда, Кэтрин направила отряд в сторону убежища. «Петух и свинья» – прочитала она на вывеске постоялого двора, подъехав поближе.

У коновязи перебирали копытами около дюжины лошадей, но это обстоятельство не смутило храбрую путешественницу. Уж очень заманчив был запах жареной баранины!

– Отведите лошадей в конюшню! – приказал сэр Гарольд двум молодым слугам, сползая с лошади.

Пьяный, он не удержался и свалился в сугроб.

– О, черт! – вскрикнул он, тщетно пытаясь высвободить ногу из стремени. – Помогите!

Кэтрин взглянула в его сторону с отвращением. Отмахиваясь от летящих в лицо снежных хлопьев, она возмущенно думала о том, как мог отец отправить ее в дальний путь со столь безответственным человеком. Правда, она не учла, что сэр Гарольд был одним из немногих оставшихся в живых рыцарей, верой и правдой служивших своему барону.

– Сэр Гарольд, – обратилась она к нему, – вы позорите честь моего отца! Я не желаю, чтобы вы сопровождали меня в таком состоянии! И не собираюсь здесь мерзнуть, ожидая, пока вы протрезвеете.

С этими словами она повернулась к слугам. Оба они были высокими и крепкого телосложения, правда, один из них был слаб на голову. Ненадежность эскорта вызывала беспокойство.

– Джозеф, отведите сэра Гарольда в конюшню. Когда он придет в себя, и ни минутой раньше, пришлите его ко мне. А я узнаю, сможем ли мы здесь заночевать, – распорядилась Кэтрин и направилась к харчевне. – Если лорд Гилберт узнает о случившемся, то прикажет высечь сэра Гарольда. Мне бы этого не хотелось, так что, вернувшись, держите язык за зубами.

Джозеф перебросил сэра Гарольда через плечо, как мешок с дичью, и понес к конюшне. Следом за ним направился его приятель, ведя на отдых усталых лошадей.

Приподняв накидку, Кэтрин толкнула тяжелую дубовую дверь. За спиной бушевали снежные вихри. Стряхнув с одежды снег, она быстро захлопнула за собой дверь. Едва не падая от усталости, девушка прислонилась к стене и огляделась.

В харчевне воцарилась мертвая тишина. Грубые крестьянские лица повернулись к ней. Певец оборвал свою балладу. Они рассматривали юную леди враждебно, без тени смущения, словно спрашивая, что ей здесь нужно. Только очаг дружелюбно потрескивал в дальнем углу. Все вокруг было пропитано табачным дымом и едким запахом немытых крестьянских тел.

Вырубленные в стенах полукруглые ниши создавали видимость отдельных закутков. Зал был уставлен длинными дубовыми скамьями и столами, за которыми расположились завсегдатаи и путники, оказавшиеся этой ночью в такой же безвыходной ситуации, как и она. Никто не шелохнулся, только служанки бегали взад-вперед, поднося мед и наполняя кувшины пивом. Кэтрин растерялась.

– Там снежная буря, – неловко объяснила она свое появление в грязной харчевне.

Все по-прежнему молчали. Недобрые огоньки горели в глазах этих людей. Еще два года назад появление леди в таком месте произвело бы фурор, она стала бы там желанной гостьей. Но после прошедшей эпидемии чумы люди низшего сословия озлобились и перестали бояться господ.

Кэтрин была в смятении. Пытаясь исправить положение, она произнесла повелительным тоном:

– Мои сопровождающие в конюшне. Я хочу, чтобы их накормили!

Никто не проронил ни звука. Только маленькая девочка с ангельским личиком подошла к ней.

– Ваш плащ, леди, – сказала она, коверкая слова.

– Спасибо, – пробормотала Кэтрин, снимая свою роскошную накидку, и громко добавила: – Кто здесь хозяин? Мне нужны комнаты на ночь!

Волна смеха прокатилась по залу.

– Здесь нет никаких комнат, – раздался дерзкий ответ.

