Текст книги "Сломя голову"
Автор книги: Джули Дэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
4
– Что, черт возьми, случилось вчера вечером?
Лола. Ее телефонный звонок опередил мой будильник на семь секунд.
– Слушаю, – пробормотала я, перекатившись в кровати, чтобы выключить будильник. Подложила под себя пару подушек. – М-м… Ты о чем? – невинно уточнила я.
– О чем, о чем? – В ее голосе звучала откровенная злость. – Я думала, вы все в экстазе из-за Луиса-Хайнца, хотела узнать, что ты думаешь по поводу показа, а ты вдруг испарилась! А я планировала взять тебя сегодня утром впервые в это кафе в Двадцатом районе, но теперь я даже не уверена, интересует ли тебя еще все это и намерена ли ты…
– Лола, я ужасно хотела тебя найти, но после того как вынырнула Рената, добраться до тебя стало невозможно… – начала я.
Она не слушала, продолжала наезжать на меня. Хорошо зная, что есть лишь один способ привлечь ее внимание, я выдержала паузу для пущего драматического эффекта, прежде чем выпалить:
– О'кей, я встретила парня.
– Выкладывай. – Она мгновенно успокоилась. – Сейчас же!
– Ладно, ладно, но что делать с этими показами, – Теперь я окончательно проснулась, сидя за своим ноутбуком и стараясь сообразить, что было запланировано на сегодня. Демонстрации следовали впритык – в полдень и в час, – и это даже без учета более раннего шоу, которое я все равно проспала. Я поняла, что, по правде говоря, не собираюсь писать ни об одном из них. Кроме того, наметился гораздо более перспективный материал – тот, о котором необходимо поговорить с Лолой в любом случае. Тогда я смогу решить несколько задач сразу. Плюс всегда есть «Мода-ТВ». Я лишь надеялась, что источники Родди пропустят этот показ. И тот… – Заметано, – сказала я, встряхнув головой в моем новом небрежном стиле. – Встретимся в кафе Марли через час.
Закончила разговор с Лолой, пошла в ванную комнату, надела роскошный белый махровый халат, нагревшийся на горячей стойке… Достаточно ли у меня времени, чтобы успеть помокнуть? Славная пенистая ванна сейчас была очень-очень кстати. Я закрыла слив и открыла кран, добавив в воду немного ароматизированных солей для ванны «Анник Гуталь». Пробуя пальцами ноги температуру воды и мечтая о некоем мистере Нике Сноу, вдруг вспомнила о письме, отправленном Джиллиан накануне вечером.
Ой-ой! Я перекрыла воду и сделала несколько шагов к компьютеру. Ванна почти наполнилась, всплывающие крошечные ароматные пузырьки соблазняли меня. Я посмотрела на ванну. Потом на компьютер. Снова на ванну. На компьютер…
Ванна. На самом деле и выбирать-то было незачем – на стене ванной комнаты висел второй телефон. Я погрузила ноги в очень теплую, почти горячую воду и плавно соскользнула вниз. М-м-м… О, это оказалось лучше, чем… Я улыбнулась. Возможно, скоро мои мысли на этот счет могут из-за кое-кого измениться. Я пристроила голову на подушку, лежащую на краю ванны, расслабилась, затем потянулась к телефону. Я чувствовала себя как мисс Пигги [28]28
Мисс Пигги – фантастический персонаж, созданный студией спецэффектов Джима Хенсона.
[Закрыть]– не хватало разве что белого с золотом телефона принцессы с наборным диском.
– Джиллиан слушает.
– Это Алекс.
– Слава тебе, Господи. Теперь я хотя бы знаю, что ты жива. Но вам придется многое объяснить, юная леди. Пожалуй, я закрою дверь.
До меня донесся звук плавного перемещения ее кресла на колесиках и щелчок.
– Все в порядке. Черт, у меня даже нет попкорна, но давай начинай!
– Немного рано для этого… кстати, что ты делаешь в офисе в такую рань? У вас ведь сейчас где-то около шести? Я забыла, что я в Париже, а не в Лондоне.
– О, бедненький завсегдатай модных кругов! Ну, кончай увиливать, рассказывай все. Ты обещала непристойные подробности, помнишь?
