Текст книги "Сломя голову"
Автор книги: Джули Дэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
3
Решив, что могу выйти из добровольного заточения после этого нового происшествия («deus ех machine» [13]13
deus ех machine – (лат.)дословно «бог из машины», смысл выражения – счастливое избавление, неожиданная развязка.
[Закрыть], – написала я в своей статье в «Уикли»), я открыла ноутбук и проверила календарь. У «Живанши» это был последний официальный показ на сегодня. Но из подслушанного разговора двух девушек – внештатных стилистов «Пэйнт» в салоне поезда «Евростар» по дороге в Париж – я знала, что сверх программы, после закрытия, один мало известный перуанско-швейцарский дизайнер Луис-Хайнц Бёлер должен представить свою коллекцию моделей одежды в стиле гуэрилла [14]14
Гуэрилла – от исп. guerrilla – партизан, повстанец.
[Закрыть]в новом популярном ночном клубе на Пигаль. Поскольку я сомневалась, что в редакции «моднейшего из модных» гламурного журнала одобряют такую тему – следует упомянуть, что вкусы их читателей и аудитории моего журнала не совпадают, – единственной альтернативой для меня было остаться в номере и перебирать мои новые вещи. Соблазнительно, да, но я не собиралась добывать материал таким образом.
Кроме того, подразумевалось, что я должна посещать новые «горячие точки». Это было, в конце концов, моей работой – быть в курсе событий. Прежде в этом двухъярусном помещении располагался бордель, просуществовавший до конца 1990-х, пока мадам-содержательница не вышла замуж и не уехала, присоединившись к группе «Мунис». После нескольких лет судебных разбирательств между двумя ее дочерьми помещение было продано двум братьям. О новых владельцах поговаривали, что они состоят в родстве с последним претендентом на трон Наполеона. Братья сделали скандальную карьеру, назначая свидания моделям.
Первым делом они выпотрошили помещение и заменили отслоившиеся старые красные обои и грязный лохматый ковер… на совершенно новые красные и обои и свежий лохматый ковер. Тускло освещенные комнаты верхнего этажа были меблированы безразмерными кроватями с балдахинами, а униформа официанток от Александра Маккуина напоминала одежду рабынь. Клуб с большой долей иронии братья назвали «Бон шик бон жанр» [15]15
Правильный шик, правильный вид
[Закрыть]. Самой большой удачей заведения до сих пор было получить журнальный разворот с фотографиями показа мод на страницах «Хэлло»!
Я не могла бы предложить лучшего места для своего возвращения. Во-первых, несомненно, там будет темно. Но что еще важнее – шикарные «акулы» скорее всего мертвецки напьются.
Телевизор в номере продолжал работать, пока я готовилась к выходу. «Ночной ад от Шанель» – так я назвала этот слишком длинный отрезок вынужденного свободного времени между обжорством, смешанным с жалостью к самой себе, и тем моментом, когда абсолютно вырубилась под действием снотворного. Во время «Ночного ада от Шанель» я собрала всю свою одежду с пола и аккуратно развесила ее в шкафу. Каждая вещь для определенного дня была помещена на отдельную вешалку и отделена от следующего дня или вечера двумя пустыми плечиками. Под одеждой на полу стояла соответствующая обувь, а развернутая таблица была прилеплена скотчем на дверцу шкафа. Это позволило мне почувствовать себя немного лучше.
Я преодолела кратчайшее расстояние до вешалки, предназначенной для вечера среды. Сняла джинсы и быстро натянула мою дизайнерскую экипировку: черное шерстяное с добавлением спандекса платье «винтаж» от Аззедин Алайя, сильно обтягивающее, как тесный чулок, в котором я едва могла дышать. И почувствовала большое уважение к женщинам, жившим в эру корсетов. Для меня по крайней мере это испытание всего на несколько часов, думала я.
