Текст книги "Сломя голову"

Автор книги: Джули Дэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Когда я окончил школу, а потом колледж в Хьюстоне, мне было восемнадцать, – объяснил он, – и я последовал за своим другом в Даллас в надежде стать либо художником-модельером, либо дизайнером интерьеров.

«Дизайнер интерьеров? Художник-модельер? Так самонадеянно начинать в Париже?» Я пришла в смятение.

– Видишь ли, – продолжал Жак, ничего не подозревая, – тогда это оказалось нереально. Все кончилось тем, что я рано женился, чего желали и мои родители… Остепенился. Преподавание французского в школе позволяло мне оплачивать счета и путешествовать во время летних каникул…

– О да, твои знаменитые путешествия. Какие захватывающие были рассказы! Я все помню. Знаешь, когда я впервые попала в Париж, то разыскала каждую площадь и каждый мост, о которых ты нам говорил.

Он засмеялся:

– Рад, что произвел на вас такое сильное впечатление, юная леди.

Мне было непросто совместить свои воспоминания о мсье Жаке с реальным мужчиной, сидевшим рядом. «Мог бы он стать?..» – Я отогнала прочь другую мысль.

Было почти три часа, и Жаку пора было возвращаться на работу. Он поднялся со ступеней, стряхнул хлебные крошки со своих безупречно отутюженных брюк и засуетился из-за соринок на моей шали. Мы попрощались – по-американски, обнявшись, – но прежде чем расстаться, он попросил меня взять его с собой в один из ближайших дней в салон кутюрье.

– Ладно, – согласилась я, – с удовольствием.

– Как же я раньше не догадалась? – вопила я по телефону, обращаясь к Джиллиан. Я только что выслушала ее ответ, ведь электронная почта не могла передать мои интонации. – Как же я могла не подобрать ключи к разгадке? Даже тогда, в Техасе, его ногти были всегда отполированы до блеска! Он всегда хвалил мои волосы! Он…

– Господи, Алекс, ты так орешь, будто обнаружила, что папа римский – еврей или что-то наподобие того, – ответила она, с трудом подавив зевок. Джиллиан действительно могла вывести меня из себя, когда отказывалась поддакивать.

– Ну, согласись, – настаивала я. – Эта неделя была для меня ужасной, не помнишь? Ведь все происходящее было бы самой большой мечтой всех влюбленных девочек в моей школе. Даже девочки, не любившие школу, хотели быть домашними любимицами учителя! – Я сменила тему, когда одна мысль вдруг мелькнула в моей голове. – Конечно, мы все знаем, что почти у каждой женщины в прошлом был по крайней мере один приятель, оказавшийся на самом деле геем…

– Что-что?! – разъярилась Джиллиан. – Говори за себя! Я не отвечаю за Стива Хиллмана.

– Я же не сказала, что мы делаем из них геев, упаси Господи! И так или иначе, мы все знали, что у Стива Хиллмана не было ничего ни с тобой, ни с любой другой девочкой. Думаю, ты тоже знала. Ты только хотела проверить, сможешь ли ты переделать его или что-нибудь в этом роде.

– Ничего подобного, – ахнула Джиллиан.

– Я не настаиваю, – сказала я, сворачивая щекотливую тему разговора. – Просто предположила, что мое большое школьное увлечение очень даже может оказаться моим первым приятелем-геем. – Я хихикнула: – Всегда хотела одного такого.

– Ты забавная, знаешь это? – Джиллиан сдалась, засмеялась. – Да, ты вполне можешь использовать гомика, который будет ходить с тобой по магазинам и честно сообщать, не потолстела ли ты, будет рыдать вместе с тобой из-за мальчиков… Я уже ревную.

– Сама знаешь, никто не сможет тебя заменить, – сказала я искренне. Но чтобы не переборщить с комплиментом, добавила: – Полностью, во всяком случае. Разве что только по вечерам в пятницу или на выходные, когда ты сидишь в гнездышке со своим мужем. Потому что теперь ты уже не такая веселая, как до замужества.

– Ах ты, поганка.

– Предательница.

– Потаскуха.

– Так, ты напросилась! У меня есть парочка занимательных историй как раз для тебя, взамен настоящей жизни.

