Текст книги "Леди и Волк"
Автор книги: Джулия Берд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
– Вы слишком многого хотите! – прошептала она, пытаясь унять дрожь.
Стефан обреченно вздохнул. Отвернувшись, он принялся разглядывать птицу.
– Возможно. – Его баритон, обычно богатый оттенками, звучал тускло и монотонно. – Я не хотел испугать вас. Нам следует поговорить о деле, из-за которого я привел вас сюда.
– Конечно. – Девушка неуверенно улыбнулась. – Это единственная причина, по которой я здесь. Возможно, вы собирались говорить о свадьбе? – вопрос прозвучал намеренно резко. За этой холодностью она стремилась скрыть свои чувства. Беззащитная и уязвимая, она была подобна потерявшемуся гусенку. И чем больше сбивалась с пути, тем громче становился крик.
Не обращая внимания на колкость, Стефан сказал:
– Мой отец тяжело болен и скоро умрет. Марлоу вынашивает какие-то коварные планы, в которых я пока не разобрался. Так что будьте терпеливы со мной. И ни в коем случае не верьте моему брату. Я предпринял для вашей безопасности все, что мог. И еще хочу, чтобы вы знали, что в качестве приданого ваш отец дал мне чисто символический клочок земли.
– Я не знала этого, – Кэтрин внезапно смутилась.
– О Боже! Мне не нужны ваши земли, леди! Я думал, вы поняли, что я отличаюсь от других мужчин. Ваш отец дал согласие на наш брак, за что мы обещали защищать его владения. Я заговорил об этом, поскольку вам необходима гарантия. Я отдаю вам Даунинг-Кросс, небольшое поместье, управляемое арендаторами. Если со мной что-то случится, оно останется вам.
– Что может случиться с вами?
– Надеюсь, ничего. В любом случае нам надо быть начеку. – Лицо Стефана вновь омрачилось.
Внезапно дверь башни распахнулась, и к Стефану стремительно подошел Джеффри.
– Милорд, вас внизу ожидает сэр Рамси.
– Провожу Кэтрин и тотчас приду, – ответил Стефан.
Девушка вышивала в своей комнате. После утренней встречи со Стефаном она была немного взволнована и мысленно возвращалась к подробностям их свидания. Внезапно в тишину ворвался протяжный волчий вой. Кэтрин вздрогнула и, отдав рукоделие Европе, подошла к окну. Ей хотелось увидеть своего товарища по несчастью – волка, страдающего от тоски и одиночества. Но лишь белые поля снега да небольшая деревушка предстали перед ней.
– Не стоит беспокоиться, – весело сказала Европа, не отрывая взгляда от рукоделия, – это волк ищет свою пару, волчицу.
– В Шелби мы редко видели волков, – задумчиво заметила Кэтрин, расчищая ладонью окошечко на замерзшем стекле. – Но я всегда их боялась. Они такие ужасные! Странно, что этот волк так громко воет средь бела дня.
Девушка грустно пожала плечами. В этом доме она чувствовала себя одиноко. Стефан занимался своими делами. И только Европа развлекла ее, устроив прогулку по территории замка. Она показала ей все, начиная с кухни и кончая голубятней. Кэтрин полюбовалась великолепными соколами, осмотрела огромные помещения для работающих в замке людей, раздельные для мужчин и женщин. Существовала своя иерархическая лестница, в соответствии с которой целые семейства проживали недалеко от центральной аллеи. Все они верой и правдой служили графской семье. Но сейчас здесь было не так многолюдно, как, по-видимому, до эпидемии чумы.
К вечеру вся семья должна была собраться за ужином, а поскольку этот час был уже близок, Кэтрин нервно поглядывала в окно. Она надеялась увидеть подъезжающего верхом Стефана.
Солнце садилось, и последние золотые лучи холодными бликами отражались на снегу.
– Волки соединяются на всю жизнь, подобно людям. – Хриплый и в то же время добрый голос Европы вывел девушку из задумчивости. – Они очень верны друг другу. И если один из них погибает, то другой умирает от тоски.
– Не может быть! – недоверчиво воскликнула Кэтрин, когда смысл сказанного дошел до нее. – Вы слишком романтичны, Европа! Что могут знать звери о верности?