Мельком взглянув на обувь, однако, я была вынуждена вновь свериться с моим гардеробным расписанием. Может, я неудачно пошутила, решившись на такое сочетание? Неодобрительно покачивая головой, я все же с осознанием долга надела золотые гладиаторские сандалии, ремешки которых, сплетаясь на икрах в двойную спираль, поднимались вверх до колен. Жаль, что зеркало в ванной комнате не имело подсветки, преувеличивающей достоинства, как в магазине «Прада». Хм… Получившийся «эффект сосиски» мне совсем не понравился. Попытка наклониться вперед вызвала тревожный звук, похожий на рвущуюся материю иди распарывающийся шов. Больше так не делай! Сказав себе это, попыталась грациозно пройтись на трех-с-половиной-дюймовых каблуках, но амурные застежки на бедрах ограничивали каждый шаг до едва заметного перемещения. Просто кошмар. Я чувствовала себя как Мира Сорвино в «Великой Афродите».
Если смогу набрать в легкие достаточно воздуха, чтобы говорить, то, вероятно, голос зазвучит, как у Бетти Буп [16]16
Бетти Буп – персонаж многочисленных диснеевских мультфильмов.
[Закрыть]. Дискомфорт был сам по себе достаточно плох… а кроме того, я учитывала и то обстоятельство, что, хотя этот клуб только старался походить на бордель, расположен он был на Пигаль, где все еще можно было встретить настоящих «леди ночи», промышляющих на узких улочках у подножия Монмартра, под сенью собора Сакре-Кёр [17]17
Базилика Сакре-Кёр – собор Святого сердца, в псевдовизантийском стиле, на вершине Монмартра.
[Закрыть]. Sacre bleu! [18]18
Святая синева, святой синий цвет (фр.).
[Закрыть]
Нет, туалет от Алайя не годился.
«Хватит планировать все заранее», – подумала я. Говоря по правде, возможно, у меня проявилось неосознанное желание прибегать в особых случаях к «экстренному» шопингу, а значит, к нарушениям моего гардеробного расписания. В общем, поскольку мне больно было думать, что покупки, совершенные мной сегодня, были не более чем легкомыслием, я схватила с кровати белое платье и надела его. «Так мне больше нравится», – подумала я, сделав три долгих глубоких йоговских вдоха. И в отличие от модного утверждения я провозгласила свою независимость «от маленького черного платья». Но сандалии гладиатора оставила; еще не успела забыть, что случилось со мной в прошлый раз, когда я искала замену обуви. Вдобавок я намеревалась взять с собой новую розовую сумочку из кожи ящерицы, а ведь я никогда не хотела быть с головы до ног в одежде от одного дизайнера – даже моей любимой «Прады».
А что теперь делать с волосами? Я взглянула на себя в зеркало и вздохнула. Длинные, прямые, густые и темнее, чем мое самое мрачное настроение, В юности «очень приличная» парикмахерша моей мамы, работавшая в торговой части города, никогда не знала, как поступить с моей гривой, а когда я подпала под культ пышных волос, она неохотно делала мне спиралевидный перманент каждые три месяца (или по мере того, как пропадал эффект и завитки становились снова послушными). С тех пор минуло много лет, но неприятности с волосами продолжались и по сей день, начиная от попытки иметь пышную шевелюру, больше походившую на ананас (в первый раз я даже расплакалась в парикмахерской – и, должна признаться, не в последний), до короткой стрижки с челкой (как у Анны Винтур, даже без темных солнечных очков). Даже Орибэ [19]19
Орибэ Фумие – известный стилист, работал с Дженнифер Лопес, Антонио Бандерасом, Леонардо ди Каприо и др.
[Закрыть]и Фредерик Феккаи [20]20
Фредерик Феккаи – известный американский стилист и производитель средств для волос.
[Закрыть]не смогли бы сделать большего; их гладкие стильные укладки исчезли бы с моих буйных зарослей после душа на следующий день. Несколько месяцев назад я и вправду интервьюировала Фредерика, но когда на следующий день он стриг мои волосы, то на его лице отражалось столь глубокое разочарование, что с тех пор я с трудом могу смотреть ему в глаза. Таким образом, пока Родди не решился назначить мне ежедневное успокоительное в виде надбавки на одежду, я была предоставлена самой себе.