Оглядевшись, Кэтрин не нашла никого, кто бы мог оказаться обладателем приятного баритона.

– Это вы хозяин? – обратилась она к невидимому собеседнику.

– Здесь нет хозяина, бедный пьяница умер, как и многие другие.

– Но я хорошо заплачу тому, кто даст мне комнаты для ночлега, – смело произнесла девушка.

– О, милость Божья! Если вы так щедры, то стоит потратить время, чтобы отыскать их!

Толпа взорвалась издевательским хохотом. Оскорбленная, Кэтрин была готова броситься прочь, но, не желая показать свое смятение этим грубым и невоспитанным людям, она потребовала:

– Я хочу видеть того, с кем разговариваю! – Девушка обвела взглядом присутствующих. Правильная и красивая речь незнакомца позволяла ей надеяться, что в нем течет благородная кровь.

– Я здесь, миледи!

Кэтрин обернулась и в глубине комнаты увидела своего собеседника.

Он пристально смотрел на нее, на губах его играла ироничная усмешка. На незнакомце были грязный жилет и такие же грязные штаны. Рваные чулки едва прикрывали мускулистые ноги. Девушке ее круга не пристало восхищаться крестьянами, но Кэтрин не преминула отметить про себя его статность и привлекательность.

Недовольно нахмурив брови, она произнесла:

– Ваша наглость переходит все границы! Я уверена, что здесь должны быть комнаты для отдыха!

– Нет, – пробираясь через зал, ответил незнакомец. – Возможно, я наглец и невежа, но не лгун, и в этом могу поклясться! – Кэтрин встретила его гордый и непримиримый взгляд.

По одежде, развязной походке, спутанным волосам его можно было принять за простолюдина, однако утонченные и аристократичные черты лица говорили о натуре незаурядной, к тому же в нем угадывался сильный характер.

Незнакомец допил пиво и небрежно поставил кружку на ближайший стол.

– Сегодня, миледи, – продолжил он, – мы будем спать все вместе.

Кэтрин вздрогнула от удивления. Дерзкий ответ собеседника лишил ее дара речи.

– Нам всем не повезло, и мы будем рады, если вы останетесь на ночь с нами. Или со мной, – ухмыльнулся он. – Впрочем, можете продолжить свое путешествие. Выбор остается за вами.

Пока она лихорадочно соображала, что ответить, он протянул ей вновь наполненную кружку и предложил выпить. Задыхаясь от оскорбления, Кэтрин побледнела и оттолкнула его руку.

– Как вы смеете так разговаривать со мной? Вы… грубый и невоспитанный человек! – И, резко развернувшись, она направилась к стойке. Это было единственное свободное место. Отойдя от незнакомца подальше, девушка с негодованием добавила: – Лучше я замерзну, чем останусь ночевать с вами!

Голодная и измученная, она была растеряна, но старалась ничем этого не выдать.

– Я не разбойник, девушка. Не нужно злиться! Лучше объясните, как вы оказались одна ночью, да еще в такую погоду? – грустно улыбнулся он.

– Я не одна, а с сопровождающими. Они пошли привязывать лошадей. – Кэтрин не хотелось, чтобы этот человек узнал, насколько безнадежен ее эскорт. Она порадовалась, что отправила сэра Гарольда в конюшню.

– Здесь можно застрять на несколько дней, – заметил он, придвигая к ней чашу медового напитка. – Выпейте, я думаю, вам это понравится больше, чем пиво.

Дома она никогда не пила крепких напитков, хотя отец частенько предлагал ей. Но от кубка исходил такой душистый медовый аромат, что она не устояла и осторожно глотнула.

– Могу ли я узнать ваше имя, миледи? – поинтересовался незнакомец.

– Меня зовут Кэтрин. Я дочь лорда Гилберта, барона Шелби. – Она сделала еще один глоток и тут же почувствовала себя намного лучше. – Я направляюсь в замок лорда Блэкмора, где состоится моя помолвка.

