Текст книги "Сломя голову"
Автор книги: Джули Дэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
– Вот дерьмо, как же ее? Шейнис… Шенни…
– Шони! – воскликнули мы в унисон.
– Здорово, – сказала я, и Лола с энтузиазмом кивнула.
Мне нравится, когда я выдергиваю из воздуха имя знаменитости или название фильма и сравниваю с ответом в «Джеопарди» или узнаю лицо в толпе, на автобусе, на экране ТВ в комедии положений… Так или иначе, любая поп-культура, «соединяя точки», заставляла меня чувствовать себя немного лучше на фоне знания, скажем, тригонометрии или физики – всего, что медленно накапливалось в мозгу все эти годы. Ладно, по крайней мере подобные глупости больше подходили для болтовни на вечеринке, чем принцип Бернулли. Независимо от того, что это было.
– Я уже давно ее не видела, – говорила Лола. – Что-нибудь случилось с ее карьерой? – После добрых тридцати секунд размышления над нерешенной тайной она наконец продолжила: – Да, на чем я остановилась? Бартоломе абсолютно точно видел меня, наши глаза встретились и все прочее, но знаешь что? Он вдруг резко повернулся и сбежал, утащив за собой Шони! Я имею в виду, действительно сбежал. Пару раз обернулся, чтобы бросить на меня взгляд, будто хотел удостовериться, что я не преследую его. Я попыталась позвать его – никакой реакции. Догадываюсь, что он заметил мое появление и…
– Гм-м, у тебя тут, случайно, не началась легкая паранойя? – спросила я, приподняв бровь.
– Нет, определенно нет. Луису-Хайнцу свойственны некоторые странные причуды, да, но совсем не Бартоломе! – Теперь Лола мерила шагами пол. – Что, если, – произнесла она задумчиво, – тут любовный треугольник?
– О чем ты?
– Например, Жак и Луис-Хайнц поссорились, а Бартоломе оказался посередине?
– Ух… ты серьезно?
– Хорошо, а из-за чего еще мог бы Бартоломе не откликнуться на мой зов и попытался скрыться, увидев меня? – Лола выразительно покивала. – Понимаешь, что я имею в виду? Думаю, мы должны выполнить другую миссию. Нужно вернуть Жака и Луиса-Хайнца друг другу… и не только ради моды… – Она испустила глубокий вздох. – А ради любви.
Я была не совсем уверена в том, что путь Лолы из пункта А в пункт Б был логичным, но кто я такая, чтобы вставать у нее на пути? Легкомысленная в собственных романтических планах, я не была в состоянии отказать кому-либо в праве на счастье. «Что за черт», – подумала я. Лола, конечно, имела сердце в правильном месте. Разве не были мы обе растроганы тем, что Жак рассказал нам о Луисе-Хайнце? И разве не была я рада видеть, что мой бывший учитель счастлив после всех этих лет, когда он притворялся тем, кем на самом деле не был? Не во-о-о-осхитительна ли любо-о-овь?
– Ну, так и быть, – согласилась я. – Сделаем это. Давай проведем операцию «Купидон».
– Отлично! – воскликнула Лола. – Я знала, что ты будешь за! Я очень рада, что ты так очарована этим парнем!
Она умела увлечь меня. Я решила просто игнорировать последнее замечание.
– Но у нас все еще нет плана, как его найти, – заметила я.
– Да, – подтвердила Лола с удрученным видом. – Думаю, мы вряд ли сможем сделать это с помощью Бартоломе. Я имею в виду, если он специально пытается рассорить их…
Даже при моем столь ограниченном знании главных игроков этой драмы я на самом деле не думала, что дело обстоит именно так, но понимала: не стоит пытаться разрушать иллюзии Лолы. По крайней мере, она была права относительно его загадочного поведения. Мы не могли положиться на Бартоломе, чтобы получить информацию.