– Это правда, моя девочка. Мне рассказывали охотники. Животные живут инстинктами.
Инстинкт. Вера. Теперь Кэтрин поняла, откуда у Стефана эти благородные понятия. А может, он просто хотел произвести на нее впечатление? Нет. Там, на крепостной стене, она видела его чарующие глаза, глубокие, словно озера студеной голубой воды. В них светились мудрость и ум, решительность и воля. Даже сейчас она испытывала волнение, вспоминая силу, исходящую от этого человека. Без всяких слов и доказательств она чувствовала мощную волю и благородство. Чувствовала инстинктивно. Но доверие, вера – это совсем другое дело. Кэтрин вспомнила шрам на щеке Стефана. Он сказал, что это след войны… Нет, ей никак не удавалось забыть про убийство лорда Роби. Возможно, Стефан не лучше своего коварного брата. Совсем сбитая с толку, девушка повернулась к окну. Там, на ближайшем поле, виден был серый одинокий волк.
Он стоял и, казалось, в недоумении озирался вокруг. Затем, вытянув шею, задрал морду вверх и начал свою тоскливую погребальную песнь. Замолчав, словно ожидая ответа, волк постоял еще немного и большими прыжками помчался прочь.
– Бедное животное, должно быть, потерялось. – Голос Кэтрин дрожал от нахлынувших переживаний. – А может быть, погибла его волчица. И теперь он страдает из-за своей верности.
– Любовь не всегда заканчивается так плохо, миледи, – ответила Европа.
– Я тоже так думаю, – сухо сказала девушка, отходя от окна. Она не могла позволить себе сочувствовать каждому несчастному существу, увлекаясь романтикой вечной любви. Несколько дней назад под пьянящим воздействием меда она думала иначе. Но теперь ее жизнь должна быть посвящена большему, нежели мыслям о любовной игре. Боль вины перед Джорджем жгла ей сердце. Она дала клятву брату и должна ее сдержать. Даже если Стефан, на правах мужа, овладеет ее телом, она все равно не отдаст ему свое сердце! Никогда!
– О Всевышний! Прости нам наши прегрешения! – бормотала Кэтрин, молясь о душе брата.
Солнце медленно покидало небосклон. Его алые лучи догорали на горизонте последними вспышками. Европа зажгла свечи. Закончив молитву, Кэтрин села к огню и вновь взялась за рукоделие. Последние слова кормилицы не шли из головы, вызывая беспокойство.
– Европа, давайте не будем предаваться мечтам, говоря о вечной любви и верности. Вы не хуже меня знаете, что любой здравомыслящий человек, потерявший свою половину, будет искать нового спутника для семейной жизни. Многие поступают так, чтобы выжить, а зачастую просто из жадности. Мое замужество – вынужденный шаг. И я никогда бы его не сделала, если бы не желание отца укрепить свое положение. – Кэтрин презрительно тряхнула головой.
Европа оторвалась от рукоделия и улыбнулась, блики огня мягко играли на ее морщинистом лице.
– Именно поэтому вы сегодня раз двадцать выглядывали в окно? Потому что ко всем равнодушны и любовь вас ничуть не интересует?
Правда, прозвучавшая в словах старой женщины, заставила девушку смутиться и покраснеть.
– Неужели мои чувства так очевидны? – вздохнула она. – Я поклялась брату, что посвящу свою жизнь молитвам. Но, побыв здесь всего один день, я уже жду Стефана, потому что нуждаюсь в поддержке, которую может дать только он. И в то же время боюсь, что он станет моей последней надеждой. Мой брат рассказывал, что Стефан – убийца. А я всегда доверяла ему. Когда мы со Стефаном встретились впервые, я боялась за свою безопасность, но теперь уже не знаю. Он не похож на убийцу. Иной раз за его грубыми манерами скрывается нежность, не свойственная мужчинам. – Кэтрин огорченно прикрыла ладонями лицо.
Европа тихо рассмеялась и похлопала девушку по колену.