– Ладно-ладно! – Я почувствовала, как краснею, а вода становится прохладной. Выдернула на секунду затычку и включила горячую воду, поджав колени, чтобы не ошпарить ступни.
– Что за шум? Ты в водопаде или как?
– Ну-у… в ванне.
– Не хочу никаких объяснений. Говори. Я слушаю.
Не знаю, почему я вдруг почувствовала неловкость, собираясь рассказать своей лучшей подруге о Нике. Я не была человеком, готовым целоваться и рассказывать обо всем: я полагала, лучше скрывать некоторые вещи, и кроме того, воспринимая информацию, действительно не хотела знать детали, – например, того, чем Джиллиан и ее супруг занимались в постели. Ник и я, естественно, в постели вообще ничего не делали… пока. «Надо выходить из тупика», – приказала я себе.
– Итак… этот парень. Он был на показе в «Живанши» и слегка поцапался с какой-то юной репортершей, и они толкнули эту известную дизайнершу, и…
– Да-да, это я уже все видела по телевидению и на сайте. Ты сама просила, и, конечно же, я просмотрела это видео сегодня утром. Только хочу спросить: этот твой мужчина – он действительно такой привлекательный?
Я засмеялась:
– Разве он не восхитителен?
– Отвратительно. Ты визжишь от восторга.
– Эй!
– Извини, извини, – Джиллиан хихикнула, – продолжай.
– Хорошо, поскольку этот новый скандал устранил меня из заголовков новостей, я подумала, что смогу без опаски показаться на людях. А моя подруга Лола организовала вчерашний показ в стиле гуэрилла в очень самобытном ночном клубе на Пигаль для нового перуанско-швейцарского дизайнера, который по-настоящему революционен… О Боже, ты бы посмотрела на его изумительные платья! Я хочу по одному каждого цвета… и я еще не сказала тебе, что в показе участвовала супермодель Рената?
– Знаешь, до сих пор не могу привыкнуть к этой твоей жизни. Вот все, что я пока скажу.
Я засмеялась:
– Забавно, не так ли?
Снова пустила воду и добавила еще немного соли. Потом бросила быстрый взгляд на свои пальцы, чтобы проверить, не слишком ли они покраснели.
– Как бы там ни было, это совсем другая история. Ты хочешь непристойностей…
– Еще бы, ты меня знаешь. Я здесь для дешевых острых ощущений.
Я рассказала подруге о пристававших ко мне папарацци, об их требованиях, чтобы мы позировали вместе, и о том, как Ник и я начали разговаривать, и о показе, и о таинственном дыме, превратившим наши мозги в кисель, и как мы очнулись в такси, мчавшем нас к моему отелю.
– Минутку, – перебила меня Джиллиан, – хочешь сказать, что там была какая-то таинственная субстанция, некий аэрозольный вариант «экстази», распыленный в зале, что заставило тебя запрыгнуть в машину с незнакомцем? Или все дело в платьях, которые тебя настолько возбудили?
– Бред, сама понимаю. Может быть, все, вместе взятое… Или возможно, это из-за Ника… Я сказала тебе, что его зовут Ник?
– Нет еще. И ты не сказала, что случилось в твоем отеле!
– Верно… ладно… – Я подыскивала слова. – Ну, мы… мы разговаривали.
– Александра Симонс, я не могу поверить, что после всего того, что мы вместе пережили, ты собираешься отделаться от меня подобным образом. Я глубоко обижена!
– Джиллиан! Я говорю правду. Ничего не было. Ты же знаешь меня – никаких действий на первом свидании.
– И ты можешь назвать это свиданием? Не похоже – не было ни приглашения, ни согласия на вышеупомянутое приглашение.
– Верно.
– А после знакомства в ночном клубе я бы определила это как установление отношений, – продолжала она, явно любуясь своим слогом. – Но это подразумевало бы некоторое аномальное поведение, а ты у нас в таких вещах не замечена.
– И?.. – не выдержала я.
– То, с чем мы здесь имеем дело, – случай, не поддающийся классификации, – подвела черту Джиллиан. – Исключение из правил.