– Ну и ладно, а я присоединю расходы к своим счетам за электронную почту. Порыскала тут в Интернете и нашла парочку еще более интересных фоток твоего маленького вчерашнего шоу…

– Лучше не делай этого!

– Обязательно сделаю!

– Пообещай мне, что не будешь.

– А что я получу взамен?

Самым нежнейшим голоском я попыталась грубо подольститься к Джиллиан способом, как я знала, работающим безотказно.

– Я получила в подарок от Шанель парочку великолепных солнцезащитных очков…

– И собираешься всучить мне свой жалкий второсортный товар, потому что эти очки вызывают у тебя отвратительные воспоминания?

«Черт, она угадала».

– Хорошо-хорошо, тогда и новые духи Ив Сен-Лорана я тоже выброшу, – добавила я.

– Подкуп?

– Подкуп.

– Придется встретиться с тобой, – оживилась Джиллиан. – Знаешь, какую вещь иногда приходится делать людям, имеющим конкретную работу?

– Ха-ха. Знаю. Ладно, тут в дверь уже стучит массажистка.

Я положила трубку и вытянулась поперек кровати, свесив ступни. Прогулка в полдень с Жаком и непринужденная болтовня с Джиллиан отвлекли от реального положения дел, а суть случившегося была в том, что с той поры, как я подчинилась давлению и вошла в состав «зубрежной» команды по работе с отстающими в девятом классе, это был момент самого ужасного публичного унижения, зафиксированный везде – в газетах, на Си-эн-эн… и что совсем никуда не годится – в Интернете! Там мой позор останется на вечные времена для любого, кто сует свой нос в «Гугл», а потом, может быть, зависнет на гадком веб-сайте какого-нибудь подонка – поклонника супермодели. Будь проклят этот мир, опутанный информационными сетями!

Трезво оценив ситуацию, я призналась себе, рассеянно покачивая на ногах новые туфли, что у меня серьезные проблемы. Я была подавлена, сбита с толку и не хотела показываться на глаза тем, с кем я была знакома до вчерашнего дня. Я съела слишком много жирной пищи и белого хлеба за последние восемнадцать часов, чтобы сойти за настоящую француженку, за исключением сигарет. И что хуже всего – я вдруг осознала, – вероятно, стала персоной нон грата у «Шанель». Меня прошиб холодный пот. Вычеркнут мое имя из списка гостей, приглашенных на распродажу моделей одежды, или нет?

Мне действительно оставалось лишь одно.

Отправиться за покупками.

Шопинг лучше, чем любые антидепрессанты, какие я когда-либо пробовала. Когда мой первый серьезный бойфренд в колледже – тот, за которого я думала выйти замуж и вместе с ним жить в Бостоне на берегу залива с нашей гончей по кличке Бейгл [6]6
  Бублик (англ.).


[Закрыть]и нашими двумя с половиной красивыми, хорошо воспитанными детьми – в первый раз порвал со мной, я отправилась прямой наводкой в ближайший «Молл» [7]7
  «Молл» – сетевой торгово-развлекательный комплекс.


[Закрыть], вооруженная маминой кредитной картой, которую та дала мне на крайний случай. Господи, это и был как раз крайний случай. Я очнулась среди драгоценностей фирмы «Тиффани» – каким-то образом удалось подлизаться к самому молодому продавцу, и он разрешил мне перемерить все желтые бриллианты, имевшиеся в наличии в магазине. А я отблагодарила его, купив самую дорогую вещь из всех когда-либо имевшихся у меня до того: серебряный очаровательный браслет от Эльзы Перетти за двести пятьдесят долларов. Я надевала этот браслет только дважды. Когда мой бойфренд и я помирились позже, в следующем семестре, а потом через две недели, когда я его бросила и стала гордым обладателем нового кожаного ранца за 329 долларов. И покончила с ним.

Так вот, вещи очень вдохновляют. Мой первый ужас, который я испытала, будучи корректором в «Уикли» (не заметила, что в имени бирманского борца за мир У Силиго допущена опечатка – У Силихо), заставил меня приобрести самую первую пару туфель от Маноло. Помню, как покидала свой закуток в тот вторник, после того как выпускающий редактор (который, должно быть, знал беднягу по их скандальным дням в Кембридже) «содрал шкуру» со старшего референта, а она, в свою очередь, орала на меня добрых минут десять, вроде что это самый ужасный день в ее жизни и что появись еще хоть одна красная пометка на моем файле – я вылечу!). Я не смогла удержаться от хихиканья по поводу этого случайного переименования (ребрендинга, если угодно), но в то же время ужаснулась перспективе быть уволенной.