– Но, – продолжала она, – возможно, мы сможем найти кого-то из членов семьи Луиса-Хайнца, и, может быть, они что-то знают? Когда я только начала работать с Луисом-Хайнцем и пыталась выведать его биографию, то старалась выудить информацию о семье его отца в Швейцарии. Можешь себе вообразить? Это было похоже на… на ожидание того, чтобы отросла плохая стрижка. – Лицо Лолы омрачили воспоминания.
Я прониклась к ней глубоким сочувствием. В моей карьере было несколько смертельных интервью, например, три полосы краткого биографического очерка о новом лице Дома французской парфюмерии, которое, гм-м, было близко и дорого сердцу Родди в силу неких причин личного характера. (Скорее так, чем из-за рекламных продаж.) В любом случае меня срочно отправили в родной городок модели в Дании, который, как я быстро убедилась, был европейским аналогом самого сонного фермерского района где-нибудь, скажем, в штате Висконсин. Там я провела день – а поскольку стояло лето, то это был очень длинный день – с девятнадцатилетней Метт Эктон, имевшей свежий цвет лица, и ее пятью очень гордыми, очень покровительственно державшимися и до ужаса похожими на Поля Баньяна [55]55
Поль Баньян – вымышленный гигантский дровосек, персонаж американского фольклора
[Закрыть]братьями. Их английский был, конечно, превосходным; это было во время ее мимолетного визита домой, и все, о чем только могла говорить лесть, – мне и своим братьям – это то, как все было «круто, да». Ходить по подиуму у «Армани»? «Круто, да». Встреча с Донателлой Версаче? «Круто, да». Вырасти на ферме? «Круто, да». Жить вдали от фермы? «Гм… круто, да».
После этого меня можно извинить за мое оплакивание недостатка подходящих цитат, красок, подробностей частной жизни на протяжении целой недели, прежде чем удалось все-таки написать необходимую тысячу слов в виде сказочной истории. Со счастливым концом.
Но прежде чем мы смогли бы достичь счастливого конца в истории про Жака и Луиса-Хайнца, нам с Лолой надо было сообразить, где нужно вести поиски. Он рассказал Лоле лишь о том, что семья его отца прославилась йодлерами и что когда он подрос, то стал ходить на фестивали, которые организовывали в местечке Аарау.
– Понимаешь, что я имею в виду? – спросила Лола, все еще расстроенная. – Ну и как мне было работать с такой информацией?
Прежде чем я смогла дать содержательный ответ, зазвонил мой телефон. Я посмотрела на определитель – данный номер был мне неизвестен.
– Алекс Симонс слушает.
– Милая, это твоя мама.
Я с трудом смогла разобрать ее слова из-за громкой музыки в стиле хип-хоп, служившей фоном.
– Привет, мама, – ответила я. – Где ты?
– О, я только хотела предупредить, что, возможно, вернусь поздно, – сказала она. Должно быть, не расслышала мой вопрос из-за шума. – Я здесь с… ух, как бишь его имя, Дидли? Ой, прости, я хотела сказать Дидди!
– Дидди? Ты имеешь в виду П. Дидди? – Я растерянно посмотрела на Лолу.
– Да, П. Дидди, – подтвердила мама, усмехаясь. – Лайза и я столкнулись с П. Дидди и присоединились к его шайке. – Еще больше хихиканья, сопровождаемого звуками стреляющих пробок шампанского.
– Гм, ясно, мама. – Я с трудом сдерживалась, чтобы не заразиться ее хихиканьем. – Идите и веселитесь. Я не буду дожидаться тебя! – Положила трубку и повернулась к Лоле. – Моя мама вышла из-под контроля, – пошутила я. – Вечеринка днем. Что дальше? О Боже, не стала ли она модной тусовщицей? Помнишь парня моей подруги Вероники? Который заплатил, чтобы стать другом этого немецкого дизайнера? На такое сподобилась бы и моя мать!
– Дорогая, случаются вещи и похуже, – философски сказала Лола. – По крайней мере она хорошо выглядит.