Размышляя – идеи лучших статей приходили ко мне как раз перед зеркалом, – я обнаружила, что думаю о париках. Женщины с совершенно нормальными волосами пользовались париками постоянно. Не случайно в «Молле» множество магазинов париков (по крайней мере так было там, где я выросла), а в супермаркетах имеются специальные отделы. Я заинтересовалась, почему эта мода угасает. Может быть, об этом написать статью для Родди? И тем самым окончательно свернуть с проторенной дорожки. А заголовок мог бы быть «Почему парик вне игры?» Держу пари, больше никто не сделает ничего подобного. Конечно, для этого должна быть веская причина: либо мне пришла в голову отличная идея, либо совсем наоборот… Я несколько раз прошлась по своим волосам щеткой из щетины кабана от Мэйсона Пирсона, потом решила зачесать их вверх и небрежно закрепить. Нет, парики не для меня. И статья тоже. Черт!
Когда я присела (ах, быть в состоянии сгибаться в талии и сидеть!) на кровать и поправила ремешки на ногах, то взглянула на экран телевизора. Комментаторы все еще болтали о скандале в «Живанши». Я, очевидно, пропустила интервью в прямом эфире с парнем в хаки, но клип из любительской видеозаписи повторяли снова и снова. Я взяла пульт и выключила телевизор, затем нацарапала записку на почтовой бумаге и прилепила на экран: «Посмотреть повтор хаки-боя в «Живанши». Наверняка его еще будут показывать – возможно, даже по Си-эн-эн, принимая во внимание, какой интерес они проявили к моей истории.
Я взяла с ночного столика флакон с духами, изготовленными по моему заказу у «Крида» [21]21
Оливер Генри Крид – известный французский парфюмер английского происхождения
[Закрыть]. Почти пустой. Не забыть пополнить на этой неделе. Побрызгала за ушами, на запястьях и под коленями – ну, ведь всякое может случиться! – и достала из шкафа черный кожаный тренч от Ива Сен-Лорана.
Скептически осмотрела его. Затем убрала его назад и быстро прикинула другие варианты. Короткий приталенный замшевый коричневый жакет от Майкла Корса? Не годится. Угольно-серое шерстяное двубортное пальто а-ля «школьница» от Прада? У, точно нет. Мой проклятый список одежды был составлен так, что действительно не было возможности что-либо поменять местами. Итак, все же кожаный тренч. Видимо, я на самом деле сошла с ума, если уж решила совместить его с этой обувью, – пожалуй, вызывающе, но если бы я надела платье от Алайя… Ну ладно, решила я, по крайней мере, не буду подпоясывать плащ. Набросила его на плечи и гордо вышла из отеля.
Поймать такси не составило труда.
Когда я сообщила водителю адрес, то увидела в зеркале, как тот осклабился. И что еще хуже – он не спросил, не модель ли я. Я лишь могла предполагать, что он обо мне подумал. И это в плаще без пояса!
В то время как мы в благословенном молчании неслись на север через город, я мысленно прокручивала различные сценарии: как обставить мое появление? И как мне вести себя с теми милыми людьми, которые так доброжелательно посылали мне цветы соболезнования, а затем все полностью извратили, нагромождая все больше и больше абсурда, выдумывая несуществующие подробности («Ее нижнее белье порвалось!», «Она была готова на все, лишь бы оказаться на телеэкране!») при каждом новом пересказе этой истории каждому следующему Тому, Дику или Гарри по телефону, факсу или отправляя сообщения по электронной почте. Нет, было бы достаточно глупо начать с этого.
Сценарий первый: я подхожу прямо к входу, прерывая шабаш ведьм из «Конде Нэст» [22]22
«Конде Нэст» – издательский дом, выпускает журналы «Гламур», «Вог» и другие.
[Закрыть]. Эти лицемеры машут мне рукой, предлагая войти. Толпа расступается, как Красное море. Я блаженно, великодушно улыбаюсь. Карл Лагерфельд возникает из темноты и радушно приветствует меня, одобряя мое возвращение в свой круг. Все забыто…
Сценарий второй: теряюсь в толпе и минут пятнадцать топчусь в стороне, чтобы определить, стоит ли сливаться с остальной массой. Слышу перешептывания, краем глаза наблюдая за сплетниками. Игнорирую их. С высоко поднятой головой прохожу к бару…
Сценарий третий: я задеваю большим пальцем левой ноги за ремешки правой сандалии и падаю по дороге к входной двери…
Если до этого я почти не нервничала, то теперь меня обуял ужас – воображение вступило на территорию Стивена Кинга. (Вспомни о Кэрри [23]23
Кэрри – героиня одноименного романа Стивена Кинга, школьница, от страха и отчаяния убивавшая своих одноклассников и разрушавшая родной город.