– Так-так. Скоро все станет на свои места. Гай очень добрый человек, но, к сожалению, сейчас такие тяжелые времена. Он всегда будет твоим защитником. А что касается тебя, то когда вы поженитесь, будь ему всегда верна. Вас везде подстерегает предательство.
– Как же быть, если я мечусь между двух огней? – в отчаянии спросила девушка, глядя на Европу с надеждой.
– Когда ты выйдешь замуж, то должна быть верна своему мужу, – сказала мудрая женщина.
– Если бы это было так просто! – Кэтрин взволновано мерила шагами холодный каменный пол.
Ласково обняв девушку за плечи, Европа остановила ее и твердо сказала:
– Я знаю Гая с колыбели, Кэтрин. Я кормила его своей грудью. Поверь мне, он не убийца. Ох! Время и коварство его брата принесли Стефану тяжкие испытания. Но, честное слово, когда все кончится, только он один сможет честно глядеть людям в глаза.
И Кэтрин, успокоенная такой искренней любовью и преданностью, поверила старой женщине. Все-таки Стефан оставался для нее загадкой. Девушка была вынуждена признаться, что он очень понравился ей в харчевне, и нравился до тех пор, пока обман не раскрылся.
Кто-то тихонько постучал в дверь. Звук был настолько неуловимым, что казалось, будто по полу прошмыгнула мышь.
– Войдите! – прогрохотала Европа.
Дверь отворилась, и на пороге появилась Констанция, жена Марлоу. Высокомерие, исходившее от нее, абсолютно не соответствовало тому униженному положению, которое она занимала в доме благодаря мужу. «Она считает, что я посягнула на ее права», – подумала Кэтрин.
Когда Констанция заметила кормилицу, ее глаза расширились от удивления.
– Я не ожидала увидеть вас здесь, Европа, – недовольно сказала она. – Вы, несомненно, соблюдаете интересы Стефана, но я желаю, чтобы вы покинули нас.
Чопорная дама вплыла в комнату и остановилась, с интересом поглядывая на рукоделие, оставленное обеими женщинами на стульях. Придирчиво рассматривая шитье, она произнесла:
– Я пришла поинтересоваться, не хочет ли Кэтрин помочь мне закончить вышивание гобелена? Тем более что скоро она станет членом нашей семьи. И ее дети однажды оценят нашу работу, рассказывающую об истории их предков. – Констанция взглянула на девушку, словно сокол, готовый схватить приманку. – Что вы на это скажете?
Желая всей душой освободиться от этой женщины, девушка в растерянности кашлянула и беспомощно посмотрела на Европу. Молчание становилось бестактным, и Кэтрин ничего не оставалось, как согласиться.
Тусклые глаза Констанции зажглись такой искренней радостью, что Кэтрин не пожалела о принятом решении.
– Пойдемте! – сказала девушка, улыбнувшись. Она подошла к уходящей Европе и крепко обняла ее за плечи, словно пытаясь набраться сил и уверенности от старой женщины. Кэтрин чувствовала, что они ей понадобятся.
Она шла за Констанцией через гостиную к маленькой отдаленной комнате, всю обстановку которой составляли кровать, стулья и большого размера гобелен. Несколько факелов, расставленных вокруг вышитого золотом и бронзой полотна, освещали один из эпизодов давно минувшей войны. Девушка, словно завороженная, смотрела на грандиозное полотнище. Она восхищалась умением женщин рода Бартингэмов, которые десятилетиями трудились над этим шедевром. На одном из фрагментов был изображен истекающий кровью рыцарь. Кэтрин осторожно провела рукой по полотну.
– Очень впечатляет! – сказала она и тихо спросила: – Кто этот поверженный воин?
Констанция оторвала взгляд от иглы, которая быстро бегала по гобелену в ее умелой руке, и мрачно ответила:
– Это сэр Хью, родной брат прадеда графа Блэкмора. Как рассказывает история, он героически погиб, защищая замок. – Она вновь занялась работой. Неожиданно недобрая усмешка исказила ее лицо. – Но молва утверждает другое. Сэр Хью был младшим сыном в семье, но хотел, чтобы замок достался ему. И тогда старший брат нанес ему мечом смертельную рану.