Естественной ответной реакцией было прямиком отправиться в бутик, находившийся поблизости, на Западной 54-й улице, и отвалить изрядную часть только что полученной зарплаты за пару благородных туфель из бордового вельвета с каблуками-рюмочками и крупными золотыми пряжками. Возможно, я надеялась, что новая работа, которую я найду после увольнения, потребует от меня вести несколько иной образ жизни, чем до сих пор. Эти туфли переехали вместе со мной из нью-йоркского шкафа в лондонский, оставаясь по-прежнему нетронутыми в своей коробке. Впрочем, дважды в год я вынимала их – как правило, к приходу гостей, на свой день рождения и на Рождество.

Как бы то ни было, тогда мне удалось сохранить свою работу, а когда спустя шесть месяцев меня повысили до литературного референта (к моему большому удивлению и вопреки «У Силиго»), я купила себе вторую пару туфель от Маноло, на этот раз из более практичной черной кожи… на трехдюймовом каблуке.

Но это нельзя принимать во внимание; настоящий шопинг никогда не был только удовлетворением потребности покупать в состоянии депрессии. Во-первых, я могла бы найти причины, чтобы вознаградить себя в какой угодно день: например, написала великолепную статью. Или пожертвовала свое верблюжье пальто на благотворительные цели на исходе зимы. Нашла отличный рождественский подарок для мамочки. Все веские поводы для кутежа, ни одного чересчур личного. Это были темные моменты души, которые делали ритуал просмотра и покупки товаров особенно многозначительным.

Когда Джиллиан объявила о своей помолвке – а я думала, что потеряла свою лучшую половинку, мою сестру по одиночеству, – я пошла и внесла свое имя в список очередников в «Эрме» на покупку сумки «Келли» самого желанного цвета – голубой джинсовки. Даже не поинтересовалась ценой, просто взяла и записалась. Я считала это своим ответом на ее поступок. Естественно, два года спустя Джиллиан уже имела мужа и верхний этаж в Трайбеке [8]8
  Трайбека – район Нью-Йорка.


[Закрыть], а я все еще не имела своей сумки.

С мыслью о трудно выполнимом желании, засевшей в мозгу, я чувствовала себя, как будто на меня была возложена миссия. Я снова спряталась за солнечными очками от Шанель – Джиллиан получит их слегка поношенными – и вышла за дверь. Покидая отель, обнаружила, что автоматически направляюсь в сторону рю де Гренель и магазина «Прада», который манил к себе, притягивал умиротворяющими бледно-зелеными стенами и почти белым ковровым покрытием. Почему-то мне подумалось, что безопаснее будет пойти в «Прада», чем в бутик французских дизайнеров, как будто из какой-то националистической гордости или европейского соперничества итальянцы могли по достоинству оценить мое разрушение открытия французского показа мод, каким бы невинным и непреднамеренным оно ни было.

Ошибочность своей логики я осознала в тот момент, когда переступала порог бутика. Хоть темные очки и защищали от пристальных взглядов, но, конечно же, я не могла не чувствовать их. Возможно, я могла бы сделать то, что делают знаменитости, когда не хотят быть узнанными: нет, не избегать показываться на людях в течение двух дней. Сколько раз я читала о звездах, которые, когда к ним приставали поклонники, делали вид, что они не те, за кого их принимают, а на самом деле просто двойники с похожими вкусами и образом жизни? Прекрасная идея, решила я. Я ведь могу быть просто другой американской туристкой. Откинула волосы и попыталась проигнорировать своих «фэнов».

Я следовала своей обычной стратегии в бутике «Прада»: быстро осмотрела первый этаж в поисках модной в этом сезоне одежды – той, образцы которой видела во всех журнальных рекламах и на каждом третьем редакторе отдела мод на показе в Милане, – а затем направилась вверх по лестнице, чтобы подобрать что-нибудь не столь бросающееся в глаза. Достигнув верхней ступени, я заметила, как одна из четырех продавщиц на этом этаже немедленно направилась ко мне. Я никогда не встречала ее раньше.