[Закрыть].) Хорошо еще, что я была совершенно парализована собственными мыслями, чтобы попросить водителя немедленно повернуть назад.
В любом случае мы уже начали осторожно пробираться через тесные улицы в окрестностях пляс Пигаль. Через два дома от нас на углу аллеи, ведущей к клубу, стояла толпа. Я без труда распознала туристов, высыпавших после шоу в «Мулен Руж», – уже обедневших на несколько сотен евро, но все еще высматривающих что-нибудь по-настоящему скандальное, чтобы написать об этом домой. Узнала нескольких моих коллег, которыми я буду тут же замечена и проштампована, как были проштампованы любители достопримечательностей, а заодно и те, кто прибыл на этот вечер, и его организаторы.
Когда я выходила из такси на улице напротив клуба, я обнаружила на тротуаре редактора отдела моды журнала для подростков, похожую на героиню фильма «Красотка»; она говорила по мобильному телефону – и получала в свой адрес одобрительные выкрики от кое-кого, кто явно не был редактором, но одет был в почти точно такой же наряд, вплоть до чулок из красной сетки, выглядывавшей между краем ее микро-мини-юбки и верхом высоких кожаных лакированных сапог. Несомненно, вторая женщина чувствовала себя солдатом на собственной территории.
Я не знала, смеяться мне или… ладно, смеяться.
– Алекс? Алекс! Алекс!
Почти рефлекторно я пригнула голову и наглухо закуталась в плащ. Краем глаза посмотрела по сторонам. И почти подпрыгнула, когда почувствовала руку на своем плече и тяжелое дыхание на шее.
– Алекс! Я тебя заметила за два дома, бегу, зову-зову!
Резко обернувшись, я увидела улыбающееся лицо моего единственного и любимейшего рекламного агента, Лолы Эйзенберг, блондинки ростом пять футов девять дюймов с ногами Кэмерон Диас и скулами Анджелины Джоли. Если бы я ее не знала, то определенно возненавидела бы.
– О мой Бог, Лола, ты напугала меня до смерти.
– Немного нервничаешь? Уж не думаешь ли ты, что эта толпа латышей прибыла, чтобы переломать тебе колени? – Она захихикала, в то время как я изо всех сил пыталась оставаться серьезной.
Для журналистов, пишущих на темы моды светской жизни, агенты по рекламе держат ключи от королевства. Из своего опыта знаю, что есть два типа тех людей, кто владеет информацией: одни всегда недоступны, когда вам от них что-нибудь нужно, зато другие всегда донимают вас вещами, которые не нужны вам. Если подумать, это всего лишь две стороны одной монеты.
Лола расположила меня к себе сразу в момент знакомства. Я только что начала вести модное обозрение в «Уикли» и впервые совершала тур по Парижу. Большинство сотрудников пресс-служб ведущих домов моды воспринимали мое предложение о встрече недоумевающим: ««Уикли»… разве это не журнал новостей?» Но Лола, американка, выросшая в Париже, работавшая у «Диора» неполный рабочий день, поскольку изучала историю искусств в Сорбонне, не только пригласила меня на ленч, но и проинформировала обо всей окружающей грязи – о «дружественных» агентах по связи с печатью. Я отплатила услугой за услугу, когда узнала больше о редакторах отделов моды. Нам обеим нравилась мысль, что наши взаимоотношения, по сути, являются подрывной деятельностью.
– Ты пропустила изумительное шоу сегодня вечером, – сообщила она, широко открыв глаза.
– Знаю! Я отдала бы все свои туфли от Маноло, только чтобы иметь возможность быть там, – призналась я. О'кей, возможно, только три пары – но и это совсем не пустяковый жест. – Но я видела это по телевизору. Иначе, как ты думаешь, почему я решила вернуться?
– О, ну конечно. Малыш, ты во вчерашних новостях.
– Спасибо за эти слова, дорогая!
– Кстати, мне нравится твое платье. «Прада»?
Мы пересекли улицу и шагали позади группы туристов. Когда мы приблизились к клубу, голова у меня начала кружиться, пульс участился, стало трудно дышать. Я подумала, что снова паникую.
– Бу… бу… бумажный… бумажный пакет, – задыхалась я.