– Не надо правил, пожалуйста, – попросила я. – И никаких игр до тех пор, пока тебя не зачислят претенденткой на олимпийские соревнования по флирту. Мы просто болтали… ни о чем и обо всем. До семи тридцати утра. Это было… удивительно. Он удивительный. – Я вздохнула. – Помнишь, давно, в колледже, когда ты встречалась с кем-то из класса или с кем-то еще, ты просто проводила ночь, беседуя обо всем? И это была самая возбуждающая вещь в колледже.
– Говори за себя, – ответила Джиллиан, смеясь. – Меня скорее возбуждали наши двухъярусные кровати. Шучу. Я понимаю, о чем ты говоришь.
– И больше ты ничего подобного никогда не встретишь. Как взрослый человек – больше никогда. Думаю, ни у кого на такие вещи просто нет времени.
– Во всяком случае, у тех из нас, чья работа не требует выставлять себя в ночных клубах…
– Продолжай, Джиллиан, – сказала я нежно. – Но я по-прежнему буду утверждать, что это совсем не так очаровательно, как кажется.
– А мне нравится говорить своей маме и вообще всем на работе, что это именно так. Тебе не понять торжества сознания сопричастности!
Я вылезла из ванны с морщинками на пальцах рук и ног, завернулась в банный халат. И следила за тем, как из ванны уходит потоком пенистая струя уже остывшей воды.
– Мы действительно очень подходим друг другу, – сказала я еле слышно. – И разве я не достаточно ясно объяснила тебе, насколько он сексуален?
– Да-да, – живо ответила Джиллиан. – Так… Вы обменялись телефонами или чем-нибудь в этом роде? Ты должна напомнить мне, что вы, одинокие детки, собираетесь делать в ближайшие дни.
– Гм-м… я не совсем уверена. Он сказал «увидимся». Скорее декларативно. Не вопрос и не «могу ли я…», а утверждение «я увижу тебя снова». Ужасно самонадеянный, правда? Или я неправильно истолковала его слова? Или он просто был последователен? Ты же знаешь, я могу агонизировать над этим в течение нескольких дней…
– Господь свидетель, я не разбираюсь в том, что подразумевают мужчины. Я даже до сих пор в половине случаев не понимаю, о чем говорит Джон!
– Ты имеешь в виду ту половину случаев, когда сама слушаешь его? – пошутила я.
Джиллиан и ее муж имели привычку не дослушивать – а чаще вообще не слушать – друг друга.
По мнению Джиллиан, поэтому они никогда не ссорились. Это было настолько же приятно, насколько и неудобно. Я опустилась перед несессером и начала приводить в порядок волосы.
– Так что мне теперь делать? Мяч на его стороне поля. Он знает, где меня найти. Я знаю только его имя. Ник здесь в командировке, поэтому вряд ли оно есть в телефонной книге. Думаю, могла бы поискать телефон его компании. Но даже если я раздобуду номер телефона, стану ли звонить? Сегодня точно не буду, а завтра… – Я прервала свой монолог, вспомнив, что Джиллиан все еще на линии. – Как долго минимально нужно выждать, дня два?
– Мне кажется, ты говорила – никаких правил, – отозвалась подруга.
– Есть правила и правила, – возразила я. – Знаешь, что я имею в виду. Нужно соблюдать некоторое подобие приличий.
– Боже, как я рада, что больше не одинока.
– Ну, спасибо, Джиллиан!
– Да, но я также совершенно не представляю, что я надену, и скажу, и сделаю, чтобы соблазнить бедного мальчика в следующий раз, когда увижу его…
– Думаешь, я знаю? – засмеялась я.
– Ха, конечно, ты знаешь, – ответила Джиллиан. – Ведь ты профессиональный журналист, поэтому, я уверена, обязательно найдешь твоего парня. Я видела в кино, как репортеры это делают! А когда разыщешь – слова-то ты уж точно подберешь. Ты всегда знаешь, что сказать.
– Спасибо за доверие, – улыбнулась я. – Значит, ты думаешь, что я тут же ухвачусь за него, когда найду?
– Точно. И я хочу услышать по-настоящему непристойные подробности в следующий раз!