– Хэлло, – сказала она мне по-английски, и это ее слово, наподобие объятия, было наполнено многозначительностью и симпатией. – Думаю, догадываюсь, что вам нужно.

Британка – ее звали Дафна – провела меня через главные помещения, мимо обувного отдела, переполненного покупателями, высадившимися из «Евростар», в большую комнату наподобие салона в задней части магазина, предназначенную для VIP-персон. (Похоже, я прославилась!) Дафна усадила меня на вполне современный – но на удивление удобный – кожаный диван и посмотрела в глаза.

– Подозреваю, что некоторое уединение вам сегодня не помешает, – сказала она осторожно, не переставая улыбаться. Несмотря на свои страдания, я сумела оценить деликатность. И преисполнилась решительности отплатить ей за доброту.

– Что ж, я искренне признательна за вашу помощь, – сказала я мягко. – Я бы с удовольствием купила что-то особенное.

Заметьте, я ничего не сказала про одежду, просто сказала, что хочу купить что-нибудь.

Дафна бросила на меня еще один внимательный взгляд, моментально определив размер, и с решительным выражением лица быстро ушла на поиски вещей, которые гарантировали бы улучшение моего нынешнего настроения. Я, слегка откинувшись на спинку дивана, теребила пальцами концы кашемирового палантина, когда она вернулась, почти скрытая горой атласных юбок и топов цвета щербета, блестящих парчовых мини-платьев цвета «шартрез» и одного потрясающе сексуального белого летнего платья с открытой спиной и бежево-черным колье, украшенным пластмассовыми бусинами и прикрывающим грудь наподобие панциря.

– Туфли и сумочки сейчас будут, – Дафна хитро подмигнула, – и, конечно, белье.

Снова исчезла и возвратилась минуту спустя с остальными трофеями. Как только дверь за ней закрылась, я начала изучать развешанные по всей комнате миниатюрные платья, цена которых, судя по ярлыкам, миниатюрной не была. «Отлично», – сказала я самой себе; ничего из этих вещей я никогда не смогла бы надеть на службу.

Не спеша я примеряла каждую вещь, любуясь собой со всех сторон в покрывающие все стены зеркала и восхищаясь намеренному преувеличению моих достоинств, отражавшихся в них. А потом обнаружила, что думаю: как это поразительно, что, заболев от беспокойства за свою карьеру и репутацию, я участвую в круговороте распродажи моделей, которые могут до такой степени изменить внешний облик. Мои ноги стали выглядеть длиннее, грудь – полнее, талия – тоньше. Просто поразительно. Я даже вошла в образ поверженной мной Катерины, медленно вышагивая вокруг комнаты, втянув щеки и выпятив грудь. Нет, все-таки не так здорово. А затем разделась, вернула каждую вещь на предназначенную для нее вешалку и даже позаботилась о том, чтобы положить на прежнее место кусочки защитной ткани между юбками и зажимами. Дальше…

Это напомнило мне те сладостно-горькие дни в Нью-Йорке, когда я была моложе, беднее, еще не осчастливлена дизайнерскими скидками и часто любила ходить в «Бергдорф» вместе с Джиллиан и несколькими избранными подругами, достаточно храбрыми, чтобы примерять эксклюзивные модели платьев от серьезных дизайнеров – в те дни, когда блистали Оскар де ла Рента и Каролина Херерра, – и ничего не покупать. В настоящее время мне не помешало бы быть храброй, чтобы купить все.

Любезная Дафна постучала в дверь, когда я стояла в белом платье, ремешки плоских парчовых сандалий опоясывали мои ступни, а миниатюрная розовая сумочка из кожи ящерицы болталась на запястье. Я открыла дверь, широко улыбаясь и по-настоящему дрожа.

– Я беру это. Все беру.

Несколько тысяч евро спустя, я возвратилась в номер своего отеля, нагруженная тремя белыми пакетами от Прада, аккуратно перевязанными сверху белой хлопчатобумажной лентой с логотипом. Внутри лежали купленные мной вещи, нежные, закутанные в несколько слоев белой папиросной бумаги. И я чувствовала себя гораздо лучше. Родди ведь обещал мне подписать расходы, независимо от суммы, разве не так? Ну, так и быть, возможно, туфли я оплачу сама.