– Но что мне сказать папе?! Боюсь, нам придется разыскивать ее следующей после Луиса-Хайнца!
Лола сложила руки перед грудью.
– Хорошо. Давай начнем с ближайшего дела. Когда мы отправимся в Швейцарию?
– Гм, гм, я сейчас не могу…
– Опять тот парень, не так ли?
– Ох! Пожалуйста! Предоставь мне небольшую отсрочку! Я думала о маме. – При этом я знала, что лицо покрыл предательский румянец. – Я не смогу отправиться, пока она не уедет. Я веду ее на первую примерку в «Шанель», помнишь?
– Конечно, – отозвалась Лола с мечтательным выражением на лице. – Как потрясающе это будет…
И как я ни старалась, не смогла удержаться и не выболтать новости о Нике:
– И конечно, у меня еще свидание сегодня вечером тоже…
– Так и знала! – воскликнула Лола. – Я знала, знала, знала. Это действительно бесстыдство – прятаться за маму подобным образом!
– Сама знаю! – ответила я. – Вот такая я плохая. – И усмехнулась (в данный момент это было неконтролируемо). – Мы фантастически провели время прошлым вечером. И… он хотел увидеться со мной сегодня вечером тоже.
Мне пришло в голову – на секунду, прежде чем я отмахнулась от этого в приятном возбуждении, – что подобное внутреннее ликование на самом деле может раздражать. Но для чего тогда друзья, в конце концов?
– Твоя мама собирается познакомиться с ним, пока она здесь? – спросила Лола.
Вот для чего нужны друзья: чтобы задавать крутые вопросы.
– Господи, еще слишком рано представлять его маме, разве не так? – задохнулась я. – Но как этого избежать? Ведь она остановилась в моих апартаментах. Что же делать?
– Гм, надеешься, что она проведет всю ночь с П. Дидди?
Я захихикала, как застенчивая школьница, Лола присоединилась – ее пронзительный смех, как я вдруг заметила, стал слышен довольно отчетливо.
Толпа значительно поредела, мы остались с двумя охранниками и несколькими моделями, которые наслаждались новыми впечатлениями, полученными от шоу. Остатки фешенебельной тусовки двинулись к следующему подиуму.
– Полагаю, нам пора, – сказала Лола. – Кто-нибудь еще принесет одежды назад в шоу-рум… а мне надо подготовиться ко всем запланированным на завтра встречам. Но не беспокойся, я не забыла, что веду тебя и твою маму на ленч.
Мы договорились встретиться у «Диора» на следующий день, но поняли, что не сможем начать операцию «Купидон» раньше понедельника, пока расписания у нас обеих не прояснятся (за исключением одного или двух рандеву с Ником, надеялась я). Лола простилась со мной на рю де Риволи и пожелала хорошо провести вечер. Было только два часа, и с моим вновь обретенным пониманием города любовных историй я решила вернуться в отель пешком, несмотря на туфли и прочее. Нырнула назад в пассаж, во внутренний двор Лувра, прогулялась к реке… Порылась в сумке в поисках мобильного телефона и набрала номер Джиллиан.
– Привет, это я.
– Алекс! Я жду своей ежедневной порции новейшей информации. Где ты?
– Гм, стою на мосту Искусств… Иду пешком в отель.
– Пешком? На каблуках? Стоишь на мосту? Ты… влюблена?
– О Господи! Это твой диагноз как эксперта? Я пыталась, честно, я пыталась сопротивляться.
– Ты разговариваешь сейчас с Джиллиан, не забудь. И как лучшая подруга, я утверждаю, что все в порядке, немного развлечься – это нормально.
– Я…
– Ага. И я уверена, что ты каждую минуту пересматриваешь свое прежнее мнение. Прекрати!
– Ничего себе… Откуда такая жестокая любовь? – спросила я игриво.