Мы добрых полчаса болтали по телефону с Джиллиан, поэтому к тому моменту, когда я высушила феном волосы и облачилась в свою одежду для четверга – брюки серовато-бежевого цвета с плиссированными вставками внизу, кажется из весенней коллекции Стеллы Маккартни, и черный пиджак крутого покроя, плотно облегающий, времен ее работы в «Хлое», – у меня почти не оставалось времени, чтобы наложить тон и скрыть темные круги под усталыми глазами, припудрить лицо «Т-Леклер» и намазаться темно-вишневой помадой от Шанель. Я уже начала сердиться на себя из-за постоянных опозданий. Можно подумать, что, проработав в этой сфере определенное время, я привыкла к тому факту, что модное опоздание не является опозданием вообще. Но мне по-прежнему не нравилось спешить.
Снова день, снова такси. Я обнаружила, что прокручиваю в голове каждое слово Ника и каждое его движение – что скрасило поездку до Лувра, где мы условились встретиться с Лолой. Такси свернуло с рю де Риволи на маленькую улицу, которая вела мимо внутреннего дворика музея с его современной стеклянной пирамидой, плюхнувшейся прямо в центр архитектуры Ренессанса наподобие некоего опасного чудовища в наряде от минималиста Хусейна Чалаяна [29]29
Хусейн Чалаян – дизайнер, работы которого находятся на стыке архитектуры, философии и антропологии. Имеет музей собственных работ в Нидерландах.
[Закрыть]. Водитель любезно высадил меня там, где посыпанную галькой землю сменяло подобие пешеходной дорожки. Должно быть, обратил внимание на мои трехдюймовые «Маноло» (настоящего стиля «Кэролайн» из кремовой замши).
Я зашагала в направлении пирамиды, а затем свернула налево к кафе Марли, расположенное в одном из крыльев музея, в непосредственной близости от величайших произведений мирового искусства. И как будто сам открывающийся вид был недостаточно хорош, места на длинной террасе снаружи были превосходной ареной для наблюдения за людьми, своего рода галерей высшего общества. Я часто думала, как много завсегдатаев сочли бы обычный завтрак там культурным мероприятием.
Поднялась по ступенькам, ведущим на террасу, и огляделась, высматривая Долу. Ее не было видно. Но за столиком в правом углу я услышала какую-то нестройную разноголосицу. О чем они? Ожидая увидеть членов какого-нибудь вымирающего клана, собравшихся для обсуждения проблемы круассанов, я еще раз осмотрелась. Там оказалась не кто иная, как Лора Ривингтон, самое последнее пополнение в полку замечательно блондинистых и замечательно пластичных каталожных моделей, при этом занимавшая пост репортера раздела моды в «Лос-Анджелес ньюс». Сначала я подумала, что она общается с официантом, но тот уже спустился с террасы. И я смогла заметить его накрашенные глазки, когда парень проходил мимо меня. На самом деле Лора была поглощена беседой с многообещающим британским стилистом, которого я, кажется, встречала на последнем лондонском показе. Неужели они разговаривают друг с другом по-французски? «Je comprens», – сказала она, только она произнесла это как «Jay comprends». Я со своей стороны совсем не comprends необходимость употребления ломаного французского между двумя людьми, превосходно говорящими по-английски.
Я вошла в ресторан. Лола ждала за столиком справа от двери. Она встала, когда я приблизилась, и пафосно расцеловала меня в обе щеки. На ней было еще одно из эффектных платьев Луиса-Хайнца – вересково-серое. Когда красотка снова села, она посмотрела на меня поверх своей чашки кофе как на провинившегося ребенка.
– Алекс, ты маленький дьяволенок, – начала она. – Ты вся пылаешь!
Я широко улыбнулась в ответ.
– Итак, ты хотела рассказать о Луисе-Хайнце?
– Угу. – Она постукивала своими короткими, с отличным маникюром, ногтями по столику. – Всему свое время, ах ты, бесстыжая девчонка. Сначала расскажи мне, что с тобой случилось прошлой ночью.
Точно рассчитав время, у нашего столика возник официант, подарив мне пару минут до начала допроса. Я заказала, как обычно, croque monsieur и salade verde маленькую бутылку воды «Ивьен» и заставила Лолу ждать. Несмотря на то, что она была здесь завсегдатаем, ей непросто было сделать выбор. И в результате она потом заказывала то же, что и я.