К восьми, через два часа, которые я провела, разворачивая все покупки, тщательно осматривая каждый шов, каждую пуговицу или кант, примеряя каждую вещь по три раза и срезая ценники (сегодня я точно не почувствую никаких угрызений совести из-за покупок!), меня одолел летаргический сон, ничуть не похожий на ту сонливость, которая нападает на вас через тридцать минут или около того после гастрономических излишеств во время праздничного обеда в День благодарения.

Я чувствовала себя пресыщенной… если не сказать, объевшейся.

И еще я чувствовала себя слегка виноватой из-за того, что отложила работу над статьей на целый день. Так, опираясь на спинку кровати, окруженная своим новым имуществом, я включила телевизор и нашла канал моды. Подложила под голову четыре перьевые подушки. «Великое изобретение», – думала я. Если бы во времена моего детства в Техасе мы имели «Мода-ТВ», думаю, мне удалось бы избежать целой эпохи длинных волос. Пережить десятилетие длинных волос. К тому же не быть блондинкой в Техасе – дело сомнительное. Я не была ни капитаном группы поддержки школьной команды, ни королевой на вечере встречи выпускников, но и аутсайдером я тоже не была. Держалась в рамках дозволенного, и по большей части они – эти «крутые детки», садисты, да как ни назови, – меня не трогали. Если бы я рискнула нарушить неписаное соглашение о перемирии, то, несмотря ни на что, акулы разорвали бы меня на мелкие кусочки. И я нашла бы свой причал где-нибудь среди наркоманов… Средняя школа – самое большое змеиное гнездо на свете. Гораздо страшнее, чем мир моды, это уж точно.

А пока в прямом эфире канала моды шла трансляция шоу «Живанши». Действо разворачивалось в помещении товарного склада рядом с аквапарком в пригороде Парижа. Шоу можно было назвать «Одой восьмидесятым»: под фонограмму из альбома Майкла Джексона «Триллер» модели прохаживались по подиуму из больших черно-белых квадратов, которые попеременно озарялись светом. Прямо как в видеоклипе «Билли Джин», когда изображение начинает двоиться. Респектабельный дом французского кутюрье только что завербовал нового молодого дизайнера из Лондона, и тот сумел привнести нечто большее, чем просто немного остроты. Кто знает, будут ли давние клиенты дома покупать мощные плечи а-ля Джоан Кроуфорд (не говоря уж о губах), полосатые шерстяные вязаные гамаши и неоново-голубые меховые округлости, но пресса, кажется, все это проглотила.

После того как экстравагантность закончилась и комната наполнилась мелодией «Ты хочешь затеять что-нибудь» [9]9
  Хит Майкла Джексона.


[Закрыть], редакторы и стилисты стали наперебой расхваливать дизайнера перед телекамерами. Операторы в силу привычки наметили наиболее заметные – или яркие – фигуры среди публики; неудивительно, что первое интервью было взято у эксцентричной уэльской стилистки Арианны Сайдботтом, которая и откопала этого вундеркинда. (Ее недоброжелатели распускали слухи, что всего одно поколение назад Арианна, урожденная Агнесс, и ее малыш произносили свои фамилии так, как они писались – то есть достаточно вульгарно, – а ее приспешники настаивали, что эта фамилия всегда произносилась на французский манер, с ударением на последний слог. Ну по меньшей мере с того момента, как она стала известной.) Не отводя глаз от телевизора, точнее, от экстравагантного головного убора Арианны, я пошарила вокруг себя в поисках пульта на ночном столике и врубила звук.

На мадам было нечто, напоминавшее мрачную шляпу Дэйва Крокета [10]10
  Дэйв Крокет – национальный американский герой времен мексиканской войны, погиб при Аламо в 1938 году. Персонаж многочисленных книг, фильмов, спектаклей.


[Закрыть]. Да, поразилась я, приглядевшись, и впрямь набитое чучело енота. Не знаю, что меня интересовало больше: воняла ли эта вещица или то, что активисты РЕТА [11]11
  РЕТА – организация, выступающая в защиту животных; неоднократно проводила кампании против модельеров, использующих в своих моделях шкуры животных, и других известных личностей в сфере моды, например, против главного редактора американского журнала «Вог» Анны Винтур.