Удивляясь глупости мужчин и их бессмысленным распрям, Кэтрин тряхнула головой и произнесла:
– Сколько крови льется из-за земли, которая, по сути говоря, никогда никому не может принадлежать! Все мы, смертные, проходим свой путь на земле Божьей, заимствуя и возделывая его пастбища. После смерти все уходит от нас, возвращаясь к Богу. Это все не наше, и мы не можем требовать ничего. Почему мужчины не понимают, что их войны за чужое добро – просто глупы.
– Ты так думаешь? – Глаза Констанции зажглись холодным огнем.
Очарованная полотном, Кэтрин не могла оторвать рук от вышивки. И, разговаривая с Констанцией, она с нежностью и благоговением делала осторожные стежки.
– Чума принесла нам страшное опустошение, но на то была воля Божья. А войны – это другое дело, их начинают мужчины, – девушка со вздохом облокотилась о спинку стула. – Когда я была маленькой, я мечтала стать графом. Теперь я понимаю, насколько это было глупо. Во всяком случае никому не придет в голову убить меня из-за земли, которой у меня нет.
Женщины молча продолжали работу. Вскоре руки Кэтрин замерзли, и пальцы уже не могли так быстро справляться с работой. Сбавив темп, она время от времени поглядывала в сторону женщины, которая вскоре должна будет стать ее родственницей. В молодости Констанция, видимо, была очень привлекательна. У нее были правильные черты лица. Но ее красота давно увяла, оставив холодные карие глаза и плотно сжатый рот с опущенными вниз уголками. Все, что осталось в ней, напоминало лишь призрак женщины, за исключением вспышек ярости или горечи, – чего именно Кэтрин разобрать не могла.
Внезапно Констанция вскинула глаза на Кэтрин, отвечая ей таким же пристальным взглядом.
– Ты очень красива. – Нотки горечи звучали в ее голосе. – Я никогда не была красавицей, зато мои земли только увеличили владения Блэкмора после нашей свадьбы.
– Я думаю, что если женщина принесла в семью земли, то она имеет право некоторым образом участвовать в их дележе, – сказала Кэтрин. – Как вы считаете?
Руки Констанции на мгновение замерли, и она подозрительно посмотрела на девушку.
– Такие мысли, Кэтрин, до добра не доведут. – Тон ее был зловещим. – Марлоу придет в ярость, если услышит что-нибудь подобное.
– Черт его побери, твоего Марлоу! – вспыхнула девушка. – Ты ему не рабыня! Ты должна жить своим умом! Не может же Марлоу читать твои мысли, Констанция. А если бы и смог, что с того?
Констанция закрыла руками уши, словно мятежные речи девушки могли отравить ее побежденный дух.
– Ты глупая маленькая дрянь, – прошипела она. – Скажи еще хоть слово, и я укорочу твой язык. Ты думаешь, что мужчины будут потакать твоим прихотям? Даже Стефан не такой дурак, чтобы позволить тебе устанавливать тут свои порядки. Посмотришь!
– Разве ты не можешь остаться верной самой себе? И не попытаешься вспомнить о своем достоинстве, если кто-то подскажет, как этого можно добиться?
– Я верна лишь тому, с кем считаются, глупая девчонка!
Кэтрин с удивлением смотрела на озлобленную женщину, которая, видимо, доверяла не тому человеку. Сама она не сомневалась, что навсегда останется верна самой себе, а Стефану только в том случае, если он заслужит ее доверие.
Констанция в негодовании вздернула подбородок:
– Скоро Марлоу станет лордом этого замка. Рядом с ним я всегда буду отстаивать наши права. И не дай Бог, кто-то захочет встать на моем пути!
Поняв двусмысленность сказанного, Кэтрин пришла в ярость. «Как она смела подумать, что я собираюсь занять ее место рядом с Марлоу?»
– Достоинство. – В голосе Констанции слышалась явная насмешка. – Что ты знаешь о достоинстве? Тебя без особых раздумий выдворили из отцовского дома и отдали в жены убийце только за то, что он носит имя графа! Твоя жизнь станет не лучше моей, и скоро, когда цвет облетит, шипы увядшей любви исколют твои руки так же, как и мои.