– От того, кто знает, – ответила она вполне авторитетно. – Сейчас мне пора бежать на встречу. Но я хочу все узнать позднее. Позвоню тебе, ладно?
Я отключила телефон с улыбкой на лице. Джиллиан знала меня лучше, чем кто-либо другой на этом свете, поэтому, вероятно, была права. Какой вред может быть от того, чтобы слегка развлечься? Это было не похоже на то, чтобы я практиковалась ставить свое имя рядом с фамилией Сноу или что-нибудь в этом роде. «Проклятие, – пробормотала я про себя, – ну вот, теперь я думаю об этом…»
Через час я стояла перед дверью своего номера, босая, без туфель, которые я сняла с ноющих ступней в ту же минуту, как только ступила на ковровую дорожку отеля. Маленький волдырь образовался на большом пальце сбоку, поэтому я проковыляла в комнату и направилась к кровати. На полпути к ней краем глаза увидела большую вазу с красными розами на столе, остановилась и захромала к ней. Я глубоко вдохнула аромат букета, вздохнула и отцепила карточку, прикрепленную сбоку. Лучше бы он был не от «Шанель», улыбнулась я про себя. Так и оказалось, конечно. Всего лишь четыре приятных маленьких слова: «Увидимся сегодня вечером, Ник».
Снова вдохнула благоухание роз и упала на кровать, приподняв ноги. Из этого положения я могла смотреть телевизор и одновременно глазеть на цветы. Я удовлетворенно вздохнула. Это могло бы привести к некоторому дополнительному, вызванному модой страданию сегодня вечером – я просто обязана была надеть то суперсексуальное, суперудушающее платье от Алайя.
После беглого просмотра каналов моды – практически все станции показывали демонстрацию моделей одежды в режиме топ-стоп – я пошла в ванную комнату, чтобы сделать ванну для ног. Хотелось бы придать им более привлекательный вид сегодня вечером. О чем я только думала, черт возьми, бредя пешком по парижским улицам на трехдюймовых каблуках?! Сегодня по крайней мере у меня было время, чтобы поправить педикюр, если не обращаться ни в один из салонов отеля.
Держа пальцы изящно растопыренными, я прошлепала к ноутбуку; подумала, что смогу сделать определенную часть работы, пока будет сохнуть лак. Взяла диктофон и начала расшифровывать запись интервью с Жаком. С каждым напечатанным словом я все больше и больше поддавалась эмоциям, пока слезы не потекли по лицу. Схватив носовой платок, я поняла, что в моем теперешнем состоянии меня заставила бы разрыдаться даже коммерческая ТВ-реклама пеленок. («Малыши! А-а-ай»…)
Несмотря на темп, в котором я сопела, вытирала слезы и печатала, я все еще не успела закончить работу над интервью, когда услышала звук поворачивающегося в дверном замке ключа. Взглянула на часы: шесть вечера.
– Мама, это ты? – позвала я, все еще не отрывая глаз от экрана своего компьютера и продолжая печатать. – Ты одна?
– Конечно, это я, солнышко. – Она танцующей походкой вплыла в гостиную с бутылкой шампанского «Кристалл» в левой руке и новыми солнечными очками от Диор на макушке. – П. Дидди шлет тебе наилучшие пожелания, – сказала она, водружая бутылку на стол передо мной театральным жестом. – О, Боже мой, это было так безрассудно! Ты бы видела угощение, которое было в его номере. Целый этаж фактически! Все ослепительно белое, даже вся еда! Лайза и я были единственными, одетыми не в белое… Милая, что означает слово «хучи»?
Вопрос тотчас привлек мое внимание. Я оторвала взгляд от экрана и посмотрела в глаза маме. В них отражались перевернутые столы. Разве не о том же я спрашивала ее, когда мне было семь?
– Гм… ну, типа, гм, потаскушка.
– О! Ладно, тогда это имеет смысл. – Она чопорно кивнула, сбрасывая туфли и располагаясь в кресле напротив.