Я обдумывала ход мыслей, пока официант разъяснял ей специальные пункты меню на сегодня. Должно ли меня беспокоить, что обе они, Джиллиан и Лола, были так взволнованы – даже приятно возбуждены – из-за того, что я познакомилась с парнем? Неужели я была настолько трогательно скучная до сих пор?
После нескольких минут запинаний и нерешительных бормотаний Лола попросила принести ей то же самое, что и мне, добавив к этому еще moelleux au chocolat [30]30
Шоколадный торт
[Закрыть]. И она даже не спросила меня, буду ли я участвовать в этом. Должно быть, она ожидала неудачного дня на Луисо-Хайнцевском фронте.
Я решила кое-чем поделиться с Лолой, прежде чем приступать к еде.
– Итак, тебе не терпится услышать пикантную историю – но, пожалуйста, не рассчитывай на многое, – или ты думаешь, что преисподняя должна немедленно покрыться льдом, если даже у меня может быть история? Кстати, что это за дурацкий дым был в клубе прошлой ночью?
– Алекс, дорогая, – засмеялась Лола. – Все, что я могу сказать, – проклятое время! Ты слишком много раз бывала в Париже, чтобы не подпасть под его чары. Это должно было случиться. Я всегда знала, что такое произойдет. И рада, что имею к этому хоть какое-то отношение. Что же касается чего-либо недозволенного… давай назовем это просто чарами другого рода.
– Угу, – произнесла я, недоверчиво поджав губы. – Все равно я докопаюсь до сути. Когда я получу свой большой материал о Луисе-Хайнце… не говоря уж о Ренате. Каким образом, черт возьми, тебе это удалось?
– Никаких романтических историй, никаких историй о Луисе-Хайнце. – Лола игриво покачала головой.
– Согласна. – Я озвучила краткую версию событий прошедшей ночи, не забыв несколько раз упомянуть, насколько искажено было мое восприятие из-за вещества, распыленного в воздухе клуба.
– Хм-хм… – произнесла она. – Интересный предлог.
– Но это правда, с какой стати мне оправдываться? Поэтому я была вынуждена отправить своей подруге в Нью-Йорк по электронной почте предостерегающее сообщение!..
Лола засмеялась.
– Мне нравится твоя история, – сказала она, задумчиво оглядывая помещение. – Не могу дождаться, пока ты снова с ним встретишься.
Впервые за день я нахмурилась:
– Думаешь, я снова увижу его?
Это привело к пятнадцатиминутному анатомированию последних слов Ника, сказанных мне. Я хорошо понимала, что женщины – особенно присутствующие тут – имеют врожденную потребность пересказывать заново каждую мельчайшую подробность их диалога с мужскими особями, и, естественно, ценила поддержку и советы Джиллиан и Лолы. Но хватит – значит хватит… Я чувствовала себя опустошенной и, пожалуй, слегка передержанной, как фотография в проявителе. Дальнейшие исследования и дикие гипотезы – только для меня и моего «альтер эго». Мы и сами вволю поиздеваемся.
– Ладно, тебе еще не наскучило? – спросила я, шутя лишь отчасти. – Не думаешь, что пришло время и тебе рассказать о твоей большой удаче? Я имею в виду, каким образом Ты нашла Ренату и как тебе удалось привлечь ее к показу?
Счастливая улыбка разлилась на лице Лолы. Она откинулась на спинку стула и слегка прикрыла глаза, будто купаясь в лучах похвалы и славы.
– Ну, начинай, – попросила я с улыбкой. – Восторгов по поводу собственных добродетелей уже достаточно. Тебе необходимо, чтобы твоя подруга в прессе отметила триумф Лолы, не так ли?
Ресницы широко открытых глаз Лолы трепетали от волнения.
– Правильнее сказать – триумф Луиса-Хайнца. Именно он привлек ее!
– Что? – Я уставилась на Лолу, допуская, что она шутит.
Но та выглядела совершенно серьезно.
– Ты правильно расслышала. Именно Луис-Хайнц заставил ее прийти.
– Как? Разве не ты сама рассказывала мне, что у него нет друзей? Однако его музы – известные супермодели?
Лола выпрямилась и покачала головой:
– Невероятно, знаю. Но это правда. Помнишь, все говорили, что Рената поселилась среди коренных жителей Амазонии, а еще болтали, что у нее какие-то темные дела в Бразилии?