[Закрыть]до сих пор не схватили стилистку. Арианна совместила свой головной убор с костюмом из кожи буйвола в стиле «сафари». Но даже будь я загипнотизирована этой фиговиной на ее голове, то не могла бы не заметить двух необычных фигур на втором плане. Одной из них была молодая женщина, одетая во что-то напоминавшее копию авторского платья «Зара» этого сезона с репринтным воспроизведением подписи Гуччи – вероятно, какой-нибудь ассистент редактора отдела моды, заслужившая поощрение в виде поездки на показы как перспективный журналист, переросший уровень дурацкой рубрики типа «Всякая всячина». А рядом находился приятной наружности мужчина лет двадцати с небольшим, в хаки и белой рубашке на пуговицах, в темно-синей бейсбольной кепке. «Производит впечатление надежного парня», – подумала я. Было совершенно очевидно, что он, как говорится, не в своей тарелке.

Двухфутовая «вершина», венчавшая Арианну, мешала наблюдению, но все же я видела, что те двое горячо спорят. Я приподнялась на кровати. До смерти хотелось узнать, что произойдет дальше. Любовная перебранка? Философские разногласия? Может, он наступил на ее новые туфли? Спер ее сумочку «гуди»?

Какова бы ни была причина, ссора вскоре переросла в настоящую потасовку. Через мгновение ассистент вскочила со своего места и сбила с головы парня бейсболку, – та, судя по всему, раздражала с момента, когда девушка положила глаз на парня! – а в следующее мгновение красотка, на трехдюймовых каблуках, потеряв опору, как снег на голову рухнула на противника. Тот попытался поддержать ее (а может, выставил вперед руки для самозащиты), но не удержался и тоже вылетел из своего кресла. Оба покатились, образуя одно целое, плотно прижатые друг к другу, ударяясь о стулья, пока не налетели на высокий подиум.

Толпа поредела, но около двух десятков людей направились к этой паре – не для того, конечно, чтобы помочь, а просто поглазеть. И телеоператор канала моды учуял, что происходит что-то необычное, и оторвал свой объектив от Арианны, которая выглядела оскорбленной. В этот самый момент хаки-бой сумел избавиться от девицы-ассистента, разорвав смертельную хватку, но сила противодействия отбросила его… прямо на Арианну. Когда парень натолкнулся на нее, величественная шляпа слетела – отправилась в продолжительный полет вместе с длинным черным париком, к которому, по всей видимости, была прикреплена. Экран затмили фальшивые волосы и куски меха. Пара французских охранников солидно двинулась по направлению к месту происшествия, отстраняя гостей:

– Va-t-en, Va-t-en! [12]12
  Посторонитесь, посторонитесь! (фр.)


[Закрыть]

Затем камеру, по-видимому, выключили, экран стал темным.

Я продолжала таращить глаза. Просто не могла поверить в увиденное. Может, неделю высокой моды спонсировала Международная федерация рестлинга? Но зато теперь я поняла, как много шума из ничего возникает по пустякам, ведь нечто подобное произошло, когда я наскочила на ту модель. Да, это было ужасно. И чертовски смешно…

После нескольких секунд мертвой тишины ведущая телеканала моды снова появилась на экране и, запыхавшись, сообщила о происшедшем. Последние новости передавались ей прямо в наушники, детали она домыслила. По всей вероятности, это происшествие было самым волнующим моментом за всю ее карьеру в «Новостях», если только можно назвать ведение канала моды карьерой ведущего «Новостей». Я постаралась сосредоточиться, чтобы понять ее французский. Потом включила субтитры для глухих. Это помогло.

– Дамы и господа, нам пришлось прервать трансляцию показа моделей осенне-зимнего сезона дома моды Живанши, – интригующе сообщила она. – После презентации коллекции, которую пресса называет «блистательной» и «революционной», среди публики произошла потасовка. Мы располагаем эксклюзивной видеозаписью, сделанной оператором-любителем, присутствовавшим на показе. – После чего придала своему лицу максимально заинтересованно-озабоченное выражение. – Обращаем ваше внимание на то, что данный видеоматериал может содержать неприглядные сцены, – вещала она. – Проявите благоразумие, если в комнате находятся дети.