– Я удивлена, что ты вернулась так рано, – сказала я, сохраняя документ и закрывая ноутбук.
– Сладкая, я здесь, чтобы увидеться с тобой. Думала, мы поужинаем сегодня вечером вместе.
– Кажется, с тебя хватит шума [56]56
Игра слов: имя Puff (англ.)значит «шум, реклама».
[Закрыть], ха? – усмехнулась я ей.
– Всего даже слишком много. – Ее глаза оглядели комнату и задержались на вазе. – Ух, ты, кто прислал тебе такие великолепные розы?
Я видела, что она собирается подойти и рассмотреть букет. Рефлексы обострились из-за внезапно возникшей паники, я споткнулась, поднявшись со стула, и с небрежным выражением лица сгребла записку, делая вид, что поправляю стебли.
– О, они очень милы, не правда ли? – сказала я, делая паузу, чтобы понюхать одну из роз. И добавила заплетающимся языком: – Это просто любезный жест со стороны одного модного рекламного агента.
Вот, ну с какой стати лгать маме подобным образом? Резонный вопрос – без разумного ответа. В ту минуту, когда слова слетали с моих губ, я уже удивлялась, почему чувствую необходимость скрывать Ника – или даже мысли о Нике! – от матери. В конце концов, мне двадцать восемь лет, и хотя я почти никогда не обсуждала с мамой мою любовь жизни (там нечего было рассказывать, между прочим), могла бы благополучно предположить, что мама, в свою очередь, благополучно предполагает, что таковая у меня имеется! Только мне казалось, что никто из нас не хотел особенно вникать в детали. Как бы то ни было, я считала, что мою мать всегда больше интересовали даты моих свиданий, чем сами свидания.
Я понятия не имела, как смогу отправиться на свидание, имея в качестве соседки по номеру маму. Что бы такое придумать, чтобы незаметно улизнуть? Черт, почему у меня нет номера телефона Ника, тогда мы могли бы договориться встретиться где-нибудь еще. Он собирается появиться в дверях, а мама…
– Милая, ты не возражаешь, если мы поужинаем пораньше? Я ужасно измотана.
«О, спасибо, мамочка».
– Конечно, – ответила я. – Правда, туристов многовато, но я думаю, ты не можешь быть в Париже и не побывать в «Кафе де Флёр». Это всего в десяти минутах ходьбы отсюда. А настоящий прекрасный обед мы отложим на завтра после примерки одежды от-кутюр!
Стоило лишь произнести три коротких слова – а я увидела, как взволновали они мою маму, – и все остальные трудности просто исчезли из моей жизни. На данный момент.
Было семь пятнадцать, когда мы вошли в легендарное кафе на углу бульвара Сен-Жермен, чьи бывшие прекраснодушные завсегдатаи, например, Жан-Поль Сартр, позже сменились красивыми людьми в одежде от Жан-Поля Готье. Погода стала прохладной, поэтому мы присели за столик внутри. Сегодня «Кафе де Флёр» казалось прозаичным. Но тем не менее мама впитывала в себя все – оригинальную, в стиле арт-деко лепнину, светильники и зеркала, заядлых курильщиков, надменного официанта, который едва снизошел до нас, когда мы готовы были сделать заказ. Парижская достопримечательность.
– Je voudrais le confit canard, s'il vous plaot, – попросила мама. – Et un express [57]57
Мне хотелось бы маринованную утку, пожалуйста. И эспрессо (фр.).
[Закрыть].
– Un express ducafuinu [58]58
Эспрессо без кофеина (фр.).
[Закрыть], – добавила я, думая о своем свидании в десять часов. – Et pour moi, une omelette aux fines herbes, avec une demibouteille d'Evian, s'il vous plaot [59]59
А для меня омлет с душистой приправой и бутылочку воды «Эвиан», будьте добры (фр.)
[Закрыть].