– Не глупи, – возразила Лола, глядя прямо вперед и включая приготовленную для камер улыбку, продолжая двигаться к задрапированному бархатом входу. – Тебе правда, не нужно больше прятать свое лицо!
Если бы я не впала в невменяемое состояние из-за невозможности нормально дышать, то по достоинству оценила бы милую мягкость Лолы. Действительно, оценила бы.
Глубокое, спокойное дыхание. Дыши, Алекс, дыши. Пф-ф.
Я схватила руку Лолы в поисках поддержки, а она положила мне другую руку на спину и мягко втолкнула меня через порог. Прошло несколько минут, прежде чем мои глаза привыкли к темноте внутри клуба. Еще меньше времени потратили телевизионные операторы и фотографы, чтобы обнаружить меня.
– Алекс! Алекс!
Прежде чем я сообразила, что произошло, телевизионщики оттеснили Лолу и окружили меня. Мне в лицо ткнули микрофоном. Инстинктивно я подняла обе руки, отталкивая микрофон и одновременно пытаясь прикрыть лицо – так, как я видела, делали известные обвиняемые на ступенях суда. Продолжение вчерашних новостей?
– Алекс, – произнес голос с британским акцентом откуда-то из-за камер и света, – что ты думаешь о шокирующих событиях на показе в «Живанши» этим вечером?
– Вы бы его тоже сорвали? – вклинился другой бестелесный голос.
– Как по вашему опыту, сидеть в первом ряду более опасно?
Еще микрофон. Еще больше горячего света. Вспышки. Я начала потеть. На сей раз голос с французским акцентом:
– Алекс, как ты думаешь, не пора ли американцам запретить посещать недели высокой моды?
Я безмолвствовала. Из «скандала недели» я превратилась в «эксперта-комментатора» за один короткий день. Я имею в виду, что знала, что это обычная траектория – черт, даже Моника Левински получила приглашение быть хозяйкой назначенного на определенный срок шоу, – но в жизни не видела, чтобы это случалось столь быстро.
– Без комментариев! – энергично выкрикнула Лола, когда ей, наконец, удалось протиснуться ко мне.
Когда Лола отдавала распоряжения подобным тоном, люди слушались ее. Свора рассеялась, но не без пары заключительных финальных снимков.
– Не могу поверить, – сказала я, все еще остолбенелая.
– Вот что происходит, когда двадцать четыре часа работаешь на телеканале моды. Чертова пропасть эфирного времени, которое надо заполнить, – сказала она сухо, прежде чем быстро сменить тему. – Что за виски предпочитаешь: двойной скотч, неразбавленный?
Она подозвала разносчицу коктейлей, которая вернулась минуту спустя с нашими напитками. У Лолы была кроваво-красная жидкость, налитая во что-то похожее на бокал для двойной «Маргариты».
– Фирменный клубный напиток, – пояснила она, отвечая на мой вопросительный взгляд. – Двойной «Д». Попробуешь? – И сделала сладострастный жест, свидетельствующий о чувственном возбуждении.
– Супер, – ответила я с озорной усмешкой, – пробирает.
И быстро проглотила свой скотч. Почувствовала, как тепло разливается по горлу и дальше вниз в желудок – который, подумала я с небольшим беспокойством, не получал никакой еды со времени ленча из вина и хлеба с Жаком. Мне было необходимо двигаться.
– А что ты делаешь здесь сегодня? Разве тебе не надо готовиться к показу у «Диора» в пятницу? – Я практически кричала, так чтобы Лола могла слышать меня сквозь глухие удары техно-микса из хита 1980-х «Обзэшн», к которому ди-джей только что плавно перешел после «Оправдай мою любовь» Мадонны. Этот клуб явно придерживался заданной тематики.
– Все под контролем! – прокричала она в ответ. – Я здесь, чтобы выполнить некоторую определенную работу во имя благой миссии.
– Что? Благие намерения, и здесь?! – Я оживилась.
– Я сказала, НА БЛАГО!
– Ох, – сказала я слегка удрученно, – на благо? Разве это выражение не предназначено для адвокатов и врачей и людей, которые делают конкретное дело, чтобы по-настоящему помогать реальным людям?
