Текст книги "Сломя голову"
Автор книги: Джули Дэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Как бы там ни было, я усвоила урок, полученный Лоурел: если вам не повезло с установленным лимитом, то по крайней мере вы узнаете, каковы пределы допустимой погрешности. Родди был очень похож на офицеров таможни аэропорта имени Дж. Ф. Кеннеди в Нью-Йорке. Они не цепляются к вам из-за ста долларов сверх установленного восьмисотдолларового беспошлинного лимита на импорт. Но в то же время они становятся в высшей степени подозрительными, если вы заявите в декларации действительно низкую сумму. (Родди сказал бы, что я плохо собирала сплетни, если мои командировочные расходы не включали бы по меньшей мере полдюжины ленчей в его самых любимых ресторанах.) И еще одну вещь нельзя забывать: стервятники чувствуют ваш страх.
После бесчисленных случаев потения от ночных ужасов и выкручивания рук на каждом шагу, начиная от момента получения формуляра таможенной декларации в самолете до длительного пути к воротам сначала иммиграционного контроля, а затем таможни, только чтобы быть пропущенной (машут рукой «проходи») после небрежного контроля или зловещего предупреждения, я кое-что поняла.
Я должна выглядеть более подозрительной, чем настоящий растаман, пахнущий ладаном и жадно чавкающий «Читос».
Теперь я научилась быть спокойной, хладнокровной и не обращать внимания на мелочи. Я не имею в виду, что никогда не заявляла в декларации меньше, чем ввожу! (И даже если делала слишком много покупок за рубежом, была уверена, что тем самым помогаю мировой экономике.)
С этой филантропической мыслью в голове я вошла в номер, где, как сообщили, меня должны ждать орхидеи от «Шанель». Я разорвала конверт, который лежал на столе рядом с цветами, ожидая увидеть несколько теплых слов от руководителя пресс-службы, которая закладывала фундамент для будущего примирения, указывая время и место, установленные власть предержащими (то есть ею самой).
Но это оказалось нечто совсем иное.
«Четверг, 2:35 пополудни.
Алекс, у меня был ленч с одним из клиентов неподалеку отсюда, вот заглянул, чтобы поприветствовать тебя. (Я чуть было не заснул с головой в тарелке супа. Ты на меня оказываешь ужасное воздействие.) Но тебя не было на месте. Ну, понятно – возмутительно, но лифтер впустил меня в номер, чтобы я мог оставить тебе эту записку. Разве здесь нет охраны? Или я выглядел очень честным? Предполагаю, что внушил ему доверие. О, наверное, он видел меня утром и вообразил… Как бы то ни было, но я сказал, что увижу тебя снова, и, кажется, ты ничего не имела против. Как насчет сегодняшнего вечера? Теперь у меня есть твой номер телефона – симпатичная горничная порылась в твоих вещах и нашла его для меня. Слегка подшучивая при этом. У меня деловой обед, который я не могу проигнорировать. Позвоню тебе в номер после него, вероятно, около десяти. Ник.
Р.S. Я не слишком самонадеян? Ты можешь отдать распоряжение оператору заблокировать мои звонки. И я пойму, что должен забиться в какой-нибудь укромный угол и не высовываться».
Я перечитала записку по меньшей мере раз пять, прежде чем сообразила положить свою сумку от Вюиттона и снять туфли. Который час? Шесть тридцать. Я перекувырнулась на кровати, по-прежнему держа в руке записку Ника, легла на живот. Исследовала конверт: обычный гостиничный конверт. Но открытка, белая и с водяными знаками, была от Смитсона с Бонд-стрит – приятная на ощупь. Любопытно. Неужели он носит с собой собственные канцелярские принадлежности? Или написал это раньше, до того, как пришел сюда? Ладно, может быть, это не так уж и странно – иметь при себе письменные принадлежности. Возможно, он носит их с собой в папке. Консультанты часто ходят с папками, не так ли? Интересно, чем занимаются консультанты? «Консультировать», задумалась я, это один из тех глаголов, которые в любом случае требуют дополнений. Кого они консультируют? Или их кто-то консультирует?