Взглянув на нее с изумлением, незнакомец чуть не подавился пивом и громко захохотал. Успокоившись, он поднял бокал и тихо произнес:

– Бог проявляет свое милосердие, когда оно больше всего необходимо.

– Вы знаете моего отца? – Смех незнакомца озадачил девушку. «Если он служил у кого-нибудь из наших знакомых, – подумала она, – то с радостью поможет мне, раз уж сэр Гарольд не в состоянии». «А может быть, он знал Джорджа?» – мелькнула у Кэтрин надежда.

– М-м-м… – после долгого раздумья произнес он. – …Да, можно сказать, что я знаю вашего отца. Мы… близко знакомы.

– А может быть, вы знали и моего брата? – улыбнулась Кэтрин с надеждой.

– Да, но не так хорошо.

Кэтрин взглянула с недоверием:

– Что-то я не видела вас в услужении ни у одного из баронов. Как вас зовут?

Он поставил два стула, и они сели. Скрестив руки на груди, незнакомец ответил:

– Близкие друзья называют меня Волком.

– А не очень близкие? – улыбнулась она.

– Ягненком.

«Этот наглец умен», – подумала про себя Кэйт, поднимая бокал. Напиток уже возымел свое действие, и на душе потеплело. Разговор начал доставлять ей удовольствие.

– Но вы можете называть меня Гаем, миледи.

Неожиданно к ним подошел невысокий юноша и, учтиво поклонившись Кэтрин, обратился к незнакомцу:

– Милорд, ваша одежда высохла, но обувь еще сырая. – Хорошо, Джеффри, ты свободен, – резко прервал его Гай.

– Что-нибудь не так, милорд? – смутившись, спросил юноша.

– Нет, все в порядке. Ты свободен.

Странно посмотрев на них, Джеффри поклонился и ушел.

– Еще один бедолага, потерявший своего хозяина во время чумы. Бедный парень лишился рассудка и зовет меня милордом, – опередив вопрос Кэтрин, объяснил незнакомец. – Не смог воспользоваться своей свободой и вообразил, что я – его хозяин. Сколько людей потеряло рассудок в эти страшные времена!

Ужасная догадка мелькнула в голове Кэтрин.

– Вы были в услужении у знатной семьи, а после смерти хозяев присвоили дом и даже слуг, претендуя на знатность и благородство! – Она смотрела на него с отвращением, сердце глухо стучало в груди.

Брови незнакомца иронично изогнулись.

– Такая невинная девушка и уже так много знает о жизни?

Кэтрин подняла свою кружку и задумалась. Мрачные воспоминания поплыли перед ней: она видела страдания умирающего брата, застывший взгляд из его пустых глазниц, пока она копала могилу. Из ее груди чуть было не вырвался болезненный стон.

– Я знаю намного больше, чем могу рассказать кому-либо, – еле слышно произнесла Кэтрин. – И видела такое, что вовсе не следовало бы видеть восемнадцатилетней невинной девушке.

Она поднесла кружку к губам и сделала большой глоток.

С состраданием взглянув на юную леди, Гай предложил ей руку и подвел к столику. На его губах играла озорная улыбка.

– Я думаю, только очень бывалые женщины способны так долго голодать, не так ли? – лукаво сказал он, садясь на скамейку.

– Мне не пристало сидеть с вами за одним столом, это неприлично, – сказала Кэтрин упавшим голосом, видя, как служанка ставит на стол запеченную баранью ногу, гороховый пудинг, кладет два прибора.

– Ну тогда стойте там, миледи, – сказал незнакомец и отрезал сочный кусок мяса.

Кэтрин с ненавистью смотрела на этого дерзкого самоуверенного человека. Однако голод оказался сильнее, и девушка обреченно уселась за стол.

Внезапно дверь харчевни распахнулась и на пороге, запорошенный снегом, появился пьяный сэр Гарольд. В руках он держал пустой бурдюк. Покачиваясь, он направился к стойке пополнить иссякшие запасы вина. Кэтрин вознегодовала, но гнев быстро сменился опасением, что сэр Гарольд расскажет отцу о ее поведении.