– Это и есть мое конкретное дело, – сказала она, округлив глаза. – Я помогаю этому новому дизайнеру. Луису-Хайнцу Бёлеру. Пытаюсь тебе рассказать о нем с момента твоего появления здесь, но ты пришла, споткнулась и спряталась. Клянусь тебе, он действительно станет следующим великим. Поверь.
– Значит, ты одна из тех, кто стоит за этим, – заключила я, рассматривая переполненный зал. – Я слышала, что здесь состоится нечто типа неофициального показа мод, – это из источников, находившихся в вагоне «Евростар» для курящих.
– Тогда можно считать, что я выполнила свою работу, – произнесла она, к счастью, заметив присутствие не одной, а обеих известных персон – сестер Шератон. – Но это совсем не «нечто типа показа». Это будет шоу сезона, даже если не случится никакой «кошачьей драки». Тебе понравится. И одежда тоже… Парень просто прелесть. Этот ансамбль от Бёлера. И как?
Я была настолько взволнована до этого, что даже не заметила, во что одета Лола, – шокирующая оплошность, которая никогда бы не случилась со мной при нормальных обстоятельствах. Она отступила на шаг, чтобы я могла рассмотреть ее с головы до ног. Да, Лола Эйзенберг была права. Это было изумительно. Ее платье на бретельках с глубоким вырезом, казалось, было сделано из крохотных полосок тончайшей янтарного цвета замши, соединенных по косой, так что ясно обозначенные грудь и бедра приобретали округлое совершенство. Окончательный результат выглядел как тонкая ткань и перекатывался мягкими волнами при каждом малейшем движении.
– А под ним на мне ничего нет.
– Слишком много информации, – пошутила я, а затем подошла поближе. Потрогала ткань: нежная, как попка младенца.
Я почувствовала легкое головокружение. Сделать открытие в мире моды, без сомнения, так же волнующе, как влюбиться. Это может быть так же бесценно, как и гибельно, но кто не мечтал о таком при первых муках страсти? Я вспомнила свое знакомство с молодым британским дизайнером Мэттью Вильямсоном. Я отдыхала в Лондоне вместе с Джиллиан, за год до того, как перебралась сюда, и в Ноттинг-Хилле посреди дня мы каким-то образом потеряли друг друга. Мы случайно натолкнулись на толпу людей рядом с развлекательным центром, где бродили, стояли с кем-то еще, ждали, предвосхищали… а потом Кайт, и Наоми, и Элена выплыли в неоново-розовых, оранжевых и голубых кокетливых маленьких нарядах, украшенных фантастическими миниатюрными бабочками. Я стала конченым человеком. Моим первым – и таким же совершенным, как слияние луны и звезд, – был его дебютный показ. Казалось, мы созданы друг для друга. Я повсюду разыскивала Вильямсона, вернулась в Лондон в следующем сезоне, чтобы купить его яркие кашемировые свитера, не вылезала из интернет-аукциона, пытаясь найти других его поклонников. Но мой пыл, естественно, значительно остыл, после того как однажды его одежду высмеяли в «Барниз». Я переметнулась к Альберу Элбазу, который в то время как раз прибыл в «Гай Ларош». Любовь непостоянна, как известно.
– Невероятно, – наконец смогла я произнести, понизив голос, будто хотела сохранить в тайне наш маленький секрет. – Закажи для меня одно из таких платьев завтра утром. Нет, сегодня вечером. Нет, сейчас. Ты должна. Меня не беспокоит даже, если мы будем похожи, как близнецы.
– Ты будешь первой в моем списке.
– Нет, серьезно. Когда я познакомлюсь с этим человеком, этим… этим революционером? Хочу получить эксклюзивное интервью.
Лицо Лолы немедленно напряглось, как будто она только что получила двойную дозу инъекции ботокса.
– Ну-у-у-у… тут есть небольшая проблема.
– Какая? Еженедельник «Женская одежда» перебежал мне дорогу? Ты отдала им пальму первенства? – Я уставилась Лоле прямо в глаза, выражая взглядом высшую степень отчаяния. Эффективность этого приема была неоднократно проверена на практике. – Ты собираешься… или уже это сделала?
– Все не так. Хотя лучше было бы так. То есть я имею в виду, что мне не хотелось бы обманывать тебя… – Она выглядела ужасно серьезной.
– Тогда объясни, ради всего святого, почему я не могу встретиться с ним?