Гораздо важнее другое: Господи, что же именно надеть? Я встала и подошла к зеркалу, чтобы взглянуть на себя. Уже с десяти шагов было ясно, что мне отчаянно необходимо поправить макияж. Конечно, подойдя к зеркалу ближе, я вспомнила, что сегодня утром наложила недостаточно косметики, чтобы ее можно было заметить. А после езды на «веспе» необходимо было что-то сделать с волосами. Хотя одежда была бы вполне подходящей, если бы не была слегка помята. Черный жакет делал мою фигуру, как никогда, похожей на форму песочных часов – за исключением случаев ношения бескостных корсетов, конечно. А брюки – о, Стелла знала, как скроить пару брюк. Я поднялась на цыпочки. А если я надену туфли, которые сняла, то стану почти гибкой и тонкой… и скошу глаза, откинусь назад и взгляну в зеркало под смешным углом.
В запасе оставалось целых три часа и семнадцать минут до того момента, как предположительно он должен был позвонить – в том случае, если его «вероятно, около десяти» значило то же, что и мое «вероятно, около десяти» (по меньшей мере одиннадцать на часах модницы). Слишком много времени в моем распоряжении, и все-таки недостаточно, чтобы полностью подготовиться на пустом месте: длительная ванна, бритье, нанесение крема, укладка, маникюр… Возможно. Проклятие, это было ужасно короткое примечание. И это кошмарное, «вероятно».
Пока я стояла, пристально вглядываясь в зеркало и проверяя, нет ли на лице прыщиков или пятен, вызванных стрессом, на меня напал приступ паники. Какая одежда будет уместной для того места, куда мы пойдем?
Черт возьми, как могут мужчины быть такими поразительно невнимательными? Не дать мне ни малейшего намека на то, куда мы пойдем и что будем там делать! Мы познакомились в клубе; хотел ли он выйти, в смысле выйти прогуляться – или выйти – пойти куда-нибудь развлечься после длинного рабочего дня? Я нахмурилась. Почувствовала едва заметное жжение, верный признак начинающего зарождаться прыщика у самого носа. Стресс.
Решение было только одно: надо выбрать наряд, не слишком бросающийся в глаза, и другой, убийственно сногсшибательный, и когда он позвонит, я тонко выужу из него какую-нибудь информацию и за то время, которое понадобится ему, чтобы добраться сюда, успею соответствующим образом одеться. Иногда я восхищаюсь собственной находчивостью.
Мой теперешний костюм все еще имел шанс, хотя его надо было отутюжить. Не было времени, чтобы звонить в службу обслуживания. Придется самой отпаривать одеяния старомодным способом. Я быстро сбросила с себя брюки и пиджак и завернулась в гостиничный банный халат. Затем повесила одежду на тыльную часть двери, включила душ на возможно наиболее горячую температуру и захлопнула за собой дверь, получив удар по спине.
А затем последовал толчок в пятую точку. Я полагала, что должна радоваться, поскольку обладаю ограниченным числом чемоданов и потому вожу с собой только крошечную часть своего гардероба. Слишком большой выбор долгое время отравлял мое существование.