– Ему не понравится, что я сижу с вами за одним столом, – прошептала она незнакомцу.

– Это и есть ваш сопровождающий? – Гай окинул ее недоверчивым взглядом. – Вашего отца надо бы заковать в колодки за то, что он послал такого человека заботиться о вашей безопасности!

К несчастью, это была правда. С самого начала отец не проявил должной заботы о ее защите в пути.

– Лошади пристроены, наша юная Кэйт! – подойдя к столу, отрапортовал сэр Гарольд заплетающимся языком.

– Сэр Гарольд! – возмутилась девушка, осмелев в присутствии нового защитника. – Я велела вам оставаться в конюшне до тех пор, пока вы не протрезвеете. А что касается лошадей, так они находятся в лучшем положении, чем мы. Здесь негде спать!

Сэр Гарольд осмотрелся вокруг и заметил спящих на полу людей. Зрелище было не из приятных. Неодобрительно глядя на Кэтрин, он заметил:

– Ваш отец будет недоволен, миледи, узнав, что вы проводите время среди крестьян и таких, как этот, – кивнул он в сторону незнакомца.

– Всегда можно уйти в конюшню, – заметил Гай, занятый едой. Он отломил кусочек хлеба и обмакнул его в соус. – Там вы можете забраться на сеновал и больше не беспокоиться о нарушении этикета.

– А это идея, – сэр Гарольд потер ладони, – я приготовлю для вас постель, леди. – И он направился к двери, прижимая к себе бурдюк с вином.

Кэтрин с тоской подумала об уютной теплой комнате, которая ждала ее в поместье, о мягкой чистой постели, в которой она могла бы уже отдыхать, если бы не буря. Но остановить разыгравшуюся стихию и уехать она не могла. «И раз уж приходится здесь оставаться, то почему бы не получить от этого хоть немного удовольствия. Поскольку сэр Гарольд считает возможным спать в конюшне, то и мне нечего сильно беспокоиться о приличиях», – размышляла Кэтрин. Она понемногу оживала и даже начала находить удовольствие в том, что столь необычные обстоятельства забросили ее сюда. Люди, очутившиеся здесь по воле судьбы, пребывали в какой-то эйфории и, казалось, потеряли чувство меры и времени. Они исступленно кружились в танце, музыканты же играли с таким вдохновением, как, казалось, они не играли никогда прежде. Атмосфера нереальности обволакивала девушку. Предчувствие подсказывало, что этой ночью произойдет нечто особенное. Тоска и одиночество, ее неизменные спутники со дня смерти Джорджа, отступили. Баранина никогда не казалась такой вкусной, как сегодня! А напиток таким изысканным! Он манил своим дурманящим ароматом. Почему прежде, недоумевала Кэтрин, она отказывалась от спиртного? Ей хотелось скинуть с себя оковы прошлого и молить Бога о жизни. Она была так счастлива, что осталась жива! «Прости меня, Джордж, за то, что я так радуюсь жизни!» – думала девушка.

– Как долго вы не ели, миледи? – откуда-то издалека донесся до нее вопрос незнакомца. Кэтрин вдруг поняла, что все это время не ела, а только вдыхала запахи еды.

– Со вчерашнего дня. Но мне кажется, что с тех пор прошел целый год! Когда умер мой брат, я потеряла аппетит и утратила желание жить. А сейчас, похоже, оно возвращается ко мне.

Желая отвлечь девушку от грустных мыслей, Гай стал рассказывать ей забавные истории из своей жизни. Озорные искорки, сверкавшие в его глазах, увлекали Кэтрин в мир беззаботности и блаженства.

– Однажды, дорогая леди, – начал незнакомец, и Кэтрин почувствовала его теплое дыхание у своего уха, – в замке лорда Ричмонда, моего хозяина, давали роскошный пир в честь короля Эдварда. Возвращаясь с охоты, он удостоил лорда своим посещением…

Она затаила дыхание. Бархатный голос волновал ее сердце и ласкал слух. Сейчас, когда он был так близко от нее, она видела то, чего не замечала раньше: густые ресницы обрамляли ярко-голубые глаза, светящиеся благородством, не свойственным людям низкого происхождения, небольшой шрам на скуле свидетельствовал о его участии в сражениях, делая лицо более мужественным. Манеры были мягкими и в высшей степени аристократичными.