Мои глаза расширились, я облизала губы.

Экран потемнел и снова вспыхнул, демонстрируя скандальную съемку камерой, прыгавшей в руках державшего ее человека, сопровождаемую периодически пропадающим звуком. Если бы это продолжалось слишком долго, я восприняла бы сюжет как часть моей собственной драмы.

Но разве не возникает чувство легкого отвращения, когда показывают подобный трагифарс? Запись началась задолго до момента, когда вечернее развлечение перешло в фазу физического контакта, и обе стороны еще мирно сидели бок о бок. Человек, державший камеру, должен был находиться в одном из верхних рядов, над этой парой, поскольку я видела их спины, а ниже, на подиуме, гордо выступали модели. Во всяком случае, можно было услышать начало спора. Я придвинулась, чтобы ничего не упустить.

Парень в хаки. Что это за женщина – похожа на сумасшедшую – в большой шляпе на первом ряду? И почему все эти фотографы лезут… (неразборчиво).

Девушка-ассистент. ( Могу поклясться, что она закатила глаза, это было понятно даже со спины): Ого! Ты не знаешь? Это же Арианна Сайдботтом. Она очень именитый стилист.

«Черт, – подумала я. – Оба американцы». Я была в большом замешательстве.

Парень. Что? Она открыла лекарство от рака или что-нибудь в этом роде?

Девушка ( еще больше закатив глаза). Она открыла многих известных дизайнеров, например… ( неразборчиво).

Парень ( пытаясь ее переубедить). Вот Джонас Солк – это действительно величина. Он разработал вакцину… ( неразборчиво).

Девушка ( раздражаясь). Ты же на показе мод! Выброси из головы… ( неразборчиво).

Дефиле закончилось, но парень и девушка продолжали сидя спорить, в то время как остальная публика была уже на ногах. Звук аплодисментов заполнил микрофон видеокамеры, заглушив конец перебранки, по лицам было видно, что разговор обострился. Девушка продолжала аплодировать, отвернувшись от подиума, и почти кричала на парня, при этом ее лоб находился в опасной близости от его. Журналисты и поклонники покинули свои кресла и прокладывали себе дорогу сквозь толпу, чтобы попасть за кулисы. Какая-то женщина в желтом меховом пальто прошла прямо перед камерой, загородив обзор. Она пропала из поля зрения камеры, а парень и девушка все еще переругивались. Вперед вышел интервьюер с Арианной, которая с важным видом высказывалась: «Это просто блестяще. Я никогда не видела ничего подобного. Он просто идет от мощного к еще более мощному…»

Остаток записи, которая по какой-то причине сменилась на замедленную съемку, напоминал пародию на развлекательный телесериал «Субботняя ночная жизнь»: девушка-ассистент с надменным выражением лица сделала движение в направление кепки парня в хаки. А затем кульминация: сначала парень и девушка выглядели, как бы демонстрируя захват в борьбе сумо, и вот он спланировал вниз на Арианну. В замедленном варианте это выглядело почти элегантно, будто сцена из фильма «Крадущийся тигр, затаившийся дракон». Потом изображение исчезло, потому что дело дошло до полета шляпы вместе с париком через подиум, которое очень напоминало Роки – белку-летягу. Арианна, контуженная и отчасти обнаженная, застыла как парализованная. Или, возможно, запись просто остановилась на этом кадре, который растянули во времени. Нелепый портрет. А затем экран почернел.

Ведущая снова материализовалась в студии.

– Женщина, которую вы видели на пленке, исчезла, – произнесла она с плохо замаскированной ухмылкой, – но после короткого перерыва вы увидите интервью с загадочным мужчиной, оказавшимся в центре данного скандала. Оставайтесь с нами.

Началась реклама виагры с Микки Рурком, которая в Америке не появилась бы и через тысячу лет.

Я выключила звук и снова опустилась на подушки. Какая гадость!

В моем мозгу теснились всего две мысли. Одна – существовали ли похожие записи моего столкновения с Катериной? А вторая – могло ли быть так, что толпа получила новый повод для насмешек и обо мне забудут?

Основной закон нашей жизни: каждый всегда сравнивает себя с кем-то другим.

О да, вздохнула я, теперь мое приключение отошло на задний план.