В чем видел меня Ник? В платье от Прада и «гладиаторских» сандалиях. Значит, надо продолжить разработку темы сексуальности: выглядеть секси – да, доминатрикс (властно) – нет! Что ж, тогда все в порядке. Если мы собираемся пойти куда-нибудь без затей, то я всегда могу надеть пару джинсов «Севен» – новых, из темной грубой хлопчатобумажной ткани, которые придают мне такой вид, как будто я надувная фигура. Я вытащила их из стенного шкафа. Внимательно осмотрела. О, они хорошо смотрятся с белыми босоножками от Джимми Чу, на ремешках из верблюжьей кожи, с открытыми мысками и трехдюймовыми каблуками. Я проверила педикюр, который чудом сохранился в течение почти целой недели. Отлично. Я была рада, что захватила с собой эти «чуйки» в последнюю минуту. Всегда стоит положить в чемодан одну лишнюю пару обуви. (Естественно, лучше было бы положить и запланированную пару туфель тоже… Я наконец призналась самой себе, что поклонник туфель из «Евростар» был всего лишь нездоровой фантазией, чтобы снять обвинения с настоящего виновника: меня.) Я внимательно проинспектировала секцию выходного дня своего гардероба. Прошла мимо черного свитера-безрукавки с воротником «хомут» от Майкла Корса – чересчур уныло. И мимо красной футболки от Диора с надписью «J'adore» [38]38
Я обожаю (фр.).
[Закрыть]– слишком ультрасовременно. (Словно какой-либо мужчина способен вынести такой приговор.) Нашла! В глубине висел тончайший кашемировый джемпер с глубоким V-образным вырезом, подчеркнутым двумя рядами переплетенного шелкового шнура, которые огибали плечи. То, что надо.
Все шло гораздо лучше, чем я ожидала. Осторожно перекинув через левую руку нежный свитер, я беспечно крутила шнурки, пока шла к кровати, чтобы положить на нее одежду. Когда повернулась, чтобы снова пойти в гардероб, зазвонил телефон. Слишком рано для Ника, подумала я. И схватила телефон, лежавший на краю стола.
– Хелло! – произнесла я бодро. Слишком бодро, как выяснилось.
– Алекс, это Родди!
Пауза. Я сникла. Пожалуй, слишком поздно, что бы положить трубку? Черт. Я откашлялась и попыталась придать голосу более серьезный тон.
– Привет, Родди. Как дела?
– У меня все хорошо, Алекс. Спасибо, что спросила… А теперь мне хотелось бы узнать, как дела у тебя, поскольку ты не отвечаешь на мои многочисленные электронные письма.
– Ну… нормально…
– Алекс, что происходит? Я не получал от тебя известий почти два дня. Насколько велик твой счет за обслуживание в номере?
– Родди! Знаешь, меня не было здесь все это время. – Я старалась изобразить возмущение. – Я… я… я охочусь за материалом для статьи.
– Неужели?
– Это новый модельер. Совершенно необычный, правда. Его первый показ состоялся прошлой ночью – просто восторг. – Энтузиазма в моем голосе прибавилось, едва я подумала о коллекции. – Его модели произведут переворот в женской моде. Я уверена!
Родди издал некий одобрительный возглас, или, зная его, я могла сказать, что этот звук, по его мнению, должен был показать собеседнику: редактор по-настоящему сильно заинтересован.
Только потом я вспомнила одну деталь, которую он воистину должен был оценить, – ого!
– Да, и Рената выплыла из ниоткуда, чтобы принять участие в его показе!
– Алекс, и ты говоришь об этом только сейчас!
Я погладила себя по голове – увлеклась добиванием противника.
– Но, Родди, – вкрадчиво и небрежно сказала я, хотя ликование так и прорывалось, – он исчез.
Пропал, что-то в этом роде. Как сквозь землю провалился.
– Правда?!
– Все говорят о показе, и ни у кого нет материала для статьи, – продолжала я, кусая губы и в душе надеясь, что не лгу. – Но я этим занимаюсь. Работаю над эксклюзивом с его рекламным агентом… и я получила информацию из невероятного источника, очень близкого к дизайнеру.
Я чувствовала себя немного виноватой, будто, говоря все это, просто использовала Жака, несмотря на то, что он ясно дал понять, что хочет, чтобы о Луис-Хайнце написали. На самом деле я всего лишь хотела успокоить Родди относительно подготовки статьи для журнала.
– Ладно, это звучит потрясающе, Алекс. Продолжай.
– Спасибо, Родди. Извини, что не звонила. Тут на самом деле такая суета. – Это было ближе к истине.