– Можно сказать, он немного застенчив, – выпалила она.
Ну и ну, подумала я. Для рекламного агента это должен быть худший из кошмаров: застенчивый клиент. Быть похожей на Грету Гарбо – одно, но на самом деле для того, чтобы стать известной, надо обладать огромной жизненной силой, а безынициативность и неспособность быть настойчивым и преодолевать трудности губительны, как харакири. В результате рекламный агент сначала убьет несговорчивого клиента, а затем совершит харакири.
– Ну, хорошо. – Я кивнула сочувственно, но настойчиво. – Пойдем, Лола, клянусь тебе, я буду очень краткой!
– Ладно. Только… видишь ли, «застенчивый» не совсем точное слово. Алекс, он как отшельник. Настоящий затворник. Нет, воспринимай это как прихоть. Я даже не могу ему позвонить. Какая-то шпионская чепуха. Если я хочу увидеть его, надо отправиться в его любимое перуанское кафе в Двадцатом квартале, шепнуть бармену пароль, после чего я успеваю прикончить там три коктейля, пока жду, что он ответит «о'кей», а потом кто-либо приходит и «доставляет» меня к клиенту. Не поверишь, мне даже завязывают глаза. – Она вздрогнула. – Честно, – продолжала Лола. – Чокнуться можно. Думаю, он провел слишком много времени в горах – и он действительно наполовину перуанец, а наполовину швейцарец. А весь этот недостаток кислорода не может быть полезен. Знаю по собственному опыту! Ты не забыла, как я ездила в Непал в прошлом году? Мой Бог, я там чуть не свихнулась! Помнишь, позвонила тебе по мобильному посреди ночи и начала петь…
Я кивала по ходу ее монолога, хотя до конца не понимала, о чем она говорит. Единственное, что я поняла, – что меня заинтриговал этот персонаж. Таинственность делала молодого модельера еще более притягательным – наилучший материал для статьи. Это было похоже на то, как многие женщины отыскивают своих мужчин. Несмотря на досаду Лолы, я понимала, что она испытывает то же чувство.
Я непременно должна встретиться с ним. Он должен стать материалом для статьи, способной компенсировать мне все. Если бы только удалось заставить Лолу взять себя в руки.
– Лола… Эй! – Я легонько потрепала ее по плечу. Казалось, от перенапряжения у нее из ушей валил дым. – Лола, я на самом деле хочу этот материал, – твердо заявила я, – А после этого… ну, инцидента у «Шанель» мне он просто, просто, просто необходим!
– Ты же знаешь, я хотела бы помочь тебе, Алекс, – ответила она с сокрушенным видом. – Ну, я дам ему знать, но я ничего не могу обещать…
– Ты только приведи меня к горе, – попросила я, – а я добуду там сокровище.
Она пожала плечами:
– Посмотрим, что смогу сделать. Постараюсь.
Я нахмурила брови, но пресекла проявление недовольства, как будто услышала голос матери в своей голове, а затем неистово начала стирать малейшие следы морщинок, которые попытались наметиться между моими бровями.
– Но объясни мне, ради Бога, каким образом вы двое вообще познакомились? – спросила я Лолу.
– Ну, у него есть несколько друзей. Или по крайней мере один, которого я знаю, – филолог, его приглашают для чтения лекций в Сорбонне, зовут Бартоломе де Бетансо. Он и Луис-Хайнц родом из одного города в Перу, мили и мили от Лимы, но познакомились они здесь. Прошлой осенью я посещала лекции, которые читал Бартоломе на тему «Иконография Перу: от Магического круга инков до Колы Инка». Потрясающе. Как-нибудь я расскажу тебе об этом. А однажды после занятий мы завели разговор о тканях, изготавливаемых в Андах, и он упомянул, что у него есть знакомый, который делает невероятную экспериментальную ткань. Ты же меня знаешь, я неравнодушна к таким вещам.
– И он согласился встретиться с тобой?
– Это заняло три месяца! Бартоломе очень хотел, чтобы на Луиса-Хайнца обратили внимание, которого тот заслуживает, поэтому он попросил меня помочь. Честно говоря, после того как я увидела, почувствовала и примерила одно из его платьев, то была больше всего озабочена тем, чтобы сохранить его исключительно только для себя. – Лола замолчала, и на ее лице проступила улыбка Чеширского Кота. – Но потом я решила, что хочу стать… значительной персоной. Новой Арианной Сайдботтом.