– Официант бесцеремонно повернулся на каблуках и пришел через несколько минут с корзинкой нарезанного хлеба и маслом, эспрессо для мамы и моей бутылки «Эвиан», с крошечным чеком, засунутым под нее. Я недоверчиво уставилась на эспрессо. Это должен был быть кофе без кофеина, думала я.
– Так что же надеть завтра? Я привезла кремовый костюм от Шанель из коллекции «Весна 1998-го». Как думаешь, Алекс, он подойдет? Я имею в виду, что он из коллекции готовой одежды, а ведь…
– …Мы идем покупать от-кутюр! – воскликнули мы дружно.
– О, мама, это так волнующе. – Я на самом деле так считала. – Это будет лучшим из всего!
– Я так давно ждала этого, – сказала она, – и так рада, что ты здесь со мной. Это самое прекрасное событие, соединяющее мать и дочь, которое только можно вообразить.
– Я тоже так считаю, мамочка.
– Хорошо, итак, я думала, что заказать.
Внезапно с очень озабоченным видом моя мать открыла сумочку и достала упаковку с цветными распечатками с сайта style.com. Перетасовала страницы и протянула мне третью. Ансамбль номер шесть – гофрированный пиджак до колен из кремового в красную крапинку твида, отделанный шифоном – был обведен красным маркером.
– Мне очень нравится этот маленький костюм, но не кажется ли тебе, что он для более молодого возраста? Бог знает, что делают молодые девушки, покупая одежду от-кутюр…
Я пристально разглядела изображение и слегка вздохнула:
– Изумительно. – И нежно погладила картинку пальцами, как будто могла почувствовать материю.
Но мама была занята уже следующим выбором – вторым из двадцати, как оказалось. Пока мы обсуждали все за и против каждого наряда, я украдкой посматривала на часы. Четверть девятого. Где же наша еда?
Поглощенная принятием жизненно-важного решения – что заказать у «Шанель», – мама не замечала моего нетерпения. Я пыталась сосредоточиться на беседе, которая была в значительной степени размышлениями вслух мамы, и когда наконец принесли еду, разговаривала и ела одновременно в надежде на то, что она уступит моему показному давлению.
– Сама не знала, насколько проголодалась, – сообщила я, отправляя в рот большой кусок омлета. – М-м, вкусно. Так как насчет наряда номер двенадцать?
К тому времени когда мама наконец положила вилку, будучи не в состоянии закончить салат из утки, я уже неистово размахивала карточкой «Америкэн экспресс», призывая официанта. К счастью, мама была слишком занята, все еще погруженная в свои распечатки, увлеченно обсуждая достоинства фото номер восемь против фото номер двадцать, и не заметила вопиющего нарушения этикета.
Мы дошли до гостиницы за восемь минут – я предложила шагать побыстрее, несмотря на безоблачный вечер, выдумав, будто слышала, что обещали дождь, – и сразу же, войдя в номер и извинившись, прошла в ванную. Там быстро натянула, застегнув молнию, платье от Алайя, приготовленное заранее (не для того, чтобы отпарить его, конечно), а поверх него надела банный халат. Потерла глаза и деланно зевнула, когда возвращалась в гостиную.
– У нас обеих сегодня был насыщенный день, не правда ли, – сказала я, зевая. – И завтра тоже будет знаменательный день…
– Знаю! – сказала мама. – Не знаю только, удастся ли мне заснуть.
Я невольно ахнула и попыталась скрыть разочарование, изображая, что закашлялась.
– М-м, думаю, что скоро отключусь, как свет, – сказала я, – и ты, вероятно, тоже устала гораздо больше, чем думаешь. – И кивнула в подтверждение своих слов.
Мама листала журналы, лежавшие на кофейном столике. Я обвела взглядом комнату в поисках вдохновения. Ничего. Я уставилась на мамочку и с трудом сконцентрировалась, про себя желая, чтобы она поднялась и прошла в свою спальню. К моему величайшему удивлению – не смогу ли я следующим делом мысленно гнуть ложки? – она зевнула и встала. Было девять пятнадцать. Я подошла к ней и крепко обняла, в то же время ловко пододвигая ее по направлению к двери ванной комнаты.