– Что ж, – согласился он. – Просто держи меня в курсе событий.
– Обещаю, – пробормотала я. – Вскоре свяжусь с тобой.
Положила трубку, упала на кровать и почесала голову тыльной стороной «Палма».
– Жди беды, – простонала я, колотя руками и ногами по матрасу, как четырехлетний ребенок в припадке ярости. На мгновение я закрыла глаза, затем потрясла головой и приподнялась на локтях. – Ладно, полагаю, по меньшей мере, я могу насладиться своей последней ночью свободы…
Встав опять перед шкафом, я смотрела на дюжину пар обуви на полу. На мгновение подумалось, что слишком многим людям это показалось бы чрезмерным. Но если вдуматься, на самом деле я не упаковала ничего сверх меры. Две из этих пар приобрела за последние два дня. (Погодите, это даже не кажется слишком заметным.)
Часто я нахожу полезным сначала выбрать обувь, а уже к ней подобрать все остальное. Выбрать надо было между «леопардовыми» туфлями на шпильках от Дольче энд Габбана или босоножками от Чу. (Попытка подогнать их к другому наряду так или иначе заставила меня чувствовать себя лучше, будто я была королевой практичности.) После длительных внутренних дебатов я решилась на простое черное обтягивающее платье-перчатку до колен, которое приобрела много лет назад на распродаже образцов у «Дольче». Сидело оно прелестно, низкий овальный вырез горловины почти превращал его в вечерний наряд. Это была причина, по которой я всегда включала его в свой гардеробный календарь в качестве «сюрприза без даты». Сегодня вечером оно – и я – будем сюрпризом, приуроченным к дате (свиданию). Я почувствовала, что мое лицо краснеет от одной мысли…
Под впечатлением, что смогла сделать выбор более чем за два часа до выхода, я решила уделить несколько минут, чтобы успокоить (облегчить) свою совесть, наверстывая просмотры показов. Упала на кровать, зевнула, потом лениво потянулась за пультом для телевизора. Я и забыла, как мало спала прошлой ночью.
Должно быть, в этот день на показах не произошло ничего интересного – канал моды уделил внимание редчайшему из «творцов» в мире готовой одежды в Париже – многообещающему французскому дизайнеру. Британцы, американцы, бразильцы, бельгийцы, израильтяне – каждый мог похвастаться яркими коллекциями, созданными за последние годы, но даже ради собственной жизни я не могла вызвать в памяти имя последнего галльского пришельца, который имел больше, чем рядовые появления на экране. А поскольку на экране появились модели на подиуме, я решила, что этот Балтус Макверо не смог бы остановить тенденцию к упадку. В оформлении показа, который, по-видимому, проходил в заброшенном товарном складе, превалировала своего рода завораживающая «лесная тема». Там были грубоватые фальшивые деревья, стратегически размещенные вокруг подиума, что позволяло моделям показать свое искусство пантомимы, когда они проходили, останавливаясь то тут, то там, прячась за деревьями. Девушки развлекались, выставляя напоказ длинные блондинистые, украшенные плетениями объекты действительности и яблочно-красные щеки, начали исполнять вариацию на тему платья Белоснежки, которое каждый когда-то видел в своей антологии детской классики: голубой лиф, псевдотюдоровский высокий ворот, желтая юбка и пышные красные рукава. Мои веки дрожали, и, хотя я хихикала над всей этой нелепостью, зевала все сильнее.