Слова были так оскорбительны, что кровь обожгла холодные щеки Кэтрин. Она и сама с болью сознавала, что ее брак нельзя было назвать достойным, но чтобы кто-то посмел сказать, что с нею будут плохо обращаться, это уже было слишком! Ослепленная яростью, девушка резко встала и направилась к двери.
– Я укололась! – раздраженно вскрикнула Констанция. – Смотри, что я из-за тебя сделала! Теперь я не смогу вышивать несколько дней!
Кэтрин остановилась и, взглянув на женщину, увидела окровавленный палец.
– Ты сильно поранилась? – девушка поспешно обошла гобелен и участливо дотронулась до Констанции. – Могу ли я чем-нибудь помочь?
Констанция с отвращением тряхнула головой.
– Уходи! И не смей прикасаться ко мне! У тебя вообще нет никакого права находиться здесь!
Кэтрин казалось, что ее ударили по щеке. Она задыхалась от гнева.
– Я ничего не сделаю, чтобы навредить тебе, – сказала она, стараясь оставаться спокойной. – Если хочешь, я уйду.
По мере того как девушка осознавала, насколько ее пребывание здесь нежеланно, она все глубже погружалась в безразличие и меланхолию. «В самом деле, у меня в этом замке будет долгая одинокая жизнь, – думала она с горечью. – Однако нельзя показать Констанции, что мне больно». Сдерживая желание покинуть комнату, Кэтрин села на стул.
– Ты не представляешь, во что превратится твоя жизнь, когда выйдешь замуж за Стефана, – зло пробурчала Констанция, обматывая платком пораненный палец. – Я не смогла выносить ребенка!.. Что ты можешь знать об этом? – горько продолжала она. – Ничего!
– Мне очень жаль, что так получилось.
– Хотелось бы мне в это поверить! – иронично усмехнулась Констанция.
– Так почему же ты не веришь? – недоверчиво спросила Кэтрин.
– Если я не рожу мальчика, то эти земли унаследуют твои дети!
Девушка в замешательстве опустила голову. Выйдя замуж за Стефана, она окажется причиной семейной вражды.
Констанция откинула прядь волос, упавших на висок. Полоски соболиного меха на плечах заиграли серыми искрами.
– На протяжении нескольких лет изо дня в день я переживала, что мое чрево бесплодно. Каждый месяц моя утроба сжималась от горя, рыдая кровавыми потоками и пятная меня меткой бездетности. А когда Бог сжалился надо мной, озарив искрой надежды, я не смогла выносить ребенка более четырех месяцев. Я могу сосчитать свои выкидыши, как бусинки на четках. – Нотки горечи исчезли, и речь Констанции стала тихой и монотонной. – Но теперь я снова ношу ребенка под сердцем. Четыре тяжелых месяца прошли, и я цепляюсь за надежду, что этот родится живым.
Она погладила свой живот, и Кэтрин впервые заметила признаки беременности.
– Ничего не должно случиться на этот раз! Если я вскоре не рожу сына, Марлоу покончит со мной.
– Ты, конечно, не имеешь в виду… – слова застряли у девушки в горле. Развод невозможен. Где-то вдали послышался крик сокола. Но если то, что говорил Стефан о старшем брате, – правда, то Марлоу найдет другой способ избавиться от бесплодной жены.
Констанция отдала иглу служанке, поднялась и разгладила мятый атлас платья. Она посмотрела на девушку уже безо всякой злобы и прошептала:
– Я уверена, что до тех пор, пока я не рожу сына, ты не будешь заводить детей. Но если ты родишь мальчика, Кэтрин, то шансов выжить у него… слишком мало. Многие умирают сегодня от самых беспощадных болезней. И никто не знает, не начнется ли снова чума!
С этими словами Констанция и покинула комнату. Ошеломленная Кэтрин осталась одна в зловещей тишине.
Глава 4
Когда Кэтрин спустилась к ужину, вся семья Стефана уже собралась в столовой Грейт Холла. Просторный зал, который мог вместить более ста человек, освещался мерцанием факелов, закрепленных на столбах.
Длинный стол, за которым расположились Бартингэмы, торжественно возвышался на помосте в глубине зала. Для рыцарей предназначались столы, расставленные вдоль стен, а для гостей – рядом с помостом, что позволяло хозяйке замка со своего возвышения следить за порядком во время пиршеств и праздничных приемов.