Я послушно кивнула: я хорошо выучила катехизис мира моды.
– Так вот, истина где-то посередине. Она действительно была в Бразилии по поводу секретной пластической операции, но не знала, что с ней не все в порядке, пока спустя несколько недель не переселилась в…
– Перу, – выпалила я.
– Правильно, в Перу. И вот когда она почувствовала лихорадку и бродила вокруг одного небольшого поселения в поисках чистой воды, вот там-то, гляди-ка, там и оказался Луис-Хайнц. Конечно, узнал ее. В этом богом забытом углу он вырос, преклоняясь перед ней… у него даже были ее фотографии на стене. Такова сила моды…
– И что произошло потом?
– Он привел Ренату в дом своих родителей, и – помнится мне, Луис-Хайнц учился на врача? Так вот, он помог ей поправиться…
– А что с ней было не так?
– О, не знаю. Инфекция, какая-то ужасная штука типа этого, что ли. Я не расспрашивала о кровавых подробностях. Во всяком случае, пока Рената восстанавливала силы в их доме, она увидела некоторые из блокнотов с эскизами Луиса-Хайнца, брошенные в углу, уговорила показать ей его платья и убедила, что гениальность не должна быть заперта и что он просто обязан немедленно бросить медицину. А Ренате никто не может отказать.
– Нет, ты не знаешь… Все начиналось так же, как большинство скандалов из-за нее, если верить проповедям в «Женской одежде».
– Итак, Рената стала ему помогать. Дала денег и поддержала – э-э… заставила – его перебраться в Париж и с тех пор тайно опекала, даже во время жизни в этой глухомани в Южной Америке!
– Ну и ну! – У меня просто не было слов. Настоящая история. Даже две истории в одной. Две сенсации, которые могли вытащить меня из профессионального чистилища.
– Добровольно он никогда не выдал бы мне эту информацию, – негодующе произнесла Лола, прищурив глаза. Ясно, что это все еще была больная тема. – В то время как я буквально рвала на себе волосы, чтобы создать ему рекламу, он ни разу даже не заикнулся об этом «золотом дне». Ни разу!
– Значит, однажды на твоем пороге возникла Рената?
– Практически, да. Однажды мы были в студии Луиса-Хайнца вместе с Бартоломе, и из одного из его эскизных блокнотов выпала какая-то ее пожелтевшая фотография. О Боже! Если бы ты могла видеть мою ярость! Даже хуже. Гораздо хуже! Я не могла поверить, что за все это время Рената не смогла заставить его провести показ моделей, но полагаю, у нее были свои причины оставаться за кулисами.
Лола подняла брови. Я не знала, о чем она думает. И в любой другой ситуации настояла бы на развитии темы. Но сейчас мне просто необходимо было удержать ее на заданном пути.
– И как тебе удалось заставить Ренату принять в этом участие?
Она тяжело вздохнула:
– О Господи… Если ты думаешь, что та чепуха насчет таинственности встреч с Луисом-Хайнцем просто нелепа… Там были посредники, секретные встречи в очень сомнительных барах, фальшивые е-mail-письма, пароли… Но знаешь, что в конце концов привело ее ко мне?
Что же, что? Расширив глаза, я ждала, затаив дыхание.
– Чертов всемирный тур воссоединенной группы «Дюран Дюран»! Рената прилетела на концерт за день до этого, и я уговорила ее остаться на вчерашнее шоу. Но сейчас она с группой, вероятно, уже по дороге в Берлин или регистрируется в каком-нибудь отеле типа «Шейх Джибути».
Сначала я пыталась подавить хихиканье, но после нескольких секунд несостоявшихся попыток разразилась смехом.
– Супер, – только и смогла выдавить я из себя, ловя ртом воздух между приступами смеха. – Эта история нравится мне все больше. Я готова казнить себя за то, что не бросилась сломя голову в этот омут прошлой ночью и не протолкалась к тебе и Луису-Хайнцу!
– На самом деле, – пробормотала Лола, повесив голову, – даже хорошо, что ты исчезла вчера… потому, что он не появился.