Вскоре я перешла от Белоснежки к Спящей Красавице… я была одна, заблудившись, бродила по лесу, снова и снова останавливаясь, чтобы спрятаться за вздымающиеся в небо сосны… Все казалось таким реальным. Я глубоко дышала, прижавшись к дереву, чувствовала липкую сосновую смолу на своих ладонях. Взглянула вверх – и еле разглядела темное небо между буйными ветвями. Я продолжала двигаться. Потом услышала какой-то шум. Это я? Я остановилась, вздрогнув, когда вновь послышались звуки непонятного происхождения. Почувствовала себя так, будто оказалась в фильме ужасов, заблудившись в чаще, не имея ничего, кроме карманного фонаря – или, пожалуй, в моем случае, пакета с багеткой от Фенди – для защиты. Казалось, звуки доносятся откуда-то слева, поэтому я повернула направо, но вдруг не смогла двинуться. Посмотрела вниз… и увидела, что мои новые черные туфли от Лабутена попали в вино и покрыты грязью.
– Что это было – со мной и моим обувным горем? – пробормотала я, еле дыша, наклонившись и пытаясь выпутаться. Из позы согнувшись я смогла увидеть вдалеке просвет. Бросилась бежать… бежала… бежала… но, казалось, это бег на месте. Наконец добралась до поляны. И ахнула: там была Арианна Сайдботтом, дрейфовавшая вдоль журчащего ручейка. А на противоположной стороне водной преграды стоял Ник, одетый в бриджи и свободную белую рубашку. Я окликнула его, но он меня не услышал – ручей каким-то образом вдруг превратился в водопад, и каскады воды вызвали грохот, стучащий внутри моей головы. Потом Ник увидел меня и прыгнул в воду, в одежде и во всем… и, Боже мой, это было прямо как в фильме «Гордость и предубеждение» – или, может быть, интерпретации «Гордости и предубеждения» Бриджит… Джонс. Был ли это Ник или Колин Ферт [39]39
Колин Ферт – английский актер, снимался в фильмах «Дневник Бриджит Джонс», «Гордость и предубеждение», «Влюбленный Шекспир» и др.
[Закрыть]? Вся эта вода… Что за шум?
Я проснулась, рывком вскочила с кровати, чуть не выпрыгнув из собственной кожи. Сделала глубокий выдох, покачала головой и подвигала плечами, но звук упорно продолжался. Это не сон, сказала я себе. Не водопад за дверью… О Боже! Возможно, и не водопад, но точно вода! Я перепрыгнула через комнату к ванной – влажный пар просачивался сквозь щель под закрытой французской дверью. Черт возьми! Я распахнула дверь и вошла в… сауну. Складок на моей одежде больше не осталось, это уж точно.
Я проскользнула через затопленный пол ванной комнаты, отключила воду. Почувствовала боль в животе, только представив себе, что бы случилось, если бы поток проник в мой гардероб. Я чуть не закричала от этой мысли. Только затем, промокшая и стараясь не поскользнуться, я заметила, что сток душа заткнут. И даже не смогла вспомнить, делала ли я это. Возможно, горничная… В любом случае я стояла по щиколотку в воде. Я схватила весь десяток полотенец с сушки и бросила на пол. Это была большая ванная комната. Я просто стояла там, посредине, окруженная островками из плотной белой махровой ткани. Хорошо еще, что зеркала запотели. Не хотелось даже думать о том, как я выгляжу.
До тех пор, пока не раздался стук в дверь.
Проклятие! Который час? Десять-ноль-шесть. Господи! Я неистово протерла одно из зеркал рукавом халата: все, что я могла разобрать, – клубы пара и спутанные волосы. Боже, помоги!
Еще одна серия ударов в дверь.
Я была парализована. И к тому же в банном халате.
– Секундочку, уже иду! – наконец заставила я себя откликнуться.
– Хорошо. Это я, Ник.
Сердце подскочило аж, до горла. Ну да, кто бы еще это мог быть, верно? Звук его голоса не только подтвердил мои худшие опасения, но и, конечно же, отчасти привел меня в раздраженное и обеспокоенное состояние. О, но я уже упоминала, я ведь была в банном халате?!
Не зная, что делать, я стояла там, сжавшись и проклиная все на свете. Что делать, Господи? Как быстро смогу я надеть что-нибудь? И как мне объяснить этот беспорядок?