Графиня величественно восседала в центре стола. Казалось, отсутствие больного графа нисколько не беспокоило ее. Пажи помогали лордам и дамам, наполняя их бокалы элем и медом лучших сортов. Гончие терпеливо лежали под столами в ожидании костей, брошенных хозяйской рукой. Мрачное настроение собравшихся ощущалось в каждом их слове и движении. Казалось, шутки и смех, столь обычные для застолья, навсегда умерли в этих стенах.
Кэтрин нерешительно стояла у входа, крепко сжимая руку старой кормилицы. Европа рассказывала что-то о присутствующих в зале, но девушка ее не слышала. Все ее мысли были о Стефане. До самого последнего момента она ожидала его возвращения в своей комнате и теперь, оскорбленная его отсутствием, была вынуждена спуститься к ужину одна.
В глубине души Кэтрин было страшно, но она боролась с нахлынувшим смятением. Врожденное чувство собственного достоинства и сила духа не раз спасали девушку и в более трагических обстоятельствах, нежели обычное замешательство. Она выпустила руку кормилицы и, гордо вскинув голову, шагнула в зал. За величавой походкой и уверенной улыбкой скрывалась внутренняя дрожь.
Шествуя по залу, Кэтрин ловила на себе восхищенные взгляды гостей. Это придавало ей уверенности. Возле помоста она остановилась. С достоинством присев в реверансе, девушка обратилась к графине:
– Осмелюсь представиться вам, леди Розалинда. Меня зовут Кэтрин, я дочь лорда Гилберта.
Окинув девушку долгим проницательным взглядом, графиня промолвила:
– Значит, это вы, моя дорогая. Проходите, проходите. И не нужно быть такой официальной со своей будущей свекровью.
Кэтрин присела в реверансе и с благоговением взглянула на графиню. Эта женщина была необыкновенно красива. Даже морщинки, веером расходящиеся из уголков прекрасных глаз, не портили ее лица. Одетая в черный бархат и красный шелк, графиня была похожа на экзотический цветок, чуть тронутый первым морозом. Темная кружевная вуаль покрывала черные, как вороново крыло, волосы. Горящие глаза и выразительно изогнутые брови говорили об ее остром блестящем уме. Единственное, что свидетельствовало о безвозвратно ушедших годах, были морщины, залегшие вокруг рта. Но и они были не так заметны, поскольку все внимание притягивали к себе ярко накрашенные губы. Чувствовалось, насколько важно было для этой волевой женщины сохранить иллюзию неувядающей молодости.
– Добро пожаловать, моя дорогая, – сказала с подчеркнутой вежливостью графиня Розалинда. – Я надеюсь, ты простишь моему сыну, что он оставил тебя одну. Бесспорно, ему не следовало бы так поступать. Я, к сожалению, тоже не знала, что он отсутствует. Иначе просила бы Рамси сопроводить тебя к ужину. Скажи мне, дорогая, хорошо ли ты отдохнула после утомительного путешествия?
– Я отдохнула прекрасно. Спасибо за гостеприимство.
– Позволь представить тебя графу и графине Монтбери.
Встретив откровенно распутную ухмылку старого графа, Кэтрин смутилась. Она чувствовала себя куклой, выставленной на всеобщее обозрение.
– Да ты настоящая красавица, – сказал граф, облизывая кончиком языка беззубые десны.
Кэтрин сдержанно поклонилась. Взглянув на графиню Розалинду, она поймала на себе ее высокомерный взгляд.
– Ты действительно очень красива. У моего сына прекрасный вкус. Надеемся, ты будешь соблюдать его интересы дольше, чем другие английские леди, – сказала графиня. Ее тон был холоден и бесстрастен. – Добро пожаловать в нашу семью.
Граф обменялся с графиней Розалиндой понимающими взглядами и рассмеялся. Он так развеселился, что не обращал внимание на жену, толкающую его локтем.