– Как такое возможно – отсутствовать на своем первом показе? Ни один дизайнер в здравом уме не смог бы решиться на это!
– В здравом уме – да. Сколько я пыталась убедить его… Даже Рената не смогла. А уж если у нее не получилось… – Лола смущенно взглянула на меня. – Итак, готова ли ты к небольшой рискованной гонке? Поверь, это единственно возможный способ с ним познакомиться.
Я кивнула.
– Верю. Революционный дизайнер? Который вытащил Ренату из укрытия? Боже мой, я не пропущу это ни за что на свете! Больше того, пожертвую ради этого одним или даже двумя показами. То есть я хочу сказать, разве может случиться на шоу что-то более значительное, чем эта история?
– Имеешь в виду столкновение еще какой-нибудь журналистки с моделью или нокаутирование очень видного стилиста еще одним крутым парнем?
Я сделала большие глаза и рассмеялась.
– Но какова вероятность того, что молния поразит одну цель трижды?
– Тогда все в порядке, – отозвалась Лола, явно радуясь, что нашелся кто-то, с кем можно поделиться проблемами из-за контактов – точнее, их отсутствия – с Луисом-Хайнцем. – Сегодня утром я позвонила в его службу телефонных посредников – я уже упоминала, что там никогда не снимают трубку, а просто раздаются гудки? – Она покачала головой. – Оставила сообщение, что хочу встретиться. Я никогда ничего не слышу в ответ; просто оставляю информацию в эфире и надеюсь, что ее кто-нибудь услышит. Сегодня после полудня нам надо отправиться в то кафе в Двадцатом районе…
Лола начала рыться в глубоких карманах своей видавшей виды рыжевато-коричневой сумке «Биркин».
– В действительности, – сказала она, выуживая сотовый, – может быть, нам стоит позвонить Бартоломе. Хотя я не уверена, что даже у друга есть прямой выход на нашего гения, но по крайней мере он имеет номер телефона.
Я ободряюще кивала, пока Лола набирала номер.
– Автоответчик, – констатировала она.
Пока она отправляла сообщение, я оглядывалась по сторонам, стараясь предоставить ей немного конфиденциальности. За столиком в левом углу устроилась пара британских редакторов, только что вернувшихся с показа моделей одежды Кристиана Лакруа, проходившего в одном из залов под Лувром. Дом Лакруа давно выражал недовольство «Уикли», с тех пор как некий обеспокоенный молодой специалист из дома Лакруа провел исследование «Индексов упоминания» и обнаружил, что Джорджио Армани имеет в журнале больше «гвоздей сезона», чем Лакруа. Так, по крайней мере, сказал Родди, объясняя мне, почему я никогда не должна садиться в первом ряду у Лакруа. Так или иначе, сомневаюсь, чтобы кому-нибудь не хватало меня на этом показе.
Пока Лола проверяла свое голосовое сообщение, я вынула мобильный из новой сумочки-рогалика от Вюиттона. Никаких пропущенных звонков. Ну, у него же нет этого номера, сообщила я сама себе в утешение. Потом позвонила в отель и спросила, нет ли для меня посланий. Служащая продержала меня на проводе около минуты – Морис Шевалье исходил в трелях «Спасибо провидению за маленьких девочек», пока я ждала, – а затем вернулась и сообщила, что большая корзина орхидей от Шанель ждет меня в моей комнате.
– О, – сказала я нерешительно, поблагодарила ее и положила трубку. Погодите-ка: дом Шанель поступил так мило, а я разочарована? Неужели меня перестали волновать приоритеты моды?
Этот парень определенно становился проблемой.
После того как поделили десерт – как бы плохо ни шли дела, Лола никогда не потребит так много калорий в одиночку; правда, и с моделью она тоже никогда не столкнется, – мы взяли такси, чтобы доехать до бара «Мачу-Пикчу».
– Заведения нет в путеводителе Мишлен, – пояснила она, – но его нетрудно найти. Надо лишь следовать за поклонницами «Дорз» от кладбища Пер-Лашез и повернуть налево, когда заметишь, что цивилизация осталась позади.
– Великолепно, – пробурчала я.
– Алекс, поездка – только половина забавы. – Лола явно собиралась прочитать мне лекцию. – Кстати, можешь написать все об этом в своей статье «Как я разыскивала Луиса-Хайнца».