Слава Богу, врожденный инстинкт заставил меня действовать, потому что, прежде чем поняла, что именно делаю, я уже была на полпути к своей кровати, стягивая волосы в подобие мокрого хвоста пони, хватая джинсы и кашемировый джемпер – чтобы натянуть их, причем у меня даже не было времени найти свой увеличивающий объем груди лифчик, – и затем потрусила в направлении двери, отклонившись по пути от маршрута к шкафу, чтобы надеть «Джимми Чу», прежде чем замедлить бег и перейти на горделивый шаг. Сделала три глубоких йоговских вдоха, пригладила волосы, как могла, примерила несколько различных улыбок и открыла дверь.
Он стоял на пороге во всей своей красе. Ник был в черном костюме и хрустящей белой рубашке с расстегнутым воротом. В левой руке он держал ненужный галстук из «Эрме» – возможно, не так до сердцебиения сексуален, как в бриджах «Мистер Дарси» [40]40
Мистер Фицуильям Дарси – вымышленный персонаж, один из главных героев романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение». Дарси представлен как холодный и достаточно проницательный человек.
[Закрыть]и белой рубашке из моего сна – не забудьте, что те были мокрыми, – но довольно близко к идеалу.
– Я слишком рано? – спросил он с лукавой улыбкой. (Или это я вообразила, что она лукавая.) Он стоял, прислонившись к дверному косяку.
– Гм, ладно, ну, я так не думаю. А ты? Который час? – выпалила я. Внутренне вся сжалась и снова неловко пригладила волосы. И наконец: – О! Как невежливо с моей стороны. Входи.
Пар начал распространяться по всему номеру. Мне стало любопытно, заметил ли Ник. Интересно, не забыла ли я закрыть дверь ванной? А он начал беседу без меня.
– …а потом я сообразил, что забыл взять твой номер телефона, так что ничего другого не оставалось, как прийти сюда, – говорил он.
– Рада, что ты это сделал, – отозвалась я – из реплики, правда, не совсем было понятно, чему именно я рада. – Ну, почему ты не присядешь? Дай мне минутку, пожалуйста.
Но прежде чем я смогла совершить свой «ловкий» побег в ванную, обнаружила, что дверь-то я на самом деле не закрыла. И Ник вытянул шею, пытаясь разобрать, что там происходит.
Он взглянул на меня с ослепительной улыбкой. После нескольких лет встреч с мужчинами, по большей части британцами и французами, могу отдать должное доброй старой американской стоматологии.
– Похоже, я застал тебя не в самый удачный момент?
– Почему ты так думаешь? – отозвалась я, чувствуя себя как олень в свете прожекторов.
– Ладно тебе. Я не эксперт в таких делах, но с твоих волос стекает вода.
Мои руки немедленно потянулись к голове – волосы, по-видимому, находились в состоянии между влажным и мокрым. И скорее инстинктивно правая рука взметнулась вверх, чтобы прикрыть рот, пока я смеялась, наполовину от конфуза, наполовину от облегчения.
– Я не смогла тебя одурачить, верно? – вымолвила я между приступами смеха.
Он встал прямо и посмотрел мне в лицо.
– Ладно. Или это так, или ты с трудом пытаешься мне намекнуть, чтобы я убирался, но ты слишком вежлива, чтобы сказать это прямо.
Я смущенно потупилась.
– Да уж я скорее утоплю тебя в собственных мокрых волосах, чем скажу, чтобы ты убирался. Это, между прочим, гораздо проще, – усмехнулась я. – Боюсь, это просто небольшой бытовой несчастный случай.
Я объяснила ему, до какой степени увлеклась шоу Белоснежки – но мудро слегка приукрасила точное содержание моего сна.
Ник смотрел мимо меня в сторону ванной комнаты.
– Может, помочь?
– Гм, ну, там небольшой беспорядок. Я чувствую себя ужасно неловко, оставляя это для горничной завтра утром.