Смысл сказанного был неприятен. В одно мгновенье, напомнив о прошлом сына, графиня уничтожила доверие Кэтрин к Стефану. Девушка чувствовала, как задыхается. Волна обиды и неуверенности захлестнула ее. Она робко взглянула на будущую свекровь. «Зачем она это сказала? Неужели ей нравится издеваться над людьми?» – думала Кэтрин. Отогнав прочь мрачные мысли, девушка улыбнулась. Ей некого было винить за свои страдания. Это был брак по расчету. И если об этом помнить, не останется места для разочарований и тоски о любви.
Графиня Розалинда представила Кэтрин остальным членам семьи, и девушка почтительно приветствовала всех их. Завершив ритуал знакомства, она заняла за столом отведенное ей место. Марлоу неотступно преследовал взглядом каждое движение Кэтрин. А Констанция, к счастью, даже не смотрела в ее сторону.
Девушка с утра ничего не ела, и поэтому с удовольствием принялась за восхитительно приготовленную говядину. Утоляя голод маленькими кусочками мяса, она прислушивалась к застольной беседе. И на какое-то время даже увлеклась хвастливыми рассказами очаровательного дяди Роберта. Однако когда мужчины начали говорить о растущем недовольстве крестьян и возможном мятеже, причине постоянного страха для знати, Кэтрин потеряла всякий интерес к их разговорам. Ее мысли снова вернулись к Стефану. «Где он сейчас? – думала она с досадой, поднося к губам кубок с медом. – Что ж, они договорились насчет их брака. Но оставить ее одну, и даже не представить семье, – это было слишком большим унижением!» Кэтрин печально смотрела на пустующее рядом с ней место, которое ее жених должен был бы занимать рядом со своей возлюбленной.
Она грустно улыбнулась про себя. Не такой преданности и любви Кэтрин хотелось! Она жаждала остаться одна и молиться за Джорджа! Девушка встала и собралась было покинуть зал, когда по Грейт Холлу прокатился какой-то шум.
Громкий удар двери в конце зала заставил стихнуть пьяные голоса нисколько не считавшихся с болезнью графа гостей. Все взоры обратились ко входу. На пороге стоял укутанный в черный плащ путник, окруженный толпой крестьян. Толстая беззубая женщина, мальчик-калека с одной рукой, коренастый арендатор и какой-то нищий – все они словно бросали вызов роскоши и богатству Грейт Холла и благополучию его гостей. За ними стояли еще трое мужчин, по-видимому более высокого происхождения. В руках они держали музыкальные инструменты. Это были менестрели.
– Неужели нельзя было подождать меня? – гневно воскликнул путник, сбрасывая капюшон.
Это был Стефан! При звуке его голоса сердце Кэтрин забилось сильнее. Вся ее злость и недовольство мигом исчезли, в душе родились сладкие чувства. Его внезапное появление было словно стремительный порыв ветра, предвещающий бурю. Уверенной походкой он прошел в зал и окинул пронзительным взглядом всех пирующих.
Когда Стефан посмотрел на Кэтрин, девушка вздрогнула. В его глазах, еще мгновение назад сверкавших от ярости, она увидела теплоту, предназначенную только для нее. Забыв о своем негодовании, она чувствовала себя польщенной таким вниманием. Девушка с облегчением поняла, что он не собирался огорчать ее этим вечером. Позабыв о молитвах, она с удовольствием глотнула медового напитка. «Что-то изменилось в Стефане», – думала Кэтрин. С каждым днем, проведенным с ним вместе, она открывала для себя новые черты его характера, все больше попадая под обаяние огромной внутренней силы, отражающей глубину его чувств.
– Целый день я был занят делами замка, а вы не дождались меня к ужину. – Стефан бросил на пол свой плащ, который тут же был подхвачен расторопным слугой. – Кроме того, я привел гостей.
Он сделал крестьянам повелительный жест. Оцепеневшие, они неуверенно шагнули вперед. На их лицах читалось смущение.
– Стефан, – наконец вымолвила графиня, придя в себя от неожиданности, – отправь своих гостей на кухню и присоединяйся к нам. Граф и графиня Монтбери почтили нас своим присутствием.