Я так расхохоталась, что чуть не поперхнулась своим коктейлем.
– Черт, который час? – спохватилась Лола, взглянув на свое пустое запястье.
Я посмотрела на часы:
– Почти полночь.
– О Боже, представление должно начаться через полчаса. Мне нужно пойти к девушкам и удостовериться, что все в порядке.
– Так каков же главный сюрприз?
– Не могу сказать. Жди и смотри. Но думаю, тебе это понравится. – Она подмигнула мне и растворилась в толпе.
Пора было перекусить. Но я не собиралась притрагиваться к причудливо выглядевшим закускам, предлагаемым почти полностью обнаженными, натертыми маслом мускулистыми мужчинами, лежащими на банкетках. Такое могло бы завести тему секса слишком далеко.
Я прошла к бару в левой части комнаты, откуда, как мне казалось, будет лучше понаблюдать шоу. Откинулась назад и оперлась левым локтем на стойку бара, держа в руке свежий коктейль. Какого эффекта я старалась добиться? Выглядеть беззаботной? Полагаю, да… но больше всего меня интересовало то, как уменьшить нагрузку на подушечки пальцев ног, которые готовы были убить меня. Как ни смешно, но, чтобы иметь вид властной женщины, требуются и способности к мазохизму.
Из этого мечтательного состояния меня вывело внезапное безумное бегство операторских групп и папарацци, прервавших наблюдения за нервничающими девушками в задней части клуба, где несколько новоявленных моделей, очевидно, танцевали на столах и впервые устраивали стриптиз, снимая с себя то небольшое количество одежды, которое на них было. Приподнявшись на цыпочки – немалый подвиг, учитывая мою обувь, – я глазела то налево, то направо, но смогла разглядеть лишь копну темных волнистых волос, возвышавшуюся внутри круга из операторских тележек, штативов. Все вместе это двигалось, как одно целое, гудя вокруг блестящей приманки, будто целый рой пчел устремился на один-единственный цветок, оставшийся на скошенном поле.
Может, появился какой-то молодой голливудский тип, достигший успеха на поприще модели? Или член его группы?
С каждым перемещением «роя», поскольку куча-мала продвигалась в глубь клуба, я могла при свете вспышек различать все новые детали лица в центре – то левую щеку с ямочкой, то правую бровь. В одном из стоп-кадров, когда фотовспышки высветили мужчину полностью, мои глаза встретились с его глазами – искрящимися, светло-коричневыми с серым. И так же быстро наши пристальные взгляды оттолкнулись друг от друга. Что-то знакомое, и все же…
Если бы кто-нибудь в тот момент смог заглянуть в мои мысли, это бы выглядело как сцена из какой-нибудь типичной полицейской передачи: компьютер тасует фотографии, одну в профиль, следующую в фас, чтобы идентифицировать лицо, схваченное камерой слежения. А затем чередование резко прекратилось.
Совпадение найдено – хаки-бой!
Но кажется, компьютер в моем мозгу исчерпал все свои возможности, чтобы вырвать из памяти лицо, потому что я не сразу сообразила увернуться от его взгляда и отвести свой либо на худой конец сбежать в дамскую комнату.
В тот момент, когда наши глаза – глаза героев двух скандалов – встретились, некоторые предприимчивые репортерские умы также вихрем сложили два и два вместе и легко получили цифру пять.
Рой качнулся и неожиданно двинулся ко мне.
– Алекс! Алекс! Только одно фото вместе!
– Regarde-moi! [24]24
Посмотрите! (фр.)
[Закрыть]
– Разрушительный дуэт вместе!
Я почувствовала, как в своре нарастает энергия, возбуждаемая мыслью получить выигрышное фото этой ночи. Отвернулась и оперлась на барную стойку, делая вид, что глубоко поглощена беседой с барменом, который на самом деле находился в двадцати футах от меня, смешивая напиток для кого-то другого. Больше я ничего не могла придумать. И закрыла глаза – как будто поверив в логику трехлетнего ребенка, что если я не могу видеть стервятников, то и они не смогут увидеть меня, – и попыталась подумать о чем-нибудь приятном в ожидании неизбежного.