– Давай посмотрим, – сказал он, мимоходом взяв мою правую руку в свою и ведя меня к наполненной паром ванной. А я, вместо того чтобы беспокоиться о том, что он утвердится во мнении, что я неловкая и бестолковая, – я анализировала его руку: достаточно большая, чтобы заключить в нее мою, мягкая на ощупь, но мужественная. Руки были важны для меня. Они могли сообщить очень много о парне. Можете считать меня приверженной традициям, но мне нравится знать, что мой мужчина когда-либо занимался физическим трудом. Или хотя бы выглядит «рукастым». Или по крайней мере чтобы он не отказывался выносить мусор.
Когда мы остановились на пороге для осмотра района бедствия, Ник выпустил мою руку и положил ладонь мне на спину, чуть ниже шеи. Я почувствовала, как по позвоночнику вверх и вниз пробежала дрожь. Он наклонился и прошептал:
– Алекс, что мы будем делать с тобой?
О, что-нибудь, что нам понравится, подумала я. И глуповато улыбнулась.
– Я только… только хотела отпарить свои вещи… – И подарила ему самый невинный взгляд, моргнув ресницами.
Знаете, что он сделал после этого? Снял свой пиджак, ботинки и носки, закатал брюки и рукава рубашки. И жестом позвал меня. Я подняла бровь и ответила взглядом «Ты мне?».
– Приступим, – предложил он насмешливо.
Вот это да! Мужчина, который не боится домашней работы и всего такого. Моя мама, чей муж – то есть мой отец – не мог даже вскипятить воду, одобрила бы его.
Я скинула свои «Джимми Чу», закатала джинсы и встала рядом.
– Откуда начнем?
Полотенца уже впитали в себя столько воды, сколько могли, и угрожающе темная береговая линия, казалось, была готова перелиться в соседнюю комнату.
Я схватила одно полотенце и начала выкручивать его над ванной.
– Эй, проверь, открыта ли заглушка, – сказал мой кавалер. Я метнула в него сердитый взгляд.
Мало-помалу мы продвигались вперед, втянувшись в беседу, пока работали. Он сообщил, что обязан был пообедать с главным управляющим его консалтинговой фирмы, которая приехала в Париж, чтобы провести несколько встреч. После пяти блюд и четырех бутылок вина в «Тэйлевент» – одном из любимых трехзвездочных ресторанов Родди – миссис Главный управляющий, несомненно, под хмельком, начала вести себя слегка фривольно, заигрывая с Ником, дотрагиваясь до него ногой. К большому облегчению Ника, босс изящно вызвал его вечером, прежде чем что-либо по-настоящему возмутительное могло случиться.
– Ты настоящий дамский угодник, верно?
– Ну, среди определенного числа домохозяек шестидесяти с хвостиком в Гринвиче, штат Коннектикут, – там я, безусловно, бомба!
– Повезло тебе, что не взорвался.
– Но ведь с другой стороны – я мог бы получить повышение…
– Касаясь дамских ножек во время делового обеда и вытирая пол вместо свидания. – Я прикусила язык, поняв, что за слово на букву «с» только что произнесла.
Ник посмотрел на меня.
– Еще не поздно, – многообещающе произнес он.
Я старалась выглядеть озабоченной, уставившись на пол в своем углу, чтобы скрыть широкую улыбку. За полчаса то, что было бассейном, сократилось до нескольких луж. И тут я почувствовала брызги воды на спине. Обернулась. – Что за?..
Еще брызги. Весь мой левый бок был облит. Я изобразила возмущение.