Стефан бросил на Кэтрин насмешливый вопросительный взгляд, словно спрашивая, как ему следует повести себя в этой ситуации. Его дьявольская беспечность придала ей сил, и девушка ответила ему открытой улыбкой. По задорному блеску глаз она чувствовала, что присутствие почтенных гостей, которые стали свидетелями ошеломляющего появления Стефана, лишь разожгло в нем азарт. Никогда прежде он не выглядел таким решительным, как сегодня.
– О, мой господин! – в словах Стефана слышалась неприкрытая насмешка. – Я весьма польщен вашим присутствием!
– Что ты хочешь этим сказать? – презрительно спросил Марлоу, вставая из-за стола.
Стефан иронично пожал плечами.
– Я удивлен, почему здесь так торжественно и скучно. Неужели из-за того, что у нас гости? – громогласно произнес Стефан, обводя взглядом всех присутствующих. – Если бы вы по-настоящему любили отца, то не забыли бы про музыку и танцы. В этом замке всегда царили смех и веселье! Именно так принимал гостей наш отец.
– Хватит, Стефан! – резко прервала его графиня. – Тебя слишком долго не было. Я удивлена, что ты еще помнишь, что нравилось твоему отцу. – Ее слова эхом прокатились по залу.
– Узы крови слишком сильны, чтобы забыть о них. Даже ценой чьей-то гибели, – холодно ответил он, но смысл сказанного не дошел до графини. – А теперь давайте радоваться жизни и веселиться от всей души! Играйте, менестрели!
Музыканты тронули струны еще не согревшимися от мороза пальцами, и веселые звуки баллады полились по огромному залу. Подвыпившие рыцари начали прихлопывать в такт музыке.
Стефан одиноко стоял посреди зала, и только преданный сэр Рамси, как всегда, был неподалеку от него. Кэтрин с нетерпением поднялась со своего места. Ей очень хотелось оказаться рядом со Стефаном и хоть как-то поддержать его. Но Марлоу опередил ее. Остановившись в двух шагах от Стефана, он зловеще произнес:
– Как посмел ты, презренный, вернуться сюда и своим запятнанным именем позорить честь нашей семьи и, в первую очередь, отца?
– А что ты скажешь о своем неуважении к отцу? – спокойно ответил Стефан, еле сдерживая растущую ярость. – Эти крестьяне пытались выдолбить могилу в замороженной земле. И не смогли этого сделать! Когда я поинтересовался, почему они не разожгли костер, чтобы земля оттаяла, они ответили, что граф Блэкмора запретил ходить в лес за дровами. А когда я спросил, почему же они не купят дрова за деньги, вырученные от продажи урожаев, они объяснили, что граф ввел новые налоги. Так для чего же введены новые налоги, Марлоу?
– Здесь не место обсуждать денежные дела. – Марлоу подошел к Стефану вплотную и дернул его за руку. – Отец имел на то основания.
– Отец не имеет к этому никакого отношения. – Стефан отразил удар. Желваки вздулись на его скулах, а голубые глаза обдавали леденящим холодом. – Это твоих рук дело, Марлоу! И знаешь чем это кончится? Тем, что наши работники уйдут летом к другим баронам.
– Они не сделают этого.
– Сделают, Марлоу, если ты и впредь будешь обращаться с ними жестоко. Крестьяне озлоблены после чумы. И теперь они знают, что Смерть беспощадна к лордам так же, как и к ним. Они не станут больше терпеть твои угрозы. Смотри, как бы не пришлось пожалеть о содеянном.
– Ты глупец, Стефан! Я ничего не стану делать ради спокойствия нескольких животных.
Стефан усмехнулся.
– Ты – презренный идиот, братец! – Повернувшись к крестьянам, Стефан добавил: – Угощайтесь, друзья! Не кажется ли вам, что король слишком долго не удостаивал нас своим вниманием?
Однако никто не шелохнулся. Даже слуги застыли на своих местах, не зная, чью волю они должны выполнять. Наконец Кэтрин, стряхнув оцепенение, взяла со стола большую тарелку с едой. Не обращая внимания на негодующие взгляды Розалинды и Констанции, она протянула ее старейшему из крестьян.
– Да благословит вас Бог, миледи! – благодарно поклонился он Кэтрин и взял еду из ее рук.