– И что могут сделать его платья для вашей задницы, – продолжила я ей в тон, вызвав непроизвольное фырканье. – Эй, – продолжила я, стараясь казаться серьезной, – а что говорилось о показе в утренних газетах сегодня? У меня не было возможности просмотреть их…
– Ну, в репортаже о показе доминировал твой возлюбленный, вот «Кошачий концерт на подиуме», – ответила она, доставая из сумки новый еженедельник и вручая его мне.
Я с жадностью углубилась в текст. По своему легкомыслию я забыла, что мы с Ником встретились, по существу, из-за того, что он устроил больший скандал, чем я. Что за пару мы составляли – если вообще нас можно было назвать парой, которой мы не были… Пока.
– Так или иначе, показ начался слишком поздно для того, чтобы попасть в утренние газеты, – продолжала Лола.
– Или может быть, писаки не могут думать сразу после затяжки, – добавила я, даже не оторвавшись от первой страницы.
Там были изображены они – во всей своей красе. Ник и Арианна Сайдботтом были сняты в момент движения, ее парик и шляпа были в полете. «О-о-ох, – думала я, – фу…» Однако я с трудом могла разобрать лицо Ника. Разве не провела я только что несколько часов, глядя на него этой ночью, и еще больше часов, думая о нем этим утром? А я даже не могла узнать его. Класс. Возможно, когда все будет позади и его порыв будет забыт модным сообществом, мы сможем…
О, черт!
Мой взгляд сместился от фотографии к двухдюймовому заголовку рядом: «Эксклюзив! Гладиатор из «Живанши» рассказывает все!»
Я взглянула на Лолу.
– Скажи мне ради Бога, почему ты не предупредила об этом?
– О чем?
Я повернула к ней заголовок.
– Ой. Я даже не читала это, – сказала она, оправдываясь. – Искала только упоминание о Луисе-Хайнце. Извини, я думала только об этом.
Я была слишком занята чтением, чтобы ответить ей.
«Ник Сноу не производит впечатления подстрекателя, и, вероятно, он не проливал краску на мех, но не позволяйте его обаянию ввести вас в заблуждение. После вчерашнего блестящего показа Живанши этот человек затеял драку с молодой женщиной, предположительно помощником редактора журнала «Тин Вог», оставшейся неопознанной. (Если вы располагаете какими-либо сведениями, пожалуйста, свяжитесь с журналом «Кошачий концерт на подиуме».) Во время ссоры он оступился и столкнулся с Арианной Сайдботтом, нанеся непоправимый урон костюму влиятельного стилиста, которая с тех пор находится в уединении. Сноу, 29 лет, со своей стороны, стоит на своем и ничуть не раскаивается. В эксклюзивном интервью, данном им «Кошачьему концерту на подиуме», американец в Париже раскрывает свои истинные чувства по поводу мира моды и людей, населяющих его.
«Что такого великого в женщине с мертвым животным на голове, чей единственный вклад в общество – якобы «открытие» новых имен? – сказал он. – Как насчет открытия способа лечения от рака? Будет ли ученый, который сможет это сделать, так же популярен и сопровождаем по пятам репортерами?»
Я не смогла продолжать. Безусловно, Ник был прав. Но мода такова, какова она есть. Разве мы спорили не об этом?
– Лола, – сказала я, глядя на нее встревоженно, – думаешь, я сплю с врагом… э-э… так сказать… что я могла бы спать с врагом… черт, мне нужно найти другую метафору. Но ты поняла, о чем я. Осуждаешь?
Лола уставилась на меня.
– Два слова для тебя, – ответила она. – Чехол парашюта. Понимаешь, что я имею в виду? Никто не вспомнит о нем через минуту после окончания показа!
Она была права. По крайней мере, я на это надеялась. Мне действительно пора было перестать думать об этом, о нем, о нас…
Точно, как предсказывала Лола, лишь только вдали исчезли поклонники Джима Моррисона, такси повернуло налево к достаточно сомнительному на вид дому. Неожиданно я начала беспокоиться совсем о другом: о нашей безопасности.
– Ты здесь бывала прежде, Лола? – спросила я, надеясь на успокаивающий ответ.