– Хочешь поиграть? – Я схватила мокрое полотенце и приблизилась к нему.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Ник с почти ангельским выражением лица. Но я заметила, что одну руку он держит за спиной. Бросила полотенце ему в голову и попыталась сбежать, но так смеялась, что почти сложилась пополам от приступов хохота. Далеко я не убежала – ноги оторвались от пола. Ник схватил меня сзади, как тряпичную куклу, и уложил на спину, на кровать. Он склонился надо мной, совсем близко, улыбаясь, не говоря ни слова, только… выжидая. С мокрыми спутанными волосами. Я обнаружила, что не мигая смотрю на каплю воды, которая формируется на конце одной из прядей. Капелька росла, вытягивалась и наконец начала падать, словно в замедленном кадре… Я придвинула щеку, чтобы поймать ее. И зажмурилась, когда она попала в уголок моего правого глаза. Ник нагнулся, так что я почувствовала, как его волосы задевают мой лоб, а затем его губы мягко прижались к моим.
И это послужило толчком, вернувшим меня в реальное время. Веки открылись. Я увидела, что Ник сидит на пятках рядом с кроватью, а его брюки по-прежнему закатаны до середины икр. И конечно же, начала хихикать. Вероятно, это была ответная реакция участка головного мозга, присматривающего за девичьей неловкостью (который в моем случае был гораздо более изношенным, чем участки, которые контролировали, скажем, изучение иностранных языков или двигательно-зрительную координацию). А может быть, я на самом деле терялась, когда дело касалось мужского пола вообще, за исключением чрезвычайно привлекательного мужчины, который только что меня поцеловал. Проклятие, ненавижу себя, когда углубляюсь в рефлексию.
Ник выглядел слегка задетым, но я не была уверена, чем именно. Смущение? Чувство вины? Боже сохрани, отвращение? Если говорить обо мне, не думаю, что причина была в последнем. И было хорошо для меня.
Наконец Ник коснулся меня.
– Кажется, мы собирались куда-то пойти? – сказал он с одной из тех улыбок, которые заставили меня забыть все дурные мысли. Но я все еще пристально смотрела на его голые икры, и Ник в конце концов начал неловко разворачивать подвернутые штанины. Кажется, он был рад заняться чем-то.
Должно быть, мое лицо ничего ему не говорило, но под бесстрастной маской я отчаянно пыталась приказать своему мозгу прекратить снова прокручивать тот поцелуй. «Что все это значило», – вопрошала моя непослушная голова. «Заткнись, – настаивала я. – Улыбайся и кивай. Посмотри на эту неотразимую ямочку. Не так пристально! Не хочешь же ты, чтобы он подумал, что ты странная? И ради Бога, скажи хоть что-нибудь!»
Должно быть, ему казалось, что у меня отстраненное сознание. Следующая вещь, которую я сделала, – поднялась на ноги. Потом услышала голос – должно быть, собственный.
– Ради Бога, где я оставила туфли? – И шмыгнула к двери ванной комнаты. Они лежали на ковре, там, где я их скинула. Подняла и принесла назад к кровати, где Ник уже привел себя в порядок. За исключением волос, которые все еще были влажными и взъерошенными. Как будто – и я обнаружила, что эта мысль меня приятно возбуждает, – он только что принял душ и вытер голову полотенцем… Не забудьте, пожалуйста, выйти из-под водосточной трубы! Нельзя не отметить, что это выглядело до смерти сексуально.
– Итак, куда мы пойдем? – спросила я, задержав свой взгляд на его лице на несколько секунд дольше, чем следовало бы, хотя приказала себе не делать ничего подобного. Ноги, обутые в «Чу», были в безопасности, я уселась на кровать, с притворной скромностью сложив руки на коленях. Я была полна решимости идти до конца ради его ласкового и невинного взгляда.
– Как насчет какого-нибудь спокойного местечка? – спросил Ник, вставая и предлагая мне руку. Он поднял меня с излишней силой, так что я остановилась вплотную к нему. Отклонилась назад на какую-то долю дюйма и почувствовала, как его рука обхватывает меня. Он посмотрел на меня сверху вниз. – Где мы сможем разговаривать…
Еще лучше, подумала я, где-нибудь в темноте, чтобы он не мог заметить, как я пристально разглядываю его. Бог мой, какая же я глупая девчонка.