– Я тебя съем, – сказала я со смехом.
– О, сладкая, мне нужно умыться, и почистить зубы, и найти свой увлажняющий крем в чемодане…
Паника обнаружила себя: как обычно, начал дергаться правый глаз.
– О! – сказала я, и в моем мозгу забрезжил свет. – Можешь воспользоваться моим кремом. Он там справа в несессере.
«Удачный ответ. Если бы теперь у меня было снотворное, чтобы усыпить ее…» Неужели я до такого додумалась?! Я прогнала из своей головы дьявольскую мысль, но упрекнула себя за то, что не спланировала вечер заранее.
К счастью для меня, мама по натуре не копуша. Через пятнадцать минут она была уже умыта, намазана кремом и готова лечь в кровать. Я проводила ее в спальню, поцеловала и пожелала спокойной ночи, изобразив еще несколько зевков для пущей убедительности.
– Приятных сновидений, мамочка, – попрощалась я, пятясь в дверь ванной комнаты.
Посмотрела на часы. Без двадцати десять. Взглянула на себя в зеркало и охнула. Я совсем забыла про песочную бурю, сквозь которую пришлось пройти сегодня. В панике я наклонила голову над раковиной и трясла до тех пор, пока не почувствовала приближение мигрени. Я оглядела себя еще раз. Ненамного лучше. Боже! Только опять не показаться с мокрыми волосами. Я включила воду и постаралась смыть песок. Схватила фен и тут же опустила, сообразив, что шум может разбудить маму. Начала вытираться полотенцем. Мне хотелось надеяться, что Ник опоздает. Черт возьми. Я не подумала о том, как его перехватить, прежде чем он войдет. «Мне надо ждать в холле», – предположила я, причину придумаю позже… поэтому нужно поторопиться.
Легкими мазками я нанесла немного тонального крема – не так много, чтобы скрыть прыщ, который был теперь в полном расцвете на моей левой щеке, – и припудрила лицо. Чуть-чуть карандаша для глаз и помады, и, пожалуй, достаточно. Бросилась назад в свою спальню, надела толстые хлопчатобумажные носки и медленно на цыпочках прошла через ванную к двери спальни мамы. Гримасничая, я молилась, чтобы петли были хорошо смазаны, старалась открывать дверь миллиметр за миллиметром. Она открылась без звука – и в темноте единственное, что я услышала, доносившееся из ее комнаты тяжелое мерное дыхание. Уф!
Я снова закрыла дверь и проскользнула назад в свою комнату, сбросила с себя банный халат и носки. Подняла с пола туфли «Дольче и Габбана», побрызгала на себя немного духами. И глубоко вздохнула. Включаем обратный отсчет. Время пошло.
Красться тайком подобным образом было внове для меня; даже будучи подростком, я не делала ничего похожего. Вспоминая среднюю школу, могу сказать, что была послушным ребенком, о котором любой родитель мог бы мечтать. Не возвращалась поздно, не пила, не курила. Предполагаю, что оставила это на потом, для себя двадцатилетней.
Исключительно на цыпочках я приблизилась к двери. Погоди-ка! Стоп, назад! Я сообразила, что не поменяла сумочку, поэтому во второй раз пришлось вернуться в спальню, где я опустошила ту, что от Луи Вюиттона, и, вынув пропуск, кредитную карточку и немного евро, а также компактную пудру и губную помаду, запихнула все это в новую маленькую розовую от Прада. Я вернулась к двери и чрезвычайно осторожно повернула ручку, выскользнула, бесшумно и медленно затворила за собой створку, проверив, чтобы замок щелкнул еле слышно. Благополучно оказавшись вне номера, пригладила волосы, одернула платье и прокралась к лифту.
Я была готова к старту.