– …и когда лорд Ричмонд уже отправился в свои покои, я ушел с пира и направился, как подобает, в комнату для прислуги. По пути я зашел справить нужду и увидел восседающего короля Эдварда, не нуждающегося в компании в столь деликатный момент, – закончил он с улыбкой свою рискованную историю.

Она позволила себе расхохотаться. От этого смеха потеплели суровые глаза Гая. Все грустные мысли остались позади. Радуясь, что настроение девушки улучшилось, он утих, и они молча доели все, что было на столе.

После еды окружающий мир, казалось, преобразился. Девушка улыбалась простоте и неприхотливости крестьян. С легкой завистью она глядела на счастливые лица девушек, обнимавшихся с любимыми мужчинами. Вокруг царили беззаботность и веселье. В душе зародилось какое-то новое и необычайно важное чувство. Это позже она будет неистово молиться! Пусть не в монастыре, а в доме мужа. Но это будет потом, потом. И хотя она никогда не разрешит себе любить другого мужчину, сейчас она завидовала свободе этих девиц, с легкостью бабочек порхающих по жизни. Забыв о предрассудках, она мечтала стать свободной! Ей не хотелось выходить замуж за человека, который был хуже дикого зверя. Но выбора не было…

– Почему вы печальны? – мягко спросил незнакомец.

Его наблюдательность приятно удивила Кэтрин, и губы ее тронула легкая улыбка, но глаза оставались грустными.

– Я думала о том, что никогда не стану такой беззаботной и счастливой, как эти девушки. Я выхожу замуж за человека, к которому не испытываю ни любви, ни уважения.

Незнакомец наклонился ближе и пристально посмотрел ей в лицо. Казалось, он читает ее мысли.

– Нет, Кэтрин, не судите слишком строго. Дайте ему шанс, и, быть может, вы полюбите его всем сердцем, – мягко сказал он. Волны энергии окутывали ее, затуманивая разум. Новое, неизведанное чувство обрушилось на Кэтрин, сметая все преграды и предрассудки, созданные правилами общественной морали.

– Я никогда не полюблю его.

– Почему, девочка? Твоя жизнь только начинается! Я вижу жажду любви в твоих глазах.

Она достала из сумочки четки и мечтательно улыбнулась.

– Я обещала своему брату молиться за его душу. А Бог не слышит молитв тех, кто живет только мирскими желаниями. Кроме того, человек, с которым я обручусь, не достоин уважения. Брат говорил, что он способен на подлое убийство.

Искра ярости зажглась в глазах незнакомца, и он сухо произнес:

– Не судите человека, ничего не зная ни о нем, ни о его жизни.

Кэтрин готова была согласиться с ним, но тон его был настолько резок, что она потеряла всякое желание продолжать беседу.

Молча вдыхала она мускусный запах его кожи, запах настоящего мужчины, который был властелином своей жизни. Взгляд ее скользнул по его губам. «Как обманчиво бывает первое впечатление!» – подумала девушка. Совсем недавно Кэтрин не верила ни единому его слову, а теперь с упоением внимала всему, что он говорил. И словно отвечая ее тайным желаниям, Гай с рыцарским благородством прижал ее к себе. Она увидела его лицо совсем близко от себя, и его шелковистые губы прикоснулись к ней с нежностью и благоговением.

Воспламененное незнакомыми мужскими ласками, сердце девушки затрепетало. Она раскрыла губы в ответном поцелуе и, закрыв глаза, унеслась в водоворот наслаждения.

Отступать было поздно, и только одна мысль тревожила разум: простит ли ее Бог за содеянное? И будто почувствовав это, Гай дотронулся пальцем до ее мягких губ и прошептал: